Fix you

Почерневшая, мыльная вода начала закручиваться в слив, секунды физически сокращались до того, как Локи будет выставлен на обозрение. Он неоднократно подвергал свою жизнь опасности во время вторжения в Мидгард, реализуя самые глупые планы, открыто выставляя напоказ свое местонахождение, когда все казалось потерянным для молодых героев королевства. Совсем недавно он поставил под угрозу свою безопасность и свободу ради возможности сохранить личность Томаса Уокера, ради возможности получить разрешение оставить Энтони. Он сделает все, чтобы удержать Энтони. И все же, чтобы сохранить отношения с партнером, ему приходится мириться с катастрофой. Энтони заслуживал гораздо большего, чем Локи. Он заслуживал того, кто обладал бы властью ради альтруистических, а не эгоистических желаний. Он заслуживал того, кто уравновешивал, а не усиливал его недостатки. Он заслуживал того, кто мог бы развеять тени, пролегающие по его лицу, а не усиливать их. Энтони заслуживал кого-то с сердцем, которое горело бы той же страстью к знаниям, героизму и добродетели, которую он так беззастенчиво олицетворял. Локи, с другой стороны, был монстром. Он был движим склонностью к злодейству, хаосу и разрушению до самых корней своей замороженной сути. Он никогда не мог быть достоин кого-то вроде Энтони. Но какая-то незрелая, эгоистичная часть его души молилась, чтобы Энтони все же выбрал его. — Сейчас я тебя подниму, — предупредил изобретатель. Энтони был таким открытым, таким доверчивым, и Локи мог его сейчас погубить. Локи мог все испортить. Он мог сказать, что его партнер старался быть нежным. После нескольких секунд раздумий Энтони просунул руку под колени Локи и прижал бога к своей груди. Все болело, было в синяках или сломано, и Локи чувствовал каждый шаткий шаг, который мужчина делал к раковине. Но это мог быть последний раз, когда Энтони держал его или бормотал бессмысленные пустяки, чтобы отвлечь его. Он прижался носом к изгибу щетинистой челюсти инженера и вдохнул так глубоко, как позволяли его ребра. Энтони посадил его на закрытую крышку унитаза, и каким-то образом нагота Локи продолжала оставаться неважной. Его партнер все еще болтал – что-то о последнем предприятии Бартона через вентиляционные отверстия – пока он находил набор толстых, пушистых полотенец, которыми он запеленает бога. — Я попросил ДЖАРВИСА заказать еду, — предложил Энтони, осторожно проводя полотенцем по мокрым волосам Локи. — Брюс сказал избегать твёрдой пищи, но ты сможешь переварить немного супа.. — Что произошло, пока меня не было, Энтони? Руки мужчины застыли в его волосах. Он стоял, а Локи сидел не под тем углом, чтобы следить за его лицом, но он мог слышать резкий вдох. — А? — наконец сказал изобретатель. Сердце Локи сжалось, а пальцы скрутились в складках полотенца, накинутого на плечи, но он не сдавался. — Что случилось, пока меня не было? Энтони помедлил еще мгновение – провел рукой по кудрям Локи, изучил мусорную корзину у ног бога, потер края полотенца, наброшенного на колени. — Я искал тебя. Каждую минуту бодрствования я искал тебя. Из глубины полотенца торчали голые пальцы ног Локи. Он начал чертить на глянцевой плитке под ногами бессильную руну, отчаянную мольбу об удаче, бесплодную молитву о счастье. — Я не сомневаюсь, что так и было, — сказал он, и каким-то образом ему удалось изобразить беззаботность, которой он не чувствовал. — Но ты выглядишь нездоровым, Энтони. С тобой что-то случилось. Локи нашел в себе силы взглянуть на нижнюю часть подбородка инженера и увидел, как его челюсть напряглась от явного напряжения. — Ну, я прочитал твои переводы, — предложил инженер. — После этого ДЖАРВИС и я выяснили, что ГИДРА проникла в Щ.И.Т. и что они забрали тебя. Мстители организовали спасательную операцию. Вот и все. Голос Энтони начал приобретать тот же мертвый тон, который Локи узнал во время его последнего общения с Поттс. Взъерошивание волос полотенцем становились все более грубыми. И изобретатель не встречался с ним взглядом. На самом деле, он, казалось, намеренно отводил взгляд в сторону. — Спасательную операцию, — повторил Локи, подстраивая интонацию голоса мужчины под свою собственную версию холодности. — Да. Романофф и Стив были вызваны на какое-то пиратское дело, так что они не могли нам помочь, но им удалось тайком передать нам сообщение, подтверждающее, что Щ.И.Т. был почти захвачен. После этого Брюс, Клинт и я начали атаковать вероятные базы ГИДРЫ. Та, где ты был на самом деле, была следующим форпостом в нашем списке.. — Энтони, посмотри на меня, — Челюсть мужчины сжалась. Локи мельком увидел трепещущие ноздри, но так и не смог разглядеть его глаза. — Я не прошу тебя подтвердить, что ты искал меня, пока меня не было. Я никогда не сомневался, что ты меня найдешь. — Да, ну, я почти опоздал, — выдавил инженер с фальшивой небрежностью. Полотенце теперь было намотано на шею Локи, а его больное плечо начало пульсировать, но он не позволял своему взгляду отвлекаться от лица Энтони. — Ты чуть не умер, потому что я не смог достаточно быстро понять, где ты. — Но ты вовремя пришел за мной, — настаивал Локи. — Я благодарен, Энтони. Никто.. — Он втянул воздух, заставил себя смотреть вверх, несмотря на инстинктивную дрожь тела. — Никто никогда не заботился обо мне достаточно, чтобы даже поискать меня. На мгновение Энтони застыл в позе жесткого отвержения. Его лицо упорно продолжало намеренно фиксироваться на чем угодно, кроме Локи, и безразличные похлопывания полотенца по груди бога вызывали напряженные волны гусиной кожи. В следующую секунду, пока Локи продолжал яростно смотреть на него, Энтони рухнул. С бессловесным скулением он рухнул на колени, втиснул плечи между ног Локи, с силой прижался лицом к невредимому бедру бога. — Я чуть не потерял тебя, — прошептал он, обхватив руками икру Локи. — Томми, я чуть не потерял тебя. — Я в порядке, Энтони, — прошептал Локи. Он позволил ногтям легко пройтись по позвоночнику мужчины. — Я.. — Не смей так говорить, — прорычал Энтони, но его голос дрожал так заметно, что он звучал как угодно, но не сурово. — Клянусь богом, Томми, тебе лучше вычеркнуть эту фразу из своего словаря. Я устрою самую сильную истерику в мире, если мне когда-нибудь снова придется это услышать. — Кажется, это слишком бурная реакция, — пробормотал Локи. — Это едва ли не худшее, что когда-либо со мной случалось. Лопатки Энтони напряглись под его ладонью. — Милый, твое плечо было так сильно разорвано, что его пришлось оперировать, — сказал он, голос его был отчетливо хриплым. — Твоя грудь выглядит как после настоящей бойни, и я уже говорил, что тебя подстрелили? Я все еще чертовски зол на тебя за то, что ты мне об этом солгал, знаешь ли. — Считай меня должным образом огорченным, — сухо сказал Локи. — Я послушно сообщу тебе о своем состоянии, если когда-нибудь снова окажусь под пулей. Изобретатель наконец взглянул на него, широко раскрыв налитые кровью глаза и немедленно сосредоточившись на бледном пятне над сердцем Локи. — Томми, это серьезно. Локи вздохнул и откинул голову на зеркало позади себя. Его ребра ныли от усилий оставаться в вертикальном положении так долго. — Что ты хочешь, чтобы я сказал? Ты, очевидно, хочешь, чтобы я рассердился на тебя, но я не сержусь. Ты, кажется, думаешь, что я должен тебя винить, но я не виню. Я не вижу смысла притворяться, что я обижен на тебя. Пальцы изобретателя сгибались на его коже. — Как ты можешь так говорить? Они забрали тебя из-за меня, потому что я не мог оставить тебя одного, потому что я придумал для тебя повод работать на меня.. — О, я понял, — прервал его Локи. — Ты считаешь, что я бы предпочел переводить вымышленные любовные романы, чем пережить их самому. — Это не то, что я говорю. Ты искажаешь мои слова, — запротестовал Энтони. Локи замолчал, вспомнив последний раз, когда он произнес такую фразу, поворотный момент, когда он скатился, пинаясь и крича, в безумие. Он чувствовал себя так же, как и тогда, когда стоял в хранилище Всеотца, невольной пешкой, бессильным пассажиром, беспомощным, чтобы помешать кульминационному перекрестку перемен. Его тело начало дрожать, и он не сомневался, что Энтони чувствовал это. — Я знаю, почему большинство людей встречаются со мной, — прошептал Энтони через мгновение. Мужчина прижался лбом к колену Локи, каждая напряженная мышца и нагруженная кость излучали агонию. — Они хотят моих денег, или доступа к моим технологиям, или статуса, который приходит с отношениями с Железным Человеком. Но ты видел меня таким, какой я есть. Ты хотел Тони – Энтони Старка. Мне так нравилось быть твоим Энтони. — Ты используешь прошедшее время, — выдавил Локи через мгновение. Несмотря на все усилия скрыть мучения, скручивающие его внутренности, он слышал, как дрожит его голос. Это было все, чего он боялся, но, возможно, это было то, чего он заслужил, осмелившись рискнуть своим мимолетным мгновением счастья ради недостижимой возможности выдержать рай. Локи не мог успокоить свою вибрирующую ногу, и он чувствовал, как Энтони тоже дрожит. Когда изобретатель снова заговорил, его голос был медленным, полным боли. — Ты так чертовски важен для меня, Томми. Но я.. я сражаюсь с роботами, инопланетянами и богами, и я называю это типичным воскресным днем. Среди моих друзей есть самые опытные убийцы в мире, усовершенствованный герой войны и неуязвимый монстр ярости. Он так крепко прижал ногу Локи к своей груди, что бог мог чувствовать, как края дугового реактора давят на его плоть. — Встречаться с тобой – самое эгоистичное, что я когда-либо делал. Не пойми меня неправильно. Ты же знаешь, что я считаю тебя потрясающим. Ты самый потрясающе потрясающий человек, которого я когда-либо встречал, — Он втянул воздух, прижался носом к коленной чашечке Локи. — Но ты всего лишь человек, Томми, — прошептал инженер. — Я не могу гарантировать твою безопасность, если ты останешься со мной, и я не буду винить тебя, если ты захочешь уйти. Локи долго смотрел на макушку своей склоненной головы. С этой точки зрения он мог различить одну или две пряди седеющих волос на висках мужчины. Он слышал, как дыхание изобретателя хрипло вырывалось из его легких, чувствовал, как каждый вдох отдается призраком на его коже. Всепроникающее чувство онемения начинало распространяться от кончиков пальцев Локи. Пророчества были правдой. Что бы он ни выбрал, его судьба всегда будет нести разрушение. Он начал смеяться. Его ребра горели, и он хватался за них рабочей рукой, но не мог остановиться. — Томми? Локи теперь хихикал. Он чувствовал, как в уголках его глаз собираются слезы. — Томми, эй! Эй, посмотри на меня! Руки Энтони обрамляли его лицо, большие пальцы прижимались к его губам, как будто пытаясь остановить истеричную литанию безумия. С некоторым усилием Локи закрыл рот, хотя его разбитая грудь продолжала содрогаться от веселья. — Какого хрена, Томми! Что это было? Локи провел рукой по глазам, расстроенный мокрыми следами, собиравшимися вдоль его челюсти. — Мои извинения, Энтони. Просто я не осознавал, что так основательно ошибся. Пальцы Энтони скользили по его скулам, размазывая соленую влагу по коже. — А? — последовал красноречивый ответ. — Я вложил непомерное количество усилий в соблюдение смертных ограничений с тех пор, как встретил тебя, — терпеливо объяснял Локи. Он улыбался. Улыбка казалась широкой, слишком широкой. И каким-то образом она расширялась еще больше. — Я думал, что сокрытие себя – единственный способ удержать тебя. Если бы у меня было хоть малейшее подозрение, что ты предпочитаешь что-то другое, возможно, я бы избежал большой боли. Лицо Энтони теперь было совсем близко, всего в нескольких дюймах. Углубляющиеся морщины прорезали уголки его губ и глаз. — Малыш, мне нужно, чтобы ты объяснил мне это, ладно? — Он потянул Локи вперед, пока их дыхания не смешались. — Представь, что мне десять, и объясни мне все как можно проще. Локи выпрямил свой изогнутый, ноющий позвоночник в ответ. Все грани веселья улетучились, оставив на их месте только усталую тоску. Он распутал пальцы, заигрывающие с липкой кожей Энтони, отозвал свой визжащий сейд, пока он не оказался запечатанным в резервуаре в его ядре, подавил дрожащий оскал своих зубов. — Все уже кончено, не так ли? — прошептал он. К сожалению, его попытки держать себя в руках качнули маятник с шутливого на мрачный. — Сейчас я тебе не нужен, потому что ты думаешь, что я хрупкий смертный. Но как только ты узнаешь, кто я на самом деле, ты тоже меня не захочешь. Ты будешь меня ненавидеть или бояться, как и все остальные. Губы Энтони сжались так плотно, что они соответствовали бледности его кожи. — Ладно, милый, представь, что мне сейчас пять, и используй очень короткие слова. Я все еще не понимаю. Локи раздраженно выдохнул, и влажный локон упал ему на глаза. — Я – монстр. Изобретатель громко усмехнулся. Он нащупал полотенце Локи и вытащил из него вялые пальцы бога. — Томми, ты же знаешь, что я не могу слушать, как ты говоришь о себе, как.. как будто ты какое-то существо. — Монстр, — лениво поправил Локи. Изобретатель прижал сухие губы к отвислым костяшкам пальцев Локи. — Ладно. Тогда монстр. Ты же знаешь, что это говорит твоя семья. Локи закрыл глаза. Он не мог вынести, как пылающий гнев, который так пылал в глазах Энтони, вспыхнул, когда человек понял, что он защищает что-то. — Нет, Энтони, — пробормотал Локи. — В буквальном смысле, я монстр. — Томми, ну же.. — снова начал протестовать Энтони. — Полагаю, я не могу винить тебя за то, что ты мне не веришь, — размышлял вслух Локи. — Мне всегда говорили, что я превосходный лжец. Энтони дернул его за руку, пытаясь заставить его свернуться вокруг тела изобретателя. — Я не имел в виду то, что сказал, ладно? Почему бы нам не поговорить об этом подробнее, когда мы оба почувствуем себя лучше? Голос мужчины набирал отчаяние, которое соответствовало внутреннему потоку уныния, бурлящему в животе Локи. Возможно, Энтони также мог чувствовать гипотетическую линию, по которой они шли, перекресток, на котором у них теперь не было выбора, кроме как пересечь его. Несмотря на растущее чувство отчужденности, которое толкало его к неизбежному, Локи остановился на одно эгоистичное мгновение, чтобы запомнить ощущение кожи Энтони, так легкомысленно касающейся его плоти. Затем он вырвал свою руку из хватки изобретателя. — Я покажу тебе, кто я, — услышал он свой голос. — Я прошу только, чтобы ты позволил мне уйти, прежде чем ты предупредишь Щ.И.Т. о моем существовании. Я больше не буду экспериментом. — О чем ты говоришь? — спросил Энтони, теперь уже явно впавший в ярость. Он снова потянулся рукой к Локи, но вместо этого остановился, когда бог сжал пальцы в кулак у своей груди. Какая-то его оторванная часть удивлялась надвигающейся первоначальной реакции Энтони. Хотя сам Локи избегал всякой возможности увидеть свое истинное ужасное отражение, его проблески собственного вида много лет назад укрепили правдивость утверждения, что йотуны изначально гротескны. Вероятно, лучшее, на что он мог надеяться, было отвращение, но он также ожидал ужаса или насилия. — Я не причиню тебе вреда, — поклялся Локи, и вспышки пыла проскользнули сквозь его внешнюю апатию. — Я никогда не смогу причинить тебе вред. — Я знаю, что ты этого не сделаешь, — ответил Энтони, несмотря на его попытки схватить Локи за руку. — Ты мой Томми, помнишь? Простодушный. Выражение лица Энтони было ласковым, озадаченным и совершенно простодушным, превыше всего остального. Локи побаловал себя последним долгим взглядом на черты лица этого человека. Он хотел вспомнить, каково это – любить и быть любимым в ответ, каким бы мимолетным ни был этот опыт. Энтони любил его – теперь он в это верил. Но его знание литературы Мидгарда означало, что он понимал, что смертные могут так же легко разлюбить. Он не будет злиться на Энтони, если тот отвергнет монстра. Он протянул руку между ними. Было что-то в его бледных, гибких пальцах, что вызывало чувство уязвимости, несмотря на удивительную устойчивость его ладони. Брови Энтони наморщились, возмущенное выражение начало стягивать тонкие морщинки вокруг его глаз. Его горло начало покачиваться, каталог протестов, вероятно, таился на кончике его языка. Локи закрыл глаза. Он отказывался смотреть, как сапфировые тона начали распространяться по его коже, появляясь на кончиках пальцев и ползти к запястью, словно деформированная перчатка. Он знал, что его ногти будут заостряться, утолщаться, чернеть. Гребни начнут образовывать замысловатые каналы в его плоти, значение которых он никогда не знал. Он чувствовал, как температура резко падает, хотя он и старался ограничить трансформацию рукой. Скоро их выдохи, смешивающиеся, поскольку Энтони все еще был так близко, будут видны в воздухе. Он ждал. Он ждал, ждал и ждал. Он слышал, как Энтони дышит, неторопливо, заметно ровно. Не было ни слов, ни шепота одежды, ни единого намека на то, о чем думает этот человек. Он был готов к насмешкам, проклятиям или крикам. Но тишина? Энтони никогда не молчал. Несмотря на убежище его искусственного безразличия, разум Локи начал трещать от вероятных и все более катастрофических сценариев. И затем.. легчайшее прикосновение скользнуло по его указательному пальцу. Он инстинктивно отпрянул, хотя и понимал, что уже слишком поздно. Локи не был обычным йотуном. С Вейдером потребовалось время и концентрация, чтобы поднять температуру его кожи до естественных высот. Несмотря на свои очевидные ограничения, он также полностью осознавал ущерб, который могла нанести кожа йотуна. Даже если его плоть не разрушалась немедленно, она определенно могла ранить. И Энтони прикоснулся к нему. Он вернул свою внешность обратно на плоть, пока барахтался в поисках руки мужчины. — Зачем ты это сделал? — прошипел он, протягивая вернувшиеся в нормальное состояние пальцы на свет. — Что случилось? — спросил Энтони. Он казался растерянным. — Моя кожа замерзает, Энтони, — прорычал он, поворачивая пальцы мужчины так и эдак. — Ты не можешь ко мне прикоснуться. — Они не ощущались такими уж холодными, — запротестовал инженер. Теперь его тело лежало на коленях Локи, чтобы бог мог неистово осматривать его кожу. — На самом деле, это было похоже на эскимо. Локи заскрежетал зубами. — Я был бы благодарен, если бы ты не сравнивал меня с замороженными десертами, — рявкнул он, прежде чем успел сдержать резкий ответ. Энтони ухмыльнулся ему, и Локи обнаружил, что внимательно изучает выражение лица в поисках намеков на беспокойство, которые он ожидал увидеть. — Шутки про смурфов тоже запрещаются? — Я не знаю, что это такое. Он сунул руку обратно в глубины полотенца и на мгновение сосредоточился на том, чтобы прижать больную руку к груди. Казалось, боль вернулась в десятикратном размере, теперь, когда онемение начало отступать. Под болью он мог распознать начало паники. Его сердце никогда не билось так быстро, и он чувствовал, как слой пота покрывает кожу, которую Энтони так методично очистил. На его призрачных щеках поднимался румянец. — Итак, эта штука с «монстром». Ты действительно имел это в виду буквально, — Выражение лица Энтони все еще было несомненно простодушным, и Локи не мог понять. — Полагаю, это объясняет, почему тот парень примёрз к полу, когда я тебя нашёл. У Локи свело живот. — Он заслужил это, — выдавил бог, несмотря на то, что горло сжималось. — В этом я не сомневаюсь, — слишком поспешно заверил его изобретатель. — Полагаю, это был Вейдер? Его пальцы начали дрожать под полотенцем. — Он был чудовищем в смертной оболочке, — прошептал Локи. — Он заслужил более медленную смерть, чем та, которую я ему дал. — Я не спорю с тобой, милый. — Изобретатель со стоном переместился на зад и скрестил скрипящие ноги. Он остановился прямо на размазанной коллекции рун, которую Локи начертил на плитках. — На самом деле, я должен быть честен. Я действительно надеялся, что буду тем, кто облажается с этим ублюдком, но я готов поспорить, что он обосрался, когда понял, с кем связался. Я прав? Локи склонил голову. Несмотря на все усилия скрыть это, он знал, что его борьба с дыханием становится все более очевидной. — Я не понимаю, — признал он с укоризненным карканьем. — Не понимаешь чего? — Энтони теперь тянул его ноги, направляя их к себе на колени. Прикосновение его пальцев к коже Локи было таким же нежным, как и прежде. И Локи все еще не мог понять. — Я монстр. Я показал тебе, что это значит, — Он вжал подбородок в ключицы и зажмурил глаза. — Почему ты ведешь себя так, будто ничего не изменилось? — Ну, если говорить буквально, то ты показывал мне свою черничную руку примерно двадцать секунд. Шутка не произвела впечатления на уши Локи. Он чувствовал, как его спина сгибается внутрь, гримаса искажает его лицо, несмотря на все усилия сохранять бесстрастность. Энтони поспешил продолжить, и его некогда весёлый голос наполнился серьезностью. — Томми, ты синеешь. Это не делает тебя монстром. Едва заметное подобие раздражения начало проступать сквозь панику Локи. — О, и я полагаю, что ты своего рода эксперт по этому вопросу? — резко бросил он. — Ну, у моего лучшего друга есть зеленое альтер эго с серьезными проблемами с гневом. По сравнению с остальным миром, я думаю, что я довольно прилично квалифицирован. Энтони улыбался ему так уверенно, словно его врожденная бойкость могла излечить целую жизнь отвращения к себе. Его реакция была ничем, что Локи мог понять, но он мало что знал о смертельной загадке шока. Возможно, эта необъяснимая шутливость была защитным механизмом, который предшествовал ярости или страху. — Это на самом деле офигенно, — продолжил Энтони, проводя по подошвам ног Локи. — Держу пари, что эти ублюдки из ГИДРЫ не были готовы к арктическому наступлению Томми. Энтони на самом деле начал хихикать, и его глаза были все еще такими мягкими, когда он смотрел на лицо Локи, и он начал нажимать большими пальцами на пятку бога в поисках точек давления. Локи не был уверен, моргает ли он еще, пока смотрел. — Итак, у меня есть вопросы, на какие из них тебе было бы удобнее всего ответить в первую очередь? Одежда, очевидно поможет, что насчет понижения температуры на термостате? Я в любом случае теплокровный парень, так что.. — Почему ты не сердишься? — перебил его Локи. Энтони замолчал. Озадаченное выражение на его лице не казалось притворным. — С чего бы мне злиться? Локи хотел встать, чтобы иметь возможность мерить шагами тесные пределы этой комнаты, которая была так точно декорирована с учетом его предпочтений. Он хотел возмущаться из-за того, что ему вообще пришлось скрывать так много секретов. Он хотел упасть на колени и умолять Энтони не покидать его. Он ограничился высказыванием голых фактов. — Потому что я монстр, Энтони, — медленно произнес он, четко выговаривая каждое слово, чтобы не было никаких недоразумений. — Я буквально тот монстр, о котором родители рассказывают своим детям сказки на ночь. Если бы люди моего отца знали правду о том, кто я, они бы убили меня на месте. Пальцы Энтони сжали его лодыжки. — Томми, ты синеешь. Ты улучшен. Это делает тебя другим, конечно, но это не значит, что ты монстр. — Это значит именно это, — безэмоционально сказал Локи. Его глаза нашли мокрые следы, которые Энтони оставил, ведущие из ванны. — Это значит именно это. — Это чушь, — прорычал Энтони с внезапной яростью. — Ты должен знать, что это полная чушь. — Я знаю, что я лгал тебе, — сказал Локи, и его голос начал необъяснимо дрожать. — Я лгал тебе каждую секунду каждого дня о том, кто я. Я.. я обманул тебя, заставив любить меня. Энтони фыркнул. Его руки обхватили икры Локи, где он крепко держался. — Да, ты – величайший злодей, Томми, — Его голос был странно нежным, несмотря на нотки насмешки в его тоне. — Ты соблазнил меня, будучи самим собой. Стыдно. — Не высмеивай меня, — прошептал Локи. — Можно ли меня винить? Ты, кажется, ждешь, что я достигну какого-то глубокого осознания того, что я тебя ненавижу или что я должен тебя бояться или.. или я не знаю, как, по-твоему, я должен реагировать. Но этого не произойдет, Томми. Хочешь знать почему? Локи не ответил; он не мог. Он думал, что знает, что произойдет дальше, но он чувствовал себя совершенно неподготовленным, когда Энтони расправил плечи, вздернул подбородок, повысил голос. Слова мужчины, бурные, громкие и совершенно искренние, заставили Локи дрожать, и он не был готов, но он все равно умирал от чувств. — Это потому, что я люблю тебя, Томми, — заявил изобретатель. — И нет ни единого слова, которое ты мог бы сказать, чтобы это изменить. Тело Локи начало охватывать иное оцепенение. Он чувствовал, как под поверхностью таится бурный поток чувств, требующий неминуемого освобождения, но он знал, что Энтони ошибается. Оставалась одна последняя тайна, которая могла бы изменить все. — Ты не можешь сдержать такое обещание, — прошептал он. — Я – отклонение. Ты не можешь постичь то, что я сделал.. — Нет. Мы не будем к этому возвращаться, — Инженер поднялся, пока не оказался на уровне лица Локи, он пробирался вперед, пока не устроился между его колен. — Я люблю тебя, Томас Уокер. Я застрял с тобой с тех самых выходных, когда я удерживал твои волосы, пока ты выблевывал свои кишки. И я полюбил тебя с того момента, как ты вышел из лифта на моем дне рождения. То, что ты можешь синеть, ничего не изменит. Энтони замер. Локи не был уверен насчёт выражения своего лица, но это заставило решительную ухмылку Энтони превратиться в неопределенную гримасу. — Знаешь, я раньше этого не делал, но я почти уверен, что именно здесь ты мне что-то скажешь. Локи сглотнул. Его зрение затуманилось, и он больше не мог сопротивляться волне восторга. — Я просто восхищался романтической обстановкой, которую ты выбрал для своего заявления, — сумел он нацелиться на нечеткое лицо перед собой. — Я не могу представить себе более подходящего момента, чем когда твой партнер сидит совершенно голым на унитазе. Ухмылка Энтони вернулась втрое, пока он не засиял той липкой улыбкой, которую обожал Локи. Он был так близко, что Локи чувствовал его горячее дыхание на своем носу. — Очевидно, у меня слабость к туалетам. — Чем больше я узнаю о тебе, тем больше сомневаюсь в решениях, которые привели нас к этому моменту, — проворчал Локи, чувствуя, как его лицо расплывается в беспомощной ответной улыбке. Лицо Энтони теперь было вплотную к нему. — Нет, не надо, — выдохнул мужчина. — Я уже ни в чем не уверен, — признался Локи. Смертные часто становились физически близки после признаний в любви, но тело Локи все еще ощущалось принадлежащим незнакомцу, и оно дрожало от заученных ожиданий отвращения и навязанных прикосновений. Он одновременно жаждал и боялся надвигающейся близости, когда Энтони наклонился. — Что-нибудь еще ты хочешь мне сказать, прежде чем я принесу тебе одежду и уложу обратно в постель? — спросил Энтони. Его губы нежно прижались к носу Локи, прежде чем он откинулся назад, чтобы с надеждой взглянуть на падшего бога. Локи выдохнул, одновременно испытывая облегчение и разочарование. — Если ты ждешь, что я объявлю о своих чувствах в ванной, Энтони, ты очень ошибаешься. Я перевел сотни эротических романов, помнишь? Знаешь, сколько главных героев заявили о своей вечной любви в ванной? Изобретатель теперь сиял; его ухмылка могла вытащить на орбиту даже самого упорного сопротивления. — Судя исключительно по абсолютному отвращению в твоем тоне, я предполагаю, что не многие? — Возможно, четверть из них, — неохотно поправил Локи. — Ванны и душевые – довольно популярные места для подобных вещей, — Он нацепил на себя взгляд, в котором не было и намека на желчь. — Однако ни одно из них не произошло даже в непосредственной близости от туалета. Энтони притянул его в нежное объятие, которое должно было бы затронуть все его многочисленные раны. Локи просто почувствовал тепло. — Думаю, тогда мне придется рассказать тебе везде, — прошептал мужчина ему на ухо. Несколько минут спустя Локи сидел на кровати, снова закутанным в разнообразные бинты, пока Энтони рылся в своем недавно упакованном шкафу. Локи не мог не заметить, что мужчина очень целенаправленно искал что-то среди ограниченного количества синих предметов одежды и среди подавляющей коллекции зеленых. — Итак, ты можешь превратиться в гораздо более крутого доктора Манхэттена, — сказал Энтони, продолжая свое чтение. — И у тебя есть сила мистера Фриза. Что-нибудь еще, что мне следует знать? Локи должен рассказать ему все сейчас – о Пустоте, о надвигающейся угрозе Безумного Титана, о значении Камней Бесконечности. Локи должен сказать ему, что он был тем психопатом, который угрожал миру и впоследствии объединил сильнейшую оборонительную силу в Девяти Мирах. Он должен сказать Энтони, что не желал вторгаться, что он никогда не тосковал по несуществующему трону. Он должен объяснить, что он саботировал свои собственные усилия при каждой возможности. Он должен сказать ему здесь и сейчас, что он – Локи, и что он любит Энтони всецело и бесповоротно, несмотря ни на что. Однако причин ждать было столько же, сколько и говорить. Одно дело – принять йотунскую сущность Локи без контекста и не увидев всей степени его чудовищной формы. Было понятно, что Энтони продолжал любить его, когда Томас корчился от своих многочисленных ран, Томас, который так много вынес, чтобы вернуться к нему. Но Локи не мог представить, что получит такое же принятие, когда степень его двуличия станет очевидной. Энтони не мог быть таким снисходительным к Локи. Тем не менее, Энтони, похоже, искренне любил Локи как Томаса, хотя и знал, что его партнер был буквально монстром. Возможно, это было эгоистично, но, несомненно, Локи достаточно настрадался за несколько дней доброй воли. Он посмотрит, сохранится ли необъяснимое отношение Энтони к нему, пока спора будет продолжать дремать. Он подождет, не проявит ли эта демонстрация терпимости себя как оправданный механизм преодоления, завеса, скрывающая внутренний шок. Тем временем Локи сосредоточится на своем физическом восстановлении и накопит достаточно сейда, чтобы сбежать далеко и без следа, когда – если была хоть малейшая возможность, что это могло быть «если» – произойдет худшее. Он скажет Энтони, как только все будет готово. Скоро. Просто, еще не время. Конечно, не было никакой реальной спешки. Конечно, он мог испытать взаимную любовь хотя бы на короткое время. Но оставалось еще одно последнее, что он мог сделать для Энтони, одно давнее заблуждение, которое он мог разрушить, не рискуя всем. Он надеялся.. нет, он осмеливался верить, что Энтони примет этот последний секрет, не обижаясь на него. — Что на самом деле произошло, пока меня не было? — спросил Локи. Энтони застыл глубоко в пределах ранее скудной гардеробной, а Локи задавался вопросом, попытается ли этот человек снова отвлечь его. — Я, возможно, немного сошел с ума без тебя, — признался он, выдержав несколько секунд откровенного взгляда Локи. Локи молчал, теребил одеяло, которое ему дал Энтони, натягивал его на плечи, сгибая босые пальцы ног на нагретом полу. Через мгновение изобретатель продолжил. — У меня были.. ну, я называл их видениями. Брюс сказал, что это были «галлюцинации». Энтони вздохнул, и его плечи поникли. — Я видел тебя все время, — прошептал он дрожащим голосом. — Я не мог спать. Я не мог есть. Я знал, что это нереально, но это казалось реальным. Я ненавидел видеть тебя таким. Локи изучал свои ноги. Все подобие цвета исчезло, уступив место молочно-белому, который он предпочитал в его форме аса. Он не чувствовал никакого желания оставаться в йотунском обличье. — Что ты думаешь о блэк-метал музыке? — спросил он, изображая безразличие, несмотря на учащенное сердцебиение. Пронзительная секунда тишины, а затем Энтони резко обернулся, сжимая в руках свободную майку небесно-голубого цвета. — Что? — Блэк-метал, — повторил Локи. — Лично я считаю, что тебе следует использовать тот вирус, который ты кодировал, и уничтожить все когда-либо записанные альбомы. Энтони молча уставился на него на мгновение, горло подпрыгивало, рот отвис. Даже с другого конца комнаты Локи мог различить напряжение его костяшек, стягивающих ткань в руках. Инженер был перед ним в следующую секунду, глядя на его лицо пылкими, налитыми кровью глазами. — Томми, — сказал Энтони приглушенным голосом, почти неуловимым даже в относительной тишине. — Я собираюсь спросить тебя кое о чем, и мне нужно, чтобы ты ответил мне серьезно, хорошо? — Это похоже на какие-то двойные стандарты, учитывая твою реакцию на мое происхождение, — пробормотал Локи. — Томми, — предупредил Энтони, но его губы дрогнули, несмотря на серьезное выражение лица, как и предполагал Локи. Локи приподнял бровь, надеясь, что он выглядит уверенным, а не напряженным. — Скажи мне, откуда ты знаешь, что я это слышал? — тихо попросил Энтони, хотя тон его голоса приближался к отчаянию. Бог облизнул свои шелушащиеся губы и собрался с духом. — Потому что это то, что я мог слышать, — сказал он, и каким-то образом ему удалось казаться растерянным. — Ты сказал мне, что видел меня, когда мы были в нашем сновидении, помнишь? Матрас слегка прогнулся, когда Энтони опустился рядом с ним. Его заламывающиеся руки создавали складки на свежевыстиранной одежде. — Мне кажется, ты пропустил несколько шагов в своем объяснении, дорогой, — сказал инженер через мгновение. Локи вздохнул. Он чувствовал, как его тело дрожит, несмотря на одеяло на плечах, и он устал от этого. — В те редкие случаи, когда мне позволяли спать, я видел тебя. Ты находил меня здесь, в пентхаусе, — Локи склонил голову, сосредоточившись на беспокойстве своей руки под складками одеяла. — Ты дал мне надежду, — признался он. Он почувствовал, как локоть Энтони коснулся его руки, а затем скольжение крепкой руки по его спине. — Это было по-настоящему? — спросил Энтони. Его голос приобрел неузнаваемую резкость. — Ты был там со мной? Локи боролся с инстинктивной жесткостью своего тела и заставил себя встретиться глазами с Энтони. Они были такими же бесхитростными, как и всегда. — Я признаю, что не был полностью осознан в те периоды, но я помню, что был здесь с тобой. — И ты помог мне понять, где ты, — сказал Энтони. Локи подумал, что он звучит.. благоговейно. — Томми, ты умный маленький засранец, ты помог мне найти тебя. Локи презирал то, как он привыкал к недоумению по поводу реакций Энтони. — Ты не сердишься на меня? — Это моя чертова фраза, придурок, — Энтони теперь смеялся, бурно, восторженно, как будто он никогда не остановится. Каким-то образом ему удалось засунуть голову Локи под свой подбородок, несмотря на разницу в росте. — И нет, я рад, Томми. Ты знал, что я приду за тобой. Ты знал, что ты не один, — Смех Энтони стих, когда он крепко обнял напряженное тело Локи. — Я просто хотел бы знать. Я мог бы найти тебя гораздо быстрее, если бы знал, что не прохожу ускоренный курс по основам безумия. Локи позволил своему жесткому позвоночнику расслабиться. Он не услышал в голосе мужчины никаких упреков, только искреннее сожаление. — Это была непроизвольная реакция на мое заключение, — позволил себе признать бог. — Я не мог контролировать это в том состоянии, в котором находился, но могу заверить тебя, что не допущу, чтобы это повторилось. — Подожди, а зачем? Разве не было бы здорово, если бы мы могли так разговаривать друг с другом? — Пальцы Энтони нашли его влажные волосы и заправили вьющуюся прядь за ухо. — Честно говоря, если бы мы могли правильно это использовать, я думаю, это было бы круто. Мы могли бы говорить всякую ерунду о Бартоне, когда он в той же комнате, и если бы я.. снова потерял тебя, я бы точно знал, как тебя найти. — Мне не нравится, когда кто-то находится у меня в голове, — признался он. Он, вероятно, мог бы назвать свой голос карканьем, если бы был великодушен. У Энтони перехватило дыхание. — Это ведь не первый раз, когда с тобой такое случается, да? Локи уронил лоб на доброе плечо Энтони. — Нет. — Кто-то проник в твою голову, чтобы причинить тебе боль, не так ли, Томми? — Его тон был непроницаем, но его ладонь, переместившаяся, чтобы обхватить затылок, была невыразимо нежной. — Мне просто нужно убедиться, что мои мысли – мои собственные, — уклончиво сказал Локи. Его рука выскользнула из-под одеяла и потянулась по рифленой поверхности реактора. Он жужжал, гудел и пульсировал под кончиками его пальцев, и он несомненно знал, что он в безопасности. — Конечно, я понял, — Рука Энтони согнулась, ногти успокаивающе царапали кожу головы. — Кстати, я настроен на убийственный разгул. Хочешь быть моим Клайдом? Локи издал испуганный смешок, хотя понял только половину слов мужчины. — Что? Нет, Энтони. Я в порядке. Я в порядке. Никто не знает, где я. Желания убивать совершенно излишни. — Да, ладно, — Лицо изобретателя сморщилось от настоящей гримасы. — Отвлеченный вопрос. Абсолютно не связанный с тем, что я только что спросил. Но «Уокер» — это на самом деле твоя фамилия? У Локи не было сил даже напрягаться в этот момент. Он просто позволил большей части своего веса обосноваться на груди своего партнера. — Зачем? — О, нет причин, — Пальцы Энтони снова гладили его волосы, вероятно, чтобы стимулировать его самодовольство. Локи обнаружил, что его не смущает эта явная попытка маневра. Это было слишком приятно. — Я просто не могу найти ни одного главаря мафии с такой фамилией. Бла, бла, бла, — Потрескавшиеся губы коснулись его виска. — И что, так? — Мой отец, мой приемный отец никогда не пытался развратить мой разум, Энтони. Он не заслуживает твоего гнева, по крайней мере, за это, — Он повернул лицо к горлу Энтони в надежде, что кожа мужчины заглушит его слова. — И нет, моя фамилия не «Уокер». Энтони на мгновение затих, но он слышал, как пульс мужчины мерно барабанит под ухом. Он не мог вызвать ни капли беспокойства. — А как насчет «Томаса»? — спросил изобретатель в конце концов. — Это действительно твое настоящее имя? — Томас – не то имя, с которым я родился, — вздохнул Локи. Где-то ему удалось вызвать в себе толику ярости. — Но теперь Томас – мое имя. Я выбрал его. Я хочу сохранить его. Еще один приступ тишины, во время которого его партнер начал беспокоиться на краях его одеяла. — Так мне тебя называть? — наконец спросил Энтони. — Я знаю, что ты иногда меня поправляешь, и я не воспринимал это всерьез.. — Мне нравится быть твоим Томми, — прервал его Локи, прежде чем мужчина успел убедить себя, что совершил какое-то предосудительное злодеяние. Он почувствовал, как зубы Энтони скользнули по его голове, когда мужчина улыбнулся. — Ну, хорошо. Я и сам довольно неравнодушен к «Томми». Наконец Локи позволил своему телу обвиснуть. Еще одна разрушительная последовательность истин, разделенных и принятых без условий. Всякий раз, когда он думал, что его сердце расширилось до самых пределов, он обнаруживал, что оно может взлететь на новые высоты. Пальцы Энтони все еще теребили одеяло. — Не хочу делать это неловким, но у нас только что было, типа, три совершенно взрослых разговора, пока ты был совершенно голым, и я ни разу не подглядел. Локи почувствовал, как его губы дернулись вверх к горлу Энтони. — Правда? Ни разу? — Нет! Клянусь, Томми, я не.. Боже мой, какой же ты придурок. Локи начал смеяться посреди того, что, скорее всего, было бы бессвязным извинением. Но он обнаружил, что, начав, он не может остановиться. Он чувствовал себя ободранным, как нерв, оставленный открытым. Он подозревал, что испытал все мыслимые эмоции в существовании, и истощение было всем, что осталось. — Да, да. Смейся, — проворчал Энтони, помогая Локи сбросить одеяло с плеч. Майка, которую он натянул на голову бога, была такой большой, что свисала с плеча. Смех Локи замер при виде шорт Железного человека, которые появились следом. — Неужели мне больше нечего надеть? — фыркнул он. — Нет, это абсолютно все, что у тебя есть, — заявил Энтони с зубастой улыбкой, помогая Локи натянуть одежду на его больную ногу. — Просто чтобы ты знал, я планирую заказать еще пять точно таких же, потому что ты сейчас ведешь себя как настоящий засранец. — Прости меня за отсутствие энтузиазма. Просто я бы счёл одежду с Капитаном Америкой более приятной.. Энтони зажал его рот липкой ладонью. — Я думаю, совершенно очевидно, что ты впадаешь в бред. Нам следует вернуть тебя в постель. ДЖАРВИС прочистил свое искусственное горло с тактичной изящностью, но они оба все равно вздрогнули. Присутствие Энтони временами очень напоминало ему Всеотца. Не потому, что личность этого человека была хоть как-то похожа на Одина, а потому, что ему удалось полностью приковать внимание Локи. Даже сейчас, когда Локи полностью осознавал, что ДЖАРВИС наблюдает с потолка, он едва мог оторвать взгляд от необремененного лица Энтони. — Сэр, вы, возможно, помните, что сюрприз мистера Уокера ждет за дверью. Руки Энтони трепетали возле ушей Локи, но это не помешало ему услышать шипящее: — ДЖАРВИС! — Прошу прощения, сэр. СЮРПРИЗ мистера Уокера за дверью, — сухо сказал ИИ, на этот раз выговаривая слово по буквам. — Хотите, чтобы я его отправил? А затем этот маленький однорукий робот, который время от времени играл роль свахи, тащил тележку, которая была полностью переполнена дымящейся едой. У Локи заурчало в животе, Энтони захлебывался слюной, а Дубина с трудом протащил тележку через дверь, не расплескав коллекцию разных супов на полках. Как только Дубина пересек порог, пролив лишь умеренное количество жидкости, робот приблизился к кровати с розовым напитком, который он неуверенно зажал в своей клешне. Его неуклюжее тело отскочило от матраса, прежде чем он успел подкатиться достаточно близко, разбрызгав несколько капель своего подношения на пол. — Я думаю, ты сначала должен попробовать смузи, — объяснил Энтони, когда Локи просто уставился на него. — Мистер Уокер, — снова вмешался ДЖАРВИС, — я руководил Дубиной. Хотя он использовал опасные ингредиенты для своих первых попыток, я уверен, что его последняя попытка съедобна. Она также может быть аппетитной на вкус. Он с нетерпением ждет, когда вы ее попробуете. — Я.. — голос Локи не ответил ничем, кроме карканья, и его зрение снова стало размытым, а на щеках появилась влага, которая становилась все более привычной. — Энтони, — беспомощно прошептал он. — Я знаю, — сказал Энтони, протискиваясь мимо робота и обхватывая влажные щеки Локи своими недрогнувшими пальцами. — Это много. Нас много. Но мы – ДЖАРВИС, Дубина и я – мы любим тебя, Томми. Мы так рады, что ты дома. Локи не мог говорить. Он молча потянулся за смузи и сделал безрассудный глоток. Он был более густым, чем он ожидал, но возбужденное жужжание робота заставило его улыбнуться. Ничто не могло стереть выражение, даже когда Дубина забыл закрепить верхнюю часть своего блендера, прежде чем попытаться смешать ему второй напиток. К счастью, Энтони заблокировал большую часть последствий собственным телом. Локи понял это, наблюдая, как Энтони ругает поникшего робота, и слушая, как ДЖАРВИС дает инструкции о том, как отмыть остатки смузи с одеяла, и это действительно было похоже на дом.