Пропащие ребята

Why is the bedroom so cold? You've turned away on your side Is my timing that flawed? Our respect runs so dry Yet there's still this appeal that we've kept through our lives But love, love will tear us apart again Love, love will tear us apart again…

«Love will tear us apart» — Joy Division.

Вопреки опасениям, после возвращения Микасы конца света не случилось ни в первую, ни во вторую неделю. Напрягали лишь периодические хитрые ухмылки и поглядывания со стороны Армина и Конни в его сторону. Сама Микаса, казалось, соблюдала негласный пакт о непересечении невидимой черты меж их жизнями. На уроках садилась чаще всего с Конни или в одиночестве занимала последнюю парту. Бывали моменты, когда, сосредоточившись на предмете урока, Эрен вдруг ловил себя на желании обернуться, чтобы проверить, что Аккерман теперь действительно рядом. И каждый раз неизбежно натыкался на пристальный взгляд с ее стороны и едва заметно изогнутые в усмешке черные губы. Удивляло. Прокручивая вечерами вполне рутинные события проходящих дней, все не мог понять, что заставило его думать, будто мир перевернется с ног на голову, стоит ему только заговорить с Микасой. Почему решил, что будто в какой-то детской книжке бессмысленная серость дней должна вдруг обзавестись той пугавшей его отныне солнечной яркостью и былой страстью, стоит ей вернуться в город? У ее семьи была конкретная цель и обстоятельства для возвращения. Их жизни давно разошлись, они оба уже стали совершенно другими людьми, и, пожалуй, это было достаточной отговоркой для единолично принятого решения не пытаться вернуть ее в свою жизнь. Это было бы неправильно по отношению к Микасе после того, как он поступил с ней. Да и ему будет куда спокойнее в этом чертовом панцире, вылезать из которого, привыкнув, не хотелось. И все же не мог не смотреть. Маленькая слабость, всего взгляд украдкой, когда проходила мимо по коридору, и с трудом отводил глаза, чтобы не смотреть завороженно вслед. В уверенно ступающей тяжелыми ботинками девушке едва угадывалась та девчонка, которую он когда-то знал. Теперь была уверенная походка, чеканящая каждый шаг, покачивание крутых бедер, закованных в кожу брюк, незаинтересованный взгляд из-под полуопущенных век, уверенность и хладнокровие в каждом жесте и взмахе ресниц, даже когда с презрительностью скалились бывшие злопыхатели, явно недовольные странной переменой в некогда излюбленном объекте насмешек. Микаса почти всегда приходила за несколько минут до начала первого урока, и приятели начали шутить, что у Эрена за пару недель выработался условный рефлекс: стоя ли в коридоре, в курилке ли — всегда неосознанно оборачивался на источник звука, стоило только услышать размеренный стук тяжелых каблуков. Всего лишь взгляд — маленькая слабость, особенно когда она столь легко приковывала внимание своим мрачным образом. И был благодарен, что отвечает ему лишь такими же взглядами, только прямыми и беззастенчивыми. Даже в автобусе садилась с кем-нибудь из парней или той самой девчонкой, которая когда-то запирала ее в туалете. А Эрен все глядел, кляня себя последним идиотом, и не мог понять, откуда взялось в ней столько уверенности и силы, и почему самого себя, решившего все окончательно, ощущает трусом. В среду сидящий рядом Армин, хлопая один за другим учебники по химии на парту, невнятно из-за жвачки во рту (подхватил привычку от Энни) сетовал на оскудевший выбор хорроров, перебиваясь на рассказ о свидании с Леонхарт. Эрен заторможено кивал, пробегая глазами по параграфу и собственным записям, изредка отвлекаясь на стенания Конни, не готового к контрольной. Йегер и сам накануне едва успел разобрать тему, обалдев до того от вернувшихся проблем со сном из-за участившихся кошмаров. Возможно, стоило оставить таблетки и согласиться на стационар, чтобы затем повеситься в палате на резинке от пижамных штанов. Эрен сжал губы, силясь не рассмеяться от собственных мыслей и не сбить настрой Армина, хвастающегося силой своей девушки, завалившей мужика в армрестлинге. Чеканный стук тяжелых каблуков, бряцанье подвесок, скрип кожи — силился не поднимать взгляд на источник звука. Виделись уже на других уроках. Вдруг скользящей щекоткой пробежались по боку шеи кончики пальцев, слуха коснулось звяканье колец. Эрен недоуменно поднял взгляд, провожая лукавую усмешку на темно-красных губах. Провожать, правда, пришлось недолго. — О, ты теперь здесь! — восторженно выдохнул Армин, повернувшись к Микасе, усевшейся позади Эрена. — Как львица на охоте, все ближе и ближе, — под конец Арлерт издевательски понизил голос, покосившись в сторону Эрена. Тот увлеченно вчитывался в собственные каракули в тетради, стараясь игнорировать жар на щеках. Не понимал ни слова, излишне увлеченно вслушиваясь в разговор рядом. — Ищу наиболее удобное место для наблюдательного пункта. Большой брат следит за вами, — раздалась в ответ легкая усмешка. — Слышал, его экранизируют в следующем году, — закивал Армин. Надутый им из жвачки пузырь с раздражающим звуком лопнул. — А вообще нам нужно возрождать добрую традицию походов в кино. А то этого, — Армин недовольно пнул ногой стул Эрена, привлекая к себе убийственный взгляд, — никуда теперь не вытащишь. Но вместе мы обязательно дотащим эту депрессивную тушу. — Пауэрлифтинг я еще не пробовала, — хмыкнула Микаса и рассмеялась, хлопнув ладонь Армина своей. — Я вообще-то все еще здесь, — с нажимом протянул Эрен, оглянувшись на приятелей. — А так и не скажешь, — серый взгляд исподлобья, короткая улыбка на губах. Эрен задумчиво окинул взглядом ее лицо. Играет, не иначе. — А ты чего вдруг тут? Раньше всегда перед нами сидела. Ответа Эрен не успел получить. Прозвеневший звонок разогнал трель и шум торопливых шагов по кабинету. Коротко усмехнувшись, Йегер отвернулся к себе. Торопливый химик влетел в кабинет, разметая быстрым движением ворох контрольных вариантов. Влажный воздух кабинета на мгновение окутало облако терпкого вишневого аромата. — Это, чтобы ты не отвлекался, — теплые губы едва ощутимым движением мазнули по уху, теплый воздух усмешки ухнул вниз по шее, растекся мурашками по коже спины. Эрен сглотнул, шумно вдохнув и неосознанно чуть сжав ладонь на своем колене. Теперь казалось, что все волоски на коже встали дыбом от фантомного ощущения ее губ и дыхания, все еще гуляющих по его исколотой иголками коже. Чтоб не отвлекался, говорит. Покосившись на Армина, изо всех сил старавшегося сдержать смех и имитировать глубокую увлеченность выданным вариантом, раздраженно пихнул его локтем в бок. Титаническим трудом все же удалось абстрагироваться от собственного волнения и смущения неожиданным касанием и сосредоточиться на листе с издевательским наименованием «химические реакции», которых и без контрольной хватало с лихвой. В памяти достаточно легко возникали заученные части параграфа, шустро отмечал ответы, особо не задумываясь над возможными ошибками. За прошедшие два года умудрился поднатореть в ненавистном предмете не хуже многих заучек, у которых еще сам, мальчишкой, просил списать, если Армина не было рядом. Закончил, когда до конца урока оставалось около двадцати минут. Арлерт, сдавший работу, уже увлеченно посапывал, уложив голову на сложенные на столе локти. Эрен хотел было последовать примеру друга, как затылка коснулся теплый воздух, словно кто-то подул. Медленно обернувшись через плечо, столкнулся взглядом с лукавыми глазами Аккерман. Тонкие пальцы незаметно передали сложенный в квадрат тетрадный лист. Выгнув бровь и покосившись на преподавателя за столом, отвернулся к себе с запиской. Знакомым размашистым почерком лишь: «Помоги мне не завалить контрольную, с меня вишневый пирог». Эрен неслышно усмехнулся, безотчетно проводя пальцем по темно-красному отпечатку губ в углу записки. Мазнул взглядом по завершающему сообщение двусмысленному словосочетанию. Села сзади, потому что нужна помощь; пирог, потому что знала по старой памяти о его вкусах. Вглядываясь в преподавателя, отчаянно чиркающего что-то в работе подошедшей к нему с вопросом Мины, соседки Микасы по парте, чуть откинулся и протянул ладонь, в которую почти сразу опустился листок. Снова нечаянное соприкосновение пальцев. Вариант Микасы неосознанно решал тщательнее, чем свой, фокусируясь на малейших неточностях. Не хотелось даже думать, с чем связана такая скрупулезность. Стоило передать листок обратно в прохладные пальцы, как в плечо с шорохом ударился комок бумаги. Эрен недоуменно уставился на Конни, глядящего на него щенячьими глазами со сложенными в молитвенном жесте ладонями… — Чо нахуй за «гетерогенные реакции»? — выдохнул вместе с облаком дыма Жан, когда собрались в курилке после урока. — Я только гетеросексуальные знаю. — Эти знания и привели тебя к должности старосты? — с сарказмом протянула Микаса, затянувшись. Эрен сдержал усмешку. Все еще непривычно было видеть Аккерман в мужской дымящей компании. — Умение работать языком, — назидательно заявил Жан. — Я так и сказала. — Это реакции на границе раздела фаз, — отмахнувшись от облака табачного дыма, ответил Армин. Кирштайн собрал глаза в кучу, загрузившись еще больше. — Ну что, когда отплачивать за помощь? — Эрен перевел взгляд на повернувшуюся к нему Микасу. Качнул головой. — Ничего не нужно. Микаса выгнула бровь. — Эрен, сокол мой ясный! — вдруг загнусавил на весь двор стремительно приближающийся голос Конни. Йегер едва не подавился дымом, когда приятель, повиснув на нем, слезно принялся целовать в колючие щеки. — Ты в края ебанулся, дружище? — с трудом отцепив его от себя под гогот наблюдающих, протянул Эрен, вытирая щеки рукавом куртки. — Ебанешься тут, — выдохнул Конни, словно пробежал кросс, и с готовностью принял сигарету от Жана. — Препод сказал, мол, работа заебись, четыре поставил. — Четыре? У нас с тобой один вариант. — Снизил за то, что листок мятый как из жопы, — закивал Конни. — Зато теперь отец, как обещал, не разъебет мне доску о тупую башку. Весь месяц нудел, что я не готовлюсь и только дрочу воском серф. Может, по пивку в честь такого? — задвигал бровями Спрингер. — Вся компания в сборе, только Браус… — Не так быстро, дрочила, — подхватил его за шиворот Жан, деловито возвращая на место. — Я тебя на правах старосты подрядил кабинет истории разбирать под ремонт. — Охуел? — округлил глаза Конни. — И это твоя благодарность за автомат на будущем зачете, — Жан сложил руки на груди, досадливо вздыхая. Конни встрепенулся, живо выбросил окурок и потянул приятеля за руку обратно ко входу в школу. Эрен покачал головой, насмешливо глядя им вслед, пока в поле зрения не попал загадочно улыбающийся Армин. Тот вдруг попятился с невинным лицом. — Пойду помогу им, скоординирую действия, — уверенно закивал он под убийственным взглядом друга, проведшего ребром ладони по горлу, пока Микаса не видела. — Пассивное курение все-таки, вредно, — театрально закашлявшись, рванул к крыльцу. — Что-то предыдущие четыре года тебя это не волновало! — с сарказмом крикнул ему вслед Эрен, закатывая глаза от неумелого спектакля, но Армин уже унесся за двери. Йегер коротко ответил натянутой улыбкой, переведя взгляд на покачавшую головой Микасу. — Не пойдешь? — кивнула в сторону школьных дверей. Эрен зажмурил один глаз от слепящих солнечных лучей и покачал головой. — Не-а. Конни сегодня слишком бурно реагирует на мое присутствие. Микаса тихо рассмеялась и, сделав последнюю затяжку, втоптала окурок тускло поблескивающим носком тяжелого ботинка. — Это все химические реакции, — Эрен хотел было ответить на шутку, но едва не закашлялся дымом затяжки, когда Микаса вдруг чуть потянула его тонкими пальцами за ткань футболки. В следующее мгновение на скуле расцвел теплым касанием мягкий поцелуй, а в нос ударил запах терпкой вишни и ментола. — Спасибо, сокол ясный, — чуть охриплым низким голосом проговорила почти на ухо и лишь потом отстранилась, выпустив ткань из пальцев. Эрен в момент ощутил себя до одури тупым. Едва сообразил выкинуть дотлевший до фильтра окурок. Мгновенно заполнившаяся туманом голова напрочь отказывалась соображать, оставалось лишь смотреть в темно-серые глаза, глядящие без доли смущения каким-то странно томным взглядом. Хватило лишь на то, чтобы кивнуть, кашлянув от неловкости. — Я… — нахмурил брови, удивившись, как сильно упал собственный голос. — Я мог бы тебя подтянуть по химии, — глянул исподлобья, надеясь, что не звучит как идиот. — Ну, чтобы было проще с самостоятельными. — Меня по многим предметам придется… подтягивать, — сжав разъезжающиеся в улыбке губы, ответила Аккерман. — Ну, по всем не обещаю, но с некоторыми могу помочь. — За пирог? — усмехнулась Микаса. — За «спасибо», — едва не прикусил себе язык, на мгновение подумав, что она могла углядеть в этом намек на поцелуй. И когда только стал так тщательно подбирать собственные слова, смущаясь из-за каждой мелочи? Как идиот, честное слово. Только собравшись ответить, Микаса вдруг перевела взгляд за спину Эрена, даже не услышавшего шороха шагов из-за своих мыслей. — Привет, идем? — смущенно, как всегда, спросила Луиза, неловко сжав пальцами ладоней лямку сумки на плече. — А? — непонятливо отозвался Эрен, лишь в процессе осознавая, что снова забыл об уроке. — Твоя девушка? — Эрен округлил глаза, обернувшись на заулыбавшуюся Микасу. Замотал головой. — Нет, это Луиза, учим итальянский, я рассказывал, — Аккерман будто не слушала. Сделав пару шагу к жутко смутившейся покрасневшей девушке, протянула ей ладонь, представляясь. Луиза неловко пожала, метнув неуверенный взгляд на Эрена. — Тогда подтягивай Луизу пока, — поправив сумку, улыбнулась Микаса, — мной займешься как-нибудь потом, — ладонь ненавязчиво прошлась по вороту его куртки, поправляя. — А я пойду вытаскивать Армина из-под завалов исторических реликвий. Он, кажется, забыл, что у нас сегодня сеанс прослушивания этих его The Cars. Еще увидимся, — причудливым жестом прижав кулак к левой груди, улыбнулась Луизе, и вскоре стук каблуков по залитому солнцем двору удалился к школьному крыльцу. — Кто она? — Никто, — машинально выдохнул Эрен, не сводя взгляда с дверей, за которыми скрылась высокая фигура в черном. — Подруга. — Просто ты так на нее смотришь, — потупив взгляд, протянула девушка. Эрен вздрогнул, сдвинув брови. — Никак я на нее не смотрю, уймись, — не дожидаясь ответа, мягко подтолкнул ее двигаться в сторону школы. — Идем, класс еще свободный выбивать. Я забыл договориться, — Луиза покивала, ускоряя шаг. Кинув странный взгляд на его лицо, густо покраснела. — У тебя помада на щеке. Эрен прикрыл на мгновение глаза, терпеливо выдыхая, и быстрым движением утер темно-красный след со скулы.

***

Walk across the garden

In the footsteps of my shadow

See the lights out

No one's home

In amongst the statues

Stare at nothing in

The garden moves

Can you help me?

Close my eyes

And hold so tightly

Scared of what the morning brings

Waiting for tomorrow

Never comes

«Three imaginary boys» — The Cure.

В неторопливое течение дней, едва нарушенное выходкой Микасы, снова вернулась былая серая размеренность. В череде привычных рутинных забот в школе и дома забылось будоражащее волнение от невинного поцелуя, словно того и не было вовсе. Оно и к лучшему. В попытке затушить едва затеплившиеся в груди забытые чувства — наверняка обычная сентиментальная тоска по прошлому — Эрен со всем энтузиазмом подналег на учебники, стараясь как можно меньше времени оставлять на лишние размышления и пореже пересекаться с Аккерман. Проебался по всем фронтам. Каким бы забитым разнообразными занятиями ни был день, бессонные ночи брали свое непрекращающимся потоком воспоминаний, фантазий и размышлений. Микаса не предпринимала никаких активных действий со своей стороны и вела себя, в целом, даже слишком спокойно, гранича с отстраненностью, но умудрялась являться ему в отрывках снов чаще, чем наяву, а в школе по-прежнему неумолимо притягивала взгляд. Заслушиваясь ночами меланхоличными текстами Роберта Смита, пытался убедить себя, что не стоит, по совету лорда Генри из треклятой книжки, которую разбирали на литературе, поддаваться искушению, чтобы избавиться от него. Не тот случай. Если снова позволит ей пробраться под кожу, заполнить собой, в очередной раз случится беда, как уже было раньше. Черт знает кем, но он был проклят с рождения, и совсем не хотелось испытывать силу этого злого рока еще и на ней. В конце концов, даже рискнув, он не ощутит удовлетворения, только сильнее распахнет прожорливую пасть тварь в груди. Это лишь тоска по прошлому, которое у них украли, лишь память, лишь иллюзия заалевшего под пеплом чувства — не более. Увидев, что вернуть те безвозвратно утерянные мгновения невозможно, он только сильнее озвереет, а этого нельзя было допустить, если не хочет, по утверждению отца, спалить весь мир дотла. — Поговори с ней, — раздраженно шикнув, попытался схватить Армина за локоть, но тот со злорадным смехом унесся вперед, резво мелькая тощими ногами в широких спортивных шортах. Не сбавляя средней скорости, продолжил бежать, одарив друга лишь недобрым взглядом и выставленным средним пальцем. Солнце на школьном стадионе припекало нещадно, раскрашивая лица загнанных бегом и упражнениями школьников в розоватый цвет. Резкий басовитый голос бритоголового преподавателя громогласно реял над головами запыхавшихся, подстегивая их бежать быстрее и выполнять упражнения точнее. Щуря глаза от бьющих точно в цель солнечных лучей, Эрен успел пожалеть, что отрастил волосы, от которых в подобные моменты становилось только жарче. Наслаждался физкультурой только Арлерт, копивший силы все предыдущие предметы, чтобы, очевидно, достать друга по полной, когда выпустят «из загона» на стадион. — Поговори! — Армин, заебал! — оскалился Эрен, когда Армин снова замедлился и принялся бежать спиной вперед. Хоть бы уебался куда-нибудь и внимание переключил. — Да это ты заебал, — слабо пихнул в плечо, когда оба, запыхавшись, остановились на углу стадиона в тени деревьев. Армин утер влажный лоб, взъерошив челку, и распрямился. — Я спрашивал ее насчет тебя, когда мы сидели The Cars обсуждали, которых ты так и не послушал, — снова беззлобный тычок в плечо. — Она сказала, что ты забавный. И очень палишься, когда пытаешься бегать от нее. Эрен устало прислонился к железной решетке за спиной. — Я ее бросил, Армин, — прикрыв глаза, выдохнул. — Все в прошлом. Говорить не о чем. — Ага, вот только ты на нее смотришь так, будто готов ртом ей между ног прижаться при первой просьбе, — усмехнулся Армин. Эрен медленно открыл глаза, приподняв бровь. — Ты совсем больной, — покачал головой и, не дожидаясь друга, уверенно двинул в сторону раздевалок, едва заслышав звонок. — Судьба дает второй шанс, — Армина нагнал почти у самой двери, — а ты снова пытаешься его просрать. — А знаешь что, ты прав, — Арлерт едва успел затормозить, чуть не врезавшись в резко развернувшегося друга. Эрен холодно взглянул на его удивленное румяное лицо, сжимая кулаки с ощущением, что от злости едва не потряхивает. — Пойду прямо сейчас позову ее на свидание, в койку завалю. Скажу: похуй, что твою мать изнасиловали в клинике моего отца; похуй, что мою мать убили три года назад; похуй, что у меня не осталось абсолютно никаких чувств, кроме искреннего желания сдохнуть поскорее, и теперь без таблеток я сдерживаю еще и желание проломить кому-нибудь череп. Ей точно понравится, — на лице Армина отразилась горечь. Эрен злобно покосился на прошмыгнувшего в раздевалку мелкого школьника. — Занимайся своими отношениями, а не ко мне лезь, — не дожидаясь ответа, звучно хлопнул дверью перед самым носом друга. Чувство вины, по традиции, нагнало позже, когда холодная вода в душевой смыла яростное потряхивание под кожей и возвратила ему эхо собственных слов. Армин был с ним в самые темные времена, которые еще не закончились, и точно не заслуживал таких жестоких слов, но иначе просто не получалось. Прижимаясь горячим лбом к холодному кафелю, снова ощутил давно забытое ощущение пышущего яростью кома внутри, а в памяти снова разливались собственные слова, что своей злобой он скорее спалит все вокруг, чем добьется чего-нибудь. Искать и извиняться не стал. Как-нибудь потом, когда будет поспокойнее и лучше научится контролировать себя без таблеток. Автобус подъехал к остановке, когда фильтр второй подряд сигареты уже обжигал пальцы, выдергивая из вязкой задумчивости. Отбросив не глядя, нырнул в галдящий на разные лады забитый салон и без раздумий забурился в самый его конец, лишь бы поскорее оказаться дома в стабильной тишине и тоске. Прислонившись виском к прохладному стеклу, прикрыл глаза. В наушниках зазвучали первые протяжные ноты мрачного вступления с приглушенными ударными. Едва тронувшийся с места автобус резко притормозил, заставив вздрогнуть. Взгляд машинально дернулся в сторону прикрывшихся дверей, а затем на фигуру в черном. Будто вторя срывающимся крикам в ушах, Микаса уверенной походкой неторопливо проходила по проходу, бросая коротки взгляды по сторонам на занятые места. «Figure in black which points at me. Turn around quick and start to run. Find out I'm the chosen one, Oh nooo!» Едва удержался, чтобы не закатить глаза от ощущения затрепетавшей дрожи за ребрами, когда перехватил взгляд серых глаз. Микаса со всей своей непосредственностью улыбнулась, да так и не отвела взгляд. «Дерьмо, теперь она идет сюда», — нервно пронеслось в мыслях, пока, натянуто улыбнувшись в ответ, попытался отвести взгляд куда угодно, лишь бы не смотреть на нее и не кормить это дурацкое ощущение в груди. — Не против? — облако терпкой вишни без спроса влетело в легкие, сжав их в жалкие комки. Эрен обернулся в сторону подсевшей рядом Микасы, внутренне вздрагивая от неожиданной близости ее лица. Покачал головой. А надеялся, что поездка будет спокойной. — Моя новая подружка, кажется, не в восторге от нашего соседства, — хмыкнула Микаса, кивнув в сторону Мины, щебечущей о чем-то с другой девчонкой в нескольких рядах от них. Эрен согласно усмехнулся, мысленно паникуя от непонимания, что делать. Молчать всю дорогу — явно не лучшая политика, даже если пытался держаться подальше от нее, слишком очевидно это показывая. — Не видел тебя на последнем уроке, так что… поехал один, — зачем-то произнес, тут же мысленно отвешивая себе за оправдания. — Да, я отходила к Перегрин, обсуждали варианты консерваторий за чашечкой чая, — кивнул Микаса, устроившись, наконец, на своем месте. — Все равно мне выходить через пару остановок, так что проводить не получится. — Ты не домой? — Нет, дела есть. Эрен усмехнулся, кивнув головой. Секреты какие-то появились, надо же. Прохладные пальцы забытой за три года лаской коснулись его волос, послав мурашки по коже, когда ладони внезапно стянули наушники. Он удивленно обернулся на Аккерман, с блуждающей на губах улыбкой вслушивающуюся в надрывные крики. — У-у, telling people their desire Satan's sitting there, he's smiling, — скороговоркой проговорила она, заглянув ему в глаза. — За такое сейчас по головке не гладят. «Только не улыбайся как идиот». — Нравится Оззи? — чуть поджав губы, принял наушники обратно, но уложил на колени. Микаса изогнул бровь, наклонив голову. — Ты б еще спросил, нравится ли мне дышать, — раздавшийся легко и непринужденно хрипловатый смех вспорол ему, по ощущениям, грудную клетку. — Скорее для тебя такой выбор кажется неожиданным. Я думала, ты навсегда останешься среди адептов старой школы рок-н-ролла. — Обстоятельства изменились, — хмыкнул он. — Может, ты теперь и Cure с Joy Division балуешься? — прикрыл глаза, сжимая расползающиеся в улыбке губы. — Серьезно? — Армин называет их унылыми британцами. — Знаешь, эти его The Cars весьма неплохи, — кивнула Микаса, заныривая рукой в сумку, чтобы вытащить помаду и зеркало, — футуристично, но с налетом минимализма. Не понимаю, правда, как Энни их терпит, когда он ставит кассету у нее в машине, — Эрен, заглядевшись, как она водит кончиком темно-красной помады по мягким губам, едва различил, что она сказала. — Ты уже и с Энни знакома? — удивленно приподнял брови. — Да, как раз вчера и познакомились, — кивнула Микаса и улыбнулась. — Ездили втроем в японскую кафешку. Забавная они парочка, как будто противоположности друг друга. Судьба, наверное. От непринужденного тона Микасы неприятно кольнуло внутри ощущением, что самовольно отрешился от компании своих же друзей. Даже с парнями не виделся уже больше двух недель. Словно жизнь, которую он так возненавидел, начала послушно проходить мимо его стеклянного колпака, и этот факт неожиданно принес привкус горечи. — Жаловался на тебя жуть… О, моя, — вдруг встрепенулась Микаса, оборвав собственный смешок. Порывшись в сумке, выудила собственный плеер и вытащила из него кассету. — Вот, советую. — Сестры милосердия? — скептически прочитал Эрен на обороте. — Все-таки в дурку мне дорога лежит. — Это британцы, тоже мрачные и унылые, тебе понравится. Четвертый и пятый — мои любимые, — подмигнула Микаса и быстрее, чем он успел сообразить, склонилась, чтобы оставить на щеке теплое касание губ, настолько легкое и едва ощутимое, что хотелось потянуться следом, когда отдалилась и, подхватив сумку, помахала на прощание. Эрен беспомощно глядел ей вслед, машинально скользнув кончиками пальцев по разлитому на скуле трепетному теплу.

***

— Как насчет столичных колледжей? Есть отличный институт нейрохирургии в Митрасе. Придется постараться, чтобы поступить, но уверен, у тебя получится, — голос Гриши шел фоном, едва перекрывая репортера новостного выпуска. На экране проигрывалась запись налета полиции на сатанинский притон в пригороде Сины. Полицейские, сверкая значками, с грубыми перекрикиваниями выводили из заброшенного амбара вереницу из десяти человек в черных одеждах с заложенными за головы руками. — Эрен? — Ага, отличный вариант, — незаинтересованно протянул он, из-под полуприкрытых век вглядываясь в кадры задержания. На экране замелькали изображения начертанных на полу амбара пентаграмм меж расставленных по определенным точкам свечей, череп какого-то рогатого скота и кровь, которая на поверку, по словам репортера, оказалась искусственной. Но все члены так называемого «ковена», большинству из которых не было и восемнадцати, все равно понесут соответствующее наказание за богохульство и нарушение общественного порядка громкой рок-музыкой. — Вот, почитай, — Эрен покосился на мгновение на всунутую в руку распечатку. — Это факультеты мединститута в Тросте. Не так далеко, можно будет хоть каждые выходные домой, — хмыкнув энтузиазму в голосе отца, пробежался глазами по старательно обведенным маркером факультетам, но вскоре снова переключился на новостной выпуск. Блевать от него тянуло не меньше, чем от выбора места дальнейшего обучения, но хотя бы отвлекало здорово. Теперь вещали об опасных группах, развращающих детей и приводящих их в подобные компании, среди которых назвали Black Sabbath, Pink Floyd, Kiss, Led Zeppelin и иже с ними. «Все наши», — с отстраненной усмешкой пронеслось в мыслях. Отец сунул в руку очередную распечатку, в ворохе которых уже успел закопаться, разложив их по всему столу. На этот раз факультет педиатрии в колледже на западном побережье Сины. Судя по отсутствию восторгов отца, не самый лучший вариант. — Что насчет стоматологического? Очень востребованная ветвь, — Эрен машинально кивнул, вглядываясь в щуплого мужчину с хлипкой бороденкой на экране. Тот тыкал пальцем в библию и отчаянно орал в поднесенный к нему репортершей микрофон: «Для достижения господства над многими поколениями сатана использует хард-рок. Я видел, как во время танца под рок-музыку молодые люди становятся одержимыми демонами. Особенно сильно это проявляется у девушек», — Эрен с трудом сдержал смех, мигом представив Аккерман в подобных декорациях, танцующей под сатанинскую музыку с закатившимися глазами и в стигматах на коже. Даже не удивился бы теперь, увидев подобное. — Эрен. Ты слушаешь вообще? — обернулся на отца, устало потирающего веки под линзами очков. Разбором его бумажек с колледжами занимались уже добрых полтора часа, едва поужинав. — Это серьезно все-таки, вы заканчиваете скоро. Надо хоть сузить до границ конкретного направления. — Пластическую хирургию посмотри, — хмыкнул Эрен, закинув в рот пару виноградин из тарелки на столе. — Буду богатым теткам сиськи пришивать, а их муженькам — члены удлинять, чтобы по полу волочились. — Эрен, — тяжело вздохнул отец. — Ну хватит уже шутить. Куда бы тебе самому хотелось? Йегер наигранно округлил глаза. — На девятнадцатом году жизни ты решил узнать, чего бы мне хотелось? — отец одарил его напряженным взглядом, но лишь терпеливо вздохнул, прибирая раскиданные по столу бумажки. — Мне без разницы. Куда скажешь, там и буду. — Не надо так, это все-таки твоя жизнь, — Эрен неслышно усмехнулся. Удивительно вовремя об этом заговорили. — Ладно, на сегодня хватит, потом еще посмотрим, — зеленые глаза внимательно обежали статичное изображение улыбчивого мужчины, горожанина Сины, который, судя по бегущей строке и словам диктора, пропал без вести несколько дней назад. — Как у тебя на личном фронте дела? Эрен медленно повернул голову к отцу, решив, что ослышался, увлекшись чтением примет пропавшего. Но Гриша лишь мягко улыбался, чинно сложив руки на коленях и явно ожидая ответа. — С каких пор тебя это интересовать стало? — Ну, ты же взрослеешь. Просто тебе уже девятнадцать, а будто до сих пор один как перст. Вот я и узнаю, как там обстановка, — Эрен с недоверием окинул его взглядом, не понимая, каким образом перескочили на эту тему с выбора института. — Никак. Я учусь, пытаюсь выбиться в люди, стать врачом и прочее. — Ну зачем же так? Я тоже врач, но и с мамой твоей… — Гриша осекся, напоровшись на косой взгляд сына. О Карле в доме заговаривали очень редко, по негласному правилу. Мужчина кивнул сам себе, стянул с лица очки и принял более расслабленную позу, откинувшись на спинку дивана со стаканом виски. Эрен в полутьме окинул взглядом его фигуру, тускло подсвеченную синеватым от работающего экрана телевизора. — А как у вас с Луизой? — С кем? — едва не подавившись виноградом, переспросил он, снова воззрившись на отца. — Луиза Девенпорт, дочь нашего кардиохирурга. — Итальянскому ее учу, как у нас, — закатив глаза, снова уставился в экран. Разговор начинал постепенно раздражать. — Это я знаю, — отпив из стакана, Гриша задумчиво покачал золотистую жидкость на дне. — Она неплохая девушка, симпатичная. Да и ты ей нравишься, судя по рассказам отца, — Эрен хмуро покосился в его сторону. — Вся в восторгах: ах, какие у него глаза, какие волосы, какой он умный и красивый!.. — Клево, — покивал Эрен, прервав кривляния отца, — теперь каждый раз на занятии я буду думать об этом, и всем будет неловко. — Да что уж тут неловкого? Она хорошая девушка, Эрен, — вдруг перевел на него серьезный взгляд отец. — Ты бы подумал. — Не о чем, — выдохнув, поднялся на ноги, — а ты прекращай лезть мне в штаны, старый сводник. С этим я уж точно сам разберусь. — Я и не думал, — запротестовал Гриша, поворачиваясь вслед сыну и перегибаясь через спинку дивана. — Но! — Эрен терпеливо прикрыл глаза, останавливаясь. — Я пригласил ее с отцом на ужин в субботу. Зеленые глаза в шоке округлились, когда поглядел на отца снова. — С какого перепугу? — Доктор Девенпорт защитил кандидатскую на той неделе. Я решил, что стоит отметить. — Почему здесь? — недоуменно сдвинув брови, спросил Эрен. Гриша пожал плечами. — Ну, я начальство, решил сделать такой добрый жест. Плюс решил, что тебе будет полезно поговорить с еще одним врачом, послушать дельных советов. — Ага, и с его дочкой, — закатил глаза Эрен. Сощурившись, подхватил из вороха бумаг привлекшую внимание распечатку. — Оп-па, гинекология, — с издевательской усмешкой потряс, — берем. Устроюсь к тебе в клинику, у вас же подобные специалисты больше всех развлекаются. Вслед раздался только тяжелый выдох и просьба вести себя прилично на грядущем ужине.

***

I would break down at your feet, And beg forgiveness, Plead with you. But I know that it's too late, And now there's nothing I can do… So I tried to laugh about it, Cover it all up with lies. I tried to laugh about it, Hiding the tears in my eyes. Cause boys don't cry. Boys don't cry.

«Boys don't cry» — The Cure.

Эрен без особого энтузиазма крошил ингредиенты на картофельный салат, косо поглядывая в сторону отца, который мычал себе под нос звучащую по радио песню, крутясь около плиты. На огне с тихим треском поджаривался кусок говядины, начиненный маринованными огурцами, беконом и горчицей, распространяя по кухне резкий запах майорана. Навевало отстраненные воспоминания о визитах в дом бабушки и деда в Магдебург, после которых навсегда въелся в память запах затхлого воздуха в странной квартире, народные песни на немецком по радио, блеклые витрины магазинов и обшарпанность зданий, а также сильно пахнущая майораном бабушка, пытавшаяся придушить в объятьях со своим назойливым «mein käferchen» и старческими чмоками в щеки. Постоянно совала столетние засахаренные леденцы, видавшие, скорее всего, еще становление Третьего Рейха. Дед постоянно готовил руладен, над которым теперь корпел Гриша, и заводил унылые концерты по телевизору. Смешнее всего было, когда заикающаяся из-за нападения собаки в детстве тетя Фэй начинала спорить с дедом и братом по поводу политики ГДР, тянущей страну на дно, грозилась пойти ломать «гребаную schandmauer» и бросать коктейли Молотова в сторожевые вышки. Эрен в свои семь лет ничего не понимал, но слушать было интересно, особенно с целью запоминания крепких ругательств. — О, дьявол! — шикнул отец и, едва отойдя, понесся обратно к плите убавить газ под забулькавшей мясной подливой с грибами. Уныло вздохнув, Эрен монотонно мешал ложкой получившийся салат, поглядывая на настенные часы. Стоял на кухне только сорок минут, но уже успел обалдеть. Всегда интересная готовка с матерью в прошлом превращалась в довольно унылое мероприятие, стоило на арену выйти Грише, не блиставшему навыками кулинарного мастерства, а оттого нервно дергавшегося из угла в угол с причитаниями под тоскливую старперскую музыку. Еще и подрядил помогать со столом за три часа до назначенного визита. — Как думаешь, винцерзект поставить или лучше Кернер? — задумчиво оглядывая обе бутылки в руках, спросил Гриша. Эрен усмехнулся, дернув бровью. — Шнапса им наведи и «Horst-Wessel-Lied» поставь для антуража, — Гриша неодобрительно сдвинул брови. Эрен кинул на него насмешливый взгляд и, закончив с салатом, принялся помешивать кислую капусту на сковороде, негромко мыча под нос. — Die Fahne hoch. Die Reihen fest geschlossen. SA marschiert mit… — Эрен! — повысил голос Гриша, обрывая чудачества сына. Выразительно посмотрел на бутылку зекта и кивнул сам себе, скрываясь в гостиной. — А ты не слишком надрываешься для простого ужина с коллегой? — крикнул ему вслед. — Это банальная вежливость и гостеприимство, — вернувшись, Гриша торопливо вынул из духовки айсбайн и уложил на готовое блюдо. — Мой жизненный опыт подсказывает, что таким гостеприимством обычно пытаются подмазать, — хмыкнул Эрен, отходя, чтобы отец уложил готовую капусту на блюдо с рулькой. Подхватил с кухонного гарнитура початую бутылку дункеля и сделал пару глотков, выжидательно глядя в спину отца. — Печально, что так, — отмахнулся Гриша, выкладывая капусту. — Но, быть может, он замолвит словечко насчет твоего поступления в хороший колледж. У него много связей. Ну конечно. Эрен равнодушно усмехнулся. — А дочку его с той же целью под меня подкладываешь? — Гриша медленно обернулся, окатив недовольным взглядом. — Хватит уже этой вульгарщины. Как ты умудряешься из любой темы какую-то дрянь сделать? — Ты это начал, — хмыкнул он, делая глоток из бутылки. — Это было проявление отцовского внимания. Никого не подкладывают под тебя, успокойся. — Точно, а это не праздничный стол, которым ты пытаешься ублажить ее папашу, — улыбнулся Эрен. Гриша устало выдохнул, покачав головой. — Я просто хочу, чтобы у тебя все было хорошо. Чтоб ты был в покое и достатке, живой и здоровый, — глухо выдохнул Гриша, вернувшись к готовке и разом поникнув. Эрен хотел было ответить, но едва открыл рот, как по кухне разнесся звук дверного звонка. Гриша удивленно обернулся в сторону прихожей и тут же покосился на наручные часы. — На семь же договорились, еще и шести нет, — нервно пробормотал, стягивая прихватки. — Погляди за говядиной, — кинул через плечо, уходя в гостиную. Эрен без энтузиазма принялся помешивать отцовское варево, прихлебывая из темной бутылки. «Добрый вечер, господин Йегер, — заглядевшись на маячки уличных фонарей в лиловых сумерках, встрепенулся, услышав знакомый женский голос. Глаза округлились, рука с ложкой замерла в бурлящем соусе. — Прошу прощения за поздний визит. Я к Эрену, он дома?» Все еще уверенный, что ослышался, оставив бутылку на столе, прошел к прихожую и замер. За фигурой отца в тусклом сумеречном свете и рыжем свечении лампы различил точеную фигуру в черном и изогнутые в вежливой улыбке темно-красные губы. Черт. Как львица на охоте, все ближе и ближе. Вопреки возникшей нервозности, приветственно поднял ладонь, тут же привлекая внимание серых глаз. — У нас контрольная по биологии на следующей неделе, и я надеялась, что Эрен мне объяснит тему, — врала или нет, но звучала вполне убедительно. Он и сам обещал подтянуть по некоторым предметам, вот и совпало. Гриша медленно обернулся на Эрена с явно различимым напряжением на лице. — Да, я понимаю. Просто у нас сегодня намечаются гости и… — Еще полтора часа, — встав позади него, заверил Эрен. — Думаю, за это время я все успею объяснить, — Гриша одарил его долгим непонятным взглядом, в котором, как показалось Эрену, мелькнула нервозность и что-то схожее с тревогой. — Невежливо держать человека на пороге, — напомнил он, кивнув в сторону Микасы. Гриша заторможено покивал и отступил вглубь, пропуская девушку. — Только не задерживайтесь слишком. — Это вам, кстати, — Микаса вынула из сумки матовую бутылку с испещренной иероглифами этикеткой и чем-то желтоватым внутри. — Мама просила передать «привет». Эрен удивленно проследил, как лицо Гриша медленно бледнеет и вытягивается от шока. Словно дрогнувшими губами вымолвил лишь сиплое «спасибо», принимая бутылку. Эрен недоверчиво покосился на него, но решил не заострять внимание на странностях и просто потянул Микасу за локоть к лестнице на второй этаж. Сам успел подумать о своей неожиданно проявившейся уверенности, лишь когда взошел на последнюю ступень и, словно испугавшись, отпустил руку Аккерман, смутившись собственной прыти. Уж очень хотелось смыться подальше от отцовского праздника жизни. Неловко отступив в сторону, прокашлялся и кивнул на дверь комнаты. Микаса явно сдерживала смех, переступая порог его конуры. Войдя следом, поспешил закинуть подальше в шкаф брошенные на кровати вещи. — Я тебя не ждал сегодня, честно говоря, — неловко произнес Эрен, почесав затылок. Микаса лишь улыбнулась, занятая разглядываниями обновленных плакатов на его стенах и обилия медицинских справочников, сменивших детские комиксы. Ни одного напоминания о совместном прошлом, только старая фотография вдвоем с Армином на полке и убранная подальше в угол гитара, подаренная еще матерью на шестнадцатый День рождения. — У отца званный ужин с коллегой. — Будут заливаться пивом и хаять немецкое правительство под Нину Хаген? — усмехнулась Микаса, обратившись к нему лицом. Эрен мягко улыбнулся. — Тогда я бы с нетерпением ждал этого вечера, — взгляды пересеклись, и ему снова почудилось, будто воздуха стало катастрофически мало в его легких, а за ребрами заныло сладостной истомой. Мрачная Микаса, вопреки своему образу мягко улыбавшаяся ему, выглядела донельзя непривычно в стенах его комнаты. Втянув носом запах терпкой вишни от ее духов, прокашлялся и указал рукой на стул за письменным столом. — Биология, значит, — вынув учебник, присел на край кровати, чтобы быть ближе к столу, за которым расположилась Микаса. Не очень удобно, но меньше контакта будет. Аккерман кивнула. — Не знаю, что именно нужно объяснить, просто я с естественными науками не сильно дружу, — пояснила она. Эрен полистал учебник и положил в развернутом виде на теме «Смена биоценозов». — Это легкая тема, — выдохнул он, чуть подвинувшись, игнорируя разлившееся под кожей тепло от ее взгляда. — Биоценоз — это сообщество всякой дряни, которая населяет определенную область, сушу или водоем. Изменения этой области называют сукцессией, — ткнул пальцем в учебник на определение. — Если простым языком, то похоже на твою эту буддийскую штуковину, когда одно перевоплощается в другое под действием факторов… Микаса кивнула и сложила руки на столе, чуть подтянув на локти рукава свитера. На периферии зрения мелькнуло красное пятно. Эрен осекся, остановив взгляд на обвязанном вокруг тонкого запястья знакомом красном платке. Слова так и застряли в горле, и невыносимо сжало в груди. — Ты… все еще носишь его? — сглотнув, выдавил он и машинально провел пальцами по мягкой ткани. — Не снимала почти, как уехала, — выдохнула Микаса. — Ведь… ты повязал мне его. Эрен медленно поднял взгляд на серые глаза. На мгновение почудилось, будто в них застыло влажными бликами некое странное выражение, словно надежда на что-то, едва ли не мольба. В миг повело голову, отдавшись слабой болью в виске. Утопая в серой темноте, словно слышал отдаленное эхо чьих-то слов. «Спасибо, что повязал мне этот шарф…» Эрен сглотнул. Собственное дыхание вдруг показалось неожиданно тяжелым, а грудь словно сдавили неподъемным валуном, лишая возможности насытиться жалкими вдохами, пропитанными табаком, терпкой вишней и теплотой ее близкого дыхания. Сердце, по ощущениям, билось в самом горле, гулко отдаваясь частыми ударами в ушах. Наконец, моргнул, сгоняя наваждение, и нахмурился, с трудом отведя взгляд. Неловко кивнул и вернулся к объяснениям темы, лишь косым коротким взглядом отметив, как на красивом лице мелькнуло разочарование. Как и было обещано, управились за предоставленные полтора часа, хотя, по правде говоря, предпочел бы объяснить еще пару тем, лишь бы не сидеть за унылым столом. — Точно не хочешь остаться? — уточнил Эрен, когда Микаса, накинув плащ, подняла с его кровати свою сумку. Аккерман покачала головой. — Отец вряд ли будет против, он же тебя с детства знает. — Не стоит, — сдержанно улыбнулась Микаса, направляясь к двери комнаты. — Не хочу портить его репутацию перед важным гостем. Эрен нахмурился, не понимая, о чем она, но все же не стал выяснять, лишь молча проследовал за ней по лестнице на первый этаж, снедаемый странным гнетущим ощущением, будто чем-то умудрился обидеть. Никак не шел тот разочарованный взгляд. Вроде и сделать ничего не успел, чтобы вызвать такую реакцию. Со стороны гостиной уже доносились негромкие голоса пришедших Девенпортов. Эрен скользнул взглядом по коренастому мужчине с брюшком и наметившимися залысинами, уже беседующим с Гришей за столом. — Проводить, может? — неловко спросил он, когда Микаса, дойдя до входной двери, повернулась к нему. — Еще светло, — усмехнулась она, — доберусь. Тебя там явно заждались, — с явным намеком провела кончиком пальца по голубой ткани женского плаща. Эрен машинально оглянулся в сторону гостиной, откуда донесся мужской смех в ответ на какую-то шутку отца и лязганье приборов по тарелкам. Отчего-то стало до невозможного тоскливо, стоя у двери, будто выпроваживая подругу. — Что, — неожиданно для себя смущенно усмехнулся, несмело глянув на нее исподлобья, — сегодня без чмока на прощанье? Микаса приподняла брови. — А ты хочешь? — скептически хмыкнула она. — Нет! — тут же вспыхнул, смутившись. — Я просто… — тонкие пальцы резко обхватили ткань его футболки и рывком потянули ниже, пока к скуле не прижались теплые губы. Тягучий жар мгновенно скользнул вниз живота, надсадно задрожало в груди, и невольно прикрыл глаза от пьянящего ощущения ее губ на своей коже, пусть даже в такой целомудренной форме. Микаса отстранилась и легким движением поправила складки на его футболке, пока Эрен приходил в себя. Взмах черного полога ресниц, глубокий взгляд — помахав на прощание, Микаса уверенно шагнула за дверь, оставив его на пороге с заходящимся сердцем и горящим ожогом поцелуем на скуле. — …руладен, знаете ли, был известен еще в Древнем Риме, в иной вариации, так что не мы, немцы, его придумали, — Эрен медленно, все еще в оцепенении, прошел в гостиную, как раз когда отец уже разрезал на порции свое хваленое блюдо и укладывал на тарелки. Лысоватый мужчина добродушно рассмеялся грудным смехом. Луиза сдержанно улыбнулась, ковыряя салат. Явно не испытывала большого восторга, вынужденная сидеть с мужчинами одна. На мгновение взгляд голубых глаз поднялся на него, задержался на его лице, пока подходил к столу, после чего девушка покраснела, поджав губы. — О, а вот и Эрен, — заговорил отец, послав ему убийственный взгляд и украдкой указав пальцем на свою щеку. Эрен машинально стер след губной помады и протянул руку поднявшемуся на ноги мужчине. — Рад знакомству, господин Девенпорт. — Взаимно, Эрен, — улыбнулся мужчина, пожимая руку. — Гриша много рассказывал о тебе. Говорит, ты очень способный и серьезный юноша с четкими планами на жизнь. Эрен мельком покосился на широко улыбающегося отца, стараясь спрятать рвущийся наружу смешок из-за оттенка нервозности на его физиономии. — Он меня перехваливает, — великодушно улыбнувшись под нервным взглядом отца, покачал головой Эрен. — Как и все любящие отцы, видит во мне только хорошее. — Но ты ведь и правда планируешь идти по стопам отца? — указав на него вилкой, уточнил мужчина. — Разумеется. Это мечта детства, если быть откровенным, — Эрен сжал ладонь на колене, силясь держаться спокойно и не рассмеяться от обалдевшего лица Гриши, отошедшего за штопором для бутылки вина. — Правда, пока не решил, в какую именно отрасль медицины податься. — А к чему больше лежит душа? — Знаете, — задумчиво описал глазами дугу по потолку, — я всегда хотел спасать людей. Это тяжелый труд и нелегкое бремя, я понимаю, но мне видится очень важной миссией преображать этот мир, — переведя взгляд на отца, сверлящего его округленным глазами, пытающегося безуспешно вытянуть пробку из бутылки. — Мы многое пережили, и я считаю себя обязанным помочь другим людям избежать такой же участи. Позволь, отец? — поднявшись с места, он принял бутылку вина из рук Гриши и легко вытянул пробку штопором. — Браво, — одобрительно поджав губы, закивал Девенпорт, пару раз хлопнув ладонями. — Вот это настоящая жизненная позиция зрелого мужчины, — Эрен скромно улыбнулся и, склонившись, налил вина в подставленный бокал врача. — Если все новое поколение состоит из подобных людей, этот мир не потерян. — Нет, я не пью, — вдруг шепнула Луиза, прикрыв ладонью бокал, когда Эрен вознамерился наполнить его. Перехватил ее напряженный взгляд и румянец на щеках, прокручивая в голове все, что услышал недавно от отца. На мгновение стало даже жаль ее, что столько времени мучается от совершенно не нужных чувств. — Ну ради встречи, — подбодрил ее Девенпорт, — господин Йегер очень нахваливал это вино, — Луиза смущенно стрельнула глазами в сторону отца и послушно убрала ладонь, потупив взгляд. Красная жидкость заполнила бокал до половины. Одарив Гришу долгим взглядом, в котором, надеялся, было четко понятно, что именно и зачем он делает, Эрен сел на место, мысленно готовясь стать на ближайшие несколько часов тем идеальным сыном, которого отец, вероятно, хотел бы видеть на его месте. Посиделки окончились лишь к десяти часам вечера. Было много разговоров о медицине, старперских шуток, обсуждений школы и занятий итальянским и бесхитростных подтруниваний отца Луизы по поводу ее симпатии к Эрену, из-за чего во время перекура, на который мужчины удалялись посплетничать на крыльце, приходилось неловко переглядываться со смущенной до одури Луизой, перебрасываясь будничными фразами, не имевшими большого значения. Значение имел лишь тот факт, что фантомный ожог поцелуя все еще ощущался на его скуле, разливая под кожей тягучую патоку и придавая сил пережить даже самый унылый вечер. В ту ночь обрывками разрозненных образов ему снилась испуганная девочка в лесу и красный шарф, который он накинул на нее, чтобы защитить от холода.