Да начнётся игра!

Когда ты чем-нибудь мирским встревожен или расстроен,

то вспомни, что тебе придется умереть, и тогда то,

что раньше казалось волнующим и важным несчастьем,

станет в твоих глазах ничтожной неприятностью,

о которой не стоит и беспокоиться.

Семь лет назад

Этот день я помню, как будто это было ещё вчера, как и тот момент, когда мой взгляд впервые наткнулся на Чишию Шунтаро. Тогда я ещё не знала его имени, да и место нашей первой встречи было отнюдь не самым романтичным. У второкурсников Токийского медицинского университета обязательное посещение морга для первого подробного осмотра трупа, наглядного ознакомления с содержимым человека и проверки нервов на прочность было назначено именно на этот день. К слову сказать, немалая часть студентов отказалась от этого мероприятия ещё до входа в помещение. Зайдя внутрь, я предусмотрительно встала у стены, чтобы, если что, съехать по ней. Но ничего такого не произошло. Страшно — нет, неприятно — да. А вот от убойного запаха спасения практически не было. Медицинские маски, надетые в несколько рядов, справлялись несильно. Но я, к своему удивлению, стойко смотрела на процедуру, тогда как некоторые начали терять сознание, а другая часть была на грани обморока. Только вот когда я увидела незнакомого мне блондина, и труп, и сама процедура в сопровождении ужасного запаха перестали волновать меня от слова совсем. Эти нереальной глубины глаза, точёный профиль, жёсткие линии скул, кожа светлее, чем у многих, платиновая белизна волос — это всё не могло остаться незамеченным мною. Такой нечеловечески странный и притягательный облик мне прежде не доводилось видеть. Но именно эти глаза цвета тёмного шоколада изначально захватили всё внимание, а следом уже мой любопытный взгляд скользнул от его серебряных волос, собранных на затылке в хвост, вниз, на небрежно накинутый на футболку расстегнутый белый халат, раннее выданный всем, кто рискнул зайти, до чёрных спортивных штанов и абсолютно чистых, будто новых, кед. Казалось не замечая того, что я смотрю на него, стоя чуть поодаль, он с любопытством разглядывал труп и так же внимательно смотрел на реакции остальных рядом стоящих. Судя по его лицу, я была уверена, что в душе он посмеивался, но без осуждения, над теми, кому становилось плохо от вида разрезанного тела мёртвого мужчины. Блондина настолько ничего не смущало, что он даже не надел спасительную маску, и я видела, как его губы изгибаются в снисходительной улыбке, придающей лицу ощущение превосходства. Я снова вернулась к его глазам, которые были наполнены неизмеримой, притягивающей и не отпускающей глубиной. Если бы человеческие глаза можно было бы охарактеризовать глубиной, то именно эти глаза побили бы все рекорды. К чёрту труп, взгляд этого парня заставил меня задуматься: «Что, если…?» Но я быстро одёрнула себя от возникающих странных мыслей, поняв, что всё ещё смотрю на него дольше, чем это было уместно, и слегка вздрогнула, когда его глаза остановились на мне. Парень скользнул ленивым взглядом, задержав его на моём лице, и насмешливо изогнул бровь. Я же, приспустив маску, в ответ подарила ему быструю, но настоящую улыбку, искреннюю, которой уже давно не было желания улыбаться, и, отвернувшись, продолжила рассматривать процесс аутопсии, пытаясь заново сосредоточиться на трупе, не допуская иных мыслей, не касающихся цели прибытия в морг. По окончании сего «увлекательного» занятия всем оставшимся и выдержавшим это испытание предложили в следующий раз прийти на добровольную практику. Выяснив некоторые детали насчёт поступившего предложения о повторном посещении данного учреждения, я, освободившись, сразу начала искать глазами этого блондина, но стоило мне лишь ненадолго упустить его из виду, как он тут же пропал, словно дым, рассеивающийся на глазах, оставив меня наедине с немым вопросом, так и не нашедшим ответа.

***

Настоящее время (Игра «Пятерка пик») Я слегка приподняла губы в растерянной улыбке: судьба определённо решила преподнести мне сюрприз. Мы смотрели друг на друга неотрывно: он — с любопытством, а я — с оцепенелой отстраненностью, всё ещё не веря в то, что вижу, и желая полностью отвлечься от окружающей обстановки, разобраться в мыслях, которые крутились в голове, наталкивались друг на друга и не находили совершенно никакого выхода. Слов не было. Они, видимо, кончились ещё тогда, в нашу последнюю встречу. Сделав шаг, максимально сокративший расстояние между нами, я протянула руку, нарочно касаясь пальцами его груди, взяла наушники и воткнула в свои уши. Услышанные знакомые мелодии заставили меня улыбнуться: Чишия всё ещё не изменил свои музыкальные предпочтения. Приход после первой сигареты всё ещё был очень сильным, и я полностью растворялась в музыке и туманной веренице спонтанно всплывающих наших воспоминаний, потихоньку забывая, зачем мы сюда пришли, чувствуя, как щекам становится жарко, да и ушам тоже. Склонив голову набок, я даже прикрыла глаза, попутно пытаясь унять дрожь, мурашками рассыпавшуюся по телу. Внезапно Чишия дёрнул наушники, вынув меня из трипа и вернув в суровую смертельную реальность.

«Регистрация закрыта. Игра начинается»

Механический женский голос начал оглашение правил.

«Убегайте от водящего»

Задача:

Найти безопасную зону, которая находится в незапертой комнате. После этого игра будет окончена.

Ограничение по времени 30 минут. Через 30 минут мины, заложенные под этим зданием, взорвутся.

На подготовку отведено 3 минуты. За это время вы можете занять стартовые позиции.

Я даже слегка растерялась, что было в данный момент совершенно непозволительно. Чишия же молча отошёл на пару шагов в сторону и посмотрел на меня вопросительным взглядом. В ответ я неуверенно мотнула головой; мне следовало хотя бы подойти к Агуни, обговорить дальнейшую стратегию, предполагая, что босс захочет свести до минимума время встречи с водящим, просто убив его. Я отошла от Чишии, обернулась, но ни Агуни, ни того новенького парня из нашей группы, с которым мы приехали, не было. Сам Шунтаро тоже исчез, не дождавшись меня, и ожившее прошлое мгновенно ускользнуло вместе с ним, словно не хотело быть ещё более потревоженным, оставив после себя уже знакомое мне чувство чего-то мучительно и безвозвратно утерянного. У меня оставалось чуть больше минуты, чтобы решить, какая позиция будет стартовой. Но мозг не желал со мной сотрудничать, отказываясь генерировать мысли, поэтому я спонтанно примкнула к каким-то двум странноватого вида парням, которые хотя и были трезвые, но тоже не имели никакого понятия, куда идти и что делать. Один из них, тот, что с растрёпанными чёрными волосами, озирался так, словно уже был пойман. Второй же, с желтоватыми волосами и такого же цвета рубашкой с гавайским принтом, старался выглядеть куда более осмысленным, но, кажется, и он был не уверен в себе. Не лучшая компания, но для начала сойдёт, а после попытаюсь найти Шунтаро или Агуни. Всё тот же до тошноты противный женский голос, сопровождаемый бодрой музыкой, сообщил о прибытии водящего. Мы поднялись на пятый этаж, на всякий случай подёргали несколько дверей, но они, как и ожидалось, были закрыты, иначе это было бы слишком просто. Я и парни переглянулись и стали ждать, что будет дальше. Воцарилась напряженная тишина. Оставалось лишь гадать, с какого этажа водящий начнёт игру, а дальше импровизировать. Водящий сразу же обозначил своё присутствие: первые выстрелы не заставили себя долго ждать, и совсем скоро простреленное тело одного из игроков с глухим стуком скатилось по лестнице и упало к нашим ногам. Парни дружно заорали. Причём сделали они это так заразительно, что я едва сдержалась, чтобы не заорать вместе с ними. А через несколько секунд на лестнице появился и сам конь. «Что?! Конь?!» Конечно, нельзя было так накуриваться перед игрой, но тем не менее это был конь, и он начал по нам палить из своего компактного Mac-10. Моё тело тут же приняло сигнал опасности от далёкой мыслестанции накуренного мозга, понимая, что нужно бежать, а ещё лучше срочно и немедленно! Парням поступил тот же сигнал, и они рванули вниз, а я собралась к центральной лестнице, но вовремя спохватилась: бежать по коридору, оставив спину неприкрытой, — это самоубийство! А путь к отступлению вниз уже был отрезан тем, кого увидеть ещё раз хотелось меньше всего на свете. Всё, что я успела, — это лишь с размахом привалиться к стене сбоку от коридора. В спину тут же вонзилось что-то острое — и резкая боль разлилась по телу; я с трудом проглотила вскрик. Каждый вдох начал даваться тяжело; мне казалось, что я дышу слишком громко, а плоская лампа на потолке, отдающая серо-зелёным светом, била прямо в лицо, заставляя зажмуриться почти до слёз. Чужие осторожные неспешные шаги по лестнице, что прокатывались оглушающим гулом, режущим уши, и дыхание за углом коридора, словно разлитая в воздухе угроза, заставили меня содрогнуться. Вместе с этими шагами мои шансы на выживание ползли к нулю, на радость Агуни. Шаги внезапно стихли; я почти прекратила дышать и постаралась застыть, распластавшись по стене и еле терпя боль от гвоздя, который воткнулся в спину, чувствуя, как по ней медленно текут несколько капель крови. Водящий вслушивался. Так прошло несколько до ужаса бесконечных секунд, прежде чем я услышала, что конь направился к лестнице, по которой только что сбежали парни, и, всё ещё не осмеливаясь выглянуть, я сняла себя с гвоздя и сползла по стене вниз, жадно глотая воздух, который, казалось, с трудом проникал в лёгкие. Колотая рана на спине ужасно ныла, отдаваясь дергающей болью. Гвоздь оказался не только большой, но и ржавый. Состояние было такое, что хотелось забиться куда-то в угол, съёжиться, закрыть голову руками и очнуться только тогда, когда игра уже будет кем-то пройдена. Но останавливаться было никак нельзя: водящий мог в любой момент вернуться. Цепляясь за ускользающее сознание, я тщательно вглядывалась в коридор, судорожно пытаясь сообразить, что делать дальше, но стоило лишь поднять глаза вверх, как я увидела ответ, и находился он на девятом этаже.

***

Семь лет назад

Мне было немного жаль, что мы снова встретились в таком не подходящем для знакомства месте. Кроме меня и блондина, на добровольную практику в морг пришли ещё несколько парней, а также девушки, но их специальность подразумевала лишь вскрытие черепа, поэтому они находились в другом помещении. — Привет, — собрав всю смелость, я решила поздороваться с ним первая. Блондин обернулся и посмотрел на меня так, будто мы уже виделись сегодня. — Значит, ты всё же пришла, — выдал он, полностью проигнорировав моё приветствие. — Но я не удивлен увидеть тебя снова. — В дальнейшем это место станет часто мною посещаемым, — я пожала плечами и улыбнулась. — С чего-то надо же начинать. Парень лишь понимающие кивнул. Регулярная совместная возня с трупами и общие интересы сближали нас, и постепенно общество Шунтаро стало нормой для меня. Мы виделись почти каждый день, и, хотела я это признавать или нет, совсем скоро он стал для меня уже не просто «каким-то парнем», а важной частью моей жизни. То есть мы стали максимально близки к тем, кого обычно называют друзьями. Но всё же я смотрела на него по-другому, в огромной тайне боясь разрушить то, что есть, не смея перейти эту границу, не показывая, что испытываю к нему гораздо больше, чем дружеские чувства. Я признала это сразу, но всячески старалась себя не выдать ни жестом, ни взглядом. Мы часто делали вместе домашние задания, тренировались в изучении терминов на латыни, проверяли друг друга. Чишии нравились игровые дебаты: он считал, что такой вид диалога — хороший способ превратить скучный обмен словами в интересную, полную новой информации беседу, тем более что Шунтаро отлично умел играть словами и их смыслом, поворачивая их так и эдак, что делало обсуждения ещё более увлекательными. Мне нравилось приближаться к знаниям вместе с ним. Наши интересы совпадали, также как и образ жизни: оба не любители больших и шумных компаний, одиночки, не понятые родителями, — всё это сближало нас ещё больше. Шунтаро уже точно знал, что хочет пойти по стопам отца и работать с живыми людьми и их сердцами в качестве кардиохирурга, а мне реальные люди причиняли только боль, что в школе, когда я и мой единственный школьный приятель периодически подвергались буллингу со стороны одноклассников, что дома, где родные по крови люди отравляли жизнь чрезмерными запретами, тотальным контролем за каждым шагом, навязыванием своей воли и полным неприятием моих желаний, что делало их для меня практически чужими людьми. Поэтому моё желание связать свою деятельность с мертвыми и поменьше находиться в обществе живых людей имело веские на то причины и основания. А Чишия совсем не как остальные: он был словно полуживым человеком, полностью погруженный в эго. И взгляд, и голос делали его неуязвимым, показывая не только безразличное отношение к чувствам других людей, но и… одиночество. Чишия словно не разговаривал на языке окружающих его людей, не смешивался с ними. Любое чувство или эмоцию он мог понять как сказанное на словах, но по-настоящему не испытывал ничего из этого. Он всегда был совершенен в своих собственных глазах и абсолютно не нуждался в оценке и мнении окружающих, считая, что это остальные должны доказывать своё право на его внимание. И при общении с Шунтаро я просто приняла этот факт, не пытаясь что-то с ним сделать. Я никогда на него не обижалась, не лезла с чем-то лишним. И несмотря на то что у меня имелось сильное желание узнать о нём немного больше, чем он мне позволял, я никогда не нарушала привычные и комфортные для него границы, не пыталась проникнуть к нему в душу незваным гостем, старалась не тяготить излишне своим присутствием, зная, что он часто предпочитает проводить время наедине с собой. Да и сам Чишия не требовал слов и не оставлял вопросов. Он не был сентиментален и не руководствовался эмоциями. Я часто не могла понять, какие мысли крутились у него в голове. Он мог долго и внимательно изучать меня взглядом с головы до ног, насмешливо приподняв бровь, и в итоге не произнести ни слова. Поначалу эти взгляды сбивали меня с толку, но потом я привыкла, и мне это даже понравилось. Его взгляд околдовывал и гипнотизировал, бесцеремонно вторгаясь в мою душу и руша спокойствие, не оставляя ни малейшего шанса выпутаться из его обаяния. Поэтому я просто закрывала глаза на его воспалённое превосходством эго, дорожа тем, что имею, и не надеясь на большее.

***

Настоящее время (Игра «Пятерка пик») Я осторожно выглянула из-за угла, убедившись, что никого нет, сделала шаг и побежала по коридору, чувствуя, что прямо на бегу выпадаю из реальности, теряясь во времени и пространстве. Мигающая впереди лампа нервировала, лишь усиливая напряжение. Внезапно что-то навело меня на мысль, что водящих может быть не один и не два, а, вероятно, и того больше. Я оглянулась… Из тёмного коридора на меня нёсся призрачный табун лошадей, с головокружительной быстротой приближаясь ко мне. Я ринулась вверх по лестнице и, достигнув шестого этажа, отдышалась, снова обернулась: очертания настигающих меня скачущих лошадей как-то смазались, постепенно становясь размытыми, и табун вдруг исчез, превратившись в слои густого тумана у меня в голове. Добравшись до лифта, я нажала кнопку вызова, и двери, словно две театральные портьеры, медленно поползли в стороны. Голова шла кругом: словно я находилась в иной реальности. — Впечатляющее начало, не так ли? — услышала я спокойный голос Шунтаро, едва выйдя из лифта. — Да, вполне себе неплохое, — согласилась я, подходя к нему, и, встав рядом, облокотилась на перила, оценивая его стратегический выбор стартовой зоны. И я была готова поклясться волосами Чишии, что это было самое идеальное место для наблюдения во всем здании: если водящий поднимется на этот этаж, то сбежать можно вниз по южной лестнице; если же водящий решит подняться по этой лестнице, то его можно легко услышать и, успев добежать до центральной, спуститься по ней. Дрожь в коленях прошла, и только сейчас, впервые за последние пару часов, начиная с момента перепалки с Сугуру, я смогла расслабиться и спокойно выдохнуть. Рядом с Чишией всегда было самое надёжное и спокойное место, и с тех пор ничего не поменялось. Его присутствие согревало, без остатка растворяя мою тревогу и страхи. Осталось лишь заглушить нарывающую боль от раны, которую я получила, напоровшись на торчащее острие гвоздя, почему-то вбитого в стену шляпкой. — Шоу начинается, — проговорила я, прислонившись к металлическому столбу около перил, выуживая из штанов косяк, с удивлением обнаружив, что он почти не смялся. — И ты надеешься выиграть с такими лёгкими? Глядя на то, что я собираюсь сейчас сделать, Чишия смерил меня высокомерным взглядом. Я кивнула. Здоровый образ жизни уже давно перестал являться моим профилем. Мой день обычно начинался с сигарет и чашки крепкого кофе, а далее, в зависимости от настроения и ситуации, вполне мог продолжиться косяком и виски. — Но ты же явно надеешься выиграть стоя тут и не двигаясь, ага? Поэтому и я буду стоять тут рядом с тобой, — не растерялась я, прищурившись, глядя на него. — Если ты не возражаешь, конечно. — Ну если тебя это успокаивает, то конечно, — протянул он с вызывающей усмешкой, снова отворачиваясь и глядя вниз. Его смешливый тон был таким, будто мне выпала невероятная честь, а он уж, так и быть, как-нибудь потерпит. — Успокаивает как ничто другое, — заверила я Шунтаро, делая затяжку и протягивая ему косяк, заведомо зная, что он откажется. Как и следовало ожидать, Чишия лишь молча отрицательно качнул головой и внимательно посмотрел на меня. И под этим взглядом в моей голове на полной скорости столкнулось множество вопросов, которые я обдумывала, желая задать Чишии. Я понятия не имела, с чего начать: слишком о многом надо было поговорить. Но один из вопросов вылетел внезапно, минуя барьер между мозгом и языком, выбрав совершенно неожиданную отправную точку разговора. — Почему ты не отвечал, когда я звонила… тогда? Мне в ту же секунду захотелось затолкать вырвавшиеся слова обратно и больше не открывать рот. Но теперь оставалось лишь ожидать ответа. Чишия развернулся ко мне всем телом и выразительно изогнул бровь, словно подобное ожидал услышать меньше всего на свете. Вероятно, так оно и было. Очередным взглядом, одним из тех, что я никогда не могла прочитать, он внимательно обвел моё лицо и придвинулся настолько близко, что его грудь практически касалась моей. Парень наклонился, и я почувствовала прядь его волос на своей щеке, отметив, что теперь он носит волосы распущенными. Прямо как в тот вечер… Губы Чишии едва коснулись моего уха. Я закрыла глаза, окутанная его запахом, и ощутила разливающееся по всему телу тепло; в груди что-то сладостно затянуло, но я приказала себе не вестись на эти провокации. Кончиком носа он пощекотал мне ухо, а затем приоткрыл рот и, словно обдав меня холодом, ответил: — Я думал: ты догадалась, что я не предпочитаю общение на расстоянии. Я тут же отпрянула от него. Повисло молчание. Вопрос был напрасный. Я хотела правды, и я её получила. Не скажу, что она меня удивила, но всё же… Вместе с его словами пришло воспоминание о том вечере, когда Шунтаро сказал, что на некоторые вопросы лучше не узнавать ответов, особенно когда не знаешь, что делать с этими самыми ответами. До этого я могла воображать себе всё, что угодно. Но воспринять то, что есть, узнав правду, оказалось гораздо сложнее. Не хотелось бы признаваться, но где-то глубоко в груди неприятно кольнуло, словно иглой. «Чёрт, а с какой стати?» Ненавидя собственную реакцию на это и злясь на себя, я сжала руку в кулак, чувствуя, что оставляю следы впивающимися в кожу ногтями. Проглотив тот кусочек боли, которую причинили его слова, не желая показывать её, я смущённо улыбнулась. Теперь всё это осталось в прошлом, а сейчас он тут, рядом, стоит передо мной такой осязаемый и зачем-то так близко, словно пытаясь застать меня врасплох таким поведением, заставляя почувствовать неловкость. Я слегка вскинула подбородок, направив свой взгляд куда-то поверх его головы, лихорадочно придумывая достойное оправдание своему столь неуместному в данный момент и спустя столько времени вопросу, но внезапно раздался голос: — Эй все! Вы меня слышите? — орал один из тех парней, с которыми я начала игру. — Те, кто в сохранности, должны искать дверь в безопасную зону! Давайте действовать сообща, чтобы найти её местоположение! — Пустая трата слов, — презрительно хмыкнул Чишия. — Вряд ли кто-то откликнется. Пока кто-то в безопасности, ему всё равно, сколько людей вокруг погибнет. Происходит ли это на другом конце планеты или прямо у него под носом. Это же так по-человечески, да? Сарказм переполнял его голос, заставляя меня вспомнить о том, что ещё тогда, семь лет назад, Чишия задавался вопросами об эгоистичности и человечности, о пустоте людских сердец и смысле человеческой жизни. И кажется, он всё ещё не нашёл ответы… Я промолчала. Мне совсем не хотелось давать ответы на интересующие его вопросы: ему ни в коем случае не надо знать, что я, по велению одного человека по кличке Шляпник, продав свою душу взамен на удобства, регулярно делала выбор: кому стоит жить, а кому — нет. — Водящий на шестом этаже в южном крыле! — раздался в ответ чей-то женский голос, полностью рассыпав предположение Чишии. — Все, кто рядом, бегите! — Надо же, — удивлённо протянул он. — Кажется, ты ошибся, — с нескрываемой радостью произнесла я. И спустя несколько секунд мы увидели, кому именно принадлежал голос. Невысокая девушка с короткой стрижкой ловко перепрыгнула через перила балкона и, вцепившись в водосточную трубу, перебралась на этаж ниже. — Хм… Альпинистка. Интересно, — произнёс Чишия тоном, вызвавшим у меня… смешанные чувства. Действительно, уж больно хорошо она владела своим телом. «Спортсменка», — с легкой завистью подумала я, наблюдая за точными движениями девушки. — Достойна восхищения. Словно она уже знает, что человек может умереть в любую секунду, — задумчиво произнёс Чишия. Я хотела сказать что-то колкое, но меня отвлекли визги двух девушек, которых всё же настиг водящий. Одну из них он уже застрелил, а другая, упав, от бессилия и безысходности своего положения попыталась отбиться от него своей туфлей, но была тут же застрелена. Признаться честно, даже я с содроганием смотрела на происходящее, а вот Чишия, казалось, глядел с оценивающим интересом, словно это всё была лишь театральная постановка. — Сегодня, как обычно, все умрут, — растягивая слова, произнёс он, не отрываясь от своего увлекательного занятия. — Всё та же привычка делать вид, что тебя ничего не волнует? — с усмешкой заметила я, желая поддеть Чишию. — Забыл, что я тебя знаю, и разыгрываешь передо мной настолько бессердечного и беспринципного человека. — Неверно, — вдруг холодно ответил он. — Похоже, однако, ты мало меня знаешь. Я не хочу смерти, не желаю её другим и с мыслью о ней освоился сразу же, также как и избавился от радужных иллюзий. Но я не собираюсь умирать на этих играх ради того, чтобы выжил кто-то другой, — Шунтаро замолчал, позволяя мне осознать смысл сказанных им слов, и спустя несколько секунд продолжил: — Я всё равно окажусь умнее. Я вздохнула. Очередной приступ важности. Всё тот же Чишия в том же репертуаре. — Как думаешь, — спросила я, решив сменить тему, — как долго существует этот мир? — Предполагаю, что он существовал всегда. — А может, у тебя есть предположения, кто ответственен за всё это дерьмо? — имея в виду игры, спросила я. — Может, кто-то неизвестный из будущего? Или эксперименты пришельцев? А может, бог? Я рассмеялась: лишь Чишия мог строить диалоги, состоящие только из вопросов. Бывали у нас и такие игры. — Хороший бог, нечего сказать, — задумчиво отозвалась я, покачиваясь на пятках. — Бог, превративший нашу жизнь в ад. — Но я считаю, это всё бред. Мы просто блуждаем, не существуя ни во времени, ни в пространстве. — Это похоже на тот волшебный мир, о котором я читала, когда была маленькой, — шутливо произнесла я, отчетливо понимая, насколько цинично это прозвучало. — Если это так, тогда я постараюсь стать главным героем этой истории. Тем избранным, который обязательно вернётся домой, — усмехнулся Чишия. — Не сомневаюсь. Независимо от того, какой масти игра, лидерство — твоя специализация, — теперь я решила немного потешить его самолюбие. Чишия удовлетворённо кивнул. Кажется, он действительно верил в то, что говорил. Но внутри меня всё смеялось. Чишия был не в курсе, что один избранный в этом мире уже есть. Но я не удивлюсь, если у Шунтаро тоже имеется план по возвращению, и его плану я бы стала доверять, в отличие от идеологии Шляпника. Как в компьютерной игре: словно это была аркада, где кони, люди, Чишия, Шляпник, где желание каждого из них быть избранным. Всё смешалось — мозг не выдержал, и на меня вдруг напал безудержный смех. Я буквально складывалась пополам и не могла остановиться. Однозначно, этот сорт марихуаны оказался на редкость забористым. Чишия смотрел на меня с нескрываемым интересом. — И часто ты в таком состоянии на игры ходишь? — непринуждённым тоном осведомился он, дождавшись, пока у меня пройдёт приступ смеха. — Сегодня впервые. — На твоём месте я бы этого не делал, — сказал Чишия. И я была готова поклясться, что услышала лёгкий укор в его голосе. А тем временем водящий конь разбушевался не на шутку. Он начал стрелять уже издалека по двум парням, бегущим по четвёртому этажу западного крыла. И это было как минимум странно, ведь шансы на попадание с такого большого расстояния по двум движущимся целям практически равны нулю. К тому же малая длина ствола, высокая скорострельность, низкая масса пистолета, которым пользуется водящий, делают стрельбу очень неточной, и при выстрелах с такого расстояния попадание в цель маловероятно. Но водящий всё продолжал стрелять, и выпущенные пули пролетали, рикошетя от бетонных колонн, покрытых белой известкой, и ударялись в металлическую поверхность двери, пробивая в ней отверстия. — Тебе не кажется, что водящий ведёт себя странно? — спросила я, сдвинув брови к переносице. Чишия выразительно посмотрел на меня. — Ты ещё не поняла почему? Я отрицательно качнула головой. — Нет, не поняла. — Твоя психика по-прежнему устойчивая, а вот рассудительности никакой… — со вздохом монотонно протянул Чишия. — Зато твоей нам на двоих хватит в избытке, — парировала я. Внезапно Шунтаро взглянул на телефон, отделился от перил, накидывая на голову капюшон, и сделав шаг, обернулся и, вопросительно посмотрев на меня, сказал: — Пора начинать. Я собралась пойти вслед за ним, однако стоило мне слегка наклониться телом вперёд — и твердая поверхность под ногами превратилась в медленные волны зыбучих песков. Лицо Шунтаро было повёрнуто в мою сторону, а его рот изгибался в дразнящей усмешке: не злой, не доброй — снисходительной; взгляд прошёлся вдоль лица и тела, остановившись где-то в районе моих не желающих подчиняться ног. — Идти не можешь? — саркастично спросил он таким тоном, словно заранее знал ответ. — Ещё как могу, — упрямо возразила я, делая шаг, словно в пропасть. Меня совершенно не интересовало, что он сейчас думает обо мне. Всё равно очень скоро его мнение поменяется, ведь к этому моменту у меня уже возникла идея: после игры я собиралась предложить ему то, от чего он вряд ли захочет отказаться. Чишия уже шёл к лестнице, а я, лишь смотря, как меркнет его силуэт, окончательно растворившись в тусклом свете коридорных ламп, осталась стоять у перил, так и не в силах пошевелить нижними конечностями.

Осталось 5 минут.

Раздался всё тот же механический голос, который уже въелся в мозг. Я повернулась к перилам и устремила взгляд вниз. Тем временем на других этажах стали происходить интересные вещи. Всё тот же взъерошенный парень, который несколькими минутами ранее призывал всех к взаимопомощи, кажется, догадался о том, за какой дверью находится безопасная зона, но ему ещё предстояло до неё добраться. Однако путь был отрезан водящим, который в данный момент с кем-то боролся. И этот «кто-то» был тот самый парень, новенький из нашей группы, с которым мы приехали. Я даже не знала его имени, и, когда раздался выстрел, стало понятно, что теперь вряд ли узнаю. Сфокусировав слегка мутноватое зрение, я перевела свой заторможенный взор туда, откуда донёсся знакомый рёв, а потом увидела мелькнувшую голову Агуни, который кричал тому второму парню, облачённому в гавайской расцветки рубашку, что их план по убийству водящего провалился и надо отступать. Что это был за план, мне оставалось лишь гадать. Чёрт! Вот же мне влетит от Агуни за то, что я не была рядом. Если выживем, в отель мне лучше возвращаться пешком и в ближайшую неделю вообще не попадаться ему на глаза. Однако тот парень по непонятной мне причине решил пожертвовать собой, отвлекая водящего от… Кого? Мои глаза лихорадочно забегали по этажам здания. Ну конечно же! Отвлекая внимание водящего от второго парня, его взъерошенного друга, который уже почти добрался до двери безопасной зоны. Он решил пожертвовать своей жизнью ради призрачного шанса уцелеть всем остальным. Жаль, что Чишия не видит. Его такой поворот событий сильно бы удивил. А тем временем парень в гавайской рубашке самоотверженно накинулся на водящего, сбив того с ног, и, сам растерявшись, не зная, куда бежать — то ли вниз, то ли вверх, — принял достаточно глупое, на мой взгляд, решение — прыгнуть вниз. Я зажмурилась, хотя надобности не было: я уже и так хорошо знала, как выглядят размозжённые тела, но лишний раз на это смотреть не хотелось. Но, не услышав характерного шлепка падающего с высоты тела, я открыла глаза, и вздох облегчения вырвался из моей груди: парню всё-таки удалось зацепиться руками за перила балкона между вторым и первым этажами. Однако водящий уже поднялся на ноги, и у парня не оставалось ни малейшего шанса подтянуться и взобраться наверх. Водящий навёл пистолет на беспомощно висящего парня, но внезапно произошло то, чего я никак не ожидала. Раздались два громких хлопка, заставившие водящего обернуться, а меня в удивлении широко распахнуть глаза. Кто-то с другого места стрелял в водящего. И этот «кто-то» был… Чишия, стоящий на лестничной клетке четвёртого этажа и сжимающий в руке… Пистолет. Несмотря на то что он промахнулся, это отвлекло водящего и дало возможность парню подтянуться через перила на площадку этажа. Мигом забыв про свои непослушные ноги, я помчалась к лестнице. В голове крутился миллион мыслей и столько же ругательств. — Да-а, в стрельбе я не слишком хорош, — донеслись до меня слова Чишии. Он спешно поднимался по лестнице вверх, едва не столкнувшись со мной, бегущей к нему вниз. — У героев в фильме получается получше. Герой фильма! Я тут же накинулась на него и в прямом, и в переносном смысле. Подальше отбросив все приличия и условности, я схватила его за белоснежную толстовку и начала трясти. — Блять, Шунтаро, имея пистолет, ты же мог убить водящего ещё в самом начале игры! А если сам не мог этого сделать, отдал бы его мне, я бы точно не промахнулась даже в таком состоянии! Я была очень зла. Очень. Эти догонялки можно было закончить не начиная, стоило лишь передать мне оружие сразу, и не было бы всех этих напрасных жертв. Но у Чишии были свои мысли на этот счёт. — Как грубо… А я всего лишь хотел узнать, насколько далеко могут зайти люди ради того, чтобы выжить. — На всё, абсолютно на всё, чего бы это ни стоило, — с уверенностью дала я ему ответ. С момента попадания в Пограничье я уяснила эту простую и до боли циничную истину: на пороге смертельной опасности срабатывает безусловный рефлекс выживания — бей или беги. И если убежать не получается, тогда бей. Каждый пожертвует чужой жизнью ради спасения своей собственной. И никакие моральные дилеммы и демагогии о человечности тут совершенно неуместны. — И какова же цена человеческой жизни? Все ли жизни одинаковы ценны? Я предпочла ничего не отвечать, потому что не могла поверить, что этими вопросами задаётся человек, семь лет назад собирающийся посвятить бóльшую часть своего времени спасению жизней других. Видимо, многое изменилось за это время… Я же, работая с трупами, лишь могла утверждать, что цена человеческой жизни ничтожно мала, даже можно сказать, она равна нулю и держится только на эмоциях, ибо все ценности существуют только в головах людей, а за их пределами нет ничего. В конечном итоге ценность человеческой жизни определяется ситуацией, в которой находится человек. И мир Пограничья так наглядно, как ничто другое, доказывал это мне. Мир, в котором жизнь стала полем для игры в смерть. — Кстати, должен заметить, что это первый раз, когда я стрелял в человека, — проговорил Чишия, не дождавшись от меня ни слова. — И откуда у тебя пистолет? — поинтересовалась я, всё продолжая досадовать, что он не отдал его мне хотя бы ненадолго. — Прихватил с прошлой своей игры, — ответил Чишия. — Ведь владение и активное использование оружия лишь повышают шансы на победу, не так ли? В правилах ничего не говорилось против этого, и было бы глупо не взять его с собой, — не без намека в голосе сказал он. Чишия, видимо, всерьёз полагал, что те два выстрела, которые он сделал мимо цели, являлись тем самым активным использованием. «Как был, так и остался самонадеянным!» Я привычным жестом невольно коснулась того места, где у меня обычно висит кобура. Чёрт! На самом деле, будь хоть у кого-то из нас хотя бы часть мозга Чишии, мы бы не оставили оружие в машине, и водящий был бы убит, едва начав движение. Но настолько гениальный мозг был лишь у Чишии при почти полном отсутствии физической подготовки: Шунтаро всегда был ленивым и медлительным, энергосберегающим, предпочитавшим не делать лишних телодвижений.

Осталось 20 секунд.

И в тот момент послышался голос того лохматого парня, который наконец-то смог открыть нужную дверь. Но игра на этом не заканчивалась. В правилах была уловка. — Идите кто-нибудь сюда! — истошно вопил парень. — Нужен второй человек, чтобы закончить игру! Тут две кнопки, которые нужно нажать одновременно!

Осталось 10 секунд.

— И снова нечестная игра, — с шокирующим спокойствием произнёс Чишия, в то время как я, в ужасе осматриваясь по сторонам, понимала, что водящий сейчас перекроет путь любому, кто захочет попасть в открытую комнату. А это означало лишь одно… Я не совсем поняла, как так получилось, что смерть вдруг стала так близко… Как я допустила это? Доверившись Шунтаро, который промахнулся, или тем двум парням, что не смогли справиться с водящим даже ценой огромного риска? Я, конечно, могла бы придумать сотню оправданий, но уже ничего нельзя сделать, не исправить и не повернуть время вспять. Чувства спутались; мозг соображал словно через какую-то пелену, будто это была вовсе и не я, та, кому предстояло умереть через десять секунд. Я затравленно оглядывалась по сторонам, отдавая себе отчёт, что за это ничтожное количество оставшихся секунд невозможно сделать абсолютно ничего. И это всё? Так странно. Так быстро. Так внезапно. В порыве я взяла Шунтаро за руку, сжав пальцами его ладонь, и мне было совершенно плевать, нравится ему это или нет. Я невольно задумалась о своём прошлом мире, теперь уже казавшемся таким далёким и гораздо менее реальным, чем тот, в котором я находилась сейчас. Действительно ли я хотела туда вернуться, или я просто поддавалась желанию, основанному на чужом убеждении, принимая его за своё. А ведь на самом деле я сама не понимала, ради чего мне стоило вернуться. Тут в Пограничье я чувствовала себя более живой и нужной, чем в другом мире. Игры со смертью давали мне утерянное ощущение жизни, а присутствие в ней Нираги скрашивало моё вечное одиночество. Невольно вернулось воспоминание того дня в зоопарке, когда мне на глаза попался этот высокий симпатичный парень с адски нахальной улыбкой. Кажется, тогда тоже была игра пики… «Интересно, что почувствует Сугуру, когда я не вернусь?» В голове, словно на перемотке, промчались кадры нашего, чёрт возьми, последнего вечера, окончившегося разладом, глупым и бессмысленным, как я теперь уже считала, внезапно попав на порог смерти, стоя обеими ногами на самой высокой ступени и ожидая, что через десять секунд мне придётся сделать последний шаг. Смерть никогда не опаздывает. Несмотря на то что я видела её множество раз, она всегда казалась чем-то слишком от меня далеким, пока, не столкнувшись с ней настолько близко, я уже почувствовала себя мёртвой, кивая ей в ответ и не зная, что, оказывается, смерть можно чувствовать. Я никогда не проигрывала. Но сейчас, кажется, готова сдаться, ощущая лишь смертельное бессилие. Смиренное ожидание своей участи было откровенно пугающим. Стало невыносимо душно. — Интересно, куда люди попадают после смерти? Этот вопрос часто приходил мне в голову, когда я работала над очередным мёртвым телом, но сейчас он был актуален как никогда прежде. Раздался смешок. Я недоумённо подняла глаза на Чишию. «Неужели я сказала это вслух?» А безэмоциональный голос тут же дал ответ. — Каждый попадает туда, куда заслуживает. Исчерпывающе. Удерживая за руку одного, а в голове — образ другого, двух самых близких мне людей из двух миров, я, наверное, смирилась с неизбежным, но… Внезапно раздался звук бьющегося стекла.

3 секунды.

И эхом пронёсшийся по зданию женский голос: — Звал?! «Та самая скалолазка!» — последнее, что мелькнуло у меня в голове, перед тем как механический голос объявил:

Время вышло! Поздравляем! Вы прошли игру!

Я всё ещё стояла неподвижно. Кажется, душа уже успела отлететь и теперь медленно возвращалась обратно. — В этот раз это было даже чуть-чуть опасно, — проговорил Чишия таким тоном, словно ничего из произошедшего так и не смогло нарушить его непоколебимое спокойствие. Он продолжал улыбаться, светло и загадочно, а его ладонь мягко выскользнула из моих уже почти разжавшихся пальцев. Я же стояла, всё ещё не веря, что жива, полностью опустошённая… Это всё ещё казалось невозможным. Настолько близко к смерти мне ещё быть не приходилось. Она коснулась меня и… прошла мимо, оставив после себя новое понимание и глубокую благодарность за, казалось бы, столь привычное состояние — быть живым! Поймав на себе взгляд Чишии, я устало улыбнулась ему в ответ. Всё хорошо. Теперь настало самое время предложить ему кое-что, но для начала надо предупредить Агуни. Кажется, последний раз я видела его на пятом этаже. — Подожди меня тут, пожалуйста, только не уходи, я сейчас вернусь! — крикнула я Шунтаро, убегая по лестнице вверх. Добежав до пятого этажа, я с досадой поняла, что там никого нет. Чёрт, наверное, они уже на улице! По возвращении на третий этаж, туда, где я оставила Чишию, попросив его не уходить, меня ждало сильнейшее разочарование. Там никого не было. Я в растерянности остановилась, поджав губы, и, бегая глазами по этажам, стала всматриваться в освещённые тусклыми лампами коридоры. — Вот ты где ходишь! — грянул раздражённый голос, принадлежащий Агуни. — Давай в машину! Как протрезвеешь, у меня к тебе будет серьёзный разговор! — рявкнул он, грубо хватая меня за локоть и волоча к выходу. А тем временем в здании начало отключаться электричество, и лампы одна за другой стремительно гасли. Я же всё продолжала оборачиваться на ходу, ища глазами Шунтаро. Выйдя на немного прохладный вечерний освежающий воздух, я с наслаждением сделала глубокий вдох. Жива.