Fix you

— Почему ты выбираешь только эти фильмы, Энтони? — спросил Локи, откинувшись на диване. Это было на следующее утро, и Локи удалось убедить Энтони, что он чувствует себя достаточно хорошо, чтобы покинуть свою комнату. Это была лишь частичная неправда. Изобретатель настоял на смене повязок и занялся относительно базовым уходом за раной, прежде чем согласился помочь ему добраться до гостиной. Тело Локи болело после этого, и обезболивающие таблетки, которые Энтони уговорил его проглотить, имели лишь самый слабый эффект. Обычно приток агонии и уязвимости мог оставить Локи в отвратительном настроении. Но Энтони любил его. По-видимому, этот факт приравнивался к тому, что Локи бесконечно улыбался в никуда. Энтони продолжал поглядывать на его щеки и сиять, как он, вероятно, считал, тайно. Локи подозревал, что у Томаса появились предполагаемые ямочки. — Потому что они в тему, дорогой, — ответил Энтони с кухни, где он смотрел обучающий ролик о том, как приготовить куриный суп с лапшой с нуля, предоставленный ДЖАРВИСОМ. Локи внимательно посмотрел на обложки пяти фильмов, из которых он должен был выбрать. — В теме синие монстры, Энтони? — сухо спросил Локи. — Нет. Тема в том, что синие люди классные, — Он повернулся спиной к Локи, роясь в хорошо укомплектованной кладовой. — Какой из них ты хочешь посмотреть в первую очередь? Локи перевернул кейс сверху. — Этот буквально называется «Корпорация монстров», Энтони. — И это заставит тебя плакать, Томми. Я обещаю тебе это. Локи закатил глаза, увидев огромный шлем Железного человека на заднице Энтони – этот человек решил надеть точно такие же шорты, как и бог, якобы в знак солидарности. Локи подозревал, что изобретатель в первую очередь развлекался тем, насколько облегающим этот предмет одежды казался им обоим. Втайне Локи обнаружил, что ему нравится вид ног Энтони – обычно одежда инженера закрывала большую часть его кожи. — Аладдин? — продолжал Локи, просматривая оставшиеся фильмы. — Это про волшебного синего джина? — Эй, Джинни классный, ясно? Он такой же умник, как и ты, и у него есть настоящие магические способности. Тебе бы это понравилось. Локи усмехнулся без слов. — А Frozen? На его корпусе, похоже, нет никаких синих существ. Энтони замер, держа в руках множество сырых овощей. — Знаешь, если подумать, нам, наверное, стоит оставить это на потом. Сейчас это может показаться слишком резким. Локи открыл рот, чтобы поинтересоваться – ему было неохотно любопытно, что же такого неудачного в фильме. ДЖАРВИС вмешался, прежде чем он успел спросить дальше. — Господа, капитан Роджерс и агент Романофф просят разрешения пройти на этот этаж. Они твердо намерены немедленно поговорить с вами. Энтони вывалил свою охапку овощей на прилавок и начал рыться в ящиках, по-видимому, в поисках ножа. — Скажи им, что мы сейчас не принимаем посетителей, ДЖАРВИС. Быстро стало ясно, что усилия Энтони по поиску подходящего лезвия закончатся безрезультатно. Мужчина тратил лишь секунду или две на беглую проверку содержимого каждого ящика, прежде чем захлопнуть их с преувеличенной силой. Даже с такого расстояния Локи мог различить растущее напряжение в плечах своего партнера. Локи тоже был затронут. Несмотря на все усилия, тело Локи вздрагивало в такт каждому резкому удару, сверхчувствительное даже к безобидным крикам после его длительного опыта какофонии шума. Он схватил горсть слоев одеял, в которые Энтони его завернул, и попытался скрыть худшее из своего волнения за искренней обеспокоенностью. — Энтони? — рискнул спросить Локи. — Ты выглядишь обеспокоенным. — Я в порядке, детка, — Энтони наклонил голову, но Локи успел заметить, как изобретатель сжал челюсть в такт своим словам. — Просто Романофф и Стив были непреклонны в своем решении отправить меня в больницу, пока тебя не было. Я до сих пор не понимаю, почему Пеппер их не послушала. — ГИДРА, вероятно, приложила руку к их усилиям, — осторожно заметил Локи. Слишком знакомое чувство начало подниматься в его животе, вытесняя идиллический восторг, который там царил. — Да, теперь я это знаю, — Энтони оперся о стойку. — Но на какое-то время все стало довольно рискованно. Я видел тебя все время и слышал эту чертову музыку повсюду. Всякий раз, когда мы были в нашем – как ты это назвал? В нашем мире снов? Всякий раз, когда я видел тебя там, я буквально просто терял сознание на полуслове в реальной жизни. Знакомое чувство в животе переросло в окончательное чувство вины. — Мне жаль, Энтони. — Что? О, эй, я не обвиняю. Я рад, что ты смог связаться со мной, — Энтони слишком быстро подошел к дивану, заставив Локи отпрянуть в настоящую армию подушек позади него. Мужчина заметно замедлился, приближаясь. — Да, их обращение с тобой в лайковых перчатках было отстойным, но я большой мальчик. Я справлюсь. По сравнению со вчерашним днем Энтони выглядел значительно здоровее в утреннем свете. Он согласился принять настоящий душ после пробуждения, что заметно его омолодило. Темные круги под глазами посветлели, а морщины, избороздившие его лицо, заметно разгладились. Глаза больше не были налиты кровью, а дрожь, которая время от времени охватывала его конечности, ослабла. Физически Энтони выглядел сильнее, но Локи мог уловить намеки на невзгоды, которые перенес этот человек, когда он не решался улыбнуться или спешил успокоить. Расстройство в голосе инженера при мысли о том, что его друзья считают его нестабильным, было тем, что Локи мог исправить. — Ты можешь им сказать, — прошептал Локи через мгновение. Энтони вопросительно улыбнулся ему. — Сказать им что? Локи почувствовал, как его горло распухло, и сглотнул. — Ты можешь рассказать своим друзьям, — сказал он, тщательно выговаривая слова. — Обо мне. О том, кто я, — К счастью, одеяла скрыли малодушное дрожание его конечностей. — Мне все равно. Энтони долго молчал, пока Локи внутренне съёжился и возмутился, но он не пожалел о своей попытке. Было мало ограничений на то, что он мог потерять, когда дело касалось Энтони Старка. — Томми, — сказал его партнер через мгновение, — Я люблю тебя, но ты – худший лжец. Локи моргнул. Он снова моргнул. — Я превосходный лжец, — возразил он через мгновение, негодуя, несмотря на невольное трепетание сердца. — Нет, милый, у тебя самый очевидный признак, — Энтони целомудренно прижался губами к центру лба Локи. — Я ценю твое предложение, но я ни за что не расскажу о тебе кому-либо. Даю тебе слово. Локи нахмурился. — Это моя вина, что твои союзники считают тебя неуравновешенным. Мои секреты того не стоят. Энтони уставился на него сверху вниз. — Помнишь, я говорил, что если когда-нибудь встречу твою семью, они окажутся в гробах? Ну, зачеркни это, потому что их не останется столько, чтобы оправдать хотя бы один гроб. Локи раздосадованно фыркнул: — Моя приемная семья не имеет никакого влияния на то, что я предлагаю. Инженер презрительно фыркнул. — Да ну? Ты не думаешь, что секрет, которым ты, очевидно, боялся поделиться со мной, стоит хранить? — Я думаю, что отдал бы многое, чтобы сделать тебя счастливым, — Локи хотел подражать насмешливости в голосе своего партнера, но почему-то его тон прозвучал отвратительно жалобно. Все следы сарказма исчезли с лица Энтони, когда любимая липкая улыбка Локи начала материализоваться. — О, Томми, — последовал благоговейный ответ. Локи Сильвертонг, знаменитый мастер слова Девяти Миров, точно знал, что ему следует сказать дальше. Три коротких слова оживят выражение лица изобретателя, пока оно не превзойдет его любимую улыбку по яркости. Три обманчиво простых слова, которые были абсолютно правдивы, сотрут все следы страдания с лица его партнера, по крайней мере на некоторое время. Конечно, не так уж и сложно было бы выразить вслух вечную полноту своего сердца. Энтони уже шесть раз произнес одну и ту же фразу с момента их пробуждения всего час назад. Казалось, с каждым произнесением она давалась человеку все более естественно. Локи хотел, чтобы инженер испытал то же беспомощное ликование, которое он чувствовал каждый раз, когда Энтони выполнял свое обещание часто и в каждом месте выражать свою преданность. Локи решил заговорить, даже открыл рот в надежде, что выйдет что-то большее, чем пустой воздух, когда ДЖАРВИС снова вмешался. — Господа, мои извинения, но капитан Роджерс и агент Романофф настаивают на том, что они должны поговорить с вами немедленно. Они пригрозили привлечь мисс Поттс, если им не будет предоставлена аудиенция. Энтони застонал, к счастью, не подозревая, что Локи был на грани столь глубокого заявления. Он наклонился вперед и прижался губами к уголку рта Локи. — Чувствуешь себя готовым к компании, детка? — Не особенно, — проворчал Локи, одновременно испытывая облегчение и разочарование от того, что его прервали. — Да, я тоже, — Изобретатель выпрямился с усталым вздохом. — Ладно, ДЖАРВИС. Пусти их, но я оставляю за собой право подмешать отбеливатель в шампунь Романофф, если заподозрю, что она хотя бы странно посмотрела на Томми. Несмотря на его насмешливые слова, напряжение возвращалось к телу Энтони, начиная с жесткой постановки плеч вокруг ушей. Локи обдумывал способ отвлечь мужчину от его усердного изучения лифта. — Энтони, что я скажу? Ресницы его партнера затрепетали. — А? — Что мне стоит говорить? — повторил Локи. — Ты утверждаешь, что знаешь, когда я лгу. Уголок рта мужчины приподнялся. — Это очевидно, когда знаешь, на что обращать внимание, — сказал он, — и я определенно не собираюсь делиться. Локи надулся. — Это кажется довольно немилосердным. А что, если один из моих врагов воспользуется моим навязанным невежеством? Энтони скрестил руки на груди и вызывающе поднял бровь в сторону Локи. — Нет, я не расскажу. Я – неприступная крепость, Томми. Энтони повернулся к нему, чтобы пошутить, и Локи не мог отрицать последовавший за этим прилив ликования. Он преуспел. Энтони выглядел соответствующим образом отвлеченным, и это было из-за того, что Локи был, ну, Локи. — Я могу представить себе несколько сценариев, в которых мы могли бы проверить эту теорию, — сказал бог с похотливой – и лишь наполовину притворной – ухмылкой. Энтони изумился, покраснел и снова изумился, а Локи внутренне возгордился. Разумеется, в этот момент раздался звонок лифта, возвещающий о прибытии их компании. — Эй, Тони, — раздался приветливый голос Стивена Роджерса. — Ты выглядишь лучше, — Их посетители могли видеть только спинку дивана и Энтони за ней из лифта. На данный момент они не знали о присутствии Локи. — Что? О, да, я чувствую себя очень воодушевленным, Кэп. Несмотря на свой предыдущий трепет, Энтони продолжал смотреть на Локи, абсолютно широко раскрыв глаза. Бог почувствовал, как на его губах начинает изгибаться очень похожая на Локи ухмылка. — Как дела у Томаса? Локи пока не услышал никаких шагов, что означало, что Стивен и Вдова задержались на пороге. — Он в порядке, — выдавил изобретатель голосом, который был немного выше тона. — Определенно в порядке и абсолютно настоящий мудак. Локи молча рассмеялся, хотя от этого у него забились ребра. Он не осознавал, что Энтони так восприимчив к его уловкам. — Это хорошо? — рискнул Стивен. Судя по отчетливо неодобрительной нотке в его тоне, что-то вызвало его гнев. — Он готов к посетителям? Я бы хотел его увидеть. Энтони повернулся к Локи, все еще скрытому огромными диванными подушками, и бог мог только вздохнуть. Перспектива развлекать кого-то, кроме Энтони и его творений, звучала совершенно непривлекательно. — Я могу принимать посетителей, Стивен, — неохотно согласился Локи. Тяжелая поступь прочных ботинок почти сразу же заскрипела по деревянному полу, и Локи не ожидал врожденной реакции своего тела. Каждый мускул напрягся; его сейд взмыл; его позвоночник выгнулся; его сердце дрогнуло. Явная обеспокоенность на лице Стивена и немедленное смягчение его шагов, когда он обогнул диван, едва были замечены, не тогда, когда тело Локи всё ещё помнило Вейдера. — Привет, Томас, — сказал Стивен. Его и без того мягкий голос был заметно тихим, как будто Локи был каким-то хрупким существом. Он понизил свой центр тяжести, сгорбившись и склонив голову, когда приблизился к богу. Приблизившись, он очень осторожно положил руку на подлокотник, подальше от любой возможности контакта с кожей. — Мы только что вернулись от Брюса. Он думал, что ты еще спишь, — продолжил солдат. — Это так? — промычал Локи. Значит, ДЖАРВИС все еще его прикрывает. Возможно, он оставит недавно установленное устройство слежения в своей комнате на несколько часов сегодня вечером. — Я не думаю, что он ожидал, что ты встанешь с постели еще на несколько дней, — объяснил Стивен и по какой-то причине бросил на Энтони укоризненный взгляд. Плавное движение локтя Капитана возвестило о присутствии Вдовы, проницательные глаза загорелись сомнением. Сейд Локи еще более упрямо затормозил при видимом подтверждении ее присутствия. — Я чувствую себя намного лучше, — выдавил он сквозь стиснутые зубы, с усилием сосредоточившись на своем друге. — Ты, однако, выглядишь довольно потрепанным, Стивен, — Лицо солдата было покрыто шелушащимися струпьями и желтоватыми синяками. Губы Стивена дернулись от юмора, который не коснулся его печальных глаз. — Я встретил старого друга в Вашингтоне. У нас возникли разногласия. Торжественное поведение мужчины только усиливало это, и Локи заподозрил, что он мог бы определить источник его меланхолии. В другой обстановке с меньшей аудиторией он мог бы попытаться, но Вдова нехарактерно выставляла свой интерес напоказ. Это заставило его опасаться раскрыть свою истинную симпатию к Капитану. К счастью, Энтони продолжал демонстрировать свою сверхъестественную способность интерпретировать каждый скрытый тик и скрытое выражение лица Локи. — ДЖАРВИС, похоже, подумал, что у вас была определенная цель, чтобы зайти, — вмешался его партнер. — Пожалуйста, не стесняйтесь обижаться, когда я говорю, что в настоящее время я совсем не хочу делиться своим парнем с агентами Щ.И.Т. Стивен стиснул челюсти. — Щ.И.Т. мертв, Тони. — Правда? Потому что я почти уверен, что одна из их змей стоит прямо за тобой. Выражение лица Вдовы стало непроницаемым. — Я понятия не имела, что у ГИДРЫ есть доступ к моим отчетам, Тони. Навредить Томасу никогда не было моим намерением. Я просто выполняла свою работу. — Да, ну, твои намерения на самом деле ни хрена не меняют. Они узнали о нем из-за тебя. Они забрали его у меня, потому что ты им сказала.. — Энтони, — прошипел Локи. Он ненавидел Вдову больше, чем всех остальных жителей Мидгарда, но ее бесстрастное выражение лица было явно фасадом. Плоскость ее бледных глаз противоречила подергиванию пальцев и растущей жесткости ее позы. Ее заботило мнение Тони о ней. Ее это очень заботило. И Локи мог это распознать. Ноздри Энтони раздувались, когда он скользнул прямо между Локи и их гостями, но он прекратил свою тираду. — Чего ты хочешь? — Мы хотим проинформировать вас о нескольких возникающих угрозах, — сказала Вдова, все еще умудряясь казаться в целом невозмутимой, несмотря на то, что ее челюсть слегка сжалась. — Нам также нужно проинформировать вас об обстоятельствах спасения Томаса. Недовольство изобретателя было сравнительно очевидным. Ногти впивались в ладони, кулаки заметно дрожали. — Правительство решило вернуть мои ракеты? — Ты же знаешь, Тони, что об этом ничего не было слышно, — сказала Романофф, и в ее тоне послышались нотки раздражения. — Тогда нам действительно нечего обсуждать, не так ли? Я уже сказал вашим боссам, но скажу и вам. Я больше не буду выполнять миссии Мстителей, пока они не доставят мне мою собственность. Вдова размахивала стопкой файлов. — Я думаю, вам будет интересно то, что мы скажем. Сухожилия на шее Энтони выпирали, когда он очень ясно выразил свое намерение снова оклеветать Вдову. Локи мог понять его инстинктивное желание раскритиковать ее. Поглощенный неуместным чувством вины, направленным на себя, перекладывание части вины на кого-то другого могло на мгновение облегчить собственное чувство вины Энтони. Тем не менее, Локи не мог терпеть продолжающееся отчуждение своего партнера от союзников. Много лет назад, во время Вторжения, он был вынужден организовать различные расколы в молодых Мстителях, разделения, которые почти позволили Читаури добиться успеха. Вместе Мстители были одной из самых могущественных боевых сил, которые Локи когда-либо видел. По отдельности они были уязвимы. Локи не мог позволить Энтони быть в разногласии с ними. Он протянул здоровую руку и провел кончиками пальцев по побелевшим костяшкам пальцев инженера. — Энтони, — пробормотал он. Изобретатель повернулся к нему, глаза его были дикими, выражение быстро менялось от яростного к неистовому. Стивен и Вдова смотрели на него, и каждая капля самосохранения, которой обладал Локи, заставила его скрыть свою извращенность. Физическая привязанность к его любимым партнерам была опасна за закрытыми дверями, не говоря уже о публичном форуме. Но Энтони нуждался в нем. — Иди, сядь со мной, — уговаривал Локи, настойчиво дергая изобретателя за запястье. — Мне холодно. — Томми, — нерешительно запротестовал его партнер, даже позволяя Локи притягивать его все ближе. — Мне холодно, Энтони, — повторил Локи. Он чувствовал, как Вдова его разглядывает, и его тело пыталось сжаться, но он упрямо крепче сжимал хватку. То небольшое сопротивление, которое Энтони оказал, начало ослабевать. Колени мужчины сошлись на краю дивана, и Локи продолжал дергать, пока его партнер не согласился переместить туловище бога к себе на колени. — Ты – манипулятивный мелкий засранец, — прошептал Энтони ему на ухо. — Мне холодно, Энтони, — парировал Локи, решительно игнорируя последовавшее за этим фырканье инженера. Энтони сосредоточился на том, чтобы надежнее сложить слои одеял вокруг тела Локи. — У тебя тридцать минут, — сообщил он Романофф. — ДЖАРВИС, запусти таймер. Стивен без подсказки устроился в одном из кресел напротив журнального столика, но Вдова дрогнула. На поверхности она носила одно из своих фирменных загадочных выражений, но ее глаза задержались на большом пальце Энтони, гладившем кожу Локи. — Тони, это секретная информация, — сказала она. В ее внешне деревянном тоне была какая-то серьезность, которая привлекла внимание Локи. — Томас – гражданское лицо.. — Томми остается, — настаивал Энтони. — Он мой партнер. Я бы ему все рассказал в любом случае. Локи вздрогнул, прежде чем смог подавить это, и он знал, что Вдова увидела. Он был горд тем, что у него есть Энтони, но после жизни, полной украденной привязанности и жестоких предательств, столь явное заявление о его извращении могло вызвать только ужас. Тем не менее, Энтони не понял бы его реакции, скорее всего, воспринял бы любое нежелание как отвержение. Он стиснул зубы и попытался стереть с лица всякий намек на беспокойство. — Хорошо, — сказала она после еще одного момента глубокомысленного наблюдения. — Мы собрали информацию о подтвержденных и подозреваемых членах ГИДРЫ, которые остаются на свободе. Может быть, вы кого-то узнаете. Вдова разложила свои разнообразные файлы на журнальном столике, но, казалось, она говорила в первую очередь с Локи, несмотря на ее первоначальные возражения против его присутствия. Она пыталась что-то ему передать, но он не мог понять, что именно. — Мы подозреваем, что вся команда УДАР была замешана, — добавил Стивен, когда Вдова открыла одну из папок. — Рамлоу в больнице, а остальные были подтверждены мертвыми. Единственный, кого мы не можем отследить, это Роллинз. Он исчез до того, как все произошло в Вашингтоне. Мы думаем, что у него может быть какая-то информация, которая нам нужна. Локи узнал его в одно мгновение – бледные, пронзительные глаза, крепкое телосложение, зализанные волосы. Он почувствовал, как его пальцы скрючились в когти в глубине одеяла, и незначительный вес на его плечах начал казаться удушающим. Рука гладила его волосы, а другая поддерживала его талию. Он смутно ощущал, как воздух застрял в его горле, а слой пота струился по его коже. — Я его знаю, — услышал Локи свой голос. Краем глаза он видел, как Стивен выпрямляется, и чувствовал, как сжимается хватка Энтони на его теле. Отсутствие реакции Вдовы было весьма показательным. Конечно, бесстрастность была одной из ее особенностей, но он был уверен, что ее не удивило его разглашение. — Вейдер? — спросил Энтони достаточно тихо, чтобы его услышал только Локи. Локи наклонил голову, не доверяя себе настолько, чтобы говорить. Его тело начало тайно трястись вне его контроля. Каким-то образом Энтони распознал признаки его расстройства, несмотря на все усилия Локи скрыть свои реакции. Он мгновенно поднял тело Локи, прижал ухо Локи к своему дуговому реактору. Его руки обвились вокруг живота Локи, нежно, но цепко, удерживая его привязанным как физически, так и когнитивно. — Он мертв, — объявил Энтони, тон его был решительно резким. — Покажите нам остальных. Локи дрейфовал. Их спокойные голоса растворились на заднем плане его сознания, а приглушенное гудение дугового реактора под рубашкой Энтони стало четче. Он едва мог выносить, когда Энтони втайне наблюдал, как он ломается, и это было хуже, намного хуже – Вдова могла видеть. Несмотря на это, его тело находилось на грани отключения, и он был благодарен за свой якорь. Из колонок заиграли мягкие аккорды фортепиано, и большой палец Энтони провел по всей длине лопатки. Запах лесного ореха пронизывал его, и хотя Локи не вникал в смысл слов, урчание груди изобретателя, когда он говорил, само по себе было своего рода колыбельной. Время шло, а Локи продолжал блуждать, не совсем отстранившись, но и не слишком сосредоточившись на их разговоре. Пока одно-единственное слово не вернуло его к осознанию. Вдова только что произнесла его имя, его настоящее имя. — Скипетр Локи пропал. Мы думаем, что этот человек, барон Вольфганг фон Штрукер, присвоил его, но его нынешнее местонахождение неизвестно. Локи отвернулся от кокетства с реактором и сосредоточился на файлах. Рука Энтони немедленно помешала ему, обхватив его щеку и прижав ухо к груди мужчины. — Томми, — сказал изобретатель сдавленным голосом, — У Штрукера монокль. — Я знаю, — осторожно сказал Локи. — Я хочу увидеть. Пальцы Энтони скользнули к его шее, больше не направляя его взгляд, но все равно уверяя его в своем продолжающемся присутствии. Локи развернулся, мельком увидел бритую голову и единственную стеклянную линзу лица мистера Пината, но его внимание привлекло изображение скипетра. Камень Разума, спрятанный под фотографией его бывшего похитителя, зловеще сверкал. Локи уставился, оцепенев от вида инструмента, который так старательно поддерживал его порабощение и заставлял его подчинять себе других, в свою очередь. Он надеялся никогда больше его не увидеть. — Мы думаем, что Штрукер пытается использовать скипетр для создания усовершенствованных существ, — объясняла Вдова, по-видимому, обращаясь непосредственно к нему. В ее голосе звучали отчетливые эмоции, но он не мог оторвать взгляд от стола, чтобы понять их значение. — Ты что-нибудь об этом знаешь, Томас? — Он пригласил меня стать одним из его подопытных, — неохотно ответил Локи. — Он думал, что я смогу пережить процедуру. Руки Энтони сжались. Лоб его партнера прижался к его черепу, а губы коснулись щеки Локи, но даже неподвижного изображения скипетра оказалось достаточно, чтобы зачаровать бога. Он не мог отвести взгляд. — Штрукер что-нибудь говорил о своей оперативной базе? — спросила Вдова. — Разведка указывает, что он скрылся за границей, но мы не смогли сузить круг его местонахождения. — Я не спрашивал, — пробормотал Локи. — В то время меня волновали другие дела. — А как насчет.. — Конечно, он не знает, — резко ответил Энтони, заставив Локи вздрогнуть. — Какого черта ты его допрашиваешь, как будто он сделал что-то не так? — Тони, Нэт следует процедуре.. — попытался вмешаться Стивен. — Нет , она допрашивает пережившего пытки, как будто он ее чертов враг, — Рука Энтони нашла лицо Локи и наконец оторвала его от разглядывания фотографий. — Я в порядке, Энтони, — вмешался Локи. — Если мистер Пи… если Штрукер использует скипетр, чтобы создавать монстров, то его нужно остановить. Сдавленный звук вырвался из уст Энтони, за которым последовало грохочущее рычание, которое каким-то образом успокоило омертвевшую сущность Локи. Твердая рука изобретателя начала гладить спину Локи. Локи повернулся к Вдове и к странному блеску в ее глазах, когда она наблюдала за реакцией Энтони. — Как вы, несомненно, можете себе представить, их допросы имели тенденцию быть отчетливо односторонними. Могу вам сказать, что наедине он говорил с немецким акцентом, и что остальные мои похитители, казалось, подчинялись ему, но я не был посвящен в его заговоры. До самого конца они тщательно контролировали то, что я мог услышать. — А скипетра не было в учреждении, где вас держали? — подтвердила Вдова. Локи вздрогнул, прежде чем смог подавить это. — Насколько мне известно, нет, хотя я мало что видел из помещения. Штрукер указал, что он ездил в другое место до моего освобождения. Я предполагаю, что его эксперименты проводились там. — Как насчет.. — Достаточно, — снова прервал его Энтони. Локи был пойман в ощущениях собственного тела, сосредоточенный на сокрытии любых признаков слабости, которые пытались вырваться на свободу. Но теперь он мог слышать боль в голосе своего партнера и чувствовать, как пылко тот прижимал тело Локи к своему. — Прошло уже тридцать минут? Я уверен, что уже прошло тридцать минут. — Тони.. — начал Стивен. — Если вы найдете Штрукера и скипетр, позвоните мне, — продолжил изобретатель. — Я не буду помогать с остальной уборкой, и я не заинтересован в присоединении к вашему крестовому походу на базу ГИДРЫ. Но этот ублюдок мой, понял? — Хорошо, Тони, — сказал Стивен, немного слишком мягко. Его тон только еще больше разозлил бы Энтони. — Мы позвоним тебе, как только найдем скипетр. — Отлично, — сказал Энтони с явно притворным легкомыслием. — Так рад, что мы на одной волне. Если это все, мы с Томми планировали бранч, пока ты не ворвался. Вдова вздохнула. Сквозь ее фасад начали проступать следы усталости. — Нам еще нужно провести разбор полетов. Энтони очень деликатно выбрался из дивана и повернулся спиной к посетителям. Казалось, он не был сосредоточен ни на чем конкретном, пока суетился, взбивая подушки Локи и поправляя одеяло на плечах бога. — Нет. Мы закончили. — Тони, у нас нет никаких гнусных намерений, — сказала Вдова, и все остатки безразличия сменились аксиоматическим раздражением. — Если не мы, то правительство вмешается, и я знаю, что ты не хочешь, чтобы они имели доступ к Томасу. Изобретатель напрягся. — Правительство не знает о Томми. Вдова стиснула зубы. — Я отправила несколько отчетов о Томасе в Щ.И.Т., Тони. ГИДРА, вероятно, также документировала аспекты его плена. Ты же знаешь, что все файлы Щ.И.Т. теперь общедоступны. Это лишь вопрос времени, когда кто-то узнает о нем. Пальцы Энтони запутались в многочисленных слоях ткани, окутывающих тело Локи. Бог мог видеть, как самообладание мужчины ускользает, а фрагменты вины перерастают в ужас. — Если позволите, — вмешался ДЖАРВИС, — никакой информации о мистере Уокере публично не было. Я внимательно следил за событиями в Трискелионе и сумел перехватить все файлы, в которых упоминался мистер Уокер. В настоящее время они находятся на личных серверах сэра и ожидают удаления. — У тебя было бы всего несколько секунд, чтобы извлечь эти файлы, — запротестовала Вдова, нахмурившись и глядя в потолок. — Прошу прощения, агент Романофф, — сказал ДЖАРВИС, теперь уже явно самодовольно, — но я способен на многое, что может вас удивить, а мистер Уокер – мой друг. Локи почувствовал, как его сердце, замороженное ужасом и страхом в такой быстрой последовательности, начало оттаивать. До Энтони у него не было ни одного друга. Каким-то образом он наткнулся на самого преданного из товарищей в лице ДЖАРВИСА Старка, и однажды он найдет способ отплатить ИИ за его неоднократные и глубокие доброты. Энтони, похоже, думал так же. — ДЖАРВИС, ты, безусловно, лучший. Подумай, что ты хочешь для своего следующего обновления. Небо – предел, приятель, — Он задумался на мгновение, а затем надулся, несмотря на угасающую панику в глазах. — Хотя было бы неплохо, если бы ты захватил и тот отчет, который Романофф написала обо мне. Знаешь, тот, в котором меня называют «классическим нарциссом»? Я бы действительно мог обойтись без того, чтобы просыпаться и слышать эту историю в пятичасовых новостях. — Приношу свои извинения, сэр, — чопорно сказал ДЖАРВИС. — Досье Щ.И.Т. на вас были весьма обширными. За то ограниченное время, что у меня было, я подозревал, что вы предпочтете, чтобы я отдал приоритет мистеру Уокеру. — Ты был прав, Джей. Не парься. — Несмотря ни на что, у нас есть к тебе несколько вопросов, Тони. Это не займет много времени, но это важно, — настаивала Вдова. Энтони сжал челюсти, сжал кулаки, и на этот раз вмешался Локи. — Я так дорожу тем, что меня обсуждают так, словно я не присутствую в той же комнате, — сказал Локи. Намеки на презрение в его тоне, судя по постепенному расслаблению плеч мужчины, скорее успокаивали, чем волновали его партнера. — Энтони, — сказал он, смягчая голос, — я не видел Стивена уже несколько месяцев. Возможно, он составит мне компанию, пока ты занимаешься этим разбором полетов. Рука Энтони скользнула сквозь одеяла и нашла ладонь Локи. Взгляд его темных глаз был решительно диким. — Я же говорил тебе, что больше никогда тебя не покину, — настаивал он яростным шепотом. — И ты не покидаешь, — заверил его Локи, сжимая пальцы, которые переплелись с его собственными. — Стивен будет здесь, и ДЖАРВИС наблюдает за мной, — Он собрал всю свою волю, чтобы направить уголки губ вверх. — Ты же знаешь, что я могу позаботиться о себе, Энтони. — Я знаю, — согласился Энтони, несмотря на то, что он крепче сжался под одеялом. — Ладно. Десять минут, Романофф. Десять. Несмотря на попытки Локи проявить апломб, отголоски ужаса нахлынули после их ухода. Каким-то образом, пока Энтони был рядом, даже нахождение в комнате с одним из самых проницательных врагов Локи ощущалось лишь отдалённо тревожным. Теперь он был наедине со Стивеном. Хотя солдат был его другом, его телосложение так напоминало телосложение Вейдера, а самый доверенный защитник Локи невольно оказался в другом месте. Он мог только надеяться, что обострённые чувства Стивена не позволят ему различить всё более неистовое биение сердца Локи. — Я бы спросил тебя, как ты себя чувствуешь, — сказал Стивен через мгновение, слабо усмехнувшись, — но я сам только что вышел из больницы, и я стал презирать этот вопрос. Локи хмыкнул и сделал все возможное, чтобы отвести взгляд от лифта, через который исчез его партнер. — Энтони говорит, что ты помешал Прозрению, — выдавил он сквозь напряженные губы. — Я должен поблагодарить тебя. Я понимаю, что оно был одной из их целей. Глаза Стивена расширились. — Я этого не знал. Локи вздохнул и обратил внимание на почти неразборчивые мазки на потолке. Стивен, может, и его друг, но без Энтони, который мог бы облегчить инстинктивное смятение его тела, некоторая осторожность казалась благоразумной. — То есть вы, ребята, больше не отрицаете все это, да? Локи повернул голову и увидел Стивена, сидящего на краю стула напротив журнального столика, глаза которого были полны детской непосредственности. — Я уверен, что не понимаю, что ты имеешь в виду, — раздраженно пробормотал бог. Стивен, казалось, был скорее воодушевлен, чем обескуражен своими усилиями. — Я не эксперт, но вы, похоже, чувствовали себя довольно комфортно друг с другом там, на диване. — Полагаю, это было довольно очевидно, — пробормотал Локи. Он поковырял в дырке в одном из своих одеял, которую Капитан не мог видеть, и попытался подавить свой порыв уклониться от подобных вопросов. — Томас? — Стивен нахмурился, когда Локи снова сосредоточил на нем свое внимание. — Не хочу быть лицемером, но ты в порядке? — Да, я в порядке, — Стивен был его другом, и он знал по своему опыту с ДЖАРВИСОМ, что дружба что-то значит в Мидгарде. — Мы вместе, Энтони и я, — сказал он, краем глаза разглядывая солдата. — Я очень счастлив быть с ним. — Но ты привык это скрывать, — определил Стивен, решительно кивнув. Здоровое плечо Локи поникло. — Я хочу быть с ним. Открыто, — прошептал он. — Но у тебя все равно мурашки по коже, — вздохнул Стивен. — Я понимаю, Томас. Поверь мне, я понимаю. Пока Локи выставлял напоказ свои намерения в Германии, его первое впечатление о Капитане Америке было таким: этот человек был неустанным бойцом, и он осмелился надеяться, что его тайная стратегия неудачи может на самом деле увенчаться успехом. Годы спустя он все еще считал солдата свирепым, но он пришел к пониманию, что в глубине души Стивен Роджерс был человеком разумной преданности. На лице капитана появились растущие тени, а его плечи даже сейчас были сгорблены от скрытой боли. Более показательной была яркая, наигранная улыбка мужчины, все идеально ровные зубы без единой морщинки в уголках глаз. Стивен был тем типом друга, которого бог никогда не заслуживал; он ставил пустяковую потребность Локи в утешении выше своей собственной, и Локи подозревал, что он понимал источник страдания своего друга. — Итак, что готовит Тони? — спросил Стивен. — Я готовил нам еду, пока мы были детьми, так что могу дать несколько советов, если хочешь. — Стивен, я видел твоего Джеймса, — прямо сказал Локи. Мужчине потребовалось несколько секунд, чтобы ответить, но когда он это сделал, он застыл во всех смыслах этого слова. Он перестал двигаться, дышать или даже моргать. Его глаза были устремлены на лицо Локи. — Стивен? — рискнул Локи, сознательно бросая вызов инстинктам, которые кричали ему, чтобы он успокоился. — Ты в порядке? Капитану удалось сдавленно вдохнуть. — Он причинил тебе боль? Он сделал это с тобой? Локи нахмурился. — Ты думаешь, что Джеймс причинил мне вред? Черты лица Стивена исказились, превратившись в тоску, которую он видел проблесками с тех пор, как солдат вышел из лифта. — Я думаю, что в теле Баки находится незнакомец. Я думаю, что этот незнакомец хочет причинить боль людям, которые мне дороги. Я думаю, что человек, которого я любил, умер давным-давно. Я знаю, что это моя вина, потому что я отказался от него, даже не посмотрев на него. Локи подавил желание ущипнуть себя за переносицу как видимый знак своего разочарования. Со стороны было совершенно ясно, что самоупреки Стивена были неуместны, но Локи понимал, как заманчиво осуждать себя за невольные грехи. — Ты очень далеко, — сказал он вместо этого, намеренно вызывая дрожь в голосе, чтобы сыграть на восприимчивости капитана к помощи слабым. — Может быть, ты подойдешь немного ближе? Стивен тут же вскочил на ноги, низко опустив голову, в каждом шаге сквозило упрек себе, в каждом мельчайшем жесте звучало самоосуждение. — Превосходно, — сказал Локи. — А теперь, будь любезен наклониться, чтобы я мог ударить тебя одной из этих подушек, которые Энтони столь любезно предоставил, и я буду считать себя вашим должником. Стивен резко поднял голову, чтобы посмотреть на Локи, очевидно, справедливо потрясенный. — Прости? — спросил мужчина, вежливый, как всегда. — У меня нет желания ломать костяшки пальцев о твое лицо, — терпеливо объяснил Локи, — но ты, похоже, разделяешь склонность моего партнера к самопожертвованию и не заслуженному чувству вины. Еще более медленное моргание. В последний раз, когда Локи говорил со Стивеном, он все еще был очень не уверен в том, как будет воспринята его истинная личность. Он предпочел дипломатическую вежливость и остатки честности своему собственному едкому языку. Однако, как он понимал, друзья должны были заниматься «жесткой любовью» перед лицом идиотизма. — Твой Джеймс не умер, — сказал Локи. — Да, он участвовал в моем захвате. Да, он ранил меня достаточно, чтобы подчинить меня. Да, его заставили служить твоим врагам. Но я не считаю его ответственным за его действия. И ты тоже не должен. Стивен опустился на пол. — Как ты можешь не делать этого? — прошептал он. Локи обдумывал свои варианты лишь на мгновение. Было бы просто поэтизировать по касательной линии рассуждений. Он мог бы долго говорить об отпущении грехов или преданности и удовлетворить отчаянную потребность капитана в объяснениях. Но Стивен был его другом. Он заслуживал правды, и Локи желал ее предоставить. Ему никогда не предоставлялась возможность продемонстрировать, что он также может быть хорошим другом. — Я прекрасно знаю, что значит быть превращенным в орудие разрушения, — наконец сказал Локи, отрывая взгляд от капитана. — Я пережил агонию, когда все воспоминания о радости и надежде горели до тех пор, пока не оставалась только оболочка. Я понимаю отчаяние, которое приходит, когда видишь, как ты не можешь ничего исправить, — Он подсознательно впился тупыми ногтями в ладонь, напоминая себе, что он дома и что он никогда не вернется. — Я был там, где сейчас Джеймс. Он способен не только выжить, но и процветать, если учесть время. Он заставил себя снова взглянуть на своего друга и обнаружил, что все, от выражения его лица до позы, стало расслабленным. — Твой Джеймс не умер, Стивен, — настаивал Локи. — Он просто заблудился. Тебе нужно позволить ему найти свой собственный путь обратно. Глаза Стивена были невероятно широко раскрыты. Локи обнаружил, что простодушие у этого человека выглядело иначе. Для Энтони простодушие означало неподдельный пыл, но версия Стивена приравнивалась к чистой честности. — Ты действительно в это веришь? Ты думаешь, что его можно спасти? — Я думаю, что он сможет спасти себя сам, — сказал Локи, — и что он найдет тебя, когда будет готов. — Но как? — спросил Стивен, и в его голосе звучало отчаяние. — Как он может меня найти, если он меня не помнит? Разум Джеймса был в беспорядке руин во всех смыслах. Каждый уровень был разрушен, почти каждая дверь рассыпалась на осколки пыли. И все же Локи помнил единственный полуразрушенный вход, который остался стоять, и тихие слова, которые поддерживали последний неизменный остаток Джеймса Барнса. Разглашение его знаний было опасным, и до того, как Энтони принял его, он бы стойко хранил молчание. Но он ценил тоску Стивена по надежде, и он отказался скрывать ее от одного из немногих, кого он называл другом. «Я с тобой до конца», — процитировал он, тщательно выговаривая каждое слово. Каждая кость, мышца и сухожилие Стивена замерли. — Что? — Это то, что он помнит, — пояснил Локи. — Он может не помнить контекст, имена или лица, но этого должно быть достаточно для основы. — Он рассказал тебе об этом? — выдохнул Стивен. — Он сделал это, — подтвердил бог. По крайней мере, это было правдой. Стивен потянулся трясущимися пальцами к руке Локи, и падший бог позволил это. Там, где кожа Энтони была мозолистой и грубой, у Стивена она была гладкой, предположительно, в результате постоянного ускоренного заживления. Он не особенно наслаждался ощущением чужой плоти на своей собственной, но, к счастью, его тело тоже не сопротивлялось. — Баки боролся со мной, когда мы сбивали Хэликарриеры, — объяснил Стивен. — Я пытался достучаться до него, но он продолжал идти, что бы я ни делал. Эта фраза, «до конца пути», была нашим обещанием друг другу, когда умерла моя мать. Хэликарриер падал с неба, и Баки не знал меня, и это было последнее, что я ему сказал. Я упал, и когда я очнулся, я был на берегу реки один, — Он судорожно втянул воздух. — На земле были следы. Я надеялся, что это был оню — Хотя я понимаю, что твоя сыворотка усилила несколько твоих качеств, я сомневаюсь, что она давала возможность плавать без сознания, — предложил Локи. — Меня бы не удивило, если бы Джеймс вытащил тебя. Стивен теперь сиял, и Локи не мог не улыбнуться в ответ. Энтузиазм капитана был заразителен, как никогда. — То, что я выслушал твою точку зрения, помогает, Томас. Ты не представляешь, насколько, — Стивен сжал его руку. — На самом деле, есть еще кое-что, о чем я хотел поговорить с тобой. О чем-то важном. Ты готов поговорить еще немного? Локи был измотан, но, возможно, он мог бы выдержать еще несколько минут. — Конечно, Стивен. Чем я могу быть полезен? *** Когда Энтони и Вдова вернулись, Капитан ждал их у лифта, шаркая, ёрзая, но решительный. Локи наблюдал со своего места на диване, вытянув шею, несмотря на напряжение в плече. Энтони не выглядел особенно встревоженным, несмотря на то, что провёл почти полчаса наедине с Вдовой, но он попытался немедленно обойти Стивена. — Эй, было приятно тебя увидеть, Стив. Ты как бы перегораживаешь мне дорогу сюда.. — Мне нужно поговорить с тобой, — сказал Стивен. Он говорил так быстро, что слова смешивались. — Прямо сейчас. Пожалуйста? Энтони моргнул, а затем отступил в сторону, пытаясь посмотреть через плечо Стивена. — Но Томми.. — Я в порядке, Энтони, — крикнул Локи, поморщившись от напряжения в ребрах. — Ладно, но я.. — Стивен теснил изобретателя, загоняя его обратно в лифт, несмотря на череду протестов. — Не пытайся ничего сделать, Романофф, — выдавил Энтони, прежде чем двери закрылись. — ДЖАРВИС следит. Я узнаю. После этого Локи не мог оторвать глаз от лифта. Он так горячо жаждал безопасности объятий своего партнера, желал тайком уговорить мужчину погладить его по волосам, пока его неспокойные мысли не успокоятся. Но он понимал, что любовь — это жертвенность, и он знал, что совет, который он дал Стивену, задержит возвращение изобретателя. Он просто скучал по своему Энтони. — Я думала, что Стив решил не рассказывать ему о Барнсе, — сказала Вдова. Каким-то образом она проскользнула в кресло Стивена, не дав ему ее выследить. Локи удалось скрыть худшее из своего шока – он не дал своему телу дернуться, сдержал шипение, которое тянулось к освобождению с его губ, – но он был уверен, что она увидела, как расширились его глаза и участилось дыхание. Она лениво откинулась на спинку стула, выглядя совершенно непринужденно, несмотря на то, что они балансировали на грани настоящего насилия во время их последней встречи наедине. Она не пыталась скрыть тот факт, что она изучает его. Ее глаза пробежались по его телу, закутанному под множество слоев одеял и пледов. Вероятно, она каталогизировала его многочисленные уязвимые места. Он попытался тайком прикрыть свое больное плечо от ее досягаемости. — Зачем ты сказал Стиву сделать это? — надавила Вдова. — Он может манипулировать Тони. Локи не стал закатывать глаза только потому, что это означало бы, что он не сможет уделить внимание ее последнему фасаду, который, очевидно, был справедливым осуждением. — Энтони заслуживает знать. Настоящий вопрос в том, почему вы советуете Стивену скрывать это. Ее лоб едва заметно нахмурился. — Я хочу, чтобы все осталось так, как есть, — сказала она с отголосками, казалось бы, искренней горячности. — Тони – непредсказуемый даже в самых рациональных своих проявлениях. Если сказать ему, то это может нас только разлучить. Его губы скривились в усмешке, которую он не хотел сдерживать. — Я считал вас мастером проницательности, агент Романофф. Как вам удалось так глубоко заблуждаться в одном из ваших товарищей по команде? Вдова пристально разглядывала его еще один мучительный момент, каждая пора сочилась пустым, надменным подозрением. Но затем она вздохнула и наклонилась, чтобы стянуть каблуки с изящных ног. Ее носки были покрыты чередой серых котят. — Я думаю, нам нужно поговорить, Томас, — сказала она. Теперь она теребила край своих узких джинсов, и в ее тоне были явные признаки беспокойства. Этот поступок был новым. — У меня было впечатление, что мы уже разговариваем, — осторожно ответил он. — Нет, мы позировали, — Ее поза расслабилась, и она недвусмысленно ссутулилась, и она с кажущейся небрежностью подперла подбородок рукой. — Ты, очевидно, считаешь, что я хочу навредить Тони. До недавнего времени я была убеждена, что тебя послали настроить Тони против Мстителей. Я думаю, нам нужно прояснить ситуацию. Он выказал свой лучший невозмутимый взгляд. — В большинстве случаев Энтони избегал Мстителей. Тебе следует относиться ко мне с большим подозрением, чем когда-либо. — Это правда, — признала она, — но тот факт, что ты по уши влюблен в него, помогает развеять любые сомнения, которые у меня все еще могут быть по отношению к тебе. Он громко усмехнулся, что вызвало явно нелепую улыбку на показно-молодом лице Вдовы. — Почему-то, Томас, я думала, что ты мастер обмана, — сказала она сладко, — но то, как ты его любишь, – это то, что даже ты не можешь подделать. Это восхитительно. Локи погрузился в абсолютную тишину, но, боже, как же он ее ненавидел. Она сделала вид, что осматривает свой безупречный маникюр. — Этого неоспоримого факта вместе с вашим похищением было достаточно, чтобы убедить меня. Мало кто из оперативников согласился бы терпеть длительные пытки ради метки. Настоящий шпион не сопротивлялся бы столь стоически. Он стиснул зубы. — Если ты пытаешься поймать меня на слове.. — Нет, — резко прошипела она, вытягиваясь вперед. — Я знаю, что ты не гражданский, Томас. Я знаю, что твои записи поддельные. Я знаю, потому что ты можешь противостоять допросам, которые сломали бы нормального человека, и потому что ты почти можешь перехитрить меня. — И все же вы больше не подозреваете меня в шпионаже? — с сомнением подтвердил он. — Я знаю, что ты не шпион, — настаивала она. — Возможно, тебя готовили как шпиона, но ты здесь не для этого. Он некоторое время смотрел на нее. — К чему эта внезапная перемена в сердце? — потребовал он. — Каждая грань ваших рассуждений должна убедить вас не доверять мне. Она пожала плечами, но движение было слишком быстрым, а выражение лица слишком серьезным. — Мы хотим одного и того же. Зачем работать друг против друга, когда мы можем быть на одной стороне? Он наблюдал за ней, но, конечно, она не была способна на настоящее смущение. Вместо этого она смотрела в ответ с усердным хладнокровием. Поза Локи – полулежащий на диване, закутанный в смесь ярких одеял – не слишком ее устрашала. — Назови мне настоящую причину, — потребовал он после того, как они перестали смотреть друг на друга, не мигая. Ее ресницы неприятно затрепетали. — Я же только что сказала тебе.. — Мы оба довольно искусны в распознавании лжи, агент Романофф. Давайте будем честны друг с другом, ладно? Она заметно сглотнула, выражение раскаяния, которое напоминало их противостояние на Хэликарриере как раз перед его вторжением. Тогда, когда скипетр кричал для него, а обвинения брата звенели в ушах, он не был достаточно бдителен, чтобы уловить признаки уловок. Оглядываясь назад, его рассеянность была скрытым благословением. Он позволил ее крокодильим слезам заманить его, а затем каким-то образом нашел средства, чтобы превратить свою небрежность в возможность раскрыть еще одну часть своего безрассудного плана. Но из этого опыта он знал, что когда Вдова подделывала эмоции, она граничила с театральностью. Она рыдала и кокетничала, интригуя на каждом шагу. Теперь, однако, каждое мгновение ее выражения сигнализировало о подготовке, от скрытого сжимания кулаков на коленях до едва заметного выпрямления позвоночника. Она напрягалась, и он подумал, что это могло быть правдой. — Я видела результаты сканирования в лаборатории Брюса, — спокойно сказала Вдова. Локи моргнул. Он уставился. Он моргнул снова. — Это было непреднамеренно, — продолжила она, и теперь она смотрела чуть левее его лица. — Брюс вел себя подозрительно, и я решила копать. Это то, что я обычно делаю. Локи знал, что это выдаст его слабость, но он позволил своим глазам подняться к потолку. Его желудок скручивало от смеси эмоций, которые он боялся выплеснуть. — Я не искала информацию о тебе, — В ее голосе были нотки пылкости, которые звучали совершенно искренне. — Томас, я клянусь тебе.. — Что ты собираешься делать? — услышал он свой собственный вопрос. Каким-то образом ему удалось придать своему тону нотку каменного хладнокровия. Тишина. Он слышал ее дыхание, ускоренное и тяжелое, как будто она чувствовала настоящее унижение. Она была очень хороша. — Я удалила все виртуальные файлы и уничтожила все физические копии, имевшиеся у Брюса. Его подбородок неохотно дернулся в ее сторону. Она сидела, прижав ноги к груди и обхватив колени руками. Ее нелепые кошачьи носки были полностью выставлены напоказ, и она смотрела на него из-за своих ног, словно ожидая гневной реакции. Он не сомневался, что она тщательно расположила свои конечности, чтобы казаться раскаивающейся, но, каким-то образом, он также не подвергал сомнению это чувство. — Зачем ты это сделала? — спросил он наконец. — Ты не глупая. Ты же знаешь, что обычный смертный не смог бы пережить что-то подобное. — Я ничего подобного не знаю, — сказала она, глаза ее странно заблестели. — На самом деле, я считаю, что у нас много общего, Томас. — Агент Романофф.. — Наталья, — перебила она. — Наталья Алиановна Романова, если быть точной, — Когда он бросил в нее самую едкую усмешку из своего репертуара, ее губы изогнулись в игривой, сбивающей с толку ухмылке. — Я знаю, что ты предпочитаешь собственные имена. Наталья – первое имя, которое я, как я помню, получила. — Агент Романофф, — повторил он. — Я не вижу смысла в этом фарсе. Вы поймали меня. Чего вы хотите? Ее улыбка померкла. Каждая полоска мимолетной любезности сменилась суровой решимостью. Она вытянулась вперед, оперлась локтями на скрещенные ноги и снова подперла подбородок. — Ты слышал о Красной комнате, Томас? — спросила она. Кратко. От Бартона много лет назад. Он узнал достаточно, чтобы поверить, что может манипулировать ею, что, очевидно, дало обратный эффект. Он не видел смысла притворяться сейчас. — Да, — просто сказал он. Вдова резко кивнула и сделала глубокий вдох. Одна ее рука обхватила ребра. — Тогда ты знаешь, что именно там меня учили. Быть такой, какая я есть. Он молча смотрел на нее. Ее взгляд то и дело останавливался на его лбу или челюсти, а потом снова отвлекался. — Нас учили быть безжалостными. Мы научились убивать без вопросов, потому что любой, кто отказывался, становился следующей целью. Чувства были запрещены. Привязанности были запрещены. Признание боли было запрещено. Дрожь пробежала по ее позвоночнику. Она не встречалась с ним взглядом уже несколько минут. — Я преуспела во всех своих исследованиях. Я стала мастером во владении любым оружием. Я убивала без малейшего раскаяния. Я могла заставить мужчин влюбиться в меня одним флиртом, — Она закрыла свои беспокойные глаза и склонила голову так, что занавес прямых алых волос обрамил ее лицо. — Но я ненавидела боль, — прошептала она. Когда она наконец подняла глаза, ее глаза были такими же мертвыми, как замороженное ядро Локи. — Итак, они гарантировали, что я почувствую много боли, — сказала она ровным голосом. — Они рвали, ломали и насиловали до тех пор, пока я не перестала что-либо чувствовать. Он изучал ее мгновение. Она смотрела на него, выражение ее лица было апатичным, как всегда, даже когда она позволила обеим рукам обхватить себя за талию. Он подумал, что, возможно, это была настоящая Черная Вдова, сильная и уязвимая по очереди, прекрасная и смертоносная одновременно. При других обстоятельствах она могла бы ему понравиться. — Я чувствовал все, — наконец произнес он. — Я чувствовал каждую слезу, перелом и изнасилование с предельной ясностью. Я все еще чувствую их сейчас. Ее голова качнулась в неуверенном кивке. — Хочешь поговорить об этом? — Абсолютно нет, — Он втянул воздух, который напряг его перегруженные легкие. — Хочешь поговорить поподробнее о своем? — Абсолютно нет, — повторила она, сжав губы, но широко раскрыв глаза. Его кивок был таким же неуверенным. — Хочешь посмотреть фильм, пока не вернется Энтони? Она слегка выпрямилась и так преувеличенно надула нижнюю губу, что он невольно закатил глаза. — Можем ли мы посмотреть «Алладина»? Энтони нашел их сидящими вместе почти полчаса спустя. Вдова скользнула на противоположный конец дивана, и они оба, казалось, были очарованы проекцией анимационного фильма, который транслировал ДЖАРВИС. На самом деле, они тщательно расположились так, чтобы не было никакой возможности физического контакта, и они наблюдали друг за другом так же внимательно, как и за самим фильмом. Вдова молчала. Она не унижалась, подпевая бесчисленным музыкальным номерам, и не прерывала напускным подобием смеха различные юмористические моменты. Во всех отношениях она была идеальным компаньоном для просмотра фильмов. Если бы она не была такой ужасной, Локи, возможно, даже наслаждался бы ее обществом. Энтони, по-видимому, поднялся по лестнице, поскольку ни Локи, ни Вдова изначально не знали о его присутствии. Обычно малейший звук мог бы насторожить любого из них, но они были настолько гиперчувствительны друг к другу, что Энтони пришлось прочисти горло прямо за ними, чтобы привлечь их внимание. — Я ухожу на час, а когда возвращаюсь, вы лучшие друзья? — спросил Энтони. Он старался говорить весело, но Локи услышал едва уловимую дрожь в его голосе. В нем было отчаяние, бессловесная мольба о развлечении. — Тише, Энтони, — с напускной беспечностью отругал его Локи. — Аладдин делает свой грандиозный выход. Я не хочу перематывать его назад. — Извини, — прошептал Энтони. Он благоразумно выбрал путь вокруг кушетки, которая блокировала обзор Вдовы, прежде чем расположиться в бесплодном пространстве между убийцей и богом. Через мгновение он положил ноги Локи себе на колени, положил руки на голени падшего бога и, по-видимому, приступил к своим типичным привычкам, мешающим просмотру. Обычно Энтони любил играть на нервах Локи, когда они вместе смотрели фильмы. Ему нравилось развлекать себя, проверяя, насколько громко он может дышать, пока Локи не сорвется, или сколько раз он сможет прочистить горло за час, прежде чем Локи настоят на том, чтобы перезапустить весь фильм. Иногда он корректировал субтитры в выбранных ими фильмах, пока неприятные большие буквы не перекрывали реальные сцены. Однажды он склеил два фильма, просто чтобы посмотреть, заметит ли Локи(он заметил.. в конце концов). На первый взгляд, сегодняшний день ничем не отличался. Громкость дыхания Энтони заставила Локи забыть каждое второе слово из того, что происходило на экране. Изобретатель беспрестанно извивался, заставляя кожаные подушки скрипеть в такт его движениям. В любой другой день Локи поддался бы инстинктивному раздражению, что обычно было именно той реакцией, которую инженер желал. Но сегодня были и заметные различия. После нескольких минут наблюдения за тем, как Аладдин неуклюже подражает королевской персоне, хватка Энтони начала сжиматься вокруг ног Локи, пока синяки не стали реальной возможностью. Когда Локи выглянул, он заметил несфокусированную природу взгляда мужчины, как он пялился на картину, не видя по-настоящему. Его глаза были красными. Локи заглянул за плечо Энтони, обнаружил, что Вдова так же исподтишка изучает его партнера краем глаза. Как только она заметила его внимание, она наклонила голову в безмолвном вопросе, а затем пробормотала беспочвенное оправдание, которое никто на самом деле не услышал. Ее уход был решительно осторожным. Локи лениво пожелал, чтобы она не была такой ужасной. Часть его хотела, чтобы она ему нравилась. Энтони, казалось, едва заметил ее отсутствие. Он продолжал смотреть прямо перед собой, даже когда Локи подал сигнал ДЖАРВИСУ выключить фильм. Бог ждал несколько минут, но его партнер почти не моргал, и каждый его вздох был поразительно шатким. — Энтони, — прошептал он наконец. Его голос, прорвавшийся сквозь проводную тишину, заставил его вздрогнуть. Но Энтони не проявил никакой заметной реакции. — Энтони, — повторил он попытку, теперь громче. Поскольку мужчина по-прежнему не признавал его, Локи нашел в себе силы подняться и дотянуться до свежевыбритой щеки своего партнера. — Энтони, — повторил он, проводя по нечетким узорам на челюсти инженера. — Энтони, посмотри на меня. Энтони потребовалось несколько мгновений, чтобы моргнуть, чтобы медленно повернуться в объятиях Локи, чтобы сосредоточиться на лице бога. Его глаза были туманными. — Фильм закончился? — прохрипел он. Локи провел пальцами по липкому лбу Энтони. — Так и есть. Каким-то образом мужчине удалось выдавить из себя дрожащую улыбку. — Тебе понравилось? — Мне придется посмотреть его еще раз, чтобы составить истинное мнение, — Кожа прямо под глазами Энтони слегка припухла. — Ах. Энтони снова отвернулся, казалось, сосредоточился на Алладине и Жасмин, сидящих на странном ковре. Он, казалось, не осознавал, что фильм продолжал воспроизводиться без звука. Локи на мгновение задумался, не ошибся ли он, подтолкнув Стивена к разглашению. Намеренное сокрытие Всеотцом чудовищного происхождения Локи в сочетании с легким принятием Энтони каждого его разоблачения возбудили в нем желание правды. Хотя нельзя было отрицать, что он родился диким зверем, он был достаточно далек от разоблачения, чтобы понимать, что истинный ущерб был нанесен разрушением доверия. Возможно, его совет Стивену был лицемерным, учитывая продолжающееся сокрытие его истинной личности, но он подозревал, что последствия преднамеренной секретности будут гораздо хуже, чем поспешная правда. — Томми? — прошептал Энтони через мгновение. Его дрожащие пальцы нашли предплечье Локи и крепко сжали его. — Томми, Баки Барнс убил мою маму. Локи пережил ужасы, которые он никогда не мог себе представить. Он пережил зверства, которые должны были убить его сотню раз. Он испытал медленное разрушение своей воли. Он перенес осознанное порабощение. Боль, охватившая его изнутри в ответ на явную тоску в голосе Энтони, была сильнее всего, что он когда-либо испытывал. — Я знаю, кяресте, — беспомощно пробормотал он. Энтони вытянулся вперед, пока не смог прижаться носом к горлу Локи. — Я хочу убить его, — продолжил он, но его тон был ближе к печали, чем к гневу. — Я хочу выследить его и уничтожить. Щека Локи коснулась уха изобретателя. — Я знаю, кяресте, — повторил он. Энтони напрягся, чтобы сократить расстояние между ними. Рана на бедре Локи неприятно растянулась, а плечо задрожало от напряжения, но здоровая рука Локи вцепилась в рубашку мужчины сзади, подталкивая своего партнера все ближе. — Это не вина моего отца, — Шея Локи была влажной. — Все это время я думал, что он, должно быть, был пьян, или что он не обращал внимания на дорогу, или.. или что они спорили обо мне. Я винил его во всем. Сердце Локи сжалось. Его губы нашли волосы Энтони. — Он не убивал ее, Томми. Мой отец не убивал ее. Любопытная двойственность охватила его тело. Его сердце билось от самой мучительной боли, которую он когда-либо испытывал. Он отчаянно пытался облегчить страдания Энтони, но он также был бессилен во всех смыслах этого слова. Его сейд трещал в каждой точке соприкосновения с кожей партнера, опасно приближаясь к грани освобождения. В то же время его извращенное сердце набухало – расширялось и раздувалось от изысканного страдания с каждым ударом. В его фантазиях любовь была простой, путем к непреходящему восторгу. Реальность показала, что любовь была противоположностью во всех отношениях, но он, тем не менее, дорожил каждой ее секундой. — Томми, — умолял его партнер, подходя невероятно близко. — Томми. — Я здесь, Энтони. Я никуда не уйду, — поклялся он. Локи надеялся, что это правда.