The Trigger

      Пустая пачка снотворного летит в мусорное ведро. Персиваль выливает остатки давно остывшего чая из заварочного чайника в кружку и кидает усталый взгляд на электронный дисплей часов. 3:40. Ромашка и мелисса давно не помогают заснуть, но он продолжает вливать в себя литры чая. Успокаивающий напиток его расшатанным нервам — что мёртвому припарка, но привычки — единственное стабильное в жизни Персиваля.       Круглосуточная аптека, в которой без рецепта продают нужное лекарство — в трёх кварталах от дома. Перси допивает свой чай, одевается и накидывает пальто, пряча под ним кобуру. По ночам его паранойя достигает пика, и выходя из дома без оружия он ощущает себя будто обнажённым. Даже если это привычный маршрут до аптеки, где уставшие неулыбчивые провизоры узнают его и буднично интересуются его жизнью.       Перед выходом Персиваль прихватывает из холодильника коробку с парой остывших и почти засохших кусков вчерашней пиццы — накормить дворовых собак. Кроме них на улицах спального района в это время можно встретить лишь случайных пьяниц, да парочку возвращающихся с ночной смены работяг. Перси выходит из подъезда и ненадолго оборачивается, поднимая взгляд к тёмным глазницам окон высотки. Дом заселён лишь наполовину, и сейчас, погружённый во тьму, он выглядит совсем бездушным.       Единственное окно, излучающее тусклый свет — окно его собственной кухни на третьем этаже, где он оставил включенной лампу. Кажется, сегодня даже его непутёвый сосед по этажу, возомнивший себя музыкантом, взял перерыв. Хотя хотелось бы верить, что он всё же прислушался к данному на лестничной клетке совету Персиваля никогда больше не брать в руки гитару.       На ум приходит странная почти безотчётная мысль, что если Перси угодит под машину или станет жертвой нападения, эта несчастная лампа так и останется гореть на пустой кухне, создавая иллюзию жизни среди мёртвых окон.       Ночь безветренна и ясна, но в воздухе уже явственно ощущается начало осени. Перси затыкает уши наушниками, чтобы заглушить шум мыслей в своей голове, и вместо прямого маршрута выбирает пройтись дворами и переулками, освещёнными лишь лунным светом. Прикормленный дворовый пёс, лохматый и одноухий, вперевалку бежит к нему навстречу, виляя хвостом. Единственное живое существо, что искренне радуется его появлению — забрал бы к себе, но вряд-ли скромная «однушка» и его образ жизни подойдут для большой собаки. Персиваль присаживается на корточки, награждая его за преданность скромным ужином прямо с рук, и легонько похлопывает пса ладонью по упитанному боку.       Свернув в тёмную подворотню, Персиваль замечает чуть поодаль три человеческие фигуры. Он прибавляет шаг и собирается проскочить мимо, не привлекая к себе внимания, но то, что он видит, совсем не похоже на дружескую беседу. Двое парней оттесняют третьего к стене, перекрыв ему пути отступления. Один из нападающих с размаху ударяет жертву кулаком в солнечное сплетение, а второй хватает за грудки и не даёт ей сползти по стене вниз, удерживая в вертикальном положении.       Подойдя ближе, Перси понимает, что один из агрессивно настроенных мужчин ему знаком — один из его заказчиков, кажется, «вальтер» последней модели, пару месяцев назад. Персиваль не спрашивает имён и не запоминает тех, что называют ему клиенты, именуя их в своей голове моделями оружия, которое они сдают на починку. Но лицо этого парня, грубоватое, словно высеченное из камня, прочно отложилось в его памяти отторжением, которое он испытал при первой встрече.       Поравнявшись с троицей, Персиваль замечает испуганные глаза парнишки, угодившего в западню, кровь на его лице, потоком хлещущую из разбитого носа, и сверкнувшее в темноте лезвие ножа, зажатого в грубой мясистой ладони, у самой его шеи. Перси делает несколько шагов мимо страшной картины, которая совсем его не касается, просовывает руку под полу пальто, с лёгкостью расстёгивая пальцами кобуру, и разворачивается на месте.       Выстрел заглушает музыку в наушниках, крики и удар грузного тела об асфальт, а затем сменяется протяжным беспрерывным гулом в голове Персиваля. Будто находясь за непроницаемым стеклом, он наблюдает, как тёмная лужа разбегается по асфальту, вытекая из отверстой раны, что совсем недавно была головой мужчины. Как его напарник пятится назад, раскрывая рот в немом крике, и его лицо искажает глупая, до ужаса нелепая гримаса, а затем он разворачивается и бросается бежать, путаясь в собственных ногах. Как парнишка, оказавшийся на свободе, сползает вниз по стене, безжизненно оседая на асфальт, и запрокидывает голову назад.       Сегодня Персиваль не мог уснуть. Сегодня Персиваль собирался в аптеку. Сегодня Персиваль вышел из дома около четырёх часов ночи, оставив включенной лампу на кухне. Сегодня Персиваль кормил собаку. Сегодня Персиваль впервые убил человека.       Пистолет обжигает пальцы. Как долго он собирал его прежде, чем ему удалось довести своё детище до совершенства? Как много раз Перси приходилось разбирать чужое оружие, собирать, чинить, калибровать, чистить, обрезать ствол, устанавливать прицел? Как много оружия прошло через его руки? Сколько раз, сдавая очередной заказ, Персиваль малодушно старался не думать о том, что возможно, этот самый пистолет отнимет чью-то жизнь? Сколько раз эти мысли настигали его, когда он пытался уснуть в своей кровати? Легко договориться с совестью, когда ты не убийца, а лишь косвенный соучастник. И до этой злополучной ночи Персиваль ни разу не переступал эту грань.       Кто-то резко встряхивает его за плечи, приводя в чувства. В наушниках снова играет знакомая песня, но у Перси по-прежнему не выходит ни разобрать слов, ни хотя бы вспомнить их. Перед глазами, как из ниоткуда, возникает лицо незнакомца, в котором он признаёт своего спасённого юношу. У него оказываются удивительные тёмные, почти чёрные, глаза, и длинные тёмные волосы, часть которых небрежно собрана на затылке, а оставшаяся беспорядочно растрепалась.       — Надо сваливать отсюда, да побыстрее, — безапелляционно заявляет он, и без малейшего промедления хватает Перси за запястье. — Пошли.       Персиваль кивает и послушно переставляет ноги, позволяя парню увести себя прочь. Он, наконец, возвращает пистолет в кобуру и закидывает ненужные и такие раздражающие сейчас наушники в карман пальто.       — Куда мы?.. — только и спрашивает он, будто это по-прежнему имеет хоть какое-то значение.       — Ко мне, — отвечает парень, ускоряя шаг. — Наше счастье, что мой дом в двух минутах отсюда.       Квартира оказывается небольшой «студией»: тесная кухонька, немытая посуда в раковине, раскладной диван со сваленной на него кучей одежды, столик с обклеенным стикерами ноутбуком, недопитый кофе в чашке.       — Извиняй за срач, я не ждал, что вернусь с гостем, да ещё таким красавчиком, — небрежно кидает хозяин квартиры, пропуская Перси вперёд и закрывая за ними входную дверь.       Персиваль не может точно сказать, что во всей ситуации смущает его сильнее: то, что кажется, его только что назвали «красавчиком», или удивительная невозмутимость парня, с головы до ног забрызганного кровью и содержимым чужой черепной коробки.       — Не стой столбом, помоги мне, — неожиданно распоряжается его новый знакомый, пощёлкав пальцами. — На кухне, в нижнем ящике, мусорные пакетики.       Рулон с плотными синими пакетами для мусора отыскивается быстро. Перси отрывает один из них и, расправив, протягивает парню. Всё также стоя у входа, тот поспешно стягивает с себя толстовку, футболку и джинсы и, свернув всю одежду в несколько раз, закидывает её в пакет. Персиваль чувствует себя очень глупо, столбом замерев на месте с пакетом в руках и наблюдая, как парень в одном белье босыми ногами проходит в ванную. Из-за приоткрытой двери доносится шум воды в душе.       Проходит некоторое время, возможно, минут пять или десять, прежде, чем в дверях ванной показывается его новый знакомый. С его длинных волос стекает вода, струйками скользя по обнажённому смуглому торсу. На его плече Перси замечает тату ворона с раскинутыми в стороны крыльями, одно из которых тянется к ключице, а второе уходит за спину. В тёмных сосках металлически поблёскивают небольшие украшения. Вокруг его бёдер обёрнуто махровое полотенце, обнажая выпирающие тазовые косточки и тонкую дорожку из редких тёмных волос, тянущуюся к низу живота. Персиваль, теребя в руке злосчастный пакет, учтиво и очень поспешно отворачивается к двери.       — Да положи ты этот пакет, потом придумаю, что со всем этим делать, это уже не твоя забота, — звучит насмешливый голос позади него. — Ты лучше подумай, как избавиться от своей пушки.       — Что?.. — опешив, переспрашивает Перси. Когда до него доходит суть сказанного, он едва не задыхается от возмущения, реагируя более эмоционально, чем рассчитывал. — Ты предлагаешь просто взять и выбросить уникальное оружие, существующее в единственном экземпляре?! Я не для того потратил два года жизни на его создание!       — Погоди-погоди-погоди, — поспешно тараторит парень за его спиной. — Хочешь сказать, ты сам собрал?.. Да можешь поворачиваться уже, я одет!       Персиваль поворачивается лицом к комнате. Хозяин квартиры, одетый в безразмерную чёрную футболку и серые спортивные штаны, явно держащиеся на его бёдрах исключительно на честном слове, сидит, с ногами забравшись на диван и скинув часть вещей с него прямо на пол. Он беззастенчиво пялится на Перси с помесью любопытства и недоверия, будто пытается разглядеть его насквозь, забраться взглядом под кожу. Это раздражает. И вдвойне раздражает, что сам парень явно не спешит о себе распространяться. Но в эту игру можно играть вдвоём, и Персиваль отвечает вопросом на его вопрос.       — Кто ты вообще такой? Ведёшь себя так, словно то… — он пытается подобрать слова, избегая произносить слово «убийство», — …словно произошедшее в той подворотне для тебя — обычный вечер пятницы. На кого ты работаешь?       — В баре я работаю, — парень резко выпрямляется на своём месте и складывает руки на груди, будто переходя в оборонительную позицию. — Здесь неподалёку, «Slayer's take bar» — может, знаешь такой. Я там поваром подрабатываю. Как раз со смены возвращался.       — И что от тебя понадобилось тому парню? — Персиваль прищуривается. Не похоже, что его собеседник откровенно лжёт, но что-то он определенно недоговаривает. — Я знал его, и это не тот человек, что стал бы промышлять грабежом случайных прохожих в богами забытом районе.       — Генри-то? — лицо парня вытягивается, и каждый мускул на нём заметно напрягается. — Откуда ты его знаешь?       — Я… — Перси выдыхает и теребит полы пальто, в котором становится невыносимо жарко. — Хорошо, скажу, как есть, но ожидаю от тебя того же. Он приносил мне свой пистолет на починку.       — А с этого момента подробнее, — его собеседник резко оживляется. — Так ты, значит, и есть тот самый Ортакс?       Персиваля передёргивает, словно от удара током. Имя, по случайности выбранное для продажи своих услуг в даркнете, давно перестало быть просто никнеймом. Ортакс — оружейный мастер, хорошо известный в определённых кругах, своего рода гений. Персиваль — мёртв уже пять лет.       — Да, это я, — кивает Перси. — Что ж, я раскрыл все карты. Твоя очередь.       — Долгая выйдет история, — посмеивается парень. — Думаю, лучше тебе присесть. А то стоишь там, как неродной. Да и из меня, конечно, тот ещё хозяин. Может, тебе хоть кофейку налить?       Он неловко убирает за ухо длинную прядь волос, и Персиваль с удивлением замечает длинный заострённый кончик уха… Так значит, полуэльф? И как только раньше не заметил?       — Лучше чаю, — отвечает Перси, следуя приглашению хозяина квартиры и усаживаясь на край дивана. Пальто он всё же снимает и складывает на подлокотник.       — Сейчас поищем, — хихикнув, отвечает полуэльф, и неловко зарывается пальцами в свои волосы. Острое ушко, от которого Персиваль уже не может отвести взгляда, заметно вздрагивает. — Точно, я ведь даже не представился! Вакс’илдан. Зови меня просто Вакс.       — Персиваль Клоссовски, — представляется в ответ Перси.       — Персиваль, ну надо же, — улыбается Вакс, беглым рукопожатием сжимая его пальцы в ладони. — А я-то думал, это эльфийские имена мудрённые.       Вакс вскакивает с дивана и, щёлкнув кнопкой электрочайника, принимается шуршать по кухонным шкафчикам.       — В общем-то, история банальная. Мы с сестрой — дети человеческой женщины и высшего эльфа. Внебрачные, конечно, как это обычно бывает. И после того, как погибла наша мама, нас забрал к себе отец… Уточню, что отец наш — высокопоставленная шишка, потому и обхожусь без фамилий, — всё же отыскав в недрах шкафчика нужную коробку, Вакс’илдан победно вскидывает руку. — У меня только в пакетиках. Будешь?       Персиваль согласно кивает, махнув рукой. Вакс ставит на кухонную тумбочку две чашки, кидая в одну чайный пакетик, а во вторую засыпая растворимый кофе из пачки. Он продолжает свой рассказ.       — В общем, обойдёмся без рассказов о детстве, а то решишь, что я тут с золотой ложкой в заднице вздумал на жизнь жаловаться, — усмехается Вакс, отключая так и не закипевший чайник и заливая обе чашки до краёв.       Он возвращается вместе с напитками на диван, и Персиваль молчаливо принимает одну из кружек из его рук, обхватив ладонью и зачем-то принимаясь полоскать в ней за ниточку несчастный пакетик.       — Скажу лишь, что были свои причины, по которым мы ушли из дома, как только стукнуло шестнадцать. Приходилось тяжеловато поначалу, зарабатывали всяким вместе с шайкой таких же беспризорников — ничего серьезного, в основном мелкое мошенничество, иногда вымогательство. Но сестрёнка-то смогла выбраться, завязать, поступила в полицейскую академию, а я… я дальше вниз по наклонной. Угоны, кражи со взломом… — Вакс’илдан делает неопределенный жест рукой, отхлёбывая свой кофе. — Сестрёнке врал, что друг устроил работать в казино, себе внушал, что не делаю ничего плохого, грабя зажравшихся богатеев, ублюдков вроде нашего отца. Но со временем осознал, что надо завязывать: на ноги встал, квартиру купил, машину, сестрёнка получила образование, работает теперь полицейским кинологом… Перед уходом мне, в общем-то, ясно дали понять, что выход только вперёд ногами, — он тихо посмеивается, проводя пальцем по своей шее. — Но я, знаешь ли, всегда был непонятливым.       Вакс выглядит по-домашнему расслабленным, подогнув одну ногу в колене и глотая плохой кофе из кружки с рисунком забавной птички и мемной надписью, но в глазах проступает нешуточный страх. Страх человека, прекрасно осознающего, что ему осталось недолго. Точно так же, как понимает это и Персиваль, выслушав исповедь нового знакомого. Вряд-ли Вакс’илдан может рассчитывать дожить до пенсии, в другой раз ему попросту не повезёт и рядом не окажется кого-то вроде Перси, совершенно случайно прячущего пушку под пальто.       — Это первое покушение? — спрашивает Персиваль. — Или были другие?       — Видимо, я просто везучий, — с невесёлой усмешкой отвечает Вакс. — В первый раз моя тачка сгорела прямо на парковке, хотя всё могло закончиться и хуже. Мне, в общем-то, уже плевать на себя, сестрёнку бы только не трогали.       Последняя фраза, сказанная им, царапает Перси где-то глубоко под рёбрами, задевая что-то давно зажившее и отболевшее. Здравый смысл говорит, что жизнь едва знакомого парня — не его зона ответственности. Персиваль избегал обрастать социальными связями, за исключением рабочих, с того момента, как переехал в этот город. Но прямо сейчас он нарушает все свои принципы разом.       — Слушай, Вакс… Запиши мой номер на всякий случай, — предлагает он, от неловкости зарываясь пальцами руки в волосы на своём затылке. — Если вдруг понадобится огнестрел… или ещё какая-то помощь.       — Надо же, а я и правда везучий, — смеётся Вакс. Смех у него низкий и тихий. — Красавчик сам предлагает номерок. От такого не отказываются.       Перси опускает взгляд и издаёт нервный смешок, по-прежнему не зная, как реагировать на подобные шутки. К счастью, Вакс’илдан слишком занят поиском своего телефона, чтобы заметить румянец на его щеках, а разыскав телефон, тут же принимается за поиски зарядного устройства, матерясь себе под нос. На всё это уходит около пяти минут прежде, чем Вакс возвращается на своё место и втыкает зарядник в ближайшую розетку.       — Погоди-ка… О чёрт! — как-то особенно эмоционально восклицает Вакс, уставившись на дисплей. — Девятнадцать пропущенных!.. Извини меня, Персиваль, но я должен перезвонить сестрёнке.       — Да, конечно, не торопись, — понимающе кивает Перси.       Из трубки слышится пара длинных гудков, которые немедленно сменяет женский голос. Перси не может разобрать слов, но судя по тону, сестра Вакса прямо сейчас готова его придушить. Персиваль пытается сдержать улыбку, поднося к губам чашку с чаем, и всё же тихо фыркает от смеха, когда Вакс’илдан обращает к нему жалобный, совершенно щенячий взгляд.       — Прости, прости, я виноват, — тараторит он в трубку. — Я вернулся со смены и не поставил телефон на зарядку. Я всего лишь спал, Векс, всё в порядке!       Даже со своего места Персиваль слышит, как смягчается голос по ту сторону линии. В груди на мгновение становится тепло, словно первое весеннее солнце трогает лёд. Судя по всему, у Вакса достаточно близкие отношения с сестрой. Во всяком случае, отрадно знать, что в его жизни есть кто-то, кто волнуется о нём и, как видно, по-своему заботится. Становится интересно узнать, старший он брат или младший. Как часто видится с сестрой. Есть ли у них глупые клички друг для друга. Похожа ли сестра Вакса хоть немного на него самого, или они две полные противоположности.       Но Персиваль замечает, как резко Вакс’илдан меняется в лице и хмурит брови. Взгляд снова направлен в его сторону, но теперь в нём немая паника.       — Это не мой, — голос Вакса звучит беспечно, но Перси видит по лицу, каких усилий ему это стоит. — Видимо, мне повезло, что Захра позволила мне уйти домой пораньше… Извини, сестрёнка, что заставил поволноваться. Я заеду к тебе на неделе, передавай привет Кейлет.       Сбросив вызов, Вакс всё ещё внимательно, почти не моргая, смотрит на Персиваля. Он выдыхает, кладёт телефон на подлокотник, и лишь затем произносит:       — Что ж… Полиция уже в курсе о трупе.