Fix you

Энтони набросился на свою еду после их разговора в парке. За считанные минуты он проглотил каждый кусочек своего перегруженного сэндвича, каким-то образом умудряясь поддерживать комментарии о новых приложениях на запасном телефоне Локи – оригинальный StarkPhone бога был раздавлен каблуком мистера Пината на складе. Изобретатель, казалось, особенно стремился продемонстрировать набор игр, которые он установил, что привело к раздутым щекам и потере нескольких кусков салата на земле. Локи пришлось признать, что ему понравилось недовольное выражение лица своего партнера, когда он три раза подряд обыграл его в виртуальный «Скрабл», аккуратно доедая собственный сэндвич. — Мы не можем все быть ходячими тезаурусами, — проворчал Энтони, когда они вернулись к машине. — Если ты с другой планеты – царства, как ты говоришь по-английски лучше меня? — Я много путешествовал по Девяти Мирам, — признался Локи. Его нога пульсировала, но он скрыл гримасу, медленно опускаясь на пассажирское сиденье. — Я также говорю по-английски уже много столетий, так что я полагаю, что этот опыт может сыграть свою роль. Пристегнув ремень безопасности, он обернулся и увидел, что его смертный уставился на него. — Подожди, все это время я думал, что буквально граблю колыбель, но ты на самом деле старше меня на несколько столетий? — Тысячелетие, на самом деле, — поправил бывший принц. Он вытянул ногу, насколько мог в относительно тесной машине. Возможно, позже он сможет уговорить Энтони сделать ему массаж. — Тысячелетие? Мой офигенно крутой парень на чертово тысячелетие старше меня? Охренеть. Локи украдкой поглядывал на него. Тон его партнера был скорее театральным, чем по-настоящему обеспокоенным, но проявление толики настороженности казалось благоразумным. — Ты признаешь, что я не из твоего королевства и не человек, а йотун, но мой возраст – это то, что тебя беспокоит? — Ты старый, — ныл Энтони, въезжая в субботний дневной поток машин. — Я встречаюсь с эквивалентом пра-пра-пра-пра-прадедушки. Падший бог закатил глаза, даже не пытаясь это скрыть. Ответ мужчины теперь близок к излишне драматичному. — Если это поможет, я старею гораздо медленнее тебя. По правде говоря, я эквивалентен, возможно, двадцати двум твоим годам. Инженер моргнул, его лицо исказилось от ужаса. — Томми, это делает все хуже. Неизмеримо хуже. Я вдвое старше тебя? Локи нашел рычаг, который позволял откидывать сиденье. Это немного ослабило давление на его ногу. — Возможно, нам просто следует придерживаться моего изначального возраста, — пренебрежительно предложил он. — Тридцать один, — выдохнул Энтони. — Тебе тридцать один, и мы абсолютно придерживаемся этого. Боже, мне нужно проветрить мозги. Когда они приехали домой, в лифте их ждало несколько тележек на колесах, очевидно, предусмотрительное усилие со стороны Энтони, чтобы облегчить транспортировку их покупок. Мужчина настаивал, что они должны были перенести все наверх сразу, а Локи не был дураком. Его партнер явно что-то скрывал, вероятно, его новый тщательно продуманный и предусмотрительный сюрприз. В другой жизни Локи был крайне тщеславен. Он получал бесчисленные дары, достойные его статуса принца – самые дорогие вина, самые редкие тома, самое безвкусное оружие, – но никто никогда не знал его достаточно хорошо, чтобы преподнести ему что-то действительно содержательное. Помимо предвкушения очередного драгоценного подношения, бог не имел ни малейшего представления о том, чего ожидать. Лифт двигался, и его смертный горячо следил за их продвижением на дисплее. Его поведение можно было описать только как лихорадочное, поскольку он непрерывно шаркал ногами, и он, казалось, грыз губу, чтобы остановить свою врожденную болтовню. Локи решил сжалиться над ним. Точнее, он капитулировал перед желанием близости, которое он испытывал только рядом с Энтони Старком. Он потянулся, чтобы провести указательным пальцем по костяшкам пальцев своего партнера. Свидетельством рассеянности Энтони было то, что изобретатель подпрыгнул от его прикосновения, но улыбка, которой он одарил бога, была безоговорочно нежной. Локи никогда не был тем, кто инициировал физическую ласку без скрытых мотивов, но он осмелился крепко сплести их пальцы вместе, когда не услышал возражений. — Мне понравится, что угодно, кяресте, — заверил его Локи. — Не нужно беспокоиться. — Я не волнуюсь, — взорвался мужчина. Если бы бывший принц был менее крепок, хватка Энтони могла бы грозить ему сломать пальцы. — Просто.. обещай мне, что ты не будешь злиться? — Разве я когда-нибудь действительно злился на тебя? — мягко спросил бог. Они приближались к этажу пентхауса, и свободная рука Энтони начала теребить торчащую нитку на рубашке. — Иногда ты раздражаешься. Локи закатил глаза в который раз за день. — Раздражение – это мое естественное состояние. Улыбка Энтони была нерешительной, но искренней. — Это правда. Раздался звонок лифта. Двери открылись. Первым признаком перемен стал огромный ковер, на который Локи наступил прямо перед лифтом. Он был кропотливо вырезан в форме шлема Железного человека и раскрашен в яркие оттенки, которые предпочитал его партнер. Он был безвкусным и настолько в стиле Энтони, что Локи не мог не рассмеяться. Но затем он поднял глаза, намереваясь вывести изобретателя из себя за это последнее проявление чрезмерной напыщенности, и вместо этого просто вытаращил глаза. Исчезли нейтральные тона и абстрактные картины. Стены были окрашены в теплый, урожайный желтый цвет, а отделка вокруг дверей была яркой шоколадно-коричневой. Были установлены волнистые шторы, чтобы смягчить слабые лучи света от заходящего солнца, добавив домашней атмосферы к ранее современной обстановке. Локи шагнул дальше в гостиную. Стены были недавно загромождены нелепой смесью обложек альбомов в рамках, дипломов и газетных вырезок о различных подвигах Железного человека. Целый раздел был посвящен коллекции смонтированных фотографий друзей Энтони. Там был молодой полковник Роудс на одном из выпускных академий его смертного. Рядом с ним был раскрасневшийся, предположительно пьяный Энтони, держащийся за руки с раздраженным Гарольдом. Следующей была элегантная Поттс, направляющая изобретателя через танцевальные шаги на торжественном мероприятии. Мстители также были представлены, группами и по отдельности. Баннер был показан более заметно, чем любой из остальных, но были одна или две фотографии Тора, где он почти выпирал из его Мидгардской одежды. Проходя мимо, Локи заметил, что не весь декор соответствовал предпочтениям Энтони. Часть стены также была отведена под портреты его любимых композиторов и писателей. Несколько растений в горшках были расставлены по разным углам, а под листовым деревом в углу комнаты стояло уютное кресло. Принц погрузился глубже, вытягивая голову в разные стороны, чтобы уловить каждое изменение. За исключением знакомого кожаного дивана, каждый предмет гладкой, безликой мебели был заменен на яркий цвет и старинное дерево. Самым поразительным было пространство книжных полок, которые касались потолка. Была даже установлена раздвижная лестница, очевидно, чтобы добраться до верха пустых полок. А еще в углу, ближайшем к окнам, стоял сверкающий рояль. Однажды, когда Локи был совсем юным, он подошел к одному из трубачей, что таились в чертогах Всеотца, и попросил научить его играть на трубе. За один день он попробовал свои силы в разных гаммах и даже сумел сыграть одну или две простые мелодии. Он обнаружил ненасытный аппетит к музыке, даже если его доступ был ограничен ревом инструментов церемоний Асгарда. Но один из советников Одина увидел его, и в ту ночь его мать тихонько отвела его в сторону и запретила ему заниматься таким легкомысленным занятием. В бою не было никакой пользы от искусства, а его склонность к использованию сейда уже была губительной для мужчины из королевской семьи. С того дня, много веков назад, он не прикасался ни к одному музыкальному инструменту. Локи потянулся необъяснимо трясущимся пальцем, чтобы коснуться средней клавиши на пианино. Получившийся тембр ноты был ярким и чистым, приятно резонирующим в тишине. На скамье для фортепиано лежала стопка простых нот, и Локи жаждал посвятить часы исследованию создания гамм и аккордов. — Томми? — Энтони говорил так тихо, что бог едва мог различить его голос. — Томми, можешь ли ты что-нибудь сказать? Он развернулся и обнаружил, что изобретатель задержался позади него, совершенно неподвижный, если не считать его рук, сжатых в дрожащие кулаки. Сразу за Энтони находилась резьба Железного человека Локи, размещенная в центре нового продолговатого журнального столика. — Я не понимаю, — прошептал Локи через мгновение. — Зачем ты это сделал? Куда бы он ни посмотрел, везде были различия, как едва заметные, так и явные. Там была фотография Дубины с парой незнакомых роботов, примагниченная к холодильнику. Лампы, излучающие мягкий свет, были установлены в разных щелях, заменяя яркие потолочные светильники, которые порой могли ослепить. Шторы были расшиты извивающимися ветвями и разворачивающимися листьями. — Я же говорил тебе, милый, как только ты знаешь, что делать, ты стремишься к достижению этого. Я мог сказать, что ты ненавидел прошлую обстановку.. и я понял, что я тоже ее ненавидел. Я никогда не заботился о том, чтобы украсить свое собственное жилье, потому что нигде я не чувствовал себя по-настоящему как дома. — Туфля Энтони шаркала по деревянному полу. — Я хотел, чтобы пентхаус был нашим домом. На пианино висела небольшая, ненавязчивая фотография, на которой они были сжаты вместе после того, как доблестно преодолели лабиринт на первом свидании. У Энтони была липкая улыбка, которую так жаждал бог, а у Локи.. у Локи были ямочки. — Я могу это убрать, — поспешно предложил инженер. — Я знаю, как ты относишься к фотографиям. Я не должен был.. — Я сплю? — прошептал Локи. — Это сон? Наступила секунда нефильтрованной тишины, в течение которой бывший принц услышал, как Энтони испустил один изможденный вздох, а затем его партнер шагнул к нему сзади. Руки, обнимающие талию Локи, были настойчивыми, непреклонными и совершенно успокаивающими. — Конечно, ты не спишь, — промычал Энтони. Его лицо прижалось к затылку бога. — Малыш, что такое? Я что-то не так сделал? Намеренно медленно, на всякий случай, чтобы не разбить этот чудесный мираж, Локи позволил своим рукам расположиться поверх рук смертного. — Ты все делаешь правильно, кяресте, — позволил он. — Ты идеален. — Это определенно прозвучало как комплимент, — Они были так близко друг к другу, что Локи чувствовал, как губы Энтони двигаются по его позвоночнику. — Но ты используешь этот зловещий тон, который я ненавижу. Может, пропустим ту часть, где ты обзываешься и заставляешь меня совершить серию ужасных убийств? Локи несколько месяцев назад пришел бы в ужас – ужаснулся бы своей очевидной прозрачности, ужаснулся бы осознанию партнером его многочисленных предосудительных недостатков и ужаснулся бы тому факту, что понимание Энтони его сокровенного позора скорее воодушевило, чем встревожило его. — Ты не монстр, — прошептал инженер ему в кожу. — Ты не извращение, не мерзость и не аберрация. Ты мой Томми, и ты всегда им будешь. Локи хотел бы просто поверить в заманчивые слова этого человека. Но на протяжении бесчисленных столетий он терпел постоянное осуждающее порицание, пока не поверил, что заслуживает этого. Избавиться от того, что он всегда считал неоспоримым фактом, было не так-то просто. Тем не менее, он сделал все, что мог, чтобы воплотить убеждение, которым он хотел бы обладать. Он выпрямил спину, расправил плечи и изобразил на лице обаятельную улыбку, которая была хотя бы отчасти искренней. Когда он заговорил, его голосу удалось отразить подлинное рвение. — Я очарован этим, Энтони, — прошептал он. — Мне нравится здесь всё. Хватка изобретателя на его ребрах слегка ослабла. — Ты серьезно? — спросил он, совершенно не сумев скрыть свою жадность. — Конечно, это правда, — Он позволил Энтони взять на себя часть своего веса. — В конце концов, я носил твою физиономию на своей заднице неделями. Я рад видеть, что ты нашел другой выход для своей навязчивой идеи. Обиженное бормотание Энтони было именно тем, чего он хотел. — Ты когда-нибудь думал о том, чтобы не быть мудаком? — потребовал мужчина, но довольный вздох, который он испустил в поясницу Локи, опровергал его пронзительные слова. — Никогда, — честно ответил Локи. Немного поманеврировав, он сумел повернуться в кольце рук Энтони и прижаться носом к макушке головы своего смертного. — Это был превосходный сюрприз, Энтони, — прошептал он. — Спасибо. — Не понимаю, почему ты используешь прошедшее время, — Руки Энтони сжались почти болезненно, прежде чем он отступил назад, нетерпеливое ожидание вызвало нетерпеливую, липкую ухмылку. — Ты ведь на самом деле не думал, что это он, не так ли? Энтони тянул Локи за руку, прежде чем тот успел ответить, подталкивая его в сторону главной спальни. Локи заметил, что дверь была закрыта с тех пор, как он вернулся несколько недель назад, но поскольку Энтони спал исключительно в постели бога, он не обратил на это особого внимания. Но теперь, когда он задумался об этом, до своего похищения его партнер обычно оставлял дверь открытой. Он смутно припоминал вечно мятые покрывала и ту же унылую цветовую гамму, которая была характерна для остальной части пентхауса. — Просто помни, это мелочь для меня, ладно? — предупредил его смертный, толкая дверь. В отличие от остальной части пентхауса, дизайн и обстановка главной спальни остались нетронутыми. Горы книг, нагроможденные на всех поверхностях, наверняка затрудняли проход через прихожую, не говоря уже о ее обновлении. Локи успел сделать один шаг в спальню, прежде чем его пальцы ног коснулись первой из множества стопок. Ближайшая стопка, как обнаружил принц, вытянув шею, состояла, по-видимому, исключительно из новелл «Звездных войн». — ДЖАРВИС и я начали составлять список желаний, пока тебя не было, — объяснил Энтони. Его большой палец постоянно поглаживал костяшки пальцев Локи. — Каждый день, когда мы не могли тебя найти, мы заказывали больше книг, пока не накопили своего рода коллекцию. Стопки справа от Локи содержали коллекцию пьес Шекспира. Падший бог заметил три копии «Гамлета» среди видимых названий. — Я знаю, что это отвратительно по-домашнему, — продолжил его партнер. Плечи Энтони поднялись примерно до уровня его ушей. — Но я подумал, что, может быть, мы могли бы вместе заполнить полки в гостиной? Гамлет начал расплываться, и попытки Локи сморгнуть необъяснимую влагу, застилавшую его глаза, не увенчались успехом. Его рука дернулась от желания прочистить зрение, но пальцы Энтони были переплетены с его собственными, и ничто не могло заставить его оттолкнуть хватку смертного. Кроме того, знакомое чувство полноты охватило его сердце, и он был уверен, что орган выпирает за пределы его костей в этот момент. Поистине не было предела тому, как сильно он мог любить этого нелепого, застенчивого и бесконечно внимательного человека. Локи прочистил горло и робко улыбнулся инженеру. — Нам придется создать каталог, — заявил он, — и организовать все по авторам в каждом жанре. — Это разумно, — он услышал ответную улыбку в голосе Энтони. — Нам также нужно будет учитывать дубликаты и качество покрытия, — Локи осторожно потыкал тростью в менее шаткую на вид стопку. — И цвет. Очевидно, нам следует учесть цвет. — Очевидно, — И теперь это определенно прозвучало так, будто изобретатель невероятно плохо скрывал веселье. — Как именно ты собираешься перенести нашу подборку в гостиную? — Он медленно повернулся, но не смог найти очевидного способа перенести сотни – возможно, тысячи – книг. — Ты ведь не собираешься нести их вручную? — О, — Энтони еще больше зашаркал ногами, он теребил пальцы Локи. — Я, наверное, подумал, что ты мог бы использовать свой сейд? Бывший принц смерил его самым серьезным, самым равнодушным взглядом. — Мой сейд? — повторил он ровным голосом. Ответная усмешка Энтони была простодушной и пылкой, и в ней было все то, что делало Локи слабым. — Угу. Моя бедная спина определенно не выдержит десятков походов, которые потребуются, чтобы перетащить все это барахло. Локи было достаточно вернуть себе руку и сжать переносицу так, что хрящ затрещал. — Ты хочешь, чтобы я с помощью сейда переместил целую комнату книг примерно на двести футов? Энтони явно преувеличил свое содрогание. На его щеках был румянец, а глаза блестели – он выглядел каким угодно, но только не раскаивающимся. — Я приготовлю ужин? Локи нашел датчик ДЖАРВИСА на потолке и раздраженно закатил глаза. — На десерт будет клубничное мороженое? Бог неохотно повернулся к своему смертному. — То, с настоящей клубникой? — Конечно, — усмехнулся Энтони. — Я предлагаю только качественные взятки, детка. Вздох Локи был глубоким и, возможно, столь же драматичным, как и попытка другого раскаяться. — Я не услышу никаких жалоб, когда ты устанешь от совместного размещения нашей библиотеки, Энтони Старк. Ни единого замечания. — Не мог и мечтать об этом, — выдохнул инженер. Его взгляд был прикован к рукам Локи, которые начинали светиться струйками зеленоватого света. Локи знал, что Энтони ждал серии эффектных движений, и хотя принц был прирожденным шоуменом, иногда самым лучшим представлением было предотвращение ожиданий. Одним щелчком пальцев он телепортировал массив книг в гостиную и отступил в ожидании. Энтони не разочаровал. Он уставился на пустое пространство, перевел взгляд на лицо Локи, а затем снова на пустое пространство безличной обстановки. — Я послал их в гостиную, — через мгновение произнес бог. Его резервуар сейда после этого почти опустел, но он старался казаться невозмутимым. — Разве ты не этого хотел? — Ну, да, — Рука Энтони скользнула по серо-белым геометрическим фигурам на одеяле кровати. Ткань все еще была покрыта квадратными углублениями от поддержки набора учебников по естествознанию. — Полагаю, я ожидал плавающего исхода, а не внезапного несуществования? Локи сильнее оперся на свой посох и надеялся, что его усилия по удержанию остатка своего веса на дверном проеме были достаточно скрытными, чтобы остаться незамеченными. — Простое заклинание телепортации было более эффективным, — Он на мгновение задумался о капле сейда, томящейся в его ядре. — Я мог бы вернуть несколько из них, если ты предпочтешь левитацию. Энтони нахмурился. — Вообще-то, я думаю, что нам, наверное, стоит сесть. Прямо сейчас. И тут его партнер навалился на него, руки порхали по его спине и поддерживали его талию. Видимо, усилия Локи скрыть свою слабость были напрасны. — Энтони, остановись, — запротестовал он, когда хватка мужчины начала сжиматься вокруг его нижней части тела в явном предвкушении того, как он поднимет его. — Я в порядке. Если на то пошло, усилия Энтони стали еще более неистовыми после его слов. — Мы не используем слово на букву «п» в этом доме, Томас. Ты же знаешь. Локи фыркнул и очень демонстративно шагнул в зал собственными силами. Его лодыжки шатались, но не сильнее, чем та дрожь, которая беспокоила его в первые несколько дней после спасения. — Тогда я в порядке. Я же говорил, что могу творить только самые элементарные заклинания. Телепортация в моих силах, но она довольно изматывает. Несмотря на настойчивость Локи, Энтони отказался отпустить бедра бога, пока они пробирались через лабиринт романов, учебников и томов. Бывший принц упрямо продолжал поддерживать себя на кушетке, но он согласился позволить инженеру помочь ему опустить тело на подушки. По правде говоря, даже не перенапрягаясь, события этого дня были достаточно сильными, чтобы напрячь его ногу почти до предела его выносливости. Он очень устал. Локи позволил голове отдохнуть на мягком подлокотнике всего на мгновение, пока Энтони осторожно вытягивал свои ноющие конечности. Прошло несколько секунд, прежде чем он осознал напряжение в тишине. — Я слышу, как ты думаешь, — пробормотал он, не открывая глаз. — Буквально? — рискнул его смертный, слабая попытка пошутить. Но когда Локи просто фыркнул в ответ, подушки заскрипели от веса изобретателя. — Могу ли я еще задать вопрос? — прошептал он. Бог позволил своим пальцам трепетать в лучшей имитации беззаботности. Он был слишком измотан, чтобы вызвать что-то большее, чем поверхностное беспокойство о безграничном любопытстве Энтони. — Это было открытое приглашение. — Почему ты просто не сказал мне нет? — Бедро Энтони опасно прижалось к ребрам Локи. — Ты в одно мгновение потерял весь цвет лица, Томми. Я бы не просил тебя об этом, если бы знал, что это опасно. — Мои пределы изменились, — неохотно признал он. — Раньше твоя просьба могла быть сродни приглашению математика решить простую задачу на умножение. Я мог мгновенно перемещать предметы в пространстве с тех пор, как был маленьким ребенком. Опытные пальцы Энтони заправили за ухо непокорный локон. — Что случилось? Хотя эта линия вопросов не казалась особенно опасной по сравнению с некоторыми из их других разговоров, Локи тоже не чувствовал себя комфортно. Истинные воины никогда не раскрывают своих слабостей, по крайней мере, не по своей воле. Несколько столетий назад Тор убил сотни темных эльфов, даже когда копье пронзило его легкое. Леди Сиф разгромила группу мародеров, в то время как ее нога была сломана в четырех разных местах. Они не произнесли ни слова жалобы на свои раны. Локи, с другой стороны, был известен своими многочисленными слабостями, включая восприимчивость к боли. Тем не менее, хотя все его инстинкты настаивали на том, чтобы он преуменьшал свою хрупкость, он не мог лгать Энтони, больше нет, и уж тем более не тогда, когда этот человек так горячо умолял его дать ответы. — Мою магию ограничили, — осторожно объяснил бывший принц. Когда он осмелился открыть глаза, то обнаружил лицо своего партнера всего в нескольких дюймах от себя. — Я.. я был очень силен, Энтони. Я был одним из самых могущественных магов в Девяти Царствах. Инженер подвинулся ближе, каким-то образом умудрившись разместить их тела одновременно на диване, несмотря на очень ограниченное пространство. — Это звучит впечатляюще, — вызвался он. — Не особенно, — вздохнул Локи. — Я же говорил тебе, использование сейда отвратительно. Это.. это позорно. Бесчестно, — Он подставил щеку под ладонь Энтони, поощряя мужчину продолжать исследовать его скальп. — И все же, такая сила, как у меня, востребована некоторыми людьми. Не те люди нашли меня, использовали меня. После этого я был истощен и заперт в клетке, как зверь. Рука Энтони запуталась в волосах, а его рот почти комично открывался и закрывался. — Но ты же сбежал, да? — спросил он наконец. — Они больше не могут причинить тебе вреда? Локи уткнулся носом в ладонь Энтони, побуждая изобретателя продолжать проводить кончиками пальцев по линии его волос в легчайшей ласке. — Я сбежал, да, но я не могу разорвать связь без силы, а связь не дает мне сохранить достаточно силы, чтобы освободиться. Взгляд его партнера стал еще более пронзительным, дико метался между его глазами, носом, ртом. — Тебе больно? — Это не безболезненно, — допустил Локи, вызвав сжатие сухожилий на шее мужчины, — но и не особенно изматывающе, — поспешно продолжил он. — Я привык к своим ограничениям. Вены начали выступать на лбу Энтони. — Это ограничение, — сказал он тихим, опасным голосом, – это что-то осязаемое? — В каком-то смысле, я полагаю, — сказал принц, думая о широких оковах, скрытых под его гламуром. — Но мидгардские технологии не могут повлиять на такую связь. Ты ничего не можешь сделать, Энтони, и на самом деле это просто неудобство. Я терпел это много лет. Энтони зарычал, даже когда его большие пальцы поднялись, чтобы успокоить инстинктивное вздрагивание Локи. — Когда ты используешь свой сейд, ты светишься, милый, — выдавил он сквозь стиснутые зубы. — Я не думаю, что это просто неудобство. Я думаю, что кто-то запер важную часть тебя. Он не ошибался, на самом деле, он был абсолютно точен, но это ничего не меняло. Только Всеотец мог освободить его, а побег Локи исключил всякую возможность милосердия. — Возможно, — допустил он, — но это не имеет значения. Заклинание может быть разрушено только первоначальным заклинателем. Выражение лица Энтони только ожесточилось, морщины на лице стали глубже, тени под глазами увеличились. И Локи устал от своих недостатков, которые портили то, что в целом было идеальным днем. — Ты что-то говорил об ужине? — с надеждой спросил он. — И мороженном? — Да, конечно, но я.. я думаю, нам стоит поговорить об этом, — Голос его смертного становился все более страстным, а глаза загорались лихорадочным, растерянным светом. — Ты уже говорил, что твой сейд реагирует на мой дуговой реактор. Я могу разобраться с этим, если ты мне позволишь. Я знаю, что смогу. Локи сел, несмотря на протесты своего усталого тела. Энтони наклонился над ним, сгорбившись, чтобы не опираться всем своим весом на тело бога. Неожиданное движение Локи заставило его дернуться, подстегнуло отступить, пока принц не схватил его за лицо и не заставил приблизиться. — Мы можем поговорить об этом, — прошептал Локи. — Позже. Завтра. На следующей неделе. У нас ведь есть время, не так ли? Глаза Энтони были широко раскрыты, зрачки расширялись по мере того, как их дыхания смешивались. — Мне обещали памятное свидание, — напомнил ему Локи, — и оно у меня будет, — Он целомудренно поцеловал своего партнера в губы, услышал, как мужчина тихонько всхлипнул, и тут же плюхнулся обратно на диван. — Принеси мне мой ужин, кяресте. Я голоден. Энтони прочистил горло. И потом еще раз. И, наконец, третий раз. Его глаза, казалось, были сосредоточены на губах Локи, которые изогнулись в озорной усмешке. Судя по случайному отклонению взгляда его смертного на его щеки, он мог только предположить, что его нелепые ямочки были полностью выставлены напоказ. — Ужин, — прохрипел Энтони с опозданием. — Да, я просто пойду разогрею его. Когда он впервые прибыл в Мидгард благодаря Тессеракту, Локи подробно расспрашивал Бартона о каждом его потенциальном сопернике. Лучник описал Энтони как блестящего, но эгоистичного, проницательного, но самовлюблённого, одаренного, но равнодушного. Локи достаточно быстро понял, что описание шпиона было неточным – ни один настоящий нарцисс не мог бы так приблизиться к самопожертвованию, на которое рискнул Энтони Старк, когда Мстители закрыли портал. Но месяцы настоящего знакомства с ним убедили Локи, что в глубине души его Энтони был самым вдумчивым человеком на свете. Ничто не могло поколебать бывшего принца в этой неоспоримой истине, ни одно ошибочное слово или действие. В этот момент Локи был уверен, что ничто и никогда не сможет. В данном случае Энтони, очевидно, выскользнул из их постели ночью, чтобы создать целый набор мексиканской еды. Там были лепешки, твердые и мягкие, и начинки – салат, помидоры, лук – нарезанные тонкими полосками. Там был красный рис, достаточно комковатый, чтобы гарантировать, что его партнер пытался приготовить его с нуля, и гуакамоле, слегка потемневший после нескольких часов в холодильнике. Локи едва мог вынести это жгучее чувство того, как сильно он любил этого человека. ДЖАРВИС проигрывал музыку через динамики, плейлист Disney, сообщил ему Энтони из кухни. Точнее, это был плейлист песен Disney о любви, и Локи не сомневался, что это была преднамеренная уловка со стороны его бестелесного друга. Он еще больше убедился в этом факте, когда его телефон завибрировал с новым номером контакта и серией картинок на сердечную тематику. Текущий выбор ИИ был отрывком из фильма о синем джинне, который Энтони заставил его пересмотреть. Изобретатель начал напевать дуэтом, раскладывая свои подношения на журнальном столике. Он был так убийственно красив, его глаза мерцали, а улыбка была липкой, и Локи хотел, чтобы он знал. Возможно, сейчас было не самое подходящее время, но поблизости не было ни одного туалета. — Энтони, — тихо прервал его Локи. Он спрятал дрожащие пальцы под бедрами, но не смог скрыть дрожь в голосе. Его партнер, конечно, был полностью внимателен и немедленно прекратил свое представление. Он обратил на него свой терпеливый взгляд, и Локи боролся с искушением колебаться. Бог знал, что он не заслуживает этого человека. Он недвусмысленно знал, что он никогда не сможет заслужить его. Но Энтони выбрал его, и, клянусь норнами, Локи так устал отрицать то, чего они оба желали. Поэтому он встретился взглядом с великодушным взглядом своего Энтони, стиснул зубы и выпрямил спину. — Я люблю тебя, Энтони, — выдохнул он. Инженер уронил свой наполовину собранный тако, вывалив лавину измельченного фарша и разнообразных начинок на пол. Его глаза очень медленно переместились на лицо бога, хотя остальная часть его тела замерла. — Что ты сказал? — Его губы едва шевелились, когда он шептал. У Локи был лишь один миг, чтобы усомниться, задрожать и начать себя корить. Энтони кинулся к нему, вставая на пол на колени. — Скажи это снова, — взмолился мужчина. А затем, когда его ладони обрамили лицо принца, — милый, пожалуйста, скажи это снова. Локи был абсолютно уверен, что его сердце наконец-то лопнуло. Он чувствовал, как волдыри, трепеща, ползут по его венам к конечностям и спине. — Я люблю тебя, Энтони, — повторил он уже громче. Большие пальцы смертного начали обводить угловатые кости на его лице, прочерчивая извилистые дорожки вдоль скул и челюсти. Несколько раз до этого Локи видел, как его партнер смотрит на него, и предполагал, что мужчина, должно быть, чувствует ту же яростную преданность, которая так поглотила его. Но прямо в этот момент, когда взгляд Энтони жадно пожирал каждую его черту, он знал категорически, что этот великолепный мидгардец любил его. — Еще раз, — потребовал изобретатель. Локи чувствовал, что улыбается, и даже пальцы Энтони, тыкающие в нелепые впадины на его щеках, не могли погасить его абсолютного восторга. — Я люблю тебя, — сказал он, на этот раз смело. Он позволил своим сравнительно гибким пальцам обвиться вокруг предплечий инженера. — Энтони Старк, я влюблен в тебя. В липкой ухмылке Энтони появилась новая эмоция. Она была восторженной, торжествующей и горячей одновременно. Давление на лицо Локи неуклонно росло. — Я никогда в этом не сомневался, — заявил Энтони. И теперь в его взгляде было что-то прикрытое, что Локи сразу узнал по предыдущим встречам с недобросовестными партнерами по постели на протяжении всей своей жизни. Впервые это зрелище наполнило его предвкушением, а не страхом. — Эй, Томми? — продолжал Энтони самым хриплым голосом. — Что ты думаешь о холодных тако? Локи не помнил, когда он в последний раз затягивался. В какой-то момент он, очевидно, начал задерживать дыхание. — Сейчас я отдаю им сильное предпочтение, — выдавил он из себя остатки воздуха. Энтони стоял на коленях рядом с ним, осторожно выгнув спину, чтобы Локи не пришлось поддерживать его вес. Это делало угол неудобным, но все еще приемлемым, когда его губы нависали над губами Локи. Локи целовал Энтони больше раз, чем мог сосчитать, но с момента его пленения каждая их ласка ограничивалась целомудренной привязанностью. В конце концов, изобретатель, казалось, решил поглотить его. Он покусывал губы Локи, пока бог не задохнулся, а затем лизнул раскрывшуюся плоть, пока не убедился, что Локи впускает его. Бывший принц не был незнаком с тем, что он считал близостью. Его удовольствие никогда не было приоритетным, но были моменты физического удовлетворения во время его добровольных сексуальных эскапад. Чувство потребления не было совсем уж странным, но никто никогда не целовал его так пылко, держа его так невозможно нежно. Даже когда инженер демонстрировал свою решимость попробовать каждый дюйм рта Локи, его мозолистые большие пальцы разглаживали склоны скул падшего бога. Это было слишком много и в то же время недостаточно. Локи отстранился, почувствовал, как его рот разинут, когда он пытается дышать. Он хотел, чтобы его Энтони был ближе. — Иди сюда, — взмолился Локи. Его собственные руки нашли пристанище на воротнике смертного. Но Энтони сделал именно то, что он не хотел. Он отстранился, и его лоб наморщился, а бешеный свет в его глазах померк. — Ты уверен.. — Я уверен , Энтони, — Он потянул и почувствовал, как лопнула нить на воротнике мужчины. — Иди сюда. Несмотря на настойчивость Локи, его партнер был чрезмерно осторожен, когда он забрался на диван и вытянул одну из своих ног через талию бога. Его изогнутая спина дала понять, что он старается ограничить контакт с кожей, а его глаза светились обоснованным беспокойством, когда он заправлял локон за ухо принца. И Локи был благодарен, так нелепо благодарен, несмотря на отвращение к собственной жалкой слабости. Он хотел, чтобы Энтони был рядом. Он хотел, чтобы Энтони был везде и сразу. Но он не мог гарантировать сотрудничество своего тела. — Ты все еще со мной? — прошептал его смертный, свободно переплетая их пальцы. Это был Энтони. Его Энтони. Локи хотел этого. — Да, — выдавил он хриплым голосом. — Пожалуйста, Энтони. Он не знал, о чем просил, не имел ни малейшего представления, чего ожидать, когда любовь становится физической. Но он доверял своему Энтони. Губы изобретателя вернулись, теперь медленнее, но каким-то образом более интимно. Угол был лучше. Он переплелся с языком Локи, а не с его коренными зубами. Хотя движения были знакомы, полученные ощущения были пьянящими и подавляющими. Локи понимал, как насыщать похоть, но он не знал, как отвечать взаимностью на такую привязанность. Не с тем, кто имел значение. Но он все равно попытался. Он обхватил руками талию Энтони, сначала осторожно, а затем более уверенно, когда позвоночник мужчины выгнулся в его прикосновении. Воодушевленный, он провел кончиками ногтей по спине партнера, и он не мог отрицать прилив гордого удовольствия, который последовал, когда Энтони застонал ему в рот. Каким-то образом его смертный все еще умудрялся держать свои бедра достаточно далеко от бёдер Локи, а наклон его спины гарантировал, что бог услышит шквал жалоб в ближайшем будущем. Локи знал, что осторожность его партнёра была необходима, что он хотел, чтобы этот опыт был положительным для них обоих. Но он также желал, чтобы его Энтони прижался ближе, пока между ними не останется и дюйма пространства. С губами Энтони, скользящими по его челюсти, и его пальцами, лихорадочно дергающими за пуговицы рубашки Локи, было невозможно вспомнить, почему расстояние было так необходимо. Рот мужчины теперь очерчивал всю ширину горла Локи, и по крайней мере одна из пуговиц на рубашке Локи оторвалась.. И Энтони остановился. Почему он остановился? Локи вытянул шею. Энтони удалось расстегнуть верхнюю половину пуговиц на рубашке, и он уставился на обнажившуюся плоть, и.. ох. — Энтони, — взмолился бог, надеясь, что этого будет достаточно, чтобы отвлечь его партнера от его все более пристального изучения груди Локи. — Энтони, я в порядке. Я чувствую себя хорошо. Они не болят. Пожалуйста, просто.. — Йотуны состоят изо льда? — прервал его смертный. Его взгляд был прикован к коже Локи, а интонация не менялась. Локи фыркнул и боролся с инстинктивным всплеском негодования. Его щеки были теплыми, а тело липким от пота. При обычных обстоятельствах у него не было бы никакого желания продолжать такую дискуссию, и он определенно чувствовал себя справедливо против того, чтобы ввязываться в нее прямо сейчас. — Я никогда не пользовался случаем, чтобы исследовать их физиологию. Пальцы Энтони дернулись раз, другой, а затем капитулировали перед мимолетным поглаживанием по выпуклым линиям на груди. Само по себе это не было больно. Локи заметил, что кожа, на которую наносились клейма, стала менее чувствительной к прикосновениям. Несмотря ни на что, он предпочел бы вернуться к легкой привязанности и всепоглощающему желанию. Но Энтони присел на корточки, когда Локи наклонился, чтобы поцеловать его в губы. — Ты – йотун, Томми. Ты – йотун, и тебя пытали огнём. Локи почувствовал, как его челюсти сжались, и боролся с нарастающей волной разочарования. — Некоторое время, да. Я не вижу связи.. — Тебя пытали огнем из-за меня, Томми. Потому что ты считал, что я достаточно мелочен, чтобы отвергнуть тебя из-за того, что ты посинел. — Это небольшое преувеличение. — Один из моих лучших друзей превращается в Халка. Как ты мог подумать, что я увижу в тебе что-то удивительное? Принц судорожно вздохнул. — Я просто хотел.. Но Энтони продолжал нестись, по-видимому, не замечая его попытки умиротворить. — Ты действительно так плохо обо мне думаешь? И робкое терпение Локи перешло все границы. — Довольно, — прошипел он. — Перестань такое говорить. Всю свою жизнь он чувствовал себя таким образом – виновным, извращенным, неправым. И все же Энтони так стойко продемонстрировал, что его инстинктивные реакции были несовершенны. Локи начал верить ему, воображать, что, возможно, он способен быть благородным, принципиальным и желанным. Только в этот раз он позволил себе довериться собственным желаниям, подвергнуть себя разбитому сердцу и попросить то, чего он хотел. Он должен был знать, что слишком сильно испытывает свою удачу. Локи резко сел, игнорируя ноющие протесты своего тела, и, возможно, слишком грубо столкнул Энтони с колен. Он услышал, как мужчина застонал, когда его спина столкнулась с противоположным подлокотником, но это не звучало особенно болезненно. Итак, бог начал застегивать пуговицы рубашки, невидящим взглядом сосредоточившись на книжных полках у стены. Его желудок буквально скрутило. — Томми, послушай, я знаю, что я не вовремя. Я понимаю, что ты не хочешь говорить об этом, но я действительно думаю, что нам нужно это сделать, — Подушки заскрипели, когда мужчина придвинулся ближе. — Я хочу услышать, как ты скажешь, что больше так не сделаешь. Это важно для меня. — Что именно не сделаю? — Возможно, слоги были слишком точными, но каким-то образом ему удалось скрыть в голосе бурный поток эмоций, бурливших в его горле. Энтони, очевидно, не знал о чудовищной буре, зарождающейся внутри Локи, и об опасности, которую могло принести такое возмущение. Он нашел сжатый кулак бывшего принца и прижал его к своему рту. Кратковременное нажатие потрескавшихся губ на костяшки пальцев только еще больше разозлило Локи. — Ты не можешь пожертвовать собой, — сказал Энтони. — Мне придется беспокоиться о том, что ты пожертвуешь собой, чтобы защитить меня. — Итак, чтобы обладать тобой, я должен отказаться от своей воли. Так ли это? Спокойный, успокаивающий тон, которым Энтони торговался с ним, заметно обострился. — Прекрати. Ты же знаешь, я не это имел в виду. Я просто не хочу, чтобы ты позволил себя из-за меня трахнуть, Томми. Локи едва мог протолкнуть слова сквозь свою проволочную челюсть. — Нет, ты осуждаешь один из моих выборов, — Он чувствовал, как его ноздри раздуваются без всякого контроля, физическое доказательство горечи, превосходящей все остальное. — Я не жалею о своем решении. Я пошел на обдуманный риск и выжил. По моему опыту, я не могу ожидать большего. Пальцы Энтони сжались вокруг его руки. — Томми, тебя пытали, Это не тот риск, на который стоит идти, ни за что на свете. — Меня забрали смертные. У меня были все основания полагать, что их методы будут ограничены, — Локи чувствовал, как его рука дрожит в хватке мужчины. — Я был прав. Их подход был безнадежно примитивным. Я мог бы выдержать столетия такого обращения, не приближаясь к тому, чтобы сломаться. Энтони теперь тоже трясся, и раздражение наконец-то просочилось в его тон. — Да ладно, Томми. Мне правда нужно это тебе объяснять? Ты же йотун. Они использовали против тебя огонь. Можешь врать, как хочешь, но мы оба знаем, что огонь на тебя действует, — Хватка инженера ожесточилась настолько, что почти до синяков сжала запястье Локи. — А Вейдер в конце концов стал довольно распущенным. Я знаю, что это с тобой сделало. Локи замер. Комната расплывалась, в ушах стоял грохот, и он едва мог думать. — Ты видел это? — прошептал он. — У меня была возможность увидеть происходящее с высоты птичьего полета, помнишь? — А затем, более застенчиво, — плюс, ДЖАРВИС удалил записи во время Прозрения. Локи выдернул руку из хватки Энтони. По его коже побежали мурашки. — И ты смотрел их? Краем глаза он смутно видел, как изобретатель скрестил руки на груди. — Да, я это сделал, потому что ты, черт возьми, не хочешь рассказывать о том, что произошло! Ты ничего мне не рассказываешь, пока не почувствуешь, что должен это сделать! Что еще мне делать? Обычно он ценил каждую секунду присутствия Энтони, но прямо сейчас он едва мог выдержать пребывание в одной комнате, не говоря уже о том, чтобы терпеть их совместное прижимание к дивану. Локи с трудом поднялся на ноги, пошатнулся, когда его нога непреклонно запротестовала против вторжения веса, но каким-то образом собрался с духом и подошел к стене из окон. — Тебе не следовало этого делать, — сумел прорычать он, когда все, что ему хотелось сделать, это закричать. — Тебе следовало спросить меня. — Да, ну, ты вообще не должен был ставить себя в такое положение! Очевидно, ты мог бы, блядь, телепортироваться. Пальцы Локи дернулись от желания снова выбросить своего партнера из окна. Браслет был на запястье Энтони. Это было почти безопасно, и это было бы бесконечно приятно. Каким-то образом он собрал силы, чтобы довольствоваться тем, что облизнул указательный палец и вместо этого набросал серию разрушительных рун на стекле. — Ты что, проклинаешь меня? — усмехнулся Энтони. — Я маг, — резко ответил Локи. — А не ведьма. Его слова заставили Энтони встать с дивана, и, несмотря на его негодование, тело Локи попыталось съёжиться. Когда отражение мужчины приблизилось в стекле, он увидел, что выражение лица Энтони трансформировалось во что-то более мягкое, почти раскаявшееся, несмотря на его агрессивные шаги. Он знал, что должен был бы почувствовать себя лучше, но сочетание ярости и страха всегда было для него печально известной поглощающей комбинацией. — Я не хотел тебя обидеть, — прошептал Энтони. Его рука легко легла на поясницу Локи, и бог обнаружил, что ему не особенно хочется, чтобы его партнер отступал, несмотря на инстинктивное напряжение мышц. — Я знаю, — Вздох Локи был скорее усталым, чем гневным, и он позволил своей разгоряченной щеке прижаться к прохладному стеклу. — Я плохо реагирую, когда мои суждения подвергаются сомнению. — Я понимаю. Мой отец подвергал сомнению каждое мое решение. Каждый разговор, который я помню, заканчивался ссорой, — Энтони подошел ближе, прижался губами к плечу Локи. — Я хочу знать о тебе все – почему у тебя слабость к клубнике, как ты так чертовски хорош в видеоиграх, когда я почти уверен, что ты никогда не держал в руках контроллер, прежде чем пришел сюда, имена твоих родителей, чтобы я мог организовать идеальное двойное убийство. Локи нехотя фыркнул. Вынашивание обид было одной из его специальностей, но искренность Энтони, похоже, была идеальным бальзамом для смывания каждой крупицы желчи. Только грубое истощение и робкое ожидание томились в его кильватере. — Знание того, что ты пострадал из-за меня, убивает меня, Томми. Мне нужно знать, почему это произошло, но я понимаю, что ты не готов мне рассказать, — Теперь его губы были на склоне его голой шеи. — Я могу ждать столько, сколько потребуется. Ты того стоишь. Ночь была особенно ясной для Нью-Йорка. Локи мог мельком увидеть одну-две звезды сквозь облака и световое загрязнение, и это напомнило ему о месте, что он жаждал забыть. Каким-то образом все казалось таким далеким в кольце рук Энтони, даже удушающий поток ужаса, сопровождавший напоминание. — Ты когда-нибудь слышал об Иггдрасиле? — спросил он таким ровным голосом, что едва узнал в нем свой собственный. Губы Энтони теперь прижались к верхней части его позвоночника. — Я думаю, Тор мог бы упомянуть об этом, — признался мужчина, — но он никогда не объясняет вещи хорошо. Я не стал слушать. — Иггдрасиль – это мировое древо, соединяющее Девять миров, — Локи начал новую строку рун, на этот раз призывая силу. — Нужен сейд, чтобы ориентироваться в его ветвях, а у меня всегда было сейда в избытке. Я познакомился с его тропами, когда был еще ребенком. Это позволило мне сбежать сюда. Его Энтони был линией тепла за его спиной, флегматичным и крепким. Локи пытался напомнить себе, что тепло его партнера было скорее успокаивающим, чем удушающим. — Моя мать всегда предостерегала меня никогда не отклоняться от установленных путей. Между ветвями Иггдрасиля есть пространства, где ничего не существует, своего рода Пустота. Все, что туда попадает, теряется. Навсегда. Локи склонил голову и закрыл глаза. Он знал, что его смертный не осудит его, что предыдущие слова были сказаны в гневе, но он все равно боялся разочарования этого человека. — Когда я обнаружил, что я йотун, что я буквально монстр из каждой детской сказки на ночь, я не видел выхода. Я решил, что небытие – это такой же хороший конец, как и любой другой. Энтони сжал его бедра сильнее, а лицо вжалось в волосы Локи, но бывший принц продолжал. Он больше никогда не начнет, если остановится сейчас. — Я имею в виду небытие в буквальном смысле. В Пустоте нет звуков, зрелищ или запахов. И я обнаружил, что йотны, к сожалению, выносливы. После месяцев падения мое тело увяло, но не ослабло. Я отчаянно хотел умереть. Я был готов принять любое возмездие в обмен на убежище от вечности небытия. Локи заставил свои легкие вдохнуть один раз, а затем другой. Он не поддастся слабости. Он мог это сделать. Он мог объяснить, не сломавшись. — Я был убежден, что галлюцинирую, когда Он нашел меня. Сначала Он был таким нежным, и я жаждал любого внимания. Я рассказал Ему о том, кем я был, о моем сейде, о моей семье. Я хотел казаться полезным, чтобы Он не выбросил меня назад. Но даже так, когда Он объяснил мне, чего Он хочет, я не смог этого сделать. А когда я отказался, Он использовал все имеющиеся в Его распоряжении средства, чтобы убедить меня. Энтони так крепко прижал его к груди, что бог чувствовал, как сердце мужчины колотится у его лопатки, а дуговой реактор пульсирует у его позвоночника. Он собрался с духом. — Он сжег каждую часть моего тела до неузнаваемости. Он сломал каждый дюйм моих костей, пока я не взмолился, чтобы он отрезал мне конечности. Он насиловал меня, пока я не истек кровью, а затем он выпустил своих приспешников на мой труп. После того, как он закончил, он исцелил меня на грани смерти, чтобы он мог попробовать что-то новое. Он пытал меня каждый день, как мне казалось, годами, пока я едва могла вспомнить свое имя или лица своей семьи. Казалось, Энтони начал напевать. Звук был неслышен, но Локи чувствовал, как горло инженера вибрирует у поясницы. — Когда я был слабее всего, Он начал лезть в мой разум, искажая и деформируя каждое мое воспоминание, пока я не смог с трудом различать, где ложь, а где правда. В какой-то момент я больше не мог этого выносить. Локи открыл глаза, обнаружил, что его смертное лицо скрыто за его собственными волосами. Это было нормально. Он не был готов столкнуться с разрушением, которое он, несомненно, сотворил. — Лишение сна, имитация утопления, несколько целенаправленных ожогов, просто похоть – все это мелочи, Энтони. Я бы снова вытерпел все это, чтобы удержать тебя. Изобретатель не говорил, не двигался и даже не дышал отчетливо в течение нескольких минут. Были ли это откровения, которые его партнер не мог принять? Что он пытался покончить с собой самым трусливым способом из всех возможных? Что его тело было непоправимо испорчено? Что он позволил себе сломаться? Локи так не думал. Энтони все еще держал его очень нежно, и только подробности его предыдущего плена были новыми. — Я люблю тебя, — прошептал его смертный ему в кожу. — Я люблю тебя. Я люблю тебя. Я люблю тебя. Руки Энтони нашли его локти и заставили его повернуться. Лицо его партнера было мокрым, из глаз текло, а из носа вот-вот капнет. Это было отвратительно. Локи это вообще не волновало. — Я люблю тебя, — благоговейно повторил инженер, почти как молитву. Он встал на цыпочки, чтобы дотянуться до лица Локи, и начал осыпать щеки бога натиском целомудренных поцелуев. — Мне жаль, — сказал он теперь. — Я люблю тебя. — Я думал, что потеряю тебя, Энтони, — жалобно объяснил Локи. — Я никогда не хотел причинить тебе боль. — Я знаю. Я понял, — Еще одна серия поцелуев нашла кожу под его глазами. — Я люблю тебя. Я люблю тебя так чертовски сильно. — Я все еще немного зол на тебя, — тихо признался Локи. — Да, ну, я тоже все еще немного зол на тебя, — Энтони, казалось, обрамлял кожу вокруг рта самыми нежными поцелуями. — Я тоже люблю тебя. Даже если ты иногда ведешь себя как идиот. Локи закатил глаза – ему придется попросить ДЖАРВИСА начать считать, как часто он это делал в присутствии своего смертного. — Ты смешон, — Энтони теперь работал над тем, чтобы проложить пылающую дорожку к его уху. — Ты думаешь, что я скажу это снова, если ты скажешь мне, что любишь меня достаточно много раз? — Нет. Я человек количества, а ты делаешь ставку на качество. Я могу подождать, — Падший бог был почти уверен, что язык Энтони только что задел его мочку уха. — Я люблю тебя, Томми. Локи испустил многострадальный вздох и позволил части своего веса опереться на стекло позади него. — Ты действительно смотрел записи? — Я видел только пять минут, — Теперь тон Энтони был бесспорно раскаивающимся. — Я хотел посмотреть, смогу ли я что-нибудь раскопать на этого ублюдка Штрукера, но ДЖАРВИСУ пришлось отговорить меня от выполнения моего запасного плана по мировому господству в первый раз, когда он коснулся тебя, — Губы его партнера прошлись по изгибу его шеи, оставляя за собой влажный след. — Я уже сказал, что мне жаль? Потому что мне жаль. Очень, очень жаль. Напряжение в конечностях Локи продолжало ослабевать, хотя он и упорствовал. — Я все еще не жалею о своем пленении. — Да, да. Я знаю. Это на языке Томми означает «Мне тоже жаль». Рука Энтони скользнула вниз и прижалась к груди Локи. — Я люблю тебя, придурок. Что-то в нем сникло. — Мне жаль, — наконец признался Локи. — Мне следовало сдержать свой гнев. Тот, что пониже, положил голову под подбородок бога и вздохнул. — Мне следовало продолжать играть с тобой в облизывание миндалин, — Мрачно сообщил Энтони. Локи почувствовал, как его лицо начало искажаться. — Энтони, не надо. — Языковая борьба? — Остановись. — Поцелуи? Выражение лица принца колебалось между неохотным весельем и смиренным смятением. Теперь оно взлетело до уровня обиженного ужаса. — Нет. Ты не будешь сравнивать наши отношения ни с чем из книг о Гарри Поттере. Эта серия совершенно неточна во всех мыслимых отношениях, и я возражаю против любой возможной ассоциации с ней. Он почувствовал, как Энтони спрятал улыбку у себя на ключице. — Вот почему ты не хочешь смотреть со мной фильмы, — прокричал он. — Я так и знал. В какой-то момент ДЖАРВИС перезапустил музыку, сначала тихо, но она нарастала до своего крещендо. Энтони вытянул шею, пока Локи не согласился встретиться с его вечно бесхитростным лицом. Веселье исчезало из его глаз, и что-то мягкое, но серьезное заменяло его. — Ты больше не один, Томми. Ты часть моей семьи. Нашей семьи, — Его партнер потянул его за воротник, когда Локи начал качать головой в инстинктивном отрицании. — Я люблю тебя. Мы любим тебя. Мы никуда не уйдем. Но как Локи мог ему поверить? Единственными примерами любви были его приемная семья, отец, который отвергал все его отличия и называл его извращенцем, брат, слепой к его талантам и внимательный к его недостаткам, мать, которая научила его, что привязанность может закончиться только двуличием. Единственные иллюстрации того, как Энтони любил его – нежно, бескорыстно, всецело – были из романов, над которыми Локи всегда насмехался. Он поднял голову, чтобы скрыть свое смятение, и поискал датчики ДЖАРВИСА на потолке. Красный свет медленно, успокаивающе мигал. Музыка стала еще громче. — Я не всё тебе рассказал, — прошептал Локи. Энтони нашел его подбородок и потянул лицо принца вниз, пока их губы не соприкоснулись. — Я знаю, — тихо ответил он. Локи выдохнул, и один из локонов Томаса упал ему на глаза. — Все изменится, когда ты узнаешь. Его смертный заправил неумолимо непослушную прядь за ухо бога. Она выпала почти сразу. — Не то, что я чувствую к тебе, — яростно настаивал он. — Не то, что я люблю тебя. Обещаюю Локи был так чертовски устал. Его нога подгибалась, и его заживающие раны ныли, а его голова раскалывалась после его каста. Он сказал так много правды, что он почти — но не совсем — онемел от притока тошноты в живот и непроизвольного напряжения мышц. Он знал, что должен сказать это, что он должен раскрыть свое истинное имя прямо здесь и сейчас. Слова даже близко не вертелись на кончике его языка — нет, они были зарыты в глубине его нутра, бунтуя и бурля в отчаянной попытке дальнейшего сокрытия — но Энтони наверняка возмутился бы его молчанием, если бы не заговорил. — Тебе пока не обязательно мне говорить, — прошептал человек, бальзам на поток забот, обременявших искривленный позвоночник бога. Его губы касались рта Локи с каждым словом. — Я могу подождать. До завтра. До следующей недели. Месяц. Год, — Изобретатель выдохнул длинную струйку воздуха и отстранился достаточно, чтобы Локи увидел его кривую ухмылку. — Ладно, на самом деле не целый год, но дело в том, что, возможно, ты не готов, и это нормально, потому что я на самом деле сейчас умираю с голоду. Принц позволил Энтони попытаться пошутить, чтобы облегчить растущее напряжение в его теле. Он натянуто улыбнулся мужчине. — Ты достиг стадии «голодного»? — О, я обошел ее некоторое время назад, — Каким-то образом его смертный умудрился нырнуть под руку Локи и сделать вид, что это совершенно небрежно. — Теперь я.. как выразительно будет сказать «жадный», ДЖАРВИС? — Я полагаю, что вы, возможно, ищете слово «скудно», сэр, — сухо сказал ДЖАРВИС. — Скудно, — Энтони резко кивнул, ведя Локи к дивану. — Я чувствую себя сейчас чрезвычайно скудно. Кончики пальцев изобретателя гладили кожу Локи, когда он опускал его на подушки, не обращая внимания на скрытую порчу, которая портила плоть бога, безразличный к звериному сапфиру под ней. Локи больше не удивлялся его нежности, но все равно восхищался каждым неосторожным прикосновением. — Я люблю тебя, Энтони, — тихо заявил Локи. Слова, казавшиеся столь глубоко непроизносимыми всего несколько минут назад, казались недостаточными после дня откровений и разочарований, но Энтони все равно просиял. Его ладонь нашла пристанище на гладкой щеке принца, и томительный поцелуй, который он прижал к губам Локи, граничил с возбуждением. — Мне тоже жаль, — продолжил бог, когда Энтони повернулся, чтобы собрать ингредиенты, которые нужно было разогреть. — Тебе не за что извиняться, — раздался яростный упрек, когда изобретатель попытался жонглировать тремя блюдами одновременно, бросая сердитый взгляд через плечо. — Мне жаль, — мрачно настаивал Локи, — твою бедную спину. Стоит ли нам оплакивать ее сейчас или когда ты разбудишь меня своими жалобами утром? Энтони начал брызгать слюной, и фарш в его руке опасно покачнулся. Тем не менее, его десны сверкали, а глаза мерцали, и Локи недвусмысленно знал, что каждое его нарушение было прощено. — Эй, это были впечатляющие акробатические трюки, ясно? Мне сорок четыре, мать их. Моя спина не могла так согнуться уже десять лет. — Средний возраст звучит практически как смертный приговор, — невозмутимо заметил Локи. — Вот что я и пытался тебе сказать, — заныл Энтони. Он поправил мясо и побрел по-утиному на кухню, чтобы избежать любой возможности пролить. — Мне, наверное, понадобится пять раз потереть спину, прежде чем я смогу двигаться утром. — Понятно, — Локи устроился поудобнее на подлокотнике дивана. — У тебя есть какие-нибудь успехи в кодировании этого массажного руководства для Дубины? В прошлый раз он, похоже, очень хотел тебе помочь. — Если ты думаешь, что этот Дубина подкрадется ко мне сзади, ты очень ошибаешься, маленький засранец, — Ложка риса упала на полированный пол. — Эй, хочешь мороженое, пока я разогрею ужин? Каждый мускул Локи расслабился. — Это было бы замечательно, кяресте. Еще одну неделю он позволил себе, пока Энтони начал рыться в морозилке в поисках его раннего десерта. Еще одну неделю, и он расскажет этому человеку все.