По возможности не ходите на свидание с вампиром

— Ребекка Фэрроу. В строгом черном платье, состоящем из одних прямых линий и острых углов, она казалась ровной, как струна и начерченной, будто по линейке. Только небольшой, но уже заметный живот чуть смягчал её образ.  — Джудит Смит.  Я пожала её руку, ни холодную, ни тёплую, просто сухую как бумага. По взгляду миссис Фэрроу было сложно разгадать отношение ко мне. Она смотрела без неприязни, но радушия не было. — Лилит, поздоровайся с гостьей. Это было сказано таким ровным голосом, даже не верилось, что фраза была адресована маленькой девочке, цепляющейся за материнскую юбку. Мне сложно определять возраст детей, но Лилит, кажется, только научилась ходить. И вроде бы дети в этом возрасте не могут говорить внятно.  Лилит глянула на меня с опаской и, уткнувшись лицом в ногу матери, начала теребить край её юбки. — Я ещё работаю над её воспитанием, — как бы извиняясь, развела руками миссис Фэрроу. Жестом руки она пригласила меня пройти дальше в гостиную и усадила на диван, а сама разместилась в кресле напротив. Лилит с лёгкостью птенчика вспорхнула на её колени. Последним в комнату вошёл Илай, но миссис Фэрроу его тут же развернула. — Принеси нам воду с лимоном и мятой, — приказала она таким же тоном, которым говорила с Лилит, — только делай сам, не дёргай миссис Вуд по таким пустякам. Или, может быть, — миссис Фэрроу, чуть прищурившись, посмотрела на меня, — Джуди, ты хочешь кофе? Наша кухарка варит замечательный кофе, мне его сейчас нельзя, но одного запаха хватает, чтобы напиться. Я знала миссис Вуд. Она чисто по-соседски заходила к нам в гости и варила свой фирменный напиток. Аромат корицы и кофе в это время стоял на весь дом. «Интересно она в курсе “особых” предпочтений Фэрроу? — вдруг подумалось мне. — Неужели миссис Вуд, как и мистер Коллинз — их слуга? И такое творилось прямо под моим носом?» Вежливо отказавшись от кофе, я поняла, что непрошибаемое спокойствие Ребекки вытеснило главный вопрос, который хотелось задать ещё на пороге. — А что будет с моими родителями? — выпалила с внезапно появившимся раздражением в голосе. —  Там ваша Саломея носится по городу, угрожая моей семье, а мы тут кофе распиваем? — Похвально, что ты думаешь о семье, — ответила миссис Фэрроу, не изменившись в лице. — Соломон прямо сейчас занимается их безопасностью, и ты можешь быть уверена — он не подведёт. Это было сказано так, что сомневаться и спорить с её словами в миг расхотелось.  — Спасибо, — проговорила я против своей воли, — а мне можно домой? — Тебя от Саломеи никакая охрана не спасёт, подозреваю, твои родители ей и не нужны вовсе, у неё своя извращённая логика насчёт мести, так что временно поживёшь здесь.   Доверять, а тем более подчинятся женщине, которую я знаю пять минут, было не в моей природе. Но, подумав о том, на что был способен Давид и его сыновья, я решила трусливо смирится с ситуацией. За родителей было страшно, но помочь своими силами им невозможно, мы просто умрём все вместе. Так что, кивнув, я ещё раз поблагодарила миссис Фэрроу.  — Ты не против пожить в прабабушкиной комнате? — вмешался вернувшийся из кухни Илай. — О, мне не привыкать жить в прабабкиных комнатах, я сплю в кровати, на которой моя умерла, — с губ сорвался нервный смешок. — Ну, вот и хорошо, — кивнула миссис Фэрроу, отпила лимонной воды и продолжила, — у горничной выходной, так что нам придётся поработать, Илай, бери тряпку, ведро, швабру и приведи в порядок комнату Джуди, а мы пойдём мерить мои старые платья. На самом деле уборка выпала и на мою долю. Спальня, в которую меня поселили, не использовалась много лет. До вечера мы с Илаем тёрли пол и мебель, выколачивали матрасы, стирали шторы, меняли постельное бельё и развешивали одежду. Миссис Фэрроу, не спуская с рук Лилит, указывала нам на пропущенные пятна и заваливала новыми заданиями. Когда комната была почти готова, она вышла на улицу и вернулась с букетом садовых роз в пересмешку с полевыми цветами и поставила их в вазу на прикроватную тумбочку. Вообще тут по всему дому стояли живые цветы, что я считала бесполезной тратой времени, они ведь скоро завянут, и придётся собирать новые. — А теперь можно переодеваться к ужину, — улыбнулась миссис Фэрроу, поправляя букет.  — У вас какой-то праздник?  — Нет, — коротко ответила миссис Фэрроу. — А зачем тогда переодеваться? — осторожно поинтересовалась я. — Ты же не идешь на пляж в смокинге, а в кровать в спортивном костюме? Вот и ужинать мы не садимся в повседневной одежде, тем более в той, в которой работали весь день по дому. «Вот это я попала! — сразу пронеслось в голове. — А меня ещё удивляло, что мистер Коллинз обедает не на кухне. Полагаю, у этих аристократов целый банкетный зал имеется». На самом деле там была просторная комната, до зала она не дотягивала, но её я увидела позже, прежде чем сесть за стол, нужно было дождаться мистера Фэрроу.  Переодевшись в серо-голубое платье с белым воротником, обшитым рюшами, я почувствовала себя выпускницей пансиона благородных девиц. Впрочем, возможно, миссис Фэрроу когда-то посещала в нём элитную школу, по крайней мере, так подсказывало моё воображение.  В такой одежде было, как всегда, неловко, но пока я спускалась в гостиную, Илай не сводил с меня глаз. А я оценивала его. Казалось, он в школу одевается слишком утончённо, но сейчас был разодет, как поэт из девятнадцатого века, не хватало только жабо.  Чтобы Илай полюбовался мной подольше, я замедлилась. Постаралась плавно качать бёдрами на каждый шаг. Тут же запнулась о ступеньку. И пошла нормально. Илай, увидев мой позор, не рассмеялся, а поспешил подать руку. Не то, чтобы мне нравились эти павлиньи ухаживания, будто я не в состоянии открыть дверь, снять куртку или спуститься с лестницы, но когда Илай смотрит вот так, снизу вверх, можно поиграть в кисейную барышню.  Только мы уселись на диван, как хлопнула входная дверь. — Папа! — вдруг воскликнула Лилит. Она вырвалась из рук матери и, топоча ножками, подобно маленькому слонику, побежала в прихожую. В гостиную она вернулась на руках отца, перемазанных машинным маслом. — Я её только искупала, — произнесла миссис Фэрроу, будто бы её это не возмутило.  — Эта юная леди, — улыбнулся мистер Фэрроу, — повисла у меня на шее, как обезьянка, и категорически отказывалась отпускать. Лилит и правда пришлось отдирать от отца так, что трещали края рубашки, за которые она уцепилась. — Ну и характер, — как бы заметила миссис Фэрроу, когда дочь вновь оказалась на её руках. — Как дела в поле, Соломон? — Как всегда, — покачал головой мистер Фэрроу. — Власти душат, хотят принять закон, по которому нельзя будет обрабатывать землю на тракторах, выпущенных больше десяти лет назад. Якобы, там большой расход топлива, и это вредит экологии. — Но забота о природе — это ведь хорошо? — осторожно спросил Илай. — Да нет там заботы! Просто маленьким хозяйствам придётся списать половину автопарка, а крупные фирмы, которые этот закон лоббируют, заменят технику, купят по дешёвке разорившиеся хозяйства и будут процветать. — И что же нам делать, па? — Надеяться, что на нашей земле найдут нефть. Правда тогда нефтяная компания пристроится сзади и начнёт, кхм… Душить нас с другой стороны… Забавно было слушать причитания богатых по поводу их незавидной судьбы. Хотя может с большими деньгами приходить большая головная боль, но откуда мне знать. Во всяком случае, миссис Фэрроу не дала узнать последние новости из мира сельского хозяйства. — Обсудим все за ужином, Соломон, переодевайся и, пожалуйста, выбери что-нибудь не в клетку. Мистер Фэрроу, который, по видимому терпел, все эти прихорашивания только ради жены, неохотно пошёл наверх, подмигнув мне по пути.

***

Только когда мы вошли в столовую, я вдруг задумалась о том, что ужинаю с вампирами и им нужна кровь. На первый взгляд стол был заставлен обычной едой: пироги, мясо, овощи, рис и напитки. Только вот в одном графине вместо оранжевого лимонада была подозрительная красная жидкость. Здесь никто не собирался подстраиваться под меня. С другой стороны, не должны же Фэрроу в собственном доме ныкаться по углам с пакетами крови в зубах. «Так, Джуди, это гранатовый сок, — твердила сама себе мантру, пока садилась за стол. — Или томатный сок… Всего лишь сок…» Убедить себя почти удалось, но не так чтобы спокойно есть стейки. Я решила налегать на салаты. — Джуди, ещё кукурузу возьми, — оживился Илай, видимо, подумав, что я прониклась его вегетарианскими убеждениями. — Её запекали в духовке с маслом и специями, это лучшее блюдо из всех! Натянуто улыбнувшись, я позволила положить несколько початков в мою тарелку. Кивнула в знак благодарности, а сама подумала, что в моей жизни настал темный растительноядный период. — Помолимся, — коротко произнесла миссис Фэрроу, протягивая одну руку мужу, вторую Илаю. Только из вежливости я взяла за руку мистера Фэрроу, но слова молитвы повторять не стала, тем более её текст так шокировал, что у меня глаза распахнулись от удивления. Мы пересеклись взглядами с Илаем. Он, в отличие от меня, молился, но корчил такие рожи, что я едва не засмеялась. — Молодой человек, вы сейчас вылетите из-за стола, — впервые за день миссис Фэрроу проявила подобие эмоции, а потом обратила внимание на меня. — Джуди, а твоего голоса почему не было слышно? Ты не христианка? — Моя мексиканская бабушка настояла, чтобы меня крестили по католическому обряду, — уклончиво ответила я. — Но в церковь ты не ходишь? — Нет, мэм, — холодному натиску миссис Фэрроу было невозможно сопротивляться, так что пришлось открыть часть правды. — Отец не унаследовал её религиозного рвения, а у матери другие верования. — Я слышала, по женской линии твоя мать происходит из племени пайютов. — Так их называли белые, и это бессмысленное слово. Мои далёкие предки считали себя поедателями кедровых орехов.  — А я ждал племя волка или племя орла, — разочарованно вздохнул Илай. — Знали бы они концепцию фильмов и сериалов, назвались бы покруче, а так, многие племена ассоциировали себя с тем, что ели.  — Ну и нас люди зовут кровососами, — хохотнул мистер Фэрроу, чем привлек прямой взгляд жены и тут же осёкся. Устав придерживаться «придворных церемоний», я сходу спросила о том, что меня волновало больше всего: — Мистер Ферроу, мои родители под охраной?  Отец Илая начал издалека. — Несколько вампиров-энтузиастов из Айдахо основали охранное предприятие, и я их вызвал. Они приедут только завтра. Но я позвонил шерифу, и он любезно согласился поставить патруль ближе к вашему дому. Я и сам похожу по округе этой ночью. — А когда эта ваша охрана приедет, я смогу отправиться домой? — Не торопись, Джуди. Сначала я должен выяснить, зачем Саломее понадобилось ошиваться возле школы. Вот только ни она, ни Ноам не выходят на связь. Не то чтобы мне нравилось такое положение дел, но я сама умоляла Илая защитить меня и мою семью. И они вроде бы старались мне помочь, а дом Фэрроу казался мне надёжной крепостью.  

***

На следующее утро я пробудилась подобно диснеевской героине: в пушистой свежей постели, под пение птиц и нежные касания солнечных лучей. Вот так бытие определяет сознание. Стоило только переселиться в девчачью комнату со шторами в рюшах, поспать на кровати с целыми ножками, и вот я уже готова не проклинать грёбаный мир и желать ему ядерного пела, а петь о том, что я хочу чего-то большего, чем быть принцессой.  Открыв шкаф, вдруг поняла, что миссис Фэрроу не дала ничего, кроме платьев. «Так не пойдёт… — нахмурилась я, перебирая одежду. — Ещё одна юбка ниже колен и буду отвешивать реверансы, а ещё понимать, какая вилка для чего нужна. Мать Илая, что? Возомнила себя профессором Хиггинсом? А из меня будет лепить «Галатею»? Сняв с вешалки корсет, который полагалось носить поверх блузки, пошла в комнату Илая прямо в ночной рубашке. — У тебя есть какие-нибудь старые джинсы? — спросила я с порога. — Обязательно джинсы? У меня есть одна пара, я ношу их для работы в саду. «Ну кто бы сомневался?» — я мысленно закатила глаза. Илай сидел за компьютерным столом уже одетый и причём в новой рубашке. Для аристократов  джинсы — рабочая форма. — Брюки сойдут.  — Кажется, где-то завалялась одежда с моих двенадцати лет.  — Можно я заберу всё? — Но мать дела тебе такие красивые платья, — вздохнул Илай, протягивая мне пару чёрных брюк. Скрывшись за дверцей шкафа, я без всякого смущения скинула сорочку. Корсет хорошо сел на голое тело, а вот штанины всё равно были длинными, пришлось подвернуть. — Люблю иногда покрасоваться в платьях, — ответила я, поправляя шнуровку и затягивая ремень, — только они цепляются за забор, на деревья в них не залезешь, а в драках юбка унизительно задирается. — Странные рассуждения для взрослой девушки.  — Возможно, но я ускользала на свиданки, залезая на дерево и перепрыгивая через ворота, а в свете последних событий драки уже не кажутся такими неактуальными. Усмехнувшись собственным словам, вдруг вся похолодела, вспомнив звероловную яму, тело на суку и перерезанное горло. — Ты переоделась? — поинтересовался Илай. Я толкнула дверцу шкафа и, приняв соблазнительную позу, продемонстрировала свой сексуальный тотал блэк образ. — Папа поговорил с директором школы,— продолжил он, — нам закроют пропуски, если будем следовать учебному плану и отчитываться по домашней работе. Не обращая внимания на мой «флирт», Илай подвинул второй стул к компьютерному столу и пригласил меня сесть рядом.  «Буду скучать по тому, как он краснел», — вздохнула про себя, усаживаясь рядом, хотя и не очень расстроилась, ничего более, кроме смущения, я вызвать не хотела. Илай открыл почту и выбрал предмет, который мы будем учить первым. Оказывается, с предметами проще разделаться, когда рядом нет балагана из отстающих одноклассников, которые, перетягивая на себя внимание, тормозят процесс. К полудню мы уже решили контрольные тесты и отправили их на проверку. — Ох, — я откинулась на спинку стула, — сейчас бы поесть… У вас к обеду тоже принято переодеваться? — Мама уже поела, так что надеюсь проскользнуть мимо неё на кухню. Только я на твоём месте всё равно бы переоделся. Отец перед работой надавал нам заданий: собрать опавшие яблоки, вырвать сорняки в грядках с клубникой, перекинуть поливалки на капусту и включить их. — Да пофиг, — махнула рукой, — накину рубашку сверху. А у тебя каждый день заставляют работать? — Ага, родители думают, что приучают меня к труду. — И как успехи? — Когда вступлю в наследство, найму садовника, и ноги моей не будет в огороде.  Я тихонько захихикала. Скорее всего, Илай повзрослеет, и его потянет к привычному, но сейчас навязывать ему свою точку зрения не было смысла. 

***

Стащив из кухни несколько бутербродов, запили их кто чем, я апельсиновым соком, а Илай «гранатовым» и, доедая на ходу, мы вышли на улицу. В сарае взяли вёдра и мешки для яблок, уже собрались идти в сад, но моё внимание привлекла соседняя постройка. — А почему тут такой большой замок? — поинтересовалась я, аккуратно касаясь пальцем покрытой крупинкам ржавчины дужки. — Тут хранятся не только инструменты, но и мешки с удобрениями. У меня глаза загорелись от любопытства. — Селитра? — спросила я, затаив дыхание. — Да, а что? — не понял моего энтузиазма Илай. — А какая именно? — Есть «Кей» это же калиевая, а «Эн-Эй» натриевая? — нахмурившись, протянул Илай. — И есть с «Эн-Эйч» это какая? — Ты зачем вообще на химию пошёл?!  — Вообще-то, только ради тебя. В другой ситуации это должно было польстить, но, зная чего хотел Илай, я сморщила нос и потрясла головой, прогоняя неприятное чувство стыда, вызванное его словами. — Тогда отложи ведра, тащи ключ от этой хероборы, и старые газеты. — Ну… — задумался Илай. — Отец хранит внутри все выпуски «Садовода», а ключ и не нужен, но что ты задумала? — Дымовухи! — радостно объявила я. — Это может быть опасно, — покачал головой Илай. — Считай это практическим занятием по химии. Я и сама про свойства селитры знаю только в теории, так что, может быть, ничего не выйдет.  — То, что ты этого не делала, настораживает ещё больше. — Давай хотя бы заселитруем бумагу, — начала торговаться я, — пока она высохнет, решим, что делать, а я распишу тебе все химические реакции, которые происходят при её горении. — Ох, — вздохнул Илай, — своими манипуляциями ты мне кого-то напоминаешь, но у тебя вроде бы голова на плечах есть. — Он махнул рукой, чтобы я следовала за ним. Обойдя сарай, мы оказались у противоположного выхода. — Внешний замок здесь сломан, поэтому дверь закрывается на засов изнутри, но с ним легко справиться. Пошарив под фундаментом, Илай вытащил из «тайника» что-то, напоминающее железную линейку, он просунул её в щель между дверью и стеной, поддел щеколду и открыл засов. — А чего не почините замок?  — Да просто так проще, чем за ключом бегать, сараи частные, так что и требований безопасности особенных нет. Войдя в сарай, я осмотрелась. По одной стороне тянулся железный стол с разложенными на нём инструментами: напильниками, зубилами, молотками, стамесками и тисками, прикрученными к металлической поверхности на крупные болты; на противоположной стороне было что-то вроде химической лаборатории, можно сказать — всё, чтобы развести и отмерять нужное количество удобрений. В углу возле входа были свалены мешки с селитрой. Это были не маленькие пластиковые пакеты из садовых магазинов, а большие мешки с какого-то склада.  Я поспешила к удобрениям. В некоторых мешках они свалялись в один сплошной ком, но в других еще были рассыпчатые. Илай принес несколько литровых с «алхимического» стола, и мы наполнили их для того, чтобы… А, пожалуй, достаточно сказать, что мы успешно пропитали селитрой отцовский «Садовод» и развесили страницы на бельевых верёвках рядом с сараем. Наконец мы занялись садом. Точнее, Илай занимался, а я резвилась, как молодой телёнок, выпущенный на зелёную весеннюю травку. Моя повседневная рутина состояла из раннего подъёма, школы, подработок, свиданий в заброшке и возвращения домой только для того, чтобы на следующий день цикл повторился заново. Тут же для меня открылся целый мир. Во-первых, воздух! Он был пропитан запахом яблок, земли и лёгкого гниения, этот аромат был лучше самых изысканных духов.  Подобрав с травы приглянувшейся плод, я покрутила его перед глазами, подставляя солнцу то его жёлтый бок, то красный. За лето яблоко набралось соком и сахаром так, что почти просвечивало насквозь. Клянусь, под лучами солнца было видно его тёмную сердцевину. Один укус и по подбородку потёк мёд. Я закашлялась от сладости, так внезапно защипавшей горло. — И почему вы не продаёте фрукты на местном рынке?!  — Да просто ниша была занята другими предпринимателями, так что приходится возить урожай на север. Разочарованно вздохнув, я принялась плести венки из жёлтых цветов, истекающих горьким молоком на срезе. Один я венок надела на голову Илаю. Тот даже не обратил внимание. Он сфокусировался на яблоках, беззвучно считая каждое перед тем, как положить в ведро.  А я перейду к тому, что что обозначила в своём списке как «во-вторых». Это жизнь. Каждый куст кишел живностью. Под листьями смородины я нашла нежно-зелёную тлю и божью коровку, поймала богомола в траве, окунула палочку в муравейник и попробовала на вкус, она и впрямь оказалась кислой. Я сфотографировала и распознала каждое растение. Заинтересовавшись полосатыми жуками, направилась в теплицу с помидорами и у её порога наткнулась на змею. Не подумав, прыгнула на грядку с огурцами и растревожила пчёл, что сидели на редких жёлтых цветах. Змея, испугавшись не меньше моего, исчезла в траве. А мы с Илаем ещё какое-то время отбивались от пчёл. — Дымовухи тут помогли бы, — деловито заключила я, подпирая спиной дверь сарая. — Так, — Илай поджал губы и шумно выдохнул, —  не отходи от меня больше.

***

 Домой мы вернулись после заката. Стол уже накрыли. Наскоро приняв душ, я переоделась к ужину и спустилась в гостиную.  — Джуди, это твой наряд на вечер? — спросила миссис Фэрроу так, что нельзя было понять, злиться ли она или просто спрашивает.  — А что? У Илая почти такой же, — я даже покрутилась, демонстрируя очень скромный по моим меркам костюм, состоящий из белой рубашки, корсета и брюк. — Всё чистое и не в клетку.  Миссис Фэрроу лишь пожала плечами. Мне показалось, я никогда не найду общий язык с этой женщиной.  — Можно и я следующий раз надену корсет? — усмехнувшись, произнёс Илай и замер, ожидая реакции матери, ехидная улыбка так и не сходила с его губ. — Можно, но один раз, а потом ты умрёшь, — ответила миссис Фэрроу и даже бровью не повела. А меня соблазнила идея затянуть корсет на талии Илая так, чтобы тот и вздохнуть не смог.  «Интересно упадёт ли он в обморок прямо к моим ногам», — я уже воображала, как проверну всё это, если только миссис Фэрроу потеряет бдительность.  Мои мечты развеял хлопнувший дверью мистер Фэрроу. Он вошёл в гостиную и сказал, что вампирская охрана теперь дежурит возле моего дома, но Саломея так и не вышла на связь.  Поужинали мы спокойно. Я уже начала привыкать к красным жидкостям в графине и даже смогла съесть кусок рыбы. — Не спешите заниматься своими делами, молодой человек, — обратилась миссис Фэрроу к Илаю, когда тот собрался уйти из-за стола. — Мы с отцом собираемся на свидание, а вы присмотрите за младшей сестрой. Лилит, будто почувствовав неладное, прижалась к матери сильнее. Она не слезала с рук даже во время ужина, страшно представить, что будет, когда миссис Фэрроу оставит её одну. — Но, ма! — не сдержался Илай и повысил голос. — Мы же договаривались, что я не могу нести ответственность за вашего ребёнка, — он посмотрел на отца, будто ища поддержку в его лице. — Тем более, какие свидания, когда Саломея может быть где-то рядом? — Ох, как вы заговорили, молодой человек, — в голосе миссис Фэрроу послышалась усмешка, — у вас даже пульс участился. Никто и не просит тебя брать ответственность, просто займи чем-то сестру, пока мы с отцом будем предаваться взрослым утехам в нашей беседке в саду. Она сказала это как-то между прочим, что меня насмешило только сильнее. Как назло, я в этот момент пила сок, и закономерно он оказался на скатерти. — Джуди? — встрепенулся мистер Фэрроу, и через секунду он уже хлопал меня по спине. — Спасибо, кажется, листик мяты попался так некстати, — оправдалась я. В итоге Илай не нашел поддержки и у отца, тот пробурчал в усы короткое: «Слушай мать», — и умчался в сад, дожидаться, пока его жена принарядится в очередной раз за день. Кошмар начался, как только миссис Фэрроу закрыла за собой входную дверь. Лилит позвала мать, поняла, что та не вернётся, и крохотный рот с бусинку открылся до размеров кофейного блюдца. Я и подумать не могла, что горошина в два фута ростом может заголосить так, что в доме будут дребезжать стёкла. Лилит ещё и подбежала к двери, начав колотить в неё и то и дело подвывая: «Мама! Папа!» — Ты знаешь, как это прекратить?! — закричал мне в ухо Илай. — Откуда мне знать! Я единственный ребёнок в семье, — после секундного замешательства мне вспомнился курс биологии. — Попробуй взять её на руки, вдруг она учует запах матери! Не тут-то было! Вырываясь из рук брата, Лилит затряслась как припадочная и упала на пол. Она продолжала выть, но теперь чуть тише. — Что с ней? Это нормально? — недоумевала я. Илай развёл руками. — Сам не знаю, не то отсутствие других детей сказывается, не то всему причина то, что она родилась раньше срока. Как бы мы не старались отвлечь Лилит от двери игрушками, запрещёнными угощениями, мультфильмами, включенными в телефоне, она просто лежала перед дверьми, хныкала и звала мать. В итоге я принесла подушки, и мы с Илаем просто уселись рядом. Через какое-то время Лилит начала разрешать гладить её спину, а потом и вовсе заснула. Осторожно, боясь даже моргнуть лишний раз, Илай поднял сестру на руки и отнёс в детскую. Опустошённые и шокированные, мы вернулись на кухню и бессильно растеклись по стульям. — Да-а-а, — протянула я, —  думала, после леса меня уже ничем не проймёшь.  — Какао хочешь? — предложил Илай и, дождавшись, пока я кивну, пошел шарить по кухонным шкафам. — Только вот как его варить? — Не знаю, я умею шить, но вот когда готовлю у меня даже вода в кастрюле пригорает.  На самом деле я умела варить какао и ещё несколько простых блюд, но мне хотелось посмотреть, что будет делать Илай. Тот сделал сносный напиток, не считая того, что часть молока убежала из кастрюли. — Ну, как тебе наш сельский быт? — спросил Илай, поставив передо мной кружку.  — Ну так… — я отвела взгляд, не зная, с чего начать. — Природа замечательная, но ваши обычаи… Вы вроде бы верите в христианского бога, но в молитвах каждый раз упоминаете Иуду… Не знаю… Всё это напоминает странную сатанинскую секту… О том, как меня смущают подозрительные жидкости в графинах, я решила пока промолчать и начать с более мелкой проблемы. — Вот ты заладила с этими сектами, — засмеялся Илай. — Мы такие же потерянные в плане смысла жизни, как и вы. Тем более у нас нет учёных типа ваших антропологов, которые сказали бы, кто мы есть и откуда пришли. Вот многие вампиры и цепляются за фантомы. — А что это за фантомы? — заинтересовалась я.  — Многие из нас верят, что ведут свой род от Иуды. В незапамятные времена к нам в руки попал экземпляр «Еванглия от Иуды». Он копировался и переходил в руки вампирским семьям, пока несколько книг не потерялись во времена Вампирской Паники восемнадцатого-девятнадцатого веков. В двадцатом веке один из экземпляров нашли ваши учёные. А сам текст рассказывает, что вся эта тема с предательством — план Иисуса, а Иуда — его любимейший ученик, которому он открыл все таинства Царствия Небесного. Многие считают, что передал он именно способность к вампиризму. Отсюда у нас и пошла традиция на иудейские или библейские имена, ну и вот это чувство превосходства тоже подогревается.  — Хм… — я поджала губы, — насколько я знаю, христианские конфессии не признают текст каноничным. Ты сам-то в него веришь? — Нет, конечно, — Фыркнул Илай и отпил из кружки.  — И как ты до этого дошёл? — Книги и интернет. Те редкие вампиры, что решают посвятить себя науке, находят единомышленников на сайтах с теориями заговоров. У нас есть определённые символы или кодовые слова, которые позволяют отличать своих от фриков. Так я уже несколько лет веду переписку с парой энтузиастов, которые днём исследуют человеческий геном, а ночью — вампирский. — И они что-то выяснили? — Вероятно, была какая-то изолированная группа первобытных людей, что заразилась неким вирусом, который встроился в их ДНК. Вскоре эти люди, точнее уже вампиры, вышли из изоляции. До этого они вроде бы жили на острове. В итоге свидетельства нашего присутствия находятся почти во всех культурах.  — Ну… — призадумалась я. — Бабушка рассказывала легенду, в которой каннибал Нумузохо убивал всех коренных людей, но одна женщина спаслась, много путешествовала и, наконец, нашла мужчину, и вот от них пошли пайюты. Но ты думаешь, вампиры прибыли в Америку раньше конкистадоров? Ещё во времена палеолита? Тогда они должны пройти определённые этапы эволюции и оформиться в новую расу? А есть не белые вампиры? Или вампиры приплыли с викингами?  — Помедленнее, Джуди, — Илай выставил руки, как бы пытаясь остановить поток моих размышлений. — На одних мифах и легендах теорию не построить, мы ещё многого не знаем. Думаю, что когда закончу обучение, соберу экспедицию в место, где предположительно и появился наш вид. Вдруг мне ясно представился Илай, почему-то вреди снегов и заточённый в глыбу льда. — Ого, а родители в курсе? — Не найдётся другого вампира, кроме меня, который этим займётся, чтобы там не думали родители, но польза для всего вида важнее их эгоистичных желаний сделать из меня фермера. На этих словах открылась входная дверь и послышались приглушённый грубый смех мистера Фэрроу и деликатное хихиканье миссис Фэрроу. — Свободны, — выдохнула я. — Ну что? Сбежим в сад и закрутим пару дымовух? — А мы ничего не подожжем? — как обычно, замялся Илай. — Может быть, дойдём до озера? — вдруг предложил он. — Если горящую селитру бросить в воду, наверное, будет веселуха, — захлопала в ладони я. — Мне даже интересно, но для твоего спокойствия рекомендую тушить песком. — Ну, там и пляж есть.

***

Наши поделия и впрямь задымились, хоть я и сомневалась. До глубокой ночи мы носились вокруг озера, а в конце мне стало так жарко, что захотелось прыгнуть в воду, но Илай отговорил. Озеро и не успело остыть, ведь сентябрь был тёплым, зато от этого развелись водоросли и всё затянуло клубами тины. Подойдя к самой кромке воды, я учуяла неприятный запах и решила послушаться Илая. Мы сели на песок и стали любоваться отражением луны и звёзд на поверхности озера. — Если заплыть в середину, можно оказаться в космосе, — неожиданно для себя я выдала что-то поэтичное. — Твой космос будет вонять илом и ряской, — саркастично ответил Илай. — Эй! — возмутилась я тем, что мой романтический порыв не оценили. — Говоришь так, будто я тебя покусала. Ты же тонкая натура, откуда взялся этот грубый материализм?  — Да мы оба друг друга покусали. — В голосе Илая слышалась улыбка, но почему-то она сквозила грустью. Откинувшись на спину, я смотрела на настоящие звёзды, прикидывая их размеры и расстояние до земли. Даже в сравнении с нашим солнцем я была меньше вируса, что уж говорить о каком-нибудь Сириусе. До этой осени я и не задумывалась, как мимолётна жизнь. Свет от ближайшей звезды из соседнего рукава галактики доходит до нас за четыре тысячи лет, я проживу, если повезёт, лет восемьдесят. Но с чего я взяла, что встречу свою старость? Люди умирают каждый день из-за каких-то мелочей, а на меня охотится целый вампирский клан. Если так задуматься, почему я вообще выжила? Я правда заслуживаю этого больше, чем Натаниэль, Давид и его сыновья? И что, что я считаю себя жертвой? Нет однозначного добра и зла. Со стороны Саломеи я убийца и чудовище… Жестокое чудовище. — Ты плачешь?  Аккуратно коснувшись моей щеки, Илай посадил одну из слезинок на свой палец. — Ты чувствуешь вину? — ответила вопросом на вопрос я. — Каждую секунду.  Больше мы не говорили, но меня почему-то радовало, что я не одинока в своём посттравматическом опыте. Возможно, мы бы исцелилась здесь, среди природы и размеренной жизни в хорошей семье, но я ещё не знала, что эти дни были всего лишь короткой передышкой.