Белый Капюшон, или Проклятие Кадма

В четверг Гарри получил целый трактат об осознанных сновидениях от «Томасины». Оказалось, могущественные волшебники специально вводили себя в транс, пили расслабляющие зелья и даже ели галлюциногенные грибы, чтобы открыть в разуме то свободное пространство, в котором уже два раза встречались Гарри и Волдеморт. С помощью таких снов можно было улучшить контроль над окклюменцией, что бы это ни значило, увеличить магическую выносливость и задействовать скрытые резервы тела. К письму прилагалась коробка лимонного печенья от Мезона. Гарри угостил им друзей. — Приятель, а это вкусно, — жуя, похвалил Рон. — Скажи? Мезон уже угощал меня шоколадным, оно тоже очень… — Мезон? Тебя интересует физика, Гарри? — Гермиона, даже не заметившая угощения, оторвалась от своей книги. — Что? Нет, совсем нет, — рассмеялся Гарри. — А это термин из физики? — Мезоны — это адронные субатомные частицы, состоящие из равного числа кварков и антикварков, — пожала плечами Гермиона и, встретив их пустые взгляды, добавила: — Нестабильные элементарные частицы. Их изучают учёные. — Звучит как проклятие, — проворчал Рон. — Физика — это магловская наука, — закатила глаза Гермиона, но жара в её упрёке совсем не чувствовалось. Она давно махнула рукой на академические интересы своих друзей. — Мезон — имя эльфа Томасины, — признался Гарри. Поймав хмурый взгляд Гермионы, он добавил: — Она хорошо с ним обращается, одной ей было бы нелегко. Это заставило Гермиону начать рассуждение о профессии сиделки в магическом мире, тема ввела в ступор Рона, но привлекла к разговору Невилла и переросла в яростную дискуссию о правах домовых эльфов и нехватке колдомедиков, работающих на дому. В конце концов, Гермионе пришлось признать, что эльфы очень полезны, когда речь идёт о заботе о волшебниках и дешёвом — до крайности дешёвом — наёмном труде. Невилл пообещал прислать ей летом несколько книг об происхождении и домовиков, чтобы умерить пыл Гермионы. Коробка печенья к тому моменту благополучно закончилась. Никто и не догадывался, что этим же печеньем десертничал Тёмный Лорд. Гарри увязался за Гермионой, и они заняли небольшой стол в одном из проходов библиотеки — между «Археологией» и «Арифмантикой». Пока подруга собирала справочный материал для эссе по зельеварению, Гарри сочинял ответ Волдеморту. Его действительно заинтересовали возможности волшебников, погружавшихся в осознанные сны, но он не собирался производить впечатление дурака, даже не утруждавшего себя самостоятельными поисками информации. Наверно, сначала стоило спросить Гермиону об окклюменции и поискать книги… — А как он читает твои письма? — Что? — не понял Гарри. — Том ведь… — Гермиона вздохнула. — Маглы используют шрифт Брайля или другие системы, которые позволяют им воспринимать текст пальцами. Как справляются слепые волшебники? — В её глазах зажёгся исследовательский интерес. — Неужели ты никогда не спрашивал Тома? Ему, скорее всего, тяжело читать твои каракули. Извини, Гарри, но твой почерк с первого раза не распознает никакое заклинание. Гарри застонал. Не то чтобы его заботило, удобно или нет Волдеморту с ним переписываться — по крайней мере, раньше не заботило. Сейчас он почувствовал стыд. Совсем немного, но ему бы не хотелось испытывать эту эмоцию снова. — Я спрошу у него, — пообещал Гарри. Закончив эссе, Гермиона помогла ему найти книгу по ментальным искусствам, в которой содержался вводный курс во все подразделы. Она уже пробовала овладеть этой наукой в прошлом году — не без поддержки Виктора, — но сдалась, потому что не имела предрасположенности. До отбоя было ещё два часа, поэтому они остались в библиотеке ещё ненадолго, каждый увлечённый своим чтением. — Интересуешься окклюменцией? — громкий голос произнёс из-за спины Гарри. В следующее мгновение в незваного гостя были направлены две палочки. — Отличные рефлексы, — незнакомый слизеринец поднял раскрытые ладони. — Подумал, тебе бы не помешал совет. Окклюменции очень трудно учиться без подсказок. Гарри не помнил его имени и никогда не пересекался с ним на занятиях. Вероятно, парень был старше на год или два, в компании детей Пожирателей Смерти не крутился, в квиддич не играл. — Аласдер Эркарт, — представился слизеринец. — Я как раз искал подходящую жертву. Беру пять сиклей в час. — За что? — вспыхнула Гермиона. — За репетиторство, что же ещё. Грейнджер, да? — Он смерил Гермиону расчётливым взглядом и подмигнул. — Слышал, ты отличница — Малфой не устаёт ныть. Могла бы и сама подзаработать. Из-за Жабы многим младшеньким нужна помощь. Хочешь в долю? — Я не стану просить деньги за дополнительные занятия у тех, кто в них нуждается. — Жа-а-аль, — Эркарт картинно усмехнулся. — Поттер? — Может, в другой раз, Эркарт. Если мне потребуется совет, я буду знать, кого искать. Слизеринец ушёл, оставив Гарри и Гермиону снова одних. Настрой на учёбу испарился, поэтому они собрали книги и пергаменты и длинным путём направились в башню Гриффиндора. — В другой раз, ты сказал? — Гермиона толкнула Гарри плечом. — Он милый. — Возможно. Но он тебе строил глазки, а не мне, — фыркнул он. — А он симпатичнее Тома? — Однозначно. Хотя… — Гарри вспомнил Тома Риддла из дневника и ощутил лёгкий жар на щеках. — Раньше он был очень красив, а сейчас… Да и я как-то не зацикливался на его внешности. Шрам на руке слабо кольнуло. Неужели это была неправда? Гарри волновала внешность Волдеморта? Мерлин! Ну, разве что этот мельтешащий раздвоенный язык… и когти… И на его бедре было так удобно лежать. Чёрт возьми. Даже страшные пустые глазницы его волновали — в плохом смысле. А потом испуг прошёл… — Ты покраснел. — Ох, отстань! — Ты ведь знаешь, что это нормально? Находить чьи-то черты привлекательными? — Даже если никто со мной не согласится? — Даже тогда, Гарри, — Гермиона похлопала его по плечу. — Вкусы разные. И внутренняя красота гораздо важнее. Слабое утешение. Внутри Волдеморт прогнил ещё до рождения Гарри. И разве это не звучало ужасно? Хотя по меркам волшебников, наверно, он был не так уж и стар. У кого бы спросить? Может, найти в библиотеке альбомы выпускников. Или достать ту награду из Зала трофеев и сверить даты. Гарри уже забыл, в каком году Том Риддл её получил… Уже в постели он наконец понял, что не давало ему покоя всю неделю. Хоркруксы притихли. Они словно спали, а просыпались только выразить ему свою версию «доброго утра» в течение дня. В «Апокрифе Лича» Гарри нашёл объяснение их поведению. Чем стабильнее становились хоркруксы, тем стабильнее становилась главная душа, и это, опять же, через связь распространялось на все хоркруксы. Пока в цепочке не появлялось безумного звена, все они существовали в гармонии. Были ли тогда необходимость восстанавливать душу Волдеморта? Гарри так и не спросил, сколько филактерий создал Тёмный Лорд. С чашей Хаффлпафф и всеми имеющимися у Гарри выходило пять, с уничтоженным дневником — шесть, а седьмой, основной, частью души обладал сам Волдеморт. Даже Гарри слышал о магии чисел, семёрка была очень мощной, и этот фактор мог влиять на стабильность осколков. Но ведь о Гарри стало известно совсем недавно. Успел ли Волдеморт подготовить шестой хоркрукс до своего исчезновения, сделал после воскрешения? Спровоцировало бы это безумие и смертоносный гнев? Если Волдеморт раздробил душу на восемь частей, даже случайно, то дневник, как самый осознающий себя осколок мог просто… вынудить кого-то его убить, чтобы стабилизировать главную душу. И даже тогда хоркрукс хватался за жизнь — разве не жутко? Гарри должен был обсудить свою теорию с Волдемортом. Как жаль, что он не мог посоветоваться с Гермионой — она изучала арифмантику. Со всей имеющейся информацией Гарри пока пришёл к такому выводу: если душа Волдеморта уже разделена на семь частей — дневник не в счёт, — то надо укрепить едва сбалансированную связь между хоркруксами и главной душой, а если их всего шесть, то логичнее будет поглотить медальон и кольцо, самые склонные к безумию осколки. Или во втором случае Волдеморт мог бы создать ещё один хоркрукс для равновесия, но тогда его разум вновь пострадает, пусть и кратковременно. Гарри захлопнул книгу и зарылся лицом в подушку. Его мысли метались, а чтобы уснуть, требовалось спокойствие. До путешествия к Волдеморту осталось меньше двух суток. В одном из писем он обещал… снова трогать Гарри. Если на медальон и кольцо так хорошо влияли прикосновения Гарри, то что способен сделать с главной душой контакт с живым хоркруксом? И как это повлияет на сам хоркрукс? Гарри проспал почти всю первую встречу, поэтому не почувствовал разницы. К тому же Волдеморт вернул медальон, хотя в его руках тот явно был в большей безопасности. Почему? Вспоминая пальцы в волосах и прокручивая возможные варианты грядущего диалога с Волдемортом, Гарри наконец провалился в сон.

+++

Поттер явился с опозданием на двадцать шесть минут, и Волдеморт был уже порядком взвинчен. Как только излучающий тепло силуэт материализовался перед ним, он притянул его к себе, острые когти прорвали одежду и впились в плоть, подчёркивая его ярое недовольство, и только после этого Волдеморт почувствовал отвратительнейшую вонь, исходящую от мальчишки. Его верхняя мантия — или свитер? — была пропитана чем-то маслянистым, одновременно густым и едким, как желчь броненосца. Видимо, при попадании в открытые раны эта субстанция страшно жгла, потому что Поттер в его руках задрожал и издал робкий звук, очень напоминающий скулёж. Если бы не тошнотворный запах, Волдеморт бы тотчас спровоцировал эту музыку для ушей снова. — Мезон, очисти нас немедленно. И принеси Гарри обеззараживающее зелье — не заживляющее! Он выпустил мальчика и через секунду ощутил осушающий холодок, пробежавший по испачканным ладоням и мантии. Подросток облегчённо выдохнул, когда закладывающий нос смрад исчез, а принесённое зелье уняло жжение. Волдеморту была приятна мысль, что следы его неудовольствия расцветали на коже Поттера — без чужеродных примесей. — Что задержало тебя, Гарри? — обманчиво мягко спросил он. Мальчик не только заставил его ждать, но и своим нестандартным появлением ещё больше испортил настроение Тёмного Лорда. Хотя злости странным образом поубавилось. В опрометчивом порыве схватить Поттера Волдеморт отошёл от единственной кушетки. Он повернулся, казалось, в нужную сторону, когда уверенная рука потянула его немного левее. Её успокаивающее тепло исчезло слишком быстро. Связь душ — благословение и проклятие. Она будила давно забытые желания и рождала новые, куда более изощрённые… — Амбридж, — гневно выплюнул Поттер. — Мы с близнецами проводили эксперимент, а Жаба просто искала, к кому прикопаться. Так что мы схлопотали отработки на всю следующую неделю за использование лаборатории без письменного разрешения Снейпа — как будто он выдаёт его гриффиндорцам. Она наложила на котлы Эванеско. — Заклинание срезонировало? — Э-э, да. — Мальчик заёрзал. — Мы делали портативное болото. Если бы его можно было заставить исчезнуть простым заклинанием трансфигурации, эксперимент бы провалился. Но мы не учли, что из-за неравномерного нагрева объём материала увеличится, — вздохнул он слегка разочарованно. — По крайней мере, я навсегда запомню заляпанную грязью рожу Амбридж. Интересно, как быстро она догадается попросить эльфов о помощи. Самому мне так и не удалось смыть… Поттер рассказывал об этом так обыденно, словно они были давними друзьями, Волдеморту почти расхотелось поднимать тему, которая его волновала с визита Малфоя. Почти. Уюту и доброжелательности пришёл конец. — Я хочу получить назад мой дневник, Гарри. — Дневник… Он уничтожен. — Поттер сглотнул, его дыхание стало поверхностным. — Я пронзил его клыком василиска. Они сидели на расстоянии вытянутой руки, и Волдеморт мог бы переломить тонкую шею мальчишки прямо сейчас. Или хотя бы слегка сжать для начала, чтобы почувствовать, как под пальцами дёргается кадык, как к горлу приливает кровь. Жизнь Поттера в его власти — такая пьянящая мысль. Только дотянуться и сдавить… — Яд уничтожил его полностью? — вместо этого спросил Волдеморт. Ярость его горела под кожей, с трудом сдерживаемая. Обособленный живой хоркрукс был ему необходим, как вода страдающему от жажды, а потенциальный некромант… Никак нельзя было вредить Гарри Поттеру, но слегка потрепать, надкусить этот нежный плод… Волдеморт оскалился. Что-то совершенно противоестественное провоцировало его голод. Поттер только начал созревать: как волшебник, как человек, как мужчина… Разве не логично было заполучить его в свои руки ещё неопытным, податливым и любопытным? Укоренить нужные принципы и обуздать вспыльчивый характер. Не в этом ли была идея Дамблдора? Вырастить героя с ненавистными маглами — какой грязный и, безусловно, слизеринский ход. Браво, старый паук! Хотелось бы видеть его лицо, когда он осознает, что потерял свою марионетку, не заметив, как она вырвалась из обширных сетей. — Нет. Я передал его Малфою, а Малфой — Добби… с носком. О-о-о. Наверно, он сейчас у Дамблдора. — Поэтому ты заберёшь его, — велел Волдеморт. — Пусть хоркрукс утерян, но в дневнике остались мои опыты с магией, компромат на аристократов, самые сокровенные секреты. Старик найдёт способ их расшифровать и использовать, если ещё не сделал этого. Он мог уже разгадать природу дневника. — Кабинет Дамблдора охраняется… — Ну, разве ты не мастер влезать в тщательно охраняемые комнаты, Гарри? — Он выпрямился и опёрся на спинку кушетки, с усилием вернув лицу спокойное выражение. — Велика вероятность, что Дамблдора сместят. Попасть в его кабинет будет по-прежнему сложно, но у тебя впереди рождественские каникулы. Найди портрет Финеаса Блэка — он есть в доме твоего крёстного — и убеди помочь. Обещание уберечь род от вымирания по мужской линии пошатнёт его преданность действующему директору Хогвартса. — Кто он такой, этот Финеас Блэк? Ты так уверен, что я найду его портрет на Г… в доме. Волдеморт оскалился, показывая, как раздражала его неосведомлённость мальчика. Но всё же снизошёл до ответа: — Я гостил у Ориона Блэка в школьные годы и познакомился с портретом Финеаса Найджелуса Блэка. Он был директором до Диппета. Непопулярный у студентов и выходец из Слизерина, конечно. — Волдеморт по-акульи ухмыльнулся. Стоило разрядить обстановку перед второй важной темой — снизить подозрительность Поттера. — Наша вежливая беседа закончилась, когда он обозвал меня нищим полукровкой. Орион дорого заплатил, чтобы убедить меня не сжигать портрет Адским пламенем вместе с поместьем. Поттер хихикнул. Это оказался удивительно приятный звук. — Я заберу дневник, — пообещал он серьёзно. — Меньшего я и не ожидаю, — сурово заключил Волдеморт. Его рука сама собой потянулась к мальчику, и тот подставился под предлагаемую ласку. Когти неторопливо рисовали узоры на лохматом затылке, медленно спускаясь к незащищённой шее. Пальцы сомкнулись на загривке ничего не подозревающего Поттера и рванули вниз, к ногам Тёмного Лорда. Ему ведь нравилась эта поза, правда? Поглаживая выступающие позвонки, Волдеморт слегка уменьшил давление и позволил подростку устроиться поудобнее. Очки мешали, поэтому свободной рукой Волдеморт избавился от них. — Гарри, мой драгоценный цветок, расскажи мне, в какой книге ты нашёл информацию о хоркруксах?