Земляничная поляна | Smultronstället

      «Уходите отсюда. Оно знает, что мы здесь.»       — Земля вызывает Ньюман, приём, — ворвался в её мысли голос Оскара, немного гнусавый из-за респиратора. Эмили смутно почувствовала прикосновение, когда парень подтолкнул её локтем. Рефлекторно дёрнувшись, девушка перевела взгляд с полуобгоревшего тела, располагавшегося на хирургическом столе, на приятеля.       — Я поняла, — вполголоса произнесла она, оправляя медицинскую маску на лице. Недоверчиво прищурившись, Оскар глухо уточнил:       — Что ты поняла? Ты словно в астрал ушла. Сомневаюсь, что хоть слово расслышала…       — Смерть наступила мгновенно от тупой травмы головы, — всё ещё тихо, но без запинки повторила она слова судмедэксперта, и её взгляд стал более осознанным. — Характер повреждений указывает, что остальные травмы появились уже после. Может, ещё викторину устроишь?       Оскар слабо закатил глаза и отшагнул обратно к столу. Накидывая простыню на тело, он пробубнил в респиратор:       — Ясно, кое-кто не в духе.       Эмили только поморщилась украдкой и направилась к выходу, решив, что увидела и услышала предостаточно. Запахи пепла и разложения хоть и были приглушёнными из-за установленной в морге температуры, но отчётливо просачивались через тонкую стерильную ткань. Перейдя в лабораторию, Эмили сдёрнула маску с лица и швырнула её в ведро. Выйдя следом за ней, Оскар снял респиратор и, принимаясь стягивать латексные перчатки, подметил:       — Тебя не поймёшь. То ты этих работничков последними словами называешь, то третий день места себе не находишь, пока тело из завалов доставали. И при этом говоришь, что не знала его…       — Я и не знала, — спокойно ответила Эмили, хотя внутри всё сжималось от странного ощущения. Память её подводила редко, даже в такие напряжённые дни работы, но последние события расследования так стремились выбить её из колеи, что Эмили постепенно теряла доверие как к самой себе, так и ко всем остальным вокруг. А что, если Вордлок и впрямь слышал о ней? Но откуда?..       — Тогда с чего такой вид? — спросил Оскар, сминая перчатки в ладонях. Постаравшись изобразить недовольство, Эмили спросила:       — Это какой же?       — Будто призрака увидела, — с толикой ехидства пояснил парень и чуть прищурился. Тихо фыркнув, Эмили отвела глаза.       — Ты низкопробных сериалов насмотрелся, — пробормотала она.       — Эй, поуважительнее, — наигранно возмутился судмедэксперт, направляясь к раковине. — Мы, вроде, договаривались: ты не трогаешь мои низкопробные сериалы, я не трогаю то, что играет у тебя в наушниках.       Эмили лениво махнула руками в капитулирующем жесте и, наверное, впервые за день искренне улыбнулась.       — Как скажешь, Мелинда Гордон, — примирительно бросила она. Хохотнув, Оскар направился к компьютеру, а девушка, сложив руки на груди, безотчётно уставилась на многочисленные пробирки на одном из столов. Немного подумав, Эмили более серьёзно добавила:       — Я уже объясняла… Не знаю, где он мог слышать моё имя. Перепутал что-то, наверное.       Оскар легонько пожал плечами, решив не углубляться в этот вопрос — даже если бы что-то и знала, вряд ли ему было под силу её разговорить. Да и в то, что Эмили могла иметь какие-то знакомства в «Амбрелле», учитывая её крайнюю нелюбовь к корпорации, всё-таки верилось слабо.       — Выходит, есть вероятность, что где-то бродит ещё одна Ньюман? Час от часу не легче… — лишь пробормотал парень и бросил взгляд на девушку поверх монитора. Заметив, как дёрнулись уголки её губ в улыбке, он и сам позволил себе усмехнуться.       — А вот это точно сюжетный поворот из дешёвой драмы, — не удержалась Эмили. Оскар, скривив губы, лишь придвинулся к столу и принялся шустро печатать отчёт.       Пока он заканчивал с результатами вскрытия, Эмили продолжала отстранённо рассматривать обстановку лаборатории. Мысли о последних словах Вордлока не давали ей покоя, как и о его поступке. Кому может прийти в голову так глупо рисковать собой, тем более — самостоятельно шагнуть навстречу смерти, едва появился шанс на спасение? Если бы он только дал ей вовремя использовать гранату, если бы не оттолкнул её… Эмили не сомневалась, что нашла бы способ укрыть его даже от коллективного разума. Кевин Вордлок, должно быть, был просто глупцом. Или безумцем. А может, всё вместе.       Голова слегка заныла от напряжения. От мысленного негодования на погибшего Эмили отвлекло мерное постукивание по деревянной поверхности. Барабаня пальцами по столу, Оскар испытывал её взглядом, явно желая что-то спросить, но никак не решаясь. Эмили не выдержала и повернулась к нему, бросая:       — Просто скажи уже.       — Что с Леоном? — тихо выпалил тот. Не ожидавшая подобного вопроса Эмили на секунду нахмурилась, но тут же вернула себе невозмутимый вид.       — Я ему не мамочка. Откуда мне знать? — резковато заявила она, отводя взгляд на мелькающую огоньками аппаратуру в противоположном углу лаборатории.       — У-у, а чего завелась-то сразу? — уловив промелькнувшее на её лице выражение, поддразнил Оскар. — Он ведь, по идее, радоваться должен. Как-никак, монстра твоего по крыше размазал. Может, случилось чего?       — Не знаю. Не говорит, — плохо скрывая досаду, ответила Эмили и внезапно смягчилась. — Только не доставай его, ладно? Ему разве что твоих шуточек не хватало.       Оскар немного поёрзал и вновь принялся щёлкать по клавишам.       — Я что, больной, по-твоему? — после небольшой паузы пробормотал он. — Это всё равно что в спящего гризли палкой тыкать.       Не удержавшись, Эмили прыснула со смеху и тут же прикрыла рот ладонью, стараясь взять себя в руки. Оскар, однако, оставался предельно серьёзен. Не отвлекаясь от печатания, он проворчал:       — Ну-ну, смейся. Тебе-то твой защитник ничего не сделает. Как он схватил меня тогда, на празднике, помнишь? Синяки неделю проходили.       У Эмили услышанное особого сочувствия не вызвало.       — Бедняжка, — притворно вздохнула Ньюман, помня тот вечер лучше, чем кто-либо другой. — Уже и факелами в людей потыкать не дают. Кеннеди совсем распоясался.       — Беспредел, согласен, — невозмутимо кивнул Оскар. — И ты, конечно, можешь покрывать своего любимчика сколько хочешь, но все знают, кто Симмонса разукрасил.       Эмили тихо фыркнула на это заявление, закатив глаза.       — Тебя послушать, так его вообще от общества изолировать надо, — насмешливо заметила она, но у самой на душе было неспокойно. Про состояние Леона она была более чем осведомлена. Но все её попытки разговорить его каждый раз заканчивались провалом. Очевидно, тут было что-то ещё. Эмили полагала, что агент всё ещё сердился на неё за произошедшее в заброшенном молле. Вот только напрягало то, что его отстранённость начала проявляться гораздо раньше.       — Я не к этому веду, — пробубнил парень, отодвинулся от стола и устремил глаза на Ньюман. — Просто… парень совсем плох стал. Может, тебе с ним ещё раз поговорить?       Натянув улыбку, Эмили сдержанно проговорила:       — Спасибо, капитан Очевидность. Без тебя бы не додумалась.       — Да без проблем, генерал Упрямство, — усмехнулся парень, подходя к принтеру. — Но я серьёзно. Он сейчас, наверное, только с тобой и будет разговаривать.       До Эмили услышанное дошло не сразу.       — С чего ты это взял? — аккуратно спросила она под гудение принтера. Парень отвлёкся от своего занятия и вновь уставился на неё.       — С того. Во-первых, когда тебе надо, ты и мёртвого разговоришь, — объяснил он, многозначительно кивнув в сторону морга. — А во-вторых, ты ж всё-таки начальница. Можешь надавить на него своим… авторитетом. Ну и женским обаянием заодно, чего уж там, — добавил он так, словно оказывал ей услугу. Эмили чуть поморщилась, демонстрируя, что слова её не особо убедили, а затем и вовсе усмехнулась на сказанное. «Надавить авторитетом» на Кеннеди у неё не получалось ни в какую, ещё с самого их знакомства. Такой же упрямый, как и она, Леон имел наглость сам неосознанно давить и оказывать на неё колоссальное влияние, абсолютно игнорируя тот факт, что является, по сути, её подчинённым. А об использовании женского обаяния не могло быть и речи: после того самого вечера в голове надёжно закрепилось, что Кеннеди принадлежит другой женщине.       Пока Эмили размышляла, как ей лучше всего подступиться к агенту, Оскар успел распечатать копии заключения и подойти к ней, протягивая листы.       — Я… попробую с ним поговорить, — неуверенно выдала Эмили; настолько робко, что Оскар покосился на неё чуть ли не с обеспокоенностью.       — «Попробуешь»? — скептично переспросил он. — С каких пор ты «пробуешь» говорить?       — Оскар, ради бога… — не скрывая усталости, выдохнула Эмили. Парень поморщил нос, но всё же примирительно развёл руками, сдаваясь.       — Ладно, недотрога. Я понял. Какие планы на вечер? — легко перевёл он тему. Начав было читать отчёт, Эмили настороженно уставилась на приятеля поверх бумаг.       — Ты формалина нанюхался? — язвительно уточнила она. Понимая, что сам напросился на такую реакцию неправильной формулировкой, парень с полуулыбкой объяснил:       — Не льсти себе, Ньюман. Познакомить хочу тебя кое с кем.       Пренебрежительно фыркнув на заявление, Эмили закрылась от него листами, проворчав:       — Удачи с этим. Там третий день льёт как из ведра.       — Какие мы нежные, — не отступал Оскар. — Зонт для кого придумали?       — У меня слишком много дел, — раздалось из-за бумаг.       — Ага, конечно. А может, тебя просто Леон под домашний арест посадил после твоих выходок? — съехидничал парень.       — Эй! — тут же возмутилась девушка, опустив руку, державшую отчёт. — А куда делось «ты начальница» и «надави на него авторитетом»?..       — Я соврал, — признался он, пожав плечами. — Чтобы ты не боялась сильно.       Шумно выдохнув, Эмили снова вернулась к чтению.       — Шёл бы ты на перекур, Оскар, — проворчала она. — Читать мешаешь.       — Вот и помогай тебе после такого, — ворчливо произнёс парень, отходя от неё к выходу из лаборатории. Накинув ветровку, он обернулся и добавил:       — По поводу вечера подумай. Всё лучше, чем в штабе торчать. Может, ту хрень и впрямь гранатой в щепки разнесло, так хоть сможешь в люди спокойно выйти.       — Хотелось бы верить, — пробормотала Эмили себе под нос.

***

      «Уходите отсюда. Оно знает, что мы здесь.»       Зажав клавишу на ноутбуке, Леон прокрутил запись назад и повторно включил воспроизведение. Сидеть после рабочего дня в тёмном кабинете совещаний, маниакально переслушивать запись разговора и делать заметки до глубокой ночи стало для него обыденностью. Ничего другого, по сути, и не оставалось — после инцидента в заброшенном молле существо как испарилось, а все остальные улики уже были изучены им вдоль и поперёк. Кеннеди не сомневался, что если разбудить его посреди ночи, он без труда сможет отрапортовать содержимое злополучного дневника от корки до корки.       «Разбудить», конечно, образно. Никакого нормального сна не было и в помине. Бодрствование теперь стало для него практически беспрерывным и болезненным процессом, которое иногда переходило в вязкое состояние полудрёмы. Его разум, утомлённый таким образом жизни, наловчился время от времени уходить в «спящий режим», поочерёдно отключая активность в разных областях мозга — дурацкая функция человеческого организма, направленная на то, чтобы хоть немного компенсировать отсутствие полноценного отдыха. В такие моменты невозможно было нормально работать, и Леон знал, что рано или поздно кто-то из команды это заметит. Если уже не заметили. Что думали остальные, конечно, мало его волновало, но в штабе был один конкретный человек, чьё мнение играло для него едва ли не первостепенную роль.       «Назовитесь и объясните, зачем отправили сообщение.»       Знаменитая строгость мисс Ньюман. Она не терпит возражений и не даёт поблажек. Кажется, даже наспех придумать какую-нибудь ложь в такие моменты не вариант — она всё равно распознает. И будет очень недовольна.       «Ладно. Можете сесть. Но держите руки на виду.»       Первый момент разговора, когда тон её голоса едва не сдвинулся с холодной, почти угрожающей интонации на что-то тёплое и понимающее. Странно, но Леон мог поклясться, что прежняя Эмили — та, с которой он познакомился в коридоре за дверью всего каких-то пару месяцев назад — на компромисс бы не пошла, вынуждая несчастного до конца разговора оставаться на ногах и под прицелом её пистолета. Неужто прониклась симпатией к создателям биооружия? Или тот человек и впрямь выглядел настолько плохо?..       «Ваше имя?»       Да какая, нахрен, разница? Что толку от этого знания? Лишь будет, что вписать в строке «Имя» в медицинском заключении.       «Почему вы решили выйти на связь?»       Потому что испугался за свою шкуру. Запоздало понял, что тот, кого они создали в своей лаборатории, сейчас носится по всему городу и сворачивает шеи его коллегам, таким же прячущимся по углам заражённым. Работники «Амбреллы» дохли как мухи, и у Леона не было бы с этим никаких проблем, не угрожай убивавшая их тварь его… коллеге? Подруге? Вроде бы, на этом статусе они условились во время их последнего нормального разговора. Взгляд Леона метнулся к нетронутой кружке кофе рядом с ноутбуком. Когда-нибудь он признается Эмили, что на дух не переносит чёрный кофе и ходит с ней к этой проклятой кофемашине вовсе не за напитком. Если повезёт, заодно расскажет и о заколках, что теперь бережно хранятся в верхнем ящике тумбы в его спальне. Когда-нибудь…       Хороши «друзья», конечно, ничего не скажешь. После того инцидента в торговом центре больше двух слов друг другу не сказали. Леон вообще запретил себе на неё смотреть: стоит поднять глаза — наверняка засмотрится, как влюблённый болван, и обязательно чем-то себя выдаст. Узнай Эмили, что происходит в его больной голове, без раздумий отправит обратно в Штаты. Ей не нужна обуза в виде его чувств; ей нужен тот, кто поможет ей с расследованием. Кто сможет защитить её в случае опасности. Для кого долг и работа тоже будут превыше всего.       «Вы заражены. Вам нужна сыворотка.»       Кеннеди стиснул ручку в пальцах так, что пластиковый корпус едва не треснул.       Не говори с ним так. Не будь сострадательной и понимающей с теми, кто создал смертоносную тварь. Если бы не он и все эти работники, тебя бы не пытались постоянно убить.       Леон медленно провёл ладонью по лицу и потёр раздражённые от недосыпа глаза. Его реальность теперь представляла из себя сплошную мучительную полосу нескончаемой и безрезультатной работы. Навязчивые мысли казались отчётливее просто от того, что ему нужно было спать. Как же, чёрт возьми, хотелось спать…       Он отдал бы сейчас что угодно за пару часов отключки без сновидений. Даже алкоголь не помогал, лишь немного приглушал это беспрестанно стучащее в висках чувство опасности. Набираться до полного беспамятства Леон всё же не мог — в конце концов, он был при исполнении; должен быть готов, когда монстр объявится снова, в чём он не сомневался. Всё, что Леон помнил о последних попытках заснуть — это горящий ненавистью огонёк из его видений, хруст свёрнутой шеи, животное рычание и хрипящий звук, с которым умирает Эмили. Каждый раз пистолет оказывается разряжен, и каждый раз существо одерживает верх.       Леон чувствовал себя помешанным. Он на постоянной основе тщательно проверял своё оружие; с головой погрузился в работу разведки и изучение вещдоков, желая поскорее отыскать исчезнувшее с лица Стокгольма существо; каждый день задерживался допоздна, лишь бы увидеть, как Эмили садиться в машину и спокойно покидает штаб. Леон прекрасно понимал, что ведёт себя как параноик, но ничего не мог с собой поделать. И при всей своей одержимости, находиться рядом с Эмили он тоже долго не мог; одно её присутствие приводило его едва ли не в детский трепет. «Какая это всё херня» — то и дело повторялось у него в голове. В конце концов, это была всего лишь женщина. Довольно наглая и язвительная. Хитрая и упрямая. Мягкая и заботливая…       Скрипнув зубами, Леон откинулся в кресле, обессиленно прикрыв глаза ладонью и ругнувшись на себя шёпотом. Как это всё надоело. Не подходи. Не трогай лишний раз. Не глазей. Не думай…       Всё его существо протестовало против того, чтобы в очередной раз погружаться в этот разговор, но он не мог остановиться. Ему жизненно необходимо было выяснить, что происходит в этом проклятом городе, отыскать и самолично добить пропавшую тварь, чтобы этот кошмар, наконец, прекратился. Сделает это, и Эмили перестанет грозить опасность. И тогда он всё ей расскажет — про кошмары, про кофе, про эти чёртовы заколки и про всё остальное. После этого пусть шлёт его хоть в Штаты, хоть на все четыре стороны — главное, что она будет в безопасности. А пока ему оставалось лишь держаться в стороне и слушать её голос, исходивший из наушников.       А тот окончательно растерял свою холодность. Её тон сквозит благородным спокойствием и безграничным терпением. И даже просьба работника никак это не меняет:       «Вы не против, если я закурю?»       «Делайте, что хотите. Вред от курения, так полагаю, вам уже не страшен.»       Она точно поморщилась в этот момент, Леон в этом не сомневался. Он был готов поставить всё своё состояние на этот факт. Его странное негодование на работника «Амбреллы» в этот момент только усиливается. Кевин Вордлок, должно быть, был просто глупцом. Иначе как объяснить это желание поглощать ядовитый табачный дым в присутствии кого-то, кто настолько чудесно пахнет?..       Понимая, что опять думает не о том, Леон отнял руку от лица, ссутулился и облокотился на стол, делая медленный вдох. Вместо фантомного цветочного парфюма Эмили в нос ударил маслянистый запах чернил и кофе, и это немного привело его в чувство. Надо было собраться и переслушать запись заново. И в этот раз думать о работе.       Как же, чёрт возьми, хочется спать…

***

      Дождь нещадно хлестал по крыше, ударяя по носкам кожаных сапог. Холодный ветер пробежался по бледной щеке и всколыхнул тёмные пряди, но Ада даже не поморщилась — это были лишь издержки работы. Подняв бинокль, она ещё раз неспешно прошлась взглядом по каждому из окон в здании напротив, в отдалении от жилых домов. Некоторым работникам штаба не мешало бы задуматься над конфиденциальностью и научиться использовать шторы. Не обнаружив чего-то занятного, Ада чуть подалась назад, сильнее скрываясь в тени выступа, и вернула взгляд туда, где за окном виднелся зал совещаний.       Последние минут пятнадцать её слежки ничего не подозревавший Кеннеди то и дело встряхивал головой, отгоняя сон, ерошил волосы, оправлял ремни портупеи, обхватывающие его поникшие плечи, но по-видимому, даже у его выносливости имелся какой-то предел. Экран его ноутбука продолжил тускло светиться, проигрывая аудиофайл, но Леон уже ничего не замечал и не слышал, в какой-то момент попросту вырубившись от критического недостатка отдыха. Рассматривая его со спины, Ада поправила край плаща, стряхивая капли воды, и прицокнула языком. Уголки её лоснящихся губ дрогнули в улыбке.       — Ох, Леон, — шепнула она, и голос почти затерялся в шуме дождя. — Когда же ты научишься беречь силы?       Она и так знала ответ на этот вопрос. И ей это в какой-то степени нравилось. Наблюдать за славившимся своей стойкостью и упорством агентом всегда было для неё странным удовольствием, хоть её текущая задача касалась не его. Кажется, он ни капли не поменялся после их последней встречи, если не считать бросавшейся в глаза усталости, что в этот вечер считывалась в каждом его движении. Может, вблизи какие-то перемены можно будет отличить, но их встреча должна подождать. Сейчас были дела поважнее. К тому же, Ада не сомневалась, что он никуда не денется, пока идёт расследование. Слишком ответственный. И слишком преданный.       Светившийся перед Леоном монитор вскоре потух. Ада отвела бинокль и чуть склонила голову, скрытую широким капюшоном, из чистого любопытства гадая, сколько времени пройдёт, прежде чем Кеннеди очнётся и вернётся к работе. Минут двадцать? Полчаса? Не то чтобы ей было нечем заняться, но, честно говоря, наблюдать за ним было хоть каким-то разнообразием в этот дождливый вечер. Заказ выдался на редкость простым и бестолковым, но предложенная сумма оказалась соблазнительно высокой.       Заскучавшая было Ада вновь поднесла бинокль к глазам, уловив движение за окном. Дверь в кабинете, где спал Леон, отворилась. Наёмница чуть расправила плечи и пристально всмотрелась в очертившийся в приглушённом свете женский силуэт. Лёгкое раздражение от скуки моментально сменилось новым интересом.

***

      Капли набиравшего силу ливня барабанили по окнам кабинета, заполняя тишину вечернего офиса. Воспроизведение уже остановилось, но Леон лишь тихо и неглубоко дышал, на каком-то из прослушиваний растеряв последние силы в этой схватке с сонливостью. Ни пронзительный вопль монстра в конце записи, ни стук дождя его не потревожили. Приближающийся цокот каблуков и последовавший за этим щелчок дверной ручки он тоже не расслышал.       Пройдя немного вперёд, Эмили скользнула взглядом по полутёмному пространству, освещённому только настольной лампой, и замерла на месте, завидев агента. Быстро смекнув, в чём дело, девушка слабо усмехнулась, но усмешка вышла какой-то грустной. Должно быть, дела у Леона и впрямь не очень, раз он позволил себе уснуть на рабочем месте. Постоянно наставлял её, что нельзя справляться со всем в одиночку, а сам…       Мужчины.       Закрыв за собой дверь и пройдя к столу, Эмили опустила на край принесённые бумаги. Заметив, как из-за дождя на подоконнике начали образовываться небольшие лужицы, Эмили торопливо направилась к окну, стараясь потише стучать каблуками, и мягко прикрыла форточку. Обернувшись на Леона, девушка прикусила губу, размышляя. Будить его не хотелось, к тому же, смысла в этом сейчас не было. Погнать его домой в такой ливень, ещё и на том чудовищном байке, было бы как минимум невежливо.       Решившись подойти к спящему, Эмили окинула взглядом его рабочее место. От открывшейся картины веяло странным, трогательным комфортом: кожаная куртка, небрежно наброшенная на спинку кресла, собравшаяся складками от долгого сидения ткань его футболки, ноутбук с погасшим экраном и обхватывающая светловолосую голову дужка от наушников. Её особое внимание привлекла именно гарнитура. Мог ведь выбрать что-то посовременнее, с шумоподавлением, беспроводное и навороченное — в штабе этого добра было более чем достаточно. Но вместо этого решил использовать допотопную технику из далёкого семьдесят девятого. Девушка невольно улыбнулась своей мысли о том, что Кеннеди, должно быть, старомоден до мозга костей.       Что до самого Леона, то если во время работы он всегда старался держаться с привычной смесью иронии и собранности, то сейчас, во сне, это состояние наконец отпустило его. Он выглядел заметно уставшим и измотанным, но при всём этом — умиротворённым. Рядом с навалившимся на край стола агентом также расположились кружка с остывшим кофе и ключи от кабинета, а из-под мужской ладони выглядывал блокнот с заметками.       Эмили скинула с себя пиджак и, недолго поколебавшись, аккуратно укрыла им плечи Леона, желая создать для него хоть какое-то подобие уюта. Кеннеди так и оставался недвижим; разве что дрогнули его пальцы, покоившиеся на блокноте. Прикрыть широкую спину агента женским приталенным пиджаком, конечно, получилось не очень, но по крайней мере, так должно быть чуточку комфортнее. Осторожно закрыв ноутбук, Эмили отставила от него нетронутую кружку и передвинула лампу ближе к своему креслу, чтобы яркий свет не падал на его лицо.       Перед тем, как снять с него наушники, Эмили опять помедлила в нерешительности. Подобное казалось серьёзным вторжением в личное пространство, но ярко-оранжевые накладки прилегали к его ушам так плотно, что было больно смотреть. Эмили тихо вздохнула, ещё раз пройдясь взглядом по спящему. Леон никак не реагировал на происходящее; его плечи равномерно вздымались, выражение лица, наполовину скрытого темнотой и чёлкой, оставалось безмятежным. От вспомнившегося сравнения Леона со спящим гризли Эмили едва не посмеялась. Шутка, конечно, абсурдная, но не безосновательная.       Склонившись над ним и мимолётно коснувшись копны его светлых волос, Эмили аккуратно подцепила пальцами дужку с обеих сторон; ближе к накладкам, чтобы облегчить давление. В следующую секунду наушники легко снялись с его головы, никак не потревожив сон. Провод невесомо скользнул по шее агента и протащился следом за её рукой.       Отложив наушники в сторону, Эмили выпрямилась и медленно выдохнула. Этот секундный процесс показался ей на удивление долгим. Только она собралась отойти, Кеннеди вдруг пошевелился и едва слышно хмыкнул, нахмурившись. Оставшись, Эмили выждала несколько секунд и бесшумно опустилась на соседнее кресло, наблюдая. Даже пребывая в отключке, Леон не терял подсознательной профессиональной бдительности, наверняка почуяв постороннее присутствие. От движения несколько прядей выбились из его чёлки, скрывая верхнюю половину лица. В тусклом свете тени мягко очерчивали линии его скул и ямку на подбородке.       К её облегчению, он так и не проснулся. Залёгшая меж его бровей морщинка вскоре разгладилась. Поправив полу пиджака, свисавшую с мужского плеча, Эмили машинально подалась ближе и смахнула с его лба выбившиеся пряди, осторожно, кончиками пальцев, чтобы не потревожить. Ей показалось, что Леон вздохнул глубже и чуть повёл головой в сторону её ладони; а может, он всего лишь бессознательно пытался устроится поудобнее. Так или иначе, Эмили тут же отдёрнула руку, мысленно ругнувшись на себя за этот жест, и поспешила подняться, пока ей не взбрело в голову ещё что-то подобное. Взгляд переметнулся к ключам, и после небольших раздумий она неслышно забрала их со стола и направилась к двери. Памятуя о просьбе Оскара поговорить с Леоном, девушка решила воспользоваться ситуацией и пойти на маленькую хитрость.       Заперев дверь на ключ и пройдя к месту во главе стола, Эмили села в кресло и придвинула к себе бумаги, но мысли о работе как-то не шли. Откинувшись на спинку, какое-то время просто она смотрела на агента, прислушиваясь к шуму дождя за окнами штаба. Вид сурового, обвешанного амуницией мужчины, прикорнувшего за столом и укрытым её пиджаком, был довольно умилительным.        Ливень, судя по всему, собирался бушевать до самого утра. Отдалённые от штаба огоньки окон в домах и мелькавшие на дорогах фары машин расплывались в водной пелене. Эмили робко улыбнулась, прежде чем уткнуться в бумаги. Похоже, у неё действительно появился небольшой шанс на толковую беседу с Леоном, если она сумеет грамотно обыграть сложившееся обстоятельства. Но прежде она позволит ему спокойно поспать.

***

      Время шло. Погрузившись в работу, Эмили недвижимо изучала текст, изредка делая пометки карандашом и перелистывая страницы. За эти пару часов Леон даже не шелохнулся, оставаясь в прежней позе. Девушка старалась не отвлекаться, но всё же время от времени поглядывала в его сторону, проверяя, не сполз ли с него пиджак и не мешается ли ему что-то ещё. Когда она обвела очередную деталь в отчёте, её слух уловил движение — лёгкий шорох ткани, почти неразличимый через шум дождя. Эмили опустила руку с документами, принявшись молча наблюдать за процессом пробуждения.       Глубоко набрав воздух в лёгкие, Леон слабо пошевелился, а затем бессознательно сжал пальцами край блокнота. Несколько секунд он оставался неподвижен, но было видно, как его сознание постепенно проясняется: дыхание стало не таким поверхностным, а лицо ожесточилось от вернувшегося в его тело напряжения. Вскоре Леон нахмурился, в привычной для него манере, и легонько сжал правую руку в кулак, как будто проверяя, не держит ли он оружия. Выходит, догадка Эмили была верна: из-за характера работы он ни на секунду не теряет бдительности; не позволил себе полностью расслабиться даже во сне. Леон заёрзал на месте, повернул голову по направлению к Эмили, сделал тихий, почти бесшумный вдох — и наконец нерешительно приоткрыл глаза.       Мерцающий свет лампы слабо блеснул в его прищуренных глазах, всё ещё затуманенных остатками сна. Леон несколько раз моргнул, привыкая к освещению и пытаясь сфокусировать взгляд на деревянной лакированной поверхности под ладонью. Бегло осмотрев обстановку, он уловил движение на другом конце стола и застыл. Поняв, что он заметил её, Эмили хитро улыбнулась и вновь скрылась за отчётом, чтобы не смущать его ещё сильнее.       — Доброе утро, — вкрадчиво произнесла девушка из-за бумаг. Шумно выдохнув, Леон резко приподнялся над столом и рефлекторно поймал за край что-то, едва на соскользнувшее с его плеча. Пальцы безотчётно стиснули гладкую ткань, пытаясь опознать вещь наощупь. Нахмурившись ещё больше, Леон уложил её пиджак себе на колени, рассеянно разгладил рукав и с лёгкой потерянностью посмотрел на Эмили.       — Твой? — тихо спросил он ещё более низким голосом, чем обычно. И спустя секунду понял, что вопрос был откровенно глупым. «Конечно её, болван, чей же ещё?» — запоздало пронеслось в его отходившей от сна голове.       — Да, — не став язвить, подтвердила Эмили. — Решила, что тебе нужнее.       Леон задумчиво сжал ткань в руке. Пиджак был лёгким и тонким, да и полноценно укрыть его от тянувшейся с окон летней прохлады не мог. Но жест… жест он оценил.       — …спасибо, — хрипло пробормотал он после долгой паузы.       — Не за что, — беззаботно отозвалась она, давая ему прийти в себя без лишней спешки. В кабинете вновь стало тихо, если не считать шелеста страниц и приглушённого дождя за окном. Леон провёл ладонью по лицу в попытке прогнать сонливость, а затем пригладил взъерошенные волосы, приводя себя в порядок. Прикусив кончик карандаша, Эмили снова украдкой глянула на него, отмечая, что он не спешит откинуться на спинку или устроиться поудобнее. Напротив — сидел прямо, хоть и с опущенными плечами, будто не знал, чего ждать от всей этой ситуации и как себя вести. Прочистив горло, Леон уже не так сонно заговорил:       — И долго я?..       — Пару часов, — опередила Эмили, наконец опуская бумаги и открыто посмотрев на него. — Как самочувствие? Выспался?       Кеннеди криво усмехнулся, покачав головой.       — Прямо допрос с пристрастием, — проворчал он, пытаясь отшутиться.       — Леон.       Она не стала конкретизировать, но её тон дал понять, что ответить всё-таки придётся. Кеннеди поджал губы и уставился на своё рабочее место.       — Бывало и лучше, — нехотя поделился мужчина. — Почему не разбудила? — поспешил уточнить он, скользя взглядом по столу и отмечая произошедшие там перемены. Эмили многозначительно посмотрела на разгулявшуюся за окном непогоду, а затем на агента. Чуть склонив голову набок, она бесхитростно ответила:       — Не захотела.       Леон хмыкнул, опуская глаза на предмет одежды на его коленях; задумчиво провёл пальцами по краю пиджака, украдкой разминая ткань между пальцами. Накрыла его, убрала лампу… Даже наушники умудрилась снять, чтоб не мешали. А что делала потом? Сразу села работать или наблюдала за ним какое-то время? На миг даже кольнуло сожаление, что он так крепко спал. Было бы любопытно увидеть или хотя бы почувствовать все эти хлопоты. И чёрт, как же приятно пахнет её одежда…       — Ещё не надоело? — снова раздался её насмешливый голос. Замерев поначалу, Кеннеди повернул голову к ней, но девушка, к его облегчению, кивнула на ноутбук.       — Ты эту запись почти неделю изучаешь, — пояснила она, перелистывая очередную страницу отчёта. — Мой голос тебе, наверное, уже в кошмарах снится.       Леон как-то странно поморщился на это удивительно точное предположение. Коснувшись шеи, он без задней мысли ответил:       — Зря ты так. У тебя приятный голос.       Эмили подняла на него взгляд, но Леон, потирая затёкшие мышцы, продолжал смотреть куда-то перед собой, будто осознавая, что он вообще сказал.       — Вот как? — спокойно уточнила девушка, хоть понятия не имела, как именно реагировать на это откровение. — Ну спасибо. Смотрю, у кого-то появились силы на комплименты?       Леон ответил не сразу; всё ещё пытался переварить тот факт, что получил драгоценные минуты отдыха. Даже его многострадальная спина, нывшая от не самой удачно подобранных места и позы для сна, никак не портила впечатление. Он слегка надавил на трапециевидную мышцу и повёл плечом, больше из-за неловкости, чем от физического дискомфорта. Эмили смотрела на него с лёгкой улыбкой, теперь не особо заботясь об отчёте перед ней. Наконец, Леон выдохнул и сухо пробормотал, опуская руку:       — Это не комплимент. Просто факт.       Эмили торопливо опустила глаза на бумаги и, не сдержавшись, фыркнула от смеха.       — Ты всегда такой обходительный, как проснёшься? — поддразнила она. Леон, улыбнувшись краем губ на подколку, позволил себе украдкой взглянуть на неё. Должно быть, рассиживать тут без пиджака было не самым приятным занятием, но девушка никак не демонстрировала этого; даже верхние пуговицы оставила расстёгнутыми, отчего висевшее на шее кольцо отчётливо проглядывалось в свете лампы. Леон в спешке отвёл глаза, но её веявший небрежностью образ уже занял все его мысли.       Нет, всё-таки Ньюман не ведьма. Судя по её вечно бодрому и собранному виду, она грёбанная вампирша.       — Скажи честно, ты сама вообще спишь? Хоть иногда? — с проскользнувшим во фразе упрёком озвучил он пришедшую мысль, отодвигаясь от стола.       — И от кого я это слышу? — иронично парировала Эмили, не отвлекаясь от записей.       — Вот оно как. Мы теперь стрелки переводим? — мрачно усмехнулся он, поднимаясь на ноги и принимаясь неспешно убирать свои вещи. Поглубже вздохнув, Эмили сложила руки перед собой и с хитрой улыбкой подняла глаза на агента.       — Сплю я достаточно, если тебя это так волнует. Просто предпочитаю делать это кровати. Как правило, в своей, — практически отчиталась она, а затем опустила голову и что-то зачеркнула карандашом.       От последней фразы усмехаться Леону почему-то расхотелось. Задвинув кресло и накинув куртку, он на секунду задержался, пристально рассматривая своё место. Эмили продолжала невозмутимо делать пометки, будто бы не замечая его мимолётного замешательства.       Не говоря ни слова, Леон прошёл к ней; немного поколебался, а затем, возвращая услугу, осторожно опустил пиджак на её плечи, едва удержавшись от того, чтобы огладить их — такой напряжённой показалась ему девушка. Возможно, его приближение и было тому причиной. Отходить, правда, Леон не торопился. Вместо этого он осторожно опёрся рукой на край стола, чуть склонившись над ней, и уточнил:       — Можно ещё один вопрос?       — Слушаю, — Эмили с готовностью обернулась и посмотрела на него с самым невинным видом, на который только была способна. От этого уголок его губ слегка дёрнулся. Качнув головой в сторону своего кресла, Леон как бы невзначай подметил:       — Спасибо, конечно, но… ключи на кой чёрт стащила?       Эмили поспешно отвернулась от него, но Леон успел подметить её улыбку.       — Для твоего же блага, — не вдаваясь в подробности, ответила она. Неопределённо усмехнувшись на это заявление, Леон метнул взгляд в сторону двери, теперь убеждённый, что заперт здесь. С ней. Наедине. Наверняка она рассчитывала, что он не сразу заметит пропажи и выяснит это опытным путём, глуповато торкнувшись в дверь. Вот только не учла, насколько ответственно Леон относился к своей обязанности хранить ключи от зала. В конце концов, она самолично доверила ему это дело.       — Не сомневаюсь, — в голосе Леона проступили нотки иронии и недовольства. — Ну давай, колись. Что задумала?       Вздохнув, Эмили перелистнула последнюю страницу и мимолётом указала на кресла, мягко проговорив:       — Посиди пару минут. Я сейчас закончу и подброшу тебя до дома. На своём железном чудовище в такой ливень ты не поедешь, уж извини.       Скривив губы, Леон выпрямился, не зная, как реагировать на столь наглое проявление заботы. Быстро поняв, что выбора у него, по сути, нет, он шагнул к ближайшему креслу и громко подкатил его к себе.       — Ты хоть понимаешь, как это выглядит? Что подумают люди? — с лёгкой ухмылкой заметил он, усаживаясь, а у самого почему-то сердце заколотилось в груди чуть быстрее.       — Расслабься, Кеннеди. Я помню, что у тебя есть подружка, — отстранённо произнесла Ньюман, не поднимая головы. — Скоро будешь у себя, в целости и сохранности. Ничего плохого я тебе не сделаю.       Слово «подружка» резануло по слуху. Ему даже понадобилась доля секунды, чтобы понять, о ком речь. Надо же, со всем происходящим вокруг Леон умудрился забыть, с каким трепетом нашёл скрытую в брелоке сим-карту четыре года назад, и как позволил себе слабость думать, что это не насмешка; что он нужен Аде так же, как и она ему. А теперь… Когда он последний раз проверял сообщения? Неделю назад или месяц? А что там проверять, пустой экран чата?..       — Мы не… — фраза оборвалась, и Кеннеди чуть поёрзал в кресле. — Она не моя подружка.       Эмили лениво глянула на него и снисходительно усмехнулась, заметив мелькнувшее в низком голосе волнение от поднятой темы.       — Как скажешь, — бросила она и вернулась к работе. Леона от её равнодушия вдруг охватила досада. В нём по-новому взыграло желание покончить со всей этой неразберихой и всё ей рассказать. Но разве он мог лезть к ней со своими спутанными чувствами? И что он ей скажет? Что влюбился? У неё таких влюблённых идиотов хоть отбавляй, только из разведки человек десять наберётся. Даже если у неё осталась к нему симпатия, она не будет рисковать своей работой ради него, она ясно дала это понять. Хотя её поведение тоже сбивало с толку: то прямо признаётся ему в чувствах и бережно укрывает во время сна, то ведёт себя так, словно делает ему одолжение, позволяя находиться рядом.       Женщины.       Леон шумно выдохнул, откидываясь на мягкую спинку кресла, и устремил взгляд в потолок. В груди свербело предчувствие, что вся эта затея с машиной тут неспроста.       — Если планируешь сделать мне выговор, давай просто закончим с этим побыстрее, — предложил он, устало прикрывая веки, но Эмили коротко хмыкнула, как ему показалось, немного сердито.       — Разве я много прошу? Или со мной настолько неприятно находиться, что ты не можешь просто посидеть рядом? — спросила она, и Леон распахнул глаза, оскорблённый этим предположением до глубины души. Он сел ровнее и посмотрел на склонившуюся над бумагами Эмили с неприкрытым упрёком. Находиться рядом с ней было для него привилегией; его самой сокровенной фантазией, распалявшейся всё больше с каждым днём, как бы он её от себя не отгонял. «Неприятно»… Да если бы он мог, сам заперся с ней где-нибудь, подальше от всех этих неприятностей. Спрятал бы так надёжно, что никакие монстры, Симмонсы и все, кто донимал её, больше не вздумали к ней соваться.       От резко накативших на него раздражения и ревности после её слов Леон неловко дёрнул плечом, отчего кожа его куртки тихо скрипнула.       — Думай, что говоришь, Ньюман, — пробурчал он, пребывая в лёгком смятении от собственной реакции. Если обращение по фамилии её и задело, то Эмили никак этого не выдала; лишь благодушно усмехнулась, демонстрируя выдержку, и ответила:       — Ну раз так, тогда сиди тихо. Я почти закончила.       Вариантов, кроме как подчиниться, и не оставалось. Всё ещё напряжённый Леон сложил руки на груди, принявшись молча наблюдать за ней. Его опасения, по итогу, оказались верны — он и впрямь засмотрелся, стоило задержать взгляд на ней чуть подольше. Вот только теперь это не казалось ему каким-то ужасным преступлением. Его нахмуренное лицо вскоре смягчилось. Леона посетила странная мысль, что рассматривать увлечённую чем-то Эмили стало для него персональным видом терапии.       Одёрнув себя с непозволительной задержкой, агент расслабил плечи, опять откинулся на спинку и заставил себя закрыть глаза, кратко попросив напоследок:       — Разбуди, как закончишь.       — Хорошо, — отозвалась Эмили, которая, казалось, всё так же не придавала значения его присутствию. Вот только Леон услышал, как карандаш в её руке перестал выводить строчки, стоило ей всё-таки украдкой взглянуть на него, и Кеннеди едва не выдал своё довольство этим фактом улыбкой. Дремота вернулась, но без прежней накатывающей силы. Скорее, это было остаточное чувство отдыха, наконец-то настигшее его после всех этих долгих и выматывающих будней.

***

      Шум холодного июньского дождя по ту сторону двери не сулил ничего хорошего. Выйдя из штаба следом за Эмили, Леон устремил хмурый взгляд на завесу ливня. Внутренний голос в очередной раз напомнил о не так давно возникшей и постоянно откладываемой мысли арендовать машину вместо байка, раз уж он наглухо застрял в этой стране, но голос быстро был прерван пиликанием разблокированных дверей.       — Садись, — не оборачиваясь, сказала Эмили, шагнув к машине. Леон остановился и с сомнением посмотрел на неё, не спеша принимать предложение. Как бы ему не льстило её внимание, нежелание говорить сейчас по душам вынуждало его хмурить брови чуть ли не с враждебностью. Наконец удостоив его взглядом, девушка открыла дверь со стороны водительского сидения и, прежде чем сесть, бесстрастно добавила:       — Это не просьба, Леон.       Окончательно приняв факт отсутствия выбора, Кеннеди чуть склонил голову и обошёл машину, чувствуя, как попавшие на шею капли дождя стекают за воротник. Вскоре он оказался окутан теплом пахнущего выделенной кожей салона вперемешку с ароматом её парфюма. Захлопнув дверь, Леон провёл рукой волосам, приглаживая успевшие намокнуть пряди. Сомнений не было — сейчас их ждёт разговор.       Эмили, однако, не спешила завязывать беседу. Смотря строго перед собой, она пристегнулась и молча отъехала от штаба. Девушка казалась спокойной и расслабленной, и её нервозность выдавало только то, как она изредка постукивала по рулю пальцем. Молчание явно затягивалась.       — Смахивает на похищение, — наконец, сипло выдал Леон, первым нарушая тишину. Эмили мельком глянула на него, будто бы только сейчас вспомнив о его присутствии.       — Ну это как посмотреть, — вкрадчиво проворковала она. — Я же везу тебя домой, разве нет?       Не ведясь на беспечность, Кеннеди сухо заметил:       — Ага. Только адрес забыла спросить.       Эмили мимолётно улыбнулась, с каким-то поощрением, как ему показалось. Судя по затянувшейся паузе, она находила небольшое удовольствие в том, что заставляет его понервничать. Машина тем временем выехала на широкую трассу, пристроившись в ряд таких же несущихся через непогоду автомобилей.       — Догадливый какой. Может, тогда догадаешься, о чём поговорить хочу? — наконец, спросила она. Леон отвернулся к окну, задумываясь о том, что он ненавидит больше — такую паршивую погоду или разговоры о чувствах.       — Собралась катать меня по городу, пока не скажу, в чём проблема? — пробормотал он, отрешённо рассматривая низкий ряд пролетавших за окном домов.       — Так ты признаёшь, что проблема есть? — незамедлительно последовал за этим вопрос Эмили.       «Бля»       — Нет никакой проблемы, — поспешно заявил Леон, с лёгкой досадой на себя за то, как быстро разговор свернул не в то русло. Эмили посмотрела на него всё с той же улыбкой, поняв его маленькую оплошность, но быстро перевела взгляд на дорогу. Леон не сдержался и сделал ещё один глубокий вдох. В голове повторно пронеслось: с чего вдруг Эмили тратит на него своё время, если конечной целью не является свести его с ума своим безупречным видом и запахом жасмина?       Изо всех сил стараясь не давить, девушка своим извечно мягким тоном пояснила:       — Я же вижу, что что-то не так. Ты закрылся от всех. Никуда не выходишь, ни с кем не общаешься. Не помню, когда ты в последний раз улыбался.       Не сводя глаз с окна, Кеннеди украдкой поморщил нос. На гулянки не было ни времени, ни сил, ни желания. Об участившихся одиночных походах в бар он решил умолчать. Не оценит.       — Работа встала. Чему радоваться? — поделился он, решив до последнего винить во всём отсутствие продвижений по делу. Отчасти, так оно и было; безделье действовало ему на нервы. Леон предпочёл бы, скорее, каждый день сталкиваться с толпами заражённых, изнурять себя до ломоты в теле и уставать из-за физических нагрузок до дрожи в ногах, чем просиживать штаны в офисе и сходить с ума от неизвестности, судорожно мониторя обстановку в комнате разведки и расписывая страницы блокнота до мозолей меж пальцев.       — И что, дело только в этом? — с явным неверием спросила Эмили.       «Нет»       — Да, — тихо ответил Леон после паузы. — В этом.       Ему уже не надо было смотреть на неё, чтобы знать: ответ ей не понравился. Её заранее выдал короткий выдох, полный скрытого возмущения, и шорох одежды, когда она повернула голову. Её взгляд он уже мог чувствовать почти на физическом уровне.       — Мы же оба понимаем, что это неправда, — укорила Эмили.       Он понимал. И обижать или злить её тоже не хотел, но лучше уж так, чем показаться размазнёй в её глазах. Не хватало ещё начать плакаться на свою тяжёлую жизнь.       — Всё в порядке, — упрямо стоял на своём Леон, небрежно отряхнув рукав куртки. — Зря переживаешь.       Не ведясь на откровенную ложь, Эмили выдохнула чуть громче, чем рассчитывала. Однако быстро взяла себя в руки и обхватила руль покрепче.       — Ну и как обстоят дела с записью? Выяснил что-то интересное? — внезапно перевела она тему, решив пока оставить неприятный «допрос» о его состоянии.       — Не сказал бы, — всё-таки повернувшись к ней, ответил Леон и заметил какую-то перемену на её лице. — А тебя что-то беспокоит?       Её губы дрогнули, словно она собралась машинально начать отнекиваться, подобно ему. Но вдруг передумала.       — Я всё думаю, зачем он это сделал, — призналась девушка. — Зачем бросился вперёд меня, как будто…       Не став договаривать, она затормозила на светофоре и немного подалась назад, откидываясь на спинку сидения. В салоне вновь повисла тишина, наполняемая лишь щёлканьем поворотника и глухим стуком стеклоочистителей, снующих по залитому водой лобовому стеклу.       Кеннеди вдруг неприкрыто усмехнулся и глянул на соседний ряд машин.       — Что? — аккуратно спросила Эмили, услышав этот смешок. Леон слабо пожал плечами.       — Сама как думаешь? — спросил он, мысленно поражаясь её непониманию. Может, сказывалось количество часов, что он провёл за изучением записи, но если само расследование оставалось окутанным тайной, то мотивы работника Леону были более чем ясны.       — Ну раз ты теперь эксперт по той беседе, может, объяснишь, почему его потянуло на геройство? — хоть и с толикой насмешки, но при этом с неприкрытым интересом предложила она. Кеннеди помедлил, отвлёкшись на мысль, что её, должно быть, изводит это ощущение. Эмили наверняка терпеть не могла тот факт, что не может в чём-то разобраться самостоятельно, и сейчас, чтобы задать ему этот вопрос, наступила себе на горло. Но всё равно спросила.       Леон позволил себе повернуть голову, чтобы посмотреть на неё. Она действительно не понимала. При всей своей проницательности и смекалке, Эмили порой могла быть до наивного глупа.       — Ты дала ему выговориться, — выдержав паузу, объяснил он. — Даже закурить разрешила.       Со скепсисом нахмурившись, Эмили запоздало надавила на педаль газа, проезжая на зелёный.       — Я пришла туда за информацией, — проворчала она, не спеша верить этой теории. — Мне нужно было, чтобы он выговорился.       — И тем не менее, — многозначительно подметил Леон. — Он ведь ждал, что его скрутят и увезут выбивать признание.       Подумав, Эмили всё ещё скептично уточнила:       — По-твоему, он пожертвовал собой, потому что ему дали закурить?       «Что, друг, плохи мои дела, да?»       Сдвинув брови к переносице, Леон слегка сжал покоившуюся на колене руку в кулак. Вспыхнувший в памяти огонёк от сигареты спустя мгновение расплылся в слепящих фарах несущихся мимо автомобилей. Мельтешащие перед глазами дворники машины окончательно прогнали непрошеное воспоминание.       — Это была последняя сигарета в его жизни. Думаю, в тот момент он это понял, — вполголоса озвучил Леон и с нажимом потёр лоб. Эмили притихла после сказанного и едва заметно нахмурилась, но уже от осознания. Его слова впечатлили её больше, чем она хотела показать. Конечно, дело было не в сигарете. Как говорил сам работник, после событий в Раккун-сити их особо не жаловали. Судя по его рассказам, даже работодатели об их комфорте не особо пеклись. Просто об этой стороне разговора она не задумывалась. Должно быть, чаще предпочитала не видеть в персонале корпорации живых людей.       В эти минуты молчания Леон заметил, что дорога всё-таки верна. Возможно, Эмили не спросила адрес вовсе не потому, что собиралась его похищать; просто вопреки правилам конспиративности, его адрес был ей известен. Не сказать, что эта догадка его сильно удивила. Скорее, привела в странное, но приятное волнение. Зачем ей знать, где он живёт? Это лишь очередное проявление контроля или нечто более личное?..       Эмили вдруг тихо заговорила:       — Слушай, я понимаю, что ты злишься на меня. За то, что произошло в…       — Я не злюсь, — вполголоса перебил агент. Хоть и не испытывая большого удовольствия от этого разговора, он намеренно выдерживал такой тон: не хватало ещё повысить голос на неё.       — Ну да, точно, — усмехнулась Эмили, припоминая его реакцию. — Ты «в ярости».       Леон даже не улыбнулся, хоть замечание было верным. Сходил ли он с ума от тревоги, пока добирался до торгового центра в тот день? Конечно. Задело ли его, что Эмили доверилась парню из разведки, а не ему? Безусловно. Изводила ли его мысль, что он мог так глупо потерять её, если бы не Оскар и его перекуры? Ещё бы.       Но злиться?.. У него банально не было сил на эту эмоцию. Уж тем более, по отношению к ней.       — Я не злюсь, — немного запоздало повторил Леон. — Просто это было глупо. И безответственно.       Эмили поджала губы, явно удерживая себя от ответа. Леон видел, как она чуть крепче обхватила пальцами руль, но оправдываться не торопилась. Машина в очередной раз замедлилась перед светофором. У него вдруг промелькнула абсурдная мысль, что она специально подгадывает время перед красным, чтобы задержать его в машине подольше.       — Ладно. Ты прав, — на удивление спокойно согласилась Эмили и посмотрела на него. — Это было глупо и безответственно. Прости, я… должна была предупредить хотя бы тебя.       Леон не стал отводить взгляд сразу. Специально задержался, глядя на неё в ответ, желая запечатлеть в памяти этот образ искренне извиняющейся Ньюман. Что-то ему подсказывало, что это событие было столь же редким, сколько и очаровательным.       «Хотя бы тебя»       — О, я польщён, честно, — даже не стараясь прикрыть иронию, пробурчал Леон, отворачиваясь. Вопреки недовольству формулировкой, где-то глубоко в нём всколыхнулась надежда, что в следующий раз она дважды подумает, прежде чем бросаться в самое пекло в одиночку.       Эмили, казалось, пропустила его сарказм мимо ушей и ограничилась шумным выдохом, но перед нужным поворотом затормозила так резко, что Кеннеди покачнулся в кресле и поспешил выставить руку, вынужденно хватаясь за панель.       — Да твою… — громким шёпотом выругался он, выпрямляясь, и метнул осуждающий взгляд на девушку. — Полегче давай!       Самодовольно хмыкнув, Эмили включила поворотник.       — Нога соскользнула, — небрежно объяснила она свою выходку, а затем, как ни в чём не бывало, повернула следом за машиной перед ними. Фыркнув, Леон оправил полу куртки и откинулся в кресле. Хоть внешне этого никак не выдал, но мысленно признал, что сам напросился на «встряску» за свой тон. Судя по всему, он постепенно добирался до крайней отметки её «безграничного» терпения.       — Кажется, ты обещала доставить меня в целости, — мрачно напомнил он, на что Эмили невозмутимо ответила:       — Так и есть. Уже приехали.       Машина проехала ещё немного вперёд и на этот раз плавно остановилась у многоквартирного дома. Леон растеряно глянул через плотную пелену дождя на парадную.       Надо же, и впрямь довезла.       Заглушив двигатель, Эмили сделала медленный, размеренный вздох, и вся её весёлость и саркастичность сошла на нет.       — Мне не доставляет удовольствия тебе надоедать, — сообщила она, явно подбирая слова. — Я уже говорила, что не люблю лезть не в своё дело.       — Нахрена тогда это всё? — с тихой усталостью спросил Леон. Резковато, конечно, но именно это вертелось на языке ещё с момента пробуждения в кабинете.       — Я просто… пытаюсь понять, что происходит, — сложив руки на коленях, призналась Эмили. — Мы почти не разговариваем, и я подумала… может, если ты не хочешь говорить со мной, то…       Леона резко выдернуло из вязкого состояния угрюмости и раздражения, стоило ему распознать виноватый тон. Он зашевелился и сел чуть повыше, прогоняя усталость. Чёрт возьми, он добивался совсем не этого.       — …если дело во мне…       — Не в тебе, — перебил он быстрее, чем стоило бы. Эмили замолчала, явно взвешивая, насколько можно верить его словам. Прежней грубоватой отстранённости в его голосе поубавилось.       — Тогда в чём? — прямо спросила она. Леон посмотрел на свою руку, медленно сжал и разжал пальцы. Не зная, как объяснить весь происходивший в голове бардак, он заговорил:       — Просто…       Язык не поворачивался сказать. Просто устал; задолбался находиться в этом дурацком, изнуряющем состоянии. Подобное заявление для него было равносильно признанию собственной некомпетентности и слабости. Прямым билетом обратно в Америку, где он точно свихнётся из-за переживаний за неё. Страх показаться перед ней слабаком по-прежнему цепко держал его в своих когтистых лапах.       Эмили не торопила. Дожидалась. Всем своим видом пыталась показать, что готова ждать и слушать столько, сколько понадобится, и лишь склонила голову набок в ожидании. Он по-прежнему отказывался смотреть в её сторону, хоть соблазн был велик. Из всех её движений это было, пожалуй, его самое любимое.       Злясь скорее на себя, чем на неё, Леон потёр переносицу и выдохнул:       — Чёрт возьми, Эми… Просто забей, ладно? — он взялся за ручку и немного помедлил. — Спасибо, что подвезла.       Не дав ей времени ответить, Леон распахнул дверь, выходя из автомобиля под разбушевавшийся ливень. Эмили не сразу отреагировала. Даже не окликнула его, озадаченно наблюдая, как он направляется к подъезду. Опустив глаза на свои руки, всё это время спокойно сложенные на коленях, она нахмурилась.       — Твою ж мать, — пробормотала девушка себе под нос. Помедлив пару секунд, она дёрнула ручку двери и выскочила следом.       Услышав, как захлопнулась дверь машины, а затем торопливый цокот каблуков за его спиной, Леон устало прикрыл глаза и замедлился, несмотря на то, что до козырька оставалось ещё несколько шагов.       «Вот же упёртая…»       — Не смей уходить от меня вот так, Кеннеди! — растеряв всякое самообладание, проговорила Ньюман обернувшемуся Леону. — Какое ещё, нахрен, «забей»?..       — Да чтоб тебя, — раздражённо процедил тот и ухватил её за руку. Прежде, чем она успела ещё что-либо сказать, он утащил её под козырёк, чтобы они не промокли окончательно. Оказавшись почти вплотную к нему, Эмили вздёрнула подбородок, глядя ему в глаза, и на секунду у Леона перехватило дыхание от того, как красиво намокшие пряди липнут к её лицу и шее. Порывисто дыша, они уставились друг на друга, промокшие и взвинченные, пока Леон не перевёл глаза на женское запястье в его хватке.       — Вот почему ты такая упрямая? Что, своих проблем не хватает? — с нескрываемой досадой спросил он, отпуская её руку позднее, чем следовало бы. Эмили одёрнула мокрый рукав и вдруг с прорезавшимся в голосе отчаянием заявила:       — Потому что скучаю по тебе! Я думала, мы друзья, а теперь… — она запнулась, с головой выдавая волнение. — Что я такого сделала, раз ты терпеть меня не можешь?       Леон подрастерялся от такого признания. От смеси подавленности и вины в её словах ему стало совестно. Девушка отвернулась от него, видимо, пытаясь совладать с подкатившими эмоциями. Шагнув ближе, Леон уже не так раздражённо напомнил:       — Сказал уже. Ты тут ни при чём.       — Ну конечно, — фыркнула она, не скрывая своего неверия. — Я что, слепая, по-твоему? Ты на меня теперь не смотришь даже.       На это ему нечем было возразить. Причина была прямо противоположна той, о которой она думала, но разве ей это объяснишь?..       — Леон… я твой друг, — вернувшись к более-менее спокойному тону, вновь заговорила Эмили. — Если тебе есть, что мне сказать… Если я могу что-то сделать для тебя, просто скажи.       «Друг». В груди что-то болезненно сжалось. С каждой секундой рядом это притворство становилось всё невыносимей.       — Можешь, — после затянутой паузы пристыженно выдал Леон.       — Что? — спросила Эмили. Не зная, как преподнести пришедшую мысль, Леон нахмурился и глянул поверх её головы на противоположную сторону улицы, подбирая слова.       Надо было просто перетерпеть. Он верил, что ему вот-вот станет легче. Обычно так и происходило: проходила неделя, две, иногда месяц — и в голове всё потихоньку возвращалось на свои места. Кровать переставала казаться тюрьмой, в квартире становилось не так душно, даже от людей не так воротило. Просто нужно ещё немного потерпеть…       Разомкнув пересохшие губы, Леон прохрипел:       — Какое-то время нам лучше… сохранять субординацию.       Он подобрал слова с особой тщательностью, так, чтобы она не приняла это на свой счёт. Воздержался от эмоциональной окраски, но Эмили догадалась, что конкретно он имел в виду. Каким-то неведомым образом она всё поняла.       — Мне держаться от тебя подальше? Это ты хочешь сказать? — не пытаясь сгладить углы, прямо спросила она и не получила никакого ответа. Леон устремил взгляд в никуда, ненавидя себя в этот момент самой чёрной ненавистью.       Несмотря на извечную собранность, что-то в ней выдало, как сильно её задела его просьба. Приняв молчание за согласие, Эмили покачала головой и выдавила болезненную усмешку. Даже не злилась на него, а будто корила себя за то, что не догадалась обо всём сама.       — Хорошо. Я услышала тебя, — произнесла она так спокойно, что стало не по себе. Девушка судорожно выдохнула, словно пытаясь собраться, а затем вспомнила что-то и сунула руку под полу пальто, отыскивая что-то в карманах.       — Вот, держи, — бросила она, в торопливом жесте взяв его за руку и вложив что-то мелкое и металлическое в его ладонь. Она тут же отстранилась, а Леон растерянно уставился на ключи от зала. В груди неприятно кольнуло, словно она бросила ему в лицо что-то вроде: «Теперь можешь сидеть там один сколько угодно».       — Прости, что заперла тебя. Глупо было, — неловко добавила Эмили, растеряв ту горделивую снисходительность, что исходила от неё в кабинете. Решившись поднять на неё глаза, Леон заметил, как она делает шаг из-под козырька.       — Эми, постой, — опустив руку с ключами, предпринял он слабую попытку остановить её. Она задержалась, но только чтобы посоветовать:       — Иди к себе. Попробуй ещё немного поспать.       Спать не хотелось совсем. Вместо сонливости Леона охватил непонятный, животный страх. Стиснув ключи в кулаке, Кеннеди шагнул следом за ней под холодный ливень. Догнал у самой машины, и в очередной раз нарушив одну из собственных заповедей, а именно — «не трогай», поймал её за локоть и развернул к себе. Признавать, в чём дело, совсем не хотелось, но и дать ей уйти с чувством вины было бы свинством.       Эмили с явной неохотой задержалась, теперь избегая смотреть на него - точно так же, как это делал он все последние дни.       — Эми, ты тут ни при чём, — соврал Леон, и его севший голос едва не потонул в шуме непогоды. — Это не из-за тебя, слышишь? Даже, блять, не вздумай…       — Разве есть разница, из-за кого? — тихо перебила девушка, нехотя поднимая голову. Полный бессильного негодования, Леон сжал челюсти. Удерживая её на месте, он не оставил попыток объяснить:       — Нет, но… Чёрт, я не хотел, чтобы так…       Пока он пытался ухватиться за ускользавшую от него мысль, она вдруг ступила вплотную и подалась к нему. От прикосновения губ к его щеке, мокрой от дождя, его жалкие попытки пересказать мыслительный процесс прервались. Последовавшая за поцелуем фраза, полная искренней теплоты, опустошила Леона окончательно.       — Всё в порядке, Леон, — тихо заверила Эмили, осторожно стирая с его щеки дождевые капли. — Так даже лучше. Мне бы не хотелось портить тебе жизнь.       Как в тот вечер, её пальцы коснулись его виска, аккуратно убрали волосы с его лица и тут же отстранились. Вконец потерянный и сбитый с толку, Леон неосознанно ослабил хватку на её руке. Мокрая ткань её плаща медленно выскользнула из его пальцев, оставляя его ни с чем.       Высвободив локоть, Эмили отвернулась к машине, заканчивая разговор. Леон остался на прежнем месте, не смея поднять головы, хотя вода уже заливалась ему за шиворот. Казалось, он только что умудрился испоганить то, что и так трещало по швам. Паттерны её поведения были ему уже предельно понятны: её настороженность, избегание привязанностей, глупая самоотверженность и постоянный контроль — Эмили панически боялась терять кого-то, так же сильно, как и оказаться для этого причиной. А он только сейчас осознал, что заставил её пройти через это снова.       Опустив глаза на ключ в своём кулаке, Леон запоздало ощутил, как болезненно впился металл в кожу. Растерянно взъерошив мокрые волосы, он услышал звук захлопывающейся двери машины, но так и не стал смотреть ей вслед. Кажется, Эмили уехала не сразу: может, тоже не хотела расставаться вот так, а может, просто пыталась успокоиться, прежде чем браться за руль. Или же момент оказался настолько тяжёлым, что эти минуты врезались в память мучительными часами для обоих.       Рассудок отказывался принимать тот факт, что это конец. Несмотря на внешнюю отстранённость, Леон всё ещё судорожно прокручивал в голове варианты, как исправить то, что произошло, но ни один из них не довелось испытать на практике. Если бы он только мог — выволок бы её из машины и сгрёб бы в охапку; сжал бы в объятиях посильнее и не отпускал до тех пор, пока оба не успокоятся. Но теперь, помимо долга, недосказанности и банальной нерешительности, между ними непроходимой стеной встала глупая мужская гордость.