после школы лягу в гроб

Ваня слышит звонок в дверь. В голове творится что-то непонятное: мысли то переключаются с одной на другую, то заторможены и тянутся часами. Откуда она вообще взялась? Все ли это взаправду? Марголдин добегает до двери и смотрит в глазок. Она. Та розоволосая девушка, такая же маленькая и милая, такие же цепи, такая же черная одежда. Ключ поворачивается в замочной скважине. — Ванечка! — девушка кидается на парня с объятиями, от чего тот чувствует лишь смущение и душевное спокойствие. Он наклоняет голову вниз и втягивает ту в поцелуй, иногда углубляя его и переходя с одной губы на другую. Пара секунд и Марголдин отстраняется, смотря Маше прямо в глаза с учащенным дыханием. Девушка берет за руку и тянет за собой, в уже чистую и опрятную комнату. Секунда и Ваня уже откинут на кровать, а бывшая сидит на нем сверху, втягивая в поцелуй. Комната наполняется причмокиваниями и стонами, руки парня уже на талии. Он никогда не рассматривал ее просто для "потрахаться", скорее как музу, как источник вдохновения, как любовь всей его жизни. Машина футболка на полу, рядом и ванины шорты. Та ловко спрыгивает с коленей Ивана и открывает тот самый ящик, в котором лежат презервативы. В голове Марголдина все такие же смешанные мысли. И вот боксеры стянуты и отброшены куда-то вдаль. Маша достает презервативы из пачки и отрывает один из них, после чего сложными махинациями одевает его, помогая ртом. В такт чужим движениям руки и языка, Марголдин тихо стонет, все ещё стесняясь проявления своих эмоций. «Стыдно», — вновь мелькает в голове. Девушка садится на член, после чего тот входит полностью. Два стона слились в унисон, и вот, ванины руки уже на бедрах. Марголдин двигается в такт партнёрше, а та лишь ускоряет темп и всё активнее «скачет» сверху. Стоны уже не то, что разливаются, а скорее пронзают комнату, как самое страшное орудие для пыток. Рука зарывается в мягкие розовые волосы и проваливается в них, как в закатное облако. Пара сливается в поцелуе, в то время как сам Ваня кончает. Он больше не девственник. — Прости меня, солнышко, — Маша лежит сверху, пока Ваня все ещё пытается понять, что вообще происходит. — Я даже не знаю, что сказать... Это было очень странно и подло. — Но я всё ещё люблю тебя! Только тебя! Не этого Серёжу, а именно тебя! Котенок, — последнее слово отбрасывает Ваню в те времена, когда всё ещё было хорошо. Или не было? Маша постоянно сливалась с прогулок, неохотно целовала, странно высказывалась и вообще почти не шла на контакт, когда Ваня, напротив, всегда приглашал, таскал маленькие подарки по типу киндеров или открыток. Не парень, а мечта! «Обычный урок математики. К Марголдину оборачивается девушка, передавая записку: «Пойдем в столовую?» Видеть хоть какое-то проявление внимания в школе было странно, необычно и неожиданно. Он чуть приподнимает уголки губ и пишет лишь «да», дотронувшись до плеча и отдавая бумажку обратно. Звенит трель школьного звонка, и Ваня поднимается со стула. Проронив короткое «пойдем?» они направляются в столовую. Зацепившись языками, Марголдин приглашает девушку погулять после школы, на что та соглашается. — Все ещё не понимаю, почему все вдруг тебя так не любят, — она оборачивается и поднимает голову вверх, чтобы посмотреть в глаза. — Был один раз, когда отец нашел фотки курящих одноклассников у меня в телефоне, после чего разразился скандал... Наверное, после этого, — он опустил голову, в то время как в большую холодную руку прорывается мягкая теплая ручка. Пальцы сплетаются, а Ваня краснеет, расплываясь в улыбке и опуская голову. — Ты не переживай, я уверена, что друзья у тебя точно появятся! Уже появился один, — машины глаза желтоватого оттенка поблескивают в осеннем свете. Нежные руки перемещаются на спину, а Марголдин, ввиду высокого роста, обнимает ту за плечи. Не прошло и двух недель, как они начали встречаться. Ваня, хоть и абсолютно неопытен, но все равно пытается сделать всё для её комфорта. Первый поцелуй случился после одной из вечерних прогулок, около ее подъезда, когда Марголдин провожал девушку до дома. Он был буквально обескуражен: что делать, как быть, куда класть руки, как вообще целоваться - все эти вопросы разом впились иголочками и накрыли с головы до ног. В голове взрыв эмоций, глаза прикрыты, а руки соскальзывают с щек на шею. Маша отстраняется первая. — Котенок, я пойду, а то мама заждалась, — мягкая маленькая рука проводит по щеке, зарываясь в волосы. Следом за этими словами следует лёгкий чмок в нос, после чего Маша скрывается в подъезде. Ошарашенный Ваня стоял ещё, наверное, минут пять на месте, не имея возможности прийти в себя. В последнюю неделю холодного ноября Марголдин, как обычно, провожал Машу до дома. В отличие от сентября, когда они начали встречаться, сейчас они идут молча, будто семейная пара после тридцати лет совместной жизни. Знакомый подъезд с тусклой лампочкой. — Вань, я пойду, мама ждёт, — девушка слабо обняла и тут же отстранилась, ныряя в темноту лестничной клетки. Знал бы наш Ванька-дурачок, что Машу ждёт совсем не мама. Холодный вечер с редким снегом, грустная песня в наушниках и не менее грустный Ваня. Руки в карманах, пол-лица скрыто теплым шарфом, связанным бабушкой, кудряшки ловят каждую снежинку, создавая снежную шапку. Он долго думал, почему так происходит, почему же именно с ним, чем руководствуется Маша. Ее холод напрягал Марголдина, но делать что-то с этим было бесполезно, она не послушает. — Да лучше даже сброситься с крыши, чем заговорить с ней, — пробурчал Ваня под нос и открыл входную дверь. Утро, пасмурно, льет проливной дождь. Парень просыпается и сразу же заглядывает в телефон. В телеграмме тысячи сообщений: какой-то чел, 4:30 «охуеть, как ты с этим микрочленом собирался ее трахать?» писяпопа, 2:58 «ПИЗДЕЦ АХАХАЭА ПОБРЕЙ СВОЕГО ДРУЖКА» сережа (не еблан), 2:46 «Эх, Ваня, какой ты долбоёб. Не лезь к Маше больше никогда. Ещё раз увижу тебя рядом с ней - не сможешь ходить и проснешься в подворотне. Не пиши и не звони ей больше, уёбок» крыжовник, 1:15 «маша мне все рассказала. как ты мог изменять ей все это время? ты охуел? тебе наконец уделили хоть какое-то внимание, а ты так себя повел. ты только и хотел, что присунуть, больше ничего тебе и не нужно. ты сделал ей очень больно, конченный еблан. никому и никогда не показывай свой мерзкий член, ты отвратителен. оглядывайся, когда идёшь домой» Марголдин не то, что в шоке, а скорее в ахуе. Что вообще произошло? Ваня никогда не промышлял изменами, рассылкой интимок, да и вообще, его мало интересовал секс и все эти вопросы. Он никогда бы не поступил так с девушкой, да и вообще с любым человеком. Какой в этом смысл? Теперь, скорее всего, вся школа откуда-то увидела какие-то непристойные фотографии, которые он даже не делал, и узнала всё это враньё. Да никогда, никогда в жизни, Ваня бы не изменил своему партнёру, хоть в песнях по большому счету описаны именно такие сюжеты. Но что делать теперь? Выйти из комнаты страшно, страшно и то, что отец может узнать об этом всём. Долго ждать и не пришлось. — Черт тебя подери, — именно с такими криками мужчина влетел в комнату, давно пропахшую сигаретами, — какого хуя? Ваня, что это? — на лице читалась злость и отчаяние, а в глазах лишь непонимание. В руках скользит телефон с фотографией голого ниже пояса Вани, будто он сам оттянул резинку шорт и сфотографировал свое достоинство, хотя этого он точно сделать не мог. — Я... Я не знаю! Я этого не делал и никому ничего не присылал! Поверь мне, пожалуйста... — Марголдин виновато опускает голову. — После твоего ссаного пиздежа о прогулах в школе я тебе вообще не верю, еблан. Если это все вскроется ещё и у меня на работе — меня уволят. Ты понимаешь, что будет дальше? Посмотри на меня, щенок! — грубая отцовская рука резко взяла парня за подбородок, далее следовала пощёчина. — Прости... Я правда ничего не делал, послушай меня! Я люблю эту девушку, но ничего такого я ей никогда не скидывал! Посмотри сам переписку! — голос предательски дрожит и срывается на крик. — Я не хочу ничего слушать, Иван. Не думал, что воспитал долбоёба, — рука соскальзывает с лица парня, и отец выходит из комнаты. — Пиздец, — Ваня вскакивает с кровати, берет в руки рюкзак, закидывает туда все нужные вещи, быстро надевает на себя джинсы и рубашку, после чего пулей вылетает из дома. В тот день дома он так и не появился.» И вот, та же Маша лежит у Вани на груди и крутит его кудряшку в руке. Как ей верить? Не очередной ли это прикол, подкол или пранк? Узнать было нетрудно, так как можно было просто подождать. — Маш, расскажи мне, к чему ты всё это сделала тогда? Ты ведь знаешь, что у меня потом были проблемы, — Ваня зарывается рукой в розовые волосы и целует в макушку. — Я была очень глупой, прости... Я не думала, что потом будет столько проблем, что у тебя не будет друзей, и отец потом сможет сделать такое... Ванечка, ну прости, ну котенок, — как кошка, та выгнулась и втянула и так оцепеневшего Ваню в поцелуй. — Ну, хорошо, а почему ты тогда решила мне написать? — Ну как ты не понимаешь, я одумалась, ой, то есть, поняла, что поступила неправильно. Малыш, не бери это в голову, — она поцеловала его в нос. — Я же сейчас рядом с тобой, все в порядке, и я люблю тебя. — И я тебя люблю, солнышко, — Марголдин улыбается, всё ещё не веря ни своему счастью, ни тому, что вообще происходит, крепко обнимает девушку, слегка проводя пальцами по спине. Она вздрагивает, чуть сильнее прижимаясь к груди парня. — Ванечка, я так скучала, солнышко моё, — слышно тихое всхлипывание, и кудрявый чувствует что-то мокрое на своей груди. — Ты чего? Дурочка что ли? — Ваня всё сильнее обнимает девушку и целует её в лоб. На следующий день уже приезжали родители, но Ваня на радостях позвонил Андрею, чтобы встретиться где-то в парке и рассказать эту удивительную новость о воссоединении. Абдрашитов сидит на скамейке и тянет бутылочку эссы. — Братан, у меня такие новости, — Ваня сходу начинает диалог именно об этом. — Выкладывай, — Андрей настроен решительно. — Короче, это пиздец. Я закинулся, провалялся в эйфории дикой, потом проснулся хер знает когда, отходил долго, смотрю, а мне в тг написала Маша, и... — Блять, только не говори, что вы виделись, — парень встаёт со скамейки и ставит бутылку пива на асфальт. — Да мы не только виделись... Мы потрахались вчера. — Я тебе прям здесь ебальник начищу, — Андрей подходит ближе. — Ты разве блять не помнишь, что было до этого? Вань, ты же не тупой, что за хуйня? — тот хватает парня за воротник рубашки. — Я люблю ее, она любит меня, что плохого? Мы снова встречаемся... Это ведь хорошо, что такого? — Что такого? Ты думаешь эта шлюха изменилась? Хочешь снова получить массовую рассылку от всей школы с комментариями про твой хуй? — ткань все сильнее сжимается в руке Абдрашитова, и тот чуть ли не сквозь зубы цедит последние слова. — Я волнуюсь за тебя, придурок. Я надеюсь, ты не хочешь потерять единственного друга. — Андрюх, ты чё... Давай, пожалуйста, не будем загадывать вперёд. Вдруг всё нормально будет. Если что, я разберусь сам. — Конечно, ты сам разберёшься! Естественно! С той хуйней ты же разобрался, так ведь? — Абдрашитов отходит чуть назад и отпускает кусочек рубашки. — Да все будет хорошо, все будет нормально, пожалуйста, не переживай, — Ваня обнимает парня и грустно улыбается. — Пожалуйста, будь осторожен. Пойдем выпьем нормально, я не могу это переварить.