Fix you

Будучи посланниками Асгарда, Одинсонам был представлен транспорт Бифрест в раннем возрасте. Даже во время своей первой миссии в детстве Локи приспособился к межпланетным путешествиям, как он приспособился ко всему, что направляло сейд. Его инстинкты подсказали ему использовать свое тело в качестве проводника, приземлившись без малейшего колебания на равнинах Альфхейма. Он также ожидал, что Тор преуспеет, как его брат всегда делал во всем, что имело значение. Однако трудности Тора начались в их самой первой поездке и растянулись на последующие столетия в виде слышимой рвоты и длительного восстановления на четвереньках. Даже когда его брат победил физические симптомы, отсутствие координации у Тора сохранялось. К сожалению, громовержец обычно предпочитал маскировать свою постоянную склонность приземляться неустойчиво с помощью разрушений, часто оставляя за собой огромные кратеры. Будучи более дипломатичным из них двоих, Локи регулярно уговаривал Хеймдалля отправить их на несколько миль в сторону от курса в надежде избежать оправданных ссор, которые часто сопровождали их прибытия. Локи, глядя в окна пентхауса, заметил, что Тор продолжает бороться с приземлениями. К счастью, обоснованное недоверие Энтони к любому существующему правительственному субъекту породило множество дополнений Башни, включая, как оказалось, стойкость, позволяющую выжить даже самым импульсивным божествам. Хотя часть посадочной площадки обвалилась, а в одном из окон образовалась значительная трещина, основная часть Башни осталась стоять. Учитывая, что Локи видел, как прибытие Тора обрушило раскинувшиеся горные хребты и уничтожило целые провинции, Башня пережила почитаемое могущество громовержца весьма достойно. Пока Локи наблюдал, Тор выпрямился среди многочисленных слоев бетона и стали, держа в руке Мьёльнир. Хотя выражение его лица было неразличимо с такого расстояния, Локи мог видеть, что доспехи его брата были недавно отполированы. Более того, его волосы отросли достаточно, чтобы заплести их в воинские косы, и, как заметил Локи с уколом обоснованного беспокойства, он казался больше, мускулистее. Тем не менее, Тор двигался так же – уверенно и без колебаний, как будто ничто не могло ему помешать. Обеденный стол, за которым сидели Локи и остальные Мстители, выходил прямо на посадочную площадку, обеспечивая превосходный обзор приближения Тора. Вдалеке бывший принц слышал, как его спутники почти легкомысленно жалуются на количество ущерба, причиненного его братом. На протяжении многих веков Локи замечал тенденцию других прощать его светловолосому брату все его обиды; казалось, даже самые уважаемые смертные Мидгарда не были исключением. Посреди всего этого рука Энтони нашла его колено. Локи смутно ощущал приток веса на свою ногу и трепещущую нежность большого пальца мужчины вдоль его коленной чашечки. Обычно он бы черпал некоторое утешение в привязи к реальности. Но Тор был здесь, и все его инстинкты кричали ему, что нужно бежать. Мог ли его брат прийти за ним? Неужели после всех этих лет заклинание, которое он наложил, чтобы скрыть свое присутствие от Хеймдалля и Безумного Титана, начало давать сбои? В приступе паники Локи побудил свой пораженный сейд проверить свои обереги и, как обычно, не нашел ничего подозрительного. Рационально он мог предположить, что путь к Химинбьоргу, должно быть, был восстановлен, основываясь на призматическом качестве прибытия Тора. Было логично предположить, что местоположение Локи не было обнаружено, учитывая отсутствие воинов-эйнхериев рядом с его братом. Несмотря на это, попытки бога оправдаться не помогли облегчить ужас, который парализовал все остальное. В последний раз, когда он видел Тора, его брат молчал, не испытывая ни малейшего сожаления. С Локи обращались как с грузом, несмотря на многочисленные раны, которые он не мог скрыть. Как только они достигли Асгарда, его немедленно заперли в изоляции до его суда, и Тор, казалось, не задумывался о том, чтобы спровоцировать такое бессердечное обращение. Старший бог уже добрался до двери. Стекло было совершенно прозрачным, а это значит, что растерянность, которая исказила лицо его брата, когда он обнаружил, что дверь заперта, была ясно различима. Каким-то образом удар открытой ладонью, который Тор нанес по стеклу, дребезжал, но не разбивал панель. — ДЖАРВИС, впусти его, пока он не выломал дверь, — сказал Стивен, и в его тоне явно слышалась снисходительность. Наступил момент тишины, в течение которого Мстители выжидающе смотрели на посадочную площадку, а Локи затаил дыхание от страха. Затем, — Только сэр и мистер Уокер имеют необходимые разрешения, чтобы допустить посторонних лиц в пентхаус. Стивен нахмурился, но пожал плечами в ответ на неестественное замечание ИИ и выжидающе повернулся к Энтони. Но его партнер даже не пытался скрыть свое возмущение в форме яростного взгляда на дверь. Более того, Энтони сдвинулся на край своего сиденья и обхватил верхнюю перекладину стула Локи в явном проявлении защитного поведения. Его напряженная челюсть была одним из многих признаков того, что он откажется, и Локи не мог этого допустить. Хотя части этого тела напоминали его форму аса, Локи был уверен, что Тор продолжит свою тысячелетнюю модель забывчивости. Несмотря на схожее телосложение, сопоставимый рост и соответствующие черты лица, его бывший брат оказался невежественным в отношении менее сложных маскировок. Помимо этого, любовь к Энтони вызвала тонкие изменения во множестве способов, от его поведения до его речи. При других обстоятельствах Локи мог бы быть обеспокоен тем, что его сейд предупредит Тора о его присутствии, но его текущий запас магии, вероятно, был слишком ничтожным, чтобы задеть в значительной степени неидеальные чувства старшего бога. Итак, трюк был в том, чтобы не вызывать подозрений у Тора. К сожалению, реакция Энтони была какой угодно, но только не доброй. — Позволь Тору войти, ДЖАРВИС, — тихо вмешался Локи. Энтони ощутимо дернулся от его слов. Это была косвенная реакция, которую бог хорошо понимал – он испытал свою собственную версию производной тоски и ярости после того, как узнал правду об убийстве родителей Энтони. Без ментальной связи Локи не мог предложить подрывной совет или истинное утешение, но он физически подталкивал, пока Энтони не позволил их скрытым пальцам сплестись в тайной поддержке. Внешне появление Тора было таким же восторженным, как и всегда. Он позволил двери захлопнуться за ним, когда он прошел по полу, Мьёльнир почти небрежно покачивался рядом с ним. Каким-то образом его плащ развевался на несуществующем ветру, а его доспехи вблизи были еще более сияющими. Хотя выражение лица его брата было внешне веселым, когда он рассматривал Мстителей, в его глазах была скрытая жесткость, которую Локи заметил во время их ограниченного взаимодействия после его Падения. — Друзья мои! — прогремел громовержец. — Как я рад снова вас видеть! Мстители хором ответили ему приветствиями. Гарольд и Бартон прижались друг к другу, чтобы освободить место, что дало Тору возможность устроиться напротив Локи за столом. К счастью, его взгляд скользнул по лицу Томаса в пользу знакомых черт его товарищей из Мидгарда. Это дало падшему богу время, необходимое ему, чтобы собраться с духом. Потому что, несмотря на оцепенение, которое отфильтровывало все, кроме самых слабых следов страха, Тор был братом Локи почти всю его жизнь. Он не ожидал снова увидеть старшего бога, кроме как в муках битвы или посреди полета. Мирно сидеть с золотым ребенком Одина в месте, которое стало его самым драгоценным святилищем, было более чем сюрреалистично. — Всеотец послал меня помочь в охоте за Скипетром моего брата, — объявил Тор, ставя Мьёльнир на пол со зловещим стуком. — Я не думал, что найду вас в Башне Железного Человека, пока он остается затерянным. — Мы уже зачистили несколько аванпостов, — объяснила Романофф, изящно промокнув губы салфеткой. — Мы ждем разведданных, чтобы подтвердить нашу следующую цель. — Плюс ко всему, Старк заманил нас сюда обещанием торта и пожизненного шантажа, — сказал Бартон, надувая щеки. Тор оживился – десерты Мидгарда были заметно слаще большинства деликатесов Асгарда. — Торт? — повторил он, изображая ту же фальшивую гримасу, которая часто заставляла кухонных слуг отказываться от остатков еды с различных пиров, когда они были детьми. — У нас осталось много торта, — заговорила Вирджиния. — Тони отрежет тебе кусочек. Пальцы Энтони дернулись в хватке Локи в явном протесте. Украдкой он увидел, что выражение лица мужчины становится все более каменным, за исключением взгляда столь жадного, что глаза Энтони превратились в простые щелки. Локи понимал его реакцию – он испытывал ту же беспомощную, грызущую злость каждый день большую часть своей жизни, непрестанно пребывая в тени своего брата. Но сейчас не время для ярости, не когда на кону жизнь и освобождение Локи. К счастью, его смертный, похоже, распознал тайный смысл резкого пинка, который Локи нацелил на его голень. С недовольным фырканьем мужчина согласился отпилить кусок торта с наименьшим количеством глазури и толкнул его через стол. Тор ухмыльнулся той же улыбкой – широкой, но какой-то отчужденной, – которая очаровывала служанок, принцесс и колдуний по всем Девяти Мирам, и без комментариев засунул в рот большой кусок. Несмотря на очевидность Тора, Романофф, похоже, заметила отсутствие энтузиазма у Энтони, и она не пыталась скрыть этот факт. Когда Локи взглянул в ее сторону, она подергала бровью, что выглядело почти обеспокоенно. Он неохотно пожал плечами, что, как он знал, никоим образом не удовлетворит ее. — В чем причина такого празднования? — спросил Тор. Несколько случайных крошек упали на стол от его слов. Ответная ухмылка, которую Бартон одарил Энтони, была решительно злой и совершенно губительной. Конечно, лучник не знал о взглядах Асгарда на однополые отношения – вероятно, никто из Мстителей не знал, за исключением, по-видимому, Энтони, чьи скрытые усилия по обеспечению утешения были в его характере. Тор никогда не был особенно жесток, когда дело касалось предпочтений Локи, и он стойко защищал честь своего младшего брата, когда появлялись слухи о его извращениях. К сожалению, защита громовержца часто граничила с более оскорбительной, чем настоящие сплетни. Локи, несомненно, знал, что Тор придерживался норм Асгарда, когда дело касалось романтических увлечений между мужчинами. Бартон открыл рот, и Энтони сильнее вцепился в Локи, словно якорь посреди бушующей бури. — Мы празднуем выздоровление Томаса, — вмешалась Романофф. Она наклонилась вперед, выказывая любопытство, которое, как знал Локи, было напускным с абсолютной уверенностью. — А как ты, Тор? Мы думали, что ты будешь навещать нас чаще теперь, когда Бифрест отремонтировали. Она была ужасно проницательна, и Локи так яростно желал ненавидеть ее, но он начинал задаваться вопросом, не скрывала ли ее, казалось бы, пресыщенная маска, что-то большее, чем ее врожденная ужасность. Он никогда не ожидал, что она воспользуется своим сверхъестественным восприятием, чтобы быть к нему доброй, спрятать правду в отвлекающий маневр и отвлечь внимание его брата. Он ненавидел ее – ненавидел – но, возможно, она была не такой уж ужасной, как он думал сначала. Казалось бы, беззаботные черты лица Тора исказились в мрачное выражение. — В последнее время в Асгарде неспокойно. Я был нужен дома. — Порталы, открывшиеся в небе Лондона? — догадался Беннер. — Конвергенция, да, — Бог грома засунул в рот четверть своего куска торта. — Враг, которого Асгард победил давным-давно, восстал, чтобы вернуть себе древнее оружие великой силы. Многие асгардцы были убиты или ранены во время битвы, — Тор озадаченно склонил голову – обычно он хвастался своими военными подвигами, не обращая внимания на понесенные потери. — Включая мою мать. Нет. Нет, нет, нет. Локи чувствовал, как его пальцы сжимаются вокруг руки Энтони, почти достигая предела смертной выносливости, но его партнер просто потянул их соединенные пальцы к его коленям. Нежный большой палец несколько раз погладил дрожащие костяшки пальцев Локи. Фригга обидела его. Неоднократно. Ужасно. Безвозвратно. Она предала его, когда он больше всего в ней нуждался, и бросила его на участь, хуже, чем смерть. Но она все еще была его матерью. Пальцы другой руки Энтони обосновались на верхней части позвоночника Локи, скрытые, но устойчивые. — С твоей мамой все в порядке? — спросил Энтони у Тора. — Что случилось? Звук столовых приборов, ударяющихся о керамику, раздался диссонансом, когда его брат отложил вилку. — Она была тяжело ранена, но наши целители смогли вытащить ее из залов Вальхаллы. Ожидается, что она полностью поправится». Каким-то образом Локи удалось удержать свое тело от обмякания. Только Энтони мог заметить ослабление напряжения в его руке, и он мог только молиться, чтобы его партнер приписал его реакцию постоянному присутствию Тора. — Черт, Тор. Это ужасно, — сказал Бартон, сделав совершенно неадекватный, но точный вывод. — Действительно. Плечи Тора были заметно напряжены, а его черты лица выражали явную усталость. В течение долгих столетий только Локи был достаточно доверенным, чтобы заглянуть за, казалось бы, несокрушимую уверенность своего брата. Для Тора позволить другим заметить даже толику слабости означало, что истощение старшего бога должно быть глубоким. В прошлом Локи мог предложить веселую шутку или надуманный трюк, чтобы поддразнить своего брата, но его роль больше не заключалась в том, чтобы поддерживать Тора из тени. Вместо этого он сосредоточился на пальцах Энтони, прослеживающих линии его ладони, и на ребрах Энтони, плотно прижатых к его бицепсу. Его смертный был таким теплым, а линия его тела такой твердой, и когда Локи сосредоточился внутри себя, остатки привязанности просочились сквозь подавляющее слияние страха и отчаяния. Тор, похоже, также черпал силу из присутствия Мстителей. Он выдавил из себя сердечную улыбку, которую Локи знал по многовековому опыту как фальшивую, и воткнул вилку в остаток своего торта. — Расскажите мне о Скипетре, друзья мои. Ваш Щ.И.Т. заверил меня, что он в безопасности в их хранилищах. Стивен пустился в объяснения относительно ГИДРЫ и ее коварного захвата Щ.И.Т. И Локи дрейфовал. Многие из его последних проблесков Тора были сквозь своего рода туман. Скипетр вызвал в нем неумолимую ярость, которая была в значительной степени непроницаема для слов, чувств или прикосновений. С Другим – а иногда даже самим Титаном – пристально следящим за каждым его шагом, сокрытие его стремления к неудаче было его единственным фокусом вне выживания. Но даже тогда, разбитый осколок его отчаянно жаждал, чтобы его брат признал его рабство и освободил его. Он никак не ожидал этого, не после того, как Тор даже не смог найти его после его Падения. Тем не менее, когда Тор забрал его у Мстителей в Квинджете и попытался сбить его с пути, он осмелился надеяться, что его брат посмотрит ему в глаза и различит чуждые синие тона. Увидеть Тора сейчас, кажущегося веселым в присутствии бывших врагов Локи, всего несколько месяцев назад разожгло бы склонность Локи к злобе и интригам. Но теперь бывший принц мог только смириться с чувством безнадежности. У него не было желания настоящего возмездия, больше нет. Помимо шока от бесчувственности при прибытии брата, Локи был в значительной степени обеспокоен – обеспокоен обнаружением, обеспокоен состоянием Асгарда, обеспокоен своей матерью. И все, чего он хотел, это свернуться калачиком на диване с Энтони и слушать его смертную болтовню обо всех этих пустяках, чтобы просто перестать думать. — Томас. Локи скрыл свою реакцию удивления, насколько мог, и переключил внимание на своих товарищей. Он обнаружил, что Капитан выжидающе смотрит на него. Как и остальные Мстители. Как и Тор. Указательный палец Энтони начал выстукивать ритм на тыльной стороне ладони, серию коротких ударов и более длинных похлопываний. Мягкая размеренность этого была достаточно успокаивающей, чтобы Локи нашел в себе силы заговорить. — Мои извинения, Стивен. Я не слушал. — Я рассказывал Тору о Штрукере, — объяснил солдат. Он казался почти раскаивающимся, и Локи не мог понять. — Ты единственный из нас, кто действительно встречался с ним. Усилия Энтони постепенно увеличивались в давлении, но Локи не мог уделить внимания расследованию. Тор наблюдал за ним. — Сомневаюсь, что у меня есть какие-либо знания, выходящие за рамки того, что ты уже знаешь. — Этот Штрукер, который владеет оружием моего брата, что он за человек? — спросил Тор. В каждом слоге сквозила тревожная ярость, хотя он и изучал Локи с относительной апатией. У Тора не было причин причинять боль Томасу, напомнил себе Локи. Он просто реагировал на инструмент, который украл волю стольких его драгоценных мидгардцев. — В нем не было ничего особенно примечательного, — предположил Локи. Узор на его руке, очевидно, возобновлялся с самого начала, сначала с двух легких постукиваний. — Он не был ни особенно жестоким, ни особенно добрым. Он просто хотел получить ответы. Одна точка, одно тире, а затем еще две точки. — Какие ответы? — настаивал Тор. — Ничего, что могло бы заинтересовать бога, — ответил Локи с наилучшим на сегодняшний день подобием беззаботности. Три длинных тире. — Как я уверен, добрый капитан уже упомянул, Штрукер проявил интерес к экспериментам. Я не хотел становиться одним из его подопытных, — Точка, точка, точка, тире. — Он что? — перебил Беннер. Интересно, что выражение лица ученого исказилось в прозрачный ужас. Одна точка. — Я в порядке, доктор Беннер. Энтони спас меня вовремя. Точка-точка, рывок. — Ты выбрался сам, — поправил его смертный. — Я просто был рядом, чтобы сделать тяжелую работу. — Как скажешь, — разрешил падший бог. Локи вспомнил азбуку Морзе из одной из книг о Второй мировой войне, которую он читал, переводя журналы Золы. Он решил уделить больше внимания повторяющемуся узору на своей руке, пока Энтони снова начинал с самого начала. Любое отвлечение было предпочтительнее, чем выдерживать объединенное внимание Мстителей, когда присутствовал Тор, и, надо признать, часть Локи была заинтересована в секретном послании Энтони. Тем не менее, внимательный взгляд Тора на Томаса становился все более пристальным. — Я считаю, что в Мидгарде принято знакомить незнакомцев? — сказал старший бог после напряженного момента, во время которого Локи убедился, что первая буква в словах Энтони – «Я». — О, точно, — смущенно сказал Стивен слева от Локи. — Это Томас. Он работал на Тони последние несколько месяцев, — Он помолчал, а затем сказал со странным намёком на пылкость: — Он один из нас. Это была довольно сжатая версия событий, снова без упоминания отношений Локи с Энтони. Вероятно, Стивен просто осознавал дискомфорт Локи из-за физических увертюр и ярлыков во время их последней встречи. Однако что-то в том, как Стивен прижался к его другой стороне, заставило Локи заподозрить, что Капитан почерпнул часть его нынешнего беспокойства. — Чем ты занимаешься, Томас? — спросил Тор. Локи узнал его чрезмерно сердечный тон по сотням утомительных дипломатических встреч. Вторая и третья буквы кода, которые Энтони вдавил в его плоть, были «Л» и «Ю», а выражение лица Тора оставалось непроницаемым. Локи всегда мог так легко его прочесть. Неужели его брат действительно так сильно изменился? — Я переводчик, — сказал Локи. А затем, поскольку он знал, что в Асгарде не существует эквивалентных профессий, — это означает, что я перевожу английские документы на другие языки и наоборот. Выражение лица его брата по-прежнему оставалось отсутствующим, но на этот раз его реакция – или ее отсутствие – была совершенно характерной. Те же стеклянные глаза встречали каждое стремление Локи, будь то магия, работа с ножом или общий поиск знаний. — И такое умение помогает тебе сражаться? — с сомнением уточнил бог грома. Следующие три буквы были «Б», «Л» и «Ю». Локи довольно хорошо представлял себе, какими могут быть остальные буквы. — Томас не сражается с нами, но он все еще один из нас, — настаивал Капитан, прозрачная и шаткая попытка спасения. Стивен был самым верным из его друзей, но он не был мастером слова. Тор нахмурился в ответ, справедливо усомнившись во включении Локи в Мстители. Совместный вес Энтони и Стивена давил на него с обеих сторон, согревая его замерзшее нутро. И последние буквы сообщения Энтони были «Т», «Е», «Б», «Я». Локи сделал глубокий вдох и расправил плечи. — Я не Мститель, — тихо, но страстно сказал он. — Я просто связан с одним из них. Никто из Мстителей, казалось, не был особенно удивлен его заявлением, хотя Бартон издал рвотный звук, вероятно, из-за чрезмерной сентиментальности своего заявления. Он мог видеть краем глаза, как Стивен улыбается ему. Энтони начал выбивать свое сообщение на тыльной стороне ладони Локи в три раза быстрее, чем прежде. — О, я понял, — сказал Тор, и выражение его лица заметно прояснилось. — Ты как Леди Пеппер. Для Мстителей рассуждения его брата звучали бы логично, если не благоприятно. Вирджиния была проницательной, бесстрашной и свирепой прежде всего. Локи не мог отрицать, что восхищался ею, несмотря на их ограниченное взаимодействие на сегодняшний день. Однако в Асгарде сравнение мужчины с женщиной было одним из самых тяжких оскорблений, которые только можно себе представить. Единственное, что было бы хуже, это назвать его аргр. Тор никогда не славился деликатностью в словах, и Локи знал, что его брат не пытался намеренно его оскорбить, но это не делало непреднамеренную насмешку менее ранящей. Томас все равно не понял бы этого пренебрежения, поэтому Локи проглотил знакомое негодование. — Именно так, — сказал он сквозь сжатые губы. Тор напевал и бросал оценивающий взгляд на Романофф рядом со Стивеном. Через мгновение Локи понял и поборол желание зарычать. Даже сейчас, когда он так нагло рекламировал свои предпочтения, несмотря на риски, его брат был так намеренно слеп. Он думал, что партнер Локи – Вдова. Но устраивать сцену было не вариантом, поэтому Локи опустился в кресло и нашел датчик ДЖАРВИСА на потолке. Успокаивающие ноты арфы начали играть из динамиков почти сразу. — Если никто не хочет добавки, нам следует направиться в кинозал, — объявил Энтони. Несмотря на сохраняющееся напряжение в руке, которая схватила Локи, голос Энтони звучал на удивление восторженно по сравнению с его предыдущими мрачными и размеренными комментариями. Учитывая импровизированное заявление Локи, внезапное ликование Энтони было неудивительным. За возможным исключением Романофф, Мстители – включая Энтони – вероятно, не заметили непонимания Тора. Бартон оживился. — Ладно, выберу фильм. — Томми выбирает фильм, — настаивал его смертный, но лучник был уже на полпути через комнату и отмахнулся от его возражений. Остальные Мстители замешкались на мгновение, вероятно, не привыкшие к новообретенной хозяйственной жилке Энтони, вероятно, размышляя, стоит ли им помочь с уборкой. — Томми и я все уберем и приготовим попкорн, — твердо заявил его партнер. — Не начинайте без нас. Наконец, к счастью, они остались одни, и плечи Энтони поникли в явном облегчении. Но Локи не мог расслабиться, даже сейчас. Потому что Тор был в соседней комнате. Тор был дома, смеялся с друзьями, и единственным выходом Локи было ждать. Оцепенение продолжало пронизывать каждую грань его выносливости, но он знал, что его кажущееся безразличие скрывало истинное опустошение. Чувствовать означало бы перестать функционировать, и он не мог позволить этого, пока не останется наедине с Энтони и ДЖАРВИСОМ. Руки Энтони нашли его щеки и надавили, пока не сфокусированный взгляд Локи не остановился где-то рядом с линией роста волос мужчины. — Ты в порядке, милый? — прошептал он, проводя пальцами по острым граням щек бога. Локи не думал об этом ни секунды. — Нет, — пробормотал он голосом, который звучал таким же омертвевшим, как и то, что он чувствовал внутри. — Ну, по крайней мере, ты не пытаешься мне лгать, — Губы изобретателя прижались к его лбу. — Я не думаю, что он узнал тебя. — Он не узнал бы меня в таком виде, — Локи вырвался из рук инженера и начал складывать грязные тарелки. Очевидно, Энтони был слишком занят его анализом, чтобы помочь, но он последовал за Локи на кухню. — Малыш, мне нужно, чтобы ты поговорил со мной, — прошептал он, когда его руки нашли талию бога. — Ты говоришь как робот – но не как Старк-бот. Как один из тех, кто бип, боп, буп. Шутка была жалко слабой. В хороший день Локи, возможно, закатил бы глаза, но сейчас у него не хватило сил отреагировать, кроме как склонить голову. — Мне жаль, Энтони, — выдавил он. — Я пытаюсь. Его смертный приблизился, пока он фактически не прижал Локи к своей груди. Хотя Локи мог различить давление, эмоции, которые, как он знал, должны были сопровождать очевидное горе Энтони, оставались надежно запертыми. — Хочешь, чтобы я их выгнал? — предложил Энтони тихим, почти угрожающим голосом. — Мы планировали закончить просмотром фильма, и я не хотел вызывать подозрения, отправляя всех домой пораньше, но я полностью согласен на тихий вечер. Это было заманчиво, но рациональная часть мозга Локи знала, что его партнер прав. Прекращение вечеринки преждевременно могло привлечь ненужное внимание. — Нет, ты прав. Мы должны действовать нормально, — Локи решительно поставил грязные тарелки в раковину. — Я выдержу. Энтони остался привалившимся к стойке, даже когда Локи ускользнул и начал искать попкорн в кладовой. Когда бог оглянулся на него, он обнаружил, что все черты лица мужчины обвисли. — Я не хочу, чтобы тебе пришлось это терпеть, — прошептал Энтони. — Я никогда не хотел бы ставить тебя в такое положение. Омертвение внутри ядра Локи распространилась по каждому дюйму его тела, но он не мог вынести, видя своего Энтони расстроенным даже сейчас. — Мне не привыкать, — заявил он, что, конечно, заставило черты другого еще больше исказиться. — И это более терпимо, когда я не один. Энтони постепенно выпрямился, услышав его слова, но этого было недостаточно. Морщины на его лице остались нетронутыми, а кулаки сжались еще сильнее. — Я наслаждаюсь этим с тобой, кяресте, — пообещал Локи, пытаясь вложить в голос все эмоции, которые он сдерживал. — И мне нравятся твои друзья. Большинство из них. Обычно. Губы его смертного изогнулись, хотя мужчина, по-видимому, пытался сохранить свою сгорбленную позу. — Ты облил Брюса безалкогольным пуншем. Локи попытался улыбнуться в ответ. — Могу тебя заверить, что обливание доктора Беннера этим напитком стало для меня самым ярким моментом недели. Энтони снова подошел и сунул голову под подбородок Локи. Каким-то образом это заставило падшего бога почувствовать себя неприкосновенным. — Ненавижу видеть тебя таким, — прошептал он в ключицу Локи. — Мне просто неловко.. — Ты в ужасе, — яростно прервал его изобретатель. — Но это ничего, потому что я собираюсь тебя защитить. Несмотря на все усилия, в горле Локи начал появляться ком, а глаза затуманиваться от знакомого чувства. Отрицания были бесполезны, но он также не мог разжечь гнев Энтони, признавшись в жестоком страхе, который он запечатал, не тогда, когда Тор мог сломать его смертного одним ударом. — Я знаю, что ты это сделаешь, — решил он сказать. — Но я не в опасности. Я.. я предвкушаю фильм. Инженер целомудренно поцеловал Локи в шею и отступил назад, уже закатывая глаза. — Мне даже не нужно было видеть твое лицо, чтобы понять, что это ложь. Тело Локи расслабилось настолько, насколько это было возможно, под повторяющийся рефрен. — Я не лгу. — Конечно. Конечно. Эй, у нас же будет собственный попкорн, да? В прошлый раз я поделился с Бартоном, и мне его почти не досталось. Опустошив целую коробку пакетов с попкорном, Локи направился в то, что Энтони окрестил «кинозалом», с несколькими мисками закусок, драгоценно балансирующими в его руках. Обычно Энтони устанавливал проектор в гостиной для фильмов, но Локи помнил, как пользовался этой комнатой с первой ночи, которую он провел в пентхаусе. Она тоже претерпела заметные изменения. Несколько кресел-мешков, украшенных мотивами разных Мстителей, валялись на полу, а массивный диван был заменен на диван поменьше и два двухместных дивана. Киноплакаты были развешаны по всем стенам, которые не были загорожены обильными стойками с DVD. Бартон и, что удивительно, Вирджиния заняли кресла-мешки, в то время как Гарольд и Стивен снова спорили о мидгардском виде спорта, который Локи не мог понять, сидя на одном из диванов. Беннер и Романофф заняли две подушки на диване. На голове у Тора была шляпа в стиле громовержца, что Локи нашел отдалённо забавным. Но Тор также присвоил себе оставшееся кресло. Локи запнулся и остановился в прихожей. Он был слишком очевиден – он знал это – но он бы лучше сел на пол, чем смирился с часами в темноте рядом с Вдовой или братом. К счастью, Энтони, который теперь стоял на цыпочках, чтобы заглянуть через плечо Локи, не имел никаких сомнений в организации желаемой им рассадки. — Кто-то должен подвинуться, чтобы я мог сесть с Томми, — объявил он остальным, многозначительно глядя на Тора. Старший бог не был полностью не в курсе того, что все в комнате повернулись и выжидающе уставились на него, но его было нелегко отговорить, когда он уже выбрал курс действий. — В Асгарде принято, чтобы влюбленные пары сидели вместе во время собраний. Разве такая практика не принята в Мидгарде? Энтони подталкивал Локи в спину, пока они оба не смогли сделать несколько шагов в комнату. — Определенно принято и предпочтительно. В этом-то и суть. Выражение лица Тора исказилось в полном недоумении. Локи знал своего брата; он пытался быть добрым по-своему, невежественно. Такие сценарии были обычным явлением в Асгарде и неизменно заканчивались тем, что Локи выставляли виноватой стороной, когда он настаивал на справедливом обращении. Самым безопасным выходом было попытаться разрядить обстановку, даже если это означало жертву с его стороны. — У меня нет романтических отношений с Романофф, Тор, — тихо сказал младший бог, подходя, чтобы поставить попкорн на журнальный столик. Он надеялся, что Мстители почувствуют нарастающее напряжение в воздухе и согласятся посмотреть фильм без дальнейших комментариев, но его удача, очевидно, иссякла. В то время как Энтони явно вздрогнул от его слов, именно Бартон отреагировал наиболее явно. — Чувак, Томас и Нат ненавидят друг друга. Они точно не встречаются. Тор моргнул. Он моргнул снова. — Тогда.. Леди Пеппер.. — Он со мной, — заявил Энтони, вызывающе глядя на бога грома. — Томми – мой парень. Стена, сдерживающая бурлящий водоворот эмоций в груди Локи, внезапно рухнула, выпустив поток ужаса. Он инстинктивно шагнул вперед, чтобы заслонить своей почти смертной формой его партнера. Тон Энтони был слишком агрессивным. В то время как Тор, казалось бы, демонстрировал физическую сдержанность с относительно хрупкими обитателями Мидгарда, Локи также видел, как его брат ввязывался во множество драк из-за чего-то меньшего. К его чести, Тор не отреагировал немедленно с гневом или отвращением. Пока что он просто казался сбитым с толку, и это означало, что Мстители в безопасности. Тем не менее, Локи мог сказать, что шестеренки начали вращаться. — Вы оба мужчины, — медленно указал его брат. Энтони поставил их миски на стол, не отрывая взгляда от бога грома. — Как проницательно с твоей стороны. Что выдало его? Тор медленно встал, но каким-то образом его поза осталась свободной и не угрожающей, несмотря на дерзость Энтони. — Я не понимаю. Бартон фыркнул и потянулся за одной из мисок с попкорном. — Что, в Асгарде нет геев? Ястреб не оценил серьезности ситуации. Никто из них не оценил. Они все еще относились к замешательству Тора как к источнику веселья. Несмотря на патентованную забывчивость его брата, он также мог быть проницательным в определенных ситуациях. Если бы ход событий изменился, если бы оттенок этого противостояния изменился с беззаботного на осуждающий, гнев старшего бога неизбежно стал бы разрушительным. Локи был обязан умиротворить его. Но его серебряный язык был приклеен к нёбу. Временами, успокоение гнева брата делало Локи мишенью, даже когда Тор считал их братьями. Более того, роль Томаса в этой ситуации была менее ясна, особенно потому, что его выживание зависело от того, чтобы оставаться незамеченным. Он колебался на мгновение дольше, чем нужно. — Гей? — повторил Тор. — В смысле веселый? — Нет, — вмешался Стивен. Капитан выпрямился на своем месте, и на мгновение Локи надеялся, что его друг сможет смягчить растущее напряжение в комнате. — Гей – это когда женщины встречаются с женщинами, а мужчины – с мужчинами, — К сожалению, солдат, похоже, тоже был полон решимости подлить масла в огонь. Челюсть Тора напряглась на мгновение. Он начал понимать все более растерянные выражения лиц Мстителей. — Такие интрижки не являются чем-то неслыханным у нас дома, — нерешительно признал его брат, прежде чем снова повернуться к Энтони. — Но Старк, ты же прославленный воин. Инженер скрестил руки на груди. Теперь он даже не пытался скрыть свою враждебность. — Спаситель Нью-Йорка и местный самый горячий мститель согласно недавнему опросу журнала People. Какое это имеет отношение к чему-либо? Оценивающие глаза Тора нашли Локи, зажатого перед Энтони. В прошлом его брат регулярно оценивал его форму и предлагал варианты добавления мышц и обхвата. Локи знал, что его телосложение было худым по сравнению с большинством асгардцев, и что Тор был чувствителен к тому, как каждая его черта – от его сейда до его гибкого телосложения – подпитывала слухи о его наклонностях. Томас был столь же худым, и большая часть цвета его гламура поблекла во время его плена. Если что-то и могло его выдать, так это его небрежность в изменении своей формы. — Понятно. Ты должен владеть им, Старк, — спокойно заметил Тор. Энтони схватил Локи за локоть и с опозданием потянул молодого принца за собой. — Извини? — прошипел его смертный. Бог грома продолжал говорить, по-видимому, не обращая внимания на растущую жесткость Энтони. — Это все еще запрещено в Асгарде, но честь владельцев в тайных связях между мужчинами не подвергается угрозе. Только тот, кого взяли, считается аргр. — Аргр? — повторил Энтони. На первый взгляд голос мужчины звучал спокойно, но его тело извивалось. Сухожилия и жилы начинали проступать под его загорелой кожей. Грудь Тора раздулась в ответ. — Да. Это значит.. Энтони дернул его, пока Локи не прижался к его дрожащей спине. — Пошел ты, — прошептал он голосом, совершенно лишенным легкомыслия или насмешки. Локи никогда не слышал, чтобы он звучал столь мрачно и желчно. Даже его брат, казалось, был сбит с толку открытой враждебностью Энтони. — Ты в порядке, Старк? Локи осторожно положил руку на позвоночник смертного в тщетной попытке умиротворения. В Асгарде такое явное оскорбление неизменно заканчивалось поединком чести. Тор не проигрывал в таком состязании с тех пор, как достиг совершеннолетия, а Локи не мог адекватно защитить своего Энтони с его нынешними ограничениями. — Блядь. Пошел ты, — повторил Энтони, на этот раз рыча. Его ногти впивались в плоть Локи. Волосы на руке молодого бога начали вставать дыбом. Внезапный приток статического электричества обычно был последним предупреждением перед тем, как Тор срывался. — Энтони, все в порядке, — выпалил он. — Я к этому привык. Ты должен сохранять спокойствие. — Это нихуя не нормально, Томас, — С каждым словом его партнёр становился все более разъяренным. — Никто не смеет тебя так называть. Стивен внезапно встал, и на мгновение Локи лелеял надежду, что вмешательство капитана может сдержать дальнейшие военные действия. Но когда его друг приблизился, Локи различил ту же стальную решимость, которую он видел в выражении лица Энтони во время своих признаний. Солдат подошел к Энтони и развернулся, образовав своего рода стену между Локи и все более разгневанным богом грома. — Ты оскорбил Томаса, Тор? Тон Стивена был поразительно похож на то смертельное хладнокровие, от которого только что избавился Энтони. Тор никогда не считался мастером слова, но столетия дипломатических миссий смягчили его язык, когда он был уравновешен. Однако, когда его нрав выходил из себя, Тор склонялся к бессердечности и жестокости. Кипящий взгляд, который он направил на капитана, заставил Локи в страхе сжать кулаками рубашку Энтони сзади. — Позволять брать себя во время полового акта – это унизительно, — прорычал Тор. — В Асгарде только слабые подчиняются такому осквернению. Для Энтони это было слишком, чтобы сделать что-то еще, кроме как огрызнуться. — Угадай что, Фабио? — издевательски спросил он, расставив руки, словно призывая ударить себя. — Мне нравится это в обоих случаях. Полагаю, это значит, что я тоже аргр, а? Заявления инженера было достаточно, чтобы отвлечь Тора на драгоценное мгновение. Энтони был бесспорно воином – у него не было сейда, и его телосложение было коренастым, как и подобает бойцу. Тем не менее, он использовал свой интеллект во многом подобно эрги. Его признание не поколебало Тора надолго. — Это сделало бы меня одним из них, — заявил Стивен. Его плечи были сгорблены до ушей, и Локи знал, что его напряженная поза была вызвана неуверенностью – большинство обитателей комнаты не знали о предпочтениях их друга. Однако со стороны капитан выглядел таким же уравновешенным, как и всегда. Энтони на мгновение запнулся, и Локи молился, чтобы удивление от заявления Стивена оказалось достаточным, чтобы перенаправить их. Но вместо этого его смертный, казалось, сплотился в знак солидарности, а растущее смущение Тора могло только усилить угрозу насилия. — Ты помог нам спасти мир, — тихо сказал Энтони. — Земля никогда не перестанет быть благодарной тебе за это. Но если ты думаешь, что можешь ввалиться в наш дом и унизить человека, которого я люблю, то тебя ждет еще одно дело, Спарки. Воздух теперь потрескивал от электричества, и при всем их хвастовстве Энтони и Стивен были всего лишь смертными. Пройдет несколько драгоценных секунд, прежде чем костюм его партнера прибудет, а щит Капитана, скорее всего, будет на несколько этажей ниже их. Локи отказался рисковать людьми, которых он лелеял, ради чести, которую он давно потерял. — Я думал, что ты – страж Мидгарда, — сказал Локи с самообладанием, которое он имитировал от кончиков своих носков с узором «ромбик» до верхушки своей нелепой праздничной шляпы. — Будет ли Мьёльнир по-прежнему считать тебя достойным, если ты нападешь на величайших защитников этого королевства? Каким-то образом его слова заставили Тора остановиться, и все в Локи дрогнуло, когда бешеный взгляд брата сосредоточился на нем. Но его партнер и его друг все еще защищали его. На одно мгновение он обманул себя, поверив, что он неприкасаем. — Я понимаю, что твоя Джейн – астрофизик, — продолжал Локи. — Что подумает такая разумная смертная, как она, узнав о допотопных представлениях Асгарда о близости? Тор моргнул. Один из его сжатых кулаков слегка расслабился. — Она не одобрит такие отношения. — Сомнительно, — вставила Романофф с дивана, небрежно направив пистолет в пол. — Джейн училась в Университете Калвера. Они там, в общем-то, допускают радугу. Что, конечно, ничего не значило для его брата, но смысл был ясен. — Понятно, — медленно произнес громовержец, хотя каждая грань его тона выдавала его продолжающееся недоумение. — Нет, — категорически сказал Энтони после нескольких секунд умиротворяющей тишины. — Ни за что, черт возьми. Ты так легко не отделаешься, не после того, что ты сказал. Локи сделал глубокий вдох и обошел своего партнера. Никогда в жизни он не касался другого мужчины интимно в присутствии брата, но сейчас он сделал это. Потому что Энтони нуждался в нем. Он обхватил дрожащими руками талию смертного и прижался лицом к плечу Энтони. К его удовольствию, руки Энтони тут же отразили это. — Он не знает ничего лучшего, кяресте, — прошептал Локи, несмотря на то, что половина обитателей комнаты были усилены и, вероятно, могли его услышать. — Ты не изменишь его убеждений. Энтони, с другой стороны, не пытался понизить голос. Если уж на то пошло, он позаботился о том, чтобы его слова были слышны. — Незнание – не оправдание, и если он хочет остаться Мстителем, ему лучше сменить тон как можно быстрее. Гомофобам в команду не разрешается. Стивен проворчал согласие рядом с Энтони и осторожно положил ладонь на спину Локи. Когда бывший принц рискнул взглянуть на остальную часть комнаты, он обнаружил, что оставшиеся Мстители торжественно кивнули в знак согласия, даже саркастически отозвавшись о Бартоне. Явная поддержка была всем, чего он не ожидал и не получал в Асгарде, но каким-то образом он не был удивлен, а скорее обрадован, увидев ее от своих бывших врагов. Подавляющее единодушие, казалось, столкнуло Тора с края. Или, возможно, он испытал больший рост, чем предполагал Локи во время своего краткого путешествия в Мидгард много лет назад. Несмотря на это, его брат склонил голову в явном раскаянии. — Я не осознавал, что обычаи Мидгарда так сильно изменились, — сказал бог грома. — Я не против учиться. — Тогда учитесь снаружи, — прорычал Беннер. Его голос звучал гортаннее обычного, а вены на шее выглядели решительно зелеными. — Халк очень любит крушить тщедушных богов, и я начинаю забывать, почему я должен его останавливать. — Тогда снаружи, — процедил Энтони сквозь стиснутые зубы. — Ты идешь, Стив? Стивен, стоявший с идеально прямой спиной и сверкающими глазами, вздернул подбородок, являя собой образец праведного упорства. — Я последую за тобой. Его смертный уже вырывался из хватки Локи, и когда человек прижал отсутствующий поцелуй к костяшкам пальцев бога, ясность взорвалась в фокусе. Энтони собирался встретиться с Тором без него, и Локи не знал, сможет ли он собраться с духом, чтобы последовать за ним. — Разумеется, на сегодня достаточно, — пробормотал Локи, понизив голос в тщетной попытке уединиться. К счастью, Стивен, похоже, распознал его стремление к осмотрительности. Локи смутно осознавал, что Капитан подошел к Тору и безмолвно погнал его к двери. — Мы просто поговорим, — заверил его смертный, когда громкие шаги стихли. — Ничего плохого не случится. Локи не знал, как это сформулировать, но его сейд шумел в кончиках его пальцев, а его желудок был близок к эвакуации, и он не мог уклониться от зловещего убеждения, что Энтони не сможет пойти. Каждая победа, которую молодой принц когда-либо одерживал над Тором, была мимолетной и немедленно следовала за самым болезненным поражением. Что-то пойдет не так. Он знал это недвусмысленно. Мстители наблюдали, внимательно следили за каждым его шагом, оценивали его жалкую демонстрацию уязвимости, но было бы разумнее, если бы Энтони просто остался. — Пожалуйста, не уходи, — стыдливо взмолился он. — Останься со мной. Пожалуйста. Энтони был замечательным, самым чудесно великолепным смертным из всех существующих, но он не был лишен недостатков. Одним из таких недостатков была его склонность к упрямству и самопожертвованию во имя защиты того, что принадлежало ему. Даже с веками плетения паутины за паутиной манипуляций и лжи, Локи не знал, как отговорить своего смертного от его склонности к чрезмерной защите, особенно когда Энтони верил, что он защищает своего Томми. — Я не задержусь надолго, — сказал изобретатель, давая пустейшее из заверений. — Я вернусь прежде, чем ты успеешь по мне соскучиться. Локи теперь скучал по нему. — Я пойду с тобой, — попытался он. — Я знаю, как его отвлечь. Я.. — Мне нужно, чтобы ты остался здесь, — А затем громче, прежде чем Локи успел возразить: — Бартон, Томми не видел ни одного фильма Адама Сэндлера. Я доверяю тебе начать его образование. Мягкий толчок оттолкнул Локи ближе к центру комнаты и внезапно лишил его Энтони. Романофф изучала его своими плоскими, пустыми глазами, а Бартон слишком пристально просматривал полку с DVD на стене, а кожа Беннера выглядела решительно зеленой. Локи не было места здесь, не без Энтони. Гарольд внезапно прочистил горло и неуклюже поднялся на ноги. Он достал из ниоткуда яркое одеяло с изображением Железного человека. — Ты выглядишь замерзшим, Томас, — бессмысленно объяснил он, накидывая мягкий материал на плечи принца. — Почему бы тебе не сесть? Водитель сказал что-то еще, чего Локи не расслышал. В ушах раздался рев, который, к сожалению, был ему знаком. Сосредоточиться на чем-либо, кроме стука его бешеного сердца и хрипов его прерывистого дыхания, было невозможно. Локи моргнул и оказался рядом с Вдовой на диване. Он не помнил, чтобы двигался, не говоря уже о том, чтобы сидеть рядом со своим врагом. Странный химический запах щипал его ноздри. Из динамиков раздавался гнусавый голос, и кто-то смеялся над каждым вторым словом. Романофф красила ногти, понял он через мгновение. Базовый слой, похоже, был черным, но она добавила алые символы песочных часов на два своих пальца. Один был слегка изогнут. Лак вместе с полупустой миской попкорна покоился на подносе между ними. Пока Локи наблюдал, она, не глядя, потянулась, чтобы ловко окунуть палочку-аппликатор в бутылочку. Движение казалось отработанным; она не пролила ни капли лака. Ее следующая попытка сформировать песочные часы была немного слишком близко к кончику ее ногтя, но она заполнила символ точными штрихами. — Хочешь, я покрашу твои? — спросила шпионка так тихо, что человек с яйцевидной головой на экране почти заглушил ее. Локи кашлянул как можно тише, чтобы прочистить пересохшее горло. — Я думал, что красить ногти – это практика, которую предпочитают женщины? Вдова нежно подула на ногти и деликатно протянула руку, как будто позволяя ему получше рассмотреть. — Мужчины тоже их красят. Гитаристы, в частности, склонны красить ногти, чтобы не ломать их во время игры, — Она взглянула на него. Ее губы изогнулись в едва заметной улыбке. — Хочешь, я покрашу твои в зеленый цвет? Очевидно, одного слоя лака для ногтей было недостаточно. Романофф настояла на нескольких слоях, чтобы уменьшить «сколы», а затем она нанесла прозрачный шпон, который, как она утверждала, завершил образ. Его ногти казались слишком толстыми и неестественно скользкими, почти как когти, но ему понравился обсидианово-зеленый цвет, который она выбрала. Зеленоватые тона проявлялись только под прямым углом, тайный намек на его истинное «я». Он предложил доделать ее песочные часы и тщательно проследил за тем, чтобы все они были идеально по центру и ровны. На экране начали появляться титры, и Бартон молча встал, чтобы поменять DVD на другой. Его кресло-мешок было ближе к дивану, чем раньше – места для ног Локи почти не было. — Это о неудачливом хоккеисте, — сказал Бартон. Локи потребовалось мгновение, чтобы понять, что лучник обращается к нему. — Он превращается в вундеркинда в гольфе. — Это один из самых глупых фильмов, когда-либо снятых, — предположил Беннер, сидящий слева от Романофф. — Я думаю, вы хотели сказать, что это один из самых смешных фильмов, когда-либо снятых, — язвительно заметил Гарольд, сидя рядом с Вирджинией на кушетке. Несколько минут препирательств привели Беннера и Романофф к твердому убеждению, что фильм слишком тупой, чтобы считать его юмористическим, но Бартон и Гарольд утверждали, что красота «Счастливчика Гилмора» заключается в его полной глупости. Вирджиния отказалась высказывать свое мнение после одного взгляда на обложку DVD, что означало, что Локи должен был стать решающим фактором. Фильм был абсурдным во всех неправильных смыслах, и при другом раскладе он мог бы отказаться от дальнейшего просмотра после первых пяти минут. Однако Энтони не вернулся даже после того, как Стивен присоединился к ним, и все, что ДЖАРВИС мог ему сказать, было то, что его партнер еще не вернулся на этаж пентхауса. Ни фильм, ни компания не были отвлекающими факторами, которые Локи выбрал бы добровольно, но он посвятил каждую йоту своего внимания оценке самых глупых подробностей каждой сцены. Пока, наконец, среди Беннера и Бартона, предлагающих свои страстные взгляды на смерть наставника главного героя, не появился Энтони. Его кожа была заметно желтоватой, а улыбка больше напоминала гримасу, но его глаза сморщились в уголках, когда он обнаружил Локи, завернутого в одеяло. Мстители сделали вид, что не заметили его появления, но только Романофф удалось относительно незаметно за ним понаблюдать. Через мгновение Энтони прочистил горло, но продолжал стоять в дверях. — Был ли достигнут консенсус по Адаму Сэндлеру? Раздался шквал голосов, но Энтони сосредоточился на Локи, словно он был единственным человеком в комнате. Это почти – но не совсем – ослабило чувство предчувствия, охватившее каждый мускул бога. — Его голова имеет характерную продолговатую форму, — предположил Локи. Обычно Энтони мог бы притвориться обиженным или посмеяться над его легкомысленным комментарием, но его слова, казалось, едва ли были восприняты. Он промычал то же самое озабоченное подтверждение, которое он часто предлагал Вирджинии, когда она читала ему лекции о бумажной работе. — Я думаю, что Томми и я собираемся лечь спать пораньше, — объявил его смертный через мгновение. А затем, когда никто не пошевелился, — не беспокойтесь об уборке. Мы позаботимся об этом. Даже не шутка. Локи знал, что он ищет признаки того, что что-то не так, но его Энтони был королем острот. Сопротивление последнему выпаду в адрес Бартона было явно не в его характере. Их друзья вышли из комнаты, но не без нескольких попыток выразить беспокойство. Энтони посмеялся над всеми их усилиями. Он сослался на их раннее утро и свою усталость после тренировки своих талантов кондитера. Когда на него надавили, он подчеркнул свои усилия по планированию вечеринки, но не сказал ни слова о Торе, и каждый его жест был жестким и формальным. Локи был уверен, что ему это не почудилось. Что-то было не так. Обычно Энтони не хотел покидать принца, но сейчас он последовал за гостями к лифту. Любезности долетали до ушей Локи из коридора. Никогда еще инженер не был столь любезен с гостями и не задерживался так долго после их ухода. Что касается Локи, то уже несколько месяцев он не боялся шагов любимых ног в носках по деревянному полу. Когда Энтони заглянул в дверной проем, его взгляд сосредоточился на точке за лицом Локи. — Готов ко сну? Пушистая ткань, надежно накинутая на плечи Локи, слабо пахла алкоголем и еще более отдаленно – машинным маслом и лесным орехом. Один из углов был испачкан, а другой зиял так широко, что он мог видеть термическую начинку внутри. Локи никогда не чувствовал себя по-настоящему замерзшим, даже когда бродил по ледяным горам Йотунхейма с Тором и верными друзьями своего брата. Но теперь он практически мог чувствовать, как его кровь застаивается в его венах. Его губы едва шевелились, чтобы произнести слова. — Я бы предпочел остаться здесь. — Здесь? — Энтони метнул на него взгляд, прежде чем вернуться к полке с романтическими комедиями за его головой. — Диван довольно уютный, но это не матрас с эффектом памяти. — Я многогранен, Энтони, — прошептал Локи в неподвижной тишине, — но я не глупый. Что-то случилось с Тором. Ты сам не свой. Изобретатель сделал несколько шатких шагов в комнату. Обычно он не мог устоять перед зовом сирены кожи Локи, даже когда падший бог был наиболее язвителен. Теперь же растущая близость Локи, казалось, отталкивала его. — Мы только что поговорили. Он рассказал мне какую-то хрень про Асгард, которая просто хрень, — Улыбка мужчины была бледной, но заметной. — Полагаю, я все еще перевариваю все это. Дрожь пробежала по позвоночнику Локи, и его сейд начал корчиться внутри него, но он восстал против своих инстинктов. Знакомство с Мидгардом позволило ему интуитивно постичь архаичную природу многих асгардских обычаев и верований. Это предполагаемое вторжение шокирующего ужаса не было полностью неожиданным, особенно от такого почтенного человека, как его Энтони. — Что он рассказал? — осторожно спросил Локи. Энтони подбирался ближе, пока их не разделяло только кресло-мешок Бартона. — Не знаю. Много всего, — А потом, когда Локи молча уставился на него, — наказания в Асгарде кажутся ужасными. У них есть настоящие темницы, а стражники могут делать практически все, что угодно. Асгард отчаянно нуждается в Женевской конвенции. Да, Локи был в курсе этого факта. Упоминание об этом Энтони не обязательно было подозрительным, но добавление его избегающего поведения держало бывшего принца в напряжении. — Вы говорили о правах заключенных более трех часов? — скептически спросил Локи. — Ну, не только об этом, — Его партнер начал переносить вес сначала на одну ногу, потом на другую. — Тор также сказал мне, что для мужчины считается трусостью интересоваться чем-либо, кроме сражений. Они, вероятно, возненавидят меня там наверху. Не обязательно. Энтони создал оружие более разрушительное, чем большинство сокровищ в хранилище Всеотца. Отсутствие сейда у него и популярность у женщин, скорее всего, гарантировало, что его будут уважать, если не чествовать. — Это сомнительно, кяресте, — предложил Локи, едва заметно скривив губы. — Асгард восхищается многими из твоих наклонностей. Ты, вероятно, завоюешь их доверие за считанные дни. Вместо того чтобы улыбнуться в ответ, как это было типичной склонностью его партнера к попыткам Локи утешить его, Энтони сосредоточил свой взгляд на окне, на потоке искусственных огней, которые начали мерцать, появляясь на свету. — Похоже, у Всеотца своя извращенная версия конверсионной терапии, дополненная регулярными избиениями и идеологической обработкой, — Мягкая обивка кресла-мешка громко сжалась под давлением от большого пальца ноги Энтони. — Похоже, брат Тора прошел через это пару раз. Тор сказал, что он был.. упрямым. Все благоприятные мысли и оптимистичные настроения улетучились от его слов. Спрятанные пальцы Локи сжались в кулаки на его коленях. — Брат Тора? — повторил он голосом, который дрожал, дрожал и срывался, несмотря на века отработанного безупречного самообладания. Энтони кивнул. Его изможденное выражение лица было почти раскаявшимся. — Локи, — пояснил он без всякой необходимости. — Парень был мешком кошек, но быть принцем аргров в обществе гомофобных придурков – это звучит как особый сорт ада. Солнце садилось за окном. Поток золотого света, отражающийся и преломляющийся за стеклом, никогда не переставал вызывать самые дорогие сердцу воспоминания Локи об Асгарде. Он провел много закатов, томясь в садах своей матери, наблюдая, как последние лучи света исчезают с неба. Часть его, фаталистическая часть, которая все это время предвкушала конец этой заветной шарады, впитывала то, что, вероятно, было его последним тихим закатом. — Это все, что Тор о нем говорил? — услышал он свой шепот. Пронзительная пауза. Энтони отшвырнул кресло-мешок с дороги – его огромные размеры означали, что для этого потребовалось несколько усилий. На нем были носки Железного человека. Если бы Локи заметил это сегодня утром, он бы долго сетовал на потерю вкуса этого человека. Теперь было слишком поздно. — Почему бы нам не поспать? — предложил изобретатель. — Это был чертовски длинный день. Об остальном поговорим завтра. Локи с трудом сглотнул. — Что еще он тебе сказал, Энтони? Смертный был теперь так близко, что его колени столкнулись о колени Локи. Впервые за очень долгое время бог позволил своему телу отпрянуть. — Ничего такого, что не может подождать до утра. Лицо Энтони плыло. Локи не мог очистить глаза, сколько бы раз он ими ни моргал. Стены смыкались, а свет тускнел, и он не мог думать ни о чем, кроме своей простой потребности. Ему нужно было знать. — Теперь ты видишь это, не так ли? — процедил он сквозь стиснутые зубы. — Монстра. Из колонок заиграли начальные ноты незнакомого саундтрека, но Энтони заставил их замолчать быстрым взмахом руки. — Ты не монстр, — тут же, привычно, сказал Энтони. Ему не хватало его обычной горячности. Локи закрыл глаза, но не раньше, чем надоедливая влага, липнувшая к его векам, хлынула наружу. — Когда мой отец открыл мне, что я не асгардец, я с полной ясностью понял, почему я всегда был таким полностью дегенерированным. Ни один мужчина-ас не опустится до овладения сейдом или не подчинится бесчестию быть взятым, не по своей воле. Но звери Йотунхейма, они развращены во всех смыслах этого слова. Не было никакого наказания – ни темницы, ни побоев – которое могло бы изменить мою природу. У меня никогда не было шанса. Даже не глядя, Локи чувствовал, как Энтони нависает над ним. Его дыхание было учащенным и резким в напряженной тишине. — Это чушь. Мы оба знаем, что это абсолютная чушь. Почему ты так себя ведешь? Локи позволил одной руке выскользнуть из складок одеяла. Его накрашенные ногти напоминали когти йотуна в угасающем свете. — Я просто хочу избавиться от притворства. Ты ушел с полным намерением защитить мою ничтожную честь, а вернулся, неспособный посмотреть мне в глаза. Я заслуживаю знать, что изменилось. — Все в порядке, — В голосе мужчины начали просачиваться нотки раздражения. — Нечто из сказанного Тором задело меня, но я справлюсь. Его слова прозвучали пусто. Локи, возможно, смягчился бы несколько месяцев назад, но что-то подсказывало ему, что пропасть между ними будет только расширяться, если он не будет упорствовать. — Ты мне лжешь, — прошептал он своим дрожащим пальцам. — Да? Ну, ты же знаешь, не так ли? Ой. Ой. Локи мог бы отмахнуться от отповеди как от неосторожного замечания, высказанного исключительно в гневе, но прямо здесь и сейчас, намек был более чем просто совпадением. Это не было игривым подколом по поводу его предполагаемых ямочек или откровенной насмешкой над его уменьшающимся опытом лжи. Нет, это касалось его сути, той части, которая не была Томми. Локи сжал свою дрожащую руку в самый крепкий кулак, на который он был способен. Он все еще мелко дрожал. — Понятно, — сказал он. Все эмоции покинули его голос, отражая внезапную прохладу, охватившую его внутренности. Энтони тщетно пытался отступить. — Томми, послушай, я не это имел в виду.. — Что тебе рассказал Тор? — ровно спросил Локи. — Это была история о том, как он впервые нашел меня после одного из уроков Всеотца? Он думал, что на меня напали в моих комнатах, пока Один специально запретил мне посещать целителей. — Томми, — прошептал Энтони. Два слога повисли в воздухе, последняя бессмысленная притворная выходка, готовая вот-вот разбиться. — Возможно, Тор рассказывал тебе о том, как ему впервые пришлось откупиться от одной из моих тайных интрижек. Я думал, что весь дворец услышит, как он кричит на меня. Мои извращения были не только позорными для меня, но теперь они позорили и его, Я воздерживался от своих извращений в течение десятилетий после этого. — Пожалуйста, не говори этого, — сказал изобретатель. Локи не смог взглянуть выше талии мужчины, но сжатые кулаки Энтони отражали кулаки бога. — Я хочу знать, что сказал тебе Тор, — настаивал Локи. — Почему ты скрываешь это от меня? — Томми, пожалуйста.. Знакомый яд кипел в его горле. Он был подобен кислоте, разъедающей его собственные внутренности, отчаянно нуждающейся в малейшей капле освобождения. Ненавистная злоба вырвалась из его губ прежде, чем он успел ее погасить. — Скажи мне, — потребовал Локи с яростным шипением. Энтони поспешно отступил на шаг. Потом еще на один. — Тор сказал, что Локи сбежал, — Он слегка споткнулся о край кресла-мешка, продолжая пятиться. — Похоже, он уже больше двух лет на свободе. Локи с трудом поднялся на ноги. Его конечности ощущались невыразимо тяжелыми, словно тяжелейший груз был продет через каждую его мышцу. Одеяло упало с его плеч, обнажив шипящие пучки сейда, вращающиеся вокруг кончиков его пальцев. Энтони отступил еще на шаг. — Закончи, — прошептал Локи. Слова прозвучали резче, чем он предполагал, ближе к более утонченным интонациям его настоящего голоса, чем к нейтральному американскому акценту Томаса. Изобретатель был уже на полпути к двери, но он смотрел на него. Его глаза были широко раскрыты, а дыхание прерывистым. Наконец-то Энтони по-настоящему увидел монстра, которого Локи таил внутри. Казалось, что легкое принятие и не фильтрованное благоговение остались в прошлом – указательный палец мужчины водил по кнопке на браслете, которая должна была вызвать его костюм. — Закончить что? Локи изо всех сил старался сделать уверенный шаг в сторону инженера. Каким-то образом он не дрогнул. — Я знаю тебя, Энтони Старк. Для тебя все – головоломка, — Еще один осторожный шаг. Зернышко попкорна хрустнуло под его каблуком. — Ты месяцами пытался разгадать мое прошлое, не имея самого главного звена. Теперь оно у тебя есть. Энтони высунул язык, чтобы смочить свои вечно потрескавшиеся губы. Локи отказался отвлекаться на это. — Томми.. Локи выпрямил спину всеми остатками воли, которые у него сохранились. Он растопырил пальцы и расправил плечи, демонстрируя внешнюю смелость, хотя внутри каждая его часть дрожала от отчаяния. Его сейд свернулся в осязаемые шары в его ладонях. — Нет, — прошептал он в поглощающую тишину. — Нет, Томми. Черты лица Энтони посуровели, когда его палец нажал на браслет. — Локи.