♚♛┉┉ Звериный Ум: Шах Лесному Королю ┉┉♛♚

***

Тьма… Вокруг одна лишь бесконечная, всепоглощающая тьма… Она давит на меня со всех сторон, словно живое существо, пытаясь задушить в своих мрачных объятиях. «Я вновь допустил ошибку», — эта мысль пульсирует в мозгу, отдаваясь болью в висках. Зачем, ну зачем я надел ту проклятую маску? Воспоминания о холодном прикосновении чёрного меха к коже заставляют меня содрогнуться. Хотя какая теперь разница — мне остаётся лишь наслаждаться одиночеством и мраком, ставшими моими вечными спутниками. Я закрыл глаза, погружаясь в водоворот воспоминаний. Перед внутренним взором возник образ отца — высокого, широкоплечего мужчины с суровым лицом и пронзительным взглядом стальных глаз. «Отец, я проиграл», — мысленно обращаюсь я к нему, чувствуя, как к горлу подкатывает комок. «Я не смог превзойти тебя… Я не смог…» Внезапно яркий луч света, подобно острому лезвию, рассёк окружающую тьму, ударив мне прямо в лицо. Что за чертовщина? Я инстинктивно вскинул руку, заслоняясь от ослепительного сияния. Глаза, привыкшие к кромешному мраку, отозвались резкой болью. Щурясь и часто моргая, я пытался разглядеть источник света, пока зрение постепенно не адаптировалось. Резкий вдох — и в ноздри ударил знакомый запах морозной свежести, смешанный с ароматом хвои и дыма от печных труб. Этот запах мгновенно перенёс меня в прошлое, всколыхнув давно забытые воспоминания. Я огляделся по сторонам, не веря своим глазам. Знакомый двор, окружённый старым деревянным забором, местами покосившимся от времени. Заснеженные яблони, чьи голые ветви тянутся к хмурому зимнему небу. Занесённая снегом тропинка, ведущая к крыльцу родного дома — небольшого бревенчатого строения с резными наличниками на окнах. Неужели я действительно дома? Но как такое возможно? — «Вставай, Иван,» — раздался за спиной строгий голос, от которого по спине пробежал холодок, а сердце пропустило удар. Я медленно поднялся на ноги, чувствуя, как дрожат колени, и обернулся. Там, в нескольких шагах от меня, скрестив мускулистые руки на широкой груди, стоял мой отец собственной персоной. Его суровый взгляд, словно острие кинжала, буравил меня насквозь. Я невольно сглотнул, ощущая, как по спине стекает холодная капля пота. На отце была его неизменная тренировочная форма — потёртые чёрные джинсы и чёрное пальто. Седеющие волосы коротко подстрижены почти налысо, на квадратном подбородке — легкая щетина. Шрам, пересекающий левую бровь — след давнего боя — казалось, стал ещё более заметным. Спустя мгновение, показавшееся мне вечностью, отец отрывисто бросил: — «Быстро удар с разворота!» Моё тело среагировало раньше, чем я успел осознать происходящее. Годы тренировок и вбитые отцом рефлексы взяли своё. Сократив дистанцию, я вложил всю силу в удар ногой с разворота, целясь отцу в голову. Воздух свистнул, рассекаемый стремительным движением. Но отец, даже не шелохнувшись, с невероятной скоростью вскинул правую руку, заблокировав мою атаку. Удар, способный сломать кость, для него оказался не более чем комариным укусом. Я почувствовал, как его жёсткая ладонь обхватила мою ногу, словно тисками. — «Медленно и слабо!» — прорычал он, в его голосе слышалось плохо скрываемое разочарование. Одним резким движением он отбросил мою ногу в сторону, заставив меня потерять равновесие. Я отскочил назад, тяжело дыша и тряхнув головой, пытаясь прийти в себя. Сердце колотилось как безумное, в ушах шумела кровь. Стоп, что за чертовщина здесь творится? Неужели я каким-то образом переживаю воспоминания из прошлого? Но нет, что-то здесь определённо не так — ощущения слишком реальны, слишком осязаемы для простого воспоминания или сна. Я отчетливо чувствовал жёсткую хватку отца на своей ноге, в точности такую же, как при его жизни — сильную, уверенную, почти болезненную. Холодный зимний воздух покалывал кожу, забирался под одежду, заставляя меня поёжиться. Запах свежевыпавшего снега смешивался с ароматом смолы от поленницы у стены дома. Все эти детали были слишком чёткими, слишком живыми. Да и пространство вокруг воспринималось необычайно ясно — каждая трещинка на старых досках забора, каждая снежинка, кружащаяся в морозном воздухе, блики заходящего солнца на заледенелых окнах… Что же, чёрт возьми, произошло? Как я здесь оказался? И главное — почему? — «Эй, чего встал столбом?» — вновь раздался окрик отца, вырвав меня из раздумий. Его голос, хриплый и низкий, прозвучал как удар хлыста. — «Быстро удар рукой, лоу кик и проход в ноги!» Я внимательно всмотрелся в его фигуру, анализируя каждую деталь, пытаясь найти хоть какое-то несоответствие, какую-нибудь зацепку. Но нет — всё было в точности так, как я помнил. Та же потрёпанная одежда, что и в день нашей последней тренировки. Те же приёмы, что он заставлял меня отрабатывать снова и снова, доводя до автоматизма. Даже время суток совпадало — близился вечер, солнце медленно опускалось за горизонт, окрашивая небо в багровые тона. Нужно выяснить, что здесь происходит. Я сделал глубокий вдох, пытаясь успокоить бешено колотящееся сердце. Затем медленно расслабил напряжённые мышцы, выпрямился и, собрав всю свою решимость, двинулся к отцу. Его лицо исказила гримаса ярости, желваки на скулах заходили ходуном. В глазах вспыхнул опасный огонёк — тот самый, что всегда предвещал жестокое наказание за неповиновение. — «Иван, ты оглох?» — процедил он сквозь стиснутые зубы. — «Я сказал — бей!» Но я, игнорируя внутреннюю дрожь и инстинктивное желание подчиниться, спокойно приблизился к нему вплотную. Глядя прямо в его стальные глаза, я тихо, но твёрдо произнёс: — «Кто ты такой?» Мой вопрос повис в морозном воздухе, нарушив звенящую тишину зимнего вечера. Я видел, как в глазах отца промелькнуло удивление, быстро сменившееся гневом. — «Что за вопрос, Иван?» — прорычал он, его голос был низким и угрожающим, как рык разъярённого медведя. Каждое слово, казалось, несло в себе обещание боли. — «А что ты не понял?» — Ответил я. — «Я спросил, кто ты такой.» Взгляд отца стал ещё более пронзительным, его лицо исказилось от ярости, словно маска демона. Я заметил, как желваки заиграли на его скулах, а руки сжались в кулаки так сильно, что побелели костяшки. Инстинктивно я хотел отступить, но не успел — его нога взметнулась вверх с молниеносной скоростью, целясь мне прямо в голову. Годы изнурительных тренировок не прошли даром. Моё тело среагировало раньше, чем мозг успел осознать опасность. Я блокировал удар предплечьем, но сила атаки была такова, что меня отбросило назад. Я потерял равновесие и упал на спину, но тут же ушёл в перекат, чувствуя, как холодный снег забивается под куртку. Быстро вскочив на ноги, я увидел, что отец уже несётся на меня, словно разъярённый бык. Его глаза горели безумным огнём, а на губах играла жестокая усмешка. Он явно намеревался повалить меня на спину и добить. Внезапно я почувствовал, как во мне загорелся азарт. Адреналин хлынул в кровь, обостряя чувства до предела. Как же давно у меня не было достойного противника! Несмотря на опасность ситуации, я не мог не восхититься мастерством отца. В последний момент, когда отец был уже совсем близко, я схватил горсть колючего снега и бросил ему в лицо. Мелкие кристаллики льда ослепили его на мгновение, и этого было достаточно. Я нырнул под его руку, обходя сзади, и со всей силы ударил по колену. Я услышал глухой удар и сдавленное шипение отца. Он опустился на одно колено, и я, не теряя ни секунды, приготовился нанести завершающий удар ногой в голову. Мышцы напряглись, готовясь выпустить всю накопленную энергию. Но что-то пошло не так. Удар достиг цели, но вместо того, чтобы сбить отца с ног, я почувствовал острую боль в своей ноге, словно ударил по каменной стене. Присмотревшись, я с ужасом понял, что он принял удар на лоб, даже не поморщившись. «Чёрт!» — мысленно выругался я, пытаясь отдёрнуть ногу, но было уже поздно. Отец крепко схватил мою лодыжку своей огромной ладонью, словно капканом. — «Ха-ха-ха, Иван, очень хорошо!» — рассмеялся он, его смех был подобен раскатам грома. Он резко выкрутил мою ногу, заставляя меня упасть на колено. Боль пронзила всё тело, но я стиснул зубы, не позволяя себе закричать. — «Ты сегодня действовал очень нелогично. Подождал, пока противник подойдет, ослепил его, нанёс удар по открытому месту и хотел добить ударом в лицо. Ха-ха-ха, сынок, молодец!» С этими словами он надавил локтём на мою ногу, и я почувствовал взрыв боли, словно кость вот-вот треснет. — «Аааай!» — вскрикнул я, не в силах сдержаться. Перед глазами поплыли чёрные точки, но я заставил себя сосредоточиться, лихорадочно оценивая ситуацию. Мне нужно было выбраться из этого капкана, иначе отец просто сломает мне ногу. Превозмогая боль, я поднял глаза и встретился взглядом с отцом. В его глазах горел тот же яркий огонь азарта, который я помнил с нашей последней встречи. Но теперь к нему примешивалось что-то ещё — жестокость и безумие. Губы невольно растянулись в улыбке, обнажая зубы. «Хах, забавно,» — промелькнуло в голове, словно искра в ночи. — «Не знаю почему, но мне нравится этот взгляд. Я хочу уничтожить его. Стереть, раздавить, как надоедливое насекомое.» Воспоминания о спарринге с Кириллом вспыхнули в памяти, яркие и чёткие. Один из его коронных приёмов, отточенный до совершенства. Отец надавил сильнее на мою ногу, его пальцы, словно стальные тиски, впивались в плоть. Но я был готов. Не теряя ни секунды, я нанёс удар ребром ладони по его трахее, вложив в него всю свою силу и ярость. Звук удара прозвучал как хлопок кнута в морозном воздухе. Хватка ослабла мгновенно. Отец захрипел, его лицо исказилось в гримасе боли и удивления. Он жадно хватал ртом воздух, как выброшенная на берег рыба. Я высвободил ногу и, не давая ему опомниться, схватил за уши. Его кожа была горячей, почти обжигающей на морозе. Со всей силы я ударил коленом в его лицо, ощущая, как что-то хрустнуло под моим ударом. Отец отлетел назад, словно тряпичная кукла, и упал спиной на снег. Хрустальный белый ковёр под ним мгновенно окрасился в алый цвет. Из носа хлынула кровь, яркая и густая, она растекалась по снегу причудливыми узорами, словно художник-абстракционист решил оставить свой след на этом зимнем холсте. Но я не собирался останавливаться. Чувство эйфории захлестнуло меня с головой. Улыбка стала шире, обнажая все тридцать два зуба. Я чувствовал себя хищником, загнавшим свою жертву в угол. Взгляд отца не изменился — он тоже улыбался, но эта улыбка была больше похожа на оскал раненого зверя. В его глазах читался вызов, словно он говорил: «Давай, покажи, на что ты способен!» Я замахнулся для удара ногой, целясь в его голову. Снег хрустнул под моей ногой, когда я переносил вес тела. Но отец оказался быстрее. Его рука, словно молния, метнулась вверх, блокируя мой удар. Он откинул мою ногу в сторону с такой силой, что я едва не потерял равновесие. Не теряя ни секунды, отец попытался захватить мои ноги своими. Его движения были точными и выверенными, несмотря на кровь, заливающую лицо. Но годы тренировок не прошли для меня даром. Я вовремя отступил назад, чувствуя, как адреналин пульсирует в венах. Отец спокойно поднялся на ноги, словно не чувствовал боли. Снег падал с его одежды, смешиваясь с кровью. Он вытер лицо рукавом, размазывая красное по бледной коже. Его глаза горели каким-то безумным огнём, когда он произнёс хриплым голосом: — «Хех… Ты не мой сын, которого я знаю… Кто ты?» Я слегка усмехнулся, наклонив голову набок. Холодный ветер трепал мои волосы, но я не чувствовал холода. Внутри меня горел огонь, и я ответил, удивляясь спокойствию своего голоса: — «Я Иван, отец. Но не тот, кого ты знал.» Он лишь хмыкнул в ответ, словно услышал забавную шутку. Восстановив дыхание, отец выпрямился во весь рост. Он был как скала — непоколебимый и грозный. Отряхивая снег с одежды, он произнёс с какой-то странной интонацией: — «Хм, раз ты не тот, кого я знаю, тогда, думаю, время пришло.» Его фраза насторожила меня, словно удар колокола в тишине. Что за время? Раньше он такого не говорил. В воздухе повисло напряжение, густое и тяжёлое, как предгрозовые тучи. Что-то назревало, и я напрягся, готовясь к любым неожиданностям. Каждый мускул в моем теле был натянут, как струна. Отец медленно запустил руку за пазуху. Движение было плавным, почти грациозным, но от него веяло смертельной опасностью. Моё сердце ёкнуло, пропустив удар. «Нет, он же не собирается…» — мысль не успела оформиться до конца. И тут мой взор упал на длинный охотничий нож в его руке. Лезвие сверкнуло в тусклом зимнем свете, словно зловещая улыбка. Отец взял его боевым хватом, его пальцы обвили рукоять, как змеи. Он встал в стойку, и я увидел перед собой не отца, а опасного хищника, готового к смертельной схватке. — «О-отец, сто…» — слова застряли в горле, когда я попытался остановить его. Но было уже поздно. Он рванулся в мою сторону с невероятной скоростью, словно пружина, разжавшаяся после долгого сжатия. Снег взвился вокруг его ног белым облаком. В его глазах я увидел решимость…

***

Время: 18:43.

Место: Лес.

(Pov от 3 лица.)

Холодный зимний ветер безжалостно пробирался сквозь мрачные, зловещие деревья, их ветви скрипели и стонали под его напором. Он вздымал маленькие, острые как иглы снежинки с заснеженных крон, подхватывая каждую в свой дикий, неистовый танец. Снежная пыль кружилась в воздухе, создавая призрачную вуаль над лесом. Возле крутого, покрытого льдом обрыва, под холодным, безразличным светом полной луны, собрались жуткие обитатели этого проклятого леса. Их силуэты, искажённые тенями, казались порождениями самых страшных кошмаров. Парень в маске медведя, грубой и потрёпанной, с тёмными провалами глазниц, стоял, крепко держа на руках бессознательную беловолосую девочку. Её хрупкое тело безвольно обмякло в его жёстких объятиях, длинные светлые волосы разметались по его груди. Глаза парня за прорезями маски блестели нездоровым, почти маниакальным предвкушением, когда он представлял, как будет мучить и терзать свою беспомощную жертву. Его пальцы, затянутые в грязные перчатки, нетерпеливо подрагивали на теле девочки. Неподалёку, распростёртый на холодной, жёсткой земле, лежал без сознания Антон. Его лицо было бледным, а веки подрагивали, словно в кошмарном сне. Рядом с медведем застыли Алиса в маске лисы — хитрой и коварной, с острыми чертами и лукавой усмешкой, и зловещая Сова, чьи огромные глаза, казалось, пронизывали насквозь душу каждого, кто осмеливался встретиться с ней взглядом. Чуть поодаль Ворон, с блестящими чёрными перьями и острым, как кинжал клювом, прижимал к промёрзшему снегу Кирилла. Его когти впивались в плечи мальчика, не давая тому пошевелиться. Кирилл чувствовал, как холод земли проникает сквозь одежду, заставляя его тело дрожать от озноба и страха. Парень в маске медведя резко, словно марионетка в руках безумного кукловода, перевёл взгляд с девочки на распростёртого на земле Антона. Его голос, искажённый маской, прозвучал хрипло и угрожающе: — «Лиса, время пришло. Мы не можем больше огорчать нашего хозяина», — в его тоне сквозила едва сдерживаемая ярость и нетерпение. Алиса медленно повернула голову к медведю. Её хитрая улыбка, видневшаяся в прорези маски, стала шире, обнажив острые зубы. Она ответила нараспев, её голос был сладким, как мед, но с нотками яда: — «Эх, да уж… Наконец-то настал наш час». Она грациозно подняла руки к небу, её фигура, облачённая в ярко рыжую шубку, казалась странно изящной на фоне мрачного леса. Алиса начала кружиться, её движения были плавными и гипнотическими. Снежинки кружились вокруг неё, создавая сюрреалистическую картину. Её голос, чистый и пронзительный, разнёсся по лесу:

«Луна моя яркая, ты светишь мне путь.

Свети, ненаглядная, яви ты мне суть.

Расскажи ты мне правду, не дай обмануть.

Пусть шоу будет ярким, пусть шоу длится чуть-чуть.»

Каждое слово её песни, казалось, наполняло воздух странной, зловещей энергией. Деревья словно склонялись ближе, чтобы послушать, а тени становились гуще и темнее. Закончив свой жуткий танец и песню, Алиса медленно, словно в трансе, подошла к Антону. Она опустилась рядом с ним на корточки, снег хрустнул под её ногами. Её рука нежно легла на ладонь Антона. Склонившись к его уху, она прошептала, её голос был едва слышен, но каждое слово словно впивалось в сознание: — «Проснись, зайчик. Пора начинать наше представление». Медведь и Сова наблюдали со стороны, их глаза за масками горели нездоровым блеском. На их лицах виднелся зверский оскал. Предвкушение грядущего зрелища возбуждало их, заставляя нетерпеливо переминаться с ноги на ногу. Они жаждали, чтобы Антон поскорее очнулся, чтобы начать свою страшную игру. Кирилл, всё ещё прижатый лицом к холодному, жёсткому снегу, сохранял спокойствие. Его мозг работал, анализируя поведение каждого из этих жутких существ. Он понимал, что пока Алиса не даст команду действовать, он ничего не сможет предпринять. Каждый мускул его тела был напряжён, готовый к действию в любой момент. Антон медленно начал приоткрывать глаза, его сознание медленно выплывало из тумана беспамятства. Первым, что он увидел, была маска Алисы — хитрая лисья морда с острыми чертами и лукавой усмешкой. Её глаза за прорезями маски светились странным, неестественным светом. — «А-алиса? Где я?» — сонно спросил он девушку, его голос был слабым и хриплым. Алиса медленно выпрямилась во весь рост, её движения были плавными и грациозными, как у настоящей лисицы. Снег хрустнул под её ногами, когда она повернула голову в сторону, где стояли медведь и сова. Маска лисы на её лице изобразила коварную улыбку. В прорезях глаз маски блеснул зловещий огонёк, когда Алиса произнесла ласковым, но пропитанным ядом голосом: — «Наш зайчик проснулся. Какая прелесть.» Антон, распластавшийся на холодном снегу, почувствовал, как ледяные кристаллики впиваются в его кожу. Его сердце бешено колотилось, а в горле пересохло от страха. Он едва смог выдавить из себя слабый шёпот: — «Что… что происходит?» С огромным усилием мальчик повернул голову в направлении, куда смотрела Алиса. Его взгляд, затуманенный от ужаса и непонимания, остановился на двух зловещих фигурах — массивном парне в маске медведя и непонятно девушке или парне в маске сове. Маска медведя, сделанная из потемневшей от времени кожи, выглядела пугающе реалистично. Антон поправил очки дрожащей рукой, щурясь и напрягая зрение, чтобы лучше разглядеть происходящее в полумраке зимней ночи. Морозный воздух обжигал его лёгкие при каждом вдохе. Внезапно он заметил, что медведь держит какой-то маленький силуэт. Сердце Антона пропустило удар, когда он узнал эти белые, словно снег, волосы своей сестры, слегка испачканные чем-то тёмным и красным. Ужасающее осознание пронзило его, как электрический разряд. Парень резко вскочил на ноги, чувствуя, как паника захлёстывает его волной удушающего страха. Колени подгибались, а во рту появился металлический привкус крови — он прикусил губу, сам того не заметив. Антон перевел испуганный взгляд на Алису, его зрачки расширились от ужаса. Голос мальчика дрожал и срывался, когда он выпалил: — «Алиса… п-почему здесь Оля? Что вы с ней сделали?!» Хитрая плутовка даже не удостоила его взглядом. Её рыжие волосы, выбивающиеся из-под маски, колыхались на холодном ветру, когда она медленно направилась к медведю и сове. Алиса двигалась с нарочитой грацией хищника, готового к прыжку. — «Уху, с добрым вечером, зайчик!» — прокричала сова. Её глаза, похожие на два янтарных шара, зловеще сверкнули в темноте. — «Эхх, ну наконец-то. Здравствуй, зайчик!» — грубо поприветствовал медведь. Его голос, низкий и хриплый, больше напоминал рычание дикого зверя, чем человеческую речь. Алиса остановилась рядом с ними, снег захрустел под её ногами. Она неторопливо повернулась к Антону, и мальчика поразило нечто новое и пугающее — в прорезях маски вместо привычных ярко-зелёных глаз сверкали дикие жёлтые глаза настоящей лисицы. Их взгляд был полон первобытной жестокости и голода. Алиса сладко произнесла, глядя на Антона как на зайчика, загнанного в угол: — «Зайчик, сейчас начнётся шоу, которое ты никогда не забудешь, хи-хи-хи.» Алиса саркастически прикрыла рукой в перчатке рот маски и продолжила с издёвкой, её голос сочился ядовитым весельем: — «Смотри внимательнее, дорогой. Не пропусти ни одной детали нашего маленького… представления.» Взгляд Антона заметался по сторонам, как у загнанного зверька. Сердце, казалось, вот-вот выпрыгнет из груди. Холодный пот выступил на лбу, несмотря на морозный воздух. Внезапно он заметил Кирилла, распластанного на снегу. Парень в маске ворона, чёрной как беззвёздная ночь, прижимал его лицом к земле. Кирилл не двигался, и Антон с ужасом подумал — жив ли он вообще? В голове мальчика начало складываться осознание того, что сейчас произойдёт нечто невообразимо ужасное. Паника накрыла его с головой, словно ледяная волна. Мысли лихорадочно метались в голове Антона: «Что ему делать? Его вновь обманули? Зачем им Оля? Как спасти сестру? Почему это происходит?!» Дыхание Антона участилось, превратившись в прерывистые всхлипы. Он снова посмотрел на Алису, чувствуя, как слёзы отчаяния наворачиваются на глаза. Мальчик спросил дрожащим голосом, едва сдерживая рыдания: — «З-зачем вам Оля? П-пожалуйста, отпустите её! Она ни в чём не виновата!» Трое в масках, услышав мольбу Антона, лишь хищно заулыбались, не удостоив его ответом. В воздухе повисло зловещее молчание, нарушаемое лишь свистом ледяного ветра и прерывистым дыханием мальчика. Медведь медленно вышел вперёд, его огромная фигура казалась ещё более устрашающей в лунном свете. Он нёс в руках безвольное тело Оли, словно тряпичную куклу. Снег скрипел под его тяжёлыми шагами. Он остановился в нескольких шагах от Антона и слегка встряхнул девочку. Голова Оли безжизненно мотнулась, и Антон почувствовал, как к горлу подступает тошнота от ужаса. Оля начала просыпаться, её веки затрепетали. Антон замер, не смея пошевелиться, боясь спугнуть этот момент пробуждения сестры. Приоткрыв глаза, затуманенные сном, она первым делом увидела брата. Его лицо, искаженное страхом и отчаянием. Тихим сонным и невинным голоском Оля спросила, не понимая, где она находится: — «Тош… Что случилось? Где мы?» Затем, медленно повернув голову, девочка оказалась лицом к лицу с жуткой маской медведя. Пустые глазницы уставились прямо на неё, а на морде играла дикая, злобная улыбка. Клыки, казалось, удлинились, готовые вот-вот вонзиться в нежную плоть. Оля застыла, широко раскрыв глаза от ужаса. Её губы задрожали, готовые разразиться криком. Воздух, казалось, застыл в ожидании того, что произойдёт дальше. Время словно остановилось, растянув этот момент в вечность кошмара. Антон замер, не в силах пошевелиться, чувствуя, как ужас сковывает всё его тело. Он понимал, что должен что-то сделать, спасти сестру, но страх парализовал его, превратив в беспомощного наблюдателя разворачивающегося кошмара. Оля, дрожащая и бледная как полотно, смотрела широко раскрытыми глазами в бездушные прорези маски медведя. Её маленькое тельце сотрясалось от ужаса, а голос, обычно звонкий и радостный, теперь превратился в едва слышный шёпот: — «Тош… м-мне с-страшно…» На её длинных ресницах задрожали крупные слезинки, готовые в любой момент скатиться по покрасневшим от холода щекам. Антон, чувствуя, как ледяные пальцы страха сжимают его сердце, пытался собрать остатки мужества. Его голос, хриплый от напряжения, прозвучал в морозном воздухе: — «О-отпусти мою сестру.» Он сжал кулаки так сильно, что ногти впились в ладони, оставляя красные полумесяцы на коже. Человек в маске медведя стоял неподвижно, как жуткая статуя. Его огромная фигура, закутанная в тёмную, потрёпанную одежду, возвышалась над маленькой Олей. Через прорези маски виднелись глаза — не человеческие, а какие-то звериные, полные холодной жестокости. От него исходил запах сырости и гнили, от которого к горлу подкатывала тошнота. Внезапно позади медведя появилась Алиса. В груди Антона затеплилась слабая надежда. «Алиса… она же обещала помочь. Она не может нас предать», — отчаянно думал он, цепляясь за эту мысль как за спасательный круг. Девушка плавно приблизилась к Антону. Её движения были грациозны, но в них чувствовалось что-то хищное, опасное. Она остановилась в нескольких шагах от мальчика, и её глаза, обычно искрящиеся весельем, теперь казались холодными и пустыми, как замёрзшие озёра. — «А-алиса, с-скажи ем…» — начал Антон, но слова застряли в горле, когда он увидел выражение её глаз. Что-то изменилось, что-то было не так. Страх, словно ядовитый плющ, начал оплетать его сердце. Медленно, словно в каком-то жутком ритуале, Алиса достала из-за спины маску зайчика. Белый мех маски казался неестественно ярким на фоне тёмного леса. Её голос, когда-то мелодичный и приятный, теперь звучал как скрежет металла по стеклу: — «Тош, одень маску.» Антон смотрел на маску, не в силах пошевелиться. Его мысли путались, сердце колотилось так сильно, что, казалось, вот-вот выпрыгнет из груди. «Почему? Почему снова эта маска? Что происходит?» — вопросы роились в его голове, но ответов не было. — «Алиса, пусть он отпустит Олю!» — выкрикнул Антон, его голос дрожал от отчаяния и страха. Но Алиса молчала, её рука с маской всё так же была протянута к нему, словно жуткое приглашение в мир кошмаров. — «Одень маску, Тоша, и всё закончится,» — проговорила она, её голос стал мягче, но от этого ещё более пугающим. В нём слышались нотки обещания, но обещания чего — спасения или вечного ужаса? Внезапно тишину разорвал крик Кирилла, прижатого к земле человеком в маске ворона: — «Даже не думай об этом! Тебя обма…» — его слова оборвались, когда Ворон с силой ударил его лицом о промёрзшую землю. Звук удара эхом разнёсся по лесу, заставив Антона вздрогнуть. Антон перевёл взгляд на Кирилла, видя, как тот борется со своим мучителем, а затем снова посмотрел на Алису. Горечь предательства комом встала в горле. Опустив голову, он тихо произнёс: — «Ты… Ты снова обманула меня…» Его голос был полон боли и разочарования. Но Алиса, казалось, не слышала его. Она повторила, как заведённая кукла: — «Одень маску, Тоша.» И тут воздух разорвал душераздирающий крик Оли. Антон резко поднял голову и увидел сцену, от которой кровь застыла в жилах. Человек в маске медведя медленно, с садистским наслаждением, проводил острым когтём по нежной щёчке девочки. Кровь, яркая на фоне бледной кожи, начала сочиться из пореза. — «ААААААЙЙЙЙ! ТОША, ПОМОГИ МНЕ! БОЛЬНО!» — кричала Оля, её голос срывался от боли и ужаса. Слёзы ручьём текли по её лицу, смешиваясь с кровью. Антон почувствовал, как что-то внутри него ломается. Страх, гнев, отчаяние — все эмоции смешались в один безумный вихрь. Не думая ни о чём, движимый лишь желанием защитить сестру, он рванулся вперёд. Но не успел он сделать и шага, как что-то тяжёлое обрушилось на него сверху. Человек в маске совы, словно появившийся из ниоткуда, прижал его к земле. Холодный снег забился Антону в рот и нос, затрудняя дыхание. Сова схватил его за волосы, заставляя поднять голову и смотреть на мучения сестры. Антон чувствовал, как его сердце разрывается от боли и беспомощности. Он не мог пошевелиться, не мог закрыть глаза, не мог спасти свою маленькую сестрёнку от этого кошмара. Слёзы текли по его лицу, замерзая на щеках. Глаза монстра, видневшиеся сквозь прорези, излучали садистское удовольствие. Оно растянуло пасть в жуткой ухмылке, обнажив ряды острых, жёлтых зубов. — «Зайчик,» — прорычало оно голосом, напоминающим скрежет металла по стеклу, — «отчаяние в твоих глазах — это слабость. Твоя любовь к этой девочке — это слабость.» Не отрывая взгляда от лица Антона, монстр внезапно вонзил свой длинный, изогнутый коготь в хрупкое плечо Оли. Девочка издала пронзительный крик боли, который, казалось, разорвал саму ткань ночи. Её маленькие ручки отчаянно цеплялись за мохнатую лапу чудовища, но тщетно — она была беспомощна в его железной хватке. Медведь начал медленно, с садистской неторопливостью, проворачивать свой коготь в ране. Оля забилась в его лапах, её крики перешли в надрывные рыдания. — «АААААААААА… кха… кха… МАМА, ПАПА, СПАСИТЕ!» — её голос срывался от боли и ужаса. Она повернула своё измученное личико к брату, которого удерживал другой монстр, заставляя смотреть на пытку сестры. — «Тош, мне больно…» — прошептала она сквозь слёзы, её голос становился всё слабее. Антон, прижатый к холодному снегу, чувствовал, как его сердце разрывается от каждого крика сестры. Горячие слёзы катились по его щекам, замерзая на полпути. Он рыдал, не в силах сдержать рвущиеся из груди всхлипы. Его руки бессильно царапали снег, пытаясь дотянуться до Оли. — «Лишь что-то теряя, мы обретаем свободу. Ты будешь свободным, зайчик,» — прохрипел медведь с садистской усмешкой. Затем он резко выдернул свой коготь из плеча Оли, вызвав новый душераздирающий крик. — «ААААААААААААААААААААА!» — Олин вопль, казалось, заставил содрогнуться сами деревья вокруг. Антон почувствовал, как этот крик пронзает его до самых костей. Его дыхание стало прерывистым, сердце готово было выскочить из груди. В отчаянии он начал кусать свою нижнюю губу, пытаясь физической болью отвлечься от душевных мук. Вкус собственной крови наполнил его рот. — «Пожалуйста, не надо,» — прошептал Антон, его голос дрожал от страха и бессилия. Но монстр даже не взглянул в его сторону. Вместо этого он швырнул израненное тело Оли на снег и начал медленно, методично царапать её спину, оставляя глубокие борозды на нежной коже. — «ПОЖАЛУЙСТА, ОСТАНОВИТЕСЬ!» — закричал Антон, его голос сорвался на высокой ноте. Но его мольбы лишь вызвали смешки у Алисы, Совы и Медведя. Для них страдания детей были лишь забавным представлением. Закончив свою жестокую работу, медведь отбросил Олю к Антону. Брат и сестра оказались лицом к лицу, разделённые лишь несколькими сантиметрами. — «Тош…» — едва слышно произнесла Оля. Её глаза, полные боли и страха, встретились с глазами брата. По её израненному лицу, наполовину покрытому кровью, катились крошечные слезинки. Глубокий порез на щеке зиял как жуткая улыбка. — «Мне холодно, Тоша…» — прошептала она из последних сил. Её веки начали тяжелеть, глаза медленно закатывались. Сознание покидало измученную девочку, оставляя её брата в пучине отчаяния и ужаса…

***

"Прошлое подобно тени. Иногда оно следует за тобой, иногда опережает тебя." - Анастасия Новых.