♚♛┉┉ Звериный Ум: Шах Лесному Королю ┉┉♛♚

***

Время: 13:12.

Место: Гараж Ивана.

(Pov от 3 лица)

Холодный зимний ветер завывал за окнами автомобиля, который медленно двигался по пустынной зимней тропе. Внутри салона царила гнетущая тишина, нарушаемая лишь тихим гулом двигателя и прерывистым дыханием двух пассажиров. Иван сидел на заднем сиденье, его пальцы крепко сжимали рукоять пистолета, направленного на затылок водителя. Тусклый свет солнца, проникающий сквозь окна, отражался от металлической поверхности оружия, создавая зловещую игру теней на лице Ивана. Глубокая рана, опоясывающий его лицо словно жуткая маска, казалось, пульсировал в такт его учащённому сердцебиению. Рома, сидевший за рулём, был бледен как полотно. Его руки, лежащие на руле, заметно дрожали, а по вискам стекали капельки холодного пота. Он чувствовал, как дуло пистолета буравит его затылок, и каждый вздох давался ему с трудом. — «Направо, затем прямо. Третий гараж», — голос Ивана, хриплый и низкий, прозвучал в тишине салона как удар грома. Рома вздрогнул, но молча кивнул, боясь произнести хоть слово. Его мысли лихорадочно метались в поисках выхода из этой ситуации. «Он псих, чёртов псих! Как мне выбраться из этого кошмара?» — стучало в его голове. Машина медленно подъехала к ряду старых гаражей. Рома остановил машину, и в наступившей тишине звук заглохшего двигателя показался оглушительным. Иван, потянувшись, зевнул, словно это была обычная поездка, а не похищение. — «Ну что ж, выходим, Ромочка», — сказал он с нотками сарказма в голосе. — «Знаешь, тебе на самом деле повезло. Если бы не я, кто знает, что бы с тобой сделала эта рыжая сучка». Рома не ответил. Он молча, стараясь не делать резких движений, открыл дверь и вышел из машины. Холодный морозный воздух ударил в лицо, заставив его поёжиться. Иван вышел следом, не выпуская пистолет из рук. — «Доставай нашу гостью и за мной», — приказал он, кивая в сторону багажника. Рома, чувствуя, как к горлу подступает тошнота, открыл багажник. В тусклом свете он увидел связанную фигуру Алисы. Её рыжие волосы были спутаны, а маска лисы, казалось, приросла к лицу. Рома осторожно взял её на руки, невольно вздрогнув от холода её тела. — «Быстрее!» — рявкнул Иван, заметив, что Рома медлит. Они вошли в гараж, и Иван тут же запер дверь. Щелчок замка прозвучал как приговор. Иван включил свет, и одинокая лампочка под потолком осветила голые бетонные стены и пыльный пол. Иван схватил старый деревянный стул и швырнул его в центр гаража. — «Усади её», — приказал он Роме, после чего достал из картонной коробки цепи и ремни. — «И вот, свяжи её этим. Да так, чтобы и муха не пролетела. И поверь мне, Ромочка, если она вырвется — нам обоим конец». Рома, чувствуя, как его руки дрожат, начал связывать Алису. Металлические звенья цепей холодили кожу, и он старался не смотреть в лицо девушки, скрытое маской лисы. Закончив, Рома тихо произнёс: — «Иван…» Иван, развалившийся на старом диване, повернул голову. На его лице расплылась безумная улыбка, от которой у Ромы по спине пробежал холодок. — «Молодец. Теперь садись и молись, чтобы мы не сдохли», — он разразился жутким смехом, эхом отразившимся от голых стен гаража. Иван встал и подошёл к связанной Алисе. Его пальцы скользнули по её шее, проверяя пульс. Не найдя его, Иван стиснул зубы и шумно выдохнул через нос. Затем он взял рукоять ножа, торчащую между маской и кожей Алисы. Одним быстрым движением Иван вытащил нож. Тонкая струйка крови вытекла из раны, но тут же остановилась, словно впитавшись обратно в кожу. Иван снова проверил пульс — на этот раз он почувствовал слабое биение. Прошло несколько напряжённых секунд, и вдруг Алиса открыла глаза. Её взгляд, острый и яростный, метнулся от Ивана к Роме и обратно. — «С добрым утром, солнышко. Как спалось?» — с издёвкой произнёс Иван, наклоняясь к маске Алисы. Алиса зарычала, пытаясь вырваться из пут, но цепи держали крепко. Её маска на секунду исказилась, обнажив ряд острых зубов. — «Что такое? Не получается освободиться?» — рассмеялся Иван. — «Неужели твоя сила от маски не работает? Ох, бедная маленькая лисичка…» — «Воронёнок, ты зашёл слишком далеко», — прошипела Алиса, её голос был полон яда. — «Он всё видит, и скоро…» Иван не дал ей закончить, резко схватив за горло. Его пальцы впились в кожу Алисы, но она даже не поморщилась. — «Что скоро? Придут твои дружки-уроды? Мне плевать на них, их я тоже прикончу. А ты, блохастая тварь…» — он сжал руку сильнее, но Алиса лишь смотрела на него с вызовом. — «Даже не представляешь, что с тобой будет», — прошипел Иван, его изуродованное лицо исказилось от ярости. Он оттолкнул Алису, и стул покачнулся, но не упал. Алиса продолжала молча смотреть на него, в то время как взгляд Ивана излучал садистское удовольствие. Иван прислонил ладонь к своему изуродованному лицу, проводя пальцами по ране. — «Знаешь, лисичка, вы ведь просто шайка тварей… Нет, вы обычные люди, получающие силу от этих масок. Но без них вы кто? Ничтожества, мясо…» — он засмеялся, но в его смехе слышалась боль. — «Ты даже не представляешь всей жестокости людей», — продолжил Иван, его голос стал тише, почти мечтательным. — «Для зверей жестокость — это просто способ выжить. Когда они голодны, когда их ранят… Но человек, о, человек вывел жестокость на новый уровень». Иван начал ходить вокруг связанной Алисы, его шаги эхом отдавались в тишине гаража. — «Знаешь, почему люди так любят жестокость? Она приносит удовольствие. Приятно смотреть, когда страдает кто-то другой, а не ты. Когда кровь льётся не твоя. Когда смерть приходит не за тобой». Его глаза блестели лихорадочным блеском, когда он продолжал свой монолог: — «Всем интересно увидеть взгляд человека, который понимает, что смерть неизбежна. Всем хочется узнать, как будет кричать тот, кого избивают до крови. И все жаждут почувствовать это сладкое облегчение в конце 'шоу'. Смерть. Тишина. Спокойствие…» Иван резко остановился и повернулся к Алисе. — «А вы, твари, убиваете без этой 'изюминки'. Просто убиваете и жрёте. Где в этом искусство, а, лисичка?» Взгляд Алисы изменился, в нём появилось отвращение. Иван заметил это и усмехнулся. — «Ну да, неважно. У вас своё понимание жестокости, у меня — своё…» Он присел на корточки перед Алисой, его лицо оказалось всего в нескольких сантиметрах от её маски. — «Ну что, милая, давай поиграем? Ты ответишь на мои вопросы и умрёшь быстро, или…» Иван достал шприц с мутной жидкостью, и глаза Алисы расширились от ужаса. — «Или мы устроим настоящее представление. Медленное, мучительное, с моей особой 'изюминкой'», — он облизнул губы, словно предвкушая удовольствие. Дыхание Алисы участилось, она попыталась отстраниться, но цепи не позволяли. В её глазах мелькнул настоящий страх. Иван медленно поднёс шприц к её шее. — «Ну, раз ответа нет, я приступаю», — прошептал он. Когда игла уже коснулась кожи Алисы, она вдруг выкрикнула: — «Стой!.. Пожалуйста, не надо! Я-я… Не могу рассказать… Он… Убьёт м-меня…» Иван замер, его рука с шприцем застыла в воздухе. На мгновение в гараже повисла оглушительная тишина. Даже Рома, забившийся в угол, затаил дыхание. — «Прошу тебя,», — голос Алисы дрожал. — «Ты не такой. Я знаю, в тебе осталось что-то человеческое. Тот маленький Ваня, который ещё верит…» На секунду показалось, что Иван колеблется. Его рука чуть опустилась, а в глазах промелькнуло что-то похожее на сомнение. Рома почувствовал, как в его сердце затеплилась слабая надежда. Может быть, думал он, всё ещё может закончиться иначе? Иван медленно отвёл руку со шприцом. — «Алиса, я…» — начал он, и в его голосе послышалась нотка сожаления. Но внезапно его глаза снова вспыхнули безумием. С молниеносной скоростью он вонзил иглу в шею Алисы. «…я не верю ни одному твоему слову СУЧКА!» — прорычал он. Крик Алисы эхом разнёсся по гаражу, смешиваясь с безумным хохотом Ивана. Рома в ужасе зажмурился, чувствуя, как его захлёстывает волна отчаяния и беспомощности. Иван ввёл всю порцию наркотика и тело Алисы, привязанной к старому деревянному стулу, сотрясалось в конвульсиях, словно марионетка в руках безумного кукловода. Зрачки Алисы расширялись и сужались в безумном танце, а цвет глаз менялся с пугающей быстротой. То они вспыхивали диким, янтарным огнём, то возвращались к своему обычному изумрудно-зелёному оттенку. В эти моменты казалось, будто две сущности ведут отчаянную борьбу за контроль над её телом. Перед затуманенным взором Алисы мелькало лицо Ивана, искажённое злобным ликованием. Его черты сейчас напоминали гротескную маску. Глубокие тени под глазами придавали ему вид живого мертвеца, а в расширенных зрачках плясали огоньки безумия. Свет лампочки то ослеплял Алису, подобно яркой вспышке фотоаппарата, то погружал всё в кромешную тьму, оставляя лишь жуткие силуэты. В эти мгновения тьмы Алисе казалось, что она падает в бесконечную пропасть, из которой нет выхода. Смех Ивана, похожий на карканье ворона, эхом отражался от голых стен гаража. Звук искажался, превращаясь то в далёкий, замогильный шёпот, то в оглушительный рёв, от которого, казалось, вот-вот лопнут барабанные перепонки. Внезапно Иван замолк, и тишина, наступившая после его хохота, показалась ещё более зловещей. Он резко схватил связанную Алису за горло, его пальцы впились в её кожу, словно когти хищной птицы. Одним быстрым движением он опрокинул стул, и Алиса рухнула на холодный бетонный пол, покрытый масляными пятнами и мелким мусором. — «Что такое, лисичка? Больно? Страшно?» — прошипел Иван, наклонившись к самому её лицу. Его дыхание, горячее, обжигало кожу Алисы. — «Ха-ха-ха! Да, наконец-то я вижу… Я вижу твой страх!» Его глаза, расширенные от возбуждения, блестели в полумраке, как у дикого зверя, загнавшего свою добычу. Капля слюны сорвалась с его губ и упала на маску Алисы. Иван небрежно отбросил в сторону пустой шприц. Тонкая игла блеснула в свете лампы, прежде чем исчезнуть в тёмном углу гаража. Звук падения шприца эхом отозвался в помещении, словно последний удар колокола, возвещающий о конце надежды. В противоположном углу гаража, забившись в тень, сидел Рома. Его некогда крепкое тело сейчас казалось маленьким и жалким. Он тяжело дышал, каждый вдох давался с трудом, словно воздух превратился в густой кисель. Рома дрожал, как осиновый лист на ветру, боясь даже моргнуть, не говоря уже о том, чтобы попытаться сбежать. В своём отчаянии он мысленно умолял Бога о помощи, его губы беззвучно шевелились в горячей молитве. Он обещал, что больше никогда не будет никого обижать, станет прилежно ходить в церковь каждое воскресенье, помогать матери по дому и усердно учиться. Слёзы катились по его щекам, оставляя грязные дорожки на покрытом пылью лице. Иван, словно хищник, почуявший новую жертву, на мгновение перевёл взгляд на Рому. Его губы искривились в жестокой усмешке. — «Не волнуйся, Ромочка,» — прошипел он, — «я и тебе позволю, потом, повеселиться с этой сукой.» Затем он вновь сосредоточил всё своё внимание на Алисе. Иван наблюдал, как её голова безвольно качается из стороны в сторону. Её глаза, обычно живые и выразительные, сейчас казались стеклянными, не способными сфокусироваться ни на чём. Он понял, что она начала терять ориентацию в пространстве. Маска на лице Алисы, казалось, жила своей собственной жизнью. То она оживала, черты её заострялись, придавая Алисе вид дикого зверя, то вновь становилась безжизненной, превращаясь в простой кусок меха. — «Приём! Не теряемся!» — прорычал Иван, грубо схватив Алису за подбородок. Его пальцы впились в её маску. — «Это только начало, хе-хе-хе.» Он резко схватил нож, который ранее был воткнут между маской Алисы и её лицом, из внутреннего кармана своей потёртой кожаной куртки. Лезвие блеснуло в тусклом свете, словно змея, готовая к броску. Иван провёл холодной сталью по шее Алисы, наслаждаясь её страхом и беспомощностью. Алиса тяжело дышала, её грудь вздымалась и опускалась в рваном ритме. Внезапно она забыла, как кричать, словно сам ужас запечатал её голос. Но всё же она нашла в себе силы прохрипеть: — «Не-не… Надо…» Иван с изумлением и болезненным восторгом наблюдал, как жестокая и глубокая рана на шее Алисы затянулась за считанные секунды, не оставив даже шрама. Его глаза, и без того горевшие безумием, теперь вспыхнули новым, ещё более жутким огнём. — «Охо-хо-ха-ха-ха-ХА-ХА!» — расхохотался он, и его смех, казалось, мог разбудить мёртвых. — «Как же это весело! Тебя можно бить, рубить, кромсать, а ты всё равно будешь жить!» Одержимый новым азартом, он начал беспорядочно вонзать нож то в грудь Алисы, то в рёбра. Каждый удар сопровождался влажным звуком входящего в плоть металла, но раны заживали почти мгновенно, оставляя лишь разорванную одежду и следы крови. Спустя несколько секунд таких бессмысленных терзаний одежда Алисы превратилась в лохмотья. Обрывки ткани свисали с её тела, открывая взору бледную кожу, на которой не осталось ни единого следа от ножевых ранений. Внезапно Иван остановился, словно его осенила новая, ещё более ужасная идея… Он резко наклонился, приблизив своё лицо к маске Алисы настолько близко, что она могла разглядеть каждую пору на его коже, каждый лопнувший капилляр в его безумных глазах. Алиса, с трудом сфокусировала взгляд, встретившись с его глазами, в которых плескалось чистое, незамутнённое безумие. Она увидела в них бездну, настолько глубокую и тёмную, что ей показалось, будто она падает в неё, теряя последние крупицы надежды. — «А знаешь, лисичка,» — прошептал он с дьявольской ухмылкой, обнажившей его белые зубы, — «ты ведь сейчас не можешь контролировать свою трансформацию, верно?» Алиса лишь тяжело дышала, не в силах ответить. Она чувствовала, как от наркотика её сердце то резко ускорялось, грозя выпрыгнуть из груди, то замедлялось настолько, что, казалось, вот-вот остановится. Её нечеловеческая сущность отчаянно боролась с действием препарата, но ей требовалось больше времени, чтобы победить в этой битве. Иван, видя её встревоженный взгляд, улыбнулся ещё шире, обнажив все тридцать два зуба. В этот момент он был похож на акулу, почуявшую кровь. Он наклонился к самому уху Алисы, его горячее дыхание обожгло её кожу, когда он прошептал: — «А почему бы тебе не испытать новых ощущений? Хе-хе-хе-хе-хе-хе.» Алиса услышала его голос, но не могла понять, что именно он хотел сказать. Внезапно она почувствовала, как что-то острое прижалось к её ногам. Иван просунул руку между её ног, отложив нож в сторону и касаясь её самого интимного места. Его рука и её гениталии разделяли лишь тонкие слои ткани. Иван, глядя ей в глаза, продолжал: — «А давай я засуну сюда нож и начну его крутить? Выбирай! По часовой или против?!» Алиса вновь промолвила, и на её глазах появились настоящие крупицы слёз отчаинья. Она никогда не представляла себе, что бывают настолько жестокие люди. Она поняла, что перед ней не обычный человек, а безумец… Нет монстр! И тихо произнесла: — «Пожалуйста… не нужно…» Иван, широко улыбаясь, перехватил нож и начал его подносить, говоря: — «Если не выбираешь, проверну в обе сторо…»

Тук тук тук…

Внезапно раздался громкий стук в металлическую дверь гаража. Звук был настолько неожиданным и резким, что, казалось, сотряс всё помещение. Иван замер, не успев довершить своё ужасное деяние. Нож застыл возле ног Алисы, его лезвие отразило свет лампы, бросив зловещий блик на стену. Тишина, наступившая после стука, казалась оглушительной. Даже дыхание Алисы и Ромы, казалось, остановилось. В этот момент времени словно застыло, и судьба всех присутствующих повисла на волоске, ожидая, что произойдёт дальше. Иван поднялся, стоя посреди комнаты, его глаза лихорадочно блестели в полумраке. Его рука, сжимающая окровавленный нож, слегка дрожала — не от страха, а от переполняющего его адреналина. Взгляд Ивана медленно опустился на лежащую у его ног Алису. В его глазах мелькнуло что-то, похожее на смесь восторга и безумия. С неожиданной быстротой Иван наклонился и схватил маску Алисы. Одним резким движением он вонзил нож с противоположной стороны её головы, умело находя узкий зазор между маской и лицом девушки. Лезвие вошло в плоть с тошнотворным чавкающим звуком. Тело Алисы конвульсивно дёрнулось, словно пронзённое электрическим разрядом. Её глаза широко распахнулись на мгновение, наполненные шоком и невыразимой болью, а затем медленно закрылись. Девушка обмякла, погружаясь в глубокое беспамятство. Иван выпрямился, тяжело дыша. Его лицо исказилось в жуткой усмешке, когда он смотрел на свою жертву. Маска Алисы теперь была испачкана кровью и грязью, превратившись в жуткий символ происходящего кошмара. — «Мы ещё продолжим, милая,» — прошептал Иван, его голос был хриплым от возбуждения. Он провёл языком по губам, словно смакуя момент своего триумфа. Не теряя ни секунды, Иван резко развернулся к Роме. Парень, прижавшийся к стене, казалось, пытался слиться с ней, стать невидимым. Его глаза, расширенные от ужаса, метались между Иваном и телом Алисы. Каждый вздох Ромы был прерывистым, словно каждый глоток воздуха мог стать для него последним. Иван приблизился к нему, каждый его шаг эхом отдавался в пустом помещении. В его руке уже поблёскивал пистолет, извлечённый из потрёпанной куртки. Запах пороха и машинного масла смешивался с металлическим ароматом крови, создавая тошнотворный коктейль. — «Открывай дверь,» — прошипел Иван, прижимая холодное дуло пистолета к виску Ромы. — «И даже не думай о побеге. Спроси, кто там.» Рома почувствовал, как к горлу подступает ком. Его руки, покрытые холодным потом, дрожали так сильно, что он едва мог удержать ключи. Каждый шаг к двери казался бесконечным, словно он шёл сквозь густой туман страха и отчаяния. Внезапно тишину прорезал знакомый голос, заставивший Ивана вздрогнуть: — «Иван, я знаю, что ты там. Открой.» Кирилл. Его появление было подобно удару молнии, мгновенно изменившему расклад сил. Иван почувствовал, как по спине пробежал холодок. Он быстро занял позицию за спиной Ромы, продолжая держать его на мушке. — «Открывай,» — приказал он шёпотом, его голос был пропитан смесью страха и ярости. Когда дверь наконец распахнулась, яркий свет, отражённый от свежевыпавшего снега, ворвался в помещение подобно безжалостному прожектору, выхватывая из темноты каждую деталь ужасающей сцены. На пороге стоял Кирилл, его силуэт чётко вырисовывался на фоне белоснежного пейзажа. Рядом с ним, к удивлению и растерянности Ивана, находился Антон, его лицо и руки были покрыты бинтами. Кирилл окинул помещение холодным, оценивающим взглядом. Его лицо оставалось непроницаемым, когда он увидел окровавленную голову Ромы и Ивана с пистолетом. В его глазах не промелькнуло ни тени эмоций — лишь расчётливый анализ ситуации. Он словно просчитывал в уме все возможные варианты развития событий, как гроссмейстер, планирующий серию ходов на много шагов вперёд. — «Ух ты, нашёл-таки меня?» — с наигранным удивлением произнёс Иван, пытаясь скрыть нарастающее беспокойство. Его голос слегка дрожал, выдавая внутреннее напряжение. — «Неужели Егор рассказал об этом месте?» Кирилл, не поддаваясь на провокацию, ответил ровным, почти механическим тоном: — «Иван, прежде чем я объясню причину своего появления, я хочу прояснить несколько моментов. Во-первых, что здесь делает Рома? Во-вторых, почему ты направил на него оружие? И в-третьих, зачем ты сбежал из больницы с твоими ранениями?» Каждый вопрос Кирилла был подобен удару хлыста. Но внешне Иван сохранял браваду. Антон, стоявший рядом с Кириллом, казалось, претерпел невероятную трансформацию. Его взгляд, некогда полный страха и неуверенности, теперь излучал холодную решимость. В его глазах горел огонь, который не могли погасить даже видимые раны и бинты. Иван, заметив эту перемену, перевёл дуло пистолета на Антона, ожидая увидеть прежнюю реакцию страха. Но Антон даже не моргнул, встречая угрозу с непоколебимым спокойствием. Иван смотря на Антона с интересом добавил: — «Ну, Кирилл, на все вопросы прости не отвечу, но вот для чего ты взял сюда Антона… Это, я думаю, интереснее будет.» Кирилл сделал шаг вперёд. Его движения были плавными, рассчитанными, словно он двигался по невидимой шахматной доске, предвидя каждый следующий ход. Снег хрустел под его ногами, этот звук казался оглушительным в напряжённой тишине. — «Я не звал его сюда,» — сказал Кирилл, кивнув в сторону Антона. Его голос был ровным, лишённым каких-либо эмоций. — «Он сам пошёл за мной. Теперь твоя очередь отвечать.» Иван широко улыбнулся, переводя дуло пистолета на Кирилла: — «Хорошо, я отвечу. Но взамен ты окажешь мне небольшую услугу.» Его глаза лихорадочно блестели. Кирилл, не меняя выражения лица, парировал с ледяным спокойствием: — «Без услуг. Я предупредил лейтенанта Тихонова о нашем местонахождении. Если мы не вернёмся, он прибудет сюда с нарядом. Более того, если я не получу ответы, то сообщу ему всё, что здесь увидел. Поверь, он прислушается к моим словам.» Каждое слово Кирилла было подобно удару молота. Иван пристально всматривался в лицо Кирилла, пытаясь определить, блефует ли тот. Но холодные, непроницаемые глаза Кирилла не выдавали ни малейшего намёка на обман. Мастерство контроля эмоций Кирилла было безупречным, превращая его в идеального манипулятора в этой опасной игре. Осознав, что оказался в ловушке собственного создания, Иван почувствовал, как паника накрывает его подобно приливной волне. Голос, когда он наконец заговорил, был хриплым и надломленным: — «Хорошо. Я сбежал из больницы, чтобы отомстить. Рому я нашёл в лесу, связанным в мешке. Но причину, по которой я его не отпустил… извини, не скажу.» Каждое слово давалось Ивану с трудом, словно он выплёвывал осколки разбитых надежд и планов. Кирилл, сохраняя ледяное спокойствие, продолжал давить. Его голос был тихим, но каждое слово звенело в воздухе, наполненном напряжением: — «Недостаточно, Иван. Ты знаешь, что я могу сделать твою жизнь очень сложной. Расскажи мне всё, и, возможно, мы найдём выход из этой ситуации.» Иван, с искажённым от ярости лицом, держал пистолет, направленный на Кирилла. Его рука слегка дрожала, но глаза горели безумным огнём. Раны на его лице, казалось, ожили в полумраке гаража, придавая ему вид настоящего демона. Рядом с ним стоял Рома. Его лицо было бледным, как полотно, а глаза расширены от ужаса. Он чувствовал, как холодный пот стекает по спине, несмотря на зимний холод. Напряжение достигло своего пика, когда Иван нарушил тишину своим хриплым голосом: — «Мало информации, говоришь?» — его слова сочились ядом. — «А если я выстрелю тебе в голову, какой толк будет от этой информации? Да, лейтенант Тихонов придёт к моему гаражу, но что он подумает, увидев три трупа и раненую бывшую жертву? Не будет свидетелей, кроме меня одного, а я скажу, что маньяк поубивал всех и собирался убить меня, но скрылся. Ты об этом не подумал, умник?» Улыбка Ивана была похожа на оскал дикого зверя, загнанного в угол. Его палец на спусковом крючке побелел от напряжения. Кирилл, не сдвинувшись с места, ответил с ледяным спокойствием: — «Такой исход тоже возможен, Иван. Но ты не скроешь все улики. Когда тут всё обыщут, ты всё равно будешь виновником. Кровь не смоешь, как бы ты ни старался.» Его голос был ровным и безэмоциональным, словно он обсуждал прогноз погоды, а не возможность собственной смерти. Иван, не выдержав этого спокойствия, сделал шаг вперёд, выходя из тени гаража на свет зимнего дня. Снег захрустел под его ногами, когда он вплотную подошёл к Кириллу, приставив пистолет к его голове. — «Да, ты прав, сукин сын. Но готов ли ты пожертвовать своими новыми друзьями и своей жизнью ради какой-то скучной информации, а, Кирилл?» — прошипел Иван, обдавая лицо Кирилла горячим дыханием. Время, казалось, остановилось. Снежинки, медленно падающие с серого неба, замерли в воздухе. Антон и Рома, затаив дыхание, ждали ответа Кирилла, понимая, что от его слов сейчас зависят их жизни. Кирилл, не моргнув глазом, ответил: — «Да, готов.» Эти два простых слова прозвучали как приговор. Антон почувствовал, как его сердце пропустило удар, а Рома тихо всхлипнул, осознавая, что надежда на спасение тает с каждой секундой. Антон, не в силах больше молчать, выкрикнул: — «Что ты говоришь, Кирилл? Разве в этом заключается твой пла…» Но Кирилл резко поднял руку, заставляя Антона замолчать. Этот жест был настолько властным и уверенным, что даже Иван на мгновение растерялся. — «Ух ты, так у тебя есть план?» — в голосе Ивана проскользнуло удивление и, возможно, даже нотка уважения. Кирилл, не отводя взгляда от Ивана, произнёс: — «Я готов всем пожертвовать ради информации, ведь без неё я проиграю, и все всё равно умрут. У тебя, Иван, есть эта информация. И если ты хочешь попасть за решётку, то так тому и быть. Но подумай о своей матери. Ты не сможешь её защитить от тех тварей, находясь в тюрьме. Разве ты этого хочешь?» Слова Кирилла ударили в самое уязвимое место Ивана. Улыбка мгновенно исчезла с его лица, словно стёртая невидимой рукой. Его глаза расширились, и в них промелькнул страх — не за себя, а за кого-то другого. Рука Ивана, держащая пистолет, начала дрожать сильнее. Он пытался осмыслить сказанное, и холодная логика Кирилла начала пробиваться сквозь пелену его ярости и отчаяния. Медленно, словно во сне, Иван опустил пистолет. Его взгляд потерял фокус, устремившись куда-то вдаль, за горизонт этого снежного дня. Голос, когда он наконец заговорил, был хриплым и надломленным: — «Чёрт… Хорошо, я отвечу…» Кирилл позволил себе едва заметную улыбку. Его стратегия сработала — он нашёл слабое место противника и умело им воспользовался. Теперь оставалось только закрепить успех и получить нужную информацию, не выпуская инициативу из своих рук. Иван медленно поднял взгляд на Кирилла, его глаза, воспалённые от недосыпа и постоянного напряжения, впились в карие глаза оппонента. В этот момент время словно замедлилось, и Иван почувствовал, как по его спине пробежал холодок. Он пытался проникнуть в мысли Кирилла, понять его мотивы, но натыкался лишь на непроницаемую стену спокойствия. «Почему ему всё равно даже в такой момент?» — эта мысль пульсировала в голове Ивана, словно назойливая мигрень. Он мог понять отсутствие страха смерти. Но лицо Кирилла оставалось неизменным с их первой встречи, будто высеченное из мрамора. Ни единый мускул не дрогнул, ни одна эмоция не промелькнула в глазах. Это было… пугающе неестественно. Рука Ивана, всё ещё сжимающая пистолет, предательски дрогнула. Холодный металл оружия, который ещё недавно придавал ему уверенности, теперь казался чужеродным и тяжёлым. В его сознании мелькнула странная, почти абсурдная мысль: «А он вообще человек?» Кирилл, словно читая его мысли и от этого Ивану стало ещё более не по себе, нарушил гнетущую тишину своим ровным, почти механическим голосом: — «Не против, если мы с Антоном зайдём в гараж и там всё обсудим?» Эти слова, произнесённые с такой обыденностью, словно речь шла о чашке чая, а не о потенциальной смертельной ловушке, заставили Ивана на мгновение растеряться. Он бросил быстрый, почти паникующий взгляд за спину Кирилла, словно ища подсказку или путь к отступлению. Затем его глаза метнулись к Роме, и этот взгляд был настолько интенсивным, что Рома невольно сглотнул, чувствуя, как пересохло в горле от страха. Иван, пытаясь собраться с мыслями и вернуть контроль над ситуацией, снова посмотрел на Кирилла. На его лице появилась улыбка — кривая, неестественная, больше похожая на гримасу боли, чем на выражение веселья. — «Хех, я боюсь, что… что вы там увидите, немного… вас, так скажем, удивит.» — Его голос звучал хрипло, словно каждое слово царапало горло. — «Но раз вы так этого хотите, прошу пожаловать.» В этих словах смешались вызов, угроза и странное, почти болезненное любопытство. Иван развернулся, его движения были резкими, дёрганными, как у марионетки с запутавшимися нитями. Он зашёл внутрь гаража, проходя мимо Ромы, который стоял, вжавшись в стену, словно пытаясь слиться с ней. — «А ты чего стоишь? За мной,» — прошипел Иван, обращаясь к Роме. Его шёпот был едва слышен, но в нём звучала такая угроза, что Рома почувствовал, как его ноги сами собой двинулись вперёд, будто управляемые невидимыми нитями страха. Кирилл обменялся взглядом с Антоном. В этом молчаливом диалоге было больше информации, чем в долгом разговоре. Лёгкий кивок Кирилла был одновременно приказом и предупреждением. Антон, слегка поморщившись от боли, поправил бинты на лице. Его пальцы на мгновение задержались на повязке, словно пытаясь стереть не только физические, но и эмоциональные шрамы. Когда они вошли в гараж, их встретила удушающая атмосфера тайн и опасности. Единственная лампочка на потолке мерцала, словно находясь на грани перегорания, отбрасывая зловещие тени на стены и создавая причудливую игру света и тьмы. Воздух был густым и тяжёлым, пропитанным коктейлем отвратительных запахов. Резкий аромат резины смешивался с тошнотворным запахом застоявшегося машинного масла. Но хуже всего был третий компонент этой ужасной смеси — металлический, приторно-сладкий запах крови. Он был едва уловим, но от этого становился ещё более пугающим, словно шёпот смерти в тёмном углу. Этот последний запах заставил Антона напрячься ещё больше. Его ноздри раздувались, как у хищника, почуявшего добычу. Но в его случае это был запах мести, которая была так близко, что он почти мог её попробовать на вкус. Кирилл, войдя в помещение, мгновенно начал сканировать обстановку. Его взгляд, острый и внимательный, первым делом сфокусировался на Иване. Тот, словно пытаясь показать своё пренебрежение к ситуации, небрежно плюхнулся на старый диван. Пружины жалобно скрипнули под его весом, подняв в воздух облачко пыли, которое заискрилось в тусклом свете лампы. Иван закинул руку на лоб, но тут же поморщился и резко отдёрнул её, когда пальцы коснулись незажившей раны на лице. Эта маленькая демонстрация боли была единственным признаком его уязвимости, который он не смог скрыть. Затем Кирилл начал методично осматривать помещение, его взгляд скользил по каждому сантиметру пространства, подмечая мельчайшие детали. Гараж был заставлен коробками разных размеров — от небольших картонных ящиков до массивных деревянных контейнеров. Они громоздились друг на друге, образуя хаотичные башни, готовые в любой момент обрушиться. Эти коробки занимали почти всё свободное пространство, создавая ощущение клаустрофобии и беспорядка. Отсутствие обычных для гаража вещей — инструментов, полок с запчастями, машинного оборудования — только усиливало ощущение неправильности этого места. Каждая коробка была словно ящик Пандоры, скрывающий в себе неизвестные ужасы. Но внимание Кирилла привлекло нечто, выбивающееся из этого хаоса запечатанных тайн. Посреди гаража, словно жуткий алтарь, лежал деревянный стул. На первый взгляд могло показаться, что это просто старая мебель, забытая среди коробок. Но присмотревшись внимательнее, можно было заметить, что на стуле кто-то сидел. Кирилл медленно подошёл ближе, его шаги были осторожными, словно он приближался к дикому зверю. По мере того, как расстояние между ним и стулом сокращалось, детали начали проявляться более чётко. То, что он увидел, заставило даже его непроницаемую маску спокойствия на мгновение дрогнуть. Его глаза чуть расширились — единственная видимая реакция на представшую перед ним картину ужаса. На стуле, скрученная, словно сломанная кукла, сидела Алиса. Её тело было опутано цепями и ремнями, впивающимися в кожу с такой силой, что в некоторых местах виднелись следы крови. В прорезях маски торчали два ножа. Их лезвия, застрявшие между лицом пленницы и самой маской, отражали тусклый свет лампы, создавая жуткий блеск в пустых глазницах маски. Иван, заметив реакцию Кирилла, резко выпрямился на диване. Его лицо исказилось в смеси торжества и ярости. — «Ну-ну, это моя добыча. Даже не смей касаться,» — прорычал он, и в его голосе слышалась смесь гордости охотника и ревности собственника. Антон, стоявший позади Кирилла, сначала не мог понять, что вызвало такую реакцию у его обычно невозмутимого напарника. Но когда он сделал шаг вперёд и увидел пленницу, мир вокруг него словно остановился. Его сердце, казалось, пропустило удар, а затем забилось с утроенной силой, грозя вырваться из груди. Кровь зашумела в ушах, заглушая все остальные звуки. В голове пронеслась единственная мысль, словно вспышка молнии в ночном небе:

«Алиса»

Кулаки Антона непроизвольно сжались с такой силой, что ногти впились в ладони, оставляя полумесяцы на коже. Его челюсти стиснулись, зубы заскрипели, словно пытаясь перемолоть камень ярости, застрявший в горле. Волна неконтролируемой ярости захлестнула его сознание, затопив все остальные мысли и чувства. В этот момент Антон превратился в воплощение чистой, первобытной ярости. Он хотел наброситься на связанную девушку, разорвать её на части, уничтожить само её существование. Каждая клеточка его тела кричала о мести, о необходимости причинить боль, сравнимую с той, что он испытывал сам. Сделав шаг вперёд, движимый этим неудержимым порывом, Антон был остановлен рукой Кирилла. Эта рука, выставленная перед ним, словно стена, была единственным, что удерживало его от совершения непоправимого. Кирилл медленно покачал головой, его взгляд был холоден и непреклонен. В этом безмолвном жесте читалось ясное послание: сейчас не время для эмоций, не время для мести. Сейчас время для холодного расчёта и стратегии. Напряжение в гараже достигло апогея. Воздух, казалось, звенел от невысказанных слов и сдерживаемых эмоций. Каждый из присутствующих был погружён в свой собственный ад…

***

"Дьявол - это не тот парень в красном костюме, который шепчет вам делать плохие вещи. Он тот, кто смотрит на вас из зеркала." - Джефф Линдсей