Leave this matter to me

Эдди стащил со своих ног кроссовки и бросил их поодаль. Он встал спиной к бассейну и взялся за металлические поручни лесенки, ведущей под воду. Стив наблюдал за ним, сидя на сухой плитке в позе лотоса. Мансон медленно сделал шаг на одну металлическую ступеньку вниз, потом ещё, пока не почувствовал прохладную воду на ступнях. Эдди опустил взгляд на свои промокшие синие носки и спустился ещё на ступеньку. Теперь вода доходила ему почти до колен. Мокрейшие дырявые джинсы хлюпали вокруг тощих ног. Харрингтон глубоко затянулся. Травка обожгла горло и он зажмурился. Его голова стала немного легче, как после пары шотов хорошего спиртного. Стив бросил взгляд на металлиста, стоящего по пояс в воде. Тот неуклюже развернулся на узкой лесенке и встал лицом к спокойной водной глади. Харрингтон сделал затяжку и закрыл глаза, оставляя тёплый дым далеко в своей груди, позволяя ему пропитать кровь, согреть легкие. Эдди вытянул руки перед собой и положил их на воду, светящуюся изнутри холодным бликующим светом. По его шее, подбородку, щекам, мягко плавали голубоватые отражения подсветки. Харрингтон как зачарованный смотрел на отблески света на чужом теле. Пальцы, унизанными кольцами неспешно скользили по блестящей воде. Стив сделал глубокую затяжку и пряный дым ударил ему в голову. Он лёг на бок, не сводя покрасневших глаз с фигуры в бассейне. Перед глазами расплывались разноцветные пятна, так бывает, когда смотришь на свет через цветное стекло. Приглушённый свет инопланетного оттенка. Харрингтон затянулся снова и догорающий косяк обжег его пальцы. Мансон сделал шаг вперед, в воду, и погрузился по шею, чувствуя стопами гладкое дно. Он затаил дыхание и опустился под воду с головой, охлаждая влагой пылающее лицо. На мгновение исчезли все звуки, остался только белый шум, фоново звучащий в ушах. Эдди вынырнул, и прохладный воздух дотронулся до его головы. Стив лежал на плитке, раскинув руки в стороны, рядом разрозненной кучкой догорали окурки. Мансон подхватил колеблющийся в воде край футболки и стянул ее через голову, да тут же и бросил. Мягкая вода приятно ласкала обнаженную грудь. Эдди опустил руки под воду и стянул джинсы, отталкивая их подальше. Стив затаив дыхание наблюдал за его действиями. Он с трудом сел и провёл по лицу рукой в глубоко усталом жесте. В глазах двоилось, предметы рассыпались на искристые контуры. Харрингтон добрался до края бассейна и свалился в прохладную воду, поднимая фонтан брызг. Влага немного отрезвляла, он вынырнул, глубоко вдыхая в легкие тёплый ночной воздух. Эдди медленно пошел к нему, отодвигая плывущие по воде джинсы. Стив принял его в свои объятия, позволил стащить с себя футболку. Мансон прижался тёплой грудью к его груди, уткнулся носом в плечо Стива и замер, практически не дыша. Вокруг них медленно плавала намокшая одежда. Харрингтон положил руки на спину металлиста, провёл ладонями по гладкой коже, дотронулся до острых лопаток. Эдди тихо засопел ему в шею, обвил холодными как лёд руками. — Трахни меня, Стиви, — прошептал он хриплым голосом. — Я хочу тебя сейчас. Стив прижал его к себе ближе, коснулся губами мокрых вьющихся волос, сжал под водой мягкие ягодицы. Эдди успел только коротко и глубоко вздохнуть, прежде чем его, как ледяная вода, с головой накрыли воспоминания. Рик обычно трахал его жестко и совсем не эмоционально. Он мог позволить себе все, что угодно, любые извращения, и Эдди не мог ничего ему возразить. На этот раз он привёз Мансона к себе домой. Уэйн звонил недавно, Рик послал его к черту. Он совершенно точно беспокоится за своего племянника, какая прелесть. Да, вот только Эдди уже никому не спасти, даже любимому дядюшке Уэйну, никто не придет ему на помощь, ни сегодня, ни завтра. — Рик… сто-ой!. Я б-больше не.. не могу… Рик! — Мансон жалобно застонал, вскидывая бёдра. — Я не могу дышать… Эдди вцепился пальцами в душащий ошейник, тщетно пытаясь ослабить давление. — Рик!.. — он глухо закашлялся, жадно вдохнул, ловя воздух покрасневшими зацелованными губами. Рик не обращал внимания на его мольбы, грубо вбиваясь в податливое тело. — Терпи, детка. — кратко выдал он. Ошейник затянулся на шее металлиста сильнее, тот захрипел, широко распахивая глаза с широкими темными зрачками, почти затопившими радужку. Голову заполнял чистый кайф, перед глазами всё двоилось, по вискам катились капельки пота, смешивались со слезами. — Нет, пожалуйста, пожалуйста, пожа… — Эдди пробила дрожь, он сдавленно вскрикнул, когда рука Рика тяжело вдавила его лицом в подушку. Мансон дёрнулся, схватил чужое запястье, пытаясь оттолкнуть его и получить возможность вдохнуть наконец полной грудью. Рик с глухим стоном кончил, одной рукой больно дергая металлиста за стоящие колом соски. Спустя пару секунд он за волосы отодрал Эдди от подушки и расстегнул ошейник на его шее. Мансон истерически вздохнул, набирая полные легкие спасительного кислорода. Совершенно не сопротивляющегося, его перевернули на спину, Рик лёг сверху, припал губами к груди Эдди. Тот расслабился, глубоко дыша и изредка вскрикивая, когда его соски выкручивали слишком сильно. Перед глазами плавали тёмные пятна, Мансон стёр с подбородка струйку слюны и опустил трясущиеся руки на затылок Рика. Временами хотелось убить его, но голос разума всегда просыпался вовремя. Эдди глубоко вдохнул и закашлялся. Он боязливо дотронулся до своей шеи. Его словно опять душили. Вокруг горла расползалась фантомная покалывающая боль. Стив отстранил его от себя, взял за плечи. — Эдс, что с тобой? Всё в порядке? — Харрингтон обеспокоенно вгляделся в бледное лицо металлиста. — Ты плохо себя чувствуешь? — Нет, я… Всё хорошо, я просто задумался. — Эдди взглянул Стиву в глаза и натянуто улыбнулся. Он бесконечно оставлял порезы на своём теле. Рик знал об этом, но всегда молчал, ничего не собирался предпринимать. Иногда он сколупывал корочку со свежих ран, расцарапывал их, слизывал тёплые капельки крови, выступающие на изуродованной коже. Эдди ему не мешал. Порезы после этого затягивались медленно. Оставались широкие шармы, они выглядели со стороны, как жженая резина. Рик говорил, смеясь, что Мансон его Франкенштейн. Эдди тогда молчал, улыбался, но в душе ему хотелось плакать. Он думал о плохих вещах. Даже после убийства Томми злые мысли не исчезли. Их стало лишь больше. Убить Рика, убить его, убить, убить… Мансон стыдился своих желаний. Он знал, этого никогда не должно случиться, и время шло. Бесконечно, вечно, минуты как часы, часы как дни, дни как недели. А потом случилось нечто, и Эдди потерял покой.