Город Антихриста

***

      Рассвет — это момент, когда лучи солнца одаривают мир своим светом. Они разрывают тьму ночи, словно обещание нового начала, растворяя в себе тени сумеречных облаков и блеск звёзд.       Небо вспыхивает мягкими оттенками золота, розы и лавандовой дымки, отражаясь в зрачках Ариэль. Она жадно впитывает в память эти моменты, с пониманием, что к обеду солнце спрячется за серыми густыми облаками. В нежеланном ожидании нового дня девушка сидит на кровати, всматриваясь в окно. Не в восторге, потому что снова придется проходить через неловкость и обиду.       Прошло уже два дня со ссоры сестер, но ни одна не имеет желания обмолвиться словом друг с другом. Утром молча завтракают, уводя взгляд, будто пытаясь найти что-то интересное в обоях или на дне чашки чая. Пол дня пропадают на работе, трудясь усердно, чтобы занять себя рабочими мыслями. Вечером все заканчивается так же, как и с утра — молчанием. Ариэль запирается в своей комнате, пытается занять себя чем-то, чтобы не думать об Эрелле.       Таких серьезных ссор у них не было давно. Да и если были, то их безразличие по отношению друг к другу улетучивалось за несколько часов. Они отметали гордость и обиду, лишь бы посидеть вместе, поговорить или посмотреть какой-нибудь фильм.       Но время идет, принципы меняются, как и сами девушки.       Ариэль плетется к дивану с тарелкой и чашкой крепкого кофе в руках. За спиной шаркает тапочками Эрелла, бубня что-то под нос. Младшая Рафаил не хочет вслушиваться, дабы не услышать проклятия в свой адрес. Нащупав рукой пульт, девушка включает телевизор. Надеется, что хоть отвлечется от навязчивых мыслей о сестре каким-нибудь глупым телевизионным шоу.       Но как бы не так.       На экране высвечивается Нерон Люцифер — правитель Лимба. Местом для проведения становится огромная площадь в центре города — Плац Пепла, окруженная величественными колоннами, вокруг которых кружил сгусток белых мраморных тел. Когда-то здесь проводились суды и казни, проливалась кровь невинных мучеников. И в честь них на колоннах высекли их тела и лица, как память о тех, кто пал несправедливой смертью. До сих пор поговаривают, что в них заключены души, которые не смогли проститься со своей плотью и переместились в эти статуи, намереваясь остаться в них на веки. Теперь же здесь проводят грандиозные собрания и мероприятия. Над площадью возвышалась мраморная трибуна с массивным гербом Лимба: змея, обвивающая крест. Позади неё стоял гигантский экран, на котором часто транслируется лицо оратора — крупным планом, так, чтобы каждый смог запечатлеть его выражение лица. Но сейчас на трибунах нет народа. Только операторы, журналисты и солдаты в униформе.       Прямой эфир смотрят миллионы людей. Вслушиваются в напряженную тишину, всматриваясь в профиль нечестивого, который своим именем вызывает благоговейный страх. Высокий, с гордо поднятой головой, он излучает уверенность. Его волосы аккуратно уложены назад, а одет он в черных официальный костюм с серебристой вышивкой герба. Даже Ариэль застывает в придыхании. Его глаза проницательно смотрят даже через экран телевизора.       Он поднимает руку, и вспышки камер прекращаются. — Лимб был создан для сотворения нового райского места. Но мы осквернили этот мир. — Его голос низкий, и говорит не торопливо. — Антихристы, порожденные хаосом, губят нашу основу. Они лишают жизни тех, кто рожден с чистой кровью, подрывают веру в порядок. Они — вирус, который мы должны устранить, пока он не начал массово распространятся дальше территории Лимба!       Вспышки камер снова слепят в его глаза. В глубине он понимает, что говорит в правильное русло. Сам народ воодушевляется его речью. Нерон делает паузу, давая собраться мыслям в порядок. — Я обещаю вам: никто из них не окажется безнаказанным. Мы защитим наш дом!       Слова эхом разлетаются по площади. Слышатся аплодисменты от операторов, солдат и прессы. Нерон слегка усмехается, клонясь в центральный объектив камеры, чтобы показать, что поклон адресован каждому из жителей Лимба. Каждое его слово заставляет верить, подчиняться и чувствовать себя более уверенным.       Ариэль слушает с замиранием сердца, словно намереваясь встать с дивана и аплодировать. Даже Эрелла, десять минут назад сидевшая на кухне, приходит на голос Люцифера и слушает с чуть приоткрытым ртом. Столько силы и уверенности в собственных словах может передать народу только он. Но Эрелла передает себя в руки сомнению, вспоминая, что он нечестивый. — Спустя шесть лет он решил заговорить на эту тему, — находит к чему прицепиться.       Ариэль слышит недовольный голос за спиной, но не поворачивает головы, лишь смотрит в одну точку экрана телевизора. Хочет показать свое безразличие.       Эрелла неловко прокашливается. Её рот открывается, но из него так и не выходят слова, которые хочет услышать Ариэль. Старшая знает какие. То ли гордость наступает тонким каблуком на горло, перекрывая доступ к воздуху, то ли страх зажимает ей рот. Два дня на размышления приводят Рафаил к выводу, что младшая права. Её сильная опека над сестрой не дает раскрыться девушке полностью. Может, Эрелль виновата в том, что младшая такая неуверенная и бесхребетная. Эрелла хочет лишь показать свою заботу и любовь. Но вырастает эта любовь и забота в гиперопеку, а сама девушка не понимает этого. Не понимала.Сейчас она стоит за спиной младшей, нависает над ней, испытывая горечь и осознание отдаленности. Ариэль сидит спиной к ней, отпустив руки на колени, понуро склонив голову. Пальцы Эрелла непроизвольно дрожат, когда она, будто в нерешительности, поднимает руку. Но в последний момент безвольно отпускается, сжимаясь в кулак. Она хочет нежно погладить за плечо, а сестра, не сдержавшись, кинется к ней в объятия, утыкаясь лицом в шею. Хочет, но не делает.       В этой мечте нет слов раскаяния, только чувства сожаления.       Эрелла выдает резкое: — Я сегодня приду поздно, — задрав подбородок, направляется к выходу.       Ариэль, все это время слышавшая громкое дыхание сестры, мрачнеет. Лицо каменеет. Быстро вставая с дивана, идет громким шагом в комнату, но на полпути останавливается. Оборачивается. Дверь уже закрыта, оставив её одну, как она сделала недавно со старшей. Чувствует, что она теперь в этом доме одна. Ариэль обидно. Понимает, что это и есть начало конца. Гордость становится главным принципом Эреллы. Не сестра.

***

      В кафейне Ариэль сидит у столика возле окна, раглядывая свой новый телефон.       Клиентов пока не наблюдается, и девушка решает для себя сделать кофе. За процессом Рафаил невольно вдыхает носом запах кофейных зерен, который чуть ли не родной для неё запах. Привычными движениями насыпает свежемолотоый кофе в холдер, равномерно распределяет его и прижимает темпером. Машина тихонько гудит, выпуская первые капли густого эспрессо в белоснежную чашку с маркой заведения. Она работает почти механически — зачерпнуть, утрамбовать, вставить, нажать.       По началу не обращая ни на кого внимания, только сейчас Ариэль оглядывается, проверяет очередь у стойки, но вместо этого её внимание цепляется за другое.       На другой стороне дороги стоит знакомый силуэт.       Неподвижный. Невозможно разглядеть его, но сам может разглядеть Ариэль. Смотрит сквозь прозрачное стекло. В груди неприятно сжимается, а в животе завязывается тугой узел. Девушка догадывается, что это тот, кто был и у боксерского клуба. Она хочет отвернуться, понимает, что он запоминает её черты лица, но пытается смело смотреть в ответ. Но её отвлекает резкий запах подгоревшего молока, и она дергается, выключая пар. Её руки дрогнули, и часть пены выливается через край. Успокоив своё сердце, она снова смотрит в окно — но силуэт уже исчез.       Будто там его и не было.

***

      Вечереет, а это значит, что пора серому небу перетекать в темные цвета ночи. Лимб темнеет быстро в любое время года. Быстро передвигая ногами, Рафаил осматривается по сторонам, детально изучая окрестности парка: над головой включаются фонари теплых оттенков, отбрасывающих тени. Гул прохожих постепенно стихает, направляясь в дома. Ветер усиливается, играясь с распущенными волосами Ариэль. Шагая по узкой тропинке, она чувствует конец августа. Вечера прохладные. Или она чувствует напряжение, которое стягивает её плечи — оно появилось ещё у кафе, когда она увидела знакомый, при этом непонятный силуэт.       Она даже не понимала, что смотрит на него — он стоял поодаль. Не скрывался, но и не подавал себя явно. Просто был. Ладони леденеют от размышлений. Эту фигуру она уже видела прежде. Подозрительно, чтобы все списывать на случайность. Это точно не случайность. Ариэль складывает два плюс два и понимает, что это точно слежка.       Теперь, шагая по почти пустой аллее, она не может избавиться от ощущения тени за её спиной. Деревья стоят неподвижно, но каждый их силуэт кажется ей подозрительным. Звук шагов где-то? Или эхо её собственных? На всякий случай Ариэль оборачивается, но за ее спиной никого. Только вечерний парк, сопроваждающий свет фонарей, прохладный ветер, качающиеся ветви. Кажется, что видит кого-то двигающегося в тени деревьев. Или это просто игра света.       За размышлениями она не замечает, как быстро оказывается у жилого комплекса, выполненного в современном стиле с элементами хай-тек. Перед ней здания средней высотности в пятнадцать этажей. Лоджии и балконы с прозрачными ограждениями для увелечения визуального пространства. Золотистая подсветка создает ощущение уюта. Ариэль проходит по зеленому двору мимо детских площадок, вдыхая запах газона и цветников. Солнце уже скрывается за городом, и автоматически включаются освещенные дорожки для вечерних прогулок.       Ариэль спокойно поднимается на лифте до квартиры.       Девушка заходит в пустую тихую квартиру, небрежно сбрасывает кроссовки и кидает сумку на ближайший пуфик. Прохлада удицы прочно оседает на пальцах, и девушка машинально их трет, пытаясь согреться. Переодевшись, идет на кухню, чтобы нарезать салат.       За готовкой невольно начинает думать, что сказать Эрелле. Ариэль аккуратно нарезает огурец, стараясь держать руки подальше от ножа. Звук тихих ломтиков, падающих на деревянную доску, гипнотизирует. Погружает в думы. Вокруг пахнет зеленью и только что нарезанными помидорами.       Она бросает взгляд на телефон, лежащий рядом. Эрелла скоро вернется с работы. Ариэль берет телефон в руки, потом откладывает. Снова берет и откладывает… Словно цепь на шее, которую тянут, не дает смело ступить на примирение первой. Каждая попытка отдает сопротивлением внутри. Обида скользит по телу, оставляя свои метки на каждой части, чтобы прочувствовать её всем телом. Вспоминая последние дни, девушка сильнее сжимает нож в руке. Хочет кричать и размахивать лезвием в разные стороны, но даже в своем доме она не позволит эмоциям выйти наружу. Стыдно. Представляет, как сверху за ней следит архангел Рафаил — её прародитель — и смотрит на Ариэль, пристально следя за каждым движением. Не осуждает. Не поддерживает. Юная особа бесится. Почему он просто не скажет ей, что делать?       Девушка ставит пометку сходить в церковь на днях. Долгое время её там нет.       Снова возвращается к Эрелле. Как начать разговор, если ком стоит в горле? Сказать, что жаль? Но старшая тоже виновата. Или сделать вид, что ничего и не случилось? Ариэль раздраженно бросает куски салат в миску. Овощи уже превращаются в мелкие ломтики, но рука продолжает работать. Моргает и останавливается — на доске гора цветных кружочков. Ариэль устало потирает переносицу.       Хочется услышать от старшей одно примирительно слово. Младшая многого и не хочет. Но та ли это битва, на которую надо тратить столько сил? Ариэль вздыхает и смотрит на коридор. Скоро Эрелла вернется. И тогда нужно принять окончательное решение: продолжать молчание или наконец-то сказать хоть что-то.

***

      Каблуки на тонких шпильках с каждым часом усложняют ходьбу. Эрелла готова сгорбиться, выкинуть туфли и ходить по холодной плитке. Но надо показать всю женскую красоту и грацию.       Юбка-карандаш до колена со скромным вырезом сзади делает ноги стройнее, а талию тоньше. Шелковая рубашка с двумя расстегнутыми пуговицами сверху демонстрируют молочную кожу, а выпрямленные утюжком волосы — строгость.       Быть администратором зала ресторана — задача не из легких: контроль работы зала, кухни и бара, проверка соответствия стандартам сервиса, проведения инструктажей и обучение сотрудников. Ощущение, словно Эрелла вмещает себе должность каждого работника, от официанта до повара. Но головная боль этой работы — решение конфликтов с гостями. Каждый раз приходится придавливать каблуком свою внутреннюю змею, ведь где это видано, что администратор плюется ядом. Вежливая улыбка, спокойный голос, терпение Будды и конфликт исчерпан. Моментами приходится терпеть сальные комментарии от гостей мужского пола, которые так и хотят обратить внимание на себя. Эрелле приходится лишь гостеприимно улыбаться и проходить мимо столиков. Мышцы лица сводятся от постоянной улыбки. Вежливость дается все труднее, но привычка держать марку не дает её сдаваться.       После завершения работы социальная батарейка девушки разряжается. Снаружи выглядит чистой и опрятно, но внутри творится полный беспорядок и ворох чувств. Ей помогает общение с Ариэль, которая молча выслушает недовольство старшей и заботливо принесет зеленый чай. И никакие надоедливые вопросы не коснутся ушей.       Этот день особеннее других.       Эрелла перекидывается с барменом дежурным разговором, держа в руках ручку и блокнот, записывая количество поставленных продуктов. Глаза быстро проходятся по списку, а губы тихо считают под нос. Пальцы ловко проходятся ручкой по бумаге, оставляя красиво вырисованные буквы. Хмурый, но серьезный вид девушки завораживает. Даже бармен не может устоять перед таким видом, но откашливается и продолжает работу. — Налей мне чего-нибудь безалкогольного, пожалуйста, — обращается к бармену.       Он передает ей стакан с апельсиновым соком. Губами девушка задумчиво грызет края трубочки, читая записи. Краем уха слышит высокий голосок, напоминающий визг маленькой свинки. Оборачивается. К счастью, своим безупречным зрением замечает сидящую пару неподалеку. Обладательница высокого голоса недовольно морщит сконструированный хирургами аккуратный носик, высказывая что-то своему партнеру, у которого передние пряди выкрашены в черный. Девушка тыкает длинным ноготком по тарелке. Указывает на что-то. Эрелла тут же встает с места.       Идет к их столику не спеша, держа осанку ровно.       Мужчина замечает, как к ним подходит рыжеволосая девушка. Взгляд скользит по всему ее профилю: от зеленых глаз и вниз, к виляющим бедрам. На пару секунд забывает о свое спутнице на вечер. Выпрямляется и ждет, когда подойдет. Блондинистая спутница тоже переводит на неё внимание, скрещивая руки на груди.       Эрелла останавливается возле столика. — Здравствуйте, у Вас что-то случилось? — раздается приятный голос и сверкает милая улыбка.       Мужчина невольно улыбается в ответ, обнажая свои белоснежные клыки. Но внимания в его сторону нет. Эрелла смотрит на его подружку. — А вы кто? — девушка с вызовом смотрит в глаза Рафаил. — Я администратор зала. — В моей еде чьи-то волосы, — небрежно толкает в сторону Эреллы тарелку, на которой виднеются парочка темных волос. — Просим пращения. Сейчас мы заменим Ваше блюдо, — еще немного и лицо треснет от доброжелательной улыбки. — Мне ненужны ваши блюда. Я больше есть в вашей забегаловке не собираюсь! — последние слова выкриком разносятся по ресторану. Другие гости оборачиваются в их сторону.       Эрелла тихо вдыхает и выдыхает, сохраняя спокойствие. «Вдохни и выдохни, Эрелла. Тебе не в первой с такими общаться».       Администратор хочет снова принести свои извинения, предложить вернуть деньги за блюдо. Как девушка начинает требовать: — Позовите того, кто готовил это блюдо. Хочу эту тарелку кинуть ему в лицо. — Нет, — простое и прямое слово отскакивает от зубов холодным тоном. — Повторите… — девушка встает со своего места, равняясь с администратором, но в росте проигрывает на десяток сантиметров, от чего приходится вскидывать голову. — Нет. Привилегии гостя не позволяют Вам невежливо обращаться с работниками ресторана. Мы вычтем блюдо из счета.       Молодая особа вскипает. Не знает, как ответить на разумные аргументы. Хочется просто выдрать рыжие патлы с этой дряни. Ещё сильнее злиться заставляет спокойствие Эреллы, которая смотрит на девушку, как на блеклое пятно, не имеющее значения. — Ты!.. Я… — язык запинается даже оскорбить. — Сядь. Не позорься, — приказывает мужчина все это время наблюдающий за перепалкой девушек. Точнее, за истериками одной. — Но, Иро! — Села.       Она покорно опускается на стул. Нервно прикусывает нижнюю губу, прикрывается волосами, прячась от взглядов заинтересованного народа. «Что же ты раньше не приказал своему песику сидеть?»       Но вслух Эрелла произносит: — Вам принести счет? — дежурно улыбается ему. — Только если Вы лично принесете, — мужчина кладет подбородок на сложенные руки, обворожительно смотря на администратор. Она мысленно закатывает глаза. Мужчины редко умеют скрывать интерес, но Рафаил давно научилась не реагировать. Однако ощущение, что её сканируют с головы до ног, не приятное. Эрелла почтительно склоняет голову. Она нарочно, когда разворачивается, четко стучит каблуками по полу. Пусть смотрит. Но обернуться себе не позволит ни за что.       Возвращается к барной стойке, прося официанта принести мужчине счет. Делать ей больше нечего, как выполнять работу обслуги, которые прохлаждаются. Она не закончила делать записи в своей книжке.

***

      Иро ждет прекрасную администраторшу, а в итоге приходит щуплый официант. Спутница на вечер оставшееся время молчит. Прячет взгляд, вилку сжимает так сильно, что костяшки белеют и сливаются со скатертью. Но мужчине становится все равно на неё. Её истерика испортила всю красоту и шарм в ней, отчего даже взгляд на неё неинтересно переводить. Не хочет выглядеть мудаком, но сейчас его интересует другая интересная незнакомка. Хочется найти её и вывести на эмоции, чтобы увидеть её истинное лицо.       Оплачивая блюда и оставляя чаевые, Иро бросает небрежным тоном: — Возьми деньги и закажи такси, — он кладет купюры перед ней и встает, поправляя пиджак. — Я думала, у нас будет продолжение.       Надеется на восстановление. — Продолжай с другим.       Но игра уже проиграна.       И уходит. Лениво расстегивает верхнюю пуговицу рубашки. Слышит за спиной: «Гад!» И кривит губы в полуулыбке. Он ни раз слышит о себе подобные высказывания, но ему от них ни горячо, ни холодно. Их проблемы, что они не могут принимать отказы. Сейчас он проходит мимо столиков, ухмыляясь каждому, кто смотрит на него. Вот некоторые мужчины с недоумением глядят на него — кто-то бы уже запнулся о приличии, а Асмодей уходит с высоко поднятым подбородком. Женщины хихикают и прикрывают рот ладонью. Он чувствует их взгляды на своей спине и с удовольствием принимает их импульс. Его харизма питается внимание, как электричеством лампочка.       И вот он в нескольких шагах до неё: ровная осанка, до которой хочется коснуться, провести пальцами по позвоночнику. Её небрежные повороты головой и рыжие волосы, которые хочется пригладить. Он не видит её лица, но уверен в отсутствии чувств на нем. И от этого больше возбуждения.       Девушка не замечает, как знакомый незнакомец подсаживается напротив. — Обманывать не хорошо.       Эрелла удивленно поворачивается в его сторону. — Я Вас обидела? — Очень. Кажется, сейчас слёзы хлынут, — его лицо наряжает ухмылка с блеском в глазах. Издевается. — Обманывать не хорошо. — Беру пример с Вас. — Я не совсем понимаю, для чего Вы подсели сюда. — Я не успел насладиться вашей красотой, поэтому отправился на поиски, — за все это время он пристально следит за её лицом. Прожигает насквозь неприступную стену.       Девушка предполагает, что ей надо отблагодарить за комплимент, но только вскидывает одну бровь, переводя взгляд на мужчину. — А я жадная. Моя красота только для меня, — надеется, что этим сможет отшить его.       Но его это только заводит. — Эх, как жалко… Вы выглядите вкуснее блюда, что ел минутами ранее, — ловит её еле заметный румянец. Добивает томным: — Хочу укусить.       Эрелла вскипает от нахальных фраз. Встает с насиженного места, видя его улыбку с выступающими клыками. Лисьи глаза с вызовом смотрят на неё в ожидании дальнейших действий. В его словах нет ни капли приятного. Слышится лишь похоть подстать его природе. Иро сам понимает, что слова могут быть не из приятных, но игры дурманят его, чужие эмоции на лице кружат голову в желании получить эмоциональный экстаз. — Укуси-ка лучше свой член, вдруг понравится, — говорит это с невозмутимым лицом и наслаждается его несколько секундной паузой в его ухмылке.       Хмыкает и кончиком языка облизывает свой клык. Цепляется за её лицо больше, чем хотел бы. Она замечает, что в нем что-то переклинило, будто изучает с другой стороны. Эрелла хочет уже развернуться, как он встает и делает шаг на встречу. — Ни разу такого не пробовал. Может, ты это сделаешь за меня?       Щека покрывается румянцем, который становится ярче и алее. Её рука взлетает сама по себе, оставляя след ярости. От удара сами пальцы чуть покалывают. Что он хочет этим показать? Вызов? Откровенная насмешка? Или… он правда хочет её взбесить? — Хм… — Иро облизывает нижнюю губу, проверяя наличие крови. На редкость его не били, боясь последствий. Ведь от такого пылкого нечестивого, как он, ожидаешь всего. — Это так мило, когда девушки применяют силу, — шире улыбается и склоняет голову вбок. — Могла бы посильнее ударить.       Только сейчас Эрелла вспоминает, что они в общественном месте и за ними наблюдают толпы глаз. Понимает, что не отвертится от выговора босса. И только сейчас осознает, что образ железной леди сыпется.       Рафаил гордо осматривает зал, молча покидает Иро, который ощущает переменчивое настроение. Может, перегибает палку, но он попросит прощения. В своем стиле. Они встретятся, он знает это.       Игра только начинается.