♚♛┉┉ Звериный Ум: Шах Лесному Королю ┉┉♛♚

***

Время: 11:12.

Место: Трасса.

(Pov от лица Антона.)

Белый снег падал за окном машины, создавая иллюзию движущегося занавеса. Крупные хлопья, кружась в воздухе, словно пытались укрыть мир от всех бед и несчастий. Но даже эта безмятежная картина не могла унять бурю, бушевавшую в моей душе. Я сидел на заднем сиденье. Салон автомобиля казался мне тесной клеткой, в которой я был заперт не только физически, но и ментально. Мы возвращались после… Нет, я не хочу даже мысленно произносить это слово. События последних дней разрывали мою душу на части, словно острые осколки разбитого зеркала. Холодная кожа сидений, запах кофе, исходящий от лейтенанта, тихое гудение двигателя — всё это смешивалось в какофонию ощущений, от которой хотелось кричать. Но я молчал, сжав зубы так сильно, что, казалось, они вот-вот раскрошатся. Мои глаза беспокойно метались из стороны в сторону, словно в поисках выхода из этого кошмара. Я чувствовал, как дыхание становится всё более частым и поверхностным, будто воздух в машине постепенно заканчивался. В голове крутился один и тот же вопрос, подобно заевшей пластинке: «Что же мне теперь делать? Что, чёрт возьми, мне теперь делать?!» Чувство вины накатывало волнами, грозя захлестнуть меня с головой. Каждый удар сердца отдавался в висках болезненной пульсацией, напоминая о моей беспомощности и трусости. «Я виноват. Это я во всём виноват,» — твердил я себе, впиваясь ногтями в ладони. — «Если бы я был сильнее… Если бы я только мог повернуть время вспять…» Но тут же другая часть меня, полная гнева и отчаяния, взрывалась: «Нет, к чёрту! Я просто лежал и смотрел. Как баран на новые ворота. Блять! Какой же я никчёмный!» Образ Оли внезапно всплыл в моей памяти, такой яркий и живой, что на мгновение мне показалось, будто она сидит рядом. Её улыбка, её смех, тепло её рук — всё это теперь было потеряно навсегда. Я почувствовал, как к горлу подкатывает ком, а глаза начинает щипать от подступающих слёз. «Оля… Оля, прости… Прости… Прости, прости, прости, ПРОСТИ!» — мысленно кричал я, сжимая кулаки так сильно, что ногти впивались в ладони до крови. Боль была почти приятной — хоть какое-то ощущение в этом онемевшем мире. Снег за окном падал всё сильнее, превращая мир в размытое белое пятно. Мне казалось, что эта белизна вот-вот поглотит нас, стирая все следы нашего существования. Может быть, это было бы к лучшему? Внезапно голос Тихонова вырвал меня из пучины самобичевания: — «Антон…» Его голос прозвучал неожиданно мягко, почти отечески. Я медленно повернул голову, с трудом фокусируя взгляд на его лице. Морщины на лбу лейтенанта, казалось, стали глубже, а в глазах читалась смесь сочувствия и беспокойства. Он продолжил: — «Я понимаю, насколько тебе тяжело, поверь. Но нужно пересилить себя, понимаешь…» Его слова, призванные утешить, лишь усилили мою внутреннюю агонию. Как он может понимать? Как кто-то вообще может понять этот ад, в котором я оказался? Тихонов начал что-то рассказывать, его губы двигались, но слова превращались в неразборчивый шум, тонущий в рёве моих собственных мыслей. «Ага, понимает он меня, конечно. Сам сидит у себя в кабинете и ничерта не делает, а лишь ждёт новых улик, которых не может найти,» — с горечью подумал я, чувствуя, как внутри растёт волна гнева. Мир за окном продолжал мелькать: заснеженные деревья, редкие дома, пустые улицы — всё сливалось в один серо-белый калейдоскоп. Я вдруг поймал себя на мысли, что не узнаю эти места. Неужели мы уже так близко к дому? К тому месту, которое теперь казалось чужим и холодным? Из монолога Тихонова я уловил лишь последнюю фразу: — «…так что нужно быть сильным, Антон.» Эти слова неожиданно вызвали во мне приступ раздражения. Сильным? Как быть сильным, когда весь твой мир рушится? Когда ты не смог защитить тех, кого любил больше всего на свете? Отвернувшись обратно к окну, я буркнул: — «Угу.» Это короткое «угу» вместило в себя всю горечь, всю боль и всё отчаяние, которые я испытывал в тот момент. Я чувствовал на себе обеспокоенный взгляд Тихонова, но не мог заставить себя снова посмотреть на него. Вместо этого я уставился на проносящийся за окном пейзаж. Заснеженные деревья, склонившие ветви под тяжестью белого покрывала, казались молчаливыми свидетелями моего горя. Их безмолвие словно говорило: «Мы видим твою боль, но не можем помочь». «Нужно найти Кирилла, он знает, что делать,» — внезапно промелькнула мысль, словно луч света в кромешной тьме. — «Я должен отомстить. Эти твари заплатят за всё!» Эта мысль принесла странное облегчение, словно якорь в бушующем море эмоций. Месть. Да, это то, что даст мне силы двигаться дальше. Это то, что вернёт смысл моему существованию. Я невольно сморщился от злости, представляя, как найду тех, кто виновен в моих страданиях. В этот момент я случайно уронил очки. Мир мгновенно превратился в размытое пятно, но, наклонившись, чтобы поднять их, я краем глаза заметил в окне что-то необычное. Рыжий силуэт, едва различимый в снежной пелене, словно парил за стеклом. Мне показалось, или он действительно махнул рукой? Сердце пропустило удар, а в голове пронеслось имя, которое я боялся произнести вслух: «Алиса». Быстро надев очки, я снова посмотрел в окно, но силуэт исчез, словно его и не было. Осталась лишь бесконечная белизна падающего снега. «Алиса,» — имя эхом отозвалось в моей голове, вызывая бурю противоречивых эмоций. — «Чёртова плутовка! Это она виновата, не я, а она!» Но тут же другой голос, голос разума, одёрнул меня: «Нет… Нет, нет, нет. Я же был там и ничего не сделал, значит, в этом и моя вина? Да. Я должен был что-то предпринять, но из-за своего страха и слепого доверия не сделал ничего. Я помешал Кириллу изначально прикончить её, и вот чем обернулось моё доверие к ней.» Воспоминания нахлынули с новой силой, словно кто-то открыл шлюзы в моей памяти. Я вновь увидел, как пошёл за Алисой, как попал в эту западню, не подозревая, что каждый шаг приближает меня к катастрофе. «А если бы я не пошёл? Оля тогда была бы жива…» — эта мысль ударила меня, словно молот. — «Значит, я виновен в случившемся. Я и только я.» Тяжесть этого осознания словно придавила меня к сиденью. Я почувствовал, как по щеке скатилась одинокая слеза, но даже не попытался её стереть. Пусть. Пусть весь мир видит мою слабость, мой позор. Машина продолжала ехать сквозь снежную бурю, увозя меня всё дальше от прошлого и ближе к неизвестному будущему. Будущему, в котором мне предстояло жить с этой болью, с этой виной, с этим желанием мести. Я закрыл глаза, позволяя тьме поглотить меня. В этой тьме я видел лицо Оли, слышал смех Алисы, чувствовал тяжесть невысказанных слов и несделанных поступков. И где-то там, в глубине этой тьмы, мерцал слабый огонёк — обещание мести, единственное, что ещё держало меня на плаву в этом море отчаяния. Внезапно звук мотора прекратился, вырывая меня из пучины мрачных мыслей. Тишина, наступившая после, казалась оглушительной. Я медленно поднял голову, чувствуя, как каждое движение отдаётся болью в напряжённых мышцах шеи. Мы приехали. Знакомый двухэтажный дом, который когда-то был полон жизни и смеха, теперь возвышался передо мной мрачным монументом моих ошибок. Голые ветви деревьев, покрытые снегом, словно костлявые пальцы, тянулись к серому небу, усиливая ощущение безжизненности и холода. Лейтенант Тихонов повернулся ко мне, его лицо было усталым, но в глазах читалось искреннее сочувствие. Он попытался улыбнуться, но улыбка вышла кривой и неестественной. — «Держись, парень,» — произнёс он хрипло. — «Я уверен, что твоя сестра хотела бы, чтобы ты был сильным.» Его слова были как удар под дых. Оля. Моя маленькая сестрёнка, которую я не смог защитить. Ком подкатил к горлу, но я сдержался. Слёзы не вернут её. Ничто не вернёт. Не говоря ни слова, я открыл дверь машины. Холодный воздух ударил в лицо, словно пощёчина от реальности. Снег хрустел под ногами, когда я вышел из автомобиля. Каждый шаг давался с трудом, будто на ногах были невидимые кандалы. Я медленно побрёл к дому, чувствуя на себе взгляд Тихонова. Хлопнула дверца машины — лейтенант тоже вышел. — «Антон,» — окликнул он меня. — «Если что-нибудь понадобится, звони в любое время. Мы найдём этих ублюдков, обещаю.» Я молча кивнул, не оборачиваясь. Слова утешения казались пустыми и бесполезными. Что он может понять? Что кто-нибудь может понять? Дом, который раньше казался уютным убежищем, теперь выглядел чужим и холодным. Он превратился в каменный замок, в котором обитали лишь скелеты прошлого, а я шёл как их король, царствующий над пустотой и болью. Подойдя к двери, я мельком глянул на удаляющуюся машину лейтенанта. Красные габаритные огни словно прощались со мной, оставляя наедине с моим горем и виной. Дрожащими руками я нащупал ключи в кармане. Металл был холодным, почти обжигающим. Вставив ключ в замок, я на мгновение замер. Часть меня хотела развернуться и убежать, бежать без оглядки от этого места, от воспоминаний, от реальности. Но куда? Разве можно убежать от самого себя? Глубоко вздохнув, я повернул ключ. Щелчок замка прозвучал как выстрел в тишине зимнего вечера. Открыв дверь, я вошёл внутрь. Запах алкоголя ударил в нос, смешиваясь с застоявшимся воздухом и чем-то ещё… Запахом горя? Отчаяния? Я не знал, что у этих чувств есть запах, но сейчас он, казалось, пропитал каждый уголок дома. Я медленно разделся, каждое движение давалось с трудом, словно я был старик, а не молодой парень. Повесив куртку, я взглянул на себя в зеркало в прихожей. Кто этот человек с потухшими глазами и осунувшимся лицом? Неужели это я? Когда я успел так измениться? Отвернувшись от своего отражения, я перевёл взгляд на кухню. То, что я увидел, заставило меня замереть на месте. Разбитые бутылки валялись на полу, осколки стекла поблёскивали в тусклом свете, словно мелкие льдинки. Некоторые бутылки, чудом уцелевшие, все ещё стояли на деревянном столике, безмолвные свидетели происходящего безумия. «Мамы нет…» — мелькнула мысль. Странное облегчение смешалось с тревогой. — «Может, она ушла за продуктами?» Но тут же я одёрнул себя. «Какие продукты, идиот? Она сильно выпила и вряд ли вышла бы из дома. Думай, Антон, не будь дураком!» Я сделал несколько шагов вглубь дома. Вот здесь, за этим столом, мы с Олей завтракали утром того дня. Она смеялась над моей шуткой, её глаза сияли… Кто мог подумать, что это будет наш последний совместный завтрак? А там, у окна, мама обычно стояла, глядя на улицу. Теперь окно заляпано чем-то тёмным — может, вином? — и задёрнуто грязной шторой. Комната, которая когда-то была центром нашей семейной жизни, теперь выглядела как поле боя после жестокой битвы. Битвы с горем? С реальностью? С самими собой? Вдруг с лестницы послышались медленные, тяжёлые шаги. Звук был такой, словно кто-то волочил ноги, с трудом передвигаясь. Я резко обернулся, чувствуя, как сердце начинает колотиться где-то в горле. И тут я увидел её. Мою мать. Но… Это была не та женщина, которую я помнил. Не та, что пекла нам с Олей блинчики по воскресеньям и пела колыбельные, когда мы болели. Передо мной стояло существо, в котором едва можно было узнать человека. Она смотрела на меня пустым, безжизненным взглядом. Её некогда красивые глаза, когда то полные любви и заботы, теперь казались мутными озёрами, в которых утонула вся радость жизни. Сгорбившись, она медленно спускалась по лестнице, держась за перила так, словно это была единственная опора в мире, который рушился вокруг неё. В её правой руке я заметил бутылку из-под пива. Костяшки пальцев побелели от напряжения, с которым она сжимала горлышко. Рот был полуоткрыт, словно она хотела что-то сказать, но забыла слова. Распущенные волосы, когда-то мягкие и блестящие, теперь висели грязными сосульками, закрывая большую часть лица. Но даже сквозь эту завесу я видел глубокие тени под её глазами и следы слез на щеках. Она спустилась с последней ступеньки, покачнувшись, словно земля под ногами была неустойчивой. Её взгляд, наконец, сфокусировался на мне, и я увидел в нём что-то… что-то, от чего кровь застыла в жилах. Это была не просто боль или горе. Это была ненависть. Чистая, неприкрытая ненависть, направленная прямо на меня. Хриплым, надломленным голосом она произнесла одно слово: — «Доволен?» Это слово повисло в воздухе, тяжёлое, как могильная плита. Я открыл рот, чтобы что-то сказать, но не смог издать ни звука. Что я мог сказать? Как я мог объяснить? Она пошатнулась, делая шаг в мою сторону. Запах алкоголя, исходящий от неё, был настолько сильным, что у меня закружилась голова. Или это было от шока? От осознания того, что я вижу? — «Ты…» — начала она, и в этом единственном слове было столько боли и обвинения, что я невольно отступил на шаг. — «Ты… Убил её…» Каждое слово било, словно кнут. Я хотел закричать, объяснить, что это не так, что я любил Олю больше всего на свете, что я бы отдал свою жизнь за неё… Но слова застряли в горле. А потом она закричала. Крик, полный боли и ярости, разорвал тишину дома: — «Ты… МАЛЕНЬКИЙ МЕРЗАВЕЦ!» И в этот момент мир вокруг меня взорвался болью и хаосом. Звон разбитого стекла и острая боль пронзили мою голову. Очки слетели, мир вокруг превратился в размытое пятно цветов и теней. Тёплая струйка крови потекла по виску, запах алкоголя смешался с металлическим привкусом во рту. Я пошатнулся, хватаясь за стену, чтобы не упасть. — «УБЛЮДОК! ЗАЧЕМ ТЫ УБИЛ ЕЁ?» — её крик был подобен грому, от которого, казалось, дрожали стены. Сквозь пелену боли и слёз я увидел, как она схватила что-то с тумбочки. Удар обрушился на меня, и я рухнул на пол. Холодное дерево встретило меня, словно объятия старого друга. Новые удары посыпались градом — по спине, по рукам, по голове. Каждый удар отзывался вспышкой боли и новым обвинением: — «ЛУЧШЕ БЫ ТЫ СДОХ! УРОД! МЕРЗАВЕЦ! ТАКОЙ ЖЕ, КАК И ТВОЙ ОТЕЦ! СДОХНИ! СДОХНИ! СДОХНИ!» Я свернулся калачиком, пытаясь защититься. Слёзы смешивались с кровью на полу. Мысли путались: «Может, она права? Может, я действительно заслуживаю смерти?» Каждый удар словно вбивал эту мысль глубже в моё сознание. Боль затуманивала разум, и я начал проваливаться в темноту. Мир вокруг затихал, удары становились все более далёкими. «Вот и всё,» — подумал я, — «Прости, Оля. Я иду к тебе.» Но вдруг, словно сквозь туман, я услышал голос. Не матери, не свой — чужой, но странно знакомый:

«Борись!»

Это слово, как электрический разряд, пронзило меня. Я почувствовал, как по венам разливается новая сила. Глаза открылись, зрение прояснилось. Я увидел, как мать замахивается для очередного удара. В этот раз я был готов. Моя рука взметнулась вверх, перехватывая её запястье. Неожиданная для нас обоих сила толкнула меня вперёд. Я оттолкнул мать, и она, потеряв равновесие, отступила на шаг. Шатаясь, я поднялся на ноги. Кровь стекала по лицу, тело ныло от ушибов, но я стоял. Мать смотрела на меня с удивлением и… страхом? — «Вот значит как! Расправился с сестрой, теперь и мать убить хочешь!» — её голос дрожал, смесь гнева и ужаса искажала знакомые черты. Я не ответил. Слова застряли в горле, смешавшись с кровью и желчью. Вместо этого я нашарил на полу свои очки, надел их трясущимися руками. Мир снова обрёл чёткость, но от этого не стал менее жестоким. Не глядя на мать, я схватил куртку и ботинки. Ноги сами понесли меня к выходу. Я вылетел из дома, словно за мной гнались все демоны ада. Холодный воздух ударил в лицо, снег скрипел под ногами. Пробежав метров десять, я спрятался за ближайшим деревом. Руки дрожали, когда я пытался надеть ботинки. Сердце колотилось как безумное, в ушах звенело. Я оглянулся на дом — он стоял тёмный и молчаливый, словно ничего не произошло. Но я знал — внутри остались осколки моей прежней жизни, которую уже не склеить. Последний взгляд на дом, и я побрёл прочь, не зная, куда иду, но точно зная — назад дороги нет. Холодный ветер пронизывал насквозь, но я едва его замечал. Мысли в голове кружились как снежный вихрь, каждая острее предыдущей. Я брёл по пустынной тропинке, оставляя за собой цепочку кровавых следов на свежевыпавшем снегу. «Почему она злится на меня? Почему она хотела, чтобы я умер? Я… Я трус…» — эти мысли разрывали мой мозг, словно осколки гранаты. Внезапно тишину нарушил знакомый голос, но на этот раз он звучал не извне, а прямо в моей голове: — «Ха-ха-ха-ха-ха, нет, ты хуже труса! Ты слабак, Антон. Слабак, слабак, СЛАБАК!» Я резко остановился, схватившись за голову. Пальцы впились в кожу, словно пытаясь вырвать этот голос из черепа. Но он продолжал, каждое слово подобно удару молота: — «Что теперь, Антон? Будешь мстить за свою слабость? А смысл? Её ты уже не вернёшь, пха-ха-ха-ха-ха!» Ярость вскипела во мне, как лава в вулкане. Я с силой ударил себя по щеке, оставляя красный след на бледной коже. — «Они ответят…» — прошептал я сквозь стиснутые зубы, чувствуя, как кровь из разбитой губы стекает по подбородку. Голос не унимался, его тон стал издевательским: — «Кто они? Твоя любимая Алиса? Ты даже найти её не можешь, пока она сама этого не пожелает, идиот!» Я упал на колени прямо в снег, не чувствуя холода. Слёзы смешивались с кровью на лице, создавая жуткую маску боли и отчаяния. — «Но…» — голос вдруг изменился, став почти вкрадчивым, — «У меня есть предложение, Антон.» Я резко поднял голову, словно увидев луч надежды в кромешной тьме. — «Что за… предложение?» — спросил я, и мой голос дрожал от смеси страха и любопытства. — «Надень маску зайца, и я помогу тебе отомстить.» — прошептал голос. — «Ты же помнишь, что говорила Алиса в тот момент?» Воспоминание пронзило меня, как электрический разряд. Я вздрогнул, ощущая, как по спине пробежал холодок. — «Да… помню…» — ответил я, чувствуя, как к горлу подкатывает комок. — «Хотя бы здесь она тебе не соврала.» — усмехнулся голос. Что-то внутри меня сломалось. Я вскочил на ноги и закричал в небо: — «Нет, она всегда врёт! Эта дура, из-за неё всё это!» Мой крик эхом разнёсся по пустой улице, отражаясь от деревьев и возвращаясь ко мне, словно насмешка судьбы. Голос ответил с язвительной насмешкой: — «Нет, из-за тебя. Ты опять пытаешься винить кого-то другого, а сам не видишь всей картины, идиот! Ты хоть раз задумывался, для чего она это делает? Или почему это происходит именно с тобой?» Каждое слово било, как пощёчина. Я почувствовал, как земля уходит из-под ног. — «Нет, ты лишь летал в своих ёбаных фантазиях,» — продолжал голос, набирая силу. — «Увидел рыжую лисичку, которая, помахав хвостиком и показавшись милой, сразу заслужила твоё доверие. Нет, Антон, это ладно, но когда дела начали идти в худшую сторону, что ты сделал?» Я молчал, ошеломлённый этим потоком обвинений. — «Я тебе скажу,» — не унимался голос. — «Ты, блять, просто надеялся, что всё будет так же, как и всегда, но что же случилось? Ты всё проебал! Мать тебя ненавидит, сестра мертва! А отец неизвестно где, не удивлюсь, если он решил съебаться от вас двух конченых людишек!» Эти слова были подобны ножу, вонзившемуся прямо в сердце. Я упал на колени, схватившись за голову, и закричал: — «Заткнись! Ну и что, я виноват в своей наивности? Да, я это знаю. Я виноват в своей доброте? Да, и это я знаю! Что ты хочешь от меня? Я знаю, что я во всём виноват!» Мой крик растворился в тишине. На мгновение воцарилось молчание, такое глубокое, что я мог слышать стук своего сердца. Затем голос произнёс тихо, почти нежно: — «Хочу помочь…» Эти слова застали меня врасплох. Я замер, не зная, что думать. — «И как же?» — спросил я после паузы, мой голос дрожал от смеси страха и надежды. — «Найди Кирилла,» — ответил голос. — «А затем ищи маску. С Кириллом ты временно будешь в безопасности, он поумнее будет…» После этих слов голос затих, оставив меня в оглушающей тишине. — «Но кто ты такой?» — спросил я в пустоту, но ответа не последовало. Ярость и отчаяние захлестнули меня. Я сжал кулак так сильно, что ногти впились в ладонь, и с силой ударил по ближайшему дереву. Кора треснула, а по моей руке потекла кровь, смешиваясь со снегом у корней. Я смотрел, как красные капли падают на белый снег, создавая причудливый узор. В этот момент что-то изменилось во мне. Боль в руке отрезвила, прояснила мысли. Я медленно опустил руку, чувствуя, как кровь стекает по пальцам. Решительность заполнила меня, вытесняя страх и сомнения. Я знал, что должен делать. С новой целью я двинулся к посёлку. Я не знал, что ждёт меня впереди, но был полон решимости найти ответы на все свои вопросы. И если для этого нужно надеть маску зайца… что ж, я был готов…

***

Время: 11:46.

Место: Посёлок.

(Pov от 3 лица.)

Морозный воздух обжигал лёгкие, а снег под ногами поскрипывал с каждым шагом. Кирилл шёл по заснеженной дороге посёлка, его силуэт чётко вырисовывался на фоне серого зимнего неба. Ветер безжалостно трепал его коричневые волосы, но лицо оставалось непроницаемым, словно высеченное из мрамора. Глаза, холодные как лёд, внимательно изучали окружающий пейзаж, не упуская ни единой детали. Разум Кирилла работал с точностью швейцарских часов, анализируя каждую крупицу информации, полученную от Егора. «Иван решил связаться с человеком по кличке Кулак,» — размышлял он, его мысли были чёткими и ясными, несмотря на хаос окружающего мира. — «Высокий, крупный амбал с татуировкой молнии на шее. Интересный выбор, Иван.» Кирилл на мгновение прищурился, словно пытаясь разглядеть что-то вдалеке. Его лицо оставалось бесстрастным, но в глазах промелькнула тень — единственный признак интенсивной работы мысли. «Очевидно, Иван уже приступил к действиям. Но одного такого человека, каким бы внушительным он ни был, недостаточно для противостояния даже одной из тех тварей.» Снег начал падать сильнее, крупные хлопья оседали на плечах Кирилла, но он, казалось, не замечал этого. Его разум был полностью сосредоточен на анализе ситуации. «Возможно, у этого Кулака есть связи в городе. Связи, которыми Иван намерен воспользоваться. Это было бы логично с его стороны.» Кирилл продолжал свой путь, его шаги были размеренными и уверенными, несмотря на скользкую дорогу. Вокруг царила почти неестественная тишина, нарушаемая лишь редкими порывами ветра и отдалённым лаем собак. «Учитывая характер Ивана, он не стал бы медлить. Нет, он бы действовал быстро, решительно. Вероятно, он уже собрал отряд. Но что дальше? Каков его следующий шаг?» Ветер усилился, завывая между домами и раскачивая голые ветви деревьев. Но Кирилл оставался неподвижен, погруженный в свои мысли, словно статуя посреди бушующей стихии. Его глаза сузились, когда он вспомнил ещё одну деталь из разговора с Егором. «Гараж отца Ивана,» — продолжил он свой мысленный анализ. — «На окраине посёлка. Зелёные двери среди пяти гаражей. Идеальное место для подготовки. Уединённое, незаметное. Логично предположить, что он мог отправиться туда с людьми. Это место необходимо проверить.» Приняв решение, Кирилл изменил направление движения, направляясь к предполагаемому месторасположению гаража. Его шаги были целеустремлёнными, каждое движение — выверенным и экономным. Он двигался как хищник, готовый в любой момент атаковать или отступить. Внезапно его обострённые чувства уловили движение. Боковым зрением он заметил приближающийся силуэт. Кирилл мгновенно напрягся, готовый к любому развитию событий, но внешне оставался спокойным. Повернув голову, он увидел знакомую фигуру. Это был Антон. Он приближался, прихрамывая и держась за бок, его голова была окровавлена, а лицо искажено болью. Куртка была наполовину расстёгнута, очки сидели криво, а ботинки выглядели так, будто их надевали в спешке. Кровь на его лице уже начала подсыхать, образуя тёмную корку. — «Что случилось, Антон?» — спросил Кирилл. Его голос был ровным и холодным, как поверхность замёрзшего озера. В нём не было ни намёка на сочувствие или беспокойство, лишь чистый, неприкрытый интерес к фактам. Внутренне Кирилл был настороже. Он оставил Антона с лейтенантом Тихоновым, и отсутствие последнего вызывало у него ряд вопросов. Его разум уже просчитывал возможные сценарии, анализируя потенциальные угрозы и возможности. Антон смотрел на Кирилла пустым, почти злобным взглядом. Его глаза, обычно живые и выразительные, сейчас казались безжизненными, словно у куклы. — «Я… нашёл тебя и иду… с тобой,» — выдавил он, каждое слово, казалось, причиняло ему боль. Кирилл внимательно изучал Антона, отмечая каждую деталь его внешнего вида и поведения. Его лицо оставалось бесстрастным, но мозг работал, анализируя ситуацию. — «Где лейтенант Тихонов?» — спросил он, его голос был спокойным, но в нём чувствовалась сталь. — «Он отвёз меня домой и уехал,» — ответил Антон, отводя взгляд. Это движение не ускользнуло от внимания Кирилла. Он отметил нервозность Антона, его нежелание смотреть в глаза. Кирилл сделал паузу, позволяя тишине повиснуть между ними. Снег продолжал падать, создавая почти сюрреалистическую картину — два человека, стоящие посреди белой пустыни. Наконец, он заговорил: — «Антон, иди к лейтенанту и скажи, чтобы он помог тебе.» Его слова прозвучали как приказ, холодный и безапелляционный. Но Антон, казалось, не слышал или не хотел слышать. — «Нет. Я иду с тобой,» — ответил он, его голос дрожал, но в нём чувствовалась решимость. — «Лейтенант неправильно поймёт, увидев моё состояние. Это только усложнит ситуацию.» Кирилл слегка приподнял бровь — единственный признак удивления, который он себе позволил. Эта неожиданная рациональность в словах Антона была интересной. Очевидно, недавние события существенно изменили его. Но насколько глубоки эти изменения? Кирилл решил проверить. — «Тебе сейчас бессмысленно идти со мной, учитывая твоё физическое состояние,» — начал Кирилл, его голос был ровным, почти гипнотическим. — «Иди к Кате и скажи ей, что ты от…» Но Антон не дал ему закончить. — «НЕТ!» — выкрикнул он, его голос сорвался на хрип. — «И ещё раз нет! Ты обещал помочь мне отомстить, так помогай!» Кирилл молча смотрел на Антона, его лицо было непроницаемым, как маска. Но за этой маской его разум работал на полную мощность, анализируя каждое слово, каждый жест Антона. Он сделал несколько шагов, приблизившись к нему. Внезапно, без предупреждения, Кирилл нанёс молниеносный удар в щеку Антона. Звук удара эхом разнёсся по пустынной улице. Очки Антона слетели, описав в воздухе дугу и упав в снег. Из разбитой губы потекла свежая кровь, яркая на фоне бледной кожи. Не давая Антону опомниться, Кирилл нанёс второй удар — точный и безжалостный — в солнечное сплетение. Воздух с шумом вырвался из лёгких Антона, и он упал на колени, хватая ртом воздух, как выброшенная на берег рыба. Кирилл возвышался над ним, его фигура отбрасывала длинную тень на снег. Его взгляд был холодным и безэмоциональным, словно он наблюдал за каким-то интересным экспериментом. — «Антон,» — произнёс он, его голос был тихим, но в нём чувствовалась неумолимая сила, — «ещё раз говорю, иди к Кате.» Антон, все ещё задыхаясь, поднял голову. Его лицо было искажено болью, но в глазах горел огонь упрямства. — «Нет…» — прохрипел он, с трудом выталкивая слова. — «Я иду…» Кирилл не дал ему закончить. Его нога взметнулась вверх и вниз, нанося точный удар в грудь Антона. Тот отлетел назад, упав на спину в снег. Наступила тишина, нарушаемая лишь тяжёлым дыханием Антона и тихим свистом ветра. Кирилл стоял неподвижно, глядя на распростёртую фигуру перед ним. Его лицо не выражало ни злости, ни удовлетворения — лишь холодный интерес исследователя. Наконец, Кирилл развернулся и начал уходить. Его шаги были размеренными и спокойными, словно ничего не произошло. Снег продолжал падать, постепенно заметая следы недавней схватки. Но Антон не сдавался. Превозмогая боль, он медленно поднялся на ноги. Его движения были неуверенными, он шатался, как пьяный. Дрожащей рукой он поднял очки из снега, небрежно вытер кровь со рта тыльной стороной ладони. — «Я… Иду… С тобой!» — прохрипел он, его голос был слаб, но в нём чувствовалась несгибаемая решимость. Кирилл остановился. Медленно, словно нехотя, он повернул голову, глядя на Антона через плечо. Его взгляд был нечитаемым, лицо — бесстрастным. Он не произнёс ни слова, просто смотрел, словно оценивая что-то, видимое только ему. Затем, так же молча, Кирилл отвернулся и продолжил свой путь. Антон, пошатываясь и спотыкаясь, последовал за ним. Каждый его шаг, казалось, причинял ему боль, но он упрямо двигался вперёд, не отставая от Кирилла. Кирилл не оборачивался, но его острый ум продолжал анализировать ситуацию. «Теперь этот инструмент закалён,» — думал он, его мысли были чёткими и холодными, как лёд. — «Его характер изменился, он начал видеть свои ошибки. У него развилось полезное качество — упорство. Это может быть полезно.» Снег продолжал падать, заметая следы двух фигур, медленно движущихся по пустынной улице. Кирилл и Антон шли вперёд, каждый со своими мыслями и целями, но объединённые общей судьбой в этом холодном, безжалостном мире. «Отлично для второй части плана,» — продолжал размышлять Кирилл. — «Почти всё готово. Осталось только получить информацию от Ивана…» Его глаза сузились, когда он задумался о следующем шаге. Впереди маячили неясные очертания гаражей — цель их путешествия была близка. Ветер усилился, завывая между домами и кружа снежные вихри вокруг двух одиноких фигур. Но ни Кирилл, ни Антон не обращали на это внимания. Они продолжали свой путь, движимые силой, которая была сильнее холода, боли и страха. Сила эта была разной для каждого из них — холодный расчёт для Кирилла и жгучая жажда мести для Антона — но она вела их вперёд, навстречу неизвестности и опасности…

***

"Прежде чем встать на путь мести, выкопай две могилы." - Конфуций.