Да начнётся игра!

…И дверь открылась. Чишия уже стоял напротив, удобно подпирая стену, как будто он всегда находился в этом месте. Увидев, как я выхожу из комнаты, точнее, более верным, будет сказать, в изнеможении из неё выпадаю, в этот тусклый и душный коридор, Чишия скользнул ленивым взглядом по моему, вероятно, перепуганному лицу, ненадолго задержавшись на моих глазах, и насмешливо изогнул бровь, задавая немой вопрос: «И как тебе игра?», словно он уже предвкушал разговор, который последует дальше. Я лишь устало хмыкнула и на несколько секунд прикрыла глаза, пытаясь утихомирить тот хоровод мыслей и эмоций, что бушевали в моей голове. — Ну и устроила ты мне, — склонив голову набок и хитро улыбаясь, произнёс он. В порыве немых эмоций, я обняла Шунтаро, всё ещё слабо веря, что, долго не покидавшая меня паника, наконец-то, осталась позади в той страшной комнате. Несколько секунд мы просто стояли в неловком объятии, которое вовсе не было похоже на возобновление старых отношений, а, скорее, на новое знакомство, после долгой разлуки. — Надеюсь тебе хватило острых ощущений? — съязвила я, пряча усталость и смешанные чувства за фасадом уверенности. Чишия осторожно расцепил пальцы, отстраняясь и делая шаг назад. — Сердишься на меня? — Я вскинула брови, мои руки слегка задрожали, когда я отпускала его. — Хм…могло быть и хуже, — усмехнулся он. — По сравнению со смертью, инфразвук не такой уж и плохой вариант. Я лишь потерянно улыбнулась, предлагая улыбку как единственное утешение, которое у меня осталось. В ответ Чишия лишь пожал плечами и покачал головой. — На самом деле, все было не так уж плохо… — он неторопливо вынул из кармана наушники вместе с плеером, тем самым, с которым пришёл на предыдущую игру «Пятёрку пик». В моих глазах вспыхнула искра заинтересованности: так вот как он уберег себя от опасного инфразвука, который мог свести с ума даже самого стойкого игрока. Идея использовать наушники для защиты от инфразвуковых атак была проста до гениальности. Я не могла удержаться от удивления, восхищаясь его искусству сообразительности. Эта простота и одновременно изобретательность в решении проблем, всегда поражала и восхищала меня в Чишии. Он смотрел на мир под необычным углом, видя возможности там, где другие видели лишь тупик. Сейчас, в этой сводящей с ума обстановке, его способность найти выход из, казалось бы, неразрешимой ситуации, становилась ещё более впечатляющей. К столику, с лежащей на нем картой «Девятка червей», мы подошли вместе, но я не торопилась протягивать руку, зато Чишия без колебаний взял карту, невозмутимо прокомментировав: — Компенсация за физический ущерб. Он взглянул на меня с небольшой искрой усмешки в глазах, как будто предвидя мой ответ. Но, вопреки его ожиданиям, я согласно кивнула, промолчав. Я позволила Чишии взять карту, будучи уверенной, что совсем скоро она, как и все остальные карты, которые он выиграл или просто взял, обобрав мёртвых игроков, окажутся в руках у Лидера утопии. Конечно мне было не очень приятно содействовать Шляпнику в продвижении его безумной идеи, но у меня была своя цель, а его разрешение на присутствие других игроков на Пляже, к сожалению, было необходимо. Чишия покрутил карту в своих пальцах, будто заметив на ней что-то новое, затем без спешки убрал в карман своей толстовки. На мгновение, карта в руках Чишии показалась мне чем-то большим, чем просто кусочек картонки. Она была словно воплощением риска, вызова и возможности изменить ход событий в Пограничье. Но, вместе с тем, она же была и напоминанием о том, как у нас мало контроля над собственными судьбами в этом безумном и жестоком мире. Я перевела взгляд на Чишию, его профиль был спокоен и сосредоточен. И, в этот момент, я поняла, что его спокойствие и уверенность были для меня маяками в темноте, напоминая о том, что, даже в самых отчаянных ситуациях, можно найти спасительный просвет. Мы покидали мрачные коридоры психиатрической больницы и наши шаги гулким эхом отдавались в стенах, наполненных отчаянием и безнадёжностью. Последнее, что я услышала, прежде чем тяжёлая дверь захлопнулась за нами, выпустив на мнимую свободу — доносившиеся до моих ушей истошные вопли тех несчастных, кто так и остался в ловушке этого безумия, которые сливались с горькими криками тех, кто вышел один. Я тяжело вздохнула, невольно сжимая кулаки: эта игра далась мне непросто. Ранее мне не приходилось испытывать подобных ощущений, я просто радовалась, что снова осталась жива. Чишия, шагая рядом со мной, уловив мое замешательство, вдруг остановился и с непроницаемым выражением лица повернулся ко мне. — Каждая игра — это вызов для разума. Но она также раскрывает истинную сущность игроков. Некоторые погружаются в безумие, другие — находят в себе силы противостоять ему, — произнес он равнодушно, без тени сочувствия, и с холодной уверенностью добавил. — Иногда выживают не самые лучшие. Но таковы правила. Я взглянула на него, пытаясь разгадать, что скрывается за последними словами, но его лицо по-прежнему оставалось невозмутимым, а взгляд абсолютно нечитаемым. Мы вышли на улицу, но мне казалось, что эхо отчаяния всё ещё преследует нас, усиливаясь с каждым шагом, превращаясь в вихрь жалобных криков, рвавших тишину ночи. Они были везде: в моросящем дожде, в стонах ветра, в ритмичном гуле сердца, в хрусте гравия под нашими ногами, они впитывались в вечерний воздух, оставляя после себя тяжелую дымку тоски и безнадежности. Несмотря на то, что мы удалялись все дальше и дальше от зловещей больницы, где «Девятка червей» приняла свою печальную дань, отделаться от горького послевкусия победы было практически невозможно, когда в ушах все продолжал звучать оглушительный хор безысходности и потери, смешивающийся с порывами безразличного ветра, уносившего наши тени в мрак ночи, не давая забыть о том, что каждый шаг имеет свою цену, а каждое решение — последствия. — Тебе не кажется странным…? — я заговорила впервые за то время, что мы шли по извилистой дорожке, огибая огромную территорию психиатрического заведения, задумчиво устремив взгляд на идущего рядом Чишию, лицо которого было скрыто, надвинутым почти на глаза, капюшоном его толстовки. — Что именно? — спросил он, не поворачивая головы, но замедлив шаг, в ожидании продолжения моего вопроса. — Обычно червовые игры подразумевают возможность обойтись без жертв. Но, почему в этот раз… — Этот раз не был исключением, — прервал меня Шунтаро. — Да? — в очередной раз за последние несколько минут моему удивлению не было предела. — Конечно, — произнес он тоном, звучащим так, будто ответ был очевиден. — Но как? Наверное, в моем голосе слишком явно отразилось сомнение, потому что Чишия снова остановился и повернулся ко мне, чуть откинув капюшон назад. Теперь его глаза, скрытые до этого момента, смотрели на меня с каким-то странным, пристальным, почти исследовательским интересом, в котором прослеживались нотки удивления. Вероятно, он ожидал, что я уже догадалась о решении. — Когда ты ввела первую неправильную комбинацию кода, на моей двери раздался легкий щелчок. Это навело меня на мысль, что если не трогать код вообще, то по истечению времени дверь просто откроется сама, потому что она изначально не была заперта, — Чишия звучал лениво, словно разъяснял мне какие-то само собой разумеющиеся вещи. После короткой паузы, он взглянул на меня, поделившись легким намеком на улыбку: — Иногда, ответы находятся прямо перед нами, но мы исключаем их, заблуждаясь в сложности задачи. — А ты, кажется, решила пройти через все возможные комбинации, — добавил Шунтаро с легким оттенком укора в голосе, снова натягивая капюшон на глаза и заправив руки в карманы. На мгновение мне даже показалось, что и Чишия и Нираги правы, и весь этот мир игр специально создан ради проверки нашей способности видеть простые решения среди множества сложных, преодолевая собственные слабости и для осознания того, что жизнью надо дорожить, пока есть возможность, которой может не стать в любой момент. Однако… какой ценой. — То есть, игра предполагала два решения, — я вынырнула из размышлений и вернулась к своему вопросу. — Подобрать правильный код или вообще не трогать кодовую панель? И ты… — Верно мыслишь, — одобрительно кивнул Чишия. — Продолжай. Мой голос вдруг внезапно сел, а глаза расширились, наполнившись неожиданным осознанием, и я не сразу смогла заставить себя сфокусироваться на своей догадке. — Ты просто… Слова терялись в неверии. — Именно, — Шунтаро снисходительно усмехнулся. — Всё это время, я просто дремал у двери с кодом. И если бы не инфразвук, я бы смог нормально отдохнуть. На несколько секунд я потеряла возможность говорить. Это было не простое удивление, а что-то на грани потрясения. Зная, насколько Чишия всегда был рационален и осторожен, сейчас я просто не могла поверить, что его действия, точнее бездействие, было основано на ничем не подтверждённом предположении, когда на кону стояла моя жизнь, и если бы его теория оказалась неверна, то… Мои пальцы невольно сжались в кулаки, ногти вонзились в кожу ладоней, вызывая ноющую боль. Но я едва ее чувствовала. Гнев бурлил во мне, словно лава, готовая вот-вот взорваться. Его беззаботное отношение к такой опасной ситуации было для меня чем-то непостижимым. Но Чишия, будто, не замечая моего разозленного взгляда, направленного прямо на него, невозмутимо продолжал: — Поэтому, это, конечно, было глупо с твоей стороны, не разобравшись и не подумав, сразу щелкать замком, но я определённо оценил результат, — в его голосе было что-то, похожее на одобрение. В полном бессилии я раздражённо выдохнула: Чишия, казалось, всегда находил способ рассматривать все через призму своей нестандартной, извращенной логики, даже когда дело касалось человеческих жизней. И я поняла, что для него всё это было не более, чем просто очередная игра, еще одна проверка на выживание, и, возможно, еще один шанс доказать свое превосходство.

***

Когда мы наконец выбрались за пределы территории этой ужасной больницы, я сразу же почувствовала, как ко мне возвращаются силы. Дождь уже прекратился, воздух был посвежевшим, отчетливо чувствовался запах мокрой земли. Трава под ногами в ярком лунном свете искрилась от крошечных капелек воды, дороги были чистыми и гладкими, а с деревьев смыло пыль, делая их вновь зелеными и свежими. Казалось, что после такого сильного ливня, на мир опустилась завеса спокойствия, но, скорее всего, истинный источник этого умиротворения исходил от человека, идущего рядом со мной. Внезапно я начала испытывать отчётливое желание вернуть хоть часть той связи, которая была между нами раньше. В порыве, я схватила и сжала его ладонь, стремясь найти в этом контакте хоть каплю удовлетворения, стараясь вновь прочувствовать всё былое и утерянное отчётливее. Его кожа была прохладной и гладкой. Ощутив его руку в своей, я вдруг растерялась, мой внутренний мир как будто потерял равновесие на мгновение. Обожгло смущением. Чишия тут же высвободил свою руку из моей, торопливо засунув ее в карман и беззвучно засмеялся, выдохнув воздух, сквозь это подобие улыбки, будто показывая, что проявление каких бы то ни было эмоций — непозволительная роскошь. Это был смех без радости, без тепла, смех человека, который успел повидать все ужасы этого мира и всё ещё находил в себе силы иронично смеяться им в лицо, как будто позволяя себе мимолётный отдых от этой безумной реальности, в которой нам довелось оказаться. Не зная, с чего начать разговор о Пляже, я не отводила глаз с Чишии, удерживая его своим молчаливым взглядом, который звучал громче любых слов. — Что-то хочешь мне сказать? — спросил Шунтаро, как будто догадываясь о моем внутреннем волнении. — Я хочу, чтобы ты пошел со мной, — наконец сказала я, сильно переживая, что сейчас услышу отказ. — Пошёл с тобой куда именно? — хитро прищурился он. — На Пляж. Чишия недоуменно изогнул бровь, его выражение лица говорило: «Серьезно?» — Не на пляж, в прямом смысле этого слова, а хочу, чтобы ты присоединился к нашей организации, — быстро пояснила я, опасаясь недоразумения. Слово «утопия», никак не вязалось у меня с тем, что происходило в этом месте. — Организации носителей резиновых браслетов с номерами? — усмехнулся Чишия, глядя на моё запястье, но его холодные глаза не улыбались. — Так ты обо всем в курсе? — моему очередному удивлению не было предела. — Не знаю обо всем ли, — Чишия пожал плечами. — Но я заметил, что некоторые игроки приезжают на машинах отдельными группами и у всех них на руках одинаковые браслеты с разными номерами. — Браво! Ты всё такой же наблюдательный. Но, тогда почему ты до сих пор не выяснил, что это за место и не присоединился к нам? — Захотел бы — выяснил, но мне неинтересно. — М-м-м… Ну и очень зря, — я попыталась хоть как-то заинтересовать парня, меняя тон на более уверенный. — Но, так или иначе, если не сегодня, то в любой другой день, ты все равно окажешься там. — И что это за место? — наконец спросил он, впервые показав интерес. Дождавшись нужного вопроса, я возликовала и не смогла сдержать победную улыбку. — Пляж — это особенное место, — смакуя каждое слово, произнесла я. — Там есть все необходимое для нормальной жизни: вода, теплая еда, электричество, алко… И тут же осеклась, вспомнив, что он далеко не из тех, кто впечатлился бы подобными вещами. Как и ожидалось, уголки губ Чишии растянулись в скептичной усмешке. — Понятно, — без особого энтузиазма отозвался Шунтаро, чем страшно разочаровал меня, я-то надеялась, что он проявит куда больше заинтересованности. — А что взамен? — поинтересовался он. — Взамен? — насторожилась я, не ожидая подобного вопроса. — Именно. В этом мире ничего не бывает бесплатно, за всё надо платить. — Ну… — я слегка замялась: изначально в мои планы не входило посвящать Чишию во все подробности, особенно, когда дело касалось необходимости чем-то пожертвовать, прежде чем что-то получить, но я уже поняла, что с Чишией подобный номер не пройдёт. — Ты должен отдать все свои карты нашему Лидеру. — Что за Лидер? — непроницаемое лицо Чишии слегка нахмурилась. Я сделала паузу, размышляя не будет ли ошибкой рассказать все заранее, не оттолкнет ли это Чишию. — И ты правда думаешь, что я вот так, стоя на улице, все тебе выложу? — я изобразила естественное удивление. — Хочешь узнать больше — пойдём со мной. — Тогда, пожалуй, откажусь, — незаинтересованно бросил Чишия, и это был его «ход конём», означающий «шах и мат» для меня. Явно, все блага цивилизации не туманили его разум, но, также я прекрасно понимала его манипуляцию: Чишия хотел быть в курсе всего заранее. — Лидер — основатель и глава Пляжа, человек под Номером Один. — Зачем ему все карты сразу? Что он собирается с ними делать? Я тяжело вздохнула: сама того не желая, я так легко выдала ему все, что знала про Пляж. — Он хочет собрать их все, чтобы вернуться в реальный мир. И вот тут, сразу после этих слов, я увидела, как заинтересованным огоньком вспыхнули глаза Шунтаро. Сейчас в его глазах уже не было той отстраненности, которую он пытался продемонстрировать ранее. Вместо этого, затмевая друг друга, там искрили азарт и интерес. И я рассказала ему всё, с максимальными подробностями, так как ничего опасного с его стороны не ожидала. — А какие игры у тебя были до этой? — Немного, — Чишия достал несколько карт, среди которых я отметила «пятерку червей» и «шестёрку бубны», которых ещё не было в коллекции Шляпника. Но, когда он достал из другого кармана стопку карт, я застыла в немом изумлении. Шунтаро действовал также, как и я, обыскивая трупы и забирая карты у тех, кому они больше никогда не понадобятся. Должна же и от мертвых быть хоть какая-то польза. — Так что? — нетерпеливо спросила я, слегка склонив голову набок. — Ты согласен? — Я подумаю над твоим предложением, — лениво растягивая слова, произнес он, давая понять, что это было лучшее, на что я могла сейчас рассчитывать, предложив ему столь сомнительную сделку: отдать карты некому Лидеру. Но теперь я не волновалась, ибо видела, как загорелись глаза Чишии, когда он услышал о возможности возвращения, и я уже знала, что означает этот торжествующий огонёк, — Но сначала надо дождаться кое-кого. В немом вопросе я уставилась на Шунтаро. — Сейчас увидишь, ее игра уже должна закончиться. «А?» — я слабо поняла услышанное. — «Что? Что он только что сказал?!» До меня дошло с опозданием: «Ее?!» Я сдвинула брови к переносице и замерла, напрягшись в неприятном предчувствии: «Подружкой тут обзавёлся?!» Гневный вопрос уже был наготове, желая незамедлительно покинуть мой рот, когда позади меня, из-за кустов, раздался женский голос. — Зря я надеялась на трефы… А у тебя что было? Я обернулась, с любопытством глядя на ту, которой принадлежал голос. К нам подходила очень высокая, и, судя по фигуре, явно дружащая со спортом девушка. Её волосы были заплетены в дреды и собраны в высокий хвост, а изо рта торчала пластиковая палочка. «Что за хрень она грызет?» Завидев меня, девушка подняла руку и пошевелила пальцами в знак приветствия. Я небрежно махнула в ответ, и на ее лице появилась чересчур милая улыбка, излучающая бесконечное дружелюбие. — Шунтаро, кто это? — впившись ногтями в его плечо, я почти прошипела вопрос, который Чишия предпочел оставить без ответа. Но сам ответ не заставил себя долго ждать. Поравнявшись с нами, девушка, в дружеском жесте, протянула мне, почему-то, левую руку и представилась: — Куина. Я невольно перевела взгляд на ее правую руку и увидела, что ее ладонь вся в крови. Куина перехватила мой взгляд, и на секунду я почувствовала себя неловко. — Бывает, — коротко бросила я и пожала плечами, не ощущая особого сочувствия. Потому что меня волновало совсем другое! Несмотря на то, что улыбаться в ответ я не собиралась, но, глядя на это милое лицо, мне все же пришлось натянуть дежурную улыбку и выдавить из себя вежливое приветствие. Стараясь не смотреть на нее, чтобы глаза не так явно демонстрировали мое недовольство, я быстро коснулась пальцами её протянутой ладони и тут же убрала руку. — Накири. Девушка продолжала широко и светло улыбаться, излучая дружелюбность. «Как жизнерадостно», — подумала я и мысленно скривилась. — Червы, — вдруг сказал Чишия, обращая свой взор на Куину. — А у тебя? — Пики, — ответила девушка, бросив короткий взгляд на свои руки, которые были до крови исполосованы ранами. — Хотя, тоже не так уж и плохо. Повисло странное молчание. Я недоуменно взглянула на Чишию, и он заговорил: — Накири предлагает нам присоединится к… «Накири предлагает нам?!» — я чуть не подавилась застрявшим в горле воздухом. Такая наглость меня разозлила. К тому же его официальный тон, после стольких лет знакомства, меня сильно задел. Эта была незначительная формальность, но именно она напомнила мне о расстоянии, которое неизбежно возникло между нами со временем, или всё же причиной такой перемены была та самая девушка, что стояла сейчас с нами? — Постой… — я сделала попытку предотвратить неожиданное и нежелательное вторжение этой медузы в мои планы и дёрнула Чишию за рукав толстовки с такой силой, что капюшон соскользнул с его головы. — Без нужных карт ее не примут. — У тебя хоть какие-то карты ещё есть? — спросила я чуть более властным тоном, чем того требовала ситуация, поворачиваясь к ней лицом, с ухмылкой на губах, маскирующей то, что я действительно чувствую прямо сейчас. В моменты, когда я ощущала напряжение, во мне появлялось нечто, стремящееся контролировать всё вокруг и начинало делать свою работу. Куина, запустив руку в задний карман джинсов, вытащила внушительную стопку карт, среди которых были и недостающие нам экземпляры. — Да, вот, насобирала сколько-то. Я стояла и совершенно не понимала, как реагировать, потому что теперь у меня не было причин, чтобы отказать ей. Ее живой голос и легкий тон действовали на нервы. Но в то же время, я понимала, что у меня нет оснований для раздражения и злости. Это было нечто иррациональное, просто подкрадывающееся ощущение дискомфорта от того, что я никак не могла избавиться от навязчивого вопроса, что связывает Чишию с этой девушкой. «Блять… Кто она ему вообще такая? Мало того, что она на полторы головы выше Шунтаро, так и ведёт себя с ним так, как будто они уже давно знакомы». Куина выжидающе смотрела на меня. Под ее взглядом, я почувствовала, как волна бессильного гнева смешивается с душным ощущением смутного замешательства, создавая токсичный коктейль эмоций, который лишал меня возможности разобраться в своих чувствах и мыслях. Звучное эхо непонимания раздавалось в пустоте моего сознания, оставляя после себя лишь горький осадок злобы. Улыбку на лице становилось держать всё сложнее. — Ладно… идем, — скрепя сердце процедила я, внутренне изводясь своим праведным гневом. Мы шли тенистой аллеей, почти продираясь сквозь кусты, которые разрослись не на шутку, колючие и густые. Они жались друг к другу плотно-плотно, сплетаясь скрюченными ветвями. Влажная трава скользко шуршала под ногами, как будто по ней ползали змеи. Пока мы шли, я испытывала неприятное чувство, что ответ на мой вопрос, который я в любом случае скоро узнаю, может быть вовсе не таким, каким я бы хотела его видеть. — Подробнее о правилах тебе расскажет наш Лидер, — я обращалась только к Чишии, намеренно игнорируя его подружку, которая, шаркая по асфальту своими жуткими шлепанцами на платформе, напоминающими старые деревянные доски, скрипящие под тяжестью уходящего дня, шла почему-то с моей стороны. Она то и дело попадала в лужи, причем брызги летели, в основном, на меня. Это было дико неприятно и злило. Периодически хотелось заорать на нее, но ходить по-человечески от моего крика она вряд ли стала бы. Когда мы дошли до машины, к моему глубочайшему неудовольствию, Чишия занял место на заднем сидении, уютно устроившись рядом с Куиной, выглядя так, как будто они вот-вот отправятся на пикник. Скрипнув зубами от досады, я уселась за руль и вдруг поняла, что именно сейчас настал тот самый прекрасный момент продемонстрировать им мастерство своего вождения, а заодно воспользоваться возможностью донести до Чишии свои эмоции. — Готовы? — небрежно бросила я, не оборачиваясь. Пассажиры на заднем сидении отозвались молчанием. «Ну что ж, тем хуже для вас…» — злорадно подумала я, рывком вжимая педаль газа в пол, с тонкой усмешкой на лице предвкушая, как совсем скоро, они оба ощутят всю силу моего негодования. Не без удовольствия я наблюдала в зеркало заднего вида, как их головы резко откинулись назад от внезапного ускорения. Конечно, в мире вежливости и благоразумия это было бы неприемлемым, но, это был не тот мир и не тот момент. И, я даже не собиралась извиняться, за этот маленький вихрь адреналина с моей стороны. Каждый раз, когда машина резко заходила в повороты, я слышала, как визжат от восторга шины на мокром асфальте. Так прошло несколько минут веселья на дороге, пока я не решила, что мой урок вежливости был достаточно выразителен. Убавляя газ, я позволила моим пассажирам насладиться последними моментами этого незапланированного аттракциона, с удовлетворением отмечая как замечательно было разбавить их удобную поездку этим кратковременным, но таким прекрасным шансом мщения, полностью игнорируя тот момент, когда и без того напряжённая атмосфера, витавшая в воздухе, стала чернее, чем краска на моем авто. И мне было наплевать, что теперь нам всем придется проехать весь оставшийся путь в этом строгом и неодобрительном молчании.

***

Когда мы подъехали к отелю, у меня уже имелся чёткий план: до утра следующего дня расселить эту парочку по разным номерам, на разных этажах. Чишию — в пустующем соседнем номере, рядом с моим, а девушку — на пять этажей ниже, и утром представить Шляпнику только Чишию, а этой дредастой пусть занимается кто хочет — я ее сюда не звала. В лифте мы ехали тоже молча. Чишия держал руки в карманах, все еще изучая меня краем глаза. Что касается его спутницы, мне не потребовалось оборачиваться, чтобы представить, с каким выражением лица она вглядывается в мою спину. Стоило дверям лифта открыться на седьмом этаже, когда я еще издалека заметила, как по коридору, в районе моего номера, нервно расхаживает высокая худая фигура с неизменной винтовкой, небрежно заброшенной за спину. Это был Нираги, и мне сразу стало понятно, что пребывает он в паршивом настроении. Тревога тотчас же расползлась по моему телу, разбежалась по венам, мешая нормально дышать. — Явилась-таки… — прошипел Нираги, встречая меня темным, не сулящим ничего хорошего взглядом. — Сугуру, что случилось? Ты не рад, что я вообще осталась жива? — не понимая, что происходит и трепеща от нехороших предчувствий, спросила я. Ведь я вернулась достаточно рано, игра шла всего полчаса, и даже с учётом того, что я выехала пораньше, а после игры задержалась с Чишией и этой дылдой, в общем времени отсутствовала я примерно полтора часа. «И чего Нираги так взвился?» — Нет, абсолютно, блять, нет! — взревел он, словно нарочно не замечая двух притихших людей рядом со мной. — Какая игра была?! От его тона и таких обидных слов, мне стало не по себе, понять что-либо я по-прежнему затруднялась, но продолжала отвечать спокойно: — Девятка червей. Нираги протянул руку. — Карту! Он вел себя нарочито грубо и вызывающе, словно все, кого он сейчас видел, были ему должны или виноваты в чем-то таком, чего он не мог простить. — Она не у меня… — И у кого она?! — он вскинул испепеляющий взгляд на вновь прибывшего Чишию, и его глаза запылали злостью, а губы искривились в презрительной ухмылке, судя по его устрашающему виду, сейчас он без труда мог убить кого-то. Под въедливым взглядом нездорово блестящих глаз, мне уже захотелось скончаться самой, причем немедленно. Я кивнула в сторону Чишии. — А какого хуя она у него? — поинтересовался Нираги, поочерёдно наводя взгляд-прицел то на меня, то на Чишию. — Да какая разница у кого эта карта! — почти закричала я, теряя терпение: ситуация выглядела абсурдной до крайности. — Так или иначе она здесь и завтра будет у Шляпника. — Завтра?! — Ну да, завтра. Рядом с моим номером есть одна свободная комната, а другая свободная на втором этаже. Пусть переночуют, а завтра я представлю их Шляпнику, — развела я руками и наткнулась на предостерегающий взгляд. — Нет, — резко сказал Сугуру, бесцеремонно отодвигая меня. — Я сейчас сам провожу их к Шляпнику. — Но… — я попыталась возразить, однако, спорить с Нираги было бесполезным занятием. — У тебя была сложная игра, ты устала, вот иди и отдыхай, а я сам с ними разберусь, — Нираги резко оборвал меня, и судя по его тону, ещё немного и он готов был взорваться. В это самое мгновение, я почувствовала себя бессильной. Как будто я ничего не могла сделать, абсолютно ничего. — Ну? — Нираги сделал шаг к недоуменно молчавшим Чишии и Куине. — Че встали, словно приросли?! Пошевеливайтесь! — раздался рычащий приказ. Ситуация ушла из-под моего контроля, полностью перейдя в распоряжение Нираги. Чишия поднял на меня озадаченный взгляд, но я быстро отвела глаза, и он, с невозмутимым видом, не торопясь и не вынимая рук из карманов, направился по коридору в сторону лифта, а Куина угрожающе сузила глаза, полная решимости, очевидно готовясь дать отпор Сугуру. В её глазах горел такой огонь, что на мгновение казалось, будто она способна свергнуть его одним взглядом, но выглядело это скорее забавно, чем угрожающе. Её решимость выглядела почти комичной, учитывая, что у Нираги за спиной торчала винтовка. Силы явно были неравные, поэтому ей пришлось подчиниться столь грубому отношению и, резко развернувшись, она пошла вслед за Чишией. Смотря им вслед, я ощущала полную безнадёжность, понимая, что Нираги, если не убьёт их сейчас, то своим поведением все испортит. Вовсе не так я представляла себе появление Чишии на Пляже. Я зашла в номер, и, чувствуя себя совершенно потерянной, опустилась на край кровати, внезапно ощутив, что растеряла свои последние силы, а дикая усталость отняла у меня любую возможность сопротивляться происходящему. «Как я могла поступить так опрометчиво?» Непонятно, совсем непонятно, как быть и можно ли все исправить. Я не знала, что делать. Не представляла. На душе стало противно и муторно. Оставалось лишь одно — успокоиться и ждать. Получалось скверно.

***

Через некоторое время, что сейчас тянулось безжалостно долго, Нираги вернулся в мой номер, ногой распахнув дверь так, что она почти впечаталась в стену, а петли издали зловещий стон. В недобром молчании, он уселся в кресло напротив моей кровати и в упор посмотрел на меня. Глядя на него, меня охватило чувство, подобное тому, что возникает, когда на горизонте надвигается буря без видимых причин. Чувство накаляющегося воздуха, искр страха и напряженного ожидания пронзало меня насквозь. Взгляд, направленный на меня был подобен затаившейся угрозе, словно тяжелые, медленно кружащиеся тучи, нависли над нами, обещая неизбежное разрушение. Его молчание было громче всех слов, и каждая секунда, когда он не произносил ни звука, заставляла атмосферу вокруг становиться все более наэлектризованной. — Сугу, что случилось? — спросила я, с трудом выдержав его взгляд. — Это ты мне скажи, что случилось. — В каком смысле? — В самом прямом, детка. Я кинула на него вопросительный взгляд, давая понять, что я не намерена продолжать этот странный разговор пока он не снизойдёт объяснить конкретно в чем дело. Нираги, с показной ленивостью, поднялся с кресла и подошел ко мне, наклоняясь. Горячие пальцы с силой впились в мое плечо. — Прежде чем пойти на игру, ты сорок минут ездила по городу… Я вся похолодела, сердце внезапно оказалось в районе горла. «И откуда он знает?!» — Да, я обычно выбираю игровые арены, стараясь угадать какая масть будет, чтобы избежать червовой… — я вывернулась, освободив свой локоть и поднялась с кровати. На последних словах мой голос все же предательски дрогнул. Сугуру смотрел на меня и язвительно улыбался, его бровь издевательски приподнялась. — И, именно поэтому, ты оказалась на червах. — Я надеялась на трефы… — произнесла я, склеивая улыбку, как разбитую чашку из осколков. — Надеялась она… Что ты делала после игры ещё тридцать минут, а? — Задержалась после игры, потому что нашла двух отличных игроков и договаривалась с ними… Ты… следил за мной? — Я вскинула глаза на его лицо, пытаясь понять соврёт ли он. — Да вот ещё, сам… Нашел кто это сделает вместо меня. Теперь суть проблемы была ясна, но никакого облегчения я не почувствовала, наоборот, внутри меня всё вскипело, я, в изнеможении, опустилась на кровать. Эта его выходка окончательно окрасила наши, и без того разваливающиеся отношения, в мрачные тона. — Сугу, — произнесла я уставшим голосом. — Я так больше не могу. Давай прекратим всё это. Имею ввиду наши отношения. Нираги смерил меня странным взглядом, и вдруг, неожиданно спросил, совершенно спокойным голосом: — И когда у тебя появилось это желание? — Ну… я уже какое-то время думаю об этом, — стойко заявила я, удивляясь, как терпеливо он задает мне подобный вопрос. Впрочем, радоваться было рано, его спокойствие было ложным. Нираги грубо тряхнул за плечи. Его прищуренные глаза уставились прямиком на меня, внимательно следя за моими словами, я нервно сглотнула. — Я спрашиваю: когда точно ты приняла решение?! — Прямо сейчас. Сугуру резко толкнул меня, и я, моментально облокотившись на локти, внимательно посмотрела на него, ожидая к чему этот вопрос и что будет дальше. Он отвернулся, до побелевших костяшек стискивая кулаки. Потом оперся одной рукой о стену и, сложив свои четко очерченные губы в тонкую полоску, снова спросил: — Твое решение связано с белобрысым ублюдком, которого ты притащила сегодня? — Нет, с чего бы… — покачала головой я, но мой голос всё же предательски задрожал, что, естественно, не осталось незамеченным Нираги, — Тем более ты же видел, что он не один, а с девушкой… — Прекрати ебать мне мозг! — не выдержав, Сугуру наконец-то выплеснул часть своей ярости на мебели, перевернув кресло. — Какая нахуй его девушка?! — проорал он, — Это транс, который ростом с меня! Настала моя очередь искренне разозлиться: Нираги как будто специально искал повод поссориться. — Сугу, прекрати нести чушь, какой нахер транс…?! — Я раздраженно закатила глаза. — Да ты слепая что ли или прикидываешься?! — Я никогда не видела трансов, ни живых, ни мёртвых, не могу сказать, но, как по мне, она стопроцентная девушка, хоть и высоковата для девушки и… грубовата может… Но и я далеко не образец женственности. Повисло тяжелое молчание, в котором было слышно лишь удары шарика пирсинга на языке Сугуру, которым он нервно постукивал о зубы. Под светом лампы его лицо выглядело бледным и осунувшимся, черты заострились, а глаза стали необычайно колкими и холодными. — Хорошо, — процедил он, жуя нижнюю губу, едва ли не до крови впиваясь в нее зубами. — Не собираюсь тебя уговаривать. Я такой какой есть. Не нравлюсь — всё тогда. — В любом случае, я уже давно получил от тебя всё, что хотел, — с подчеркнутым безразличием он произнес эти шокирующие слова, от которых моя голова вдруг закружилась, а в желудке разлился жгучий холодок. Я замерла, не смея пошевелиться, не смея верить тому, что только что услышала. Эти слова больно резанули по сердцу: я всё же надеялась, что ему не будет настолько все равно… А мне настолько обидно. С каждой секундой, мне становилось все сложнее сдерживать свои эмоции: хотелось кричать, требовать ответов, объяснений, но я знала, что это бесполезно. Было что-то невероятно тяжелое в том, что я сама поставила точку в нашей истории, и он, не задумываясь, согласился с этим. Я ожидала спора, возражений, или хотя бы маленького намека на то, что ему не все равно. Но его равнодушие было как ледяной душ, пронизывающий меня насквозь. Мы никогда не говорили друг другу о каких-либо взаимных чувствах, наши сердца всегда были как закрытые книги, которые страшно открывать даже перед самим собой. — Сугу, ты не такой… — И откуда же ты знаешь какой я, а?! Его лицо омрачилось странной улыбкой, напоминающей скорее гримасу, под которой скрывалось нечто неоспоримо тяжелое, словно отголосок непонятного мне внутреннего конфликта. Эта улыбка была не то горькой, не то скрытно торжествующей, как будто он внезапно обрел странное освобождение от наших отношений, и в то же время был разочарован во мне или в себе, или в нас обоих. — Конечно, откуда мне знать, ты же сделал свой внутренний мир абсолютно мне недоступным, — на мгновение во мне вспыхнула надежда, что может, все-таки между нами существует непроизнесенное понимание, но он быстро убил ее своими следующими жесткими словами. — Ладно, прекращай, свои никому ненужные рассуждения, — с издёвкой сказал Сугуру. — Не думаю, что ты имеешь право меня за что-либо отчитывать, — отчеканила я. — Учитывая, что… Но Нираги прервал меня и сжав пальцами мой подбородок, произнёс прямо в лицо: — Расстались, так расстались. Всё. Хватит с меня разговоров. Он просто кивнул, приняв мое решение, и этот жест внезапно обнажил всю искреннюю холодность и безразличие его чувств. Сказав это, Нираги вышел, с огромной ненавистью хлопнув дверью, оставив меня в полном оцепенении, всё ещё не осознающей, что только что произошло. Я по-разному представляла этот разговор, но ни разу таким, каким он случился в итоге. Чувства обиды, разочарования, бессилия смешались в одно и обрушились на меня с неожиданной силой, оставляя после себя лишь горький осадок. Вот и всё… С какой-то грустной иронией резонировало во мне осознание того, что если бы я разорвала отношения с Сугуру ещё вчера, то уже сегодня, я могла забрать с собой часть оружия, и, прямо после игры, больше не возвращаться в это ненавистное место, став неуловимым предателем. Но вместо этого, я привела сюда другого человека, присутствие которого стало для меня не менее важным, чем присутствие Сугуру. Было непросто и даже почти комически грустно осознавать, что я сама создала преграду на пути к своей свободе, особенно, когда эта преграда являлась чем-то таким важным и необходимым. Складывалось стойкое ощущение, что судьба играет со мной в какую-то странную и совершенно несправедливую игру, подкидывая мне новые и новые испытания, удерживая меня в месте, которое я так стремилась покинуть. Я пыталась убедить себя, что все будет в порядке, и, что я сделала правильный выбор, прекратив отношения с Нираги. В конце концов, мой ум устал от бесконечных вопросов и мучительных раздумий. Внезапное чувство необыкновенной лёгкости, что пришло на смену этому гложущему изнутри ощущению, мягко окутало меня, как тёплый вечерний бриз, удивляя, как быстро и почти без сожаления, я смогла оставить позади привязанность к этому черноволосому парню, убедив себя осознанием того, что мы слишком разные, а наши взгляды и цели, по большей части, тоже были слишком несовместимы. Я просто устала поддерживать эту связь в одиночку, стараясь сделать сносной любую дерьмовую ситуацию между нами и притворяться, что всё в порядке, когда это было совсем не так. Ничего в порядке не было. А я вовсе не являлась тем человеком, кто может долго игнорировать знаки и отрицать очевидное. Появление Чишии лишь ускорило эту неизбежность, но единственное, что меня смущало очень сильно, это то, что мне так и не удалось выяснить кем ему является эта девица со странной привычкой жевать кусок пластика. Внезапная мысль осенила меня: сейчас же принять душ и отыскать Чишию. Я конечно понятия не имела, каким рангом одарил его Шляпник и соответственно на каком этаже поселил, но я чувствовала, что этого странного энтузиазма, который вдруг охватил меня, хватит на то, чтобы обойти все этажи отеля. Покинув уют теплого душа, окончательно воспрянув духом, я торопливо оделась, и продолжая испытывать этот оглушительный всплеск эндорфинов, внезапный прилив легкости и свободы, который стирал предыдущие моменты мучительного напряжения и бесконечных разочарований, с новой дозой оптимизма, выскользнула в коридор. Но, несмотря на то, что я исследовала каждый этаж, обойдя всю внутреннюю территорию отеля, повстречать Чишию так и не удалось. К большому разочарованию, моим ожиданиям сегодня, очевидно, было не суждено сбыться. Единственные люди, что мне попались — это была небольшая группа нетрезвых пляжников, которые, держась за бутылки алкоголя как за спасательные круги, стремительно направлялись в чей-то номер для продолжения своего алкогольного марафона. «И что им на улице не пьётся?» — мелькнуло в голове, когда я остановилась, чтобы перевести дыхание и затем направилась вниз. Ответ нашелся сам собой, когда я спустилась в холл, и открыла дверь, выходящую к бассейну. На краю шезлонга, напротив мрачно блестящего бассейна, еле освещаемого блеклым светом, исходящим от половинки мутной луны, сгорбившись, как будто под тяжестью невидимого груза, сидел Нираги, удерживая в руке открытую бутылку, конечно же с виски. Его долговязая, одинокая фигура, казалась одновременно и угрожающей, и уязвимой в этом затишье в ночи. Глядя на него, мне вдруг стало ужасно тоскливо, внезапно накатила неконтролируемая слабость, а та сверхъестественная бодрость, что ещё несколько минут назад переполняла меня, вдруг разом исчерпалась, покинув мое тело, и я ощутила себя безжизненной куклой. На несколько секунд я так и замерла в дверном проёме, не находя сил пошевелиться. Нираги будто почувствовал мое присутствие. Он медленно поднял голову, и я, вздрогнув, поспешно отступила обратно, не дожидаясь его взгляда. Зайдя внутрь отеля, я направилась в свой номер. Это был слишком долгий день: я, в бессилии, ввалилась в комнату, рухнула на кровать, и с ощущением бесконечной усталости закрыла глаза, с размаху окунувшись в темноту.

***

Я проснулась, ощутив, что мир вокруг меня дрожит, и не сразу сообразила, что именно происходит. Резким движением откинув одеяло, я села на край кровати, бросив мимолётный взгляд на часы, стоящие на прикроватной тумбочке. За окном разразилась жуткая гроза. Как странно… Еще каких-то два часа назад все было спокойно, лишь свет луны казался подозрительно мутным. Я подошла к окну и уперлась лбом в холодное стекло, глядя как эта ночь безутешно рыдает в унисон с моим внутренним состоянием. Под резкими порывами ветра, деревья, теряя равновесие, тщетно искали утешения у холодных стен отеля, судорожно обнимая карниз своими ветвями. В их движениях было что-то отчаянное и беспомощное. Ветер взвывал с такой мучительной нотой, что стекла дрожали в предчувствии ужаса, будто переосмысливая свою хрупкость. Эта бушующая стихия полностью отражала мой внутренний мир, наполненный беспокойством и тревогой. Признаюсь, меня охватили страх и одиночество, острее и глубже, чем когда-либо прежде. Эта ночь безжалостно раскрывала всю глубину пустоты в мире, где сценарий менялся быстрее, чем мои эмоции, наполняя холодом одиночества, что закрадывалось в каждую клеточку моего существа, оставляя меня уязвленной и потерянной в этом безжалостном мире. Холод проникал глубоко, оставляя ледяные следы на моем сердце, откуда я пыталась навсегда выгнать Нираги. Вернувшись в кровать, я легла, устремив взгляд в потолок, безуспешно пытаясь отогнать от себя мысли о том, как бы сложились наши отношения, если бы мы были немного откровеннее друг с другом, и, с каждым воспоминанием, мои глаза становились все тяжелее от тихих слез, которые медленно скатывались по моим щекам, но я почти не чувствовала их. Странная апатия сковала душу. Стоило мне снова закрыть глаза, как тени прошлого начинали свой танец, насмешливо переплетаясь с тенью его удаляющегося во мрак силуэта. Казалось, я схожу с ума или уже сошла, а природные силы словно нарочно старались обострить мою потерю, подчеркнув эту пустоту и воруя мой душевный покой. Сквозь темные тучи моих размышлений, изредка пробивались всполохи понимания: невозможно потерять то, что никогда мне не принадлежало. Мы были слишком разные, и я знала, что прекращение отношений было единственным правильным решением. Слова о расставании легко слетели с моих губ, и я ожидала последующего облегчения, но почему-то обрела лишь более глубокую пустоту, а когда он согласился, без колебаний, без доли сомнения в голосе, что-то во мне безвозвратно разбилось. Я не знала, что же на самом деле чувствовал он и чувствовал ли, а теперь, когда между нами окончательно опустился занавес неведения, стало очевидно, что никогда и не узнаю. Меня мучила смутная боль и неуверенность в собственных действиях. «Почему ему было так легко отпустить меня? И почему эти слова, которые должны были облегчить мою душу, только усугубили мою горечь?» Этот коктейль из сожаления, разочарования и непонимания своих же чувств оставлял меня беззащитной перед лицом невидимой бури, рвавшей мою душу на части. Наконец-то усталость взяла свое, и я заснула, погрузившись в беспокойный, полный воспоминаний и несбывшихся надежд сон, где образ Сугуру, в конце концов, безвозвратно улетучился из темных облаков моих мыслей, с надеждой на то, что утро принесет мне хоть каплю облегчения от этой непрошеной боли.