С кровью, пожалуйста

      Если задуматься, то подобный исход наверняка можно было бы предположить. В конце концов, комиксы на то и комиксы, чтобы эксперименты в них проваливались или шли не по плану. Если не ошибаюсь, Коннорс сам стал ящером исключительно из-за того, что неправильно высчитал какую-то сложную переменную, в итоге обеспечив себе лишь временную регенерацию сомнительного качества и хвост в придачу. Ха, неудачник.       Впрочем, я и сам от него не слишком далеко ушел.       Хотелось бы мне сказать, что моя память чиста как стеклышко, но это было бы ложью, потому что какие-то фрагменты я все же помню прекрасно. Как только на финальном этапе эксперимента в меня был введен состав сыворотки, созданный на основе всех тех проб и исследований, которые проводили со мной до этого, эксперимент резко пошел под откос. Я помню, что на мои хрипы никто внимания не обратил, и первое отклонение заметили лишь тогда, когда я начал дрожать.       Дрожал я так, что вибрации моего тела заставляли огромное металлическое сооружение ходить ходуном. Стальные кандалы, которые были использованы для того, чтобы полностью лишить меня подвижности, скрипели и стонали, словно были сделаны не из стали, а из гнилых досочек. И, тем не менее, определяющим моментом стало начало трансформации, которое я помню весьма и весьма смутно.       Было больно. По крайней мере, к боли я в этом мире уже успел привыкнуть, и особого удивления она тогда у меня не вызвала, в отличие от резко ускорившегося сердечного ритма и треска костей, которые превращались во что-то совершенно иное. Тогда я все еще пребывал на грани обморока, из-за чего не помню конкретный момент, когда мое новое тело расправилось с кандалами и высвободилось из плена, но зато я отлично помню мгновение, когда заметил ошарашенную толпу, стремительно выбегающую в коридор.       Не знаю, можно ли назвать подобную реакцию инстинктивной, но я первым же делом рванул в их сторону, чувствуя, как когти на лапах удлиняются. Я был выше обычного человека как минимум в полтора раза, так что габариты можете представить: этакий прямоходящий аллигатор с огромными когтями на передних лапах. Судьба оставшихся в помещении людей была предрешена. Как только я достиг их, случилось самое результативное массовое убийство в моей карьере. Не знаю, сколько секунд мне потребовалось, чтобы расправиться с парой десятков «гостей», но я был увлечен этим занятием и даже испытал какое-то сожаление, когда понял, что последний человек только что был разрублен напополам.       Издав рык, чем-то похожий на рычание динозавров из фильма про Парк Юрского периода, я одним ударом вышиб дверную раму и вырвался в коридор, где меня уже поджидала примчавшаяся к лаборатории охрана. Не знаю, был ли у них прямой запрет на убийство подопытного, но они оторопели, увидев меня, и начали стрелять лишь тогда, когда тот, кто оказался ко мне ближе всего, превратился в фарш. Когти были настолько острыми, словно их заточил на точильном камне какой-нибудь профессиональный сушист, и поэтому я даже не удивился, заметив отметины на стальной пластине, которыми в комплексе были укреплены стены.       Тем временем, вооруженные охранники продолжали стрелять в меня, и едва ли это можно было назвать проблемой: я чувствовал каждую пулю, видел бесконечные вспышки, но при этом не ощущал боли и не собирался останавливаться. Не знаю, на что они там рассчитывали, но за несколько секунд от всего отряда не осталось ни одного цельного куска. Какому-то бедолаге повезло меньше всех, и я не только оторвал ему руки, но и впечатал в стену мощным ударом хвоста.       Сочный хруст костей стал приятным завершением этого комбо-удара, благодаря чему я смог двинуться дальше.       Хоть рассказ и выглядит донельзя подробным, не забывайте о том, что все это происходило в невероятном по меркам подобных сражений темпе. Несколько секунд на тех докторов, что были в лаборатории, еще несколько секунд на целый отряд охраны, и я рванул дальше, не зная наверняка, где находится выход. Впрочем, едва ли именно выход интересовал меня, потому что инстинкты буквально вопили о необходимости добраться до Пауэлла.       Не знаю, можно ли считать хорошей идеей убийство того, кто был ответственен за мою трансформацию, но тогда все логические цепочки в моем разуме не работали, отдав мыслительный процесс на откуп мстительной огромной ящерице. Довольно быстро я достиг убегающих в сторону лифтов и лестниц докторов, устроив настоящую бойню на том этаже, где проходил финальный эксперимент. Крики, вспышки, нелепые попытки оказать сопротивление… Запустите голодного дикого хоря в курятник, и вы довольно быстро поймете, на что все происходящее было похоже. Вот только вместо хоря был я, и остановился я лишь тогда, когда заметил насмерть перепуганного Пауэлла, который поскользнулся на луже чьей-то крови и теперь пытался отползти от меня. Безуспешно, впрочем, потому что я замер, как только заметил это.       — Д-доктор… — в голосе не было шипения, но ощущение было такое странное, словно говорил я, но при этом не я. — Каж-жется, все пошло не по плану.       — Я… Мы… — заикаясь, начал бормотать Пауэлл, но мне его оправдания были не слишком интересны. Одного удара лапы оказалось достаточно для того, чтобы доктор отошел в мир иной, а как только когти перемололи его в труху, я взглянул еще раз на отлетевшую в сторону голову и двинулся к закрытому лифту, рядом с которым красовалась цифра три со знаком минус перед ней.       Ударив в металлические двери со всей силы, я буквально проломил их, но тут же пожалел об этом, потому что внутри шахта лифта была не слишком-то похожа на ту, какой должна была быть. Судя по всему, это действительно минус третий этаж, находящийся под землей, и поэтому нигде не было ни окон, ни дверей. Была лишь ведущая вверх лестница по соседству с лифтом. Решив не тратить время на скалолазание по удивительно гладким металлическим стенам шахты, я рванул в сторону лестниц и не пожалел об этом. Преодолев два пролета и оказавшись на минус втором этаже, я тут же столкнулся с частью той самой группы зрителей, что успели-таки сбежать из лаборатории. Сами понимаете, жалости к ним у меня никакой не было. То же самое повторилось и на следующем этаже, где я вновь увидел все те же металлические стены и тех же самых паникующих докторов.       Четвертый этаж оказался первым надземным. Преодолев несколько поворотов, я проредил группу охранников, что явно готовилась к моему появлению, после чего оказался на улице. Честно говоря, не помню точно, какие мысли тогда гуляли в голове, но береговая линия была совсем недалеко, и следующее яркое воспоминание — это мой отчаянный прыжок. Оттолкнувшись мощными лапами от бетонного заграждения, со скоростью пули я устремился в воду, с запозданием осознавая, что она соленая, а на рыбу я не слишком похож.       Тем не менее, скорость моего передвижения под водой была по-настоящему феноменальной, несравнимой с человеческой ни при каких обстоятельствах. Задержав дыхание, я клацнул зубастой челюстью и нырнул, тут же начиная работать не только лапами и хвостом, но и самим телом, имеющим, как оказалось, весьма обтекаемую форму, несмотря на все шипы и наросты.       Понятия не имею, сколько времени прошло, пока я стремительно плыл вдоль беспокойного побережья, но полностью пришел в себя я лишь после того, как вновь начал превращаться в человека. Сделав целый глоток противной воды, которая почему-то оказалась пресной, я каким-то чудом смог вынырнуть и зацепился за торчащую из воды непонятную штуковину. Что ж, я не утонул, это уже казалось хорошей новостью.

***

      Относись к окружающим так, как хочешь, чтобы относились к тебе. Прописная истина, которой я никогда не следовал. Несмотря на всю эту сюрреалистичную историю со смертью, перерождением и новым миром, вдохновленным комиксами или даже напрямую относящимся к ним, я все еще оставался сторонником совершенного иного подхода. Деструктивного, отчасти неприятного, но зато безумно эффективного: вне зависимости от намерений, убедись, что не оставляешь выживших, способных навредить твоему дальнейшему существованию.       Раньше это относилось к ликвидации опасных свидетелей, чья смерть не была предусмотрена контрактом, но не порицалась. Сейчас же речь о том, чтобы нанести научному комплексу Озкорпа такой урон, от которого тот не скоро сможет оправиться. Вне зависимости от того, что произойдет дальше, я стану их целью, и необходимо позаботиться о том, чтобы ликвидация ущерба отвлекла их на такой срок, после которого я смогу затеряться в толпе. По крайней мере, радует, что превращение оказалось временным, потому что в форме худощавой Годзиллы ростом не меньше двух с половиной метров затеряться в толпе было бы очень сложно.       Скривившись, я все же не смог удержать равновесие и рухнул на колени, лишь чудом не упав с причала, на который выбрался. Черт, и почему так холодно?       Храбро продержавшись несколько секунд, я сдался как раз тогда, когда услышал полицейскую сирену где-то поблизости. Закрыв глаза, я выблевал в реку все, что было в желудке, а именно, ничего, не считая той самой случайно проглоченной воды. Черт, как же все плохо… Даже худшее в моей жизни похмелье не было настолько мерзким, а ведь я в этом мире на десять лет младше себя предыдущего, организм должен вести себя совершенно иначе! Стоп, а как вообще должен вести себя организм после непонятной сыворотки, превратившей меня на несколько часов в мутанта-ящерицу?       Не в силах подняться, я окончательно поддался усталости, медленно согнувшись и перевернувшись набок. Холодный бетон казался таким уютным и мягким, словно я выбрал для сна вовсе не стремный безлюдный причал, а постель в лучшем номере Отеля Плаза. Тем не менее, лежать было нельзя. Как бы мне ни хотелось отдохнуть после напряженного дня, завершившегося кровавой резней и многокилометровым заплывом, я не готов был сдаться на милость властям, если вдруг какой-нибудь случайный полицейский увидит меня и решит утащить в участок.       Благо, ночь была безлунной, и причал, несмотря на огни мегаполиса, находился в этаком «теневом мешке», освещаемый лишь отблесками света от беспокойной воды. Где же я нахожусь? Ну, если я не ошибся с «городским пейзажем», то в Нью-Йорке. Исходя из этой логики, река в метре от меня — это Гудзон, а на другом берегу мерцает ночными огнями Нью-Джерси, спокойный и незаметный окружающими младший двоюродный брат Нью-Йорка. Что ж, не самый плохой расклад для того, кто хочет «затеряться». Сделать это в мегаполисе намного проще, чем в чистом поле, и я не преувеличиваю.       Уж поверьте мне, человеку, в течение жизни прошедшему и через грязные подворотни тоже, крупный и неоднородный город, особенно на Западе — это идеальное место для игры в прятки. Кто выйдет победителем из этой игры — сложный вопрос, но вот стартовые условия здесь однозначно замечательные. Теперь нужно лишь взять себя в руки, подняться и…       — Эй, ты чего там? Живой?       Услышав чей-то обеспокоенный голос, я сразу же закрыл глаза, и очень вовремя: неизвестный направил в мою сторону луч тусклого, но все же рабочего фонарика. Замерев, я продолжил лежать без движения, отчетливо различая каждый его осторожный шаг. Не знаю, что со мной сделал этот мудак Пауэлл, но с органами чувств явно произошло что-то очень странное. По крайней мере, я точно могу сказать, что ни за что на свете не смог бы в прошлой жизни почувствовать тяжелое дыхание случайного незнакомца в таких условиях, да еще и на расстояние двадцати метров от него.       Судя по всему, это был охранник портовой инфраструктуры, которой на этом берегу Гудзона хватало с лихвой. В конце концов, снабжать Манхэттен, используя одни лишь мосты, — это безумная идея, а поэтому власти штата неплохо вложились в речные и морские перевозки. И если он действительно охранник, а не коп, то у меня даже есть варианты.       Итак, дилемма: нейтрализовать его, забрать одежду (как вы понимаете, во время эксперимента я был голым, да и превращение в ящерицу не поспособствовало поиску одежды), либо притвориться потерявшимся подростком и втереться в доверие. Мужчина подошел чуть ли не вплотную ко мне и, судя по шуршащим звукам, начал доставать телефон. Что ж, сейчас или никогда.       Понятия не имею, какие долгосрочные эффекты окажет на меня в итоге бурда от Озкорпа, но в моменте я чувствовал себя сверхчеловеком. Не открывая глаз, я напряг буквально все мышцы, и в одно мгновение дернулся, резко меняя положение рук и отталкиваясь от бетона. Подошедшим ко мне незнакомцем оказался полноватый мужчина лет сорока пяти-пятидесяти, и он даже отшатнуться не успел, а я уже оказался позади него и сделал удушающий захват.       Пять, шесть, семь… На двенадцатой секунде его вялые попытки сопротивления прекратились, а я начал ослаблять хватку, но не стал выпускать его из рук сразу. Во-первых, это грозило повреждением трахею или голосовые связки, а во-вторых, наш с Майком тренер по «уличному дзюдо», как он сам это называл, всегда учил нас тому, что переход между удушающим и иными приемами должен быть плавным, чтобы продлить эффект.       Да, поступил немного странно, признаюсь. Наверное, при иных раскладах намного проще и, чего уж греха таить, вежливее было бы попробовать попросить помощи. Наверняка он помог бы мне с одеждой, но…       В этом городе происходит, наверное, сотня-другая ограблений каждую ночь. Пусть лучше невольный свидетель окажется жертвой небольшого ограбления, чем станет тем, кто помог беглому подопытному. Даже если Озкорп каким-то неведомым мне образом выйдет на него, просмотрев все записи с каждой из камер в этом городе, что он сможет им рассказать? Буквально ничего.       Стянув с него форму охранника и обувь, я переоделся, радуясь тому, что хоть размер ботинок оказался лишь слегка больше моего собственного, потому что куртка и брюки висели на мне чуть ли не мешком. В конце концов, охранник по имени… Терри явно любил пончики в перерывах между приемами пищи, а я оставался тощим подростком, несмотря на четырехразовое сбалансированное питание в последние дни.       Вся эта двухминутная история с удушающим приемом и нахождением одежды взбодрила меня, потому что вариантов для дальнейшего развития событий вдруг стало кратно больше. Запустив руку в его бумажник, стащил две двадцатки, но не стал трогать ни карты, ни остальные деньги. Даже не успев задуматься об истоках такой силы, с легкостью поднял его с бетона, предварительно проверив пульс, и побрел в сторону доков.       Поскольку камер видеонаблюдения там хватало с лихвой, вплотную приближаться не стал. Вернув его на землю неподалеку от охранной будки, похлопал по щекам и простоял пару секунд, наблюдая за тем, как тот медленно приходит в себя. Поскольку воровать у него пистолет означало подставить мужика под огромный ворох проблем, я рванул с места, как только убедился, что он жив и не пострадал. Перемахнув через забор из металлической сетки и чуть не зацепившись о торчащую проволоку просторной курткой, но рискованный прием окончился мягким приземлением, после которого я дал деру.       Даже бег ощущался совершенно иначе. Во-первых, я точно знал, что ни один человек не смог бы бегать после нескольких недель, проведенных в койке без движения. Во-вторых, откуда вообще в этом худосочном теле взялись мышцы? Крис Расселл за все восемнадцать лет своей никчемной жизни не потратил ни одной минуты на физические упражнения. Я совершенно точно помню тот момент, когда осознал, что могу обхватить предплечье двумя пальцами, настолько тонким оно было.       Не могу сказать, что это плохо: вполне вероятно, если жизнь не требует от вас иного, подобная форма — это лучший выход, да, но я-то привык к совершенно иным условиям. И прямо сейчас я медленно начинал осознавать все изменения, которые произошли с моим новым телом за последние сутки. Несмотря на то, что я по-прежнему оставался худым, эффект был до боли похож на ту самую сцену из фильма про Человека-паука с Тоби Магуайром…       Осознав, что бегу уже пять минут кряду, а на усталость и намека нет, я начал медленно сбавлять темп, пока не перешел на шаг и, в конце концов, остановился. Сделав глубокий вдох, понял вдруг, что даже не запыхался и не вспотел. На улице сентябрь, а я пробежал в легкой куртке и штанах по меньшей мере километра полтора, если не больше. Скорость, нечеловеческая сила, выносливость, изменившееся тело… Я выгнул руку и загнул два пальца, выставляя ее вперед.       К сожалению, никакой паутины.       Подавив разочарование, понял, что и карабкаться по стенам я тоже вряд ли смогу. В конце концов, меня не кусал паук, в меня влили какую-то неведомую хренотень, из-за которой я на несколько часов стал ящерицей. По крайней мере, оставалось надеяться, что без новых вливаний подобного больше не произойдет. Я бы даже с легкостью отпустил все эти мгновенные усиления, которыми сыворотка так великодушно наградила меня, компенсируя неудобства, если бы мне гарантировали полное отсутствие превращений в будущем.       Как ни крути, но человеческое тело мне нравилось в разы больше, и дурацкого желания сделать всех вокруг ящерицами у меня не появилось. Наверное, Коннорс просто изначально был конченым, раз уж решил, что…       Мыслительный процесс столкнулся со стеной, как только я понял, что Коннорс-то не просто персонаж комиксов, о котором я могу рассуждать таким образом. Он существует в этом мире, а его наработки были использованы для создания той самой сыворотки… Интересно, как он отреагирует, если я заявлюсь к нему? Это было бы крайне безответственно с моей стороны, разумеется, ведь он под колпаком Озкорпа, а корпоративные мудаки не просто финансируют его исследования, но и имеют доступ ко всем его наработкам в реальном времени.       Кто знает, может быть, он вообще сотрудничает с ними? У Пауэлла не было ни единой причины говорить мне всю правду, правильно? Я бы не стал рассказывать чувствительные тайны даже на смертном одре, а ведь именно таким и был наш с доктором последний разговор. Итак, Коннорс выпадает. По крайней мере, на ближайшее время уж точно. Я не могу рисковать, и поэтому залечь на дно — это лучший вариант.       К сожалению, пустые карманы мешали мне строить долгосрочные планы. Знаете, чему учил нас Питер Паркер? Тому, что невозможно соблюсти баланс между супергеройской деятельностью и успешной карьерой, если только ты изначально не являешься миллиардером. Зачем я это вспомнил? Честно говоря, понятия не имею.       В этом мире Питер Паркер мертв, тот самый миллиардер еще не стал супергероем, а я от подобного звания был настолько далек, насколько это вообще возможно. Тем не менее, деньги — это приоритет. Поскольку Озкорп наверняка привлечет к моей поимке государственные службы и военных, Адская Кухня — хороший выбор для первых нескольких дней.       По крайней мере, в этом районе Нью-Йорка мало кого удивит пара-тройка внезапных ограблений или нечто подобное. В конце концов, если ты умеешь что-то, было бы глупостью заниматься этим бесплатно. Поскольку спектр моих жизненных умений колебался в диапазоне от мелких краж до полноформатных ограблений с боевой поддержкой, именно этим я и собирался заняться.

***

      — Сколько же тут химикатов… — прошептал я, рассматривая состав на упаковке с хлопьями.       Как американцы вообще жрут эту гадость? Целую нацию убедили в том, что завтрак должен состоять из молока и целой тарелки сладких опилок с огромным количеством сахара в составе. Хотя, нет, опилки намного полезнее. Вернув коробку на полку, посмотрел на постепенно заполняющуюся тележку и понял, что этого запаса в любом случае хватит на несколько дней. С учетом того, что в крайнем случае я вновь смогу выбраться в поход за продуктами, не было никакого смысла в закупке целого склада.       Выложив три с половиной сотни за кучу еды, я с легкостью поднял тяжеленные пакеты и пошел на выход из магазина, оставив сдачу на кассе. По крайней мере, несмотря на прошедшие с эксперимента пять дней, приобретенная после введения сыворотки сила никуда не пропала. Крис Расселл ни за что не смог бы протащить пять пакетов с едой и несколько бутылок воды через три квартала, а вот я с этим справился без единой заминки.       Знаете, чем особенно хороша Адская Кухня? Тем, что в самом криминогенном районе Нью-Йорка можно без особых проблем снять квартиру без документов. Ага, документы. Теперь-то поняли, в чем проблема, да? Я не только был официально мертв в этом мире, но и не мог использовать имя человека, в котором переродился. Именно поэтому… Эндрю Миллер на некоторое время воскрес из мертвых.