Да начнётся игра!

Это столкновение, похоже, не было случайностью.

Это был момент, когда два совершенно

разных мира встретились, чтобы дать нам

возможность увидеть жизнь под другим углом.

Он показал мне, что иногда, чтобы

справиться с жестокостью реальности,

люди создают собственные миры.

И я, в свою очередь, напомнила ему, что,

несмотря на все попытки убежать,

конец является неизбежной частью жизни.

***

Несколько месяцев назад (2 часть)

Я проснулась из-за назойливых солнечных лучей, которые настойчиво прокладывали себе путь сквозь узкую щель между шторами. Одна единственная проникшая в комнату тонкая, но ослепительно-яркая полоска света упрямо ложилась именно на мои глаза, словно специально стремясь разбудить в столь ранний час. Во всём теле всё ещё ощущалась навязчивая, но вполне объяснимая слабость; я снова закрыла глаза, мысленно пытаясь воссоздать картину вчерашнего дня. И эта картина вырисовывалась очень даже неплохая. Я так долго находилась в одиночестве, ночуя в заброшенных домах, моясь холодной водой и питаясь чем попало, что вчерашний горячий душ, тепло мужских рук, мягкий матрас, чистая постель — все эти, казалось бы, простые вещи, которые в прошлой жизни воспринимались как само собой разумеющееся, внезапно приобрели невиданную ценность. Открыв глаза, я повернула голову набок. Парень рядом со мной всё ещё спал. Приподнявшись на локтях, я с откровенным интересом начала рассматривать его спящий облик: лицо, утопая в подушке, выражало безмятежный покой, чёрные волосы в хаотичном порядке разметались по подушке, расслабленные, немного пересохшие губы напоминали о множестве выкуренных за ночь сигарет, длинные ресницы едва заметно подрагивали во сне, а дыхание было размеренным. Несмотря на то что при свете дня парень казался таким уязвимым и спокойным, я уже знала, что это монстр, псих и чёртов извращенец. "Какой же он наглый", – подумала я, задерживая взгляд на его лице. Эти черты, такая смесь опасности и спокойствия, казались почти неестественными. Такой контраст между его мирным сном и моими воспоминаниями о его недавних действиях бросал меня в смятение. Его непринуждённая, расслабленная поза и лёгкое движение грудной клетки заставляли моё сердце биться быстрее, и причиной такого учащённого сердцебиения, к моему большому стыду, был вовсе не страх. Это и беспокоило. Встреча с этим человеком была неожиданной, как и всё, что последовало после. Прошедшая ночь оставила сложные чувства. Мои мысли были переполнены сомнениями и странным ощущением, которое я не могла определить. Волнение от неизвестности и от новизны этого случайного, но интенсивного знакомства мешало мне сосредоточиться. Вдруг в голову закралась неожиданная мысль: «А что, если он наблюдал за мной, пока я спала, так же как я сейчас наблюдаю за ним?» Я ведь уснула так быстро и неожиданно, что и сама не поняла, как это произошло. Представлять Нираги, сидящим тихо и вглядывающимся в моё спящее лицо, было действительно странно. В глубине души, возможно, мне даже хотелось бы верить, что он провёл некоторое время, разглядывая меня в тиши ночи. Может, в этом было что-то из романтики, хотя и довольно искажённой и неоднозначной. И, пожалуй, я бы не возражала, если бы это действительно случилось. Может быть, в глубине души я даже хотела, чтобы это оказалось правдой. Отчасти это предположение делало нашу встречу менее случайной и банальной. Возможно, я желала, чтобы он увидел во мне что-то большее, чем просто спутницу на одну ночь. Воспоминания о том, что произошло между нами этой бурной ночью, заставляли моё лицо гореть огнем стыда и волнения. Часть меня жаждала приступа мгновенной амнезии: так стало бы куда спокойнее, если я бы могла стереть из памяти хотя бы половину произошедшего. Но, увы, мой мозг оказался не из тех, что сдаются без боя: он сохранил каждую мелочь, каждый жест и, что хуже всего, подсовывал мне желание снова испытать все те эмоции, которые оказались чем-то вроде приятной остановки на изнурительном пути в этом полном хаоса мире. Настойчивость и доминирующее поведение этого парня были далеки от того, что я обычно искала в человеке, но они вызывали во мне неожиданную реакцию, заставив почувствовать себя иначе, будто он открыл что-то новое в моих желаниях, о которых я сама не догадывалась, умело манипулируя границами того, что я считала приемлемым. Его грубые и хамоватые манеры в какой-то момент превратились для меня в нечто притягательное и, казалось, необходимое, подарив множество эмоций — от неудобства и сопротивления до непонятного удовлетворения и даже благодарности за новые ощущения, за глубокую страсть, которую я давно не испытывала. Этот черноволосый наглец неожиданно стал ключом к тому миру чувств, который я давно забыла или, возможно, никогда по-настоящему не знала. Поддавшись искушению, я слегка наклонилась и поцеловала шершавые губы парня, оставляя на них влажный след. Отстранившись, я ещё раз прошлась взглядом по его сонному лицу и не прикрытому одеялом обнажённому торсу, понимая, что парень крепко спит и вряд ли собирается просыпаться в скором времени. Собрав разбросанные по комнате вещи, я оделась и вышла из спальни в просторную гостиную. Судя по дизайнерским изыскам, которые вчера, по понятным причинам, ускользнули от моего внимания, и массивной позолоченной мебели, выполненной в классическом стиле, номер когда-то был не из дешевых. Подойдя к деревянному кофейному столику, я забрала те четыре карты, которыми вчера пыталась расплатиться за возможность принять душ. Расплата в итоге оказалась совсем другой. Пепельница, переполненная окурками, и стакан с остатками виски рядом с пустой бутылкой ясно давали понять, что Нираги ещё долго не ложился спать этой ночью. «Он точно не проснётся скоро», — подумала я, налив воду в чистый стакан и осторожно поставив на тумбочку с его стороны. Как только он откроет глаза, это будет первым, что ему понадобится. Прихватив его винтовку, я тихо вышла из номера, осторожно, чтобы не разбудить Нираги, закрывая за собой дверь. Оказавшись на улице, я остановилась, ошеломлённо оглядываясь по сторонам. Складывалось ощущение, что я попала в какой-то иной мир — мир, где правила были другими. Одной рукой удерживая на плече винтовку, а другой — прикрывая от изумления рот, я пыталась сообразить, что происходит. Всё вокруг было настолько отлично от той картины мира, которая уже стала привычной, что я не могла поверить своим глазам. Пришлось даже ущипнуть себя, чтобы удостовериться, что это точно мне не снится. Всё происходящее вокруг казалось фантазией, от которой рябило в глазах: жизнерадостно скачущие полуголые люди, оглушительная музыка, от которой хотелось биться головой об стену, громкие возгласы, радостные крики и всплески воды от тел, ныряющих в бассейн. Всё выглядело настолько неправдоподобно и ощущалось особенно контрастно после одиночества, окружавшего меня уже столько времени. Пульсирующая энергия толпы, окутывающая меня со всех сторон, дразняще маня присоединиться и забыть обо всех проблемах хотя бы на короткое мгновение. Я с двойственными чувствами разглядывала происходящее. С одной стороны, всё выглядело привлекательно, с другой — чересчур надрывно. Это была настолько резкая смена обстановки, что сейчас изобилие хаотичной энергии, исходящей от сотни людей, непривычно сдавливало виски. Среди всего этого яркого праздника, в своём чёрном спортивном костюме и с невыспавшимся лицом, я смотрелась как представитель похоронного бюро, только вот винтовка на плече портила мой скорбный образ. Подойдя к бару у бассейна, я заметила, как вокруг наступила напряжённая тишина. Люди, ранее поглощённые весельем, теперь на мгновение остановились, обеспокоенно и с недоумением переглядываясь. — Двойной эспрессо, — коротко бросила я бармену, чувствуя, как каждый взгляд впивается в меня, будто бы напоминая о том, что я здесь чужая. Совсем скоро пластиковый стаканчик уже был у меня в руках. Я сделала глоток. Кофе оказался довольно паршивый, но лучше, чем я ожидала. — Ну чего замерли-то? — недовольно буркнула я и села на стул, прислонив винтовку к столику, постепенно догадываясь, что именно сей предмет вызвал такое повышенное внимание к моей скромной персоне. Моя реакция, казалось, только усилила их испуг, и все тут же отвели взгляды, погружаясь обратно в свои праздничные заботы. Сигарета уже была зажата между моими губами, я даже успела вытащить зажигалку, когда из толпы, как снаряд, вылетел громкий, полный гнева, знакомый голос: — Какого хуя ты тут разгуливаешь с моей винтовкой?! — О, доброе утро! Ты хорошо выспался? — обернулась я к нему; рука зависла в воздухе, всё ещё держа зажигалку. Я не знала, что мне больше не нравится: сам вопрос или тон, каким он был задан. — Выспался бы лучше, если бы не проснулся и не обнаружил, что ты исчезла, утащив моё оружие! — Нираги приблизился, его голос стал более угрожающим. — Решила устроить себе экскурсию. Разве запрещено? — проговорила я, вытаскивая изо рта незажжённую сигарету, слегка опешив от такой бурной реакции на моё простое желание выйти и осмотреть окрестности. — И, как видишь, не разгуливаю, а сижу. А винтовка… ну, на всякий случай. Просто меры предосторожности. — Какие, блять, меры, нахуй, предосторожности, ты вообще не должна прикасаться к оружию! Сугуру совершенно не желал вникать в ситуацию и не был настроен на диалог. — А что такого? Дай угадаю, — в напускной задумчивости я приложила палец к губам и слегка сдвинула к переносице брови, недоумённо взирая на его разгорячённый вид. — Без этой прелестной штуковины чувствуешь себя слабым? — Заткни чем-нибудь свой рот, пока его не заткнул я! — проревел Нираги. Наблюдая, как его глаза злобно сверкают, наливаясь кровью, а на лице рисуется безудержная ярость, мгновение спустя я осознала, что, возможно, перешла грань и последние слова были явно лишними. Взбешённый Нираги замахнулся, намереваясь ударить меня, но не успел. — Ты ведь догадываешься, что я не промахнусь? — быстро подставив винтовку ему под ребра, угрожающе сказала я. — Заебись, бля, — процедил Сугуру сквозь зубы, сплюнув в сторону. — Ну тогда стреляй, раз такая смелая! — подняв руки вверх, вдруг не на шутку разорался парень. Вокруг нас уже собралась любопытная толпа, наблюдающая за разворачивающейся сценой в ожидании развязки. Сделав глубокий вдох, я устремила на него прямой непоколебимый взгляд, стараясь сохранить полное спокойствие и не выдать ни малейшей эмоции. — Чего ждешь? А? Давай, сделай это! Я, блять, разрешаю тебе! — Нираги толкнулся животом в винтовку, словно бросал мне вызов, требуя решения. Его глаза искрились безумием, выдавая невероятную смесь эмоций, какую мне ещё не доводилось видеть ни у кого ранее: в них переливалась не только злость, но и глубоко уязвлённое эго, вперемешку с… безрассудным азартом, словно он испытывал некое извращённое удовольствие от этой опасной игры. Я выпрямила спину, как будто вдоль моего позвоночника натянули стальную нить, и ощутила, как каждая мышца в теле напряглась, готовясь к любому исходу событий. Слыша, как начал расползаться взволнованный шепот толпы, собравшейся вокруг, я сглотнула подступивший к горлу ком, ощутив напряжение, застывшее в воздухе, и попыталась сохранить спокойствие. Отступиться — значит признать своё поражение не только перед ним, но и перед всеми этими людьми. Во мне всё кипело. Я ещё вчера поняла, что парень крайне экспрессивен, однако сейчас он позволил себе в грубой и хамской форме отчитывать меня, да ещё на глазах у всех. Адреналин снова погнал по моим венам, отзываясь шумной пульсацией в ушах, но решимости выстрелить в него у меня не хватило. Я не смогла заставить себя нажать на курок. Вместо этого я лишь окинула парня презрительным взглядом, сжала губы, молча отпустила винтовку, которая с тяжёлым грохотом упала на кафельный пол. Резко развернувшись, я поспешила к выходу, пытаясь оставить за собой весь этот хаос. Но Нираги оказался не из тех, кто легко отступает. Он настиг меня прежде, чем я успела покинуть территорию отеля, и грубо дернул за плечо, развернув к себе лицом. Его глаза всё ещё пылали яростью и дикой злобой. При ярком дневном свете я наконец-то могла разглядеть его подробно. Четкий овал лица в обрамлении чёрных блестящих волос; тёмные брови, одна из которых украшена штангой пирсинга; очерченные, плотно сомкнутые губы; прямой тонкий нос, также не оставшийся без украшения. Но главное впечатление производили его глаза — чёрные, пронизывающие, цепляющие. Парень был привлекателен, даже красив, и, несмотря на явное раздражение, в котором он пребывал, в его гневе было что-то невероятно сексуальное. — Уйти вздумала? — его голос, пробиваясь сквозь стиснутые зубы, звучал тяжело и угрожающе. Я кивнула, встретив его взгляд, полный вызова и злости. Между нами витала искра напряжения, и, казалось, она готова вот-вот вспыхнуть. Мне сложно было это признавать, но, на самом деле, я не хотела уходить, надеясь, что парень остановит, уговорит меня остаться, скажет что-то, что заставит меня задуматься, но он этого не сделал. Возникла пауза, в течение которой его глаза впивались в меня, прожигая своей непроглядной чернотой, проникая прямо в душу, заставляя сердце забиться в несколько раз быстрее, и эти секунды показались мне бесконечностью. — Иди, — коротко бросил он и, оттолкнув меня, быстро пошёл в сторону отеля. При взгляде на спину удаляющегося парня в моей голове зароилось множество мыслей вперемешку с эмоциями. У меня было лишь несколько секунд, чтобы оценить правильность своего решения. Возникло ощущение, что в попытке казаться сильной, я упускаю не только возможности, которые могут приблизить меня к чему-то похожему на нормальную жизнь в этом полном лишений мире, а также отпускаю человека, которого, по не совсем объяснимым причинам, мне не хочется отпускать. — Постой! — крикнула я парню. Черноволосый замер на мгновение и после вальяжно, с притворной небрежностью развернулся. — Я хочу иметь статус боевика, — на одном дыхании выдала я, подходя быстрым шагом, и дотронулась до его плеча, стремясь удержать его внимание. Моё движение вышло несколько внезапным и довольно резким, так как я пыталась остановить его до того, как он скроется за дверями отеля. Парень уставился на меня взглядом, в котором искрила смесь любопытства наравне с неподдельным удивлением, и вдруг совершенно неожиданно расхохотался. — Пиздец, ты ебанутая.

***

— Девки нам не нужны, — хмуро окинув меня взглядом, решительно вынес приговор глава боевиков. «Ну началось… — я глубоко вздохнула, устало поднимая глаза к потолку, где тускло пылали лампы, бросая мрачные тени на наши лица. — Опять эти средневековые установки». — Это ещё почему? — с вызовом в голосе спросила я, не желая сдаваться так быстро и принимать такой ответ, мысленно негодуя из-за такого явного проявления откровенного сексизма. — Ты не поняла ещё? — грянул ответный вопрос. — Мы не просто ходим с оружием наперевес, — он подался ко мне и прошипел, зловеще выпучив глаза. — Мы убиваем. Это было произнесено таким образом, что, наверное, должно было меня испугать или ещё как-то негативно повлиять на психику, но для меня это звучало скорее как горькая реальность, чем как новость. «А я думала, мы здесь бабочек ловим», — хотелось сказать в ответ, но я сдержалась. Смерть стала настолько банальной в этом мире, собственно, как и в другом тоже, что её упоминание уже не имело шокирующего эффекта. К тому же, я видела её достаточно близко и часто, чтобы не бояться упоминаний о ней в разговорах. — Но мы не просто так убиваем, — всё же решил уточнить «Номер два». По крайней мере, именно эта цифра красовалась на его браслете. — Во-первых, это необходимо для поддержания порядка на Пляже, а во-вторых, чаще всего приходится убирать тех, кто уже не способен продолжать приносить пользу Пляжу. У нас нет врача, поэтому всех больных и покалеченных, так или иначе обречённых на смерть, мы освобождаем от страданий. Как бы страшно и дико это ни звучало, но мне показалось вполне логичным решением в контексте данной реальности. — Да, понимаю, вынужденная мера и всё такое, — пожимая плечами, проговорила я с наигранным безразличием. Глава боевиков смотрел на меня задумчиво, поджав губы и сдвинув к переносице брови. Похоже, он пришёл к какому-то решению, ибо после краткой паузы он двинулся к двери, коротко бросив мне: — Идём! Я обернулась на Сугуру, который стоял в стороне, внимательно следя за развитием событий. Тот слегка кивнул мне головой. Вздохнув, я попыталась собраться с мыслями, прикидывая, что меня ожидает, и обречённо зашагала за лидером группы боевиков.

***

Где-то на задворках, внутри заброшенной части отеля, в одном из служебных помещений, где свет с трудом пробивался сквозь загрязнённые окна, находился привязанный к стулу парень. Его состояние заставило меня вздрогнуть. Парень был ещё жив, но его вид уже напоминал моих пациентов. В голове мигом завертелась мысль о том, что будет дальше, но я отчаянно отказывалась верить в это. Как оказалось, зря. Командир боевиков вытащил из-за пояса пистолет. — Бери, — безразлично сказал он, с недвусмысленной прямотой протягивая мне оружие. — Пуля одна. Справишься — примем. Сердце забилось в неровном ритме, когда до меня дошла суть сказанного. Руки мои дрожали, когда я взяла холодный металл. Взгляд парня даже не молил о пощаде. Он смотрел на меня, широко распахнув полные отчаяния глаза, в которых не было места для надежды, как будто он уже сам желал освобождения от этих нечеловеческих мук. Тень сомнения заполнила мой разум. Никогда прежде я не сталкивалась с необходимостью лишать жизни кого-то, кто не представлял угрозы моему существованию. Осознание того, что передо мной не враг, а жертва, делало ситуацию ещё более мучительной Лидер боевиков, скрестив руки и сохраняя неподвижный вид, наблюдал за мной с плохо замаскированным скепсисом. Его глаза, внимательно следившие за мной, не упускали ни единого моего движения, и мне показалось, что он внутри себя мерзко надо мной посмеивается, тестируя мои моральные границы. Ладони взмокли. Я протёрла вспотевшую руку о штанину, подняла ствол и с такой силой стиснула челюсти, что почувствовала, как от напряжения скрипят зубы. Это было сложнее, чем казалось на первый взгляд. Мой разум кричал о несправедливости этого испытания. Выстрел. Глухой звук эхом отозвался в стенах помещения. Парень, сидящий на стуле, молча рухнул на пол. Чувствуя себя абсолютно опустошённой, я бросила пистолет на пол, словно он прожёг мне ладони. Я смотрела на свои руки, пытаясь осмыслить реальность своих действий, не до конца осознавая, что сделала. На лице боевика проскользнуло что-то наподобие улыбки — холодной и расчётливой. Он молча поднял пистолет с пола и в одобрительном жесте кивнул мне, подтверждая, что я только что прошла их жестокий тест. — Теперь оттащи его к яме. Нираги покажет, куда именно, — строго приказал боевик, затем добавил. — Если готова исполнять это дерьмо и дальше, заходи потом за оружием, и я объясню тебе правила. Но сначала поставьте в известность Шляпника, — добавил он, удаляясь. Противная холодность его слов оставила меня в замешательстве. — Так вот, оказывается, как выглядит «идеальная утопия»… — не в силах сдержать сарказм, буркнула я себе под нос, пока мы, захватив тело за руки с двух сторон, волокли его по узкой дороге на окраину огромной территории, прилегающей к отелю, к месту, которое Лидер боевиков назвал «ямой». Под ногами хрустел забытый мусор и мелкий гравий, а в воздухе висел пронзительный запах гнили и разложения, который забивал лёгкие и вызывал желание отвернуться. Наши шаги были тяжёлыми и медленными, словно каждый из нас тащил не только груз мёртвого тела, но и тяжесть необратимо совершённых поступков. Труп оставлял за нами кровавую дорожку, которую скоро затянет пыль. Место было похоже на большую свалку. Мне даже не требовалось заглядывать внутрь, чтобы понять, что она представляет из себя могилу для ненужных, для тех, кто перестал быть полезным для «идеальной утопии». — За статус тоже надо платить, — ответил Сугуру с безумной улыбкой, всем своим видом показывая, что он уже давно привык к такой «рутине». — А ты как думала? Я никогда не тешила себя иллюзиями и знала, что за всё надо платить. Так было всегда и не только в этом мире. Даже если получаешь что-то бесплатно, реализуя свои права, то вслед за ними наступают и обязанности, и далеко не всегда плата подразумевает расчёт деньгами. Я промолчала, охваченная мыслями о том, как дорого мне это всё обойдётся. Ведь даже самое, казалось бы, бесплатное «преимущество» таило в себе невидимые цепи обязательств и последствий. С усилием оттолкнув труп, я помогла Нираги свалить его в яму. Тело упало с тяжёлым звуком, как мешок с мокрым песком. Я подняла глаза, встретив вопросительный взгляд парня. Ему даже не нужно было озвучивать свой вопрос. — Согласна, — быстро ответила я, не давая подступающим сомнениям овладеть мной. — Тогда мне надо отвести тебя к Шляпнику, — ленивым тоном сказал Сугуру, демонстрируя, насколько ему не хочется никуда ходить, и вместо этого он бы предпочёл провести день, лёжа у бассейна с сигаретой в одной руке и стаканом виски в другой. «Шляпник… так… Шляпник» — думала я, вспоминая странные упоминания о нём вчера. Мысль о том, что некий человек по прозвищу Шляпник действительно существует, а не просто плод буйной фантазии Нираги, звучала абсурдно, но, видимо, это была ещё одна реальность этого странного места. — Ладно, пошли смотреть на вашего Шляпника, раз надо, — сказала я, поддаваясь невольному любопытству и мысленно готовя себя к новой встрече, которая, как мне инстинктивно казалось, не обещала быть скучной и могла принести ещё больше неожиданностей. Мне, как и Сугуру, было чертовски лень куда-то идти. Но Шляпник являлся ключевой фигурой на Пляже, и встреча с ним была обязательным условием пребывания здесь. Этот человек под номером «один» не только давал разрешение находиться на Пляже, но и определял статус каждого участника, раздавая желанные браслеты с номерами, символизирующими ранг и привилегии. Нираги снова привёл меня в тот же конференц-зал, где сначала меня встретил глава боевиков. Видимо, именно это место являлось комнатой приёма новых участников Пляжа. Я заняла место на диване рядом со входом, словно инстинктивно ища ближайший путь к отступлению. Сугуру же расслаблено развалился в большом кожаном кресле, стоящем напротив меня. Ситуация становилась всё более сюрреалистичной и неприятной. Подход Нираги к тому, что здесь происходило, на мой взгляд, был чересчур расслабленным по сравнению с моим напряжённым ожиданием. Пока я всё ещё пыталась усвоить жестокость предыдущего события, он, казалось, без забот погрузился в атмосферу этого места, ведомый какой-то своей внутренней логикой. На двери конференц-зала висела табличка с запретом курения, что, к моему удивлению, чудом удерживало парня от привычного жеста достать сигарету. Он покосился на знак «Курить запрещено» и отвернулся с ироничной усмешкой. Видимо, правила здесь действительно что-то значили, и это заставило его повиноваться. Время шло, а этот Шляпник всё не появлялся, заставляя меня нервничать. Минуты тянулись тоскливо медленно. Ощущение было не из приятных: такое, словно мне предстоял допрос. Я напряжённо сидела, теребя штанину и пытаясь предугадать, чего мне стоит ожидать от Лидера утопии и насколько абсурдными могут быть его требования. Глава боевиков уже довольно явственно намекнул на стилистику предстоящих испытаний, устроив мне премьеру в жанре хоррор, под напором обстоятельств вынудив меня переступить через собственные моральные принципы: заставил убить человека, который, в принципе, уже и так был мало похож на живого, но всё же. И меня вполне естественно пугали предположения о том, что может выкинуть руководитель этой странной утопии взамен на предоставляемые удобства. В голове начинались дикие танцы фантазий: дегустация трупа, вскрытие вен… — Детка, поправь выражение лица, — донёсся нахальный голос из кресла напротив. Сугуру, видимо, стало скучно ждать, и он, очевидно, решил разнообразить ожидание, дразня меня своими комментариями. Я подняла на него глаза и столкнулась с насмешливо-пронзительным взглядом. Его беспечность в такой момент казалась почти обидной. — Отстань. Но Нираги, похоже, пребывал в хорошем расположении духа, несмотря на нашу утреннюю перепалку, поэтому не стал заострять внимание на моём невежливом ответе. — А вчера вечером ты совсем не хотела, чтобы я отстал… — самодовольно улыбаясь, произнёс парень, чувствуя своё превосходство надо мной, чему не мог нарадоваться. От воспоминаний о прошлой ночи кровь мгновенно прилила к щекам, а тело наполнилось неожиданным теплом, которое отдавалось приятной дрожью внизу живота. По коже пробежали лёгкие мурашки. Я отвернулась, стараясь избавиться от его взора. Но Сугуру продолжал с любопытством разглядывать меня, делая это весьма откровенно, и под этим прожигающим насквозь взглядом тёмных глаз я ощущала себя снова раздетой. — Прекрати на меня пялиться, — сердито сказала я, игнорируя его самодовольный взгляд. Конечно, наивно было ожидать, что Нираги сразу же извинится и отвернётся, и он, словно доказывая правоту моего предположения, не теряя своего вызывающего настроения, встал с кресла и подошёл ко мне. Мне тоже пришлось подняться с дивана, чтобы не смотреть на него снизу вверх. — Нет, детка, не прекращу, — нацепив на лицо извращённую ухмылку и двигаясь всё ближе ко мне, нарочито насмешливо произнёс Нираги. Ощущения от его близости вновь начали накатывать на моё тело: все мышцы приятно заныли, а сердце ускорило ритм. Мой разум пытался сохранить холодное спокойствие, но Сугуру, с его провокационной улыбкой и вызывающим тоном, делал это почти невозможным. «Великолепно, — съязвила я про себя, — самое подходящее время для гормональных всплесков». В попытке сохранить самоконтроль и не дать его провокациям затуманить мой разум, я глубоко вздохнула и попыталась абстрагироваться от этого состояния, обратив всё в шутку. — Подойдёшь ещё ближе, и я тебя укушу. — А, ты сразу к делу хочешь перейти? — гоготнул парень, озаряясь самодовольной ухмылкой от очередной маленькой победы над моим спокойствием. Я скривила губы в ироничной усмешке. — Неправильно понял. Я просто хочу сделать тебе больно и ничего, кроме этого. — Не обманывай себя, милая. Ты хочешь гораздо больше, чем просто укусить меня, — веселился Сугуру, смотря так, словно ничто не препятствует ему видеть меня насквозь. — Я прекрасно помню, как ты вчера пялилась на мой член. Я едва не задохнулась от вспыхнувшего возмущения: до чего же он наглый и самоуверенный придурок. Ведёт себя так, будто он нашёл мою слабость и теперь намеревается ею пользоваться. Внезапно дверь конференц-зала распахнулась с таким грохотом, будто в неё влетела бомба, и торжественной походкой, от которой распахивался буйных расцветок халат, открывая моему взору впалую грудь и красные пляжные шорты, громко шаркая сланцами, в зал вошёл человек. Шляпник. Его внешний вид был так далёк от моих представлений о строгом Лидере утопии, что я на мгновение замерла, провожая его взглядом. «И где же его шляпа?» — это было первое, что пришло мне в голову при виде Лидера утопии, и я едва не высказала вслух это предположение, но сочла нужным вовремя заткнуться. Внезапно опомнившись, я тут же отскочила от Нираги, шлёпнувшись на кожаный диван за моей спиной, о котором уже успела позабыть. — Прошу прощения за опоздание, меня задержали дела, я сегодня просто нарасхват, — громко объявил Шляпник и театрально взмахнул руками, изображая из себя жертву напряжённого графика. Затем скорчил жалобную мину, сетуя на свою чрезмерную занятость, и важно добавил. — Положение обязывает всегда быть в нужном месте в нужное время. Только я открыла рот, готовясь сообщить ему о том, что нужное время в этом месте уже прошло минут двадцать назад, как в этот момент Глава утопии решил представиться. — Меня зовут Данма Такеру, — сообщил Номер Один. Его голос звучал гордо и уверенно, как если бы это имя само по себе должно было внушать уважение. — А еще меня можно называть Шл… — Шляпник, — перебила я, не терпя пустых церемоний и желая сэкономить нам обоим время. Терпение не было моим коньком, особенно сегодня. — Знаю уже. Он на мгновение показался ошеломлённым моей дерзостью, но быстро восстановился. — А тебя как тебя зовут? — спросил Шляпник, взгляд его был пронзительно любопытным. — Накири. Сиана Накири, если быть точной. — Странное имя, — довольно бестактно ляпнул Данма, задрав брови вверх в выражении удивления. Его нескрываемое невежество мгновенно разожгло во мне негодование. — А Шляпник — странная кличка, — не удержалась я, вскакивая с места. — Ещё и идиотская. — Эй-эй, полегче, не надо грубить, успокойся, сядь, — подняв ладони, Шляпник сделал примирительный жест. — Вам показалось, я ещё и не начала грубить. Так что всё в порядке, — недовольно буркнула я, усаживаясь на диван. Пропустив мимо ушей мою последнюю реплику, Данма вздохнул, словно готовясь к длинному обсуждению, и вновь обратился ко мне, акцентируя особое внимание на моём имени. — Итак, Сиана, — он заговорщически наклонился вперёд, пытаясь перевести диалог в более деловое русло. — Зачем ты к нам пожаловала? — Хочу остаться в вашей утопии и иметь статус боевика. — Так, так, так, — произнёс Шляпник, задумчиво глядя на меня и делая вид, что размышляет о чём-то. — А ты знаешь, что для того, чтобы получить право наслаждаться благами нашего маленького рая, ты должна отдать мне все свои карты? — Я в курсе, — кивнула я, демонстрируя свою готовность играть по его правилам. Шляпник с интересом наблюдал за мной, когда я достала из кармана стопку картонок. Его глаза сверкнули при виде моего карточного веера, и он уже протянул было руку, чтобы их забрать, но в последний момент я быстро убрала их обратно, взглянув на него с недоверием. — Так вы меня приняли? — осведомилась я, желая для начала убедиться, что не останусь обманутой после того, как отдам ему карты. — Не стоит торопиться. Для начала я должен рассказать тебе о нашей идеологии, — в голосе Шляпника сквозила нравоучительность. — К тому же, у тебя наверняка есть вопросы? — Ни одного. Я отрицательно покачала головой. Какие могут быть вопросы в месте, где все решения принимаются на основании абсурдных принципов? Я лишь надеялась побыстрее освободиться, избежав нудных речей, завершить все формальности и не забивать себе голову лишней информацией. Мне было абсолютно наплевать на идеологию этого Шляпника, какая бы она ни была, я готова принять любую, потому что мне нужно лишь своё место под солнцем в этой странной «идеальной утопии» под названием «Пляж». Игнорируя моё отсутствие интереса, Лидер царственным жестом поднял руку и эффектно щёлкнул пальцами. Перед нами внезапно образовались два парня, которые с усилием отодвинули массивную деревянную панель на стене. Моему взору предстал огромный плакат во всю стену с изображением колоды игральных карт, некоторые из которых были жирно перечёркнуты красной линией. — Вот наша общая и великая цель! — главарь Пляжа гордо указал рукой в сторону стены и выразительно посмотрел на меня, видимо ожидая какую-то реакцию. Я тупо уставилась на это панно, не понимая, как нужно реагировать. Как можно строить утопию на игральных картах? Мой взгляд скользил по перечёркнутым изображениям, пока я пыталась сообразить, какое отношение все эти символы имеют ко мне и к моему желанию стать боевиком на этом самом Пляже. — Это и есть наш единственный и действенный способ вернуться в прежний мир! — эмоционально вещал Шляпник. И с каждым произнесённым словом его голос наливался торжественным пафосом. — Угу, — ответила я, изо всех сил подавляя подступивший зевок. Ситуация стремительно скатывалась в какой-то абсурдный театр, где Шляпник исполнял роль всезнающего режиссера, а я оказалась в роли невольной зрительницы, задействованной в его фантазиях. — Для этого нам необходимо объединиться и собрать все карты до единой! — Абсолютно согласна, — автоматически отозвалась я, скорее всего уже потеряв нить его рассуждений. Я была слишком утомлена, чтобы вникать в детали его плана и выслушивать его пламенные призывы. У меня и так выдалось на редкость сложное утро: недосып, конфликт с Нираги, стресс от необходимости применить оружие в отношении ни в чём не повинного человека и теперь этот бесконечный монолог утопических стремлений Шляпника. Последние полчаса я могла думать только о том, чтобы побыстрее получить свою комнату, снова принять душ, рухнуть в кровать и забыться сном. Но Шляпник, казалось, находился на пике вдохновения и останавливаться не собирался: — Мы собрали воедино всю информацию, что у нас имелась об этом месте. Источники этих сведений конфиденциальны, но абсолютно надежны. И мы решили создать эту идеальную утопию, чтобы помочь игрокам и воскресить в их душах надежду на спасение! В моей голове эхом отзывалось только одно: «Спать. Я просто хочу спать». — Однако одному человеку физически невозможно победить во всех играх и собрать все пятьдесят две карты. В одиночку эту страну не покинуть! — Можно полюбопытствовать? — я подняла на Шляпника сонные глаза. Впервые за всё время его пылкой речи один момент привлёк мое любопытство. — Почему вы называете это место страной? — Если нам выдали визы на пребывание здесь, значит, это страна. Мы предполагаем, что случайно попали в это место, и если это действительно так, то должен быть способ вернуться. — Ну да, логично, — протянула я, снова потеряв интерес к разговору, мысленно укладываясь в кровать и предвкушая долгожданную встречу с подушкой и тишиной в моей будущей комнате. — А ещё у нас есть всякие развлечения, — глаза Шляпника заблестели озорным огоньком, а рот озарился до неприличных размеров широкой улыбкой. — На любой, даже самый извращённый вкус. Тут позволено всё! — энтузиазм в его голосе достиг апогея. Слова о развлечениях внесли нотку живости в мою усталость. — Пить, курить, употреблять наркотики, — я начала перечислять то, что мне было известно об основных достоинствах данного места, не считая горячую воду, еду и электричество. — А, да, и трахаться, — добавила я, вспоминая о сидящем напротив меня Нираги и его способностях. — Именно! — энергично закивал головой Шляпник, видимо довольный моей реакцией и пониманием его утопии. — Итак, — произнёс он, наконец-то переходя к делу, что было равносильно чуду. — Ты хочешь присоединиться к боевикам? — наклонившись ко мне, ещё раз уточнил Номер Один. — Ну да, — ответила я, чувствуя себя слегка глупо. Ведь казалось, что я ещё с первого раза выразилась предельно понятно. — С учётом того, что ряды боевиков последнее время стремительно редеют, имеет смысл тебя взять, — меряя широкими шагами комнату, размышлял вслух Шляпник. — Но чем ты будешь нам полезна? Что ты умеешь? — Стрелять и копаться в трупах, — чётко и ясно озвучила я свои навыки, надеясь, что это ускорит процесс моего принятия в ряды боевиков и, наконец, позволит отдохнуть. Шляпник резко остановился, сдвинув солнечные очки на нос, слегка опустил подбородок и окинул меня странным взглядом. На его лице появилось выражение, которое я могла бы описать как смесь любопытства и недоверия. — По роду деятельности я занимаюсь судебной медициной, а стрельба — моё увлечение, хобби, так сказать, — проговорила я, поскольку его взгляд явно требовал разъяснений. — Вот и все мои таланты. Пригодятся? — Стреляешь, а потом сама же вскрываешь своих жертв? — ехидно сострил Шляпник. — Не без этого, — улыбнулась я в ответ, подыгрывая его шутливому тону. — Что ж, — тоном, дающим мне надежду на окончание разговора, проговорил Шляпник. — Насколько мне известно, Агуни тебя уже принял. — А? Агуни? — я на мгновение потерялась. — Ну да, Агуни — глава боевиков, твой новый босс. — Понятно, — кивнула я. — Мы так и не познакомились, а сразу перешли к делу. — Ещё успеете познакомиться поближе, — тон Шляпника предполагал двусмысленность, оставляя место для догадок о том, что он имел в виду под словом «поближе». — Дай руку. Я протянула запястье, и он защёлкнул браслет с номером «14». Теперь я официально стала частью этой утопии. Лишь после этого я достала из кармана карты и передала их Шляпнику. — Готово! Теперь ты одна из нас! Добро пожаловать на Пляж! — жестом великодушного хозяина развёл руки Властелин утопии, словно открывал передо мной двери в новый мир. — Нираги, проводи её в номер. Сугуру с некоторой неохотой отделился от глубокого кожаного кресла, манерно растягивая каждое движение. Меня же внезапно посетила одна мысль, и я вместо того, чтобы следовать за ним, остановилась, уткнувшись взглядом в пол. Видя моё замешательство, Шляпник вопросительно посмотрел на меня: — Что-нибудь ещё? — Да, — произнесла я, кусая губы. — Я бы хотела поговорить с вами. — Так говори, я тебя внимательно слушаю. У меня пока ещё есть время. — Наедине, если можно, — выдохнула я. Лицо Шляпника приобрело удивлённый вид, в то время как Сугуру явно не был рад этому повороту событий. Он слегка прищурил глаза, а его челюсть напряглась, словно он пытался сдержать в себе волну злости. — Ну что ж, девушка хочет приватности, и кто я такой, чтобы отказать ей в этом желании? — с похотливым огоньком в глазах громко объявил Шляпник, таким образом давая понять Сугуру и другим присутствующим, что им следует покинуть помещение. И когда входная дверь громко захлопнулась, потому что последним выходящим был Нираги, я повернулась к Лидеру. — Данма, — начала я, решив соблюсти максимально официальный тон, тем самым демонстрируя серьёзность и важность моей необычной просьбы. — Да? — его голос был полон ожидания. — Я бы хотела попросить об одном одолжении. — Слушаю внимательно, — проникновенно проговорил Шляпник, опускаясь рядом со мной на диван. Его взгляд стал оценивающим, даже откровенно похотливым, и я почувствовала, как его глаза скользят по мне с недвусмысленным желанием, задерживаясь немного дольше, чем это можно было считать приличным. В этот момент я ощутила себя объектом не просто внимания, а интенсивного, почти настойчивого изучения. Шляпник, видимо, рассчитывал на своё положение и авторитет, чтобы демонстрировать такое поведение без возможных последствий для себя. Его рука внезапно оказалась на моём колене. Этот жест заставил моё сердце учащённо биться от внезапности и нежелательности его прикосновения. Мгновенно я почувствовала, как мои мышцы напряглись, и мне стало не по себе от того, что он перешёл личные границы без моего разрешения. В голове начали сменять друг друга быстрые мысли о том, как я должна реагировать. Но вместо того, чтобы в резкой и категоричной форме заявить, что я не позволю ему рассматривать меня как объект для личных утех, я едва удержалась от грубости и произнесла: — Вы меня неправильно поняли. Я всего лишь хотела попросить вас выделить мне отдельное помещение, куда я могу принести труп и провести вскрытие. Шляпник аж вздрогнул от такой просьбы и сразу же убрал руку с моего колена. По его реакции было понятно, что с подобным обращением к нему ещё не приходили. Очевидно, моя просьба привела главу Пляжа в замешательство. — А? Что? — пробормотал он, пытаясь осмыслить мои слова. — Это… весьма необычная просьба, но у нас на Пляже приветствуются новаторские подходы. Думаю, я найду для тебя подходящее место. Я кивнула, чувствуя облегчение. Хотя и предполагала, что мои слова вызовут удивление, была готова к любой его реакции. — Тем более, если у тебя есть такая животрепещущая необходимость… Ну… влечение, — с изрядной долей колебания заключил Шляпник, словно пытаясь отыскать в своём словарном запасе подходящее объяснение моим мотивам. И это только усиливало моё подозрение, что он не до конца понимал суть моей просьбы. Влечение? Серьёзно? Его выбор слова заставил меня почти сдерживать смех, но я быстро взяла себя в руки и глубоко вздохнула, набираясь терпения. — Понимаете ли, Данма, эта необходимость может оказаться жизненно важной для всех, но не каждый может её осуществить, — я попыталась как можно понятнее донести до него мысли о своих намерениях. — Мне не просто приспичило поковыряться в трупах из-за какой-то ностальгии по работе, пока нахожусь в вынужденном отпуске. Я хочу найти чип. Шляпник уже восстановил свой душевный покой после моей нестандартной просьбы и попытался вновь приобрести свой обычный вид властного руководителя. — Чип? — переспросил он, его глаза вдруг оживились интересом. — Именно! Я хочу узнать, как они нами управляют. Подозреваю, что в нас имплантировали некие устройства наподобие чипа. Если докопаюсь до истины, мы сможем освободиться от обязательства участвовать в их играх. Лицо Шляпника на несколько секунд приобрело задумчиво-серьёзное выражение, после чего он энергично взмахнул руками и воскликнул: — Гениально! Если тебе удастся это сделать, то мы сможем избавить от этой зависимости только избранных и не будем об этом рассказывать. — Избранных? — я была явно озадачена его словами, чувствуя подвох. Шляпник на мгновение показался смущённым, словно его слова выскочили случайно, без разрешения, но быстро восстановил свою харизматичную улыбку и поспешил уточнить: — Ну да, под избранными я имел в виду всех участников нашей утопии, конечно же. Я с сомнением кивнула, улавливая скрытый смысл в его словах. Ага, так я и поверила. Очевидно же, под «избранными» он подразумевал в первую очередь себя самого и своих ближайших сторонников. В его глазах на секунду мелькнула хитрость, подтверждающая мои догадки. Как удобно — освободить себя, пока остальные остаются в неведении и продолжают собирать карты. — Несомненно, это вопрос экспериментального характера, который требует изучения, и я, разумеется, предоставлю тебе комнату для работы, — торжественно провозгласил он своё благословение на мои скромные исследовательские амбиции. — Но помни, я хочу быть в курсе всех твоих наблюдений. Ни одно из твоих действий не должно оставаться без моего ведома. Его слова заставили меня нахмуриться. Ведь я сюда пришла не для работы, а чтобы провести добровольное исследование, не подчиняясь чьим-то прихотям. Но вслух ничего не высказала, лишь кивнула, решив, что пока важнее получить необходимые ресурсы для своих исследований, а уж потом я найду способ обойти его чрезмерное вмешательство. Моя просьба о выделении комнаты и возможности провести вскрытие тела была чем-то совершенно аномальным для Шляпника, но, видимо, уверенное выражение и чёткий аргумент о потенциальной пользе для его утопии сыграли свою роль. — Завтра ты получишь комнату. Я также позабочусь о том, чтобы тебе предоставили все необходимые инструменты, — деловито произнёс Лидер. — Не забудьте про холодильник, — добавила я. Шляпник почесал нос. — Учту. На этой многообещающей ноте я поблагодарила руководителя и поспешно направилась к выходу, чувствуя тяжесть его ожиданий на своих плечах. — В следующий раз времени будет побольше, — обронил Шляпник, на мгновение задерживая мою руку в своей ладони. Его касание было и предупреждением, и обещанием одновременно. — И я надеюсь, нас ждёт совсем другой разговор, — окинув меня недвусмысленным взглядом, он открыл дверь, чтобы я вышла. Не осмеливаясь отвечать, я лишь неопределённо кивнула, не желая говорить ничего, что могло бы перерасти в обязательство, и покинула помещение конференц-зала. Оказавшись коридоре, я тут же столкнулась с тяжёлым взглядом Нираги, который стоял, привалившись к стене с видом раздражённого хищника, и с остервенением перекатывал зубами шарик пирсинга на своём языке, то зажимая его, то отпуская. Я сделала вид, что ничего не замечаю, и лишь улыбнулась ему. — Ну, провожай меня, — бодро сказала я, стараясь ослабить напряжение, возникшее без всякой на то видимой причины. Сугуру грубо схватил меня за плечо. — Трахалась с ним? Его голос был жёстким, во взгляде потемневших глаз пылало нечто, что наводило на меня ужас, пока он ждал моего ответа. — Чего? Ты что, сошёл с ума? Какое право ты вообще… — слова застревали у меня в горле от изумления и возмущения его неожиданным и таким бестактным вопросом. Но не успела я договорить, как парень не особо деликатно встряхнул меня и прорычал: — Я спрашиваю, ты трахалась сейчас с ним?! — Ты о чём вообще? Мы были вдвоём не более десяти минут. — Отвечай мне на вопрос! Да или нет?! — взревел Нираги, не сводя с меня пристального взгляда. — Нет! Ничего такого не было. Я просила у него комнату для исследований, это всё, — я почему-то начала оправдываться, хотя на самом деле не считала, что мне нужно это делать. Беспричинный гнев, прорывавшийся в его голосе, обескураживал. — И вообще, на каком основании ты устраиваешь мне допрос? Однако Сугуру решил полностью проигнорировать мои слова. Мы молча шли по коридору, и я всю дорогу не переставала удивляться его неожиданно взыгравшему чувству собственности и никак могла понять ход его мыслей. Почему он вдруг решил, что имеет право контролировать мою личную жизнь? Когда мы подошли к лифту, напряжение между нами достигло апогея. Не в состоянии больше терпеть его невысказанную агрессию, я решила, что дальше пойду сама, и, резко остановившись, потребовала: — Дай ключи. Дальше иду одна. — Нет ключей! — рявкнул Нираги. — Как это нет? — удивилась я, хмуря брови. — Придёшь — узнаешь как, — отрывисто бросил он. Сугуру всё ещё был очень зол, и я никак не могла понять на кого: либо на меня за то, что осталась наедине со Шляпником, либо на себя самого за то, что так облажался, не удержав своё глупое предположение при себе. Но в обоих случаях свою злость он пока что срывал на мне. Зайдя в лифт, Нираги сразу же начал выплёскивать гнев на кнопках, впечатав свой кулак прямо в панель. Я отпрянула, испуганно наблюдая, как цифры мерцают и гаснут. Разумеется, после этого лифт застыл на месте, отказываясь нас куда-либо везти. — Браво, — буркнула я с иронией, пока мы пересаживались в соседний. — Какой этаж? — спросила я, войдя в кабину первой и инстинктивно прикрыв кнопки своим телом, желая, чтобы хоть один лифт остался рабочим. В конце концов, один испорченный лифт в день — это не так уж страшно, но два — уже перебор. — Седьмой, — процедил сквозь зубы Сугуру. Пока мы поднимались, я осторожно дотронулась до его ладони, ожидая, что найду там холодную отстранённость, и удивилась тому, насколько горяча была его кожа. Его ладонь, как и тело, впрочем как и он сам, была чертовски горячей. Зайдя в номер, я сразу же начала проверять замки. Они оказалась напрочь сломанными. Это объясняло отсутствие ключей. — Что за хуйня с замками? — со всей серьёзностью спросила я, обернувшись к Нираги. — Правило Шляпника. Чтобы никто ничего не мог скрыть. Так у всех, — объяснил он, опираясь на дверной косяк. — Просто охуительное правило, — недовольно произнесла я, поджимая губы. — На улице и то безопаснее ночевать: по крайней мере там не водятся такие непредсказуемые и опасные элементы. — Это я в твоих глазах опасный и непредсказуемый элемент? — Нираги уже подостыл, его тон стал менее агрессивным, а в глазах появился тот самый, уже знакомый мне насмешливо-провокационный огонек. Я с облегчением выдохнула. — О, нет, ты-то как раз очень предсказуем, — ответила я с улыбкой, радуясь тому, что это дикое, играющее на нервах напряжение осталось где-то за пределами моего нового места обитания. — Так давай проверим. Предскажи, что же я сейчас собираюсь сделать? — развязно ухмыляясь, спросил Сугуру, упёршись руками в стену и слегка наклоняясь, чтобы его лицо оказалось на одном уровне с моим, и, вытащив язык, провёл им по моей щеке. В нос отчётливо ударил весьма специфический запах «Лагавулина», который, как я помнила, стоял у Шляпника в конференц-зале. Вот она причина внезапной и совершенно необоснованной вспышки гнева у Нираги. — Прекрати… То, что ты вчера делал, уже обеспечило меня впечатлениями как минимум на пару недель, — сказала, отворачиваясь, чтобы скрыть свои начинающие краснеть щёки, и попыталась выбраться из-под его рук. — Мне похуй, детка, на то, что было вчера. Я хочу тебя прямо сейчас, — настаивал Нираги, ловко забираясь руками под мою футболку, и его неуправляемая энергия стремительно начала заполнять комнату, лишая меня права на личное пространство и снова пробуждая бешеное желание заняться с ним сексом. Настойчивость этого парня была почти гипнотической. После прошлой ночи я больше не воспринимала Нираги как незнакомца, скорее наоборот, начала ощущать по отношению к нему странную близость и сейчас была близка к тому, чтобы снова отбросить всякую осторожность и полностью отдаться своему непреодолимому желанию. Между нами возникла определенная химия, которую трудно отрицать, и часть меня даже хотела позволить этому чувству разрастись, несмотря на то, что внутри всё кричало о том, что это не должно быть так, слишком стремительно. И всё же я позволяла этому происходить. — Нет, не так, — проговорила я, отталкивая его от себя. — Сейчас моя очередь. Нираги слегка опешил от моего предложения. — Обычно я никому не позволяю этого, — снова хватая меня и притягивая к своему телу, хмыкнул парень, сразу поняв, что я имею в виду. — Со мной ты точно не пожалеешь, — игриво сказала я. Губы парня дрогнули, как если бы он собирался улыбнуться, и, приподняв одну бровь, он убрал от меня руки, вскидывая их вверх, тем самым выражая этим жестом полную капитуляцию: — Я весь в твоих руках, детка. — Тогда приготовься. Сейчас тебе будет слишком хорошо, — сказала я, с трудом распознавая свой собственный голос, который слегка дрожал от предвкушения. Ощущение контроля над этим парнем было опьяняющим. Ведь в нём было столько хаоса, столько скрытой опасности, но в моменте я этого не чувствовала. — Я всегда готов к новым ощущениям, особенно когда они обещают быть такими интенсивными, — ответил Нираги, смотря на меня насмешливо-вызывающим взглядом. — Уверена, что справишься со мной? С некоторой дерзостью я рывком толкнула Сугуру на кровать. Его удовлетворённый взгляд следил за каждым моим движением, когда я неспешно расстёгивала пуговицы рубашки, касаясь его кожи так легко, что каждое прикосновение вызывало у него волну мурашек. — Я сделаю это так, что ты будешь молить о большем, — проговорила я, приближая своё лицо к его, чувствуя, как горячее дыхание касается моих губ. Сердце участило ритм, и я ощутила, как его руки обхватили талию, пытаясь притянуть меня ближе. — Не торопись, — шепотом сказала я, едва касаясь губами его шеи, уловив возбуждающий запах кожи, который отдавал пьянящим ароматом виски и сигарет. — Просто позволь мне вести себя, как я хочу, и наслаждайся. — Ты меня дразнишь… — Расслабься… Это только начало…