Запретный плод.

~

Перед сном я думаю о тебе, когда со мной другая, я думаю о тебе.

Прохладный февральский ветер задувал сквозняком из форточки, в которую, сидя на подоконнике, курил Космос. — Фил, прикрой дверь, сквозит, — попросил друга Белов, не отрываясь от подписания бумаг. — Завтра надо будет до рижского смотаться, давно не были, — напомнил Пчёлкин. — Без меня, пацаны, — отмахнулся Белов. — На обед к Олиной бабушке завтра едем. Белая тюль воздушно раздулась от резко открывшейся двери. Запыхавшись в кабинет вошла Ольга. — Оль, ты чего? — удивившись, увидеть жену, спросил Белов. — Да ничего, — слегка отдышавшись, ответила она, — пришла вот посмотреть, чем мой муж занимается, пока мы с бабушкой его сидим ждем. — Ты во-первых: не кричи, а во-вторых: мы к ней завтра ехать должны были, только что братьям об этом говорил. Первые ссоры, первые разлады в семье. Ольга очень любила и уважала свою бабушку, она не хотела расстраивать единственного близкого человека. Хотя она уже ее расстроила, выскочив замуж за Белова. «Он им не ровня», — твердила Елизавета Андреевна горячо любимой внучке. Ольга знала, что она до сих пор не может смириться с их браком, поэтому из-за всех сил старалась обелить мужа в глазах бабушки. Девушке пришлось выслушать немало колких слов в адрес любимого за то, что тот не приехал на обед. Пока она ехала в ненавистный ей офис, представляла в голове, что конкретно она скажет Белову, как она наконец вывалит на него всю обиду за то, что между ней и друзьями он выбирает не её. — Ты просчитался, Белов, — прикрикнула на того Оля. — Тебе кто семья то? Я или братья твои? Твоя семья — я, а ты в очередной раз забыл об этом. Эти ваши посиделки с умным видом виртуозных бизнесменов уже терпеть невозможно. Сиди, Саш, бумажечки подписывай с братвой своей, а я пошла, запишусь у Люды к тебе на приём, может хоть так найдёшь минутку для семьи. Она вышла из кабинета, захлопнув за собой дверь. Да, она сделала всё ровно так, как и хотела. Плевать ей на авторитет мужа в глазах друзей, плевать, что выглядела, как полная истеричка. Она точно была уверена, что всё делает правильно. Пускай до него уже дойдёт, что семья должна быть на первом месте. — Пчёл, подпиши оставшееся документы. Пацаны, не обессудьте, — попутно кинул Белый, спеша за женой. Белов не видел ничего серьёзного в этой истерике, да, неловко вышло перед друзьями, ничего большего. Он всегда оставался рассудительным в любых ситуациях — главное лидерское качество. Саша прекрасно знал, что Ольге обидно и он чувствовал себя виноватым. Он признал свою оплошность, что виноват в её истерике, и перепутал дни. Возможно сейчас эти самые первые ссоры в браке и кажутся очень глобальными, но Белов был уверен, что, через лет сорок, он и Оля будут жить где-то загородом и нянчиться с внуками, и эти ссоры даже не вспомнятся, все обиды и недопонимания отойдут на второй план, а в приоритете будут прожитые в браке долгие годы. — Лихо она его, — затушив сигарету, сказал Космос. — Ну, — хмыкнул Витя. — В любом случае, это не наше дело. Давайте по-быстрому с документами решим и съебём отсюда. Его позабавила их ссора. Оба выглядели со стороны очень смешно. Одна орёт как резаная. Второй краснеет от того, что рядом друзья. Странно, но Пчёлкин даже не обратил внимание на Ольгу. С ручкой в руке он ставил размашистую подпись в углу листа и пытался вспомнить, во что она была одета. Мужчина непроизвольно мотнул головой, осознавая, что он ни то, что ни помнит, он не знает. Витя не взглянул на неё. Не оценил в мыслях наряд, не восхитился её красиво уложенными волосами и даже не подумал о том, что будь он на месте Белого, никогда бы не перепутал даты.

~

Пасмурное утро понедельника. Было ровно так, как все не любят: ранний подъём и сборы в спешке. Большинство всегда выбирают лишние полчаса сна, вместо мытья головы или завтрака. Удивительно, как за два дня выходных мозг отвыкает от подъёма по будильнику. И вот ты стоишь у порога и, как назло, не можешь найти эти чёртовы ключи, которые точно оставлял в ящике. Или в кармане. Или где-то точно да оставлял. Утро понедельника — главное зло человечества. Пчёлкин, застегивая плащ, вышел из подъезда. Прохладно и не по погоде он вырядился сегодня. Мужчина сел в машину к Валере, который уже заждался друга. Космос вальяжно расположился сзади, попивая бутылочку минералки. Сегодня, как и планировалось, они едут на рижский рынок, но без Белова. Тот сегодня искупает вину перед женой походом в театр. Но ни с самого же утра они пойдут смотреть театральную постановку, и он мог бы поехать с друзьями по делам, вернуться до обеда и провести время с женой. Но как бы Ольга отреагировала, если бы он вновь оставил её одну? Ещё вчера он перед ней извинялся и обещал больше времени проводить дома, а сегодня бы опять сорвался ни свет ни заря к друзьям? Ни в этот раз. — Кос, чё опять один бухал вчера? — Витя чуть повернулся к другу, одаривая его взглядом, полным разочарования. Космос не ответил ему и лишь устало прикрыл глаза, закручивая длинными пальцами крышку от стеклянной бутылки. Уже на протяжении месяца Холмогоров пьёт один. Можно было повесить на него тяжелое бремя алкоголика, но нет. Холмогоров каждый раз находил себе компанию на вечер: с людьми оно же другое дело — он ведь не забулдыга какой-нибудь совсем один пить. Взаимовыгодная пьянка получалась: Космос — не чувствует себя алкашом, а ребята без имён — поели и попили за чужой счёт. Холмогоров чувствовал потребность в таких непонятных компаниях и алкоголе. Пытаясь утешить себя этим, он искал спасение от одиночества на дне стакана. Очень зря. — Сейчас только, пацаны, к Томе на работу заедем, она обед забыла, — оповестил всех Валера. Его глаза сверкнули, как только он упомянул имя своей супруги. Такая искренняя забота о любимой женщине. Он вроде ничего такого и не сделал, просто захотел отвезти обед ей на работу, но Витю это непроизвольно заставило улыбнуться. Он всегда восхищался парой Филатовых. Они были настоящими и без некой фальшивой идеальности, проскальзывающей между строк в рассказах того же Белова о браке. Филатов не трепал на право и налево о своих чувствах, он брал и делал. Большая разница.

~

Холмогоров и Пчёлкин вместе вышли из офиса. Им было неуютно молчать рядом с друг другом. Ещё два с небольшим года назад они, находясь вместе, заполняли собой всё пространство, травя шутки и заливаясь смехом. Было так хорошо. Никаких забот и разногласий. Жили в своё удовольствие, потихоньку деньги зарабатывали, прощупывая почву криминального мира. В начале 89-го криминал для них — чистое поле, а сейчас в начале 92-го года они основательно засеяли это самое поле не колосьями пшеницы или чем-то плодовитым, а быстро разрастающимся борщевиком. Когда сам Иосиф Сталин лично дал распоряжение завести сорняк в Центральную Россию из Грузии, он точно не подозревал, что в ближайшем будущем сельскохозяйственная культура выйдет из-под контроля, подавляя произрастание других видов растений и вытесняя естественную растительность. Так же и эти двое не подозревали, что их дела выйдут из-под контроля: остаться чистыми уже не получится и перейти на легальные схемы тоже. Они лишили себя малейшего шанса на счастливое будущее ради счастливого настоящего. Витя протянул Космосу сигарету, чтобы хоть немного разбавить неловкое молчание: — Я такие не курю, — быстро отмахнулся Холмогоров. — Бери, — настоял тот. — Моих не было, пришлось мальборо брать. Космос чуть улыбнулся левым уголком губ и взял сигарету у друга. — Слышь, Космос, — начал Витя, выдыхая сигаретный дым, — может нам в стрипуху съездить? — Пчёл, это сейчас ты предлагаешь? — удивился Холмагоров. — Да, я, поехали, — бегло сказал он. — И что даже Саша твоя с нами не поедет? — Космос до сих пор обижался, что Пчёлкин тогда взял её с собой. — И нахуй ты настроение сейчас испортил? — голос Вити заметно погрубел, тыльной стороной ладони он потёр глаза. — Не поедет Саша, Кос, пойдём в машину уже. — Пчёла, брат, — улыбаясь во все тридцать два, ответил ему Холмогоров, — с возвращением! Они расположились в тускло освещенном углу зала. Холмогоров флиртовал с уже знакомой официанткой, а Пчёлкин с легкой ухмылкой наблюдал за людьми, завладевшими танцполом. Поднеся стакан к губам и сделав небольшой глоток, Витя заметил её. В это время алкоголь согрел его изнутри. Со вздохом он откинулся на спинку красного дивана и удовлетворенно улыбнулся. Его взгляд немного рассеяно блуждал по её телу — он наблюдал за тем, как она двигается. Наконец девушка взаимно обратила на него внимание. Она стреляла глазами — мастерски, точно в цель. — Как тебя зовут? — подойдя к ней, спросил Витя, чуть подавшись вперёд, чтобы она услышала. — Таня, — она пыталась перекричать музыку. — Может выпьем вместе, Танечка? — улыбнулся он. Пройдя к бару, Пчёлкин предложил ей выбирать всё, что она захочет за его счет. Девушка тут же назвала бармену название коктейля. Она явно часто тут бывает, быстро определилась с коктейлем и с парнишкой за баром общалась на «ты». — Тебя то как зовут? — потягивая через трубочку коктейль, спросила девушка. — Витя, — вглядываясь ей в лицо, ответил он. Они перекинулись всего парой незамысловатых фраз перед тем, как оказались в VIP-комнате. Обычно в комнату «без камер» не пускают просто так, но Пчёлкин был постоянным клиентом, а администрация клуба не хотела проблем с серьёзными людьми, поэтому без каких-либо проблем пустила его и спутницу. Помнится, что он ни раз отдыхал здесь с разными девушками. От простых девчонок из толпы до самих танцовщиц. Это было совсем недавно, но Витя почему-то думал, что прошло уже лет пять, не меньше. Последнее полгода получились для него очень насыщенными. Её губы были мягкими и податливыми. Он чувствовал на своей коже её дыхание, горячее и быстрое. Его рука лежала на её талии, и от его прикосновения по её спине побежали мурашки. Другой рукой он обхватил лицо девушки, приподнимая её подбородок, чтобы она могла поцеловать его глубже. Легким движением она разорвала поцелуй, усадила его на диван и стоя на коленях принялась расстёгивать его брюки, исподлобья игриво поглядывая на Витю. Нет, всё не то. Он ничего не чувствует. Даже банального возбуждения. За несколько лет любви к Оле Пчёлкин не стал вновь девственником, у него было много женщин, и каждую из них он помнил по имени. Не каждая оправдала его ожидания, но все они вызывали в нем желание: то самое, когда вся кровь начинает циркулировать исключительно ниже пояса. Его очень напугало то, что сейчас он ничего не чувствовал — такое было впервые. — Тань, — он остановил её. — Не в этот раз, — застёгивая обратно пуговицу на брюках, он направился к двери. — Что случилось то? — успела спросить девушка перед тем, как дверь за ним закрылась. Следовательно, ответа не последовало.

~

Он лежал на кровати: завалился на белоснежную постель прямо в уличной одежде, сразу как только вернулся из клуба. Витя в полной темноте смотрел в потолок, прокручивая в голове свои собственные поступки и поступки окружающих за последние две недели. Пчёлкин понимал, что что-то идёт не так. Застав семейную ссору Беловых, он усомнился в придуманном себе образе Оли. Той Оли, которую он так любил. Той, о которой он мечтал. Реальность всегда хуже, особенно, когда ты её додумываешь. Повода для истерики, которую она закатила, он не видел. Подумаешь, перепутали дни, недопоняли друг друга, разве это повод кричать? Если бы женщина Вити устроила скандал при его друзьях, он был бы очень ей недоволен. «Вот Санька б точно так никогда не сделала», — вдруг подумал он, а от мыслей о ней уголки губ стали подниматься вверх. Пчёлкин вообще не любил, когда выносят ссор из избы: еще в детстве маленький Витя ни разу не слышал ругани родителей — это всё происходило мимо детских ушей. Он рос, видя, насколько родители безгранично любят друг друга. Тогда он пообещал себе, что когда вырастет, выберет самую лучшую девушку, такую же любящую и понимающую, как его мама. Наверное, пора бы найти кого-то реального на роль любимой девушки, а не запрещать себе любить, прикрываясь надуманной любовью. Тот нежный образ Оли навсегда останется в глубинах его подсознания — той Оли, которой никогда и не существовало, но в памяти Пчёлкина она была именно такой. И там она и останется. Он вспомнил утренний разговор с Валерой о Томе. Витя ведь тоже всегда хотел вот так любить — искренне, ни за что-то, а просто безвозмездно. Быть рядом с человеком, с которым даже молчать интересно. Кажется, что переспать и забыть ему больше не актуально. Спасибо Танечке, что подтолкнула его к осознанию. Уже долгое время, после той официантки, Саша была единственной с кем он спал. Что-то моральное в нём есть. «Изменять не для меня» — подумал Витя. «Изменять?» — схватил себя за собственную мысль Пчёлкин. Изменять кому? Он точно знает кому, но не хочет признаваться. Она уже давно не просто «девочка для потрахушек» — как саму себя назвала Саша две недели назад. Если бы всё держалось на постели, интерес бы давно пропал. Такое он уже проходил и не раз. Саша чем-то цепляла, он не мог забыть её, ноги сами несли к её двери. А он ведь помнит насколько больно, когда тебя не любят. Так как, он, настоящий Мужчина, мог себе позволить разбить сердце человеку, который и в правду искренне его любит? Она ведь всегда была рядом. Как там говорят? И в горе и в радости? И тогда, когда он поругался с Космосом у казино, и когда приехал к ней разбитый после свадьбы Беловых, и после подписания выгодного контракта с Фархадом. Так как он мог позволить ей тогда уйти? А ведь её имя откликается приятным чувством в области сердца. Что-то необъяснимое и непередаваемое словами. Ещё две недели назад Пчёлкин ни за что бы не мчался к Саше, как на пожар и уж тем более не допустил бы мысли о том, что без неё он уже не может. Две недели назад он отпустил её, а сегодня летит к ней, в надежде, что она его выслушает. По пути он захватил цветов — еле успел до закрытия магазина. Звонок в дверь. Долгий и настойчивый. Мужчина волновался, что она не откроет или того хуже — ночует не дома. — Сань, я был не прав, — начал он, как только девушка открыла дверь. — это ты была права, мы и в правду друг о друге ничего не знаем. Она опешила не только от его слов, но и от того, что он вообще приехал. — Тише, Пчёлкин, не кричи на весь подъезд, — она чуть отошла от двери. — Проходи. Он прошёл в квартиру. Такую знакомую и уже родную. Ему не нравилось, когда они оставались не у него, а здесь. Но всё равно эта маленькая комнатушка вызывала приятное чувство ностальгии. — Это тебе, Саш, — он протянул ей букет. Возможно не самый большой и красивый, но он не был пустым подарком. Он был знаком чувств, о которых Витя не мог произнести вслух. — Спасибо конечно, — взяв цветы, Саша непроизвольно наклонила голову, дабы уловить аромат, исходящий от бутонов, — но за букетик спать с тобой я не буду. — Я уже и забыл, как ты язвить умеешь, — он сел на диван, заранее понимая, что устанет от разговора. — Ты ведь сама тогда согласилась на секс без отношений, зачем? Не восприняла меня в серьёз получается, — Витя смотрел на неё, не упуская из виду любое её движение. Его правда обидело, что она отказала ему в переезде. Неужели он и не выглядит, как мужчина готовый брать на себя ответственность за любимую девушку? Она правда думает, что он сорвался к ней посреди ночи чтобы переспать? Пчёлкин утратил малейшее доверие Саши к нему и сам в этом виноват. — Неправда, — она опустила взгляд и пальцами нервно поправляла прозрачную обертку букета, — мне просто хотелось, чтобы ты хоть иногда был рядом. — Я перестаю тебя понимать, — он всё так же пристально смотрел на неё. — Почему тогда отказалась переезжать ко мне? — Мне показалось, тебе это не нужно. — Показалось ей, — он тяжело выдохнул. — Я разве похож на того, кто будет тебе голову морочить, Сань? Если бы мне это было не нужно, я бы предлагать не стал, ты сама знаешь, если секс для меня ничего не значит — я говорю об этом прямо. Она знает. В голове частенько прокручивала тот разговор у его дома, когда он сказал ей, что как девушка она ему не нужна и то, что между ними было — несерьёзно. — Ты ссориться со мной приехал? — вот опять, она вспомнила тот неприятный разговор, о котором очень хотелось бы забыть навсегда. — Нет, мириться, — он подошёл к ней и взял за руку. — Давай попробуем, — секундное молчание, он первый раз кому-либо такое говорит, — вместе быть. — Ты правда этого хочешь? — она посмотрела ему в глаза — искала в них искренность. Он ошибся, Саша всё ещё верит ему и надеется на то, что его слова не пустой звук. — Хочу, — мягко улыбнулся Витя. — Без тебя не получается, я пробовал.