Ренегат

            И вот, план, который держался на честном слове и смелых надеждах, наконец-то вступил в силу. Гоуст за пару шагов пересёк комнату, вырвал из рук твой дигл и, обогнув сзади, прижал тебя к себе: одной рукой крепко ухватил за шею, а второй поднёс ещё горячее дуло прямо к твоему виску.             В этот момент в комнату вломились два охранника. За ними, как на экскурсии, выстроилась толпа зевак, привлечённых шумом. Увидев тебя в "заложниках" и два тела без движения — двое здоровяков, чей общий мозговой центр именовался "Даниэль", замерли на месте, словно без его команды даже процесс дыхания для них был задачей с повышенной сложностью. Гоуст, не теряя хватки, рявкнул:             — Ещё один шаг — и у неё будет дополнительное отверстие!             Гоуст прекрасно знал, что этим шкафам на ножках вчера чётко втолковали: никаких драк, никаких разборок, вообще ничего, что могло бы испортить великий и торжественный день Морелло. Сегодня всё должно пройти гладко и блестяще — без единой капли крови, зато с литрами лести. Поэтому громилы лишь хлопали глазами, как недоумевающие совы, а ты едва не лопалась от смеха, глядя, как их мозги перегреваются от попыток понять, что делать дальше.             Риск был колоссальный. Некоторые охранники могли вспомнить, что видели вас вместе раньше, и сразу заподозрить подвох: ну кто поверит, что муж внезапно решил взять в заложники собственную жену? Но вы поставили всё на одну карту. Ставка была на смелую импровизацию — перевоплощение супругов в террориста и жертву. Это должно было не только сбить с толку охранников, но и выиграть несколько драгоценных минут, а, возможно, даже открыть путь к чему-то большему. Ты, сохраняя выражение испуганной овечки, довела образ до совершенства: из уголка глаза медленно скатилась одинокая слеза, а губы задрожали, словно вот-вот сорвутся в рыдания. Каждый штрих твоей игры усиливал драму, делая сцену почти настоящей. Гоуст не терялся и командным тоном скомандовал:             — Оружие на пол ко мне!             Те замешкались, но тон Гоуста чем-то напомнил им начальника. С неохотой они опустили пистолеты и, не теряя бдительности, аккуратно отпихнули их ногами в вашу сторону. Гоуст, едва заметно приподняв ботинок, мастерски поймал один из пистолетов, остановив его прямо под вашими ногами.             Одного взгляда вниз хватило, чтобы всё просчитать до мелочей. Гоуст едва заметно коснулся коленом твоего бедра — сигнал к началу. Ты тут же, как заведённая пружина, вырвалась из захвата, подхватила пистолет и юркнула за стол, выстрелив одному из охранников в плечо, другому — прямо в колено. Эти бедняги даже не успели осознать, что их накрыло, не говоря уж о том, чтобы почувствовать боль, как Гоуст, со своей фирменной ледяной хладнокровностью, отправил обоих в режим «спокойной ночи» двумя пулями в голову.             Толпа за дверью сорвалась на истошный животный рёв. Визги, крики— всё смешалось в безумной какофонии, разрывающей барабанные перепонки. Брызги крови, клочья плоти и осколки мозгового вещества осели на лицах тех, кто оказался ближе всего к эпицентру хаоса. Кто-то, хватаясь за грудь, с оглушительным треском перевалился через перила второго этажа, добавив к общей картине звук ломающихся костей.             Времени почти не оставалось — ты сорвала вторую туфлю с ноги, и с мерзким влажным хлюпаньем вытащила первую из проломленного черепа Морелло. Его голова медленно склонилась, и мёртвый остекленевший взгляд застыл, словно уставившись прямо на тебя, обвиняя, или кажется, нашептывая что-то уже из другого мира.             Бросать здесь свои вещи было самоубийством — по ним вас могли легко выследить, но как же хотелось оставить эту шпильку в пустой голове Даниэля, как личную подпись, как последнее послание, вплавленное в череп мертвеца.             Теперь нужно было бежать за флешкой и исчезнуть, пока паника накрывала толпу с головой. Ты и Гоуст были мастерами своего дела: призрак и тень, идеальный дуэт, смертельный танец, способный исчезнуть бесследно, оставляя после себя лишь шёпот неизбежного и ледяной укол страха на коже.             Гоуст, по своему обыкновению, окинул тебя немногословным взглядом и чуть дернул уголком губ. Одобрение. Это было почти как знак уважения, на который ты никак не рассчитывала. Но внутри что-то дрогнуло — получить молчаливую похвалу от такого человека оказалось неожиданно приятно.             Добравшись до серверной, Гоуст занял позицию у входа, прикрывая коридор, а ты рванула внутрь, захлопнув за собой дверь. Перед тобой был не просто сервер — а кто-то прямо перед сервером. Коротко остриженная макушка с растущей лысиной, очки с большими диоптриями, что наверняка портили зрение от вечного сидения в темноте серверной. Перед тобой был системный администратор.             Ты ловко упрятала новое оружие за пояс и сложила руки на животе, стараясь выглядеть смущённо и невинно, как пушистый котёнок на допросе. На щелчок двери сисадмин обернулся. В его взгляде промелькнуло не что-то угрожающее, на что ты рассчитывала, а скорее, ошеломлённое смущение. Похоже, бедняга так засиделся за мониторами, что успел подзабыть, как выглядят женщины — а тут ты, в своём «аварийном» платье, едва скрывающем самое интересное. Беднягу чуть не контузило на месте.             — Мисс? Вы... заблудились? — его взгляд и голос выдавал всё: парень был по уши в железе и программировании, и присутствие женщины на таком расстоянии свалилось на него как снег на голову.             Ты чуть не загоготала, удерживая себя на грани, ведь смех смехом, а флешку забрать надо. К тому же, мысль промелькнула невольно — успела ли вся информация загрузиться? И, что важнее, успел ли он что-то заметить?             Ты скромно поправила пару выбившихся прядей, заправляя их обратно, и с безмятежной улыбкой произнесла:             — Ой, простите, кажется, я дверью ошиблась! Просто искала дамскую комнату — у меня тут... платье совсем не на месте, — ты даже смущённо отвела взгляд в сторону, но боковым зрением заметила, как его взгляд тут же соскользнул вниз, останавливаясь на декольте, а его лицо стало пунцовым с бешеной скоростью.             Когда он судорожно сглотнул, ты добавила:             — Может, вы... чуть-чуть мне поможете? — ты слегка поправила платье, невольно обнажая плечо, приглашая его ближе. Ну, женское оружие — тоже оружие, и, черт возьми, иногда от него бывает польза. Хотя в глубине души ты знала, что холодный приклад, длинное дуло и крупный калибр всегда доставляли куда большее удовольствие.             На непослушных, словно налитых свинцом ногах, администратор покачнулся, но всё же шаг за шагом приблизился к тебе. Вот и нашёлся способ выпустить накопившийся внутри яд. Ты ощутила, как по телу прокатилась тёмная волна предвкушения, хищный оскал скользнул по губам. Взгляд сменился за долю секунды — невинная маска разлетелась в пыль, обнажив ледяную, пронзительную жестокость, отточенную до убийственной точности. В твоих глазах застыло немое послание: "Ну что, дружок, сам прыгнул в медвежий капкан."             Одним быстрым движением ты схватила его: одной рукой скрутила его запястье, а другой ухватила за волосы, жестко дернув его голову назад. В глазах у него метнулся страх, но ты лишь сильнее стиснула хватку и резко толкнула его лицом к массивному металлическому корпусу блока охлаждения. Два огромных вентилятора глухо гудели перед ним, словно голодные звери, ждущие своей жертвы.             Резким движением ты вдавила его лицо в лопасти — лязг металла с хрустом зубов смешался с приглушённым вскриком, который тут же утонул в звуке вращающихся лопастей. Снова и снова, будто заведённая, ты ударяла его головой об металл, пока кровь не начала струиться вниз, каплями расплескиваясь по блестящим лопастям. С каждым ударом изо рта вылетали зубы, кружась в воздухе и ударяясь о стены, а багровые пятна на холодном металле растекались в причудливые узоры, словно алые цветы, распустившиеся среди безжизненных механизмов.             Вскоре ты заметила, что уже практически держишь весь его вес только за горсть волос, и тогда, с легким толчком, разжала пальцы. Его лицо безжизненно ткнулось о вращающиеся лопасти, которые то врезались в плоть, срывая куски, то замедлялись, скрипя, и снова с дьявольским упорством вгрызались в него.             Запах крови заполнил серверную, напоминая, что там, за дверью, разворачивается настоящий хаос, хотя выстрелов не было слышно. Оценив обстановку, ты подошла к терминалу, разблокировала компьютер и проверила передачу данных — удача, флешка завершила перекачку четыре минуты назад. Почти идеально. Вытащив флешку, ты на миг задержала взгляд на экране. Конечно, если кто-то будет очень дотошен, следы внешнего устройства найдутся в компьютере.             Решение пришло быстро: вытащив пистолет, ты прицелилась и выстрелила несколько раз в системный блок и главный сервер, зацепив материнскую плату и жесткие диски. Звуки тут же замерли, вентиляторы стихли, оставляя лёгкий запах гари.             Флешка нашла себе место в уже ставшем привычным тайнике, и, покинув серверную, ты едва не влетаешь в напарника. Гоуст мельком посмотрел за твоё плечо и увидел ту ещё картину: системный администратор, точнее его безвольное тело, завис головой на вентиляторах, которые уже почти выцарапали его лицо до костей.             В его взгляде возник немой вопрос: «Что за выстрел?» Ты едва заметно качнула головой, указав на дымящийся системный блок, и он кивнул.             Гоуст схватил тебя за предплечье и без единого слова повёл по коридору, уверенно направляясь к туалетам. У двери в мужской он на секунду остановился, внимательно оглядев проём, словно ожидая засады, а затем твёрдо втолкнул тебя внутрь. Его взгляд тут же упал на окошко почти под самым потолком, едва пропускающее свет с улицы. Тебе не потребовалось много времени, чтобы понять, что он задумал. Ты внутренне застонала. Серьёзно? Через это окно? Ещё ладно ты — может, и протиснешься, но он? Хотя, конечно, выходить через главный зал — самоубийство. Охранники уже наверняка вызвали подкрепление и ждут дальнейших указаний.             — Давай, — сказал Гоуст с каменным лицом, сцепив руки, чтобы подсадить тебя. Он что, вправду рассчитывает протиснуться следом? Или у него в запасе какой-то цирковой трюк с выворачиванием суставов?             — Живее! — Гоуст рявкнул, и ты, стиснув зубы, решилась. Забравшись на подоконник, ты протиснулась через окно и сползла наружу.             Обернувшись, ты увидела, как Гоуст направился обратно к выходу.             — Ты куда? Какой план? — бросила ты вдогонку.             — Подгони машину к пожарному выходу, буду через минуту, — ответил он и, не дав шанса на дальнейшие вопросы, подкинул тебе ключи и исчез.             Поймав их, у тебя в животе что-то неприятно заворочалось. Оставлять его в этом месте не хотелось, но, похоже, у Гоуста был свой, не менее безумный план. Тебе оставалось только выполнить свою часть.             Оглядевшись, ты не заметила ни малейшего блика от снайперских прицелов, но ощущение было, будто их линзы направлены прямо на тебя. Наверняка им уже доложили о нападении, и теперь они превращались в каменных стражей, впиваясь глазами в территорию.             Маршрут был намечен исключительно по теням. Здесь ещё, к счастью, не успел накатать снег, который щедро укутал базу, но земля всё равно была ледяной, словно специально решила тебя помучить. Ноги сковывало судорогами, и ты шагала с видом человека, который в любой момент может обернуться ледяной статуей.             Ты подкралась к машине, но яркие фонари заливали пространство светом, словно выставляя тебя напоказ в витрине. Села за руль, повернула ключ — двигатель рыкнул, и вдруг... свист. Глухой, скрежещущий звук, и лобовое стекло мгновенно покрылось сетью трещин, расходящихся молниями от крошечного отверстия в центре.             Пару секунд ты не могла осознать, что произошло. Только когда что-то тёплое и влажное скользнуло по груди, реальность ударила с удушающей ясностью. Машинально пригнулась, взгляд упал вниз. Шея. Они зацепили шею. Целились в голову. Тебя заметили.             Нацепив суровую мину, ты оторвала подол своего несчастного платья, соорудила повязку, удерживающую кровь. Вдавив газ в пол, ты протаранила ворота, ворвалась на территорию и припала к рулю так, будто пыталась слиться с обивкой.             Подъехав к назначенной точке, ты вжалась в пол машины, стараясь не светиться перед зоркими снайперскими глазами. Из здания доносился эпический звуковой хаос: крики, звон стекла и общее ощущение, что кто-то в этом аду определённо проваливает курс по тихой работе.             Вдруг дверь вылетела с грохотом, и появился Гоуст. В его руках твой дигл, который выглядел пустым и обиженным — патроны закончились. Где он их только успел растратить? Не спрашивая, ты запрыгнула на пассажирское сиденье, а напарник занял место водителя, сразу вдавив педаль газа в пол. За машиной тут же раздался знакомый свист пуль, и кузов жалобно застонал под их натиском.             Гоуст бросил тебе небольшое устройство и резко рявкнул:             — Соедини провода, пока не отъехали слишком далеко!             Ты нащупала в темноте два оголённых провода. Несмотря на уколы тока, пробегавшие по пальцам, замкнула цепь, активируя устройство. Через мгновение позади раздался оглушительный взрыв.             Вспышка взрыва позади осветила ночное небо, и тебе показалось, что земля под ногами дрогнула. Обернувшись, ты увидела, как некогда величественный особняк мафиозного босса, олицетворение его власти и богатства, превращался в груду руин. Взрыв был настолько мощным, что внешние стены не выдержали и начали крошиться, словно сделаны из песка. Одно крыло здания сложилось, как карточный домик, а колонны, поддерживающие фасад, рухнули, как гигантские домино, опуская на землю тяжёлый бетон и металл. Взрываясь изнутри, конструкция теряла баланс, и крыша под собственной тяжестью стала обваливаться с оглушительным грохотом, вдавливая этажи вниз.             Пламя рвалось наружу из окон, освещая лица людей, которые метались в панике, пытаясь найти спасение. Уцелевшие охранники, персонал и даже гости, что успели собраться на "деловой вечер", выбегали через выбитые двери и окна. Кто-то спотыкался и падал, другие неслись сломя голову, не глядя по сторонам, уворачиваясь от кусков падающего бетона и обломков. Окровавленные и потрясённые, они кричали и звали друг друга, но звуки их голосов тонули в ревущем шуме горящего здания и нескончаемом треске разрушающегося фундамента.             И тут — здание окончательно не выдержало. Крайние стены пошли трещинами, словно змеями, и фасад, обвалившись в одну сторону, рухнул вниз, обнажая центральный зал. Огонь будто поглотил его целиком, превращая всё в пылающий ад.             Три бесконечных, нервных минуты — и вы уже вылетели на трассу. Спидометр пугал: краем глаза ты заметила цифру "2" в трёхзначном значении. Казалось, конец миссии придёт не от пули, а от того, что вас намотает на ближайший столб или дерево.             Наконец, Гоуст шумно выдохнул и сбавил скорость, словно вспомнив, что он всё-таки не пилот болида. Ты последовала его примеру, откинувшись в кресле. Всё позади. Ни погони, ни хвоста. Только пустая дорога, ночь и мелкий снег, лениво облепляющий лобовое стекло.             Правда, из маленького отверстия в стекле по-прежнему нагло задувало ледяным ветром, словно кто-то устроил кондиционер на максимум. Видимость была паршивой, комфорт сомнительным, но выбора не было — нужно было дотянуть до базы.             Врубив печку на максимум и переведя её на режим "греем ноги", ты вздохнула с облегчением. Бежать в туфлях, конечно, можно было, но на этих шпильках ты и ходила-то с трудом, поэтому по земле пришлось топать босиком. Теперь на ноги вообще жутко смотреть — в колготках и с синюшными пальцами они выглядели так, будто собрались исчезнуть в тени под креслом, став частью декора салона.             Начинать разговор никто из вас явно не спешил: то ли не хотели, то ли боялись разогнать эту хрупкую, почти мирную тишину. Пока ты, сидя боком, отчаянно пыталась вернуть ногам тепло, двигая пальцами, Гоуст заметил это. Не сказав ни слова, он включил круиз-контроль, отцепил ремень и, сняв пиджак, молча швырнул его тебе на ступни.             Сначала ты только моргнула в недоумении, но быстро уловила посыл: это была его своеобразная версия заботы. Особенно впечатляющая, если учесть, что у тебя из одежды осталось только платье, которое теперь годилось разве что в качестве флага поражения или самой стильной половой тряпки на свете.             Закутав ноги в его пиджак, ты вдруг почувствовала себя странно. Даже неловко. На протяжении времени он был словно непоколебимый айсберг, но сегодня он почему-то начал давать трещину. В тишине проступило нечто человеческое, тёплое. И вот это было даже страшнее перестрелок. Но стоило тебе посмотреть на него сейчас, и перед тобой снова предстал привычный Гоуст: снова был весь в своём "ледяном" режиме — стиснутые зубы, сведённые брови, взгляд, способный пробить насквозь бронеплиту. Интересно, злится или планирует что-то? Наверное, если залезть к нему в голову, там обнаружится операционный центр с чёткой структурой, но, кажется, ты была не готова к такому вторжению.             Дорога тянулась в звенящей тишине, которая уже порядком действовала тебе на нервы. Когда вы наконец прибыли и оставили машину в гараже, механик, заметив её состояние, схватился за голову, а глаза его расширились так, словно вот-вот собирались сбежать с орбит и поползти на соседнюю улицу.             Ты ловко выскользнула из машины, прихватила пиджак Гоуста и, вернув его хозяину, схватила свои туфли, нацепила их на ходу, параллельно выудила из бардачка оставленную маску. Не хотелось бы светить лицом, пока добираетесь до казарм — с маской и шаг уверенный, и скрытность повышенная.             Как только вы вынырнули из гаража, вас встречала делегация — Соуп, Блейк и Коди, сияющие, как два полупьяных купидона, готовые уже ляпнуть что-то про «молодожёнов». Но как только увидели вас, потрёпанных, обдёртых и хмурых, быстро спрятались за плечом Соупа, который переводил обеспокоенный взгляд с тебя на Гоуста. Хотел что-то сказать, но промолчал. Вы же разошлись по комнатам, как будто зная, что и так все понятно.             Переступив порог, ты мгновенно поняла: душ — это сейчас не роскошь, а экстренная необходимость. Надо было промыть рану на шее, перевязаться и наконец-то переодеться в чистую армейскую форму, потому что текущий "наряд" вызывал только желание сжечь его в костре как доказательство пережитого.             Смыв с себя последний слой лака, косметики и приличий, ты с чувством выполненного долга рухнула на кровать. Твоё тело, а может, и душа, выдохнули с таким облегчением, будто только что скинули рюкзак с камнями.             Эта миссия оказалась адом на каблуках, драмой с элементами триллера и чуть-чуть фарса. По сравнению с этим, затаиться в тайге и убрать цель из кустов за пару километров показалось бы лёгкой прогулкой или даже курортным отдыхом.             Ты чувствовала себя как восставший из мёртвых: усталость цеплялась за плечи, а сон тянул в своё болото. Но мысли в голове роились, как назойливые мухи, не давая покоя. И вдруг, среди этого хаотичного жужжания, выплыл он — точнее, его странное поведение. В начале Гоуст казался отстранённым, как всегда, но в часы в миссии его было не узнать – какой-то другой, будто щит опустил, как будто вдруг... разрешил себе быть собой.             Но странное приятное тепло внутри не отступало. От его молчаливой заботы у тебя сами уши начали наливаться краской. М-да, чего уж, быть тронутой этим было бы глупо, ведь он делал это по долгу службы, и всё же, не отпускает. Но вот что давило на тебя сильнее всего – это приказ о ликвидации генерала ещё действовал, да и со сроком. А что, если в том списке окажутся знакомые имена? Ты выдохнула, пытаясь отпустить навязчивые мысли, и медленно погружалась в сон.             Время пронеслось незаметно. За окном завихрялся снег, первые утренние лучи уже осторожно скользили по твоим закрытым векам. Но кому-то показалось, что этого недостаточно. Сон был жестоко разорван: из уютного кокона одеяла тебя выдёргивал громкий, настойчивый и откровенно агрессивный стук в дверь.             Вставать не хотелось до скрежета зубов, но этот стук не собирался утихать, будто за дверью тренировался барабанщик с передозом кофеина. Раздражённо выдохнув, ты всё-таки поднялась, распахнула дверь и... не успела даже толком сообразить, как тебя крепко схватили за плечи и, аккуратно, но бесцеремонно сдвинув в сторону, пронеслись внутрь, словно это был их дом, а ты — случайная декорация в прихожей.             А ты как бы не из робкого десятка и трогать себя без разрешения или хотя бы предупреждения не позволяла. Завернув одну ногу за колено оппонента, сделав быструю подсечку и лишая точки опоры, ты ухватилась руками за воротник и перекинула через колено, роняя человека спиной на пол и нависая сверху.             Гоуст? Он уже был в тактической форме, но при этом в футболке и снова в маске. Его глаза немного расширились от неожиданности, но в них плескалось слишком много эмоций. Удивление, восхищение, раздражение и кажется самая крошечка... Смущения?             Быстро выпрямившись, ты отступила на пару шагов, давая ему подняться. А он лежал, будто из него выбили не только воздух, но и что-то более… фундаментальное.             Ты первая нарушила тишину:             — Капитан, какого хера ты так вваливаешься? — прищурившись, ты буквально сверлила его взглядом, а он, казалось, пребывал где-то на грани между медитацией и прострацией.             Глубокий вдох – его грудь раздулась, будто перед взлётом, а затем он резко вскочил на ноги. И тут до тебя дошло: гнев. Вот прям ощутимый, как гудящий трансформатор. Ты поняла, что перестаралась. Ну ладно, не впервой же. Это рефлекс – выработанный годами тренировок и щепоткой профессионального раздражения. Даже на операциях ты мечтала швырнуть его на землю за каждое случайное касание.             Одним стремительным движением он захлопнул дверь, а затем провернул замок с такой яростью, что бедняга просто не выдержал и сломался, жалобно скрипнув. Скважина сдалась, заблокировав возможность выбраться наружу.             Вот тут тебя накрыло, как будто швырнули в холодный вольер, полный мутной воды. Дно скользкое, не видно ни зги, а в темноте что-то зловеще шевелится, разгоняя рябь по поверхности. И это «что-то» — голодный аллигатор, которого ты так азартно дразнила, пока была за надёжным стеклом. Только вот теперь стекла больше нет.             Ты инстинктивно отступила ещё на шаг назад, но в глазах по-прежнему пылала стальная уверенность. Если он решит напасть, ну что ж... ты ведь уже мысленно прикидывала, как красиво его уложишь, поэтому с холодными нотками в голосе ответила:             — Ты что вообще завёлся? Что у тебя за припадок?             Он молча уставился на твою шею, вернее, на повязку, обмотанную вокруг неё. С таким выражением лица, будто вот-вот попытается спалить её взглядом.             Ты раздражённо повернулась к зеркалу, проверяя бинты. Они были чистыми, менять их ещё рано. Ну и что не так? Почему он бурлит, как чайник?             — Говори уже, пока я спокойна, — добавила ты, чувствуя, как терпение плавится под его угрюмым молчанием.             Наконец он заговорил, и голос его оказался низким, угрожающим, напичканным недосказанными намерениями:             — Напомнить, сколько раз из-за тебя наша операция едва не провалилась? — он сцепил руки за поясом и смерил тебя взглядом сверху вниз, как будто примерялся, куда метить своим гневом.             Ты чуть не захохотала от абсурдности, но вместо этого лишь сузила глаза.             — Из-за меня? Ты серьёзно? — голос твой прозвучал как ледяной шёпот перед накатывающей бурей. — Конкретнее, капитан. В чём были мои ошибки?             Он шумно вдохнул, как будто боролся с желанием устроить взрыв прямо сейчас, и процедил:             — Первая ошибка — Морелло. Шпилька? Гениально. Если это была попытка оставить автограф, то ты преуспела. Есть шанс, что твоя ДНК там осталась, и его люди уже идут по следу. Вторая ошибка — системный администратор. Хватило бы одного выстрела, а ты устроила там кровавую фреску, достойную музейного зала ужасов. Третья...             Он запнулся, и что-то неуловимое скользнуло в его взгляде — едва заметная тень, напоминающая личное больше, чем служебное. Но он тут же собрался и продолжил, голосом, в котором уже не было места сомнениям:             — Ноги. Покажи.             Ты застыла. Что? Каким боком это вообще связано? Или он про обморожение?             Но времени на размышления не осталось. В одно мгновение он оказался рядом, подхватил тебя, как игрушку, и понёс к кровати. Ты даже пикнуть не успела, как уже сидела на краю, точно мешок картошки. Едва успев осознать происходящее, почувствовала, как он закатывает твои штаны до колен, ловко стягивая носки.             На твоих пальцах всё ещё виднелись следы обморожения, потемневшие, словно издевающиеся над ним лично. Его пальцы на твоей лодыжке сжимались всё сильнее, как будто он мог уничтожить саму причину проблемы своим гневом. Сделав то же самое со второй ногой и увидев такую же картину, он резко выпрямился.             В голове крутились обрывки его слов, пока ты пыталась увязать их с его действиями. Что же, он всерьёз решил, будто твоё обморожение сыграло какую-то роль в провале миссии? С чего вдруг? Ты ведь добралась до машины сама, невзирая на то, что не чувствовала ног, ступая босыми ступнями по промёрзшей земле.             Сидя на краю кровати, ты задрала голову, чтобы встретиться с его взглядом. Может, там, в этих холодных, настойчивых глазах, найдутся хоть какие-то ответы на вопросы, терзающие тебя. Но у этого взгляда можно ставить официальный штамп “опасно воспламеняемо”. Ты попыталась подняться… но не тут-то было.             Гоуст, похоже, твёрдо верил, что твоё законное место — исключительно на кровати. Не теряя времени на уговоры, он надавил на твои плечи, усаживая обратно, а затем одной рукой ловко обхватил твои руки, прижав их к талии. В следующую секунду ты оказалась в воздухе, как какой-то бочонок, аккуратно пристроенный у него под боком в кольце его руки. Удерживал он тебя так уверенно и крепко, что вполне можно было подумать, будто в прошлом он подрабатывал живым гидравлическим прессом.             Пока ты пыталась осознать степень этой наглости, твой взгляд скользнул вниз — его вторая рука уже уверенно расстегивала тактический ремень. Быстро, дерзко, без тени смущения.             Ты пыталась вырваться, пинала его по ногам, даже пыталась укусить, но он каждый раз словно предугадывал действие, от чего ты вскипала ещё больше. Кто бы мог подумать, одна его рука оказалась физически сильнее тебя самой. Оно и понятно, ты обычно брала хитростью и ловкостью, что полностью окупало грубую силу. А вот противостоять ей напрямую, тем более в таком... Унизительном положении было крайне тяжело, но попыток ты не оставляла.             Когда он стянул ремень, тот моментально сменил его руку, прочно сковывая твои движения и прижимая руки к талии. Он окончательно пресек любое сопротивление, а затем, с холодной невозмутимостью, подхватил тебя за ремень, как котёнка за шкирку, и легко уложил животом себе на колени, удобно расположившись на краю кровати.             — Что ты делаешь, черт возьми?! Это же вообще не по уставу! Ты не имеешь...             Но договорить ты не успела — звучный шлепок по мягкому месту отбил желание добавлять что-то еще. Возмущение? За пределами измерений. Шок? Тысяча единиц на шкале «что за...».              Ты пыталась, как могла, найти опору ногами, чтобы хоть как-то сместиться, соскользнуть, сбросить себя с его колен, но не тут-то было. Он тут же перехватил твои лодыжки второй рукой, предугадывая каждый твой жест, и влепил еще один сокрушительный шлепок, отправляя твою злость на новую орбиту.             Стиснув кулаки, ты чувствовала, как внутри тебя вспыхивает настоящая буря. Стоило бы ему отпустить тебя — и к черту звания, к черту устав! Ты устроишь такой разнос, что он пожалеет, что рискнул хотя бы на секунду зайти так далеко.             Опустив голову и позволив волосам скрыть лицо, ты пыталась хоть немного взять себя в руки. Оставалось только терпеть. Но с каждым разом, с каждым шлепком по горящей коже твое терпение превращалось в тончайшую ниточку.             Несмотря на то, что ближний бой был не твоим любимым стилем, у тебя были несколько трюков, которые всегда срабатывали. Тот фирменный бросок у дверного порога, например, — ни разу не подводил. Даже Гоуст, при всей его подготовке, оказался на полу. Но здесь, сейчас, в таком положении — когда руки и ноги были крепко зафиксированы, — все твои хитрости и приемы были бесполезны. Приходилось только сдерживать эту внутреннюю ярость, не давая ей вырваться наружу.             Десяток… целый десяток звучных, болезненных шлепков, от которых кожа уже начинала жечь. Ты невольно поблагодарила штаны за то, что они хотя бы немного смягчали удары, но даже сквозь ткань ощущалось, как кожа горела и покалывала. Ты до боли сжала губы, запирая крик внутри, крепче сомкнула челюсти, чтобы ни одна эмоция, ни один звук не вырвались наружу. Репутация — твоё единственное оружие, и ты намерена держать его до конца.             Как будто почувствовав твои внутренние муки, Гоуст вдруг изменил ритм. Сначала его ладонь лишь легко коснулась твоего бедра, пробуя, играя с ожиданием. Но уже в следующую секунду резкий шлепок с громким хлопком разорвал тишину, обжигая кожу с новой силой, что сдержать вскрик стало невозможно. Он вырвался из твоего горла прежде, чем ты успела его удержать, а вместе с ним в глазах мгновенно собрались горячие слёзы. Это было почти рефлексивно, тело предало тебя.             Его пальцы тут же впились в упругую кожу, крепко сжимая, оставляя отпечатки на твоей разгорячённой плоти под тканью одежды. Гоуст не останавливался — он смаковал свои действия, его ладони медленно мяли твои ягодицы, чередуя резкую грубость со странной, почти утешающей нежностью. Ты чувствовала, как он то усиленно сжимает, оставляя болезненные следы, то вдруг расслабляет хватку, позволяя коже немного "дышать". Этот контраст выбивал из равновесия, заставляя тебя ловить каждую его перемену, каждый новый импульс.             Сложно было понять, чего он добивается. Было ли это наказание — заслуженное или, скорее, мнимое? Или всё это игра, где он наслаждался своей властью, подчёркивая её снова и снова? Казалось, что каждое его движение кричало: он здесь хозяин. Но внутри тебя бурлило совсем другое: если он решил показать, что он главный, ты собиралась сделать всё, чтобы заставить его пожалеть об этом и доказать обратное.             Но вместе с этим ты не могла игнорировать странное ощущение — неуместное, но настойчивое, едва заметное приятное покалывание, скрытое где-то за болью. Оно злило тебя ещё сильнее, заставляя ногти вонзаться в ладони, а пальцы на ногах сжиматься от подавляемого гнева.             Но Гоуст, как ни странно, тут же провел ладонью по покрасневшей коже, там, где секунду назад оставил свой мощный отпечаток. Его пальцы мягко очертили контур изгиба твоей ягодицы, будто пытаясь забрать жгучую боль или, что еще более невероятно, принести извинения за причинённое неудобство. Этот контраст — грубость и нежность, боль и утешение — сбивало с толку.             Неужели он нарочно старался выбить из тебя хоть какой-то звук? Может, надеялся услышать что-то интимное — стон, вздох, писк? Как же он ошибался, если думал, что это будет так просто. Ты с трудом глотнула слёзы, если он решил ткнуть тебя носом в твои промахи, то пусть сам готовится огрести по заслугам.             Наконец, удары прекратились, но он не торопился отпускать тебя. Тишину нарушало лишь его дыхание — глубокое, чуть рваное. Тяжёлые вдохи, наполненные спокойной уверенностью, переплетались с твоим прерывистым, шипящим дыханием, полным ярости и боли. Ты старалась дышать ровно, но каждый вдох отдавался в груди острым комом, выдавая твои эмоции, которые ты пыталась скрыть. Этот контраст — его спокойствие и твоя непокорность — наполнял пространство едва уловимой, напряжённой искрой, которая готова была вспыхнуть в любой момент.             И вот он заговорил, причем настолько спокойно и сдержанно, что это вывело тебя из себя ещё больше. Его голос звучал словно безмятежный приговор:             — Я целый час выслушивал дерьмо от генерала по поводу выполнения нашей миссии, — сказал он, и, медленно убрав руку со спины, аккуратно ослабил ремень, позволяя тебе соскользнуть с его коленей.             Ты резко встала на ноги и сорвала ремень, отбросив его в сторону. В твоём взгляде читалась безмолвная ярость — гнев затравленного зверя, жаждущего мести. Он мог говорить всё, что угодно, но позволять себе такое... это переходило всякие границы. Дополнительные тренировки, бесконечная работа с документами, даже уборка в качестве наказания — но точно не это. Ты, как профессионал, восприняла его действия как унизительный удар, попавший прямо в сердце твоей гордости.             Гоуст неспешно поднялся, вернул ремень в руки и, словно нарочно, медленно стал продевать его обратно. Ты, всё ещё пытаясь переварить происходящее, внезапно заметила то, что не могло не броситься в глаза. Под ремнём отчетливо угадывался выпирающий, вытянутый бугор, который невозможно было игнорировать. Его возбуждение угадывалось даже под таким слоем ткани, и размер слегка пугал, но ещё больше — толщина. Он будто намеренно играл на твоих нервах, медленно застёгивая ремень, глядя на тебя с вопросом, повисшим в воздухе: «Ну как тебе это?»             Твой гнев хоть и кипел лавой, но был залит смущением. Ты многое видела в жизни. Человеческое тело не вызывало в тебе смущения, это же анатомия. Реакция людей, которых ты встречала также не выводила из колеи, но с ним... С ним даже воздух ощущался другим, а в скопе с недавней поркой...             Ты отвела глаза в сторону и просто молча указала на дверь, чувствуя, как эмоции в тебе бушуют, пряча всё под маской холодности. Он прошёл мимо, на миг задержавшись рядом — ты чувствовала, как его нос под маской почти упирался в макушку, дыхание которого обжигало.             Он тихо прошептал тебе в волосы:             — Не сердись, заяц, — и его пальцы прошлись по твоему бедру, мягко, извиняясь. Это прикосновение было нежнее, чем ты ожидала, и оно оставило на коже тёплый, приятный след.             Он решительно направился к двери, его шаги звучали глухо. Замок, заклинивший после его резкого движения, не стал преградой. С лёгким рывком, почти небрежным, он справился с ним, подтверждая, что его сила — не только в словах. Дверь громко скрипнула, едва удерживаясь на петлях, а мелкие камешки и пыль посыпались вниз, как будто сама комната реагировала на его натиск.             Он вышел, оставляя за собой ощущение пустоты, пронзительную тишину и тонкий, едва уловимый привкус напряжённости. Недосказанность витала в воздухе, как послевкусие крепкого напитка, оставляя тебя наедине с бурлящими эмоциями.             К вечеру ты уже мысленно разогревалась перед энергичной тренировкой на стрельбище — лучший способ выместить накопившийся пар, не оставив после себя разрушений. Но тут прилетела новость: Гоуст, Соуп и Генерал укатили на какое-то сверхважное совещание. Отлично, значит, ты — единственная из отряда, кто сегодня будет развлекать мишени.             А что там с остальными? Ах да, Коди и Блейк. Эти умники после очередного «воспитательного подзатыльника» от Гоуста теперь отбывают свой маленький «кухонный арест». Чистят овощи и осваивают искусство кулинарного рабства в коморке. Вполне заслуженно, надо сказать.             Вооружившись своей верной винтовкой и настроившись устроить мишеням не просто учебную стрельбу, а персональный апокалипсис, ты направилась на полигон. Уже выбрав идеальное место, ты вдруг натолкнулась на нечто массивное. Настолько массивное, что казалось, само пространство перед тобой решило взять форму... скалы? Нет, это был мужчина. Хотя «мужчина» звучало слишком просто. Исполин. Сложил руки на груди, будто специально решил тебя позлить своим молчаливым превосходством.             Ты едва не впечаталась лбом в его грудную клетку, вовремя сделав шаг назад. Подняв голову — которую пришлось запрокинуть чуть ли не до хруста в шее — ты встретилась взглядом с его ледяными голубыми глазами, сверкающими за маской, которая напоминала то ли плохо обработанный коврик, то ли слишком дерзко раскроенную скатерть.             Молчание этого здоровяка лишь добавляло перца в твоё раздражение. После встречи с Гоустом нервы и так были на пределе, а тут этот медведь решил поиграть в игру «переступи через меня, если сможешь». Ты сузила глаза, стиснула зубы и сделала шаг в сторону, чтобы его обойти. Но как только ты двинулась, он синхронно повторил движение, отрезая путь.             Ладно, шаг в другую сторону, назад. Увы, сзади ты наткнулась лопатками на что-то ещё. Резко обернувшись, ты заметила второго. Немного ниже первого, в балаклаве, с чёрными очками, которые блестели так, словно сами твердили: «Не смотри долго, это опасно для твоей жизни».             Секундная пауза, и наконец один из них заговорил. Голос был бархатистым, музыкальным, с завораживающим немецким акцентом, который делал его слова одновременно чарующими и угрожающе отрывистыми:             — У нас совместное задание, о котором тебе лучше никому не говорить.