Город Антихриста

      От услышанного Ариэль замирает, словно холодный сквозняк пронзает её до самого сердца. «В морг», — это слово повисает в воздухе, никто не произносит его вслух. Оба понимают, куда ведет дорога. Пальцы безгрешной слегка сжимаются в кулак, ногти впиваются в ладонь, как будто это удержит её от внутренней дрожи.       Смешанные чувства захлестывают её. Она не побоялась взглянуть на мертвое лицо одного мертвеца, но осмелиться быть окруженной толпой холодных, молчаливых тел? Но в её страхе есть странность: капля тихого любопытсва, пытающегося скрыться за пеленой напряжения. Хочется приоткрыть завесу тайного мира мертвых.       Она мельком поглядывает на Деймона. Говорит он обреченно, не имея желания заниматься телом, но страха нет, для него это сравнимо с походом к врачу. Порой, Ариэль поражает хлоднокровность и стойкость этого мужчины. Даже восхищает. Но об этом девушка вслух не признается. Хочется видеть себя такой, чтобы проблемы решались одним звонком. Когда наткнулись на труп, Деймон лишь отделался удивлением, и на этом его эмоциональный диапозон заканчивается. Он не лишается решительности.       Над головой слышится низкий грудной голос нечестивого: — Нужно положить труп на заднее сиденье, но, боюсь, он запачкает мне салон, — рассматривает тело окрашенное кровью. — У меня есть в сумке полотенце. Можем подложить под него, — Рафаил подходит к машине, расстилая белое мохровое полотенце по сидению.       Деймон оценивает находчивость девушки, поднимая безвольный труп на руки. Безгрешный легкий, худенький. Запах крови и внутренностей обволакивает Деймона. Астарот слегка мотает головой, чтобы отбросить отступающее головокружение. Он смело заглядывает в лицо трупа: безэмоцианальное очертание, словно спящее, изуродовано побоями и свежими ранами. В Деймоне вызывает это досаду, но не грусть по ушедшей душе, как у Ариэль. Рафаил жалко, что невинный безгрешный умер за то, что был живым.       Аккуратно кладет парня и открывает окна в салоне, чтобы не задохнуться и самим не провонять кровищей. Пристегивает его ремнями безопасности, чтобы не упал. Взгляд девушки упирается в зеркало заднего вида, рассматривая лежащего парня, и покоя не дает мысль, что сзади них лежит труп, мертвый безгрешный и они будут ехать вместе с трупом в машине. — Значит, мы едем в морг? — Мы? — удивляется мужчина. — Нет. Я. — Но… — она не может придумать оправдание и замолкает. — Прости, милая, но твоя дорога ведет домой. Наверняка, твоя сестра волосы на голове рвет от неизвестности, что с тобой происходит.       Рафаил вспоминает о сестре, понимает, что Деймон прав. Как только она переступит порог квартиры, на нее обрушиться личная кара небесная за такие фокусы с исчезновением. Хочется высказать Эрелле в лицо, что она уже самостоятельная девушка, которая в праве разгуливать до поздна, но никогда не осмелиться сказать это. Не в её случае, когда любой выход на улицу может закончиться смертью от руки антихриста. Вторая причина заключается в грубости этих слов. Эрелла буквально заменяет Ариэль мать, и слышать такие неблагодарные слова от младшей сестры — режут острее ножа. И юная особа понимает, что рьяное опекунство является страхом, беспокойством за её жизнь, ведь никого роднее Ариэль нет. Поэтому девушка даже не заикнется об этом. — Думаю, ты прав, — с легкой ноткой грусти соглашается Рафаил. — Поверь, тебе в морге делать нечего, и вряд ли мы там будем сидеть часами. Да и ты не выдержишь мертвое молчание в морге.       Каждое слово Деймона целится не в бровь, а в глаз. Он всегда пападает в цель. Девушка снова обдумывает свое желание отправиться с ним в морг. Представляет, как окажется по середине помещения, в котором скрываются молчаливая навеки плоть. Инстинктивное беспокойство охватит Ариэль, заставит думать, что грядет после жизни. Для неё, как и для всех живых, это место пугающее, неизведанное. Для кого-то, кто не сталкивался с видом мертвых, станет шоком вид и запах тел. А, может, кто-то поймет ценность жизни и её хрупкость, подобной хрусталю.       За всеми этими душевными рассуждениями, девушка не понимает, как машина выезжает с моста.       Миновав шумные улицы Лимба, Деймон останавливается у жилого комплекса, где живет юная особа. Ариэль нервно барабанит по бардачку, находящийся перед ней. Не хочет выходить. Не хочет слушать упреки. Не хочет находиться там. Впервые.       Деймон замечает её задумчивое состояние. — Все настолько плохо? — Сама не знаю. От этого и плохо, — истерично подмечает Ариэль, взмахивая руками. Сжимая кулаки, прощается: — Спасибо тебе. Увидимся.       Астарот хочет попращаться в ответ, но рыжая копна уже упархивает в сторону подъезда, пропадая из зоны видимости.       Мужчина, сам того не осознавая, цепляется за её «увидимся», но больше его интересует вид её старшей сестры. Неужели она способна внушать такой страх? Или младшенькая настолько пугливая?       Но мысли об этом исчезают, когда Деймон вспоминает, что у него еще один пассажир, которого срочно нужно отвезти до пункта назначения, пока он не начнет разлагаться в салоне.

***

      Эрелла, увидевшая Ариэль, срывается с дивана, налетая на остолбеневшую девушку. Она пытается прикрыть голову руками, чтобы не спрятать себя от тумаков. Но Эрелла дергает за рукав, лишая равновесия, грубо усаживает на диван. Младшая хочет открыть рот, объясниться, но под грозным взглядом Эрелль сил не хватает что-либо сказать — Что с тобой случилось?! — рявкает, укладывая ладони на бедра. — Позвонила с какого-то чертвого номера, напуганная, а потом просто исчезла! — лицо пестрит яркой мимикой красивого лица, сжимает кулаки — смесь гнева и тревоги. Она делает шаг вперед и громадная тень падает на младшую Рафаил. Это заставляет Ариэль чуть-чуть поежится.       Она смотрит на пол, на свои ноги, чтобы не выдать то, как она с трудом сглатывает ком в горле. Сжимает руки на коленях. Изо рта вылетает жалкое: — Прости…       Громкий нервный смешок Эреллы, похожий на треск, режет тишину. — И это все?!       Ариэль все еще смотрит на пол, но поднимает голову на секунду, взглядом скользя мимо. Она видит всё: белоснежные стены, которые время от времени мозолят глаза, тонкую лампу с теплым светом, каждую деталь, кроме сестры. Глаза туманятся, она сглатывает нервный ком. — Да.       Ей стыдно, что приходится скрывать, но считает, что так будет лучше. Для старшей Рафаил будет летальным исходом, когда она узнает, что: за девушкой следили, она наткнулась на труп, ехала с мертвецом в машине, а также все это время она проводила с нечестивым мужчиной. Успокоительного не хватит, сразу под капельницу старшую класть придется. Лучше пусть она будет в неведении, так спокойнее для самой Ариэль.       Её рот на замке, а ключик передает нечестивому, о котором Эрелла не узнает.       Молчание Ариэль приправлено обидой, что ей приходится склонять перед Эреллой голову, бежать домой по первому зову и бояться её гнева. Младшая хочет скрыть все для себя, чтобы эта тайна осталась лишь для неё. Слова Эреллы подобны кипятку. Неужели Ариэль так беспомощна, что её каждый чих или кашель должен быть под чьим-либо контролем. — Ты хоть понимаешь… — кажется, Эрелла на грани, слезы будут литься рекой, но она замолкает, прищурившись. — Почему ты не смотришь на меня?       Рафаил встает с дивана, равняясь с Эреллой. — Мне нечего тебе сказать. — Пытается вложить в слова твердости. — Могу только извиниться, и сделаю это, сколько твоей душе угодно. Я не ребенок, не души меня своей опекой. Оставь меня в покое, дай отдохнуть.       Она не хочет видеть, как на лице Эреллы проскользнет печаль и взаимная обида, ведь возьмет свои слова обратно и обнимет Эрелль со словами «прости, я все расскажу, только не грусти». Поэтому она разворачивается, направляясь в ванную, чтобы смыть с себя всю мерзость этого дня.       Тиканье настенных часов пытается успокоить атмомферу ровным тактом, ветер гудит за окном, словно тайком заглядывает в их когда-то спокойное убежище. Эрелла прислушивается ко всей симфонии, но тиканье разрывает не только тишину, но и сердце Эрелль — неровное, колотящееся от беспокойства. Её эмоциональное состояние сказывается на физическом: плечи подрагивают, а осталбеневший взгляд смотрит на дверь, за которой скрывается её маленькая двойняшка. Стоит на месте, дыхание выравнивается, но мысли беспокоят. Сестра что-то скрывает. И это что-то явно не мелочь.

***

      Деймон идет уверенно, быстро подходя к зданию. Морг, словно глотка самой смерти, окружает мужчину неприятным холодком, пронзающим до мурашек. Еще не зайдя во внутрь помещения, он уже чувствует смесь запаха формалина и гнили — тяжелая смесь, которая словно предлагает сыграть в игру «попробуй не блевануть».       Неподалеку стоит мужчина, спокойно наслаждающийся сигаретой, пуская дым в небо, как завидев Астарот, отбрасывает недокуренную сигарету на землю, пожимая руку мужчине. От запаха дыма нечестивый слегка сморщивает нос. Деймон замечает синяки под глазами и отросшую щетину санитара. Так же взгляд проходится по тележке-каталке, которая стоит у входа. — Доброй ночи, я Деймон, — представляется нечестивый. — Здравствуйте — Эдмунд. — Он вертит головой. — Где труп?       Деймон дергает головой, требуя следовать за ним.       Открыв дверцу машины, демонстрирует мертвое тело и спертый воздух в машине, насыщенный смертью, касается носа мужчин. На теле трупа начинается процесс разлагания — трупные пятна расползаются на коже, визуально отталкивая трогать бедолагу. Деймон кривит рот в отвращении, задерживая дыхание, когда он почти всем телом нырнул во внутрь машины, чтобы схватить его за холодные конечности.       Он переводит взгляд на санитара, который и бровью не повел, но хмурит брови. — Нужно поскорее его отнести в помещение, надо сохранить его тело в порядке.       Деймон кивает его словам, тянется за трупом, как краем глаза замечает незнакомую черную спортивную сумку. Наверняка, Ариэль забыла. Но сейчас не до этого.       Пальцы слегка подрагивают, касаясь холодного тела, но мужчина сохраняет свою непоколибимость. Смерть в жизни нечестивого — бывший спутник, но даже тогда он испытывал лишь отвращение от запаха крови. Всю печаль замолчавших навеки он хранил в себе, надеясь, что так в нем останется гуманность.       Тело передает в руки Эдмунда. — Вы можете ехать, — ненавязчиво бросает Эдмунд, аккуратно кладя безгрешного на каталку. — Сколько времени понадобиться для обследования трупа? — Больше недели. — Вы серьезно? — вскидывает брови Деймон, чувствуя на языке странный металлический привкус от слов санитара. — Да. Для начала мне нужно положить труп в камеру хранения, чтобы приостановить процесс разложения. — Спокойно объсняет Эдмунд. — Внешний осмотр тела занимает два часа, аутопсия — от двух или шести часов. Также нужно собрать биологические образцы, составить первичный отчет, — перечисляет на пальцах, — лабораторные анализы и финальный отчет, который могут составлять неделями. Мы вам сообщим, когда все будет готово.       Астарот тяжело вздыхает, потирая пальцами переносицу. А он всего лишь должен узнать причину смерти, а кто знал, что на это нужно больше недели. Он махает рукой в сторону санитара, давая понять, чтоб он отнес труп в помещение.       Эдмунд прощается с Деймном, исчезая в за дверями морга. Дверь захлопнулась, словно закрывая за своей завесой тайны мертвых.       Нечестивый поворачивается к дороге, направляясь к своей машине, раскрывая все дверцы, дабы проветрить. В его сторону подъезжает подозрительно похожая машина Иро. Всматриваясь в номер иномарки, он понимает, что это и вправда его друг. Он вылетает из машины с порывистостью, которой можно раздвинуть горы, и, не давая Астароту опомниться, подлетает к Деймону и хватает за ворот рубашки. — Что случилось? — его голос, как взволновонное море — шумный. — Ты сбил кого-то? Убил?!       Рука Деймона больно хватает запястье Иро, сжимает его рукав рубашки, чуть ли не разрывая ткань. Отталкивает от себя, не жалея сил. Асмодей чуть не падает на асфальт, но благо сзади его придерживает собственный автомобиль. — Никого не сбивал и не убивал. Успокойся, — нервно поправляет ворот рубашки, выстреливая недовольным голосом в нечестивого. — Рассказывай.       Он рассказывает все максимально коротко и по делу, без эмоций ни в голосе, ни в лице. Говорит ровно и коротко, каждое слово, словно отмеренный шаг по лезвию бритвы. За него эти чувства испытывает Иро, который от рассказа мужчины несколько раз меняет свое настроение: то глаза расширяются от шока, то рот кривится в полусмехе. — А ещё мне говоришь, что я всегда во всякое дерьмо влипаю! — восклицает он. — Ты понимаешь, чем это может обернуться? Если это дело рук антихристов, они начнут искать того, кто забрал труп. — А ты не думаешь, что они специально оставили труп, чтобы кто-то наткнулся на него? Демонстрирт свои силы. Сейчас слишком много пропавших безгрешных, они даже не пытаются замять все эти убийства и похищения, — делится своими догадками, при этом захлопывая дверцы своей машины поочередно, со злостью. — Может, в этот раз они захотели действовать по-другому? — пытается заставить переметнуться мужчину к своим теориям. — Вот и увидим.       Он садится в свою машину, заводя мотор. Иро не тормозит, садясь в свою машину, следуя за Астаротом.       Вместе начинают гонять на высокой скорости по городу.       Ночной Лимб — это не просто время суток, в котором прибывает город. Это отдельная вселенная, где смахивают всю благодеятель. Стирают границы между двумя мирами, где безгрешные так же могут вкусить запретные плоды — их не сосчитать. Неоновые огни заменяют солнце, светят в небо, показывают Всевышним, как хорошо жить в моменте, а узкие переулочки наполнются чуть ли не всеми смертными пороками: похотью — возбужденные и пьяные парочки не стесняются заниматься блудом прямо на улице.       Гневом — парочка собутыльников вымещают свою злость на своих невменяемых дружках, они даже не чувствуют боли.       Чревоугодием — кто-то принимает слишком большую дозу вещест, от чего грешат ленью и безвольно лежат на прохладной земле, не имея сил даже встать.       Деймон и Иро едут на высокой скорости, забавляясь, хотят обогнать друг друга. Деймон ездит вместе с азартом, но бдительно. Лишние смерти не нужны. Его лицо непроницаемо, меняется разными цветами в зависимости от того, возле какой вывески проедут. Вся аура кричит о его уверенности. Иро же не стесняется высунуть голова из окна и выкрикивать что-то. Чувствует себя королем дорог, гонится так, словно игра стоит свечь. Оба за собой оставляют клубящийся дым и рев мотора.       Деймон признается, что догонялки на машинках очищают его голову.

***

— Что значит «тела нет»?! — Мы сами не понимаем, как это произошло… — из-за стыда опускает голову антихрист.       Заказчик, сидя на кресле, разъеренно смахивает со стола поднос с фруктами на пол, почти прямиком на двух парней, что встали на колени перед ним. — Ты. — Заказчик тычет пальцем в первого. — Мозгов не было позвонить напарнику, чтобы он сам доехал до места убийства?!       Мужчине кажется, что он сейчас взорвется, и этот распространится на весь город. Руки его сжимаются до хрустов пальцев кулаки, делая лично прибить наемников за такую откровенный идиотизм. Он всего лишь просил устранить безгрешного и избавиться от трупа, но у одного из парней хватило смелости самому доехать и забрать напарника. Когда прибыли снова на злочастную дорогу, то трупа уже не оказалось, лишь большое кровавое пятно сохло на асфальте. Но сами парни не предполагали, что именно в это время кто-то будет проезжать на столь безлюдной дороге.       Глаза заказчика наливаются кровью, в пустоту смотря безумно. Дико. Он готов сам найти того, кто забрал труп и заставить замолчать навсегда. Набить рот грязью, а тело сжечь. Тело впадает в дрожь. — Чем ты его убил? — руки тянут антихриста за волосы, заставляя посмотреть прямо в глаза. — Сначала задушил, а потом н-ножом убил, г-господин, — громко взглатывает. — На тебе же были перчатки, когда душил, — за волосы притягивает ближе. Сталкивает друг друга лбами, — ведь та-ак?       Парень панически переводит взгляд. Смотрит в глаза напарника, который только нервно отварачивается, не желая лезть в разборки. — Н-не…       Его швыряют к стенке. Голова с глухим стуком ударяется о стену, и парень тихо хнычет, чтобы не разозлить господина ещё сильнее. Он ползет к мужчине, осмеливаясь объяснится. — Я прошу прощения, господин. Я не предполагал, что кто-то в этот день будет ехать по мосту… — хочет еще раз извиниться, но воздух в ноздри перестает поступать. Ноги перестают касаться поверхности, начинает махать ими. Его хватают за горло, сильно сжимая. Мужчина пальцами чувствует, как ускоренно бьется его пульс, но Господин это исправит.       Теперь он двумя руками душит его, смотрит с небывалым аппетитом на его закатанные глаза, что больше не могут фокусироваться ни на чем, на его покрасневшее лицо. Вслушивается тоже с аппетитом — бесполезные кряхтения ласкают уши. Руки, которые держали за запястья господина, расслабляются. Сопратевления больше нет.       Тушка падает на пол с глухим стуком, а сам мужчина брезгливо поправляет рукава пиджака. Он переводит взгляд на другого антихриста, который все это время смотрел в пол, старался вслушиваться в посторонние звуки, но муки парня на зло привлекали внимание. Сейчас его за воротник рывком поднимают с колен. — Господин… — Лучше сейчас молчи. Попробуй произнести хоть слово, — угрожающе ласково предуреждает. Ладонь поглаживает дрожащее плечо антихриста, который уверенно кивает. — Ты же не хочешь закончить, как твой дружок? Будь полезнее. — Другая рука хватает парня за шею, притягивая ближе к себе. В ухо грубо произносит: — Сейчас ты выйдешь отсюда и найдешь мне того, кто украл мой труп. Принеси его живым, а если ты не найдешь его — молись, нечестивый.