♚♛┉┉ Звериный Ум: Шах Лесному Королю ┉┉♛♚

***

Время: 11:24.

Место: Дом Егора.

(Pov от 3 лица.)

Морозный воздух обжигал лёгкие Кирилла, когда он приближался к двухэтажному деревянному дому, возвышавшемуся над заснеженным пейзажем словно молчаливый страж давно минувших времён. Старое строение, казалось, вросло в землю, его фундамент слегка покосился под тяжестью лет и снега. Потемневшие от непогоды бревенчатые стены, испещрённые трещинами и сучками, рассказывали безмолвную историю о десятилетиях борьбы с суровым климатом. Крыша, покрытая толстым слоем снега, нависала над домом подобно тяжёлой белой шапке, её края украшали сосульки, сверкавшие в лучах холодного зимнего солнца. Небольшие окна, затянутые причудливыми морозными узорами, походили на прищуренные глаза, настороженно наблюдающие за незваным гостем. Старые ставни, покрытые облупившейся краской, слегка постукивали на ветру, создавая жутковатую атмосферу заброшенности. Покосившееся крыльцо с облезлой краской тихо поскрипывало под весом редких гостей, а старые перила, казалось, держались лишь чудом. Возле дома громоздились сугробы, словно охранявшие покой его обитателей, а узкая тропинка, едва различимая под свежевыпавшим снегом, вела к входной двери. Кирилл медленно ступал по хрустящему снегу, каждый его шаг был выверен и осторожен. Его лицо оставалось непроницаемым, лишь глаза, холодные и пронзительные, выдавали напряжённую работу мысли. Он анализировал каждую деталь окружающей обстановки, каждый звук и движение, словно выстраивая в голове сложную схему предстоящего разговора. Поднявшись на крыльцо, Кирилл на мгновение замер, прислушиваясь к звукам дома. Его рука поднялась к двери. Стук эхом разнёсся по всему дому, нарушая тишину зимнего дня. За дверью послышалась суматоха. Женский голос, резкий и раздражённый, прорезал воздух: — «Иди открывай, опять твои друзья, скорее всего, пришли! И скажи им, чтобы не смели больше…» Голос постепенно стих, уступив место напряжённой тишине. Кирилл мысленно отметил этот момент, понимая, что атмосфера в доме уже накалена, и это можно использовать в своих целях. Щёлкнул замок, и Кирилл, сделав едва заметный шаг назад, сосредоточил всё своё внимание на открывающейся двери. На пороге появился мальчик лет двенадцати с взъерошенными чёрными волосами и настороженным взглядом. Он был одет в поношенные джинсы и зелёную футболку с полустёртой надписью «Спортсмен», которая явно была ему велика. Мальчик, увидев незнакомца, инстинктивно напрягся. Его глаза, полные недоверия и лёгкого страха, впились в лицо Кирилла. — «Здравствуйте, что вам нужно?» — спросил он, стараясь казаться уверенным, но его голос слегка дрогнул. Кирилл мягко улыбнулся, но эта улыбка не коснулась его глаз, оставшихся холодными и расчётливыми. Он слегка наклонился к мальчику, создавая иллюзию доверительного разговора: — «Здравствуй, я Кирилл, друг Егора. Не мог бы ты позвать его на минутку? У меня есть важные новости для него.» Паренёк недоверчиво сощурился, его поза стала более напряжённой: — «Егор не дружит с какими-то Кириллами. Я знаю всех его друзей, и вас среди них нет.» Кирилл, не меняясь в лице, мягко рассмеялся, словно услышал забавную шутку: — «Ах, да, конечно. Мы с Егором познакомились совсем недавно. Знаешь, иногда взрослые заводят новых друзей, о которых не успевают рассказать. Почему бы тебе не спросить у него самого? Уверен, он подтвердит мои слова.» Мальчик всё ещё смотрел на Кирилла с подозрением, но в его глазах мелькнуло сомнение. Кирилл заметил это и мысленно отметил, что первый барьер преодолён. Мальчик колебался ещё секунду, затем резко захлопнул дверь и убежал вглубь дома. Кирилл остался ждать, его терпение было непоколебимым, а разум продолжал анализировать ситуацию, выстраивая возможные сценарии разговора с Егором. Минуты ожидания тянулись медленно, но Кирилл использовал это время, чтобы настроиться на предстоящий разговор. Он прислушивался к каждому звуку, доносившемуся из дома, пытаясь уловить обрывки разговоров или движения. Наконец, послышались тяжёлые шаги, и дверь резко распахнулась. На пороге стоял Егор — не высокий парень с лысой головой и настороженным взглядом. Его поза была напряжённой, словно он готовился к конфронтации. Они молча смотрели друг на друга: лицо Кирилла оставалось спокойным, в то время как Егор выглядел взволнованным и подозрительным. Кирилл отметил про себя эти признаки нервозности, понимая, что они могут сыграть ему на руку. — «Здарова, Кирилл,» — нарушил молчание Егор, его голос звучал хрипло, словно от долгого молчания. — «С каким делом ты пришёл в мой дом?» Кирилл, не менясь в лице безразличия, ответил: — «Здравствуй, Егор. Нам нужно поговорить. Прогуляемся?» Егор колебался, его взгляд метнулся в глубь дома, словно ища поддержки или совета. Кирилл заметил это движение и решил надавить чуть сильнее: — «Это касается Ивана.» При упоминании этого имени Егор заметно напрягся. Его кулаки непроизвольно сжались, а в глазах мелькнул страх. — «Дай мне минуту,» — бросил он и захлопнул дверь. Кирилл вновь остался ждать. Он знал, что зацепил Егора, и теперь тот не сможет отказаться от разговора. Через несколько минут Егор вышел, одетый в потрёпанную зимнюю куртку. Не говоря ни слова, Кирилл развернулся и начал медленно идти прочь от дома. Егор, помедлив секунду, последовал за ним. Они шли молча, снег хрустел под их ногами, создавая почти гипнотический ритм. Кирилл намеренно выбрал путь где их разговор не мог бы подслушать случайный прохожий. Когда дома остались позади, Кирилл нарушил тишину: — «Егор, ты ведь уже знаешь, что произошло прошлой ночью?» Егор вздрогнул, словно от удара. Его глаза метнулись к Кириллу, в них читалась смесь страха и вызова. — «Да. Но какого чёрта ты в лес тогда убежал? Что там вообще произошло?» Кирилл остановился и повернулся к Егору лицом. Его голос стал мягче, почти сочувствующим: — «Если бы я не побежал, милиционеры не успели бы спасти Антона.» Егора лицо побледнело, а сердцебиение участилось. Кирилл продолжил, внимательно следя за реакцией Егора: — «Но есть кое-что ещё, о чём ты, возможно, не знаешь. Ивана удалось найти.» Егора лицо на мгновение исказилось, но он быстро попытался вернуть нейтральное выражение. Кирилл мысленно отметил эту реакцию, понимая, что попал в точку. — «Н-нет, этого я ещё не знал,» — неуверенно произнёс Егор, избегая прямого взгляда Кирилла. Кирилл сделал шаг ближе, его голос стал тише и настойчивее: — «Правда? Тогда почему ты не рад, что его нашли? Я думал, вы с Иваном были близкими друзьями.» Егор, поняв, что его начали подозревать, попытался выкрутиться: — «Н-ну, просто не ожидал такое услышать, да и вообще… Это всё так неожиданно.» Кирилл медленно подошёл к заметно нервничающему Егору. Его взгляд был пронзительным, словно пытался проникнуть в самую душу собеседника. — «Егор,» — произнёс он тихо, но твёрдо, — «где сейчас Иван?» На мгновение лицо Егора исказил неприкрытый страх, но затем он попытался взять себя в руки. Он сделал шаг назад и огрызнулся: — «Да откуда мне знать, где он может быть сейчас?!» Кирилл не отступал. Его голос стал ещё тише, почти гипнотическим: — «Егор, послушай меня внимательно. Я не хочу тебя ни в чём обвинять или принуждать. Но я знаю, что ты наверняка знаешь, куда мог пойти Иван. Сегодня утром он ушёл из больницы. Ты его лучший друг. Куда бы ты пошёл на его месте?» Кирилл сделал паузу, давая словам осесть в сознании Егора, а затем продолжил, его голос наполнился тревогой и срочностью: — «Иван в опасности, Егор. Он был в плену у маньяка, и у него есть информация, которая может помочь поймать этого психопата. Но пока Иван на свободе, он сам под угрозой. Маньяк может попытаться до него добраться, чтобы заставить молчать.» Кирилл сделал ещё один шаг к Егору, теперь они стояли почти вплотную. Его глаза впились в глаза Егора, голос стал почти шёпотом: — «Подумай о своём брате, Егор. О том мальчике, который открыл мне дверь. Что, если маньяк не найдёт Ивана и решит добраться до него через тебя? Через твою семью?» Егор побледнел, его руки задрожали. Кирилл понял, что нанёс решающий удар. Он положил руку на плечо Егора, этот жест был одновременно поддерживающим и давящим: — «Помоги мне найти Ивана, Егор. Ради его безопасности, ради безопасности твоей семьи. Где он может быть?» Ветер завывал между заборами, усиливая гнетущую атмосферу этой встречи. Снежинки, кружась в воздухе, оседали на плечах обоих парней, но, казалось, таяли, не долетая до Кирилла, словно его внутренний холод был сильнее зимней стужи. Егор, не выдержав тяжести момента, отвёл взгляд. Его зубы заскрипели, словно жернова, перемалывающие его решимость. Наконец, он выдавил из себя: — «Блять…» Это короткое, но ёмкое слово повисло в воздухе, нарушив тишину, царившую вокруг. Наступило гнетущее молчание, лишь прерываемое свистом ветра и далёким лаем бродячих собак. Кирилл, неподвижный как статуя, спокойно наблюдал за эмоциональными метаниями Егора. Егор, не выдержав напряжения, резко наклонился и с яростью плюнул на снег. Капля слюны, смешавшись с грязным снегом, стала молчаливым свидетельством его внутренней борьбы. Выпрямившись, он глубоко вздохнул, словно готовясь нырнуть в ледяную воду, и наконец произнёс: — «Хорошо, Кирилл. Я расскажу, где он может быть.» Кирилл никак внешне не отреагировал на эти слова. Его лицо оставалось бесстрастным. «Всё-таки его младший брат и правда для него дорог,» — пронеслось в голове Кирилла. — «Теперь понятно, как Иван мог спокойно подпустить его к себе максимально близко. Ведь в случае предательства Егора, Иван бы мог надавить на него его же братом.» Кирилл уже выстраивал в уме сложную схему. Его глаза, казалось, на мгновение блеснули, отразив какую-то внутреннюю искру, когда он подумал: «Очень простой инструмент, который как раз мне и пригодится.» Снег продолжал падать, окутывая двух парней белой пеленой, словно пытаясь скрыть от мира ту опасную игру, которая началась в этот момент…

***

Время: 12:30.

Место: Трасса.

(Pov от 3 лица.)

Морозный воздух обжигал лёгкие, а зимняя дорога мелькала за окном автомобиля, несущегося на большой скорости сквозь бескрайние снежные просторы. Старенькая «девятка» натужно ревела, преодолевая сугробы и ледяные колеи, оставленные редкими путниками. Внутри салона царило напряжённое молчание, нарушаемое лишь гулом двигателя и свистом ветра за окнами. Иван сидел на переднем пассажирском сиденье, устремив взгляд на проносящийся за стеклом пейзаж. Его лицо, наполовину скрытое тенью, казалось высеченным из камня — настолько неподвижным оно было. Лишь глаза, тёмные и глубокие, как омуты, выдавали бурю эмоций, бушующую внутри. Он смотрел на дорогу со слегка скучающим видом, словно происходящее его не касалось, но каждый в машине знал: это лишь маска, скрывающая жажду мести. Позади Ивана расположились трое: Шрам, Бродяга и крепко сложенный молодой человек, которого все называли просто Малыш. Их взгляды были серьёзными и полными предвкушения, как у хищников, почуявших добычу. Каждый из них был готов к предстоящей схватке, вооружённый не только оружием, но и годами опыта выживания в жестоком мире. Бродяга нервно поглаживал рукоять небольшой металлической биты, лежащей у него на коленях. Бита была потёртой, со следами множества ударов — молчаливое свидетельство прошлых столкновений. Его пальцы, покрытые мозолями и шрамами, то и дело сжимались вокруг рукояти, словно репетируя предстоящий бой. Малыш, несмотря на своё прозвище, был настоящей горой мышц. Его руки были украшены двумя массивными кастетами, блестевшими в тусклом свете салона. Он сидел неподвижно, словно изваяние, но его глаза постоянно двигались, оценивая окружающую обстановку с профессиональной бдительностью. Шрам, расположившийся у противоположного окна, был самым загадочным из всей компании. Под потрёпанной кожаной курткой угадывались очертания какого-то оружия, но что именно он прятал, оставалось тайной. Шрам излучал ауру холодной решимости, его взгляд был устремлён в никуда, словно он уже видел предстоящую битву. За рулём сидел Кулак — огромный мужчина с руками размером с окорока. Его мощная фигура едва умещалась за рулём старенькой «девятки». Кулак был единственным, кто не взял с собой оружия, но его внушительная комплекция говорила сама за себя — этому человеку не нужно ничего, кроме собственных рук, чтобы превратить противника в кровавое месиво. Напряжение в салоне нарастало с каждой минутой. Кулак, не выдержав тишины, перевёл взгляд на Ивана и хрипло спросил: — «Ворон, чё залип? Куда тут, блять, ехать? Ёбаные твои дороги в этот посёлок!» Его голос, грубый и низкий, казалось, заполнил весь салон. Иван медленно повернул голову, его взгляд на мгновение встретился с глазами Кулака. — «Направо, Кулак,» — спокойно ответил Иван, его голос был тих, но каждое слово звучало отчётливо, — «и дальше по прямой. Как увидишь дома, поворачивай налево — это будут бывшие дороги лесорубов. По ним мы и въедем в лес.» Кулак выругался, опустил окно своей «девятки» и сплюнул. Морозный воздух ворвался в салон, заставив всех поёжиться. — «Пиздец моей ласточке, я так понял,» — пробормотал он, закрывая окно. Внезапно тишину прорезал резкий голос Шрама: — «Ворон, значит, твой план заключается в том, чтобы мы пошли в лес, и те твари должны каким-то образом найти нас? Нету ли у тебя плана получше, чем просто идти в их западню?» В его словах сквозило недоверие и раздражение. Остальные напряглись, ожидая ответа Ивана. Вместо ответа Иван начал медленно разбинтовывать своё лицо. Бинты отрывались вместе с засохшей кровью, обнажая страшную рану. Каждый в машине, затаив дыхание, наблюдал за этим жутким ритуалом. Когда последний бинт упал, открыв взору изуродованное лицо Ивана, даже видавшие виды бандиты не смогли сдержать вздох ужаса. Рана выглядела так, словно кто-то пытался содрать кожу с его лица. Глубокие борозды пересекали щеки, лоб и подбородок, создавая жуткую картину человеческой жестокости. Иван прижал окровавленные бинты к открывшимся ранкам, морщась от боли, но не издавая ни звука. Спустя несколько мучительно долгих минут, когда кровь наконец остановилась, он опустил стекло и выбросил окровавленные бинты. Холодный ветер ворвался в салон, заставив всех вздрогнуть. Иван взглянул на себя в боковое зеркало и произнёс с горькой усмешкой: — «Блять, какой же я теперь красавчик.» Шрам, не сводя глаз с изуродованного лица Ивана, повторил свой вопрос, но уже тише, с нотками уважения в голосе: — «Ворон…» Иван резко повернулся к сидящим сзади мужчинам. Его взгляд был полон неукротимой ярости и решимости. — «Да, Шрам,» — ответил Иван, его голос был спокоен, но в нём чувствовалась сталь, — «мы просто будем гулять по лесу. Это единственный способ их найти…» В салоне повисла гробовая тишина. Каждый из присутствующих осознал в этот момент, насколько серьёзно то, во что они ввязались. Это была не просто обычная разборка — они шли на войну с чем-то, что не вписывалось в рамки их привычного мира. Кулак, пытаясь разрядить атмосферу, хрипло рассмеялся: — «Тебе ли не насрать, Шрам, удивишь ты их или нет? Им в любом случае пизда, ха-ха-ха!» Его смех, резкий и неестественный, эхом отразился от стенок салона. Бродяга и Малыш тоже начали нервно посмеиваться, но их смех быстро затих. Только Шрам оставался неподвижным, его взгляд был устремлён вперёд, а руки непроизвольно сжимались в кулаки. Иван снова отвернулся к окну. Его изуродованное лицо отражалось в стекле, накладываясь на проносящийся за окном зимний пейзаж. Спустя несколько минут езды по извилистой дороге, «девятка» наконец достигла окраины леса. Мрачные силуэты деревьев вырисовывались на фоне серого зимнего неба, словно часовые, охраняющие вход в царство тьмы. Кулак, сбросив скорость, аккуратно съехал на обочину и заглушил двигатель. Тишина, нарушаемая лишь скрипом остывающего металла, окутала машину. Все пятеро мужчин, словно по команде, начали медленно выбираться из салона. Холодный воздух обжёг лёгкие, заставив их на мгновение задержать дыхание. Снег хрустел под ногами, когда они собрались вокруг Ивана, ожидая дальнейших указаний. Иван внимательно осмотрел каждого из своих спутников. Его взгляд, холодный и отстранённый, словно сканировал их, оценивая готовность к предстоящему испытанию. Изуродованное лицо Ворона, открытое всем ветрам, казалось маской древнего воина, готового к последней битве. Бродяга, нервно поглаживая рукоять своей биты, нарушил тишину: — «Ну что, идём?» Его голос слегка дрожал, выдавая напряжение, которое он пытался скрыть за напускной бравадой. Иван медленно перевёл взгляд на Бродягу, его глаза на мгновение сверкнули, словно два куска льда на солнце. — «Да,» — ответил он ровным голосом, — «но мы разойдёмся. Я с Кулаком пойду в ту сторону, а вы в эту.» Не дожидаясь реакции, Иван сунул руку в свою потрёпанную кожаную куртку и достал две чёрные, потёртые рации. Они выглядели старыми, но надёжными — настоящие профессиональные устройства, а не дешёвые игрушки. — «Если вы первыми их встретите, вот вам…» — Иван бросил одну из раций Бродяге, который едва не выронил её от неожиданности. — «Нажмёшь на кнопку и скажешь.» Глаза всех присутствующих расширились от удивления. Такие рации были редкостью даже среди милиционеров, не говоря уже о простых гражданах. Малыш, заикаясь от волнения, спросил: — «О-откуда?» Губы Ивана растянулись в кривой усмешке, от которой его изуродованное лицо стало выглядеть ещё более жутко. — «От верблюда. Без лишних вопросов,» — отрезал он. — «Всё, идём!» Не дожидаясь дальнейших расспросов, Иван развернулся и направился в выбранном направлении. Кулак, всё ещё пребывая в лёгком шоке от увиденного, покачал головой и двинулся следом, бормоча что-то себе под нос. Трое оставшихся — Бродяга, Малыш и Шрам — проводили удаляющиеся фигуры Ивана и Кулака долгим взглядом. В их глазах читалась смесь страха, недоумения и решимости. Обменявшись короткими кивками, они повернулись и двинулись в противоположную сторону, углубляясь в лес. Иван и Кулак, пройдя несколько метров и скрывшись за первыми кустами, внезапно остановились. Кулак, недоумевая, подошёл ближе к Ивану. — «Чё, заметил что-то?» — спросил он напряжённым шёпотом. Вместо ответа Иван резко повернулся, выглянул из-за дерева и, убедившись, что трое их спутников скрылись в лесу, бросил свою рацию на снег. Звук падения устройства в мягкий снег показался Кулаку неестественно громким в тишине леса. — «Ворон, что за херь?» — возмутился Кулак, его лицо исказилось от непонимания и раздражения. — «Ты ебанулся? Такую вещь…» Иван прервал его спокойным, но твёрдым голосом: — «Это игрушка, Кулак. Пищалка для приколов.» Кулак уставился на Ивана, словно тот внезапно заговорил на иностранном языке. — «Ну и что дальше? Нахрен ты им игрушку дал?» Иван, не отвечая, медленно вышел из-за дерева и ускорил шаг, направляясь по следам ушедшей троицы. Кулак, чертыхнувшись, двинулся за ним. Только когда они отошли на достаточное расстояние, Иван начал объяснять: — «Кулак, эти культисты опаснее, чем ты думаешь. Сейчас мы будем идти за парнями, и когда на них нападут, сами нанесём ответный удар… Конечно, если будет только один культист.» Кулак, услышав это, резко остановился. Его лицо побагровело от гнева. Он схватил Ивана за плечо, резко развернув его к себе. — «Ты ёбнулся?!» — прорычал он, сжимая кулаки. — «Что за херь ты несёшь, Ворон? Чего ты так боишься этих уродов в масках?!» Иван медленно повернул своё изуродованное лицо к Кулаку. Его взгляд был спокойным, но в глубине глаз плескалось что-то такое, от чего даже Кулак почувствовал, как по спине пробежал холодок. — «Кулак, увидишь — поймёшь,» — тихо произнёс Иван. — «Но эти уроды в масках — не простые уроды. Думаешь, обычные люди смогли бы сделать с моим лицом такое?» Кулак, не отрывая взгляда от глаз Ивана, невольно сжал свой кулак ещё сильнее. Он чувствовал, как внутри него нарастает неприятное чувство страха и неуверенности. Плюнув в сторону, он отпустил плечо Ивана. — «Это мои парни,» — процедил он сквозь зубы. — «И если с ними что-то случится…» Иван резко перебил его: — «Я всех предупреждал, что дело не лёгкое. Они сами взяли на себя ответственность.» Развернувшись, Иван ускорил шаг, чтобы не потерять след троицы. — «Да и ты, Кулак, не будь таким расслабленным,» — бросил он через плечо. — «Просто следуй за мной.» Кулак, оскалившись, выругался сквозь зубы: — «Сука…» Но, несмотря на своё недовольство, он двинулся за Иваном, углубляясь в мрачный, заснеженный лес. Ветви деревьев, покрытые снегом, нависали над ними, словно когтистые лапы неведомых существ. Тишина леса давила на уши, и каждый треск ветки под ногами казался оглушительным. Они шли по следам своих товарищей, но Кулак не мог отделаться от ощущения, что они сами превратились в добычу в этом зловещем лесу.

Спустя 20 минут…

Иван и Кулак шли по следам своих товарищей, углубляясь всё дальше в мрачный, заснеженный лес. Тишина, казалось, сгустилась вокруг них, став почти осязаемой. Каждый шаг, каждый вздох отдавался в ушах, словно раскат грома. Внезапно тишину разорвали отдалённые крики. Звуки борьбы и отчаяния эхом разнеслись по лесу, заставив обоих мужчин застыть на месте. Кулак мгновенно напрягся, его лицо исказилось яростью. Он оскалился, готовый броситься на помощь своим людям, но Иван остановил его, выставив руку. — «Я иду первый, Кулак,» — сказал Иван твёрдо, его голос не дрогнул. Кулак перевёл на Ивана взгляд, полный ярости и недоверия. Его глаза горели безумным огнём, когда он прорычал: — «Ты уже в край охуел, Ворон? Решил, значит, нас всех тут перемочить?!» Иван посмотрел на Кулака, его изуродованное лицо было непроницаемо, но в глазах читалась сталь. — «Завали ебало, Кулак,» — сказал он громче, каждое слово звенело в морозном воздухе. — «Если бы я хотел всех перемочить, то сделал бы это на хате. Ты знаешь, для меня это не проблема!» Эти слова стали последней каплей. Терпение Кулака лопнуло, как перетянутая струна. С яростным рыком он замахнулся, направляя свой огромный кулак прямо в лицо Ивана. Но Иван был готов. Он ожидал этой реакции и ловко увернулся от удара. Превозмогая боль от старой раны на корпусе, он молниеносно выхватил нож из ботинка. Прежде чем Кулак успел принять боевую стойку, Иван оказался рядом с ним, приставив острое лезвие к его горлу. Оба застыли, тяжело дыша. Клубы пара вырывались из их ртов, смешиваясь в морозном воздухе. Иван заговорил, его голос был тихим, но в нём чувствовалась непреклонная решимость: — «Кулак, ты мне не враг. Именно поэтому я и взял тебя с собой. И пока мы тут выясняем отношения, твои ребята сейчас все подохнуть могут.» Кулак стиснул зубы так, что желваки заиграли на его лице. Его глаза метали молнии, когда он процедил: — «Ты ублюдок, завёл их в ловушку, а теперь говоришь, что ты мне не враг?» Иван не дрогнул. Его голос оставался спокойным, но в нём слышалась сталь: — «Мы теряем время, и это было необходимо. Или ты предлагал нам всем вместе в их засаду пойти?» Кулак оскалился ещё сильнее, его лицо исказилось от ярости и недоумения: — «Так а хули ты не предупредил, что эти уроды могут быть настолько опасны?» Иван не изменился в лице, его взгляд был прикован к глазам Кулака: — «Думаешь, если бы я сказал, это что-либо поменяло? Я изначально всех предупредил, что дело будет не лёгкое. И факт этого дела было как раз моё лицо, Кулак. Все они прекрасно знали.» Напряжение между ними достигло пика. Казалось, ещё мгновение, и один из них сорвётся. Но вместо этого Кулак медленно выдохнул, выпустив клуб пара из ноздрей. Он чуть отстранился, убирая горло из-под лезвия ножа. Иван, в свою очередь, опустил оружие и спрятал его обратно в ботинок. Не говоря ни слова, Иван сунул руку во внутренний карман своей кожанки и достал пистолет. Он протянул оружие Кулаку, его взгляд был твёрд и решителен: — «Ровно через пять минут иди туда. И что бы ты ни увидел, если увидишь человека в маске — стреляй строго по ногам.» Кулак взял пистолет, его брови сошлись на переносице: — «Не легче в голову? Я не промахнусь.» Иван отвёл взгляд, его голос стал тише, но в нём слышалась непоколебимая уверенность: — «Это бессмысленно. Нужно только по ногам. Я хочу взять одного из них живьём.» Кулак резко развернулся и со всей силы ударил кулаком по ближайшему дереву. Снег с верхушки осыпался, окутав их белой пеленой. Его голос был хриплым от сдерживаемой ярости: — «Ворон, ты ублюдок!» Иван ничего не ответил. Он лишь кивнул и медленно двинулся в сторону криков, которые постепенно начали затихать. Его фигура растворилась в полумраке леса, оставив Кулака одного с пистолетом в руке и тяжёлыми мыслями. Иван крался по лесной тропе, каждый его шаг был осторожным и выверенным, словно он ступал по тонкому льду. Тишина вокруг давила на уши, прерываемая лишь тихим хрустом снега под его ногами и отдалённым карканьем ворон. Мысли в его голове кружились подобно стае голодных воронов над полем битвы, каждая более мрачная, чем предыдущая: «Лишь бы там была одна тварь,» — думал он, — «Эти идиоты слишком были самоуверены, что как раз и стало мне на руку.» На его изуродованном лице появилась маниакальная улыбка, искажая и без того жуткие черты. Шрамы, пересекавшие его лицо, словно ожили, двигаясь в такт его гримасе. Глаза, полные безумия и превкушения, лихорадочно блестели в тусклом зимнем свете, просачивающемся сквозь голые ветви деревьев. «Ну, хотя бы польза от них какая-то есть,» — продолжал он свой внутренний монолог. — «Теперь же, если тварь будет одна, тогда я просто должен потянуть время. А в крайнем случае, если их будет несколько, то при отступлении побегу обратно к Кулаку. Он их задержит, но потом, скорее всего, умрёт. Зато мне удастся сбежать.» Иван понимал, что его план далёк от идеала, но времени на разработку лучшей стратегии у него не было. «С количеством информации, которой я о них знаю, на быструю руку план лучше не придумать. И тянуть время я не мог слишком долго, ведь иначе их популяция может стать больше, а людей они похищать стали чаще. Каждый день промедления — это ещё одна новая тварь.» Зайдя за очередное дерево, огромную сосну, покрытую снежным покрывалом, Иван внезапно лицезрел ужасающую картину. Сцена, развернувшаяся перед ним, была словно вырвана из самых жутких кошмаров. Бродяга и Малыш лежали на снегу, их тела были выпотрошены, словно туши на бойне. Кровь, ещё не успевшая застыть на морозе, окрашивала снег в зловещий алый цвет, создавая жуткий контраст с белизной зимнего пейзажа. Пар поднимался от их распоротых внутренностей, смешиваясь с морозным воздухом. Их глаза, широко раскрытые, смотрели в никуда, застыв в выражении последнего ужаса. Рты были открыты в беззвучном крике, который, казалось, всё ещё звенел в воздухе. Шрам, казалось, держался дольше остальных. Он сидел, прислонившись спиной к дереву, его горло было перерезано. С каждым судорожным вздохом из раны вырывались пузыри крови, создавая жуткую пену на его шее. Его глаза были выцарапаны одним страшным ударом, оставляя на лице кровавые борозды, словно следы когтей какого-то чудовищного зверя. Правая рука безжизненно висела под неестественным углом — явно сломана, кость торчала сквозь разорванную плоть. Иван напрягся, его тело мгновенно перешло в состояние боевой готовности. Адреналин хлынул в кровь, обостряя все чувства до предела. Он медленно осматривал всё вокруг, пытаясь уловить малейшее движение, малейший признак опасности. Каждый мускул его тела был напряжён, готовый к мгновенной реакции. Внезапно его внимание привлёк странный мешок, лежащий неподалёку. Мешок двигался, извиваясь, словно в нём было что-то живое. Приглушённые звуки, доносившиеся изнутри, напоминали бормотание. Сердце Ивана сжалось от ужаса при мысли о том, что могло находиться внутри. Иван осторожно приблизился к мешку. Прежде чем он успел что-либо сделать, позади него раздался до боли знакомый голос, от которого кровь застыла в жилах: — «Ну и ну, какие люди!» Иван резко развернулся. Перед ним стояла до боли знакомая фигура. Девочка в маске лисы, с окровавленными руками и дикими лисьими глазами, смотрела на него. Улыбка на маске казалась издевательской, неуместной среди этого кровавого хаоса. Кровь на её руках блестела в тусклом свете, стекая по пальцам и капая на снег. — «Хи-хи-хи,» — прозвучал её смех, пробирающий до костей, словно ледяные иглы вонзались в самую душу. — «Воронёнок, интересно, чего это ты вдруг решил вернуться? Да и друзей позвал, эх…» Она положила руки на бёдра, её поза была полна сарказма и насмешки. Маска лисы, казалось, двигалась вместе с её лицом, создавая жуткую иллюзию живого существа. — «Вот не стыдно тебе их в одиночку прямо в лес вести? Тут, знаешь ли, дикие животные могут быть, хи-хи-хи.» Её голос был мелодичным, почти детским, что делало ситуацию ещё более сюрреалистичной и пугающей. Взгляд Ивана резко забегал по сторонам, словно загнанный зверь искал путь к спасению. Его самообладание, казалось, покинуло его в одно мгновение, рассыпавшись, как карточный домик. Он упал на колени, схватившись за голову, его голос дрожал, слова с трудом вырывались из пересохшего горла: — «Т-т-ты? Нет, нет, нет, почему… ч-что ты тут делаешь?» Паника захлестнула его с головой, словно ледяная волна. Воспоминания о прошлых встречах с этим существом вспыхнули в его памяти, усиливая ужас настоящего момента. Алиса недоумённо посмотрела на Ивана и наклонила голову набок, в этом жесте было что-то от любопытства хищника, изучающего свою жертву: — «Как это что? Я здесь живу, глупенький. А вот что ты тут делаешь?» Она медленно начала приближаться к Ивану, каждый её шаг был полон грации хищника, готового к прыжку. Снег почти не скрипел под её ногами, словно она была невесомой. Иван, паникуя, перевернулся на спину и начал отползать, его руки и ноги судорожно цеплялись за снег и мёрзлую землю: — «С-стой, н-не подходи!» Его голос сорвался на высокой ноте, в нём слышался неприкрытый ужас. Его реакция, казалось, только позабавила Алису. Она быстро сократила дистанцию, почти вплотную приблизившись к лицу Ивана. Её дыхание, тёплое и пахнущее кровью, коснулось его кожи. Его взгляд бегал, не в силах сфокусироваться на чём-то одном, тело мелко содрогалось от страха. Внезапно маска Алисы ожила. Её ненастоящая пасть открылась, как у живого существа, обнажая ряды острых зубов. Иван в ужасе выставил руки, ожидая атаки, его глаза расширились от ужаса. Но вместо укуса он почувствовал прикосновение чего-то влажного к своей незажившей ране на лице. Алиса провела длинным языком по его ране, слизывая кровь. Ощущение было одновременно омерзительным и странно интимным, вызывая дрожь отвращения и страха. Затем она облизнулась и произнесла с явным удовольствием, её голос был полон неприкрытого наслаждения: — «Ммм, а ты вкуснее, чем я предполагала, хи-хи-хи.» Рот Ивана начал мелко подрагивать, он едва мог говорить, слова застревали в горле: — «Т-ты т-только что…» Алиса выпрямилась во весь рост, её маска вновь стала неподвижной, но глаза за ней продолжали сверкать диким блеском: — «Да, Воронёнок, я только что облизнула тебя, хи-хи-хи. Тебе не понравилось?» В её голосе слышалась насмешка и что-то ещё, что-то тёмное и жуткое. Иван, дрожащей рукой прикоснувшись к облизанной ране, увидел на пальцах свежую кровь. Он смотрел на свою руку, словно не веря своим глазам: — «Это… М-моя кровь?» Его голос был едва слышен, словно шёпот ветра в ветвях деревьев. Взгляд Алисы внезапно стал острым и внимательным, словно она увидела что-то необычное. Она присела на корточки, пристально вглядываясь в глаза Ивана, её маска оказалась в нескольких сантиметрах от его лица: — «Воронёнок, какой-то ты странный…» Она приблизила свою маску-мордочку к его лицу, её голос стал тише, но от этого не менее пугающим, в нём слышались нотки любопытства и опасности: — «Где же твой азарт? Или ты умом тронулся после прошлой ночи?» Дыхание Ивана участилось, его грудь вздымалась и опадала с такой силой, словно он только что пробежал марафон. Его сердце билось с такой силой, что, казалось, готово было выпрыгнуть из груди. Он оказался лицом к лицу с воплощением своего худшего кошмара, и реальность оказалась страшнее, чем он мог себе представить в самых жутких снах. В морозном воздухе повисло напряжение, густое и осязаемое, словно предвестник надвигающейся бури. Алиса, поднявшись с корточек, пристально вглядывалась в глаза Ивана. В его взгляде плескался океан страха и отчаяния, настолько глубокий, что казалось, можно было утонуть. Её губы скривились в презрительной усмешке, а голос, холодный как лёд, разрезал тишину: — «Ну что ж, воронёнок, это уже не имеет значения. Похоже, раз ты вернулся, ты действительно лишился рассудка.» Внезапно, словно по команде невидимого кукловода, из кончиков пальцев её правой руки выскочили острые, как бритва, когти. Свет, пробивающийся сквозь голые ветви деревьев, зловеще заиграл на их смертоносной поверхности. Занося руку для удара, Алиса издала леденящий душу смешок, от которого у Ивана по спине пробежал холодок: — «Но ты сам выбрал свою судьбу, хи-хи-хи.» Зрачки Ивана расширились от ужаса, превратившись в бездонные чёрные дыры на фоне его бледного, изуродованного лица. Казалось, время замедлило свой ход. В тот самый миг, когда острые когти Алисы уже почти коснулись его кожи, она резко остановилась, словно натолкнувшись на невидимую преграду. На измождённом лице Ивана расцвела жуткая улыбка, искажающая его черты до неузнаваемости. Эта улыбка, больше похожая на оскал раненого зверя, заставила Алису на мгновение потерять самообладание. Её уверенность пошатнулась, а в глазах промелькнуло замешательство. Иван, едва шевеля потрескавшимися губами, прошептал слова, которые прозвучали как приговор:

«Пять минут…»

Взгляд Алисы напрягся. Но не успела она осмыслить значение этих слов, как тишину леса разорвали два оглушительных выстрела, прогремевших у неё за спиной. Мир вокруг Алисы словно замедлился. Она почувствовала, как её ноги, только что крепко стоявшие на заснеженной земле, вдруг предательски подкосились. Опустив взгляд, она с ужасом увидела, как белоснежный снег под её ногами окрашивается в алый цвет. Кто-то хладнокровно и точно прострелил ей оба колена. Алиса медленно обернулась. Её глаза, полные смеси шока и ярости, встретились с горящим взглядом Кулака. Его лицо, искажённое гневом, казалось высеченным из камня. Иван, воспользовавшись моментом замешательства, молниеносно вскочил на ноги. Его движения были резкими и точными, словно у хищника, готового к смертельному броску. В одно мгновение он выхватил нож, спрятанный в ботинке — тусклый блеск стали на мгновение озарил темноту. Когда Алиса вновь повернулась к Ивану, она увидела лишь размытое движение его руки. В следующий миг острая, жгучая боль пронзила её лицо — Иван вонзил лезвие между её маской и кожей. Медленно, с садистским наслаждением, он провёл ножом, частично отделяя маску от лица Алисы. Крик боли и ярости вырвался из горла Алисы, эхом разнесясь по лесу. Птицы, потревоженные этим душераздирающим воплем, вспорхнули с ближайших деревьев, создавая хаотичный шум крыльев. В отчаянной попытке защититься, Алиса замахнулась на Ивана, намереваясь полоснуть его своими смертоносными когтями. Но к её ужасу, когда рука достигла цели, она ударила его обычными человеческими пальцами. Её сверхъестественная сила, казавшаяся неиссякаемой, вдруг покинула её. Улыбка Ивана стала шире, превратившись в жуткий оскал. Его глаза горели безумным огнём торжества. Молниеносным движением он схватил руку Алисы, заломил её за спину с такой силой, что она не смогла сдержать стон боли. Одним резким движением он опрокинул её, вжимая лицом в холодный, колючий снег. Не теряя ни секунды, Иван повернулся к Кулаку. Его голос, хриплый от напряжения, прорезал тишину: — «Блять, быстро помоги!» Кулак, словно очнувшись от оцепенения, бросился к ним. Его тяжёлые шаги глухо отдавались в промёрзшей земле. Иван, не ослабляя хватки, внимательно следил за Алисой. Он заметил, как её маска, словно живое существо, начала медленно срастаться с лицом. Только нож, всё ещё торчащий между маской и кожей, препятствовал полному восстановлению. Иван чувствовал, как с каждой секундой нечеловеческая сила возвращается к Алисе. Её мышцы напрягались под его руками, словно стальные тросы. Время утекало, как песок сквозь пальцы. Когда Кулак наконец добрался до них, Иван передал ему одну руку Алисы, а сам крепко схватил вторую. Вдвоём они едва могли удержать её. Алиса извивалась в их руках, издавая звуки, больше похожие на рычание дикого зверя, чем на человеческий голос. Её крики эхом отражались от стволов деревьев, создавая жуткую какофонию звуков. Свободной рукой Иван достал из кармана шприц. В тусклом свете можно было разглядеть мутную жидкость внутри. Ногой он грубо отодвинул голову Алисы в сторону, обнажая её шею. Без колебаний он вонзил иглу, вводя неизвестное вещество. Глаза Алисы расширились от шока и страха. Её зрачки расширились настолько, что радужка почти исчезла. Постепенно её сопротивление начало ослабевать, мышцы расслаблялись против её воли. — «Что ты… вколол…» — её голос был едва слышен, словно шелест осенних листьев. Иван, чувствуя, что опасность миновала, отпустил её руку. Он наклонился к самому уху Алисы, его горячее дыхание коснулось её кожи, вызвав невольную дрожь: — «Тише, лисичка, теперь всё будет хорошо.» Эти слова, произнесённые с почти нежной интонацией, резко контрастировали с жестокостью его действий. Алиса, собрав последние силы, повернула голову. Одним глазом — второму мешал торчащий нож — она увидела, как Иван вновь схватился за рукоять ножа. Одним резким движением он дёрнул нож вниз, не вынимая его. Алиса почувствовала, как острая боль пронзила её лицо, словно раскалённая игла. Мир вокруг неё начал расплываться, теряя чёткость. Величественные сосны, окружавшие их, вдруг начали колебаться, словно отражение в неспокойной воде. Цвета смешивались, создавая причудливую палитру. На каждой ветке, на каждой снежинке появились странные мерцающие звёздочки, танцующие перед глазами Алисы. Ослепительно белый снег, ещё недавно такой холодный и твёрдый под её телом, теперь словно излучал невыносимо яркий свет, давящий на глаза. Сознание Алисы металось в попытках понять происходящее. Что за вещество он вколол ей? Какой яд теперь течёт по её венам? И вдруг, словно кто-то щёлкнул выключателем, мир вокруг Алисы погрузился в абсолютную, непроницаемую тьму. Её сознание, измученное болью и страхом, наконец сдалось, увлекая её в бездну беспамятства. Иван, убедившись, что Алиса потеряла сознание, не сводя глаз с её неподвижного тела, хрипло произнёс: — «Дай второй нож. Он у Шрама в кармане.» Но вместо ожидаемой помощи, Иван почувствовал, как сильные руки Кулака схватили его за шиворот. Одним мощным движением Кулак поднял его над землёй, словно тот ничего не весил. Глаза Кулака горели яростью, каждая черта его лица выражала гнев и презрение. — «Что это за хуйня, ворон?!» — прорычал Кулак, его голос дрожал от едва сдерживаемой ярости. Иван, несмотря на своё положение, лишь улыбнулся. Его улыбка была холодной и безжизненной, как у мертвеца. — «Хах, это всё сделала эта блохастая сучка,» — ответил он с неуместным весельем в голосе. Эти слова стали последней каплей. С рыком, больше похожим на звериный, Кулак отшвырнул Ивана в сторону. Тот пролетел несколько метров, прежде чем тяжело приземлиться на спину. Однако, демонстрируя невероятную ловкость, Иван мгновенно сделал перекат и вскочил на ноги, готовый к продолжению схватки. Кулак, чей гнев, казалось, достиг апогея, закричал: — «Знаешь что, Ворон? Иди на хуй! Ты просто взял и послал их на верную смерть, уёбок! Я больше не в деле, и с этого момента ты, блять, будешь молиться, чтобы я не принялся за тебя и твою ёбаную ма…» Но договорить ему не удалось. Иван, двигаясь с нечеловеческой скоростью, в мгновение ока оказался рядом с Кулаком. Его кулак, словно молот, обрушился на нос Кулака. Удар был настолько мощным, что в воздухе отчётливо прозвучал хруст ломающихся костей. Кулак пошатнулся, его глаза на мгновение потеряли фокус. Когда он вновь обрёл способность видеть, Ивана перед ним уже не было. Внезапно земля словно ушла из-под ног, и Кулак почувствовал, как падает лицом вперёд. Ему казалось, что огромная снежная стена из ниоткуда обрушилась на него, но в реальности он просто рухнул в снег, оглушённый ударом. Иван, не теряя ни секунды, набросился на поверженного противника. Его глаза горели безумным огнём, лицо исказилось в гримасе ярости. Он начал безжалостно бить лицо Кулака железным носком своих тяжёлых военных ботинок. Каждый удар сопровождался хрустом костей и брызгами крови, окрашивающими белый снег в алый цвет. — «Сдохни, сдохни, СДОХНИ!» — кричал Иван, не прекращая наносить удары. Его голос срывался от напряжения, в нём слышалась животная ярость, смешанная с болью и отчаянием. После пятого или шестого удара Кулак перестал подавать признаки жизни. Его лицо превратилось в кровавое месиво, неузнаваемое и страшное. Но Иван, словно одержимый, нанёс ещё один сокрушительный удар. Тяжело дыша, с лицом, забрызганным кровью Кулака, Иван наконец остановился. Его грудь тяжело вздымалась, а в глазах плескалось море боли и гнева. Сквозь стиснутые зубы он процедил, словно давая клятву самому себе: — «Не позволю… Никому не позволю что-либо говорить в адрес моей матери…» Иван, склонившись над изуродованным телом Кулака, не мог отвести взгляд от того, что осталось от лица своего бывшего соратника. Кровь, смешанная со снегом, создавала жуткую маску, под которой едва угадывались человеческие черты. На мгновение губы Ивана растянулись в зловещей ухмылке, обнажая зубы, словно у хищника над поверженной добычей. Но это выражение мелькнуло лишь на секунду, сменившись привычной маской холодного безразличия. Медленно, словно в трансе, Иван повернулся к распростёртому на снегу телу Алисы. Солнечный свет, пробивающийся сквозь голые ветви деревьев, придавал её бледной коже призрачное сияние. Иван сделал несколько шагов в её сторону, каждый хруст снега под его ногами эхом отдавался в тишине леса. На мгновение его рука сжалась в кулак, и казалось, что он готов обрушить на неё такой же град ударов, какой достался Кулаку. Но что-то остановило его. Вместо этого Иван перешагнул через неподвижное тело Алисы, его взгляд остановился на окровавленной фигуре Шрама, лежащей неподалёку. Опустившись на колени рядом с телом, Иван начал методично обыскивать пропитанную кровью куртку. Его пальцы, покрытые коркой засохшей крови, ощупывали каждый карман, каждый шов. Спустя несколько напряжённых секунд они нащупали что-то твёрдое. С тихим шорохом Иван извлёк охотничий нож. Сжимая новообретённое оружие, Иван вновь приблизился к Алисе. Он опустился на корточки рядом с ней, его глаза внимательно изучали каждую деталь её лица. Маска, эта жуткая вторая кожа, почти полностью срослась с её лицом. Лишь в том месте, где торчал воткнутый ранее нож, виднелась тонкая линия разделения между маской и настоящей кожей. «Моя теория была верна,» — пронеслось в голове Ивана. Его глаза загорелись лихорадочным блеском. — «Если хоть немного отсоединить маску от лица, нечеловеческая сила не может полностью распределиться по телу. Они становятся уязвимыми…» Дрожащими от напряжения и холода пальцами Иван приподнял безвольную руку Алисы. Стянув с неё перчатку, он прижал пальцы к запястью, пытаясь нащупать пульс. Слабое, едва уловимое биение заставило его нахмуриться. Это было неожиданно и тревожно. Не теряя ни секунды, Иван резко схватил Алису за волосы, запрокидывая её голову назад. В его глазах читалась смесь решимости и какого-то извращённого любопытства. Одним точным движением он вонзил второй нож с противоположной стороны лица, прямо между маской и кожей. Алиса не издала ни звука, но Ивану показалось, что он увидел, как по её телу пробежала едва заметная дрожь. Грубо отбросив голову Алисы обратно на снег, он снова проверил пульс. На этот раз под его пальцами не было ни малейшего признака жизни. Удовлетворение промелькнуло на лице Ивана, но оно быстро сменилось озабоченностью. «Она не умрёт даже от такого количества наркотика *******,» — размышлял он, его брови сошлись на переносице. — «Эти твари… Когда сила не может проникнуть в тело, они становятся почти как обычные люди. Но маска… Пока она на месте, Алиса жива, даже если сердце не бьётся. Чёртова передозировка может длиться час, а то и меньше. В любой момент она может очнуться.» Иван поднялся на ноги, его колени хрустнули от долгого пребывания в одном положении. Он сплюнул, красная капля его слюны окрасила белый снег. — «Нужно торопиться,» — пробормотал он сквозь зубы, его голос был хриплым от напряжения и холода. Наклонившись, Иван схватил Алису за лодыжку и потащил её безжизненное тело по направлению к машине. Снег скрипел под её весом, оставляя за собой тёмный след. Но вдруг он замер, уловив краем уха какой-то звук. Позади доносилось приглушённое шуршание. Мгновенно отпустив ногу Алисы, Иван развернулся. Его рука автоматически потянулась к поясу, но оружия там не было. Проклиная свою забывчивость, он быстро подошёл к телу Кулака. Наклонившись, он обшарил карманы мёртвого товарища, извлекая пистолет и связку ключей от машины. Холодный металл оружия в руке немного успокоил его. Медленно, словно хищник, крадущийся к добыче, Иван приблизился к источнику звука. Перед ним лежал большой мешок, который слегка шевелился. Не сводя глаз с мешка, Иван присел и одним движением развязал узел. Из мешка, словно новорождённый из утробы, начал выбираться человек. Это был Рома, его голова была покрыта засохшей кровью, а в глазах плескался неприкрытый ужас. Рот Ромы был замотан тряпкой, а руки и ноги крепко связаны верёвкой. Когда Рома наконец выбрался из мешка, его взгляд метнулся вверх, ища своего спасителя. Но вместо облегчения в его глазах отразился чистый, незамутнённый страх. Перед ним стоял Иван, но это был не тот Иван, которого он знал раньше. Лицо Ивана было изуродовано страшной раной, а в руке он держал пистолет, направленный прямо Роме в лицо. Губы Ивана растянулись в улыбке, но эта улыбка не несла в себе ни капли тепла или дружелюбия. Она была холодной и пугающей, как оскал черепа. — «Ух ты, так тебя тоже похитили?» — произнёс Иван с нотками безумного веселья в голосе. — «Ха-ха-ха, как хорошо всё складывается.» Рома попытался что-то сказать, но сквозь кляп прорывалось лишь невнятное мычание. Он начал отползать назад, его глаза расширились от ужаса. Но Иван, словно тень, мгновенно оказался рядом. Холодное дуло пистолета упёрлось Роме в лоб, вызвав дрожь по всему его телу. — «Рома Пятифанов,» — почти ласково произнёс Иван, — «как же ты сюда угодил? Хотя, знаешь, мне, как-то без разницы…» Свободной рукой Иван схватил Рому за волосы, заставляя его запрокинуть голову. Их глаза встретились, и Рома увидел в глазах Ивана бездну безумия, от которой кровь стыла в жилах. — «Короче, Ромочка,» — продолжил Иван, его голос звучал почти игриво, что делало ситуацию ещё более пугающей, — «для тебя есть работёнка, от которой ты просто не сможешь отказаться. Я тебя освобожу, но взамен ты дотащишь вон ту суку с маской лисы. Понял?» Рома, дрожа всем телом, едва заметно кивнул. Что ещё он мог сделать? Иван, увидев согласие, отпустил волосы Ромы и отступил на шаг. — «Ну вот и отлично,» — сказал он почти весело. — «А если вдруг тебе придёт в голову какая-нибудь глупость…» Внезапно Иван поднял пистолет и выстрелил в небо. Оглушительный звук выстрела разорвал тишину леса. Стая птиц, потревоженная внезапным шумом, взлетела с верхушек деревьев, их крики смешались с эхом выстрела. Рома инстинктивно зажмурился, его тело сжалось, словно пытаясь стать меньше и незаметнее. Иван опустил дымящийся пистолет и закончил свою мысль: — «Вместо неба будешь ты.» Лес, казалось, затаил дыхание. Только тяжёлое, прерывистое дыхание Ромы и тихий, зловещий смех Ивана нарушали эту гнетущую тишину. В воздухе повис запах пороха, смешиваясь с металлическим ароматом крови и свежестью зимнего леса…

***

"В любой битве побеждает не тот, кто сильнее, а тот, кто готов идти до конца." - Фёдор Емельяненко.