ЗАПЕРТЫЕ

HAYLOFT —

MOTHER MOTHER

      КИМ КИЦУРАГИ — «10-10, движемся вниз по Мирл-стрит», — лейтенант вжимает газ в пол и повышает передачу.       РАДИО — «10-9, пока нет информации», — голос из рации прерывается шипящими помехами.       КИМ КИЦУРАГИ — «Что значит нет информации?!», — ворчит твой рассерженный напарник. Впереди, в свете фар, виднеется перекрёсток, где можно повернуть только налево или направо, — «Откуда поступил вызов?»       СКОРОСТЬ РЕАКЦИИ — Ким резко сбрасывает скорость, чтобы успеть выбрать лучший маршрут, отчего ты чуть не улетаешь с заднего сиденья, но вовремя цепляешься за ручку двери.       РАДИО — «С таксофона на пересечении улицы Каца и Мирл-стрит, капитан сказал, что преступник движется вниз и…»       КИМ КИЦУРАГИ — «Капитан?!», — лейтенант ударяет по тормозам чтобы сделать разворот, — «Блять».       ТЫ — «Поверни налево», — Ким бросает на тебя вопросительный взгляд, — «Жан живёт на соединении тех улиц, значит, преступник побежал вниз не по центральной улице, а по дворам. Если я прав, то мы можем перехватить его», — Кицураги отпускает тормоз и поворачивает налево.       КИМ КИЦУРАГИ — «Держись», — руль резко уходит влево, колёса визжат, машина поворачивает, унося вас в сторону узких улочек.       ТЫ — Ты вжимаешься в кресло. Мир за окном размазывается, фонари мелькают, как сигналы тревоги. Машина едва вписывается в поворот, проезжая мусорные баки впритирку.       РАДИО — «10-10, приём. Капитан *сам* позвонил и сообщил о нападении, после чего сразу сбросил звонок».       ЭНЦИКЛОПЕДИЯ — Перед глазами появляется воображаемая карта Ревашоля. Нападавший не мог уйти вверх, иначе бы вы или другие патрули его заметили, значит, он двигается вниз, к промзоне.       ЛОГИКА — Там тупик, он ведёт сам себя в ловушку.       ТЫ — «После того фонаря», — ты указываешь пальцем, — «Сверни направо».       КИМ КИЦУРАГИ — «Там дальше начнутся дворы, мотокарете не протиснуться. Если ты ошибся…»       ТЫ — «Не ошибся!» — в ответ тебе только визг шин и рывок. Кинема летит вперёд, задевает выбоину отчего вас отбрасывает вверх. Сердце стучит в висках сильнее.       ВОСПРИЯТИЕ (ЗРЕНИЕ) — Сырые стены облупленных домов, железные ворота, за которыми темнеют проходы. Замерзшие лужи блестят, искажая в себе жёлтый свет фонарей. Пахнет мокрым бетоном, ржавчиной и чем-то сладковатым, разлагающимся.       Гулкий скрежет — машину заносит, колёса проезжают по слякоти, расплёскивая грязь в стороны.       КИМ КИЦУРАГИ — «Всё, дальше пешком», — он резко жмёт по тормозам и глушит мотор. Вы сразу выскакиваете наружу. В животе холодный комок прижимается к диафрагме, выдавливая тревогу. Ты стараешься понять, куда идти дальше, оглядываешься в поисках следов…       И В ЭТУ СЕКУНДУ — ВЫСТРЕЛ.       Вы оборачиваетесь в сторону звука и, не медля ни секунды, бежите вглубь дворов. Ты резким движением стираешь пот со лба, а глаза мечутся по теням, высматривая подсказки. Ким запаздывает на полшага, ботинки шлёпают по мокрому асфальту, а резкие вдохи разрывают грудь.       ВИЗУАЛЬНЫЙ АНАЛИЗ — Лабиринт кирпичных стен, железных лестниц и провисших проводов. Где-то над вами захлопывается окно. А позади стучат капли воды по ржавому козырьку.       СКОРОСТЬ РЕАКЦИИ — Стой! Сбоку ты слышишь топот.       ТЫ — «Слева!» — ты поворачиваешь голову и указываешь направление. Ким без вопросов устремляется туда, вытаскивая пистолет и сжимая челюсти. Он бежит первым, не колеблясь.       Ботинки скользят по тонкому слою свежего снега, дыхание превращается в облака пара. Вы на ощупь бежите по сужающейся улице, куда не проходят лучи фонарей, пока не останавливаетесь у мусорных баков, преграждающих дальнейший путь. Впереди виднеется слабый свет от прожекторов завода, направленных на ограду.       ВОСПРИЯТИЕ (ЗРЕНИЕ) — Ты вглядывавшееся и, когда глаза привыкают к темноте, замечаешь две фигуры, бегущие к стенам завода.       ЖАН ВИКМАР — «Стоять, сука!» — крик капитана только подтверждает увиденное. Ким бросается вперёд, вытягивая руку с пистолетом, ты бежишь наискось, стараясь обрезать преступнику путь, только снег хрустит под ногами, а воздух режет горло.       ТЫ — «Он идёт к забору!»       КИМ КИЦУРАГИ — «Тогда обойди!» — он кивает вправо.       ЖАН ВИКМАР — Капитан делает несколько выстрелов подряд, опустошая обойму, и попадает преступнику в ногу. Тот пошатывается, но продолжает бежать.       КООРДИНАЦИЯ — Ты в несколько широких шагов добегаешь до ограды с нечеловеческой скоростью.       ВОСПРИЯТИЕ (ЗРЕНИЕ) — Уже знакомое лицо убийцы расплывается в улыбке, смотря тебе в глаза.       Чёрт. Конечно, это он. Кто же ещё. Почему ты даже не удивлён? Вдох. Выдох. Всё сливается в одно: гулкий грохот выстрелов, скрип металла, крики. В груди что-то холодеет, как будто воздух выдрали из лёгких. Ты не чувствуешь ни ног, ни рук, только звон в ушах.       КИМ КИЦУРАГИ — «Стоять!» — он резко останавливается и прицеливается, пока фигура преступника уже карабкается на ограду, царапая ржавый металл. Опомнившись, ты пытаешься схватить его за ногу, но уже слишком поздно.       Он ушёл.       ЖАН ВИКМАР — «Нет, нет, НЕТ!» — капитан добегает до забора и со всей силы бьёт о неё ногой и тут же, с шипением, шарахается прочь.       Ты опускаешь глаза на ледяную землю. Под ногой Викмара расплывается кровавое пятно, впитываясь в мартовский снег.                                   

ЗАПЕРТЫЕ

      

ГЛАВА 12

БЕГСТВО

                           Вы с лейтенантом заходите в медпункт сорок первого участка, ты ставишь вновь заклеенную кружку Жана «КРУТАЯ ЗАДНИЦА», на стол.              ЖАН ВИКМАР — К ране на бедре прикладывают спиртовой шарик, от чего Капитан шипит сквозь зубы и морщится.       ЭНЦИКЛОПЕДИЯ — Касательное пулевое ранение бедра. Пуля не вошла в ногу, а пролетела вблизи кожи, разрезав гиподерм и задев мелкую артерию.       РИТОРИКА — Или, как сказал Готтлиб: «Нахуй вы вообще сюда пришли».       ТЫ — «Я принёс кружку, Вик».       ЖАН ВИКМАР — «Спасибо. БЛЯТЬ», — кричит капитан, когда врач начинает зашивать рану наживую, — «А обезболивающие?»       НИК ГОТТЛИБ — «Я не собираюсь тратить новокаин на твою царапину. Лежи, терпи», — пальцы Жана сжимаются в кулак, ногти впиваются в ладонь. Он не орёт, только тяжело дышит, пока Готтлиб тянет иглу через кожу, сшивая края рваной раны.       ЭМПАТИЯ — Почему-то ты знаешь, что это куда больнее, чем попадание пули.       КИМ КИЦУРАГИ — Лейтенант прочищает горло и застёгивает куртку, — «Раз мы убедились, что с вами всё в порядке и принесли нужные вещи, то…»       ЖАН ВИКМАР — «Нет, постойте, у меня есть, что сказать вам двоим», — он перехватывает твой взгляд, потом смотрит на Кима этими тяжелыми учительскими глазами начальника, — «Это ваш маньяк напал на меня».       ЛОГИКА — Ну, это ты и так понял. Голубые радужки убийцы ты узнаешь из тысячи.       КИМ КИЦУРАГИ — «Ясно. Завтра вы дадите показания и упомянете этот факт».       ПОЛИЦЕЙСКАЯ ВОЛНА — «Под запись в комнате допроса».       ЖАН ВИКМАР — Мужчина привстает на локтях и, вытерпев ещё один шов, продолжает, — «Видимо, я плохо сформулировал», — он морщится, когда Готтлиб тянет нить, — «Он говорил про тебя».       РИТОРИКА — Зачем серийнику говорить о *тебе* Жану?       СУМРАК — Он видел тебя с ним, когда вы расследовали убийство на стройке и наверняка понял, что капитан может быть ещё одной жертвой для твоего запугивания.       ЛОГИКА — Нет. Он убивает не столько, чтобы испугать тебя, сколько чтобы привлечь внимание СМИ. А смерть капитана, которую бы даже не связали с серией, не удостоилась бы даже первой страницы газеты.       ТЫ — «Так, минуточку. Расскажи, что произошло с самого начала».       ЖАН ВИКМАР — «У дома ко мне со спины подошёл мужчина, приставил пистолет к затылку и, представившись убийцей «ЗАПЕРТЫХ», спросил, что мне известно о прошлом Кима Кицураги. Я медлил с ответом, пытался незаметно посмотреть на него. Понять его...», — капитан разводит руками, — «Размеры. А он стал спрашивать о тебе и о том, готов ли ты извиниться».       Слова Жана повисают в воздухе, как запоздалый удар в грудь. Ким не двигается, но ты видишь, как зажимаются пальцы на перчатках и медленно расширяются зрачки.       СУМРАК — Разве ты сделал что-то, за что тебе нужно извиняться? Где ты успел наворотить говна, Гарри?       ЖАН ВИКМАР — «Не знаю, о чём думал этот идиот, но эти интрузивные мысли были, видимо, настолько интересны, что он забыл, что у меня в руках тоже есть пушка. Я ударил его прикладом, оказалось, что он сильно ниже меня, и я хотел уже завалить его, но он выстрелил мне в ногу и убежал».       ЛОГИКА — Он не собирался убивать. Если бы хотел, выстрелил бы в голову, в грудь, в живот — куда угодно, но не в бедро. Даже с ранением крупных артерий, капитан успел бы вызвать подмогу.       ЖАН ВИКМАР — «А что было дальше вы и сами знаете», — врач закончил зашивать рану и, завязав узел, отошёл от мужчины, — «Поэтому спрашиваю, почему *тебя* разыскивает, блять, маньяк».       ТЫ — «Я не знаю, Жан, я…» — мямлишь ты, пока капитан не прерывает тебя.       ЖАН ВИКМАР — «Гарри, я говорю с Кимом, а не с тобой!».       Что?       Лейтенант медленно поднимает взгляд, его лицо остаётся таким же невозмутимым, но ты замечаешь, как едва заметно вздымаются его плечи при вдохе.       ЭМПАТИЯ — Он знал, что это рано или поздно случится.       ТЫ — «Подожди-ка… Ким?» — они не обращают на тебя внимания. Ты чувствуешь, как напряжение растёт в комнате. Твои собственные мысли путаются, не успевая за происходящим. Единственное, что ты улавливаешь, это скрип двери. Готтлиб вышел, оставив вас одних.       ЖАН ВИКМАР — «Ты даже не собираешься делать вид, что не понимаешь, о чём речь?» — он коротко нервно смеётся, — «Почему этот грёбаный псих интересуется тобой?»       КИМ КИЦУРАГИ — «Я не знаю…» — голос ровный, почти бесцветный, но ты видишь, как на виске дёргается едва заметная жилка, а рука дрожит, когда он тянется к очкам.       ДРАМА — Он не хочет врать, но и говорить правду у него нет желания.       Лейтенант не отрывает взгляда от Жана. Лицо его остаётся спокойным, но тело натянуто, как струна.       ЭМПАТИЯ — Он не удивлён. Он расстроен, но не удивлён.       ЖАН ВИКМАР — «Ты будешь говорить или мне нужно получить ещё одну пулю, чтобы ты соизволил объяснить, какого хрена происходит?»       ЛОГИКА — Ещё в первый день расследования, тебе показалось странным, как легко Ким принял тот факт, что теперь на ваших плечах лежит геморройное дело.       ЭНЦИКЛОПЕДИЯ — Помнишь, что он сказал тогда? — «Я и мой напарник почти подобрались к разгадке. Я не знаю, как, но он смог отследить убийцу. Это была ловушка. Мой напарник — его застрелили первым. Прямо на моих глазах. Выстрел в голову»       ЛОГИКА — Может его напарника убили по конкретной причине? А если учесть ту записку, которую ты нашёл в делах сорок шестого года и резкую реакцию Кима на эту находку?       ДРАМА — В твоей голове назрел вопрос, услышав который в свою сторону, ты тут же бы посыпался, как карточный домик.       РИТОРИКА — Но стоит ли задавать его при Жане?       ЖАН ВИКМАР — Капитан пилит Кима взглядом, ожидая ответа, но не выдержав тишины, громко вздыхает, — «Знаешь, Кицураги, у меня была, блять, долгая ночь и я не хочу вытягивать из тебя истории. Но если ты хороший полицейский, то хорошо обо всём подумаешь, и завтра, когда я буду давать показания, дашь и свои», — он устало трёт висок, пальцы дрожат от напряжения. В его голосе нет злости, только усталость, — «Можете идти».       Ким не двигается. Доли секунды он стоит на месте, как будто проверяя — действительно ли всё? Ты чувствуешь, как что-то невидимое рушится в воздухе.       КИМ КИЦУРАГИ — «Я вас услышал, капитан», — сказал Ким и, нервно кивнув, вышел из медпункта, ты уже направился за ним, но случайно задел тумбу, на которой стояла кружка Жана, та покачнувшись, устремилась вниз.       СКОРОСТЬ РЕАКЦИИ — Быстрее, лови её!       Ты ловко нагибаешься и успеваешь поймать кружку за сантиметр от кафельного пола.       Это падение могло стать для неё последним. Жан, рефлекторно, тянется за ней, но, увидев, что ты спас её, устало падает обратно на койку.       ЖАН ВИКМАР — «Спасибо», — ты протягиваешь ему кружку и он кладёт её рядом с собой. Ты уже собирался выйти из комнаты, как капитан тебя окликнул, — «Гарри», — ты обернулся, — «Позаботься о нём, ладно?».       ТЫ — «Конечно», — сказал ты уверенно, улыбнулся ему и выбежал в коридор, догоняя Кима.

      OBLIVION —

GRIMES

      Ты едва не врезаешься в Кима, выходя из участка. Он ждёт тебя на крыльце, прямо под дверью. На улице идёт мокрый снег, превращая город в размытую палитру серых теней и мерцающих огней. Холодный ветер обрушивается на вас, морозя щёки.       ВОСПРИЯТИЕ (ОЩУЩЕНИЕ) — На юге начинает теплеть, скоро ветер и к вам принесёт тёплую погоду.       КИМ КИЦУРАГИ — «Уже довольно поздно. Ходить по улице одному после нападения на капитана может быть опасно», — он достаёт ключи от кинемы из кармана, — «Я довезу тебя».       РИТОРИКА — Теперь, когда вы остались одни, можно и спросить…       СУМРАК — Это точно хорошая идея? Может, промолчим и отпустим всё? Это ведь не твоё дело.       ЛОГИКА — И оставить себя без ответов? Ну уж нет. Может, это и эгоистично, но тебе интересно узнать правду.       ТЫ — Ты набираешь воздуха в грудь и расправляешь плечи, — «Что вас связывает?», — произносишь ты как скороговорку.       Ты чувствуешь, как слова, выпущенные из уст, остаются висеть в воздухе. Ким ненадолго замирает, ключи тихо звенят в его руке, когда он чуть сильнее сжимает их в пальцах. Подняв воротник бомбера, он облизывает губы.       КИМ КИЦУРАГИ — «Кого?», — ты видишь, как его взгляд перемещается на улицу, где снег и дождь рисуют картинки на обледеневшем асфальте.       ТЫ — Разведя руками в беспомощном жесте ты продолжаешь, — «С самого начала. Как я мог не догадаться, чёрт», — ты подходишь ближе к лейтенанту, — «То, как ты спокойно среагировал на взятие этого дерьмового кейса и то, о чём рассказал мне в архиве, твоё подавленное состояние все эти две недели. И что убийца взял вину за стрельбу по Эллен на себя, и вот эта...», — ты роешься во внутреннем кармане плаща и достаёшь оттуда ксерокопии признания Кима, — «Записка».       Ким морщится, его глаза мельком блестят в свете уличных фонарей, он невольно отводит взгляд.       КИМ КИЦУРАГИ — «Что ты хочешь услышать?» — выдыхает он, маленькое облачко выходит из его рта и ты чувствуешь его тепло.       ЭМПАТИЯ — Это почти не заметно, но ты так хорошо знаешь всю его мимику, что точно видишь, как складываются морщинки у его глаз.       ДРАМА — Последний раз ты видел их, когда застал его пьяным.       ТЫ — «Правду», — ты протягиваешь ему ксерокопию.       Ким неуверенно смотрит на бумагу в твоих руках и как капли дождя растекаются по тонкому листку.       КИМ КИЦУРАГИ — Не выдержав, лейтенант толкает твою руку, — «Я не могу смотреть, как она портится под дождём, убери обратно, пожалуйста», — ты засовываешь записку в карман.       ЛОГИКА — Попросил убрать, но себе не забрал.       Ты не двигаешься. Ветер пробирается под плащ, но тебе уже плевать на холод.       ТЫ — «Ты знал», — ты говоришь это не вопросом, а утверждением, и Ким чуть прищуривается.       КИМ КИЦУРАГИ — «Я много чего знал, Гарри».       ТЫ — «И у тебя наверняка есть причины, чтобы скрывать информацию».       КИМ КИЦУРАГИ — «Да, есть», — лейтенант открывает ладонь и убирает ключи обратно в карман, — «И если бы я мог рассказать тебе всё, я бы это сделал».       ДРАМА — Ложь. Он может рассказать, просто искренне боится этого. После того, как он сорвался на тебя в кинеме, Ким понял, что ему нужно поговорить с тобой, чтобы хотя бы как-то оправдать свою реакцию и удостоиться прощения за несдержанность в своих глазах, но он всё равно пытается убежать от этого.       КОНЦЕПТУАЛИЗАЦИЯ — Сейчас он чувствует себя как ребёнок, который без разрешения залез в сахарницу.       ТЫ — «Я не прошу тебя объяснять всё. Просто скажи…» — ты запинаешься и сглатываешь, — «Скажи мне, Ким, я должен беспокоиться?»       КИМ КИЦУРАГИ — «Ты уже беспокоишься», — устало улыбается он.       РИТОРИКА — Теперь твоя очередь замолчать. Позволь ему решать, что сказать дальше.       Ким делает вдох, медленный и глубокий, будто проверяет, хватит ли у него сил на этот разговор.       КИМ КИЦУРАГИ — «Тогда в кинеме ты сказал, что я хочу, чтобы меня раскрыли», — ты киваешь, — «Но ты не прав. Я хочу, чтобы мне позволили самому отпереться».       ЭМПАТИЯ — Ты видишь, как что-то неуловимое дрожит в его взгляде. Будто он балансирует на грани, не зная, стоит ли сделать шаг вперёд или отступить в темноту, из которой выбрался.       КИМ КИЦУРАГИ — «Это сложно. И я не хочу превращать разговор в сопливые беседы о моих проблемах и…» — ты перебиваешь его.       ТЫ — «Почему?» — голос звучит мягче, чем ты ожидал.       КИМ КИЦУРАГИ — Лейтенант задумывается и хмурит брови, — «Потому что это *мои* проблемы».       Ким опускает взгляд и смотрит на мокрый асфальт. Ты видишь, как он сжимает кулаки в карманах бомбера. Дождь и снег каплями оседают на его воротнике, но он, кажется, их не замечает.       КИМ КИЦУРАГИ — «И…» — он выдыхает, качает головой, — «Я не хочу, чтобы они стали *твоими*».       ТЫ — «Почему?» — теперь твой напарник только напряженно молчит.       ЭМПАТИЯ — Его раздражают твои вопросы, и он злится, хотя прекрасно знает, что ты пытаешься помочь.       КИМ КИЦУРАГИ — «Потому что», — он делает напор на этом слове, — «Они могут навредить тебе».       ТЫ — «Почему?» — снова повторяешь ты, с тем же невинным и встревоженным выражением лица.       КИМ КИЦУРАГИ — Он трёт переносицу и снова поправляет воротник, весь скопившийся на нём снег тут же падает ему за шиворот, от чего лейтенант морщится, — «По кочану», — передразнивает он, — «Ладно, сам дойдёшь», — сказал Ким и двинулся в сторону мотокареты.       СКОРОСТЬ РЕАКЦИИ — Не дай ему уйти!       ЭКВИЛИБРИСТИКА — Ты быстро обгоняешь напарника и преграждаешь ему путь к машине.       КИМ КИЦУРАГИ — «Отойди, Гарри», — морщинки у его глаз стали отчётливее.       ГРУБАЯ СИЛА — Ты хватаешь его за локоть и силой удерживаешь на месте, практически нависая над ним.       ЛОГИКА — Смотря в его чёрные глаза с широкими зрачками и наблюдая в них своё отражение, ты наконец осознал, почему Ким так боялся. Кто бы мог подумать, что у вас схожие секреты.       СИЛА ВОЛИ — Ты давно догадался до этого, но полноценно сформулировал мысль только сейчас.       СУМРАК — Тугодум.       ТЫ — Ты сильнее сжимаешь его локоть и делаешь глубокий вдох, — «Он тоже говорил со мной».       ВОСПРИЯТИЕ (ЗРЕНИЕ) — Ким рефлекторно делает шаг назад. Его взгляд слегка дрожит, но он не отводит его от тебя. В свете фонарей ты видишь, как на его очки падает и тут же тает снег.       ТЫ — «Убийца, он...», — ты делаешь паузу, — «Приходил и ко мне».