Земляничная поляна | Smultronstället

      Декабрь 2004 года.       Из неплотно закрытых дверей балкона тянет зимним холодом. На стекле с обратной стороны окон оседают снежинки и мгновенно тают от царившего в номере тепла, образуясь в дрожащие от порывов ветра капли. Тёплый свет настольной лампы скудно освещает убранство номера: старомодные обои с приглушённым узором, массивная кровать и слегка покосившийся шкаф в углу, но до обстановки Леону сейчас нет никакого дела. Сжимая бёдра восседавшей на его коленях женщины, Леон сминает пальцами бордовую ткань её шерстяного платья и терзает губы Ады жарким голодным поцелуем. Он уже не помнит, в какой момент беседы они перешли от слов к делу; он даже не уверен, что стоит это делать, учитывая, что никаких объяснений он ещё не услышал. Полный отчаяния поцелуй приносит сладость от долгожданной близости и горечь недосказанности. Он и без лишних слов знает, что времени у них мало. Ада никогда не задерживается надолго, и остаётся только гадать, сколько минут у них ещё осталось в запасе и для чего она вообще заманила его в это место. Соскучилась? Хотела объясниться после произошедшего в Испании? Или найденная в брелоке сим-карта была чем-то большим, чем просто способом устраивать случайные встречи?..       Ада не даёт ему затеряться в этих вопросах, зарываясь пальцами в его волосы и углубляя поцелуй со сладостным вздохом, вырвавшемся из её груди. Судя по всему, ей сейчас совсем не до разговоров. Дурманящий аромат её духов с оттенком пряной вишни и ответные касания немного заглушают его тревогу, но окончательно забыться Леон не может — его душевная рана всё ещё свежа и саднит. Поэтому он не торопится её раздевать, но сжимает ткань до побелевших костяшек и целует Аду так остервенело, будто своей невысказанной тоской хочет причинить ей боль. Он подсознательно сторонится этой близости и одновременно жаждет её. Чувствует ли она то же самое, когда они вдали друг от друга? Вспоминает ли о нём так же часто? Или для неё это не более, чем развлечение?..       Гнусавый писк пейджера прерывает идиллию, и Ада торопливо отстраняется, потянувшись за устройством, прикреплённому к ремешку стянутой с неё ранее портупеи. Леон, всё ещё нетерпеливо сжимая подол её платья, тратит передышку на то, чтобы лишний раз полюбоваться на неё. Ада безукоризненно хороша собой, отрицать нет никакого смысла. В чёрных как смоль волосах играют блики от жёлтого света лампы, щёки покрывает лёгкий румянец, а выразительные карие глаза бегло изучают сообщение на тусклом мелком экране. Её грудь тяжело вздымается, а зацелованные губы изогнуты в лёгкой довольной полуулыбке, но вскоре та сходит на нет. Чуть нахмурив брови, Ада делает глубокий вздох, силясь успокоить дыхание после разгоревшейся между ними страсти, и приобретает более собранный вид.       — Какие-то проблемы? — хрипло интересуется Леон, одновременно с этим подаваясь вперёд и от нетерпения припадая к её шее, целуя нежную кожу у самой кромки воротника. На миг прикрыв глаза и судорожно выдохнув, Ада откладывает пейджер, ловит подбородок мужчины пальцами и напоследок смазано целует в губы, прежде чем окончательно отстранится. К глубокому разочарованию Кеннеди, она поднимается с его колен и слегка одёргивает подол платья, непринуждённо сообщая:       — Прости, красавчик. Надо бежать.       До него не сразу доходит смысл сказанного. Обескураженный этой новостью, Леон несколько секунд в ступоре наблюдает, как она тянет руку за наспех сброшенными сапогами и начинает обуваться.       — Это что, блять, шутка такая? — наспех прочистив горло, всё ещё хрипловато спрашивает он, потихоньку приходя в себя. В его голосе нет ни злости, ни даже удивления — Кеннеди был прекрасно осведомлён, с кем он имеет дело. Просто где-то в нём ещё теплилась надежда, что хоть в этот раз им будет отведено чуть больше времени. Даже не видя её лица, он почти физически ощущает, как она улыбается плохо скрытому разочарованию в его голосе. Застегнув молнию на одном сапоге, Ада подняла голову и хитро глянула на него.       — Сам же понимаешь. Работа, — не заботясь о деталях, поясняет она и закидывает ногу на ногу. — Не переживай, в следующий раз я всё восполню вдвойне.       Не разделяя её лёгкости, Леон опускает глаза и потирает лоб, уставившись на повидавший виды ковролин под его ногами. Пара размеренных вздохов помогают привести мысли в порядок. Его тут же одолела досада: он так бездумно потратить шанс прояснить хоть что-то, поддавшись мимолётному соблазну. «В следующий раз»… Когда это? Ещё через шесть лет? Или вообще через десять?       — Мне казалось, мы собираемся поговорить, — не озвучивая свои истинные мысли, вполголоса признаётся он, снова поднимая на женщину глаза. Леон и сам знает, насколько забавно это звучит, учитывая, как они провели последние минут тридцать, но в желании обсудить всё происходящее между ними он абсолютно искренен.       — О чём, например? — оправляя кожаное голенище сапога, спрашивает Ада. Её беззаботный настрой перед такой скорой разлукой едва ли не выводит его из себя. Конечно, они ничего друг другу не обещали и обещать не могут; при их образах жизни это невозможно. И всё же Леон не может сейчас отделаться от ощущения, что его в очередной раз обвели вокруг пальца.       — Можешь начать с рассказа, что ты в итоге сделала с тем образцом, — хмуро напоминает Леон, поднимаясь с кровати и расправляя напряжённые плечи. Иллюзия окончательно разрушена; словно не они сейчас собирались делить постель и нежились в объятиях друг друга. Опять по разную сторону баррикад, как будто и не было никакой близости и этого жалкого часа, проведённого в номере дешёвой гостиницы. Леон уже во второй раз мысленно корит себя за свою слабость: опять поддался ей, повёлся на наивную мысль, что в этот раз всё будет по-другому. Переданная ему сим-карта словно была не призрачной надеждой на что-то большее, а просто способом сигнала на случай, когда он ей понадобится.       Мягко усмехнувшись, Ада встаёт и возвращается к кровати, не спеша с ответом. Её каблуки глухо стучат по покрытому синтетическим ковролином полу, заполняя затянутую паузу.       — Тебя и вправду так это беспокоит? — спрашивает Ада. — Он не попал в плохие руки, можешь быть уверен, — не дожидаясь ответа, почти мурлычет она, привычно избегая подробностей. Пройдя мимо, она тянется за портупеей на краю кровати, но мужская рука перехватывает её кисть, не больно, но надёжно удерживая в крепкой хватке. Ада поднимает глаза на Кеннеди и молча ждёт объяснений этого жеста. А он и сам не знает, что хочет ей сказать. Знает только то, что эта заезженная история уже начинает ему порядком надоедать.       — Выходит, всё по-старому, — то ли спрашивает, то ли утверждает Леон. — Снова уйдёшь? Будто ничего и не было?       На краткий миг кажется, что ему удаётся её пристыдить. На лице Ады больше не играет прежняя полуулыбка. Она отводит взгляд, словно эта фраза её всё-таки задела, но она быстро берёт себя в руки, плавно подступая к нему вплотную и скользя свободной рукой по его груди. Хоть и раздосадованный, Леон не отстраняется от неё, лишь плотнее стискивая зубы и немного ослабляя хватку на её запястье.       — Я бы хотела остаться, — признаётся женщина с ноткой ласки и сожаления в голосе. — Не думай, что это легко. Обещаю, в следующий раз всё будет по-другому.       Её ладонь скользнула выше и мягко погладила его по щеке. От охватившего его двоякого чувства агент едва ли не морщится, а Ада продолжает смотреть на него так же спокойно и уверенно, будто пытается усмирить его.       — Оно и может быть по-другому. Сейчас, — тихо поправляет он. Взгляд её тёмных глаз полон понимания и почти сочувствия, и этот факт бесит его больше всего. Кажется, она знает, сколько боли ему причинила, знает, что он прав, но её задание для неё сейчас важнее. Ада подаётся к нему, понимая, что словами свою вину она не загладит. В этот момент тишину снова прорезает повторный звук пейджера на её поясе, и женщина останавливается, с толикой раздражения выдыхая и устало склоняя голову. От злой иронии всего происходящего Леон почти смеётся, но сдерживает себя, лишь кривя губы в горькой усмешке.       — Но ты, конечно, предпочтёшь уйти, — тихо подмечает он. — Ты всегда выбираешь уйти, Ада.       Он первым отступает от неё, отпуская её руку и отворачиваясь к столу, на котором он оставил свои вещи, тем самым давая понять, что разговор окончен. Ада замирает в нерешительности, уставившись в его широкую спину, желая что-то добавить, но вскоре покорно делает несколько шагов по направлению к балкону. Кеннеди заставляет себя не оборачиваться, а она напоследок произносит:       — Береги себя, Леон. Ещё увидимся.       Распахнув двери балкона, она впускает в номер ледяной сквозняк и делает шаг в промозглую зимнюю темноту, оставляя его одного.

***

      Май 2008 года.       Проснувшись, Леон даже не поменял положения, оставшись лежать на спине и вперив отсутствующий взгляд в кессонный потолок спальни. Глаза его изучали завитки на рельефе, но мыслями он был далеко. Ощущения сжались в тугой комок в его груди, и выцепить оттуда хоть что-то различимое было невозможно. Кеннеди ненавидел такие сны. Его рассудок мог вынести практически всё, что угодно, и даже монстры, порождённые его искорёженным годами службы воображением, не вынуждали его так резко пробуждаться с испариной на лбу и спёртым воздухом в лёгких. Воспоминания — вот что доводило его до дрожи в руках и не давало никакого покоя по ночам. Леон не раз проклинал тот день, когда встретил эту женщину, но ещё чаще он проклинал то, что с ним сделали события той роковой ночи.       Произошедшее в Раккун-сити было чумой, и Леон был неизлечимо болен.       Со временем он научился скрывать симптомы, да так ловко, что не проявлял их даже наедине с собой. Леон панически боялся темноты; наступление вечера для него было равносильно нависшей угрозе. Сам он себе в этом признаваться не хотел, но не раз замечал, что засыпать было проще, если ненароком оставить включённой лампу в спальне или телевизор в гостиной. Он почти не ощущал вкуса еды и давно перестал получать от неё прежнее удовольствие. Даже вода, которую он пил, отдавала ржавчиной и казалась проточной, в какой бы фешенебельной бутылке не шла. Если до этой командировки и было что-то, что вызывало в нём хоть какие-то эмоции, то это была она. Но её никогда не было рядом, как бы сильно он её не ждал.       «Ты всегда выбираешь уйти»       Леон не понимал, почему эта женщина так запала ему в душу, почему его так тяготит воспоминание о том неудавшемся вечере. Может, ей нравилось мучать его? Может, никакого задания тогда не было и в помине? Он физически устал анализировать эту игру в «кошки-мышки», давно потеряв суть самой игры и понимание, какая роль ему в ней отведена. Последний месяц Леон даже перестал проверять, пыталась ли Ада после той ночи выйти с ним на связь — за четыре года её отсутствия он хорошо усвоил, что экран уведомлений второго телефона, с большой вероятностью, будет пуст.       У Леона были догадки относительно того, с чем связаны его участившиеся случаи ностальгии. Чем ближе он становился с Эмили, тем громче в нём отзывалась больная привязанность к Аде. Тяготившее его ощущение не было чувством вины перед последней — скорее, это было пониманием, что для начала ему предстоит разобраться в своей голове, прежде чем пытаться начинать что-то новое. Но как назло, внести ясность в отношения с Адой без самой Ады он не мог, а к Эмили его уже тянуло с неимоверной силой, хоть пока он и не отдавал себе в этом полного отчёта. Всё, что он знал — разговоры с Ньюман и звук её голоса приносят ему странное успокоение. За время её восстановления после травмы поздний звонок повторился как-то сам собой — обычная проверка, что Эмили добралась до дома и с ней всё в порядке. Затем ещё раз. А потом ещё через пару дней… И в какой-то из этих вечеров Кеннеди поймал себя на мысли, что беседуя с ней, он не чувствует себя таким несчастным. Словно жизнь не такая хреновая, какой она казалась ему последние десять лет. Словно в ней есть что-то… стоящее. Он так и не стал узнавать у Адама Бенфорда про Ньюман — что-то ему подсказывало, что так будет правильнее. Ему хотелось услышать всё от неё, да и тревожить чиновника расспросами о коллеге казалось поступком недостойным. Или же он попросту опасался того, что эта информация может положить конец их дружбе, раз Эмили так старательно всё скрывает.       Настенные часы неумолимо тикали, отсчитывая время до подъёма. С трудом оторвав туловище от постели и медленно усевшись на краю кровати, Леон сгорбился и провёл рукой по растрёпанным волосам, шумно выдыхая. Подняться и дойти до дверей ванны казалось непреодолимо тяжкой миссией. Мышцы и суставы привычно тянуло от долголетнего износа, и Кеннеди, будучи мужчиной в самом расцвете сил, почувствовал себя дряхлым стариком. По привычке он протянул руку к прикроватной тумбе и нащупал смартфон. Яркий голубоватый свет резанул по глазам, и Леон, сощурившись, машинально пролистал до конца, но не обнаружил среди пёстрых баннеров уведомлений ничего любопытного. На мгновение промелькнула идея проверить и второй телефон, но он тут же подавил это желание, решив не начинать своё утро с разочарования. Наконец, отложив смартфон и заставив себя подняться, Леон тяжёлым шагом направился к дверям ванной, морально уже готовясь к тому, что этот день в штабе пройдёт безрезультатно. Тела работников «Амбреллы» перестали появляться так же внезапно, как и начинали. Теперь, когда не было никаких сомнений, что за убийствами стояло нечто, созданное самой же корпорацией, дело представало в совершенно другом свете. Как оказалось, Ньюман всё это время была права — с приходом Аарона Симмонса эффективность разведки значительно упала; казалось, до появления нового капитана в штабе работала абсолютно другая группа. Однако, в свете отсутствия новых жертв и, соответственно, новых улик, команде ничего другого не оставалось, кроме как уповать на удачу и раз за разом перебирать вещдоки и результаты экспертиз в надежде выяснить что-то новое.

***

      — …Ты хоть слово услышал из того, что я сказала?       Строгий голос Ньюман сквозил терпеливым спокойствием. Она порой сама удивлялась, как ей удаётся сохранять хладнокровие в разговорах с Аароном, учитывая, что её собеседник всем своим видом демонстрирует отсутствие какой-либо заинтересованности в озвученной проблеме. То, как крепко она сжимает карандаш в руках — пока единственное, что выдаёт её недовольство. Ещё бы, разгар рабочего дня, а она вместо работы над делом вынуждена засиживаться в своём кабинете и заниматься воспитанием двадцатисемилетнего оболтуса.       — Слышал я, слышал, — лениво пробормотал Аарон, потирая виски. — Тебе не нравится, что мало данных, тоже мне новости. Смени пластинку.       Эмили в молчаливом возмущении от наглости собеседника слегка приподняла брови. Знай Аарон её получше, догадался бы, что это первый признак того, как Ньюман начинает терять терпение.       — Ох, прости, я тебе наскучила? — язвительно спросила она. — В таком случае, капитан Симмонс, расскажите, чем ещё я вас раздражаю. Может, причина вашей непродуктивности как раз во мне?       — Какие мы строгие и официальные, — пробормотал Аарон, не удержался и растянул губы в ухмылке. — Хех, а ведь неплохо звучит — «капитан Симмонс». Называй меня так почаще.       — Господи боже, — еле слышно вздохнула Эмили, сжимая переносицу в полном бессильного раздражения жесте. Аарон тихо рассмеялся над её реакцией и, довольный собой, откинулся в кресле напротив её стола, даже не подозревая, что Эмили из последних сил сдерживается, дабы не прикончить его карандашом в её руке.       — Аарон, — наконец, заговорила она, немного взяв себя в руки, — знаю, в это трудно поверить, но я сейчас пытаюсь тебе помочь. Хотя бы сделай вид, что тебе интересно.       Аарон в молчании придвинулся ближе к столу, облокотился на край и сцепил в руки замок, уставившись на начальницу. Эмили несколько секунд рассматривала его в ответ и затем уже немного утомлённо уточнила:       — И что это ты делаешь, позволь узнать?       Не скрывая довольства своей остроумностью, Аарон невозмутимо ответил:       — Делаю вид, что мне интересно.       — Да твою мать… — теряя всякое терпение, громким шёпотом выпалила Эмили, отшвыривая карандаш на стол и вставая со своего кресла. — Скажи мне, ты действительно такой или только прикидываешься? Почему я должна объяснять тебе, как делать твою работу?..       На долю секунды её ослепила внезапная вспышка боли в висках, и девушку едва не зашатало. Застигнутая врасплох, она резко замолчала и ненадолго прикрыла глаза, пытаясь понять, откуда бы взяться этому приступу мигрени. Может, побочный эффект после медикаментозного лечения перелома?.. Как бы то ни было, сейчас времени выяснять это у неё нет, да и выдавать своё плохое самочувствие перед Аароном она не собиралась. Стиснув зубы, Эмили стойко выдержала неприятное ощущение, а Аарон заговорил вновь:       — Трупов нет уже почти месяц.       — А то я без тебя не знаю, — не глядя на него, процедила Эмили и осторожно выдохнула. — К чему это ты?       — Так а ты со своей командой не думала, что проблема вообще решилась сама собой? — предположил Симмонс, скребя ногтем пятно на штанах. — Может, ту хрень давно какая-нибудь фура сбила, а мы всё гоняемся за ней. Вот и результатов никаких.       Не получив на это никакой реакции, Аарон, наконец, поднял глаза на Эмили и наткнулся на её колкий и полный презрительного снисхождения взгляд. В нём словно читалось: «Вот бы и тебя фура сбила».       — Умоляю, скажи, что ты шутишь, — тихо попросила она. Боль немного отступила, но легче от этого не стало; казалось, её тело физически отторгает попытки достучаться до Симмонса.       — Слушай, ведьмочка, ты бы не нервничала так. Присядь лучше, отдохни, — улавливая её не самое лучшее состояние, иронично посоветовал Аарон. Поднявшись со своего места, он аккуратно обошёл стол, направляясь к Эмили.       — Аарон, не начинай, — предупредила она, настороженно наблюдая, как он подходит. — Я знаю, что ты сейчас пытаешься…       — Может, сводить тебя куда-нибудь? Глядишь, и настроение поднимется, — не слушая, миролюбиво предложил парень и потянулся, чтобы коснуться её плеча.       — Не трогай меня, — огрызнулась Эмили, шлёпнув его по руке и отступая на шаг назад. — Ты меньше чем за месяц превратил работу разведки в посмешище. Я вынуждена вручную перебирать каждую страницу отчётов, и знаешь что? Меня это уже подзаебало. Откуда столько ошибок? Ты читать и писать разучился?       Убирая руки в карманы, Аарон, будучи не в восторге от того, что перевести тему ему не удалось, впервые за разговор немного посерьёзнел. Задетый последними словами, он с упрёком в голосе поделился:       — Ты хоть представляешь, сколько дел на меня свалилось? Я вообще из-за бумаг не вылажу. Одни только ежедневные патрули чего стоят.       Эмили закатила глаза, не скрывая своего пренебрежения подобными проблемами.       — А ты чего ждал? Думал, у нас тут скандинавский курорт? — саркастично спросила она и на миг поджала губы, припоминая о словах Бенфорда, что ругаться с Аароном лишний раз ей не стоит. Выдержав небольшую паузу, Эмили снова придала голосу терпеливый тон:       — Послушай…       — Нет уж, это ты послушай, — помрачнев, вдруг грубо перебил её парень. — Хочешь помочь, так не мешайся под ногами. Может, если ты перестанешь крутиться перед разведкой, они больше будут думать о работе и меньше о том, как залезть тебе под юбку?       Как никогда жалея, что её стилет остался в черепной коробке напавшего на неё монстра, Эмили влепила обнаглевшему парню пощёчину, не справившись с накатившими эмоциями. Звук получился глухим и не таким звонким, как ей бы этого хотелось, да и много силы приложить она не могла — не хватало ещё, чтобы у Симмонса-старшего был повод приписать ей превышение полномочий. С трудом сдерживая желание вдогонку приложить Аарона чем-нибудь тяжёлым, девушка подступила к нему вплотную и процедила:       — Знаешь что, Симмонс? Шёл бы ты… работать. От греха подальше.       Аарон от полученного удара напрягся всем телом, но вскоре его покрасневшее лицо разгладилось, и на нём вновь заиграла полуулыбка.       — Ты такая милая, когда злишься, ты в курсе? — признался он, легонько потирая пострадавшую щёку. От исходящего от него запаха сигарет девушку едва не замутило.       — Пошёл вон, — поморщившись, холодно потребовала она и указала ему на дверь. Ничего не ответив, Аарон лишь тихо фыркнул, отступая от стола с таким видом, будто последнее слово всё-таки осталось за ним. Возможно, доведение Эмили до белого каления и было тем, что он считал за победу. Только дверь за ним закрылась, Эмили прикрыла глаза и сделала медленный вдох. Она давно так быстро не теряла самообладание, и это тревожило. Табачный запашок так и остался витать в воздухе, и девушка торопливо прошла к окну, дёрнула ручку и распахнула его настежь. Тёплый майский ветерок проскользнул в кабинет, слегка всколыхнул волосы на её макушке и потревожил бумаги на краю её стола. Кое-что полезное Эмили из этой беседы всё-таки извлекла — ей стоило подыскать что-то на замену всплывшего в памяти стилета. Надо будет лишь убедиться, чтобы новый нож не окажется у неё под рукой в очередной из таких разговоров.

***

      Просторное помещение оружейной пахло металлом, пластиком и кожей. Холодный синеватый свет подсветки стеллажей, на которых строгими рядами располагались оружие и боеприпасы, отражался в до блеска начищенных поверхностях. Выдвинув широкий стеллаж с боевыми ножами, Эмили сосредоточенно высматривала среди многообразия образцов те, которые были наиболее приближены к утраченному стилету. Отдавая предпочтение цельнометаллическим экземплярам с маленьким весом и длинным узким лезвием, она перебирала варианты, с особой педантичностью оценивая удобство каждого, от материала рукоятки до вида заточки. Возможно, дело было в качестве утерянного оружия или просто в привычке, но ни один из приглянувшихся ножей ей не пришёлся по вкусу. А может, она позволяла своему испорченному настроению влиять на её решения и просто не хотела это признавать.       «— …Ну вот скажи мне, чем ты, нахер, думала?! Шляться по такому району, одна, в темноте? А если бы я не успел?..       Обеспокоенно оборачиваясь на прихожую за своей спиной, Эмили прерывает его тираду:       — Если ты пришёл орать на меня, то лучше уходи. Не хватало ещё, чтобы… — она замолкает, прежде чем через силу произнести следующее слово. — Отец сейчас проснётся.       Мужчина раздражённо выдыхает, борясь с желанием ещё немного повозмущаться, а затем молча суёт руку за пазуху. Под недоумевающим и холодным взглядом Ньюман он протягивает ей футляр и уже примирительно бормочет:       — До тебя ж хер докричишься. Вот, держи.       — Говорила же, никаких подарков, — напоминает она, показательно скрестив руки на груди. Мужчина поджимает губы, проводя рукой по коротко стриженным волосам, и из-под рукава его куртки выглянули чёрные узоры татуировок.       — Это и не подарок, — сдержанно объясняет он. — Это так, для самозащиты.       Недоверчиво прищурившись, Эмили после пары секунд всё-таки сдаётся и покорно протягивает руку за футляром.       — Я не умею этим пользоваться, — стыдливо признаётся она, почти с опаской рассматривая поблёскивающее в бархатном футляре лезвие. Мужчина, усмехаясь, ласково проворчал:       — Глупая, а я тебе на что?..»       Её слух уловил писк разблокированного замка и звук скольжения автоматических дверей. Не оборачиваясь, Эмили отогнала от себя давнее воспоминание и в следующую секунду услышала за спиной знакомый мужской голос:       — Так и думал, что найду тебя здесь.       Появление Леона разом сдвинуло мрачные размышления на второй план. Ненадолго оставив рассматривание стеллажа, девушка положила нож на место и спросила:       — Я настолько предсказуемая?       Повернув к нему голову, она старательно изобразила приветливую улыбку. Окинув её ответным изучающим взглядом, Леон, кажется, всё равно что-то понял. Неловко кашлянув, он понизил голос и сыронизировал:       — Ладно, на самом деле мне пришлось выбить всё дерьмо из Аарона, чтобы он сказал, куда ты запропастилась. Как видишь, сработало.       На секунду невольно представив себе эту картину, Эмили поджала губы и отвернулась обратно к стеллажу. Подавив смешок, она сказала:       — Я знаю, что ты шутишь, но на всякий случай пообещай мне, что не станешь так делать.       Его размеренные шаги с лёгким эхом раздавались по помещению. То ли в продолжение шутки, то ли всерьёз, Леон ответил, подходя ближе и оказываясь чуть позади неё:       — Прости. Этого я тебе обещать не могу.       — Леон, — вздохнула Эмили, оборачиваясь на агента. — Даже не вздумай. Тебе проблем мало?       Чуть вздёрнув подбородок, Леон стойко выдержал её укоризненный взгляд, хоть это и было не самой простой задачей.       — Может, и так, — понизив голос, с вызовом ответил он. — Не всё же тебе одной с этой семейкой управляться. Кто-то должен хоть иногда прикрывать твой зад.       Опять едва не фыркнув от смеха, Эмили поспешно обернулась на стеллаж.       — Пока ты не начал говорить про мой зад, звучало мило, — еле приметно улыбаясь, произнесла она. На этот раз её улыбка вышла более искренней, и Леон счёл это за успех. Его взгляд после сказанного на автомате скользнул по её фигуре вниз; тут же мысленно одёрнув себя, Кеннеди еле успел прикрыть глаза и чуть отвернуться, мысленно воззвав себя к приличиям.       — Ищешь что-то взамен того стилета, верно? — с досадой на самого себя выпалил он первое, что пришло на ум.       — Вроде того, — вполголоса ответила девушка, проводя кончиками пальцев по чёрной матовой ручке одного из представленных ножей. Вынув нож из паза, она аккуратно повертела его из стороны в сторону, примериваясь. Не найдя внешних изъянов, Эмили легонько подкинула его, оценивая баланс. Описав идеальную дугу, нож лёг обратно в её руку. Повторив движение, Эмили повернулась к Леону, деловито интересуясь:       — Что думаешь?       Мужчина опустил глаза на оружие в её руках. Вдумчивым взглядом подмечая достоинства и недостатки, он чуть прищурился, словно пытаясь представить, как оружие смотрелось бы в действии. Наконец, хмыкнув, Кеннеди посмотрел на неё и резюмировал:       — Неплохо. Цельнометаллический, не сломается. И заметно легче остальных. Прошлого, наверное, не заменит, но…       Эмили коротко и как-то не очень весело посмеялась, задвигая стеллаж до щелчка замка и отступая назад.       — «Не заменит»… Ещё бы он заменил итальянский стилет ручной работы, — пробормотала Эмили будто самой себе и вдруг хитро глянула на Леона. — Давай, мне надо его опробовать, — вдруг предложила она, отступая ещё на полшага. Леон недоумённо приподнял брови, выражая своё сомнение в её задумке.       — Что, прям здесь? — недоверчиво усмехнулся он, поставив руки на пояс и и скептичным взглядом проходясь по комнате.       — О-у, а что такое? Боишься, начальство заругает? — с иронией спросила она, не услышав в его голосе категоричного отказа. Леон хоть и улыбнулся, но продолжил стоять в прежней позе.       — Ты ещё не до конца восстановилась, — напомнил Кеннеди, переводя взгляд обратно на стеллажи. — Вдобавок…       Уловив боковым зрением движение с правой стороны, он рефлекторно выбросил руку вбок и едва успел отбить нацеленный ему в плечо удар каблуком. Ошеломлённо уставившись на «напавшую» на него Ньюман, Леон тихо возмутился:       — Какого хера?..       — Чтобы не расслаблялся, — мастерски прокрутив нож в ладони, самодовольно заявила она. — Ну давай, не стесняйся. Я даже дам тебе небольшую поблажку. Из уважения к возрасту.       Леон искренне фыркнул от смеха на такое откровенное бахвальство. В этой насмешке явно не было цели задеть его — лишь лёгкое поддразнивание, чтобы он быстрее согласился на эту авантюру. Ещё немного поразмыслив для вида, Кеннеди будто бы нехотя ухватился за рукоять своего армейского ножа, говоря себе, что всё это как-то по-детски азартно и даже немного глупо.       — Ты же понимаешь, что у тебя нет шансов? — снисходительно сообщил он, вытаскивая оружие. Надёжно сжав рукоять, Леон шагнул вбок, и агенты принялись медленно обходить друг друга по кругу.       — Если мы про умение болтать, то тут ты прав — шансов у меня немного, — продолжила откровенно провоцировать Эмили. Леон рвано усмехнулся и качнул головой, пробормотав:       — Вот же…       Договорить он не успел — Эмили сделала выпад, причём, значительно быстрее прошлого. Ожидая чего-то подобного, Леон парировал её атаку и тут же сделал полшага назад, возвращая дистанцию между ними. Не давая ему опомниться, Эмили снова рванула вперёд, на этот раз изменив траекторию атаки. Леон едва успел отклониться, позволив лезвию её ножа пройти в опасной близости от своего лица. Ухватив её за запястье, он увёл её руку вниз, но Эмили быстрым выверенным движением перехватила нож второй рукой и повторила замах, заходя слева. Кеннеди блокировал и этот удар и отпрянул назад, снова оказываясь в шаге от неё. Приятно удивлённый тем фактом, что она знакома с таким приёмом, он не удержался от комментария:       — Я почти впечатлён.       — А я почти засыпаю, — съязвила Ньюман, подметив, что он уже во второй раз ушёл в защиту. — В чём дело, Леон? Это всё твои безупречные манеры или тебе страшно, что девчонка надерёт тебе зад?       Пойманный с поличным, Леон рассеянно усмехнулся и опустил взгляд на армейский нож в своей руке. Покрутив его в пальцах, он поразмышлял чуток и, наконец, сдался.       — Ладно. Твоя взяла, — заявил он, вновь принимая боевую стойку. — Но учти, я и поцарапать могу.       — Пф, напугал, — фыркнула она, и её губы тронула довольная улыбка. Эмили опять бросилась в атаку, но на этот раз Леон отклоняться не стал. Вместо этого он сделал шаг навстречу, отразив её удар с такой силой, что едва не выбил нож из её руки. Лезвия со скрежетом высекли друг из друга искры. Эмили пришлось упереться второй ладонью в обух своего ножа, чтобы нож противника не пробил защиту, и девушка ощутила, как от напряжения по предплечью прошёлся неприятный импульс. Выдержав атаку, она с загоревшемся в глазах азартом проворно увернулась от последовавшего вслед за этим выпада, но Леон и не думал останавливаться на этом. Эмили вскоре пришлось напрячь все свои рефлексы, чтобы успевать парировать его удары. Времени на язвительные комментарии больше не было; не было даже возможности сделать лишний вздох или продумать тактику. Эмили всё меньше приходилось атаковать и всё чаще — парировать. Леон перестал жалеть её, нападая в полную силу и с поразительной быстротой проводя атаку за атакой, тесня её к стеллажам. Бой превратился в инстинктивный обмен движениями, где действовать приходилось быстро, а думать — ещё быстрее. Силясь перехватить преимущество в драке, Эмили в очередной раз увернулась, нырнув под его руку, и попыталась ударить соперника ногой в корпус. Леон молниеносно повернулся к ней лицом, поймал её за лодыжку и вдруг остановился, ненадолго прекращая бой. Слегка задыхаясь и удерживая её ногу на уровне своего пояса, он заявил:       — Не вздумай ударить так в реальном бою.       — Почему это? — поинтересовалась она, дёрнув ногой, но безрезультатно — его пальцы лишь сильнее впились в кожу её сапога.       — Ну, во-первых… — неспеша начал Леон и как бы невзначай двинул рукой. Девушка легонько пошатнулась, но удержала равновесие и капризно выдохнула:       — Очень смешно!..       Сипло хохотнув, Леон вернул её ногу в прежнее положение, повернул нож лезвием вниз и показательно нацелил остриё ей в бедро, демонстрируя второй недостаток такой атаки.       — Видишь? Один удар, и бой окончен, — пояснил он. — И уж точно не в твою пользу.       Леон разжал пальцы, отпуская её. Чуть попятившись, Эмили смахнула волосы со лба и коротко кивнула:       — Я поняла.       Одарив её поощрительной улыбкой, Леон вновь поднял руки, демонстрируя готовность к бою, и с проступившим в его голосе азартом предложил:       — Попробуй ещё раз.       Их «поединок» продолжился, всё так же быстро и напряжённо, но теперь более академично. Леон сосредоточился на том, чтобы понять, какие ещё ошибки она допускает. Конечно, главным недочётом была излишняя самоуверенность, но и на этом поймать её было нелёгкой задачей — слишком быстрая и непредсказуемая, да и уворачиваться умела мастерски. Снова поймать её ему не удавалось, как и загнать в угол.       Однако после небольшой череды атак Леон обнаружил, что она периодически повторяет один и тот же манёвр, во время его удара сверху уходя под руку и стремясь оказаться за его спиной, на чём Кеннеди уже разок едва не попался. Повторив серию атак, Леон сделал вид, что замахивается, и Эмили машинально ушла вбок. От предвкушения его губы сами собой дрогнули в сдержанной улыбке. Не успела девушка привычным движением прошмыгнуть в сторону, как Леон, круто развернувшись, с лёгкостью поймал её занесённую руку и резко дёрнул на себя, вынуждая развернуться. Поняв свою ошибку, она схватилась за его запястье и попыталась выкрутиться из положения, но недооценила силу своего соперника. Миг — и Эмили оказалась прижата спиной к крепкой мужской груди, схваченная этой самой рукой. Обездвиженной девушке ничего не оставалось, кроме как вцепиться в его запястье, удерживая лезвие его ножа подальше от своего горла.       — Недурно, — раздался самодовольный голос Леона над её ухом. — Для девчонки.       Эмили поморщила нос, больше для вида, чем из недовольства.       — Тебе просто повезло, что тут мало места, — порывисто дыша, пробормотала она и лопатками почувствовала, как колотиться сердце в его груди. Кеннеди скептически фыркнул, выражая своё несогласие, и насмешливо проворчал:       — Ну да, конечно. Или кое-кто просто не умеет проигрывать.       Он глубоко вздохнул, и обоняние незамедлительно уловило цветочный шлейф её парфюма. Вдох сам по себе стал глубже, чем стоило, а выдох получился шумным и тяжёлым, обдавая её ухо горячим дыханием.       — Так запыхался… Я тебя уже утомила? — не зная, что причина не только в схватке, вкрадчиво спросила Эмили, хитро глянув на агента через плечо. Кеннеди замер, отметив, как близко оказалось её лицо. Слабо усмехнувшись, он понизил голос и до неприличия тихо проговорил:       — Да я только разминаюсь.       Он успел заметить, как уголки её губ дрогнули, прежде чем она отвернулась. Отведя лезвие от её шеи, Леон убрал свой нож в ножны и ослабил хватку, отпуская её. Задержав взгляд на том, как Эмили держит оружие, он вдруг аккуратно придержал её за плечо, не давая отойти, и посоветовал:       — Лучше не держи так. Атаковать гораздо сложнее.       Немного растерявшись, Эмили всё же задержалась, наблюдая, как он перехватывает рукоять из её пальцев и переворачивает нож лезвием вверх.       — А ты, конечно же, и в ножах эксперт, — подметила Эмили и снова украдкой глянула на него. — Есть в этом мире хоть что-то, в чём великий Леон Кеннеди не разбирается?       Усмехнувшись краем губ, Леон скупо ответил:       — Потом как-нибудь расскажу. Не отвлекайся.       Эмили возвела глаза к потолку и послушно отвернулась. Чуть скорректировав положение её руки, он обхватил её запястье и для наглядности плавно выставил её руку вперёд, вполголоса комментируя:       — Вот так. Меньше лишних движений. И не надо будет далеко тянуться.       Ведомая его рукой, Эмили чуть кивнула, молча соглашаясь с замечанием, а Леон невольно засмотрелся на украшавшие её ухо серёжки. Ему прежде не доводилось видеть их вблизи. Небольшие, слабо поблёскивающие при местном обилии света, их трудно было заметить раньше. Цепляло то, что их было больше обычного: три прокола на мочке и ещё пара колец чуть выше, уходящие вдоль хряща. Вроде бы, мелочь, но они так сильно выделялись на фоне её всегда собранного и официального вида, что эта деталь показалась ему чем-то откровенно личным.       — Дело правда только в ноже, или тебе хотелось выпустить пар? — не спеша отпускать её руку, как бы невзначай спросил Леон. Чуть ли не все в штабе уже знали, какое влияние оказывали на Ньюман воспитательные беседы с Аароном, теперь ставшие почти еженедельной традицией.       — Я могу хотеть несколько вещей одновременно, разве нет? — задала встречный вопрос Эмили и спиной ощутила, как завибрировала его грудь от беззвучного смешка. В который раз напомнив себе о приличиях, Леон, наконец, отступил от неё.       — Пожалуй, хватит на сегодня, — подытожил он. Эмили слабо пожала плечами, молча соглашаясь, и прошла к шкафу с амуницией.       — Признаю, это было… занимательно, — после небольшой паузы добавил мужчина, недвижимо наблюдая, как она нацепляет набедренный ремень с ножнами. Эмили усмехнулась, дёрнула ремешок пару раз, убеждаясь, что он надёжно сидит на ноге, и подняла на агента глаза, поддерживая:       — Надеюсь, мы сможем как-нибудь повторить.       Леон ответил неоднозначной полуулыбкой и нехотя отвёл глаза. Отчего-то в груди зашевелилось противоречивое чувство: вроде бы, ничего такого они и не делали, а кажется, будто нарушили с десяток правил — настолько непозволительно хорошими казались эти пятнадцать минут, выделенные на перерыв.       Тишину в оружейной прорезал короткий писк пейджера, висевшего на поясе Эмили. От этого звука Леон незаметно прикусил щёку, памятуя о своём утреннем пробуждении, и только что приподнятое настроение разом сошло на нет. Эмили же, выхватив устройство, глянула на экран и вдруг нахмурилась.       — Это Стив. Пишет, что-то срочное, — пояснила она на молчаливый вопрос в глазах Леона. Он лишь понимающе кивнул и проследовал за ней к выходу, напоследок бросая отрешённый взгляд на стеллаж с ножами. На всём пути в западное крыло они почти не разговаривали: Леон заметно притих, внезапно повергнутый в очередную бездну рефлексии, а Эмили настолько забеспокоилась из-за полученного сообщения, что и думать теперь о чём-то другом, кроме работы, и не могла. Коридоры штаба в это время пустовали, и все звуки, будь то гулкое эхо их шагов или скрип тяжёлой железной двери, ведущей к лестницам, казались почти гнетущими.       — Думаешь, это оно? — всё же спросил Кеннеди уже перед самой дверью разведки, заметив выражение лица Эмили. Она поджала губы, не сразу ответив на вопрос, а затем толкнула дверь, сдержанно проговаривая:       — Что толку гадать. Сейчас и узнаем.       Она первой перешагнула через порог, избегая дальнейших расспросов.       — Наконец-то, — бросил Стив, едва они вошли. — У нас проблема.       Он поманил их за собой к экрану, а на его лице Леон считал неподдельную тревогу.       — Что случилось? — на ходу спросила Эмили и мельком оглянула комнату. — И где Симмонс?       — Вот нужен он тебе сейчас? — раздражённо бросил Стив. Заметив, как Эмили посмотрела на него, он осёкся и, неловко кашлянув, сказал уже более сдержанно:       — Не знаю. Курить, вроде, выходил. Да и хер с ним, давай сейчас не о нём.       Склонившись над панелью, он открыл на экране карту и указал на один из участков, где красным цветом выделялся периметр, обозначавший последний известный маршрут патрульной группы.       — Пропала связь с третьим патрулём, — наконец, сообщил парень. — Это их стандартный обход, недалеко от старого жилого квартала. Мы обычно получаем отчёт каждые пятнадцать минут, но они вышли из зоны тридцать пять минут назад и с тех пор не выходят на контакт.       Леон нахмурился, подойдя ближе к экрану.       — Это же район, где мы нашли тело работника «Амбреллы», — подметил он.       — Тот самый, — подтвердил Стив. — Это уже третий инцидент за неделю, возможно, стоит отправить дополнительно…       — Подожди, ты сказал «третий»? — перебила Эмили. Стив кивнул, нажимая на клавишу, чтобы на карте появились дополнительные маркеры.       — Два других были не такими серьёзными, но тоже в этом районе. Один патруль нашёл растерзанное тело животного, другой доложил о странных следах возле канализационного люка. Симмонс говорил, это мелочи, но теперь…       — И почему я узнаю об этом сейчас?.. — строго спросила девушка и тут же следом вздохнула, вспоминая о чём-то. — Ну да, точно. Кое-кто, видимо, «забыл» доложить.       Эмили глянула через плечо на каморку капитана, которая, с большой вероятностью, пустовала. Отвернувшись обратно к экрану, она задумчиво потёрла бровь и спросила:       — Что насчёт второго патруля в этом же районе?       — Второго?.. — с сомнением уточнил Бенсон. Эмили с настороженностью в глазах пояснила:       — Аарон должен был назначить кого-нибудь следить за Джастином Коули. Я лично отдала распоряжение.       Стив озадаченно отвернулся к экрану и в молчании принялся быстро перебирать клавиши, отыскивая информацию. Леон аккуратно шагнул к девушке и, понизив голос, уточнил:       — Отправила людей следить за парнем? Зачем?       — Потому что место там явно небезопасное, — не очень охотно пояснила Эмили. — И это, по сути, наш единственный свидетель. Ты же не думал, что я оставлю без защиты того, кто даже бегать толком не умеет?       Леон хмыкнул, припоминая неудавшийся случай побега и в целом все события того дня. Учитывая не самый гуманный способ допроса того парня, трата ресурсов на его защиту показалось Леону не совсем характерной для Эмили. Либо её предусмотрительность и желание всё контролировать доходили вплоть до такого, либо её поступок был скорее актом человечности, чем профессиональной предусмотрительностью.       — Эми, — вдруг глухо подал голос Стив. — Второго патруля не было. Он никого не назначал.       — Издеваешься? — спросила девушка со сталью в голосе, параллельно доставая из кармана телефон. — Проверь ещё раз.       — Эми…       — Делай, что сказано, Бенсон, — перебила она, набирая номер свидетеля. Солдат хмуро обернулся на экран, а Эмили дождалась, пока Джастин поднимет трубку.       — Джастин? Это агент Ньюман, — торопливо заговорила девушка. — Мне нужно знать, где ты. Ответь.       Ответа не последовало. Из динамика доносились лишь искажённые помехи — резкие трески и отрывистое шипение. На секунду воцарилась тишина, после чего раздалось слабое шуршание, будто кто-то поднёс трубку к губам, но не решался заговорить.       — Джастин? — уже резче повторила Эмили, стиснув телефон в дрожащих пальцах. — Ответь мне, чёрт возьми. Ты меня слышишь? Где ты сейчас?       Вместо ответа из динамика донёсся странный скребущий звук, как будто кто-то провёл ногтями по микрофону. Леон помрачнел, его рука инстинктивно легла на ремень, где висел пистолет. Стив оставил работу за панелью, замерев в кресле, и испуганно уставился на телефон в руках Эмили.       — Что за… — начал Леон, но тут же замолк. Звук внезапно сменился хриплым дыханием, глубоким и низким, словно не из этого мира. Эмили застыла, вслушиваясь в эти звуки, будто могла различить в них хоть что-то человеческое. Дыхание продолжалось: тяжёлое, утробное, больше похожее на урчание сытого хищника, а затем из динамика вырвалось надрывное:       — Я жду… Поторопись…       Связь прервалась. Эмили побледнела и беспомощно переглянулась с Леоном, и он увидел отразившуюся в её глазах смесь вины и неподдельного страха.       — Что за собрание? — раздался неуместно весёлый голос капитана за их спинами. Агенты обернулись на вернувшегося с улицы Симмонса, Леон — с холодной яростью, Эмили — с обречённостью в ослабевшем голосе:       — Боже, Аарон… Что же ты натворил?