Белый Капюшон, или Проклятие Кадма

Вскоре после глупой оговорки Гермиона загнала Гарри в угол и завалила теориями о проклятии Кадма и разнообразными трактовками последних строк. Самым фантастическим вариантом развития событий стало клонирование Волдеморта, воспитание из него хорошего парня и брак с Гарри или его ребёнком. На втором месте — поиск бастардов Тёмного Лорда и опять же брак с кем-то из них… Гарри не мог дождаться момента, когда выплеснет всё это на Волдеморта. Но слово «брак» тяжело давило на плечи. Одно дело — таскать в себе микроскопический кусок чужой души и заключать перемирие с массовым убийцей и до недавних пор психопатом, и совсем другое — стать с ним настоящей семьёй. Гарри не хотел заводить семью без искренних чувств. Могло ли его искренности хватить на двоих? Как он мог полюбить Волдеморта? Чёрт, зачем он вообще нашёл те книги?! Лучше бы просто ходил на занятия и играл в квиддич, как другие нормальные подростки. Гарри почти не спал последние дни, перебиваясь несколькими часами по утрам, изучая справочник об исчезнувших потомках. Он не просил помощи у Гермионы, чтобы разобрать древний текст, из-за чего тратил на чтение втрое больше времени, однако его упорство приносило плоды. Поттеры унаследовали дар некромантии Игнотуса вместе с бестелесностью, но через три поколения, когда мастерство некромантов скорее пугало общество, чем ценилось им, запечатали часть силы в артефакт — мантию-невидимку. То же проделали Гонты, но уже с камнем… Вспомнив посреди ночи о перстне Гонтов, всё это время висевшем у него на шее на цепочке медальона, Гарри чуть не взвыл. Хоркруксы дремали, пульсируя, как маленькие сердца, мерцая под его Люмосом. На камне в кольце был вырезан символ, который Гарри уже встречал, причём в «Апокрифе Лича». Он был нарисован на полях и никак не подписан. В справочнике давалось короткое пояснение, что-то про семейное клеймо. Видимо, Гонты так отмечали свою самую дорогую собственность, а их гордыня превратила знак чуть ли не в легендарный. Истинный смысл спустя поколения утратился. Медальон тихонько заурчал, потеплев в руке Гарри. Выложенная изумрудами на крышке буква «С» напоминала свёрнутую змею с герба Слизерина, чего Гарри раньше тоже не замечал. Это были бесценные семейные реликвии Волдеморта. Гарри наконец осознал, почему он именно их выбрал в качестве первых вместилищ души вместе с дневником — ему просто необходимо было что-то столь родственное, глубоко личное. Хоркруксы уже давно не тянули из Гарри магию и силу, не злились и не ворчали про возвращение к основной душе. Им нравилось находиться при нём, дразнить изредка, шептать секреты — это превратилось в какую-то извращённую форму симбиоза, подумал Гарри. Он зависел от них и до запрета Амбридж снимал только перед квиддичем, опасаясь, что, если после очередного падения с метлы он будет валяться без сознания, их обнаружат, заберут или даже уничтожат. Гарри не мог легкомысленно оставлять хоркруксы в чемодане, поэтому три раза в неделю, перед каждой тренировкой, относил их в Тайную комнату, к неразумной диадеме, а перед отбоем забирал обратно. Так же он поступал и во время матчей, пока не перестал на них ходить. Прижав к груди два сокровища, Гарри наконец уснул. Утро наступило раньше, чем ему бы хотелось, но душ помог взбодриться. Стоя под струями тёплой воды, он тщательно намыливался и в процессе поглаживал хоркруксы. Отголоски их вялых мыслей напоминали колыбельную, что, к сожалению, было совсем не кстати. Гарри опустил взгляд вниз — и не увидел ничего особенного. Тело как тело. Несимпатичное. Худое и угловатое, отмеченное старыми шрамами и новыми. Только слепой не обратит внимания… до тех пор, пока не нащупает. На секунду Гарри представил чужие руки — с длинными пальцами и по-кошачьи загнутыми когтями. Как они царапали бы его выпирающие рёбра и голые ноги, как раздвоенный язык слизывал бы с них капли свежей крови… Почувствовав странное тепло внизу живота, Гарри быстро смыл с себя пену и потянулся за полотенцем. Рон и Гермиона уже ждали его в гостиной, чтобы спуститься вместе в Большой зал. Гарри отключился от разговора об обязанностях старост и ничего не говорил, пока не выпил первую чашку чая, с молоком, без сахара. В середине завтрака прилетели совы. Изящная знакомая сипуха приземлилась перед Гарри, уложив на стол приличных размеров свёрток. Также к её лапе было привязано письмо. Прежде чем спрятать его в карман, Гарри взял из-под крышки стеклянной вазы мёртвую мышь. Домовые эльфы специально расставляли такие контейнеры по всем столам, что, правда, вызывало отвращение и ужас у первых курсов. Но даже самые брезгливые быстро привыкали — после пары задержаний со Снейпом. — Что пишет твоя подружка? — не переставая жевать, спросил Рон. — Она положила печенье? — Как некультурно, Рональд, — не глядя вздохнула Гермиона. Гарри открыл коробку с угощениями от Мезона и подвинул поближе к Рону, предварительно отложив себе и Гермионе немного. В этот раз домовик приготовил шоколадные кексы. То ли Волдеморт был невозможным сладкоежкой, в чём Гарри сомневался, ни разу не заставший его за поглощением десертов, то ли приказал эльфу его баловать — для поддержания истории «Томасины». — В прошлый раз она рассказывала про оружие гномов, — скучающим тоном ответил Гарри и захихикал над кислым выражением лица Рона. — Правда? — вскинулась Гермиона, отвлёкшись от «Ежедневного Пророка». — Их сотни лет никто не видел… Завтрак прошёл тихо и спокойно. Гарри угостил кексами Невилла, который, в отличие от большинства, не переставал дружелюбно с ним общаться и не верил в россказни репортёров. — Кстати, Гермиона, ты не заметила ничего странного? — Нет, только ещё одна статья про директора. А что? — Подруга посмотрела на него с подозрением. — Ты что-то… видел? — Такого давно не случалось, — отмахнулся Гарри. — Что там про Дамблдора? — Скитер перечисляет его самые непопулярные решения на посту президента Международной конфедерации. Реальные, не выдуманные. Если честно, я даже немного разочарована в Дамблдоре. Столько ограничений… — Профе-е-ессоре Дамблдоре, — передразнил Рон. Гарри фыркнул. Кое-кто плохо влиял на их лучшую подругу. — А обо мне ничего? — спросил он. — Хм. Если так ставить вопрос… — Гермиона, скривив губы, свернула «Пророк» в трубку. — В конце ноября журналисты сосредоточилась на Дамблдоре, и я не обратила внимания… Потом было несколько нейтральных статей про тебя, Гарри, все на третьей-четвёртой полосе. Как будто они постепенно хотят восстановить твою репутацию, которую сами же втоптали в грязь! — закончила она, ударив скрученной газетой по столу. Гриффиндорцы вокруг подскочили на своих местах. — Двуличные писаки! Два преподавателя, заметив активность за их столом, поднялись и направились к ним единым фронтом, как ядовитое розовое облако и чёрная грозовая туча. Выслушивать бессмысленные нотации и получать отработки за язвительность не хотелось, поэтому друзья, побросав надкушенные кексы обратно в коробку, выбежали из Большого зала до того, как Амбридж и Снейп дошли до конца их скамейки. Смеясь над разочарованной физиономией Жабы, Гарри и Рон вслед за Гермионой ввалились в «их» класс. Не такой пустой, как они рассчитывали. — Эркарт? — Аласдер? — одновременно с Гарри воскликнула Гермиона. Рон скрестил руки на груди. — Что здесь забыли змеи? Это наше место. — Не кипятись, — Гарри успокаивающе похлопал друга по плечу и всучил ему угощения Мезона. — Я доверяю Эркарту. Закатив глаза, Рон уселся на один из столов и принялся уплетать кексы. С приветливой полуулыбкой Гарри стиснул в кармане палочку и встал за спиной Гермионы, которая уверенно зашагала к своему новому приятелю. — Пьюси, — сдержанно кивнул Гарри второму визитёру, куда более неожиданному. Эйдриан Пьюси, семикурсник, охотник квиддичной команды Слизерина, сидел на стуле задом наперёд, голой грудью повиснув на спинке. Его мантия и рубашка лежали в куче на полу, больше похожие на половые тряпки, чем на одежду. Гарри обошёл необычную композицию по кругу и присвистнул: спина Пьюси выглядела почти так же плохо, как его собственная после особо жестокой порки дяди Вернона. Гарри поморщился. На квиддиче, конечно, они ломались и похлеще, но терпеть унизительную боль от побоев было то ещё удовольствие. Несколько дней назад Амбридж будто с цепи сорвалась и разрешила Филчу применять телесные наказания в особых случаях. Близнецы и Ли Джордан уже получили от завхоза, но Пьюси был слизеринцем. В чём же он провинился, по её мнению? Шатался по коридорам посреди ночи? В этом заброшенном классе хранилось несколько флаконов с охлаждённым укрепляющим раствором — Эркарт и помог оборудовать тайник. Гарри приходил сюда для восстановления после отработок Амбридж. — За что тебя? — Он протянул зелье своему репетитору и, опустив обе руки пустыми вдоль тела, посмотрел на кривившегося Пьюси. О чём-то перешёптываясь с Гермионой, Эркарт принялся наносить застывший в желеобразную массу раствор на спину слизеринского охотника. — Мой старик — вожак второй по величине стаи оборотней в стране. Они все в реестре. — Пьюси закусил щёку, ожидая, пока зелье подействует. — Старик отчитывается в министерстве об их движах, наёмных контрактах и прочей шняге. Амбридж хочет использовать оборотней как бесплатную рабочую силу и закручивает гайки, потому что они сопротивляются. — Ну и стерва, — проворчал Рон. Хотя Гарри не испытывал ничего, кроме лёгкого сочувствия к Пьюси из-за наказания Филча, он ещё сильнее уверился в правильности принятого решения: проклятие Азкабана было именно тем, что Амбридж заслуживала. Когда слизеринцы ушли, Гарри поочерёдно испытующе посмотрел на Рона и Гермиону. Хотя бы эту тайну он им мог доверить. — Мы с Томасиной ищем способ избавиться от Жабы. — Он прихватил из коробки предпоследний кекс. — Без нас? И ты молчал?! — поразился Рон. — Гарри! — Гермиона всплеснула руками. Ей была известна суть проклятия, лежащем на Сириусе, но о способах избавления от него Гарри до сих пор отказывался говорить. Она наверняка догадывалась, что выбранный вариант ей не понравится. — Пока Амбридж в школе, мы не можем ничего предпринять. У неё шпионы среди студентов. — Он облизнул пальцы по очереди. Было чересчур сладко. — Мать Мариэтты Эджком работает в отделе транспорта и помогает контролировать камины Хогвартса. Кто-то отслеживает и перехватывает сов — один Филч не справился бы с потоком посылок. Она не трогает только привилегированных студентов вроде Малфоя. — Она истязает и использует других для собственной выгоды, — сердито добавила Гермиона. — Но после Хогвартса вернётся к законам против существ и маглорождённых. Что мы можем сделать, если даже Дамблдор бессилен? — Если спросите моё мнение, он и не пытается что-то сделать, — проворчал Рон. Гарри и Гермиона воззрились на него. — Что? Они все зарыли головы в песок. Макгонагалл сказала Гарри не высовываться, даже не выслушав. А ведь она — декан Гриффиндора и заместитель директора. — Он слегка смутился под их пристальными взглядами. — Фред и Джордж сказали, что Снейп вне программы стал обучать старшие курсы добывать настойку растопырника и делать пару мощных заживляющих зелий. Снейп! Не Макгонагалл и Дамблдор. — Аласдер упоминал о новых рецептах, но я не соединила точки, — вздохнула Гермиона. — И с каких пор он вообще Аласдер? — буркнул Рон, но обвинительный тон был притворным. Щёки подруги залились румянцем. — Эркарт научил меня делать из укрепляющего раствора мазь против порезов и синяков, — вставил Гарри. — Сегодня она пригодилась. — Как будто мир перевернётся, если слизеринцы что-то сделают без секретов и недомолвок. Друзья рассмеялись, и напряжение потихоньку спало. — Рон, я хочу ввести тебя в курс дела. — Конечно, что за дело, приятель? — Гермиона уже немного в теме, потому что мы чаще обсуждали Томасину и, знаешь, м-м-м, эти непонятные романтические штуки… — Начало выходило просто ужасное — он зашёл слишком издалека. — Томасина из тёмной семьи, поэтому очень много знает о проклятиях. И рассказала мне об одном из них. — К чему ты ведёшь, Гарри? — Си… Снафлс умрёт от проклятия Азкабана до середины июля, если проклятие не снять. Или даже раньше. — Что?! Снафлс умирает? — Рон глянул на Гермиону в этот раз действительно разочарованно. — Как вы могли скрывать это от меня? — Томасина нашла способ избавить его от проклятия, — замахал руками Гарри, прерывая ещё не разгоревшуюся ссору. — Но для этого мне придётся… Гермиона взяла его за ладонь и утешающе сжала. — Гарри, это ради Снафлса, мы тебя поддержим в любом случае. — Она посмотрела на Рона. — Естественно. Мы с тобой. — Я перекину проклятие на Амбридж с помощью ритуала на крови. — Очень-очень тёмного, про себя отметил Гарри. Но они и так догадались. Гермиона, конечно, начала рассуждать о ценности любой жизни и опасности сомнительных магических манипуляций. Она считала, что не им судить Амбридж, сколько бы преступлений та ни совершила. — Ну а я за, — пожал плечами Рон. — По Жабе только Филч плакать будет. Хотя я выбрал бы Снейпа. Гарри рассказал друзьям всё, что знал о «гостеприимстве» Экриздиса. Он не забыл и о втором способе снять проклятие, что сначала обрадовало Гермиону. Но, как только Гарри заметил, что Экриздисы слились с Гонтами, она поникла. Хорошо, что теперь у него имелось оправдание, откуда он брал информацию. В справочнике «Потомки домов исчезнувших и забытых» об Экриздисах глава была поменьше, чем о Певереллах, но с довольно подробно описанными деяниями этой отвратительной семейки. По крайней мере, проклятие Азкабана не распространялось на детей. Иначе Волдеморт как преемник собрал бы своих Пожирателей Смерти лет на двадцать быстрее, просто воззвав к вассальным клятвам старых родов. — На каникулах я должен достать кровь Снафлса, — подвёл итог Гарри. — Потом в один из дней я ускользну и проведу ритуал. Может, вам придётся прикрывать моё отсутствие. Рон решительно согласился, Гермиона нехотя, но без страха одобрила план. Она быстро сбежала от них, видимо, чтобы перед уроками смириться с небольшим моральным кризисом в одиночестве или в компании вездесущего Эркарта. Гарри заглянул в пустую коробку из-под шоколадных кексов. — Ну ты и проглот, — беззлобно засмеялся он, но, увидев сдувшееся выражение лица Рона, осёкся. — Эй, я совсем не против делиться, если ты голоден. Мы рано ушли с завтрака… — Нет, ты прав. — Друг устроился на парте поудобнее. — Понимаешь, я не стал говорить при Гермионе, но семейные проклятия — очень распространённая штука. О некоторых все знают. Например, первенцы Блэков сходят с ума. — Звучит не очень обнадёживающе. Возможно, даже хорошо, что Гарри не жил с Сириусом постоянно. Он любил крёстного, но с его характером было тяжело справляться без посторонней помощи, а когда между ними появлялись разногласия, Сириус замыкался в себе или опять зацикливался на отсутствии сходства Гарри с отцом. Несложно было предугадать реакцию на перемирие с Волдемортом, не говоря уже о связи душ, проклятии и грядущем развитии событий — слово из четырёх букв плотно засело в голове Гарри. Даже Гермиона и Рон, наверно, сумеют хотя бы выслушать его, прежде чем распять, отругать и наконец помочь, но Сириус… Он никогда не простит и не примет выбор крестника. Это будет конец. — Но это объясняет нрав Снафлса… Рон кивнул. Гарри чувствовал, что он хочет сказать что-то важное, раскрыть какую-то страшную тайну, и дал ему время собраться с силами. Если Рон передумает, он не станет давить. В конце концов, Гарри хранил секреты от лучших друзей. — На моей семье тоже есть одно. Предки с Малфоями повздорили и друг друга прокляли. Подумал, раз мы знаем о проклятии Поттера и Гонтов, будет честно сказать и о своём. — Нервничая, Рон оттянул левый рукав и стал теребить выбившиеся из шва нитки. — У Малфоев ребёнок всегда один, растёт как тщеславный господин, а у Уизли семь родится ртов — семь смертных грехов. Как-то так. Проклятие иногда не даёт о себе знать до самой старости, как у папы и Билла. — А… ты, Джинни и остальные? — Гарри уселся на стол сбоку от друга, подумав, что так им проще будет общаться — не глядя глаза в глаза. — У нас есть догадки. Чревоугодие досталось мне, как ты уже заметил, — Рон натянуто улыбнулся. — У Джинни, наверное, гнев. Гордыня… — Перси? — Ему подходит, верно? Гарри согласно фыркнул. Он и не представлял, что проклятия могли принимать такую изощрённую форму. — Когда мы поняли, в чём грех Чарли, мать даже заикаться перестала о его женитьбе. Похоть. — Рон вздохнул. — Брак с ним был бы обречён на провал, поэтому он развлекается в Румынии с иностранцами и туристами. Да хоть с драконами, главное, что счастлив. — Чёрт, хвосторога, наверно, горячая штучка. А могут ли родиться полудраконы? — Фу, зачем ты сказал?! Мне теперь в кошмарах сниться будет! После грубоватой шутки Рон немного оживился. Они начали толкаться и смеяться, пусть это веселье и не могло длиться вечно. Однако Гарри был рад, что вернул другу боевой дух. — Фред и Джордж — жадность и зависть. Мы думаем, все проделки — способ добиться внимания и подзаработать. Я верю, что у них всё отлично сложится, — продолжил Рон и спрыгнул с парты. — Мой дядя Гавейн, например, обдирает богачей где-то в Манчестере — оформляет эти, как их там, магловские развождения брака… — Расторжения, Рон, или разводы. — Да мне всё одно, — отмахнулся он. — Дядя Гавейн мечтает протолкнуть такое и для волшебников, представляешь? А кузен Ламорак занимается морскими перевозками, строже него боцмана не найдёшь. В общем, мы выворачиваем проклятие в лучшую сторону и живём себе… С конца лета Гарри постоянно грызла совесть. Сначала он нашёл «Апокриф Лича» и подозрительный медальон, потом раскрыл секрет бессмертия Тёмного Лорда — браво! — и добыл ещё два гаранта его неубиваймости, затем встретился с массовым убийцей лично и полежал у него на коленях… Переживания по поводу ориентации, естественно, отошли на второй, даже на третий план — Амбридж и проклятие Сириуса заняли всё его внимание. Гарри больше полугода избегал одной важной — лично для него — темы из-за страха потерять лучшего друга. Сейчас казалось, что проблемой для Рона станет не пол потенциального партнёра Гарри, а его… личность. Для кого угодно станет, надо признать. — Рон… Спасибо за доверие, — сказал Гарри, не уверенный, что заслужил его. — Да как иначе-то? Только не говори Гермионе. Не хочу, чтобы она плохо думала обо мне и моей семье. — Она бы не стала. Рон немного пожевал губы. — Может, ты и прав. Но я пока не готов ей сказать. — Я — могила. — Гарри остался сидеть, ребячески болтая ногами над полом. Ему очень не хотелось идти на первый урок. — Знаешь, мы такие идиоты. — Не спорю, но почему на этот раз? — Я тоже боюсь признаться кое в чём. Боялся. — Он посмотрел на друга и выпалил: — Мне на самом деле нравятся парни. Рон остановился на полпути к двери и обернулся. Его глаза были широко раскрыты от удивления. Но ни омерзения, ни ненависти, ни даже лёгкого отвращения на его лице не проявилось. — А как же Томасина? Гарри неловко почесал затылок и достал из кармана всё ещё запечатанный конверт. Он вскрыл его и провёл пальцами по рельефному письму. — Томасина не девушка. Амбридж читает нашу почту, поэтому он притворяется моей подружкой. — И очень реалистично, — впечатлился Рон. — А эти закорючки тоже шифр какой-то? — Нет, это шрифт для слепых. Я учусь его читать и писать. — Потому что твой, эм-м, Томасин?.. Да? — неловко выдавил он. — Ага. В конце концов Гарри последовал за Роном. Как бы он ни мечтал пропустить сегодняшние уроки, дразнить Амбридж прямо перед отлучкой было рискованно. — Вообще, я понимаю, почему ты молчал, — сказал Рон, когда они уже вышли в коридор. — Чарли и по тем, и по другим, — произнёс он шёпотом. — Поэтому в нашей семье никто косо не посмотрит. — Не представляешь, как я благодарен, что вы с Гермионой — мои друзья. — Не за что, приятель! Больше у Гарри не было причин скрывать, что он улизнёт из школы на всю ночь.

+++

Люциус справился с задачей: чаша Хаффлпафф благополучно вернулась к Тёмному Лорду в назначенный срок. Волдеморт проверил хоркрукс, не прикасаясь к нему, и оставил в зачарованной шкатулке до прихода Гарри. После контакта с медальоном ему не хотелось испытывать на себе злость осколков. Мальчик не успел ответить на письмо, хотя оно было отправлено заранее. Видимо, его перехватили. Как неудобно. Волдеморту пришлось внести изменения в дневной распорядок, иначе к вечеру он был бы слишком вялым и уставшим, чтобы наблюдать за ритуалом. Сауну и очищающее омовение он отложил на ночь, они были бы полезны и Гарри… если тот согласится присоединиться. С хлопком в комнате появился его долгожданный гость. Ощущая волны тепла, исходящие от него, Волдеморт почти улыбнулся. Но он собирался донести до Гарри степень своего недовольства из-за его вечного отсутствия во снах. У них не было иных быстрых способов связи — пока. — Подойди, Гарри. Послышались лёгкие несмелые шаги. Приглашая, Волдеморт похлопал рукой по кушетке. Мальчишка подчинился и молча присел на край. Его что-то напрягало? Пугало? — О чём ты думаешь, мой драгоценный цветок? — Ты в родстве с Гонтами, Волдеморт? Вопрос озадачил Тёмного Лорда. Это как-то было связано с интересом Гарри к его предкам в письмах, а может, и в одиноких ночах, за ним последовавшими. — Мою мать звали Меропа Гонт. Мальчишка подхватил его ладонь и принялся сгибать его пальцы, поглаживать подушечки, проверять на остроту когти. Незатейливая ласка оказалась приятна Волдеморту, и он расслабил руку — наказание откладывалось. Убаюканный его спокойствием, Гарри продолжил свои неспешные манипуляции. Его голос звучал тихо, но Волдеморт прекрасно слышал. Рассказ о проклятии Кадма стал настоящим открытием, история была ему незнакома. Даже странно, что он пропустил подобную книгу в библиотеке Хогвартса, если только кто-то специально её не изъял на несколько лет. Заговор или череда совпадений? Как бы то ни было, выходило, что их с Гарри судьбы были переплетены задолго до пророчества, за века до их рождения. — Повтори последние строки. — Коль потомки не нарушат круг, те продолжат череду разлук, — послушно продекламировал мальчик, почёсывая короткими ногтями центр ладони Волдеморта. — Ты бы согласился? — Согласился на что, Гарри? — Нарушить круг. Со мной, — промямлил Гарри. Воздух вокруг него едва заметно всколыхнулся от загустившейся магии. Сипатый Салазар, какая… прелестная реакция. — Мы уже нарушили круг, — высказал своё предположение Волдеморт. — В наших силах вернуть всё как было или увеличить разрыв. Тогда проклятие будет снято. Гарри поднял руку Волдеморта и с целомудренной невинностью приложил к своей горячей щеке. Когтистый палец тут же прижался к идеальной коже под правым глазом. Одно неосторожное движение… Мальчик играл с огнём. Палец заскользил ниже и вбок, надавив на сомкнутые губы. Не пухлые, но и не тонкие. Тёплые, влажные. Возможно, нетронутые. — Не дразнись, моя юная предначертанная душа, — прошипел Волдеморт, отдёрнув руку прежде, чем манящий рот разомкнулся ему навстречу. Острый коготь поцарапал плоть, наполнив комнату сладковатым металлическим ароматом. Мальчик охнул. — И не избегай наших осознанных сновидений. — Я не специально. — Я знаю. Иначе я не был бы таким добрым. — Тёмный Лорд наклонился над Гарри и высунул язык, чтобы лучше почувствовать запах и вкус его крови. — Нам пора. Мезон! Домовой эльф отвёл их в подготовленное для ритуала помещение — холодную мрачную комнату, где пол и стены покрывал вбирающий в себя лишнюю магию камень. Воздух здесь вибрировал, как от боя церковных колоколов. Мальчик, оказавшись в кромешной тьме, на ровном месте споткнулся и врезался Волдеморту в спину. Он забормотал извинения, но Тёмный Лорд быстро его остановил. — Сконцентрируйся, Гарри. Мезон принёс одного из кроликов Нагини, расплодившихся в период спячки питомицы, и посадил перед Гарри, вручив ему заточенный нож. Хоркрукс уже лежал в открытой шкатулке на полу. Волдеморт не стал предупреждать Гарри об опасности кроличьих зубов и задних лап, не посоветовал нанести один решительный удар вместо трёх слабых, медленно и мучительно убивающих животное. Мальчик должен был учиться на собственных ошибках. Он залепетал слова заклинания, и магия приняла даже искорёженную им латынь. С новым репетитором Гарри мог бы подтянуть языки… Когда всё тело закололо тысячами крошечных иголок, Волдеморт стиснул зубы, чтобы не застонать. Его горло будто сжала удавка, а в нос попала вода, каждый вдох сопровождался болью. Время тянулось нестерпимо медленно, продлевая усиливающиеся мучения. — Волдеморт? — взволнованно позвал Гарри. — Чёрт возьми! Тёплые руки поймали Волдеморта как раз вовремя — он начал заваливаться набок, как марионетка с обрубленными нитями. — Мезон, перенеси своего хозяина в постель, — решительно приказал мальчик, до сих пор поддерживающий обессиленное скрюченное тело.