Белый Капюшон, или Проклятие Кадма

Август

«Джеймс бы поддержал меня», «У Джеймса не возникло бы сомнений», «А мы с Джеймсом…» — остаток летних каникул превратился для Гарри в заевшую пластинку. Любые попытки Сириуса поговорить по душам с крестником заканчивались одинаково. «Ты совсем не похож на Джеймса!» — обиженно бросал Сириус и сбегал наверх, в комнату, где держал гиппогрифа, в то время как Гарри слышал истинный смысл слов крёстного: «Ты не Джеймс». Так и было. Не только потому, что Гарри не желал становиться заменой… Он совсем не походил на Джеймса, даже внешне давно перестал быть его крошечной милой копией. Слишком худой и невысокий, не совсем пропорциональный из-за недоедания в детстве, бледный и с глубокими синяками под глазами, Гарри разительно отличался от поджарого загорелого Джеймса, который в свои пятнадцать играл мускулами на колдокамеру, пытаясь перещеголять Сириуса. Если общие черты: цвет волос, разрез глаз, нос, скулы — всё ещё присутствовали, то характеры не совпадали в корне. Гарри вырос в иной среде и видел мир не с той же стороны, что его холёные отец и крёстный. Сириус и Джеймс, судя по рассказам о нём, считали, что по-магловски окунать слизеринцев в унитаз — уморительное развлечение. Ещё в детстве Гарри на собственном опыте узнал, что захлёбываться водой и разбивать голову о фаянс совсем не весело. Сириус и Джеймс подшучивали над маглами. Не самыми лучшими, возможно, например, над дядей Верноном и тётей Петунией. Гарри даже не улыбнулся рассказу крёстного о чуть не сорванной свадьбе тётки. Может, не испорть пара волшебников самый важный день в её жизни — до рождения Дадли, естественно, — и Гарри не поселили бы в чулане под лестницей. А у кого ещё из жертв подобных Сириусов и Джеймсов родились волшебные дети, чтобы до ужаса пугать отца или мать первыми магическими всплесками? Били, презирали ли этих детей за то, кто они есть? Сириус и Джеймс выросли в патриархальных семьях и, что бы Сириус ни говорил о противостоянии ценностям семейства Блэков, они принимали только узколобый традиционный взгляд на отношения. На таких убеждениях выросли многие чистокровные и полукровки их времени, они окружали Гарри даже в общей спальне. Слыша регулярные «фу, не веди себя как гомик» и «этот Адамс, или Фишер, или Стивенсон — гей, какая мерзость» и от Дадли с компанией, и от Дина с Шеймусом, Гарри решил поговорить с крёстным, единственным взрослым, которому тогда доверял. Он зашёл издалека, боясь нарваться на очередную стену неприятия. Рассказал о неудачной попытке сблизиться с Чоу, невнятных эмоциях, вызванных видом своих друзей из гриффиндорской сборной по квиддичу в душевых. «Нравятся девчонки постарше, да? Фред и Джордж упоминали какую-то горячую оторву… Ай, Гарри, плохо подглядывать в душе! Хотя мы тоже так делали…» — со смехом ответил Сириус. Гарри не стал уточнять, что речь шла как раз о Фреде и Джордже, об Оливере Вуде. Он с разочарованием понял, что Сириус воспринял бы это как Дадли, Шеймус и Дин. Сириус уже думал, что Гарри странный, а так получил бы дополнительное подтверждение. С Роном Гарри не стал делиться переживаниями по поводу ориентации по двум причинам. Во-первых, он высоко ценил их дружбу и рисковать её разрушить не хотел, пока на горизонте была тишь да гладь, а во-вторых, Рон зависел от мнения других и мог не встать на сторону Гарри, если секрет таки всплывёт, или встать не сразу, как во время Турнира. Гарри доверял Рону свою жизнь, но этот секрет касался только его. Гермиона, похоже, догадалась гораздо раньше него и терпеливо ждала, пока его метания улягутся, чтобы побеседовать открыто. Она оставалась с ним несмотря ни на что, и Гарри этот факт согревал в особо одинокие вечера. Создавалось впечатление, что Гермиона единственная, кроме Гарри, придерживалась мнения, что Сириус в душе до сих пор ребёнок. Последняя размолвка возникла в присутствии подруги. — Давайте я помогу, миссис Уизли, — предложил Гарри, когда все, оставляя грязные тарелки на столе, начали разбредаться. — О, спасибо, дорогой! Гарри нравилось заниматься мытьём посуды, подметанием полов и протиранием витрин, эти занятия отгоняли от него всех желающих потрепаться и давали время поразмышлять спокойно, совсем как в доме у Дурслей. Когда Гарри занимался своими обязанностями, тётя и дядя его не трогали. — Оленёнок! — Сириус, как всегда, оказался твердолобым. — Собираемся играть во взрывающиеся карты, ждём только тебя. — Давайте без меня, — отмахнулся Гарри и вернулся к оттиранию чайных колец с очередной чашки. — Эй, оставь это, — заворчал Сириус, потом его взгляд упал на Гермиону, всё это время читавшую за обеденным столом пугающего вида талмуд — из местной библиотеки, не иначе. — Гермиона, может, закончишь за Гарри? Ты же девчонка, вы умеете подобные штуки делать быстро. Если бы Гарри плохо знал Гермиону, он бы подумал, что она сейчас расплачется. Её глаза остекленели и были направлены точно на Сириуса, который до сих пор не осознал, какую грубость изверг его рот. По отношению к обоим подросткам, кстати. К счастью, миссис Уизли подоспела вовремя, иначе Гарри не удержал бы Гермиону от расправы — он бы присоединился. — Сириус Блэк! — начала миссис Уизли натренированным на сыновьях угрожающим тоном. Увидев в её руках волшебную палочку, Сириус даже немного побледнел. — Молли… Ну, подумаешь, не так выразился. С кем не бывает… — Ты, выросший на всём готовом, с домовым эльфом и гувернёром, выражаться мог научиться и получше, — презрительно фыркнула миссис Уизли. — Палец о палец бы не ударил на месте Гарри. Он — настоящее золото! — Гарри не должен вести себя, как девчонка! — буркнул Сириус, и это было ещё одной его ошибкой. — Ах ты пёс! Оставь детей в покое и не порть их. Мерлин уберёг ребят от участи вырасти раздолбаями! — Миссис Уизли гневно взмахнула палочкой, и посудное полотенце, скручиваясь в жгут, полетело к Сириусу, готовое хлестать его по спине. — Беги-беги, несносные мальчишки вроде тебя умеют это делать быстро! Проворчав под нос ещё пару нелестных эпитетов, миссис Уизли тяжело вздохнула и повернулась к подросткам. Она тепло улыбнулась Гермионе и утешительно сжала плечо Гарри, который, если честно, не ожидал, что она так рьяно встанет на их сторону. — Ребята, не слушайте идиота. Горбатого могила исправит, — сказала она перед уходом. Гермиона вернулась к книге, хотя Гарри заметил, что она не сразу погрузилась в чтение. Он же продолжил мыть посуду. Сириус, конечно, выразился не совсем так, но из его слов следовало, что Гарри вёл себя как-то по-женски. Проявлялось ли это только в желании помогать с домашними обязанностями, в то время как все остальные, за исключением Гермионы, которая была слишком правильной для их избегания, изо всех сил уклонялись от работы, или Сириус видел и другие знаки? Где, в таком случае, Гарри мог проколоться? Чтобы не давить на друзей плохим настроением и не видеть Сириуса после их очередной ссоры, он обычно находил пустую комнату и неторопливо разбирал там вещи, позволяя хмурому Кричеру прятать особенно дорогие или опасные от остальных обитателей дома. В этот раз домовик провёл Гарри в просторную спальню, пока вообще никем из «уборщиков» не тронутую. Если судить по кривой улыбке эльфа, тот был в хорошем настроении, потому что Сириусу от кого-то досталось. Протирая пыль с поверхностей старинного бюро, Гарри наткнулся на пару дневников. Поскольку на первых страницах содержался конспект лекции по зельеварению, их, видимо, вёл студент Хогвартса шестого или седьмого курса, в программе пятого упомянутых зелий точно не было. На обороте обложки каждого дневника стояли буквы: «Р. А. Б.». — Кричер, — позвал Гарри. — Тебе знакомы эти инициалы? Эльф с хлопком появился в пыльной спальне и забрюзжал привычные ругательства, словно они не виделись только пятнадцать минут назад. Он тоже был похож на заевшую пластинку, как и Сириус, будто сам дом влиял на них. — Достойный молодой хозяин Регулус Арктурус Блэк, — прохрипел Кричер. — Отрада бедной хозяйки, младший сын и наследник благороднейшего и древнейшего семейства Блэков. — Брат Сириуса? — удивился Гарри, а потом помрачнел. Вероятно, если его не вспоминали в разговорах, он умер — и не при лучших обстоятельствах. — Что с ним случилось, Кричер? Домовик захныкал, смял тряпку, висевшую на нём, как мешок — впрочем, когда-то это мог быть и мешок. Слёзная история, рассказанная им, заставила Гарри вспомнить о Волдеморте, о котором он старался не думать хотя бы до возвращения в Хогвартс. Хотя Орден Феникса и пытался повлиять на министерство и обезопасить мирных жителей, Гарри не особо верил в их успех. Не то чтобы он ожидал полного фиаско в противостоянии Волдеморту, однако Пожиратели Смерти до сих пор были на шаг, а то и на десять впереди. Гарри узнал многих из них, когда посещал министерство, и они прекрасно себя чувствовали и в Визенгамоте, и на менее значимых должностях — как тот же Макнейр. На самом деле, как начал с недавних пор думать Гарри, они мало чем отличались от членов Ордена. Такие же работающие и семейные люди, за четырнадцать лет успевшие отвыкнуть от войны. Исключением был сам Волдеморт, застрявший в агонии и бесконечной жажде власти. Над подчинёнными, над страной, над собственной смертностью. Гарри понимал, откуда взялся этот нерациональный червячок, подтачивающий разум, этот его страх умереть, безвестно сгинуть, не дожить до долгожданного триумфа. Пожалуй, Гарри повезло, что его самый лютый страх не сильно мешал ему жить. Не дементор, нет, не сам страх, Люпин ошибся… — Медальон Вол… Лорда у тебя? — шёпотом спросил Гарри у воющего эльфа. Кричер потянул себя за уши и издал отвратительный булькающий звук. Казалось, он захлёбывался собственными слезами и соплями. Гарри поморщился, но не отпрянул — видал вещи и похуже. — Добрый хозяин велел уничтожить его, но Кричер не смог… Тёмная магия медальона пожирает дом, вытягивает силы из преданного слуги и хозяина… — Домовик заплакал ещё надрывнее, и Гарри, переборов неприязнь, сжал хрупкую ладонь эльфа в своей в знак поддержки. — Кричер больше не способен этого выносить, бедный Кричер так ослаб… Но он не может ослушаться приказа хозяина Регулуса!.. Гарри мог пойти и рассказать Сириусу. Или мистеру и миссис Уизли. Или Люпину. Да хотя бы Рону и Гермионе… Однако он этого не сделал. Раз они хранили от него секреты, то и Гарри имел право информацию придержать. — Ты молодец, Кричер. Я — крёстный сын твоего хозяина, я могу отменить приказ Регулуса? — спросил он, твёрдо намереваясь следовать новому выбранному пути. — Да, юный мастер…

+++

Его тело было противным, скользким, холодным… Он напоминал оживший труп, скрещённый со змеёй — и чешуя была не худшим проявлением. Вылитая гадкая химера, выведенная в пробирке Герпо Нечистого. Волдеморт никогда особенно не цеплялся за данную ему с рождения приятную наружность, веря в преимущество силы и способностей над внешним видом, однако теперь ощутил и недостатки своего омерзительного облика. Он внушал страх — не контролируемый, не дозируемый животный страх. А такая мощная эмоция могла привести особенно глупых людей к предательству или иным формам неповиновения. — Мы готовы, мой Лорд. — Малфой глубоко поклонился — его отец, Абраксас, никогда не опустился бы до подметания полов волосами. До чего пали аристократы… — Тогда выступаем. Это была не имеющая значения в общем положении дел вылазка, лишь тренировка для новобранцев, маленькое нападение на министерского клерка и его семью, но последствия от простой акции запугивания пошатнули все планы Тёмного Лорда на захват Магической Британии. Сражение развернулось неожиданно. В бой вступили спустя всего пять минут — Орден Феникса предупредили заранее. Волдеморт сразу опознал Грюма и подал знак Малфою отступать. Промедление могло привести к ненужным жертвам среди едва завербованных Пожирателей Смерти. Прикрывая отход слабого звена, Малфой и Нотт успешно держались против Грюма и пары его безымянных соратников. Волдеморт разрушил антиаппарационные чары как раз в тот момент, когда прибыло подкрепление Ордена. Новобранцы с треском исчезли вслед за лидерами их группы, и заклятия, летевшие ранее в Малфоя и Нотта, врезались в Волдеморта. Он задержался всего на долю секунды — не успел сконцентрировать магию для прыжка сквозь пространство после ощутимой траты сил на снятие барьера. С того дня внешность стала меньшей из проблем Тёмного Лорда. Он перенёсся в личное убежище на острове Клэр и, выпустив из лёгких судорожный вздох, повалился на пол посреди коридора. Мрак мешал воспринимать окружающий мир, поэтому уверенность в успехе побега быстро начала таять. Через мгновение догнала боль — и разверзся ад. Волдеморт закричал, чувствуя действие каждого заклинания вместе и по отдельности. Они реагировали одно на другое, и итоговый урон невозможно было предугадать. Даже терять тело было не так мучительно. Голова горела, будто облитая топливом, внутренности кипели, позвоночник изогнулся под неправильным углом, из левого бедра торчало что-то металлическое. — Мезон… — прохрипел Волдеморт. — Стаби… лизи… руй меня… Из его горла хлынула кровь, и он потерял сознание, провалившись наконец в спасительное небытие.