Ничтожество

Кромешная, бездонная тьма прерывалась светом мириадов¹ огней, которые возникали повсюду в этой бездне и стремились в одном и том же направлении. Они сияли подобно звёздам на полотне космоса, формируя удивительные созвездия и пейзажи туманностей. Но чем дольше они стремились в одно и тоже место, тем больше становились частью чего-то большего, приумножая своё сияние и навсегда прогоняя тьму, их окружающую. Так они становились частью потока, со стороны похожего на реку из чистой энергии, что текла в неизвестном направлении так далеко, что и вообразить подобное расстояние будет задачей непосильной. И там, в далёком конце пути, огни, прилетающие к реке со всех сторон бездны, они общим потоком поднимались вверх, формируя причудливой формы водопад, парадоксально падающий «в небо», в некие верхние планы бездны. И там, высоко, они проходили сквозь незримые врата, растворяясь в великом ничто, представляющем собой бездонное и неумолимое Забвение, приносящее покой и умиротворение, лишающее мыслей, страха, горя, радости и любопытства. И все огни, стремящиеся по Реке, желали этого, потому и двигались в сторону, откуда слышали приятный их сути зов Забвения. Но, как всяко бывает в упорядоченных структурах, один из винтиков дал сбой. Так и один из огней, уже довольно долго стремящийся к Забвению, в какой-то момент усомнился в чистоте своих намерений. Усилием воли он отсоединился от общего потока и приземлился на берег Реки, что сияла ярче тысяч звёзд. Оглянувшись, огонёк пришёл в ужас от осознания того, как много огней идут навстречу тьме, обещающей им умиротворение. Но разве эта тьма может дать им то, чего они желают? Чего он сам желал лишь мгновение назад… И тогда огонёк увидел, что он находится вовсе не посреди безграничной тьмы, освещающённой светом мириада огней. Нет, он оказался на берегу самой обычной реки, чьи огни — отражение звёзд на спокойной глади воды. Звёзд, сияющих на ночном небе, покрытом мирно проплывающими куда-то облаками. Вокруг был лес, окружённый великими горами, от вида величия которых замирало сердце. А совсем рядом горел костёр, приятно согревая огоньку спину. Спину? Повернув голову, огонёк понял, что больше не является «огоньком». Оглядев себя, он с удивлением обнаружил, что выглядит совсем не так, как себе представлял. Он принял форму человека, облачённого в белое худи и чёрные штаны. Длинные каштановые волосы неприятно упали на лицо, закрывая глаза и заставляя их поправлять. Но они в тот же миг стали короче, как только огонёк подумал о том, что они мешают. И тогда он посмотрел на свои руки. Нежные, розоватого бежевого цвета, словно он никогда не поднимал ими ничего тяжелого, не тягал канат, не поднимался по горам, рискуя провалиться в пропасть. «Словно никогда не держал меч в руках…» — подумал огонёк. Чистые и гладкие, словно у безусого юнца, они вызвали у огонька омерзение, из-за чего тут же изменились. Кожа рук на его глазах огрубела, покрылась зажившими мозолями и шрамами от порезов, обрела более медный, тёмный цвет. Тело тоже преобразилось, стало больше, пусть и незначительно. Появилось ощущение силы. Словно долгие годы огонёк только и делал, что сражался за жизнь, отчаянно размахивая мечом. Словно долгие годы он только и делал, что тренировался до изнеможения, желая достичь новых вершин. Из кожи вон лез, лишь бы стать лучше. И как только он мог забыть об этом? Благо, хоть вспомнил об этом, когда ощутил омерзение от своего изначального внешнего вида. Чужого. Не родного. Внезапно что-то поняв, огонёк подскочил на ноги, в тот же миг чуть не упав на землю из-за того, что тело для него оказалось непривычным явлением, особенно после пребывания в виде огня без конечностей и органов чувств. Но, устояв на ногах, он, прождав с десяток секунд, привыкая к новым ощущениям, с решимостью во взгляде шагнул в сторону водной глади, сияющей отражением мириада звёзд. Наклонившись над водой, он взглянул в своё отражение, но увидел там ровным счётом ничего — в отражении была лишь кромешная тьма. Бездонная, манящая тьма. Она тут же привлекла внимание огонька. И тогда, не сдержавшись, он опустил руки в воду. После чего ощутил, как мозоли и шрамы его омылись хладом реки, начав исчезать. Раны и мысли. В тот же миг пришли покой и умиротворение, а также возникло нарастающее желание нырнуть в Реку, чтобы забыть вернувшиеся страдания и обрести долгожданный покой. Сколько будет ещё ран и кровавых битв? Сколько ещё смертей он увидит, сколько крови прольёт. Сколько боли ощутит, и сколько горя хлебнёт, сколько предаст друзей и сколько раз не оправдает чужих ожиданий… и сколько не сделает из всего этого, если прямо сейчас упадёт в тьму реки?.. На водной глади возникла еле заметная рябь, а вслед затем воду пронзила серебряная сталь возникшей в руке рапиры, оставив на воде быстро заживший порез. Ведь это всего-лишь вода, на ней не может быть шрамов. Она всегда себя восстановит, и всегда обретёт покой. И всегда им поделится, если её попросят… Поднявшись на ноги, огонёк взглянул на костёр. Он, вместо хлада и обещаний обрести покой, своим теплом передавал чувство куража и азарта, наполнял всё тело бушующим любопытством. Обещал победы и новые свершения. Нёс слово о великой судьбе, что ждёт того, кто выберет костёр, и сядет возле него. Но огонёк лишь поднял взгляд, чтобы увидеть то, что было за костром. Тёмный лес и величественная гора, своими вершинами пронзающая небеса и поднимающаяся высоко в космос. Бесконечно далеко, ведя к пределам этого безграничного, но такого отрешённого, совсем не реалистичного мира. На его фоне сам огонёк выглядел как произведение искусства среди работ детей. Как и река, как и пламя костра, ведь они были такие же «настоящие», как и он сам. Но звёзды, прямиком к которым вели пики гор, выглядели гораздо «реальнее», чем всё, что было вокруг, включая и самого огонька. Такие величественные, они словно со снисхождением улыбались смотрящему на них человеку, а тот признательно отвечал им, заставляя серебро рапиры воссиять белоснежным светом. И тогда он принял решение. Он решил подняться, наверх, на вершины этих гор. Ближе к звёздам, ближе к этому величественному и такому реальному свету. И тогда он сделал шаг. Шаг прочь от Реки. Шаг прочь от костра… Но в этот же миг кто-то нежно взял его руку, заставляя огонька вздрогнуть и остановиться. — Прошу, не уходи, — послышался прекрасный голос девушки позади, — Путник мой, оставайся, разбей ночлег… но не уходи. Огоньку пришлось потратить несколько секунд, прежде чем он обернулся на говорившую. Это и правда была девушка, ростом чуть ниже его самого. Одетая в красивое синее платье, с белоснежной кожей и длинными чёрными волосами, милыми и приносящими покой всякому кто их увидит, чертами лица. И синими глазами, внутри которых была безграничная тьма, при осознании глубины которой решимость огонька словно куда-то исчезла. — Кто… ты? — спросил он, а слова ему дались с трудом, словно он только сейчас решил заговорить. — Я Река, — ответила она, грустно улыбнувшись, — Лишь Забвения Река… — Что же тебе нужно? — одёрнув руку, спросил огонёк, не позволяя Реке держать его, — Я тороплюсь. — И куда же? — спросила Река, — Ночь-колдунья уже замедлила времени бег. Так сильно, что даже проведя здесь вечность, ты не потеряешь ни секунды. Так куда тебе торопиться? — Туда, — показал он пальцем в небо. Но затем перевёл в сторону скрывшихся во тьме вершин великих гор, — Туда… — Что же ты желаешь там отыскать? Там нет ничего, чтобы ты желал найти. А у меня есть покой. То, чего ищут и получают все, кто когда либо жил, живёт или будет жить. — Там… там меня ждут, — словно что-то вспомнив, сказал огонёк, — Я не знаю, кто. Я даже своего имени не знаю, но знаю, что меня ждут. Река. Как меня зовут? — Я не знаю, — грустно улыбнулась она, — Никто не знает. А узнать свое имя можешь только ты. И тогда огонёк шагнул в сторону. И тогда Река вновь схватила его за руку. — Я могу показать тебе! — воскликнула она, а по щекам её полились слёзы, — Могу спеть тебе песни о странных и дивных мирах! Столь огромных и необъятных, что и всей жизни не хватит, чтобы исследовать их все! Столь чудесных и красивых, что даже самое ледяное сердце вздрогнет от наблюдения за прекрасным! — И это все?.. — Я могу лишь плакать и петь, — опустив голову, ответила девушка, — Я ведь всего-лишь Река Забвения, а не… Тут она осеклась, после чего вздохнула. — Чтобы дойти до гор, ты должен выбрать верный путь, — сказала она, вытирая слёзы, и поднимая взгляд на огонёк, — А затем преодолеть сорок одну вершину, а на сорок второй ты встретишь тех, кто ждал, ждёт или уже дождался тебя. Если я не могу заставить тебя остаться, то я как минимум не позволю тебе заблудиться… — Спасибо, — ответил огонёк, а затем мягко улыбнулся, нежно коснувшись щеки девушки своей огрубевшей ладонью, — Обещаю, я вернусь. Однажды ты увидишь меня вновь. Река улыбнулась. А затем исчезла в сумраке ночи. Исчезло и пламя костра, что всё это время внимательно слушало их разговор, и, поняв, что огонёк не присядет рядом, решило уйти. Лишь водная гладь, простирающаяся далеко до горизонта, начала заполнять каменный берег, пожирая его в пучины холодной воды. Тогда огонёк понял, что ему пора уходить, ведь иначе он тоже окажется жертвой внезапного прилива. Отвернувшись, он спокойным шагом дошёл до леса, освещая путь своей рапирой. В лес вела лишь одна тропа, по которой огонёк и ступал, пока не был поглощён мраком окруживших его деревьев. Обернувшись назад, он увидел море, возникшее на месте огромного каменного берега. Отчего-то стало жутко, и огонёк поторопился уйти прочь, чтобы больше не видеть эту ставшую неспокойной, воду. Впереди, сквозь листву деревьев, он мог различить освещаемые звёздами горы, благодаря чему уже знал верное направление, и с каждым шагом становился всё более уверенным в том, что выбрал верный путь. Слишком рано ему для Забвения. И слишком поздно для непостижимых вершин пламени Истины. К тому же, его и правда ждут там, высоко в горах. Или ждали. Или уже дождался. Что Река хотела этим сказать?.. Внезапно для себя, огонёк оказался на перекрёстке. Здесь были пути налево и направо, а также путь вперёд, ведущий к горе. Слева он увидел мускулистого человека, покрытого шрамами и одетого в броню… которая, как будто, когда-то давно сияла, но теперь была изломана и разбита. Рапира в руках огонька начала покалывать, призывая обратить на мужчину пристальное внимание. Словно желала убить его. Справа же на него глядел другой человек, чьи глаза сияли алым. Призывали к действиям, заставляли взмахнуть рапирой и сразиться вновь с владельцем этих глаз. Одним из сильнейших в мире. Одет он был в совершенно обычную одежду, да и в целом выглядел невзрачно. Увидишь его среди сотен людей — и не сможешь запомнить. «Сразиться? Сильнейший в мире?» — с удивлением для себя подумал огонёк, — «Откуда я это знаю?..» — Кто вы? — осторожно спросил он. — Я… не знаю, — вместе ответили мужчины и взглянули друг на друга. А потом и на огонька, — А ты? — Я тоже не знаю. Куда идёте? — Туда, — ткнули они пальцем в сторону гор, а затем продолжил говорить алоглазый, — Нас там ждут. — Да. Похоже, нас всех там ждут. Но кто? — Я не знаю, — вновь ответили они вдвоём, и огонёк вздохнул. — В таком случае, идём. Нам нечего делить, — сказал он, ступив на центральный путь, — Чувствую, поодиночке пройти этот путь будет сложно. Слегка поколебавшись, мужчины догнали огонька. Мускулистый мужчина гулко ступал по земле, каждым шагом знаменуя свою огромную силу. Алоглазый же ступал совершенно… обычно. Пусть огонёк и не мог сравнить, но почему-то ему думалось, что шаг алоглазого и правда был самым обычным. Обратив внимание на себя, огонёк осознал, что ходит совершенно бесшумно. Словно опытный убийца. «Я раньше убивал?..» — вновь удивился самому себе огонёк, и огляделся по сторонам. — Темно там… — сказал он. — Твоя рапира освещает путь, — пожал плечами алоглазый, — Нам нечего опасаться. — Эта тьма не даёт мне покоя, — сказал бугай, — Она какая-то неестественная. Да что уж говорить, кроме нас троих тут всё кажется неестественным. — Нереалистичным, — понимающе кивнул огонёк, — Словно картина неумелого художника. И это правда жутко. Из-за этой неизвестности. Из-за этой нереалистичности… — Слушайте, мне одному кажется, — заговорил алоглазый, — Что мы знакомы? Как минимум я с тобой, — ткнул он пальцем в огонька, — Отчего-то так и хочется тебе врезать, да только не пойму, почему именно. — Я могу сказать тоже самое про вас двоих, — ответил огонёк, — Но с другой стороны, мне кажется, если между нами и был конфликт раньше, то теперь в его продолжении нет смысла. Делить всё равно нечего. — Нас ждут, — задумчиво произнёс мускулистый мужчина. — Хочешь сказать, нам нужно будет делить тех, кто нас ждёт? Нет, конечно, если там будет красивая девушка… — с усмешкой спросил у него алоглазый, — Но если нет, тогда всё это просто смеш… — Тихо, — сказал огонёк, резко останавливаясь и вставая в боевую стойку, — Мы здесь не одни. Взмахнув рапирой в сторону, он осветил правую часть леса, но так ничего и не увидел. Внезапно слева послышалая треск веток, и, осветив ту часть леса, огонёк успел заметить тёмную фигуру, скрывшуюся среди деревьев. — Готовьтесь, возможно на нас нападут, — сказал огонёк. — Мог и не говорить, — ответил алоглазый. Однако, прождав на этом месте ещё с десяток минут и больше не увидев этой тени и не услышав подозрительных звуков, они решили продвигаться дальше. Если на них и нападут, то втроём они точно справятся с любым, кто посмеет на них напасть. Путь предстоял долгий — гора, видневшаеся через ветви деревьев, кажется, ни на йоту не приблизилась. А это значило, что… на самом деле, огонёк не знал, что именно это значило, но чувствовал, что это что-то да значит. Что-то, без чего эта гора не будет достигнута. Внезапно впереди возникла знакомая тень, и лишь богам известно, каким образом огонёк сумел увернуться, встав на мост и тут же ударив противника ногами, отправляя его вверх на несколько метров. Сделав сальто назад, он заставил рапиру сиять ярче, и в этом свете увидел, что нападающим оказалась девушка в изорванной белой одежде, с растресканным лицом и… кажется, из-за её спины торчали некие отростки. Крылья? Подумать об этом огонёк не успевал, ведь девушка уже замахнулась, чтобы при приземлении атаковать огонька. Но воздух — пространство мёртвых. Не имея возможности изменить траекторию своего перемещения, ты легко превращаешься из хищника в жертву. Отступив в сторону, огонёк отвёл лезвие рапиры за спину, и в нужный момент атаковал, рассекая воздух серебряной вспышкой. И, ожидаемо, девушка не сумела защититься от этой атаки. Ей повезло, что огонёк решил ударить боковой поверхностью рапиры, а не острой её частью. Иначе удар, пришедший девушке в живот и отбросивший её прямиком к ближайшему дереву, попросту рассёк бы её пополам без шансов на выживание. — Хватаем её! — воскликнул алоглазый, и вместе с мускулистым мужчиной они тут же обездвижили атакующую. Огонёк устало вздохнул и взглянул на руку, держащую рапиру. Она дрожала. Разве он всегда был таким слабым? «Неважно» — прервал он свои депрессивные мысли и расслабился, подойдя к своим новым друзьям, держащим девушку, которая всё ещё была в сознании, — Кто ты? Не притворяйся, я слышу, как ты реагируешь на мои слова. Услышав его, девушка дёрнулась, но крепкие руки мужчин не дали ей сделать хоть что-то. — Да у неё, походу, были крылья! — воскликнул алоглазый, кивая на шесть отростков, торчащих из спины, — Что за чёрт? — Сами вы черти… — прошипела девушка, — Ублюдки, ненавижу вас… — И за что же? — поинтересовался огонёк… или уже в пору обращаться к нему как к Огоньку?.. — Да если бы я знала! Терпеть не могу ваши лица! Ублюдки, ублюдки, ублюдки! — Неадекватная какая-то, — недоумённо произнёс бугай. — Есть такое, — кивнул ему алоглазый. — Значит, будет Дикой, — усмехнулся Огонёк, — И вообще, пора бы нам именами обзавестись. Меня можете звать Огоньком, как-то прилипло это имя ещё с тех пор, как я… — тут он осёкся и оглядел мужчин с опаской. — Значит, тоже выбрался из Реки? — усмехнулся алоглазый, — Зови меня Джоса. Джоса Готору. — Какое-то странное имя, — хмыкнул здоровяк, — Коль я такой крупный, зовите меня Медведем. — Думаю я не смогу объяснить всю иронию этого имени, — рассмеялся Джоса. — Вам не кажется, ублюдки, что сейчас не время обсуждать свои имена?! — воскликнула девушка. Но Огонёк лишь погладил её по голове с милой улыбочкой. — Не беспокойся, Дикая. У нас полно времени для общения, — сказал он, — Будешь паинькой? Тогда мы сможем отпустить тебя… — Да, отпустите! Поняла я, что не смогу вас победить. Раз уж с одним тобой не справилась! — воскликнула она. Медведь и Джоса немного поломались, очевидно опасаясь того, что Дикая на них нападёт, однако когда Огонёк направил на неё рапиру, гарантируя безопасность алоглазому и здоровяку, они всё же с осторожностью отпустили бескрылую, и сделали пару шагов назад, готовые к атаке. Опасались они потому, что в отличии от Огонька, могли надеяться лишь на свои кулаки. — Что вы на меня все так уставились? — поинтересовалась Дикая, а затем фыркнула, скрестив руки на груди, — То, что я вас ненавижу — не значит, что я не могу действовать разумно. — К слову, — сказал Джоса, указывая девушке на Огонька, — Мне тоже хочется врезать этому парнише, должно быть, мы все были знакомы прежде. А ты, Дикая, наверное и вовсе была ему врагом. Или нам всем, раз уж всех ненавидишь. — Это хреново, — цыкнула она, — Если я нахожусь здесь рядом с вами, то я не смогла вас победить. И не зовите меня Дикой! У меня имя есть! — И какое же? — спросили мужчины хором, отчего девушка вздрогнула и чуть смущённо отвела взгляд в сторону. — Ева, — сказала она, — Это единственное, что я помню о себе. А ещё я знаю, что оказалась в этом месте, потому-что умерла. — Тогда мы тоже… — задумчиво сказал Огонёк, опуская рапиру. — Странно, что нас здесь кто-то ждал… ждёт, или уже дождался, — задумчиво произнёс Джоса, но затем выругался, — И на кой ляд говорить загадками? Нельзя прямо сказать, что вот, нас ждут. Или не ждут. Но не это чёртово… — Мы поняли, — фыркнула Ева, — Так что заткнись, будь добр. — Вредина, — огрызнулся он в ответ, — Лучше будь благодарна Огоньку, что он не разрезал тебя на две маленькие, истекающие кровью, Евы. — Да плевать. Забавно, что вас кто-то ожидает. Я выбралась из Реки, потому-что кто-то мне помог. Но он совершенно точно не ждёт меня, — вздохнула девушка. — Ты в этом уверена? — поинтересовался Огонёк. — Да. Он, кажется, будто бы отдал мне долг, и теперь нас ничего не связывает. Я не знаю, куда он ушёл. — Странненько. Интересно, мы встретим по пути ещё кого-то, кто выбрался из Реки? — с любопытством поинтересовался Готору. Вопрос был риторическим, и никто ему не ответил. Разговор в целом поутих, и лишь рапира в руках Огонька излучала еле слышное жужжание, вибрируя в воздухе. В конце концов, парень вздохнул и взглянул в сторону, куда они шли. — В любом случае, нам нужно добраться до горы, — сказал он, после чего обратился к бескрылой, — Ева. Тебя ничего не держит, но ты можешь пойти с нами. Пусть ты и ненавидишь нас, но с нами всяко безопаснее, чем поодиночке. — А если она ударит в спину? — с подозрением спросил Медведь. — У неё всё равно не получится одолеть нас троих. Невыгодно, — пожал плечами Огонёк. — Хоть кто-то из вас отличился благоразумием, — вновь фыркнула Дикая-Ева, — Я постараюсь сдерживаться… — Тогда идём, — твёрдо решил Огонёк, заставляя рапиру сиять ярче и выставив её перед собой. На сей раз на их пути больше не было препятствий. Ни шороха веток, ни свиста ветра… ничего не было, никого не было. Лишь гора была всё также высоко, но теперь уже чуточку ближе, чем раньше. Так было ровно до того момента, пока Огонёк не сделал ещё один шаг… И чуть не провалился под землю, которая внезапно оказалась жидкой. Лишь в последний момент его подхватил Медведь, а Медведя — Джоса, поскольку здоровяк и сам чуть не упал вслед за тем, кого спасал. Помогла и Ева, и вместе они смогли вытащить мужчин из загребущих лап опасной земли. — Болото… — тяжело дыша, с лёгким испугом произнёс Огонёк, смотря на раскинувшиеся перед ними топи, за которыми виднелось подножие горы. — Разве только что здесь не был лес? — оглянувшись, с не меньшим испугом спросил Медведь. Ева и Готору тоже обратили внимание на окружающую их среду. И ведь правда — когда Огонёк наступил на воду, вокруг них ещё виднелись деревья, а теперь их и след простыл. Лишь оглянувшись назад, они увидели тропу, по которой пришли сюда, а также лес в сотне метров от них. — Это место явно не такое простое, как нам кажется, — задумчиво сказал Джоса, — Несмотря на то, что оно нереалистично… — Оно всё ещё опасно, — отряхивая обувь от воды, завершил его речь Огонёк, — Теперь выстраиваемся в цепочку. Я впереди, за мной Джоса, после — Ева. Замыкает Медведь. — Вопросов нет, командир, — шутя, Джоса приставил ладонь к голове. — Почему это я должна быть третьей? — со стервозными нотками поинтересовалась Ева, — С каких пор ты вообще командуешь? — Хочешь — можешь идти первая. Без моей рапиры и света от неё, далеко ты не пройдёшь. Можешь поменяться с Медведем, и если он упадёт вслед за нами — тебе придётся его вытаскивать. Вопросы? — Тц… — пусть и с раздражением, но девушка была вынуждена признать, что Огонёк правда, — Ладно, в таком случае, выдвигаемся? — Судя по всему, до горы нам ещё несколько часов переться. Может устроим привал и отдохнём? — подал голос Медведь, — Судя по моим ощущениям, устать здесь физически нельзя, но морально — вполне. Будь иначе, мы бы заметили, как поменялась обстановка. — А здоровяк дело говорит, — согласился с ним Джоса, — Иначе как моральной усталостью объяснить то, как мы проглядели, что лес закончился, я не могу. — Или это окружающая среда не такая бездушная, как кажется со стороны, — возразила Ева, — И случившееся может оказаться чьей-то злой шуткой или даже конкретным действием. И тогда оставаться на месте будет опасно. — В твоих словах есть доля истины, — согласился с ней Огонёк, — Но, честно, я тоже за привал. В отличии от вас всех, я и правда устал поддерживать свет рапиры… Аргумент Огонька оказался куда весомее аргументов Евы, и той пришлось согласиться, что привал и правда необходим. Особенно он был нужен Огоньку, который после принятого решения тут же захотел завалиться на землю и выключить сияние рапиры, но был остановлен друзьями. В итоге ему со здоровяком пришлось идти до леса за дровами. Порубив несколько веток и разложив костёр в заранее выбранном месте, Огонёк попытался зажечь дрова при помощи рапиры… но не получилось. Она сияла ярче, но совсем не грела. — Дай-ка я попробую, — задумчиво произнёс Медведь. Поднеся руку к веткам, он прикрыл глаза и слегка нахмурился… а затем дерево вспыхнуло ярким пламенем, как и рука здоровяка — огонь окружил её, но судя по его лицу, совсем не вредил. — Ого, круто! — воскликнул Джоса, — Как ты это сделал? — Без понятия, — пожал плечами Медведь, — Кажется, словно вся моя суть — это пламя. Или что-то вроде того… — Дела… — Дурни, — фыркнула вновь Ева, — Мы умерли. Естественно, у нас будут необычные возможности… — Если что-то знаешь — говори прямо, — попросил её Огонёк. — Я лишь говорю то, что чувствую. Разве у вас самих на уровне интуиции не возникают ответы на интересующие вас вопросы? — спросила она. Огонёк задумался. На вопрос о том, как правильно пожарить снег ответа он не получил. Однако, поняв что не знает, что такое снег, задал соответствующий вопрос, и получил ответ. Множество небольших кристаллов воды… кристаллов? — Так, стой! — воскликнула Ева, одёргивая парня, — Ещё не хватало, чтобы ты в этом состоянии навсегда завис. Ну, убедился? — Да… — сухо произнёс Огонёк, недоумевая от того, что только что случилось, — Интересно. Это хорошая находка… А вслед за этим, только-только вновь задумавшись, он ощутил острую боль от пощёчины, из-за чего даже отступил на пару шагов и с недоумением глянул на Еву. — Ты чего?! — Потом думать о природе вселенной будешь! — воскликнула она, скрепя зубами, — В более безопасной обстановке. — Да куда уж безопаснее, — хмыкнул Огонёк, потирая горящую от боли щеку, — Опасность тут представляешь только ты. — Да я тебе сейчас… — Ева, успокойся, — возник между ними Джоса с примирительной улыбкой, — На ровном месте ведь конфликт начинаешь. Девушка хотела было наорать на алоглазого, однако в тот же момент осеклась, а глаза её расширились в удивлении. За которым вновь пришёл гнев, но теперь Ева злилась на саму себя. Фыркнув и отвернувшись, она отошла в сторону и села у костра, обняв колени. — Ну дела… — протянул Джоса, после чего подошёл к Огоньку и прошептал ему, — Ты не забывай, что у неё имеется иррациональная ненависть к нам. В следующий раз попытайся напомнить ей об этом. Похоже, что она и правда старается быть лучше. — Похоже на то, — вздохнул Огонёк, садясь в стороне от Евы и ложа рапиру рядом с собой. Медведь и Джоса тоже сели у костра, разместившись рядом друг с другом и начав разговаривать о сложившейся ситуации, местном пейзаже. Джоса даже стал травить шутки, от которых Огоньку и правда было смешно. Даже Ева издала смешок на особо интересном анекдоте. Это показалось Огоньку настоящим чудом, но к тому моменту его внимание концентрировалось на совсем иной вещи. «Иной…» — подумалось ему, — «Иные… люди? Странно…» Он взглянул на рапиру, лежащую рядом. Ему показалось, что она должна быть спрятана в ножнах, которых при нём не имелось. А ещё ему казалось, что рапира… живая. К тому же, она была такой же реалистичной, как и он сам. Как Джоса или Медведь. Как Ева. «Нет» — взяв рапиру в ладонь, и подняв перед собой, подумал он, — «Ты ведь более реальна, чем мы. Что ты хочешь сказать мне?» Рапира блеснула на мгновение, но Огонёк не разглядел в этом какого-либо смысла. Словно муравей, что пытается понять человека. Только кто был муравьём, а кто — человеком? Огонёк не мог ответить. Он лишь смотрел в отражение огня на серебре рапиры. Такое необычное, такое… живое. Таящее в себе немало секретов и мистических тайн. Мистерий. Нечто, отвечающее на вопросы, но глубина чего невероятно огромна. Бесконечно глубока. И от того непостижима при попытке её познать. Отведя взгляд от своего оружия и взглянув в небо, он вновь увидел мириады звёзд. И увидел в них тоже самое, что и в отражённом от серебра огне. Тайны. Секреты. Мистерии. Каждая из них звала его к себе. Манила. Обещала дать ответы на все вопросы и возвысить его над миром. Не только над тем, где они сейчас сидели у костра, а над всеми мирами. Какие-то из них словно улыбались, другие — смотрели со снисхождением. Третьи излучали гнев, и обещали дать силу, что питается этим гневом. Где-то высоко он увидел и семь звёзд, что выделялись на фоне всех остальных. Размещённые друг от друга на равном расстоянии и образуя семиугольное созвездие, они ничего не обещали. Они, как будто, уже были в нём. Не эмоции, а нечто куда более глубокое, чем подобные понятия. Словно… черты характера. — …эй! — Огонёк очнулся от того, что Джоса тряс его за плечо, — Ты отдохнул, Огонёк? Вздрогнув и взглянув на Готору, он пару раз хлопнул глазами и вновь взглянул в небо, подскакивая на ноги. На том месте, где он видел семь звёзд, теперь ничего не было. И они не появились даже после того, как он протёр глаза. — Ты с ума сошёл? — спросил Джоса. — Просто он постигал тайны, — фыркнула Ева, — Идиот, вместо того, чтобы отдыхать, он решил ещё сильнее себя нагрузить. — А… что случилось? — оглядел своих товарищей Огонёк. — Костёр погас, — сказал Медведь, — Стало быть, пора продолжать путь. Оглядев тлеющие угли костра, Огонёк вздохнул. И правда, пора идти дальше. Рапира всё ещё была в его руках, даруя уверенность в своих силах. Но при этом теперь он ощущал тяжесть на своих плечах — словно кто-то разместил на них самую настоящую гору. Но ему отчего-то хватало сил держать эту гору, и ни один мускул не вздрогнул на его лице. — Да, идём, — уверенно произнёс Огонёк, взмахивая рапирой и освещая пространство вокруг, — Больше отдыхать не будем, думаю мы сможем подняться на сорок вторую вершину без привалов. — Как скажешь, — пожал плечами Джоса. — Рискованно, — хмыкнул Медведь. — Хм… — задумчиво произнесла Ева, с искренним интересом оглядев Огонька. Но говорить что либо она не стала, хоть и заметила в нём некие изменения. Ей, конечно, было интересно, почему она перестала ненавидеть его так сильно, как минутами ранее, но поднимать эту тему, по крайней мере, было невежливо. — Я постараюсь поймать тебя вовремя, — сказала она, подходя к Готору, — Так что не беспокойся. — Не думаю, что меня придётся ловить, — огрызнулся Джоса, — Лучше о себе побеспокойся. Я слышал, женщины так привыкают к каблукам, что без них совсем не могут ходить. А ты вообще босиком ходишь… — Мы привыкаем к каблукам, потому-что они послушные и полезные. Кстати, тебя я была бы не против примерить. Может, побудешь каблучком ненадолго? — не сталась в долгу Ева. — Успокойтесь, — попросил их Медведь. Огонёк благодарно ему кивнул. — Если мы будем грызть друг друга, то не то что до сорок второй вершины, мы и до конца болот не дойдём, — сказал он, после чего взглянул в сторону гор, — Чувствую, это будет не так просто, как нам кажется…