Дейнис. Невеста Неведомого

111 год от З.Э., Драконий Камень

      Слушая звуки моря и вдыхая знакомый, родной запах острова, Деймон однозначно ощущал себя… не лучшим образом. Это если мягко говоря. На деле же ему было сложно вспомнить, когда он чувствовал себя настолько же виноватым, бессильным, бесполезным… слабым.       Он сейчас должен быть не здесь, на пляже, сидя опираясь на могучее тело Караксеса, который тихо сочувственно урчит, а там — в Красном Замке, в воняющей смертью комнате, где медленно, но верно умирала его племянница. Он обещал. И он старался сдержать это обещание, он был там, держал Дени за руку, рассказывал о своих приключениях, читал книги, поэзию и стихи, всё, что мог найти и вспомнить, даже пел старые колыбельные и баллады!       Но сейчас Деймон здесь, на Драконьем Камне, а не рядом с Дейнис. Нарушил приказ брата-короля, который велел ему быть неотрывно подле племянницы, а заодно и клятву принцессе, что он будет рядом когда… когда.       Принц просто уже не мог смотреть на то, как его племянница изрыгает из себя кровь, которой, кажется, в её теле не осталось вовсе, как судороги охватывают Дени, а глаза закатываются до самых белков. И всюду была проклятая вонь болезни, крови, лекарств… смерти.       Деймон был с ней рядом долго, он практически полгода неотступно сидел у кровати племянницы, сменяясь с Эйммой, которая выглядела немногим лучше дочери — бледная, заплаканная, с запавшими глазами и дрожащими руками. Сам принц в зеркало предпочитал не смотреть. Поначалу это было не тем, что он не мог выдержать, Дейнис, конечно, болела, но не то чтобы сильно больше обычного и они говорили обо всём, что только приходило в голову — и Деймон вынужден признать, что он иногда забывал о том, что ему стоит фильтровать свою речь и свои истории, но Дени была стойка и непоколебима, ничем не выдавая, что её чем-то смутили или напугали истории дяди — и всё было в порядке, пока болезнь не стала всё более явно убивать принцессу.       Он старался держаться и держать за руку попеременно то кузину, то племянницу, пару раз даже попытался успокоить почти постоянно плачущую и устраивающую истерики Рейниру, но с его старшей племянницей сейчас совладать не мог никто, потому что та рвалась к сестре, а её, естественно, никто не пускал. И принц уже просто ощущал себя настолько опустошенным всем этим, и ему хотелось блевать от запаха проклятых покоев, и он не помнит, когда вообще нормально спал или ел, или хотя бы просто дышал!..       Последним, что он вынес, стал приступ такой силы, которого он ещё не видел и то, что Дени, кажется, какое-то время не дышала. По крайней мере, ему так показалось, когда он нависал над мейстером, неотрывно глядя на маленькое, худое, окровавленное тело племянницы. Но потом хрип вырвался из горла Дейнис и она оказалась жива, и это было замечательно, и Деймон даже почти рыдал, стоя на коленях у кровати племянницы и прижимаясь лбом к её маленькой ручке, потому что она была жива…       А через час или несколько Деймон просто обнаружил себя на Караксесе, в окровавленной и воняющей рубахе, которую он не менял неизвестно сколько, летящим на Драконий Камень.       Он даже не помнил, как сбежал из замка, мимо гвардейцев брата, который велел не выпускать его из покоев племянницы и так и не отменил свой чёртов приказ даже спустя несколько недель. Просто вот — он рыдает над кроватью племянницы, которую уже успел похоронить, а вот — он уже летит с верным другом, которого не видел слишком давно и, наконец-то, дышит полной грудью, вдыхая свежий, нормальный, воздух.       И никакое чувство вины, никакой приказ, никакая клятва не могли заставить его вернуться назад. Он не мог. Просто. Не. Мог.       Так что вот, он уже почти месяц как бесцельно бродит по острову, который фактически принадлежит ему, как наследнику брата. Конечно, официально его никто таковым так и не назвал, а потому официально, он не имеет никаких прав на Драконий Камень, но… но. Деймон даже не может толком вспомнить, что делал за этот месяц, просто приказав мейстеру Герардису каждый день сообщать ему жива ли ещё принцесса Дейнис.       По-хорошему, ему бы отправится куда-нибудь в Эсосс, в Вольные Города, где можно было и подраться, и потрахаться, но Деймон всё же обещал и это был некоторый компромисс с собой, потому что он, конечно, не рядом с Дени и даже не в Гавани, но ему хватит двух часов, чтобы добраться до замка в случае и… что дальше принц пока не решил, хотя каждый день пытался собраться и вот завтра отправиться обратно, чтобы быть рядом с племянницей, которой клялся быть рядом, когда она умрёт.       Завтра всё ещё не наступило, а принц только и мог, что бесцельно слоняться по замку или пляжу, часто — в компании верного друга, который сочувственно урчит своему всаднику. У него даже не вышло отвлечься так, как он привык! Стоило пойти в небольшой бордель на острове, как на месте шлюхи он просто видел свою маленькую, окровавленную племянницу и у него просто не вставало. Впервые в жизни он не мог трахнуть женщину и забыться. Со шлюхами, под алкоголем — над ним довлело видение умирающей Дейнис и её тоскливый, разочарованный взгляд, обвиняющий его в том, что он не сдержал свою клятву. И не сдержал даже не потому, что брат его в очередной раз куда-то сослал, а просто потому, что оказался трусом, неспособным смотреть на это.       А ещё в голове повторялись, обжигая изнутри, слова брата о том, что это всё его вина.       Да, он взял Дейнис с собой в Драконье Логово, официально, — чтобы показать Караксеса. Конечно, он мог бы просто позвать друга во двор замка, как он это часто делал, нервируя придворных и слуг, но… там и правда была Пламенная Мечта, дракон Рейны, которая уже давно была без всадницы и он подумал, что, возможно, Дени сможет претендовать на неё.       Но всё, как всегда, пошло совершенно не так. Пламенная Мечта проигнорировала Дейнис, да и сама племянница сказала, что это не её дракон, а потом появилась Рейнира верхом на Сиракс, рванувшая из Логова с этим знакомым, упрямым выражением лица… что ж, он как никогда понял своего отца, который был в ярости после вылазки сына за драконом. Если бы он мог — поседел бы, пока вылавливал старшую племянницу, которая решила полетать в семь лет без седла, цепей, вообще без ничего на молодой и неопытной драконице.       Конечно, он тут же поспешил догнать Рейниру, чтобы помочь той приземлиться и вообще проконтролировать, из-за чего быстро передал Дени в руки служанки, рванув в небо. К тому моменту, как они оба нормально приземлились Деймон даже мог почти не злиться, в нём была гордость за Рейниру, которая буквально стала самой молодой драконьей всадницей! А внутри Логова их ждали паникующие блюстители и бледная служанка с содрогающейся в кровавом кашле Дейнис.       Возможно, это и правда была не лучшая идея — взять племянницу с собой в Логово, без мейстера, без лекарств, без ничего… но ведь они всё равно не помогают! Эти крысы не могут ни унять боль, ни убрать приступы Дени, только и делают, что суетятся, говорят о всякой дури навроде «проклятия» и пророчат Дени смерть со дня на день!       И сама принцесса после подтвердила это!       — Дядя, ты слишком преувеличиваешь значимость мейстеров в моей жизни. Они дают мне отвары, что успокаивают горло и помогают восстановить кровь, которые должны придать мне сил, но — не более. Они устраняют последствия приступов, а не лечат болезнь и даже сами приступы никак купировать неспособны, — спокойно поясняла ему тогда племянница. — Ты не виноват.       И она повторяла, что в этом нет его вины и спустя месяцы, когда он вернулся с очередного изгнания. И повторяла даже тогда, когда едва могла дышать, отходя от нового приступа. Деймон не хотел знать, насколько жалким он выглядел в тот момент, что его племянница, у которой не было сил даже шевелиться, утешала его.       Деймон повторял эти слова самому себе, но ровно до тех пор, пока брат не ткнул его в это. Он был виноват. Он не нашел Дейнис дракона, не настоял ранее на том, чтобы Визерис позволил той претендовать на взрослых драконов на Драконьем Камнем, когда Дени ещё не было так плохо, когда она могла пережить такое путешествие… он подорвал её здоровье своей вылазкой, не уследив, оставив девочку на попечение слуг.       И принц виноват сейчас, сидя на острове вместо того, чтобы быть рядом с ней.       Со вздохом он откинулся назад, ощущая мерное дыхание Краксеса и тепло, исходящее от его шкуры. Глядя в небо, принц заметил парящих в небе Вермитора со Среброкрылой, которые любили летать вместе. Он молчаливо, бессмысленно, наблюдал за ними, пока резко не вскочил, продолжая смотреть на них.       Деймон был человеком действия, слова, утешения и всё подобное — не его сильная сторона. Он не знал, что делать и как помочь Дейнис, ощущал своё бессилие, невозможность что ли сделать для неё там, в той проклятой комнате.       Дейнис умирала — на этот раз это было очевидно всем.       И было лишь одно, что могло бы её спасти, дать шанс выздороветь, жить дальше.       Дракон.       Его племяннице нужен был дракон. Её яйца — уже целых три — так и не проклюнулись, пускай и не обратились камнем. Пламенная Мечта её отвергла. Но здесь, на Драконьем Камне, всё ещё были драконы — Вермитор и Среброкрылая. Где-то на островах так же была Вхагар. Были ещё дикие драконы — небольшой Овцекрад, почти мифический, миролюбивый Серый Призрак.        Главное — они были.       Его племяннице нужен был дракон и драконы у них есть. Один из них был обязан покориться ей.       Деймон в своей жизни не знал никого более сильного духом, никого столь упорного, как его племянница. Один из этих драконов, драконов, которых он мог бы ей помочь найти и претендовать на них, обязательно станет её.       Его брат может быть сколь угодно против, равно как и Эймма — это было неважно.       Дейнис умирает, вне зависимости от того, где она это делает — в своих покоях в Красном Замке или вне их. Дракон же был реальным шансом.       И Деймон даст его ей, искупит свою вину, чтобы никогда более не становиться свидетелем того, как она умирает.       Дейнис седлает дракона.