Fix you

Локи был близко знаком с опытом возвращения в сознание после приема наркотиков или нокаута. Его тело инстинктивно оставалось расслабленным и спокойным, что позволяло ему каталогизировать свои раны и оценить свое окружение, прежде чем он придумает свой следующий шаг. Сначала он сосредоточился на своем гламуре и с облегчением обнаружил, что он не изменился, несмотря на его соприкосновение с бесчувственностью. Давным-давно он внушил своему сейду важность сохранения скрытности. Это был первый урок, которому Всеотец непреднамеренно научил его магию так давно, и он ни разу не дрогнул, даже будучи рабом Безумного Титана. Он не уклонился бы от своей маскировки, даже из-за вмешательства простых смертных. Казалось, будто левое плечо заменило разбитое стекло; скорее всего, оно было вывихнуто. По крайней мере, его ребра были ушиблены, возможно, некоторые были треснуты или сломаны. Его ладони пульсировали, и он чувствовал вкус крови во рту. Сравнительно, он переносил гораздо худшее бесчисленное количество раз, но это было с телом, наделенным передовыми возможностями исцеления и прочности. Его смертная форма ощущала каждую рану с предосудительной остротой. Помимо боли была затяжная тошнота и начало дикой головной боли, и то и другое, как он подозревал, было побочным эффектом яда, который они использовали, чтобы вырубить его. Теперь, когда он очнулся, его сейд нахлынул, стремясь ускорить процесс исцеления за пределы смертных ограничений. Он едва сумел подавить его биение. Было трудно вспомнить причины, по которым он остался здесь, когда его нога пульсировала, предупреждая его о злонамеренных намерениях со всех сторон, когда его тело ныло от знакомых болей, и когда у него было достаточно сейда не только для того, чтобы облегчить свои страдания, но и чтобы полностью скрыться. Несмотря на месяцы, которые он провел с Энтони, узнавая, что значит быть счастливым, что значит доверять другому безоговорочно и каково это – лелеять и быть лелеемым в ответ, все в нем восставало против идеи подчинения плену. Он вынес бы все, чтобы вернуться к Энтони, он твердо знал, что не может пошатнуться от смертной слабости даже на мгновение, но всего на мгновение он позволил себе отчаяться. Он недвусмысленно знал, что Энтони будет искать его. После всего, даже самая безутешная часть его верила, что Энтони достаточно заботится, чтобы искать его. Но он знал, что это займет время, и он был очень уставшим. Он не мог почувствовать это снова. Он мысленно сосчитал до пяти. Пять секунд, в течение которых он позволил усталости овладеть его телом. Пять секунд, в течение которых он позволил себе признать, насколько сильно ему больно. Пять секунд, в течение которых он смирился с безнадежностью. Ему пришлось сделать это снова. Смирившись, он расширил свое сознание за пределы своего избитого тела. Изредка ощущаемые толчки, несмотря на его положение лежа, предполагали, что он перемещается на автомобиле. Вонь от отвратительных запахов тела и различных марок одеколона окружала его. Обрывки смеха и насмешек проникали в его уши. Голоса, в основном мужские, обсуждали ожидаемые темы – их жизнь вне этой работы, попытки Томаса сбежать, ожидаемую реакцию Энтони на его поимку. Любопытно, что пространство справа от него казалось пустым. Он не мог учуять ничего зловонного, услышать ничего злобного, почувствовать ничего злонамеренного. Он тайком приоткрыл глаза и выглянул сквозь ресницы. Тяжелые армейские ботинки, потертые и испачканные, покоились всего в нескольких дюймах от его носа. Он узнал их поступь и поэтому не удивился, когда металлическая рука оказалась в поле зрения. Локи не был настолько высокомерен, чтобы не признать волну страха, которая пронеслась по его позвоночнику. Его другие похитители физически отвернулись от этой марионетки, которая выследила его так ловко. Они исключили его присутствие с кажущейся преднамеренностью. Даже сиденья слева и справа от него оставались наголо пустыми. Локи на мгновение вытянул шею и обнаружил, что лицо твари открыто. Волосы были растрёпанными и длиной до плеч, обрамляя точёное лицо и нахмуренный лоб. Челюсть была квадратной и подчёркнута ямочкой на подбородке. Глаза были блестящими, лазурно-голубыми, и эти глаза были бесстрастными. Мидгардская фраза «свет горит, но никого нет дома» была создана для описания этого человека. Но лицо и цвет глаз были знакомыми. На самом деле, очень знакомыми. Несколько недель назад он провел большую часть дня, разглядывая их. Он пристально смотрел на лицо Джеймса Стивена. Но это был не Джеймс, не совсем. Джеймс, которого описал Стивен, был искрометным и кипучим, с морщинами от смеха вокруг глаз и готовой улыбкой, играющей на губах. Он был постоянным близким человеком Стивена, его самым доверенным солдатом и его возлюбленным. Казалось, остался только Солдат. Тело, которое когда-то принадлежало Джеймсу Барнсу, сидело прямо справа от Локи. Свободно двигающееся, оно не отклонялось от своего фиксированного взгляда на не дифференцированный сегмент панели. По общему признанию, Локи был заинтригован в каком-то жутком смысле. Даже Читаури, с их коллективным разумом и имманентным поклонением Другому, обладали достаточной индивидуальностью, чтобы выражать независимые побуждения и мысли. Сам Локи сумел сохранить остатки своей воли во время своего рабства. Другой извращал его самые сокровенные желания, пока Локи действительно не поверил, что он желает трона, но появившийся Локи все еще был тенью его самого. Бартон и Селвиг, оба из которых были смертными и обладали ограниченной ментальной защитой, сохранили свои личности, несмотря на господство Камня Разума. Джеймс был другим; сам человек был стерт. Поверхностный осмотр тела Джеймса не выявил ни желаний, ни стремлений. Не было никаких эмоций, которые направляли бы его, и никаких мыслей, которые отвлекали бы его. Дискомфорт и даже боль были признаны просто данными для каталогизации. Для Локи пустякового любопытства было недостаточно, чтобы оправдать дальнейшее расследование. Его взаимодействие со Стивеном было довольно ограниченным, но после их общения он стал считать этого человека своего рода родственной душой. Как Энтони становился для Локи, Джеймс был всем для Стивена. Он мог потенциально использовать свой сейд, чтобы проникнуть в то, что осталось от разума Джеймса, и оживить любые следы его сущности, которые сохранились. Однако более вероятно, что такая экскурсия только подтвердит, что тело Джеймса было усечено до простой оболочки. Более того, запасы сейда Локи были ограничены. Количество магии, необходимое для такого вмешательства в чужой разум, истощит его кэш и оставит его беззащитным в этом гнезде врагов. Это подвергнет его риску. Раньше Локи вряд ли бы рассматривал такой бескорыстный вариант. Он долго жил исключительно ради собственного выживания, хотя иногда соглашался поддержать Тора, когда его загоняли в угол. Но из всех смертных, с которыми сталкивался Локи, Стивен был среди тех, кого он уважал больше всего. Он подозревал, что этот человек подвергнет себя опасности ради Томаса, если ему представится такая возможность. Возможно, Локи мог бы проявить благородство хотя бы на этот раз, ради этого человека, который назвал его другом. Локи украдкой собрал свой сейд для попытки. Контакт с кожей направит его энергию быстрее, но оболочка Джеймса Барнса, скорее всего, отреагирует на физическое прикосновение, и его похитители, несомненно, заметят его перемещение. Ему придется довольствоваться лишь сравнительной близостью. К счастью, тело Джеймса не обладало никакой ментальной защитой. Должна была быть какая-то мера сопротивления, даже без понимания сейда или метафизического плана. Сам Локи никогда не проявлял склонности к чисто бестелесной магии, но даже с любительскими способностями Локи, он мог проникнуть в самые интимные щели разума Джеймса. Метафизический ландшафт разума человека часто соответствовал концептуализации физической мысли, разделяемой его видом. Человечество, как узнал Локи из своего первого похода в Мидгард, проявляло свои мысли через уровни и дверные проемы. Внешние уровни часто содержали базовые чувства и побуждения, и чем глубже он проникал, тем более чувствительными становились воспоминания. Достижение самых сокровенных мыслей человека могло быть трудным, особенно если хозяин принадлежал к виду с более продвинутым пониманием сейда. В сознании Джеймса нужно было обойти ничтожно малое количество слоев, потому что оно было разрушено. Каждый уровень был разрушен, а каждый дверной проем превратился в щебень. Внешний барьер, который должен был сдерживать его самые фундаментальные побуждения, был сжат до одной звучащей фразы – приказа схватить Томаса Уокера. Ничто не указывало на то, что у этого человека были какие-либо независимые директивы, помимо его императива подчиняться. Он считал, что этот остаток Джеймса – существо, прежде чем мельком увидел его лицо, но такая оценка была бы великодушной. Существа обладали инстинктами, по крайней мере, ими двигали элементарные желания. Джеймс был низведен до уровня простого оружия. Локи прощупывал глубже, мимо башен пепла, прочесывая в поисках чего-либо, кроме простой оболочки. Все, что делало Джеймса Бьюкенена Барнса самим собой, сгорело. Пока он не достиг самой сути этого человека. Там, обветшалый и рушащийся, был дверной проем, единственный, который пережил это очевидное уничтожение. Локи приблизился осторожно, прислушиваясь к обороне, которая могла бы защитить этот единственный вечный остаток любви Стивена. Он чувствовал опасность – воздух трещал, земля дрожала, и он чувствовал присутствие, шипастое и зловещее, скользящее по его сейду. Но его пропустили. Он осторожно прижал руку к изношенной раме. Она слабо пульсировала под кончиками его пальцев, не приветствуя и не отталкивая. Его сейд был сведен к минимуму из-за усилий, затраченных на то, чтобы копать так далеко, но он набрал в пальцы несколько бусин, достаточно, чтобы укрепить потрескавшиеся основания и обильные щели. Символическое дерево, казалось, согрелось под его пальцами, загудело под его ладонью – укрепилось. Еще одна капля сейда в дверной проем создала намек на свечение, которое сияло сквозь бесконечную грязь и щебень. Дверная ручка приобрела слабый блеск. Он мог слышать шепот голоса Стивена, когда он потянулся, чтобы провести по прохладной латуни. Он не осмелился открыть дверь, не с его относительной хрупкостью и не без явного согласия. В полной силе он мог бы прочесать обломки, возможно, найти другие осколки Джеймса, погребенные в руинах. Но с истощением и сил, и времени он мог только посвятить себя укреплению защиты Джеймса и сделать этот больной остаток его немного более доступным для Стивена. Локи собрал остатки своего сейда в ладонях. Он сосредоточился в первую очередь на предотвращении дальнейшей деградации, укрепив основы и каркас там, где он был наиболее ослаблен. Этот фрагмент Джеймса был таким прожорливым. Он впитал каждую каплю энергии, которую предоставлял Локи, он бы высосал все из самой сущности падшего бога, если бы Локи не оттолкнул его. Локи отступил только тогда, когда его резервы были полностью истощены. Сознание угасло. Он не мог больше думать. *** Когда Локи проснулся в следующий раз, он почувствовал, что его лицо сильно ударили открытой рукой. Его щека горела от распускающегося синяка, и он чувствовал вкус свежей крови. — Вы уже проснулись, мистер Уокер? Невольная дрожь пронзила позвоночник Локи. Обжигающее дыхание пронеслось по его закрытым векам, а острые ногти прочертили его нежную скулу. Бессознательность, как он тут же решил, предпочтительнее этой реальности. Пародия на ласку набирала давление, и он слышал, как скрипят половицы позади него, когда второй человек переместил свой вес. Когда Локи заставил себя открыть глаза, резкий свет прожекторов над ним заставил его прищуриться. Глаза слезились, он быстро моргал, пока монокль, который он вспомнил из своего плена, не оказался в поле зрения всего в нескольких дюймах от его носа. Сдержанная улыбка на лице мужчины противоречила прожорливости, которую он мог видеть в его взгляде, когда он изучал гламур Локи. Локи попытался вырваться из пальцев мужчины, но он мог только двигать конечностями на считанные сантиметры в любом направлении. Беглый взгляд вниз обнаружил тесные кандалы, закрепленные вокруг его запястий и лодыжек, приковывающие его к какому-то смотровому креслу. — Мы уже начали беспокоиться, — сказал мужчина, в его словах слышался намек на немецкий акцент, которого не было во время его разговора с Энтони. — Вы должны были проснуться несколько часов назад. Мы беспокоились, что вторая инъекция была для вас слишком сильной. Локи проигнорировал фальшивую заботу мужчины и сосредоточился на оценке своего ноющего тела. В его скованном положении напряжение в плече было мучительным, а его желудок был пустым от голода. Его грудь болела; хриплый звук сопровождал каждый вдох. С некоторым облегчением он заметил, что он все еще одет в свою собственную одежду, хотя ткань была грязной и запятнанной кровью. Он был слабее, чем хотел бы, без сейда и пищи, ускоряющей его выздоровление, но у него было достаточно сил, чтобы строить планы. Во-первых, ему нужно было определить, какой персонаж будет наиболее эффективен в получении информации от его похитителей. Он пробудился связанным, что означало, что они опасаются его, скорее всего, из-за его относительного успеха в уклонении. Человек с моноклем, предположительно их лидер, создал ощутимую разницу в силе, физически продемонстрировав, как мало контроля Локи сохранял над своим телом. Он мог использовать это высокомерие. — Где я? — спросил Локи, намеренно придавая голосу дрожь. — Кто ты? — Он приложил немного усилий, чтобы нервно подергать свои ремни, а затем позволил себе вскрикнуть, когда движение потянуло его за плечо. — Сейчас, сейчас, мистер Уокер. Не навредите себе. Мужчина присел перед ним. Локи лениво подумал, как его назвал бы Энтони, и остановился на Мистере Пинате, названным в честь закуски, которую любил изобретатель. Мистер Пинат убрал руку с лица Локи, чтобы опереться на колени упавшего бога. Испуганный, кроткий Томас вздрогнул от откровенно навязчивого контакта. — Вы в полной безопасности, — сказал мистер Пинат. — Постарайтесь сохранять спокойствие. — Я не понимаю. Что вам от меня нужно? — спросил Локи, снова дергая за путы. — Тссс, тссс, тссс, — успокаивал мистер Пинат. — Нам просто нужна информация и ваше сотрудничество. — Информация? — Локи фыркнул. Он не забыл облизнуть сухие губы Томаса, чтобы придать ему еще больше бессильного вида. — Я ничего не знаю! Я всего лишь переводчик! Мистер Пинат наклонился ближе, широко раскрыв глаза с фальшивой серьезностью. — Тони Старк нанял вас несколько месяцев назад для перевода некоторых документов. Мы просто хотим знать, что в них говорится. Локи отразил выражение лица мужчины, притворившись гораздо более убедительно. — Это из-за дневников мистера Старка? Мистер Пинат замычал и снова потянулся, чтобы обхватить Томаса за подбородок. Он пристально изучал Томаса; Локи не был уверен, означал ли его пристальный взгляд сдержанность или убежденность в поступке падшего бога. Тем не менее, он гарантировал, что мистер Пинат будет чувствовать, как Томас дрожит в мельчайших деталях, даже если Локи внутри кипел. — Что вы можете рассказать мне об этих журналах? — спросил мистер Пинат, проводя пальцами по нежной коже под глазом гламура. Томас вздрогнул от страха. — Я.. ну, мне не положено о них говорить, — Он услышал, как кто-то за спиной прочистил горло, решил, что бесхребетный Томас должен был счесть этот звук пугающим, и поспешил продолжить. — Но я скажу вам! Я скажу! Если я скажу, вы меня отпустите? — Дыхание Томаса становилось быстрым и прерывистым, как будто он был на грани панической атаки. От этого у Локи заныли ребра. — Мы обязательно примем вашу помощь во внимание, — заверил его мистер Пинат, что было вполне пустым обещанием. — Что вы хотите узнать? — спросил Локи, покусывая губу. — Честно говоря, большая часть написанного – тарабарщина. Там какая-то система кодирования, а я переводчик, а не криптограф. Думаю, отец мистера Старка проводил эксперименты, но там много технических терминов, которых я не понимаю, — Томас нервно рассмеялся. — Мистер Старк не слишком ими интересовался. Думаю, он просто использует эту работу как повод залезть ко мне в штаны. Мистер Пинат приподнял подбородок Томаса, очевидно, ища на его лице признаки двуличия. Несмотря на отвратительное прикосновение, Локи оставался безупречно неподвижным, если не считать продолжающейся дрожи Томаса. — Старк казался расстроенным, когда мы тебя забрали, — наконец сказал мужчина, сильно нахмурившись. — Что я могу сказать? Думаю, я довольно хорош в постели? — Томас само уничижительно рассмеялся и пошевелился, явно испытывая дискомфорт. — Хм, — Мистер Пинат выглядел явно недовольным. — Это все, что вы можете мне рассказать о журналах? Локи задумался на мгновение. Грань между «недовольным» и «угрожающим» была очень тонкой. — Я имею в виду, я вполне уверен, что отец мистера Старка экспериментировал на людях, — решил он раскрыть, понизив голос Томаса, как будто тот разглашал вопиющую тайну. — Это довольно отвратительно для предполагаемого американского героя. Держу пари, мистер Старк не хотел бы, чтобы это стало достоянием общественности, если вы ищете шантаж или что-то в этом роде. — Интересно, — сказал мистер Пинат. Его тон выдавал противоположное отношение. — Ну, будем надеяться ради вашего же блага, что Старк готов пойти на некоторые уступки, чтобы освободить вас. Ложная сердечность исчезла с раскрытием абсолютной невежественности Томаса и его статуса просто сексуального подвига. Конечно, его прикрытие раскроется в тот момент, когда они свяжутся с Энтони, но Локи смог извлечь достаточно кусочков головоломки. Было очевидно, что его захват был связан не только с его любовной связью с Энтони. Сочетание линии расследования мистера Пината и участия Джеймса в захвате Локи предполагало, что журналы Золы содержали ценные секреты ГИДРЫ. Менее очевидным было то, почему группа мистера Пината была так заинтересована в секретах устаревшей организации. Если только ГИДРА все еще не функционировала. Зола работал под началом Щ.И.Т. в течение десятилетий до своей смерти. Может ли быть, что ученый возглавил рост ГИДРЫ в Щ.И.Т.? Чем больше Локи рассматривал эту возможность, тем больше смысла она имела. Вдова, вероятно, сумела почерпнуть некоторую информацию о переводах Локи до того, как он столкнулся с ней, и она бы сообщила о своих выводах Щ.И.Т. Если бы ГИДРА действительно была замаскирована внутри организации, Томас был бы идентифицирован как угроза. Его вспомогательная репутация как партнера Энтони по сути обеспечила его похищение. — Теперь, мистер Уокер, — сказал мистер Пинат голосом, вернувшимся к искусственной сладости. — Вы должны слушать меня очень внимательно. Если вы будете следовать моим указаниям, не будет нужды причинять вам еще большую боль. Вы поняли? Томас лихорадочно кивнул. — Пожалуйста, — прошептал он, закрывая глаза, словно охваченный ужасом, — что вы хотите, чтобы я сделал? — У нас есть только сценарий, который мы хотим, чтобы вы прочитали. Все, что вам нужно сделать, это прочитать его именно так, как он написан. Никаких отклонений. Никаких приукрашиваний. Никаких выводов, — Мистер Пинат загадочно улыбнулся. — Вы можете это сделать, мистер Уокер? — Да, — пробормотал Томас, нервно сгибая пальцы в путах. — И если я прочту, вы меня отпустите? — Пока Старк и Щ.И.Т. сотрудничают, ты будешь свободен, — сказал мистер Пинат, похлопав Томаса по больной щеке в насмешку над его привязанностью. Его заявление было абсолютно ложным. Локи видел очень характерное лицо мистера Пината и слышал немецкую речь, которая оттеняла его настоящий голос. Даже если они не подозревали, что он опознал Джеймса, они могли бы обоснованно предположить, что он заметил металлическую руку. Томасу не суждено было пережить эту встречу, но Локи был уверен, что на данный момент он в безопасности. Его похитители достаточно быстро убедятся, что Томас важен для Энтони. Как только они осознают ценность своего заложника, они, вероятно, попросят что-то, от чего изобретатель не сможет отказаться. И когда они поймут, что Локи исказил свои отношения с Энтони, они, несомненно, поставят под сомнение остальную часть его изображения, а именно, его характеристику журналов. Предположительно, последующий допрос выйдет за рамки простого разговора. Но это даст Энтони время найти его. — Теперь, в качестве стимула, мой коллега будет стоять за вами на протяжении всего нашего сообщения. Я надеюсь, что вы не дадите ему повода вмешаться. Человек позади него обошел его и навис над ним. Локи с некоторым тайным весельем заметил, что этот человек – его хвост из продуктового магазина. Напускная небрежность, с которой мужчина притворялся, что ковыряет ногти ножом Боуи, была почти достаточна для Локи, чтобы выйти из образа. Но мгновение спустя он вспомнил, что Томас был бы напуган и окаменел от такого зрелища и позволил бы себе бесстыдно съежиться. — Пожалуйста, — простонал Томас, — я сделаю все, что ты хочешь. Клянусь. Мистер Пинат хлопнул в ладоши. — Отлично! Не волнуйтесь, мистер Уокер. Скоро все это закончится. Локи склонил голову и сделал вид, что сосредоточился на дыхании, хотя тайно осматривал комнату. Несколько смертных занимались различными делами позади мистера Пината. Большинство быстро печатали на компьютерах или толпились вокруг нескольких мониторов. Еще один возился с камерой перед Локи, а второй устанавливал телесуфлер слева от падшего бога. Окон не было, была только одна дверь. Все люди в комнате были явно вооружены. Джеймса не было видно. Его хвост, теперь в черной лыжной маске, шагнул за ним. Тяжелая рука легла на изуродованное плечо Локи, вызвав у Томаса обиженный вой. — Просто дайте мне повод, — с издевкой сказал мужчина. Томас вздрогнул, и Локи изобразил вздох, когда хватка мужчины ослабла. Мистер Пинат шагнул за камеру, на его губах все еще играла эта жуткая улыбка. — Вы готовы, мистер Уокер? Томас сделал глубокий, укрепляющий вдох и поднял подбородок к объективу. — Да. Мониторы замигали и ожили. — Томми! Голос Энтони был неистовым и намного выше обычного. Его волосы были растрепаны, рубашка была мятой и в пятнах, а под его налитыми кровью глазами были темные круги. Непослушная щетина покрывала его обычно тщательно ухоженную челюсть. Он выглядел совершенно ужасно, и Локи так сильно по нему скучал. Присутствовали все Мстители, кроме Тора, и он заметил Николаса Фьюри, сидящего в углу экрана. Присутствие стольких его бывших врагов было свидетельством их заботы об Энтони, а не беспокойства о нем, но часть Локи все равно была тронута. Стивен, в частности, щеголял с радикально убийственным взглядом. Энтони вскочил на не твердые ноги и проигнорировал попытку Беннера слева утянуть его обратно на диван, а также шипящее предостережение Стивена справа. — Томми, ты в порядке? Что эти ублюдки сделали с тобой? Локи, конечно, не мог ответить, но Энтони, похоже, и не ожидал, что он ответит. — Я иду за тобой, ясно? И когда я тебя найду, я уничтожу ублюдков, которые тебя забрали, так беспощадно, что никто даже не сможет найти их прах. С этим, уловка Локи была разрушена. Энтони не скрывал своей привязанности к нему. Мистер Пинат, казалось, тоже понял его уловку. Он повернулся и начал лихорадочно шептать одному из мужчин, управлявших различными компьютерами за камерой. Локи не мог вызвать ни капли беспокойства. Он был сосредоточен на том, чтобы запечатлеть в памяти каждую черту лица Энтони. На телесуфлере слева от камеры появились слова, привлекшие антипатичное внимание Локи. Он не видел смысла в продолжении своего тревожного фасада. Вместо этого он театрально прищурился на экран и преувеличенно прочистил горло. — Мстители слишком долго действовали безнаказанно, и мы, Народ, требуем справедливости, — ровным монотонным голосом читал Локи, заставляя человека позади него беспокойно ерзать, а мистера Пината стиснуть зубы. — Сотни из нас были ранены или даже хуже во время битвы за Нью-Йорк, и все же ответственные за это лица, Мстители, остаются на свободе. Локи вздохнул и наклонился вперед слишком драматично, как будто не мог прочесть слова на экране с такого расстояния. Демонстрация сопротивления – даже если он мог выдержать лишь неявную степень нежелания – была единственной тактикой, которую он мог использовать прямо сейчас, чтобы ответить на вопрос Энтони, показать ему, что он относительно здоров и не боится. — Они пытались заставить нас замолчать с помощью ядерного оружия, — сказал Локи, почти растягивая слова. — Они набрали в свои ряды монстров, убийц и инопланетян. Мы больше этого не потерпим. Но когда появились его следующие строки, он наотрез отказался их произносить, сохраняя молчание, несмотря на тяжесть, опускающуюся на его плечо. Когда эти толстые пальцы начали сжимать, он склонил голову, прикусил губы, пока не почувствовал вкус крови, и задумался о том, сколько эта смертная форма может выдержать, прежде чем его заставят подчиниться – — Все в порядке, милый, — Голос Энтони неумолимо привлек его внимание. — Просто скажи то, что они заставляют тебя говорить, — умолял изобретатель. — Все в порядке. Он поймал побелевшую костяшку на руке Стивена, которая противоречила словам Энтони, но Локи был бессилен сопротивляться. Сейчас не время для открытого неповиновения, если он хотел прожить достаточно долго, чтобы инженер смог его вызволить. Смирившись, Локи снова принялся читать. — Мы начнем с Тони Старка, — сказал он кратко, — Торговца смертью, человека, ответственного за смерть тысяч невинных. Ты не герой. Ты злодей, и тебя нужно остановить. Ты заманил в ловушку правительства мира своими деньгами и своей властью, но мы помним, кто ты на самом деле. Вот почему мы украли то, что для тебя дороже всего. Если ты хочешь вернуть своего Томми, ты должен выполнить наши требования. На мгновение ему не осталось больше строк для чтения, вероятно, чтобы подчеркнуть реакцию Энтони. Кожа изобретателя была пепельной через объектив. Локи знал, что этот человек смотрел на свое прошлое со стыдом, что, несмотря на его частое легкомыслие, он рассматривал Железного Человека как покаяние за жизни, которые он косвенно искоренил. Подтверждение того, что Томас был похищен из-за него, было бы сокрушительным. На экране Стивен наклонился к инженеру и начал что-то шептать, но Энтони отмахнулся от него, пристально глядя в лицо Локи. — Чего ты хочешь? — потребовал Энтони. — Деньги? Технологии? Телесуфлер остался пустым. На плечо опустилась жесткая хватка, заставляющая Локи сохранять молчание. — Что? Ты хочешь, чтобы я ушел из Мстителей, да? — пальцы Энтони вцепились в волосы, яростно дергая за пряди, а в горле закипал истерический смех. — Что бы это ни было, можешь это забрать, ладно? Просто верни Томми. Локи оскалил зубы в молчаливом протесте, вызвав дальнейшее давление на его плечо. Мистер Пинат широко улыбался, необычно радостно. Язык тела различных собравшихся Мстителей стал довольно напряженным. Когда слова наконец сформировались на экране, Локи не смог сдержать фырканье, несмотря на ответное сокрушительное ощущение, которое грозило постоянным отделением его плеча от тела. Очевидно, его похитители были в заблуждении и сильно переоценивали ценность Томаса. В противном случае они, должно быть, не хотели, чтобы Энтони согласился на обмен. Не было никакой возможности, что этот человек захочет расстаться с запрашиваемой ими ценой. — Мы требуем, чтобы Тони Старк передал костюм Железного человека Народу. Мы требуем чертежи, чтобы мы могли изготовить копии костюма и защитить себя. И мы требуем доступ к материалам, необходимым для создания этих костюмов. Николас Фьюри, который до сих пор держался в углу экрана вместе со шпионами, теперь заговорил. — К сожалению, это то, на что мы не можем согласиться, даже ради спасения мирного жителя, — серьезно сказал мужчина. Локи едва удержался от того, чтобы закатить глаза. Он был уверен, что директор был совершенно убит горем, вынеся такой вердикт. Энтони молчал. Локи не был уверен, что он вообще дышит в данный момент. Казалось, он сосредоточился на том, чтобы смотреть на Томаса, глаза его были полны слез, а губы сжаты. — Это не твое решение, Фьюри, — пробормотал он наконец, тоном, не меняющим интонации. Фьюри дернулся к нему, вздрогнул. — Старк, ты не можешь.. — начал он резким голосом. — Моя техника. Мой выбор, — отрезал Энтони. Он снова пренебрежительно повернулся к экрану, поискал расширяющиеся глаза Локи. — Старк, нет, — настаивал Фьюри. — В плохих руках этот костюм может убить тысячи людей, а они говорят о создании армии. Энтони обхватил себя руками и безошибочно уставился на Локи. — Неважно, — пробормотал он. Стивен нежно положил руку на плечо Энтони. — Тони, ты же знаешь, что мы с Томми друзья, но нам нужно хотя бы поговорить об этом. — Нет. Я не хочу этого слышать, — Энтони повернулся к Стивену, умоляюще глядя на него. — Стив, у них Томми. Нет ничего, чего бы я не сделал, чтобы вернуть его. Ты, конечно, из всех людей можешь это понять. Лицо Стивена сморщилось; он, несомненно, думал о Джеймсе. — Я понимаю, Тони. Поверь мне, я понимаю, но нам все равно нужно это обсудить. Мы же команда, не так ли? Локи наблюдал сквозь свое вынужденное молчание, совершенно сбитый с толку. Мысль о том, что Энтони может быть готов отказаться от своих костюмов ради Локи, была непостижима. Никто никогда не был готов потерять так много, не ради него. Он не внушал преданности, как Всеотец, или заботы, как Фригга, или преданности, как Тор, так что же могло заставить Энтони даже подумать о том, чтобы отказаться от одного из своих самых ценных творений? Конечно, спора не могла быть столь влиятельной, но простая влюбленность в Локи или наслаждение его обществом не должны приравниваться к такой жертве. Локи не мог этого понять. Мистер Пинат совещался с человеком, управляющим телесуфлером. Локи не питал никаких реальных ожиданий освобождения, но всякое подобие надежды было потеряно, когда он прочитал новое дополнение к требованиям своих тюремщиков. — Мы также требуем уступок от Щ.И.Т., — мрачно сказал Локи. — Мы требуем, чтобы Щ.И.Т. передал Народу все запасы оружия Stark Industries. Воцарилась абсолютная тишина. Мистер Пинат сцепил пальцы вместе, самодовольство сгущалось в каждой поре. Шпионы заметно напряглись. Стивен нахмурился. Беннер повернулся к Энтони с широко открытыми глазами. И Энтони.. — Что? — прошептал Энтони, выражение его лица застыло в отсутствующем непонимании. — Чушь, — заявил Фьюри. — Все оружие Stark Industries было уничтожено. Я лично руководил демонтажем. Появились новые слова, опустошительные, фрагментирующие. Он не мог их произнести. Он не хотел. ГИДРА пыталась настроить Энтони против его союзников, спровоцировать его на ведение войны изнутри. Локи отказался стать катализатором. Пальцы вернулись к плечу и впились в кожу, когда простого давления было недостаточно для провокации. Настоящий крик вырвался из уст Локи. Он извернулся, как мог, но спастись было невозможно. — Эй, нет! Стой! — крикнул Энтони. Из динамиков раздался стук. Тело Локи было слишком сосредоточено на том, чтобы извиваться в объятиях своего похитителя, чтобы что-то расследовать. — Говори, — потребовал его похититель. Локи молча покачал головой, губы его раздвинулись в беззвучном крике. — Не трогайте его! — умолял Энтони. Он слышал, как Стивен, Беннер и даже Бартон кричали то же самое. Его похититель зарычал. Непреклонные пальцы вцепились в его волосы, откинув голову назад, чтобы обнажить горло. Острое лезвие порезало открытую кожу. — Томми! Милый, все в порядке. Просто делай то, что они хотят. Пожалуйста. Локи поморщился. Нож вошел немного глубже. Кровь потекла по его шее и впиталась в рубашку. Он знал, что это произойдет независимо от его сотрудничества. — На экране вы увидите известные места расположения оружейных складов Щ.И.Т., — сказал он сквозь стиснутые зубы. — Этот список не является исчерпывающим. Наши разведданные предполагают, что, вероятно, существуют и другие склады в тайных местах по всему миру. Стул Энтони, который, по-видимому, уже лежал на спинке, ударился о стену. — Блядь, — прорычал Энтони. Он уперся в стол дрожащими руками. — Блядь, — снова прошептал Энтони. Фьюри поднял руки в знак примирения. — Я ничего об этом не знаю, Старк. Губы Энтони скривились в рычании. — Иди на хер. Конечно, иди. — Старк.. — Прекрати болтать, мать твою, — Изобретатель снова повернулся к экрану, снова устремив на Локи безутешный взгляд. — Тони, — сказал Стивен тихим, но все еще слышным голосом, — ты не можешь думать о том, чтобы отдать свое оружие этим людям. — Я думаю, — упрямо пробормотал Энтони. Глаза Фьюри сузились. — Мы не отдадим такое оружие террористической организации. Точка. Энтони стиснул челюсти. — Это мое оружие. Я решаю, что с ними будет. — Не тогда, когда ты ставишь под угрозу безопасность мира ради своего еженедельного романа. Это была оплошность. Ужасная оплошность. Энтони был слишком хрупким, слишком нестабильным. Он мог только подняться на такую мелочь, особенно против Томаса. — Не смей, мать твою, так о нем говорить, — прорычал Энтони сдавленным голосом. Он развернулся, схватил кружку со стола и швырнул ее в стену. Она оставила за собой дымящийся рыжий след. — Ты действительно хочешь, чтобы Железный Человек стал твоим врагом, Фьюри? ГИДРА сыграла это так идеально. Через Вдову они подготовили почву для того, чтобы Энтони воспринял Щ.И.Т. как угрозу Томасу. По-видимому, Фьюри мог говорить правду; если бы ГИДРА действительно проникла в Щ.И.Т., они могли бы организовать сохранение оружия Энтони без ведома директора. Но со спорой, бурлящей в его груди, и Томасом, которому так бессердечно угрожали, Энтони был бы слеп к правде. Теперь Фьюри и Энтони схлестнулись. Директора окружали шпионы, а Беннер и Стивен оставались ближе к инженеру. Несомненно, ситуация быстро изменится. Союзники Энтони никогда не смогут оправдать отказ от такой технологии, не ради банального Томаса. Их неизбежный отказ оставит Энтони изолированным и беззащитным. Он должен был предотвратить это, но нож настойчиво давил ему на горло. Локи с тоской закрыл глаза, гадая, что сделают его похитители, если он вмешается еще раз, но он не видел альтернативы. Локи был так сосредоточен на Энтони, что забыл о Беннере, но ученый, очевидно, обратил на него внимание. Когда человек зарычал, все люди на экране замерли. Его кожа приобрела зеленоватый оттенок. Рыча, не совсем как Зверь и не совсем как человек, Беннер указал на камеру, на Локи. Томас в этот момент терял пряди волос дюжинами, и нож был опасно близок к тому, чтобы сделать надрез достаточно глубокий, чтобы отсечь что-то важное. Энтони немедленно плюхнулся обратно в кресло, его грудь тяжело вздымалась. Вдова придвинулась к нему, пока он явно боролся за самообладание, наклонилась, чтобы прошептать ему на ухо. Энтони поморщился, но кивнул, и сердце Локи начало тонуть. Ее участие никогда не сулило ему ничего хорошего. Вдова деликатно опустилась на место, которое занимал Беннер. — Мы бы хотели иметь время, чтобы обдумать ваше предложение, — спокойно заявила она. Локи облизнул губы, ожидая, пока заполнится телесуфлер. Мистер Пинат уставился на него. Он видел тот же восторг на лице Глэйда в тот день, когда тот подписал контракт Энтони. Это обещало боль. — Мы понимаем, что вам потребуется время для подготовки, и мы готовы удовлетворить вашу просьбу, — прочитал Локи. Она склонила голову в знак признания. Плечи Энтони поникли. Но появилось больше линий. У Локи скрутило живот. Он попытался незаметно взять себя в руки. — Хотя мы понимаем, что вам понадобится время, чтобы все организовать, — сказал Локи, отчаянно стремясь к бесстрастности, — мы также устали проявлять такое терпение. Поэтому мы подготовили свой собственный стимул, чтобы ускорить ваше решение. За каждую неделю, которую вы заставляете нас ждать, ваш Томми будет страдать, — Локи закрыл глаза, не в силах вынести нарастающий ужас на лице Энтони. — Начиная с сегодняшнего дня, — прошептал он. Он услышал, как стул снова упал на пол. — Ты не можешь! — запротестовал Энтони. Тем временем, его похититель наконец отпустил его, и Локи позволил своему подбородку упасть на ключицы. Он не был чужд боли, он вынес гораздо больше, чем эти смертные могли надеяться вынести, но он также очень устал от того, что стал объектом варварства. Он слышал лязг инструментов где-то позади себя, но не осмеливался взглянуть. Его тело начало тайно дрожать. — Пожалуйста, — говорил Энтони, — вы не должны причинять ему боль. Просто дайте мне несколько дней, чтобы разобраться во всем. Пальцы его похитителя легли ему на позвоночник, а ладонь обхватила затылок. — Томми, милый. Томми, пожалуйста, просто посмотри на меня. Энтони пытался его утешить, Локи знал, но ему нужно было стать Локи, а не Томасом, хотя бы на мгновение. Ему нужно было собраться с духом, который позволил ему выдержать ужасные жизни в Пустоте, и прямо сейчас Энтони мог только отвлечь его. Он зажмурил глаза как можно сильнее, изо всех сил пытаясь контролировать дыхание и подавить панику. Стул для осмотра, на котором сидел Локи, откинулся назад, пока он не оказался полу лежащим. Что-то мягкое – ткань – было накинуто на его голову, заслоняя белизну потолка. Он слышал звук текущей воды, не совсем каскад, но больше, чем струйка. Она текла по его лицу, и в течение благословенного момента Локи не понимал. Для чего могла служить ткань? Если бы его голова была засунута в ведро с неподвижной водой, он бы эффективнее утонул. Через несколько секунд все стало ясно. Ткань не давала ему выталкивать воду, которая хлынула ему в нос и рот, направляя жидкость в легкие. Его тело вело себя так, будто оно тонуло. Он давился. Он отплевывался. Его рот был широко раскрыт, когда он бесплодно искал воздух. Его конечности напрягались, борясь с ограничениями, которые держали его ничком, и ужасной хваткой, которая запрокидывала его голову назад. Его плечо ныло, но он не мог перестать бороться. Он собирался умереть. Он тонул. И он собирался умереть. Но затем вода остановилась. Ткань откинулась от его лица, и хватка, удерживающая его голову, ослабла. Он дернулся, грудь вздымалась, когда он пытался дышать. Его легкие горели. — Стой! — кричал Энтони. — Пожалуйста, не трогай его. Локи бездумно, отчаянно дышал. Пальцы его похитителя царапали его скальп в карикатуре на успокоение. Он не мог втянуть достаточно воздуха. А затем пальцы скрутились, откинули его голову назад. Это произошло снова. Его тело дико забилось. Его запястья начали кровоточить от совместного давления его видимых ограничений и оков, которые были скрыты под его гламуром. Его рот непристойно разинулся, приглашая еще больше воды в его легкие. Время тянулось. Через несколько секунд, а может, и минут, а может, и часов ткань откинулась. Он резко выпрямился, отплевываясь, тщетно пытаясь стянуть путы. Где-то вдалеке он слышал, как Энтони бормочет, целую череду мольб. Он не мог пережить этого снова. Но он это сделал. И снова. И снова. К пятому разу его тело утратило энергию, чтобы дергаться в своих оковах, и довольствовалось бесплодным скручиванием. Кровь покрывала его запястья. Он не мог отдышаться, даже когда ткань была снята. Он смутно чувствовал, как двигается стул, пока он снова не сел прямо. Кто-то откидывал его мокрые волосы со лба. Он пытался дышать; это было всепоглощающе. Его дергают за волосы. Давят на горло. Его с силой ударили по щеке. Он снова почувствовал вкус крови. Его веки неохотно раздвинулись, и он прищурился на человека в лыжной маске. Его лицо было обращено к телесуфлеру, к словам, к новым строкам для чтения, но его зрение плыло. Он не мог сосредоточиться. Через некоторое время его подбородок опустился обратно. Его глаза закрылись без его разрешения. Он был очень уставшим. Он смутно слышал Энтони. Затем раздались крики, но Локи словно снова затерялся в Пустоте. Все казалось периферийным по сравнению с его сжатыми легкими. Его конечности, ноющие и напряженные, наконец освободились, но у него не было сил пошевелить ими. Пальцы прошлись по его лицу, задержавшись на челюсти, но прикосновение ощущалось далеким, как будто это происходило с кем-то другим. Его тело тащили. Ему было больно, и он был ужасно измотан. В конце концов, ему позволили сгорбиться, он смутно осознал давление под щекой и скрежещущую боль в плече, изнывающем под его тяжестью. Он с трудом перевернулся, справился с этим после нескольких попыток и свернулся в самый плотный клубок, какой только мог у него получится в таком состоянии. Издевательские, язвительные голоса стихли. Он молил о забвении. — Томми? Пожалуйста. Он так устал. Он просто хотел спать. — Дорогой? Мягкие пальцы порхали по его коже, осторожно огибая болезненную нежность щеки. Отдалённо он признавал толчок своего тела. Руки, обхватившие его тело, возвещали имитацию тепла. Его ухо прижалось к ускоренному биению неистового сердца. Локи напрягся. Его невидящие глаза распахнулись. Пальцы, ища, нашли форму дугового реактора, гудящего и пульсирующего, успокаивающе. — Энтони? — прохрипел он. — Эй, Томми, — Хватка на его груди на мгновение усилилась. — Не пытайся говорить, ладно? Просто отдохни. Он спал. Или, может быть, галлюцинировал. В Пустоте и то, и другое случалось часто. Он видел, как его семья бросала правдивые колкости и пугающие оскорбления. Он пережил бесчисленное количество раз отчаянные спасения во время своего периода там, и он пережил сокрушительное разочарование, пробудившись в реальности, где он был навсегда пленником, навсегда одиноким, навсегда сломленным. Теперь, когда он снова оказался в заключении, фантастическая версия Энтони стала для него самой изощренной пыткой, какую он только мог себе представить. Его пальцы вцепились в воображаемый воротник Энтони. Его мышцы продолжали спазмироваться вне его контроля. Его легкие, казалось, не могли расшириться достаточно сильно, чтобы он мог нормально дышать. Он был мокрым, и ему было больно, и ему было так, так холодно. — Приди и забери меня, — умолял он. — Пожалуйста, приди и забери меня. — Я ищу, — выдавил из себя его образ Энтони. — Я скоро тебя найду. Рука Энтони скользнула в его волосы, ласкала его измученную кожу головы так нежно. Всхлип зародился в груди Локи. Он так отчаянно жаждал настоящего. — Тсс, — сказала его фантазия. — Ты в порядке. Я здесь, Томми. Я никому не позволю причинить тебе боль. Энтони перекладывал его, пока его длинное тело каким-то образом не свернулось компактно на коленях инженера. Он никогда не чувствовал себя таким маленьким и в такой безопасности. Он чувствовал Энтони повсюду, охватывающим его со всех сторон. Когда он прижался носом к горлу мужчины, он даже мог учуять запах моторного масла, который цеплялся за слегка кисловатый запах высохшего пота. Спора потянулась, чтобы обнять его. Спора. Спора была здесь. Как она могла здесь оказаться? Глаза Локи резко распахнулись. Его непосредственное окружение медленно сместилось на окружающую обстановку. Он был в Башне, в пентхаусе, но это был не тот пентхаус, который он так лелеял. Исчезла кушетка, место стольких драгоценных воспоминаний. На ее месте был знакомый кратер. Скипетр Безумного Титана пульсировал на полу неподалеку, а спора в груди Энтони билась в такт. Спора тянулась к нему, прилипала к нему. Он был слишком слаб, чтобы сопротивляться. Ладонь Энтони прошлась по всей длине позвоночника Локи. — Ты чувствуешься таким реальным, — вздохнул изобретатель. Его нос уткнулся в мокрые волосы. — Ты даже пахнешь как настоящий. Шестеренки в мозгу Локи пришли в неторопливое движение. Спора. Каким-то образом она связала его с Энтони. Настоящим Энтони. Его Энтони. Отчаяние на мгновение взяло верх над разумом. — Пожалуйста, приди и забери меня, — умолял он. — Пожалуйста, приди и забери меня. Пожалуйста, пожалуйста, приди и забери меня, — Молитва. Он произносил ее до тех пор, пока она не стала истиной. Энтони начал раскачивать свое усталое тело. — Да. Я не оставлю тебя, Томми. Я клянусь. Локи придвинулся ближе, несмотря на многочисленные раны. Его глаза закрылись. Его тело расслабилось. Энтони будет его охранять. Пока он грелся в тепле дугового реактора под щекой, он лениво размышлял о споре. Долгое время он считал ее злой силой, но теперь ее намерения не обязательно казались ему гнусными по своей природе. Она пульсировала под его кожей, прицепившись к пустому колодцу, где обычно собирался его сейд. Когда она обнаружила, что не осталось ни капли сейда, она забилась в явном страдании. — Я знаю, что ты – мое подсознание и все такое, — прошептал Энтони в волосы, — но если бы ты мог подсказать мне, где тебя найти, я весь внимание. Было бы очень легко поделиться своими предположениями о ГИДРЕ и раскрыть роль Джеймса в его захвате. Но вызвать подозрения Энтони, даже чтобы помочь его выздоровлению, в конечном итоге было бы пагубно. Томас, которого Энтони считал сном, не мог раскрыть истин, о которых изобретатель никогда не мог и подумать. Это был путь к постоянному изгнанию и превращению его жертвы в ничто. — Я не могу смотреть, как они снова причиняют тебе боль, — сказал Энтони. — Пожалуйста, помоги мне, милый. Он не мог поделиться своими ново почерпнутыми истинами, но Томас назвал весомую подсказку. Энтони был очень умен. У него, возможно, не было столько кусочков пазла, сколько у Локи, но простой толчок мог раскрыть те же ответы. — Журналы, — сказал Локи. Его голос скрипел в пределах его горла. Говорить было агонией, даже в этом фантастическом ландшафте, созданном спорой. — Мои переводы. — Они в безопасности, — заверил его Энтони. — Не беспокойся о них. Его судорожно судорожно сжимающая рука вцепилась в рубашку Энтони, деформируя ткань. — Прочти их, — выдавил он. — Должен признать, что чтение подобных вещей сейчас не входит в мой список приоритетов, — сказал Энтони. Его рука провела успокаивающее поглаживание между лопатками Локи. — Если только.. это не намек? Локи успокоился и позволил своему телу перестроиться. Спора и дуговой реактор пульсировали в тандеме, по-видимому, работая вместе, чтобы утешить его. — Хорошо. Я тебя понял. Я посмотрю. Большой палец инженера начал водить по его закрытым векам. Тело Локи, казалось, инстинктивно знало разницу между ласковым прикосновением Энтони и злобными утехами его похитителей. Он наклонил голову, надеясь, что пальцы Энтони вернутся к его воспаленному скальпу. — Томми, — прошептал Энтони так тихо, что Локи едва мог услышать его в абсолютной тишине, — это все моя вина. Мне так, так жаль. Ты должен меня ненавидеть, — Он обнял Локи крепче, так крепко, что больные ребра падшего бога заныли в знак протеста. — Я ненавижу себя, — признался мужчина. Застонав, Локи потянулся вверх, нашел рот Энтони, окруженный колючими волосами и намеками на щетину там, где он обычно брился, и решительно прикрыл его. Энтони рассмеялся под его ладонью и осторожно схватил его за руку, осторожно избегая его ссадины на запястье. Его губы впились в центр ладони Локи. — Я так по тебе скучаю, — прошептал Энтони, прислонившись лбом ко лбу Локи. — Я все больше думал о нашем втором свидании. Что, если я свожу тебя на частный концерт после нашего ужина с тако? Я знаю, что тебе не нравится, когда я трачу на тебя слишком много денег, но я думаю, что ты заслуживаешь немного побаловать себя после всего этого, не так ли? Локи снова опустился и прижался щекой к плечу мужчины. Он позволил своим глазам закрыться. — Я думал о фортепианном концерте. Так он называется? — пальцы Энтони наконец нашли волосы Локи. — Есть один парень, Гершвин, по-моему. Он сочетал классическую музыку с джазом, и я нашел группу, которая играет его произведения. Это не твой обычный стиль, но я думаю, тебе действительно может понравиться. — Там есть крики? — пробормотал Локи в рубашку Энтони. — Ни единого визга, — пообещал Энтони. — Я подумаю об этом, — пробормотал Локи. — После того, как ты придешь за мной. Губы Энтони нашли висок Локи. — Я скоро тебя найду. Обещаю, — поклялся он. Его руки сжались вокруг талии Локи. — Просто подожди меня.