Я - Кэролайн Форбс, или как выжить если ты по гланды в дерьме

Дерьмо. Как много всего в этом слове. Оно с точностью может описать внутренний мир человека, систему школы, людей, врагов, работу и, самое главное, статус в вашей жизни. Честно говоря, у меня даже не было подходящих слов, чтобы описать всю суть этой какофонии из тупости, невозможности и моего до невозможности истеричного состояния. Всё начиналось как в классическом ужастике: ссора родителей во время поездки, крики, слёзы, исключительно мои, резкий крик, свист шин, резкий толчок и… бам! Я открываю глаза, а вокруг только больничная палата, полностью облачённая во мрак. Хотелось крикнуть «какого хера?!», да вот только горло першило, а пить хотелось нереально. Поморщившись от громких звуков, сливающихся в какой-то извращённый хор психа, давя мне на мозг. Оглянувшись, я увидела только стены одиночной палаты, умывальник, зеркало и двери. На остальные предметы в комнате я решила не обращать внимание, ибо слишком нервировали меня шторы и иглы. Встать сейчас на свои две было не проблемой, а вот снять с себя оцепенение от того, что в зеркале больше не было моей моськи, я не смогла. Не было больше фиолетовых волос и высветленных передних прядей, не было такого приятного глазу пирсинга в мочке уха, не было таких серых глаз, что часто напоминали туман ночью, не было чуть загорелой кожи и не было моих любимых родинок под глазами. Этого всего, всего, что я любила в себе, что я смогла спустя много времени принять и полюбить в себе, не было. Были блондинистые локоны, которые, казалось, только что уложили, было невероятной красоты лицо, на которое мне бы хотелось любоваться, как на другие красивые лица, да вот только это мне совсем не нравилось. Были невероятной красоты глаза, они так и сияли изнутри голубизной, если бы не мой зашуганый взгляд, вокруг которых были пышные чёрные, что странно для блондинки, ресницы. Она была похожа на модель, с пропорциональным лицом, ушами и даже телом, которое я осмотрела сквозь больничную одежду, которую, подозреваю, мне придётся носить ближайшее время. У неё были тонкие брови, которые идеально ей подходили, тонкие не очень длинные пальцы и аккуратный маникюр. Я моргнула, скидывая наваждение, и направилась к двери, чтобы потребовать объяснений. Открыв её, я неуверенно прошлась вперёд, под удивлённый и чуть осуждающий взгляд медсестры, которая мгновением ранее перебирала какие-то документы, не спеша перелистывая их. — Прошу прощения… а кто… я? — Сипло проговорила я, морщась от сухости в горле. Медсестра подошла ко мне и аккуратно повела на ближайшую лавку, усаживая. — Что ты помнишь? — Аккуратно и чётко произнесла она. Я зажмурилась. Думаю, не стоит им говорить о том, что я на самом деле помню. Я ведь… Кэролайн Форбс. — Помню… Елену, маму… Бонни и… что-то ещё… всё будто затуманено, — Она кивнула, аккуратно оглядев меня и идя куда-то, бросив мне «сидеть». Я замерла, почувствовав чарующий запах, вставая и не осознанно, как будто под гипнозом, идя вперёд, к пакетику крови, пряча его, услышав стук от соприкосновения подошвы обуви и пола. Я обернулась, встретившись с настороженным взглядом медсестры, делая лицо максимально сонным, зевая для правдоподобности. Что я делаю? — Что ты тут делаешь? — Она медленно подошла ко мне. — Я… — Я огляделась, для правдоподосности снова потерев глаза. Она вздохнула и, схватив меня за руку, потащила в сторону «моей» временной комнаты. — Ты слишком утомилась, иди спать, — Я кивнула, сонно бредя к койке, слыша, как дверь закрывается женщиной. Подождав, я прислушалась к тому, как она уходит обратно, за своё место, садясь. Я посмотрела на пакет с кровью, но особую тяжесть в горле не почувствовала, только то, что я очень хочу пить, и что знаю, что только кровь может в полной мере заглушить или утолить мою жажду. А я хочу быть вампиром? А у меня есть выбор?.. После того, как я умерла, я не хочу становиться снова трупом. Но, думаю, для своей безопасности я должна осмыслить всё, что сейчас происходит. Мы с родителями ехали в магазин, за платьем для первого дня учебного года, так что напряженная обстановка была почти живой сопровождающей. Мы попали в аварию из-за того, что отец вечно что-то кричал маме, а мама пыталась как-то ответить. Я сидела и молча рыдала, роняя крокодильи слёзы, задыхаясь и пытаясь не издавать лишних звуков, лишь бы не показывать слабости. Потом крик, движение и будто в замедленной съёмке осознание того, что это конец. А ведь я даже свой табель успеваемости не получила… даже как-то грустно, что ли? Но готова ли я вновь умереть, теряя бессмертие, которое сама же смогу прекратить?.. Нет, этого слишком много. Я знаю будущее, так что, будучи Кэролайн Форбс я, наверное, смогу… жить? Нет, выжить. Я приоткрыла рот, почти спокойно делая первый глоток. Но вкус это так же как медь, как монетки, которые я в детстве облизывала, только, со временем, это начинает… восприниматься мозгом как вкусность, а не отвратный привкус после боли. Горло не драло, возможно, из-за того, что моя душа из другого мира, а, может, моя выдержка, всё же, куда лучше, чем я могла предполагать. Я, в шоке отодвинувшись от трубочки, ощутила как вены, в буквальном смысле стали, стали надуваться, ощущаясь под кожей под глазами не как вздутость, а как… охладительный лёд на красные глаза, которые, казалось бы, ничем не воскресить после просмотре очередного слезливого фильма, только без ощущения холода. Просто… это как поесть после длительного голодания, но без угрызений совести, организм наполняется энергией, которую будто высосали. Это как усиление с плюсом, кажется, даже и без того хорошее зрение улучшилось. Выпив весь пакет, я спрятала его, укрываясь и прикрывая глаза, стараясь сосредоточиться на одном только звуке часов, чтобы не слышать все звуки больницы. Кажется, спать вампирам не обязательно, но мне хочется спать морально, чтобы, как обычно, обнадёживать себя тем, что завтра будет лучше.