В ожидании тепла

***

Я не хочу глядеть вперёд, Взрослеть, умнеть — наоборот, Хочу вернуться И, словно в первый раз любя, Увидеть сон, а в нём — тебя И.… не проснуться.

— Кирилл Ситников (1960).

***

      Было никак. Сюань Су, как уже понял, не ощущал перепадов температуры — очевидно, в силу своего мёртвого состояния, — оттого прекратил обращать внимание на эту «скучную второстепенную величину».              Время, ожидаемо, не текло быстро. Некоторое количество часов Сюань Су гадал над словами Луаньцзана о том, что оно имело здесь иную форму и систему счисления, однако много позже оставил эту идею за ненадобностью и скучностью. Всё равно итог один: всё оставалось точно таким же, каким было бесконечно муторную и долгую минуту назад.              Находиться близ двух «базарных баб» у Сюань Су также не было и малейшего желания. Очевидно, с его пробуждением все их колкости, заготовленные друг для друга, прорвались сквозь рухнувший в одночасье заслон, начав литься неудержимым потоком. Надеяться на то, что они хоть когда-нибудь заткнутся и начнут мирно сосуществовать рядом с ним, скрашивая его одиночество, было нельзя, оттого Сюань Су в кратчайшие сроки отыскал себе занятие, которым вполне себе можно было — с пользой — коротать свою вечность вдали от столь желанного забвения, пусть и заниматься им выходило попервой с переменным успехом, ведь то Луаньцзан, то Юй жаждали перетянуть его внимание на себя.              Один жаждал присесть ему на уши с нравоучениями, а другой — с бесконечным нытьём о нудности Небытия; что здесь скучно и уныло и что пора бы уже вернуться в Средний Мир, где им было самое место.              По некоторой причине Сюань Су был категорично против этого. Что-то, смогшее спастись от пагубного влияния забвения, осталось жить в его призрачных костях и беречь от совершения прежних ошибок. Даже краткая мысль о том, чтобы покинуть этот оазис, качающийся на просторах Небытия, вызывала глухую вибрацию где-то в низу живота, которая перерастала в утробное рычание несогласия. Сюань Су был уверен: он ни за что не желал возвращаться в мир людей, оттого и не спешил соглашаться на уговоры Юя, несмотря на своё любопытство.              Так как память не торопилась восстанавливаться, объяснить многие — если не все — из своих реакций было сложно, если не невозможно. Хотелось сделать всё от себя зависящее, чтобы это наконец исправить, но Сюань Су справедливо рассудил, что пока нет безопасного способа сделать это, то нечего и лезть: всё-таки ему не было ведомо, каким мог быть потенциальный результат.              Одно лишь его нежелание — если говорить о вопросе возвращения в Средний Мир — было красноречивее многих слов. Бесспорно, Сюань Су один раз чуть было не поддался на упрашивания юноши и не сделал шаг в сторону местожительства прошлого себя. Уберёг его от этого внутренний ярый протест, похожий на ледяную непробиваемую стену.              Что бы Сюань Су ни хотел, а решиться её «проломить» он не смог, и потому отмахнулся от Юя, сказав, что ему нужно для начала окончательно прийти в себя, а уж после определиться с заключительным мнением.              Когда стало понятно, что на контакт он не пойдёт, что Юй, что Луаньцзан, на некоторое время отдалились, устав кричать «в пустоту». Сюань Су «вздохнул с облегчением», стоило им уяснить простую истину его потаённого желания.              Дерево Юньхэн Мэн по-прежнему цвело своим великолепием, что не было ново и удивительно. Сюань Су часы напролёт сидел подле его основания, даже не смотря в сторону водной толщи, в которой, как оказалось, он бродил на протяжении двух месяцев в надежде отыскать хотя бы осколок прежнего себя.              У клёна было спокойно. Сидя возле него, Сюань Су начинал всё сильнее и сильнее уверяться в том, что всё абсолютно точно и наверняка будет в порядке; что воспоминания его вернутся и что он наконец-то ответит на свой главный вопрос.       Что же ему делать?              Растерянность, которая против воли зрела в его груди, не давала мыслить здраво. Под её давлением хотелось отречься от своего решения сделать всё самостоятельно, дабы быть ни от кого не зависящим, и позволить Луаньцзану с Юем взять над ним шествие.              Просто чтобы обрести наконец хоть какую-то ясность.              Но Дерево Юньхэн Мэн удерживало его от этого. Оно будто бы гладило его по голове своей призрачной рукой на материнский манер, успокаивая и так напоминая собой кого-то из его далёкого-далёкого туманного прошлого. Сюань Су в один момент даже растёкся лужицей по стволу, растворившись в охвативших его ощущениях. Ему показалось на некоторый миг, что он совсем не здесь, а где-то… где-то в Мире Смертных. Показалось, что ему запредельно хорошо и уютно; что нет ощущения смуты; что будущее, пусть эфемерно, не вызывает страха: даже глухого и в сто раз притуплённого; что… он в безопасности.              Безопасность… До чего же странное чувство! Сюань Су повидал многое, прожив сотни, тысячи, миллионы жизней всех тех озлобленных душ, в чьих воспоминаниях он без разрешения побывал. Он познал горечь невзаимной любви; узнал, каково это — похоронить ребёнка; узнал, как страшно потерять за один раз всю семью и после этого умереть самому. Сюань Су за те два бесконечно долгих месяца, которые, по его ощущениям, были на самом деле целой вечностью, смог посмотреть в глаза каждому из человеческих пороков; смог узреть, какой бывает любовь и нежность: всякая любовь: к отцу, к матери, к ребёнку, к жене, мужу и даже к самому себе.              Но ни в одном из этих воспоминаний ему не удалось прочувствовать ощущение безопасности. Такого… какое его охватывало сейчас. Ни на что непохожее. Такое… сквозящее желанием защитить! Сберечь. Укрыть от всего мира и наполняющих его бед своим хрупким женским телом, даже не подумав о том, чтобы разомкнуть руки и отпустить; даже не рассмотрев мысль отступить.              Сюань Су долго ломал голову после того, как морок спал, над природой неожиданного видения. Рассматривая листву, что переливалась в вышине, своим стеклянным взглядом, он разбирал случившееся на кусочки, на мельчайшие волокна, разглядывал его по новой, жаждая успеть прийти к разгадке до того момента, когда это исключительное чувство растает в его сознании под влиянием скверны, имевшей название «забвение».              Но оно не растаяло, хоть и притупилось. Возможно, спроси Сюань Су об этом Луаньцзана иль кого-либо ещё, он получил бы объяснение этому феномену: так была устроена обычная человеческая память. Нельзя было запомнить каждый из случившихся моментов в тех красках, как во время непосредственного проживания. Чувства в памяти притупляются — и это нормально.              Это всего лишь человеческая память.              Сюань Су, роясь внутри себя, не мог отыскать той самой искры, которая была присуща людям; мягкости, эмоциональности. Справедливо оценивая себя, он пришёл к мнению, что он был не чем иным, как механизмом; куклой, которая была способна передвигаться, но на деле ничего не чувствовала.              Бессмыслица…              «Зачем же я проснулся?.. — Сюань Су опустил ресницы, прикрыв глаза наполовину и более никак не шелохнувшись. Тело молчало, ощущаясь инородной субстанцией, но ни в коем случае не как… он. Будто бы вместилище; одежда, которая оплетала его призрачные руки и ноги. Словно Сюань Су оказался заключён в чужую оболочку, навсегда утратив свою. — Зачем же такой, как я, проснулся?».              Просматривая из раза в раз каждую из жизней простого люда, Сюань Су всё ближе и ближе приближался к одной простой истине, которая давала ответ на вопрос о смысле жизни: чувства.              «Для чего же жить?», — простой человек ответил бы: чтобы дышать; подставлять щёки зимнему, весеннему, летнему и осеннему ветру; купаться в солнечных лучах; отражать в глазах звёзды; встречать рассвет и закат. Просто… жить.              «Для чего же жить?», — другой ответил бы: чтобы любить. Наполнить себя сим чувством до краёв! Позволить ему окрылить себя! Взращивать её зарождение и обращать могучим древом, чьи цветы будут благоухать на все три мира, вещая о своей чистой, невинной красоте. Жить, чтобы полюбить искусство и чрез него делиться с окружением своей страстью, своим личным смыслом: как художник рождает из-под пальцев картину; как скульптор созидает словно живые статуи; как архитекторы; как ткачи. Жить, чтобы полюбить человека и посвятить себя любви к нему: заботе, теплу.              «Для чего же жить?», — ещё кто-то ответил бы: чтобы чувствовать. Злиться, влюбляться, смеяться, грустить, смущаться, наслаждаться…              Всё это было чьим-то смыслом. И… Сюань Су мог с ним согласиться — в принципе, именно это он и делал. Но… вместе с этим он понимал, что… ничего из этого у него не было.              Дышать? Он мертвец. Не может. Свет? Что в нём приятного? Разве может порождение тьмы ластиться к солнцу? Не несите вздор!              Любить? Но кого ему любить?.. Что ему любить? Да и… смог бы сделать это такой, как он?.. Сюань Су сомневался, что в его царстве безмолвия смогла бы зародиться искра, которая непременно разгорелась бы до любви. Он чудовище. Такой же, как те создания, которых ему пришлось отправить на круг перерождений в туманном лесу. Разве может порождение тьмы любить?.. Крайнее убожество! Вздор!              Чувствовать?.. Но… Он ничего не чувствовал. В таком случае…       

Зачем же ему жить?..

      Ресницы резко вскочили, обнажив его застывший от удивления взор. Сюань Су на миг застопорился от «скрежета», который разрезал его сознание, что-то от него ожидавшее. Внутри свернулось в тугой жгут понимание того, что… его глазам хотелось бы заморгать — не потому, что так надо было для сохранения образа, а потому, что это было нужно ему, как человеку; что его телу хотелось бы поёрзать, почувствовать ломоту, и потому потянуться; что… такая закоченелость больно било мозгам.              Отвлечься от этого Сюань Су помогли его же руки, которые неясно отчего легли ему на плечи, заключив в хоть и слабые, но всё же крепкие объятия.              Как оказалось, он уже довольно долгое время обнимал сам себя, а большой палец правой руки машинально кружил по коже, будто бы пытаясь послать тёплые вибрации. Ноги были поджаты, а сам Сюань Су словно застыл, свернувшись в клубок у кого-то на коленях. Стоило ему уразуметь собственное положение в пространстве, демон порывисто сел, отбросив от себя руки и уронив их на землю. Глаза слегка расширились, сделав взгляд ещё более неестественным, чем он уже был, и вонзились в ладони, точно те были подлыми змеями, посмевшими напасть на него в его глубоком сне.              «Какая… глупость. Жалость. Что я творю?.. — досадливо скривился Сюань Су про себя, стискивая в кулаках не могущую воспротивиться ему траву. — Зачем я это сделал?».              Но ответа так и не нашлось: ни внутри средь всех тех ощущений, что помогали ему раньше принимать решения; ни в голове. Выходило всё так, что не хватало Сюань Су чего-то, чтобы овладеть разгадкой. Должно быть, это «что-то» было связано с одним из тех человеческих качеств, которых он отныне был лишён.              Прийдя к мнению, что, раз ему не удалось понять собственных мотивов, ему не очень уж было и нужно это, оттого, строго-настрого запретив своим рукам даже на цунь приближаться к его плечам, Сюань Су отправился на поиски нового занятия, испугавшись, что, если даст слабину, подобное приключится вновь и он не сможет, как сейчас, высвободить себя из этого болота, могущего его безвозвратно поглотить.       

***

      Как оказалось, помимо просиживания без дела и пустого анализа себя, имелось ещё одно занятие — притом полезное. Стоило Сюань Су отправиться на поиски и спуститься к бережку, что сзади древа Юньхэн Мэн, он обнаружил кое-что весьма любопытное.              Там находились как будто бы «кулисы» — Сюань Су обозвал сие местечко именно так из-за большего мрака и тесноты на суше, сильно разнящихся с помпезной красотой «лицевой» части. Бережок был гораздо меньше, чем с противоположной стороны; более угловатый и крутой; на нём не росли цветы, а корней было куда больше, отчего появилась необходимость внимательнее смотреть под ноги, если не хотелось кубарем скатиться вниз, собрав своим телом каждый из древесных изгибов.              Что, собственное, вызвало у Сюань Су интерес? Светящиеся линии, которые плавно тянулись в сторону кромки воды от начала корней. Их продолжения терялись в пучинах, отчего демон даже не брался предположить, насколько те были длинны. Он заметил их далеко не сразу, ибо: нити лежали, плотно прилегая к корням, отчего имела место необходимость заглянуть в низину и вытащить их оттуда, чтобы увидеть, и затмевающее собой всё остальное желание изучить запас собственных сил. Потенциал представлялся чем-то загадочным и неизведанным, оттого демон собирался беззастенчиво экспериментировать с ним, пока есть таковая возможность: лишним не будет.              Ему думалось, что сей островок был до безобразия мал. Для трёх сущностей слишком тесно на подобном скромном закутке, не так ли? Вот и Сюань Су таковым образом рассудил и попытался поиграть со своей ци, начав поднимать дно бескрайнего водоёма выше, тем самым увеличивая площадь острова. На удивление материя легко ему поддавалась — будто бы только и ждала его приказов. Собственно, благодаря тому, что дно оказалось поднято выше, обнажились и пучины — а в их объятиях Сюань Су и заприметил загадочный проблеск золота, который оказался нитями, тянущимися непосредственно к клёну.              Аккуратно, дабы уменьшить риск неосторожного уничтожения исключительно любопытной вещи, выпутав нити из корней и позволив им свободно натянуться, Сюань Су склонил голову набок сначала в одну, потом в другую сторону, но так и не понял, чем конкретно эти странные нити были. Их золотистый свет ни о чём не говорил. Вокруг линий непосредственно слабо-слабо плотно клубилась неясной природы пыльца. Сюань Су овладело желание провести по нити рукой: останется на подушечках пыль либо же нет? Однако всё же не рискнул — по крайней мере, попервой.              Решив для начала спуститься дальше, чтобы посмотреть, как далеко уходили нити, Сюань Су обнаружил дополнительный интересный факт: чем дальше тянулись линии, тем более прозрачными и ломкими на вид они становились. Очевидно, их «крепость» питало древо: об этом говорило уменьшение цвета нитей по мере отдаления от него.              Сюань Су присел на корточки подле воды и задумался: погружаться в беспросветные глубины либо же нет? В прошлый раз это ни к чему не привело: только к трате времени. Ему не хотелось что-то делать просто так, и потому было необходимо тщательно взвесить все «за» и «против».              Возможно, эти линии приведут его куда-то, куда ему надо, но вставала ребром загвоздка: он понятия не имел, чем конкретно эти линии являлись; к чему относились и куда, чисто гипотетически, могли бы его привести.              Просидел Сюань Су в таком положении — на корточках, — наверное, долго, ведь его успели хватиться Луаньцзан и Юй. Было достаточно одного лишь косого ледяного взгляда, чтобы те поспешно ретировались — хотя, с этим фактом можно было поспорить, зайди речь о Юе. Тот устало прислонился плечом к клёну, без труда выдержав затравленный взор Сюань Су, а после, выстояв с несколько минут в тупом обоюдном разглядывании и приведя в порядок дыхание, отклонил протянутую руку помощи Луаньцзана и самостоятельно уковылял прочь.              Стоило его одиночеству возвратиться к нему, Сюань Су плавно поднялся и, крутанувшись на стопах, не пожелавших оторваться от песка, бегло посчитал количество нитей: восемнадцать. На закромах сознания раздался чей-то смешок — очевидно, тот, с чьих губ он сорвался, был весьма и весьма развеселён очередным появлением этого числа. Сюань Су на краткие секунды прислушался, пытаясь понять, кому всё-таки этот смешок принадлежал и что же тот всё же имел в виду. Провалившись и наткнувшись на привычную тишину, он отмахнулся от наблюдения и решил сосредоточиться на нитях.              Таким образом Сюань Су пришёл к выводу, что, если нити друг от друга не зависят, при их внушительном количестве, равном восемнадцати, можно будет поэкспериментировать с одной из них, при этом не боясь потерять иной вариант развития событий.              Нависнув над самой крайней нитью, что, казалось, сияла ярче всех и выглядела самой прочной, Сюань Су поджал губы и указательным пальцем, почти в самом деле не коснувшись, размашисто провёл по линии, исполнив задуманное ранее. Пыльца не осталась на коже, несмотря на то что некто весьма шкодливой натуры, живший в нём, этого очень бы хотел.              Но ушёл он не с пустыми руками: результат всё же был.              Схватившись за висок, который прострелило чем-то, поразительно смахивающим на давно позабытое им чувство боли, Сюань Су тихо зашипел от разразившегося в ушах звона, в котором не сразу, но всё же смогли распознаться чьи-то смутные голоса.              — А-Сянь! А-Сянь! Ид… ск…е… шицзе об…ет… т…бя!..              — Не с…ай… его! Сес…а… обн…и… меня! — насупившийся мальчишеский голос нарочито визгливо и громко ворвался в общий гомон звуков, но после оказался безжалостно перебит девичьим нежным смехом, что заглушил его последние слова, однако Сюань Су тем не менее смог безо всяких затруднений их продолжить. — Он всего лишь симулянт!              «Кто это?..», — кое-как выдавил из себя мысленный вопрос Сюань Су, встретив коленями воду. Уперев ладони в мокрый вязкий песок, он попытался удержать себя в более-менее стоячем положении, но голова сделалась такой тяжёлой, что не прошло и трёх секунд, как его тело завалилось на бок. Прикрыв глаза, Сюань Су с силой зажмурился, но добился лишь того, что шум в ушах усилился, а перед плотно смеженными веками замелькали чьи-то размытые образы, чей танец походил на кружение снега в позднюю пышную зиму, но никак не на ясную картину. Узнать в смутных обликах хотя бы кого-то было невозможно, но Сюань Су будто бы знал, кому какая из теней принадлежала.              Хоть и не мог назвать имён.              — А-...н!.. Не ревн…й!.. Я …ех…. О…нь люблю!.. — крайнее слово прогремело особенно громко, прежде чем всё окончательно стихло, а спазм и тяжесть, свалившие Сюань Су, вмиг сошли на нет.              В груди клокотало и звенело увесистое нечто. От его метаний исходили глухие позвякивания, которые хотелось прекратить — досаждали. Сюань Су, лёжа на боку, поджал колени к груди, крепко-накрепко обняв их обеими руками, искренне надеясь, что это поможет зажать мельтешащий в его груди объект и заставить металлический звон и стук замолчать.              Помогало это мало.              — Что… — проскрипел Сюань Су в никуда, расслабляя глаза и оставаясь лежать с опущенными веками. — Это было?.. — разумеется, ему никто не ответил, а те самые блики, плывущие по темноте, только лишь рассмеялись, позабавившись его неведению и глупому вопросу.              Даже если бы кто-то и мог в самом деле просветить его насчёт приключившегося, то навряд ли бы «Некто» прислушался к этому тихому-тихому вопросу, произношение которого прошло мимо внимания всех — даже мимо самого Сюань Су.       

…

      Оправился Сюань Су далеко не сразу. Краткое прикосновение к странной нити выбило его из колеи настолько сильно и грубо, что, казалось, минула целая вечность, прежде чем он снова смог мыслить более-менее здраво и ясно — насколько в его положении это вообще было возможно.              Неровно поднявшись, Сюань Су сощурился, по новой пытливо вглядываясь в нить и более не позволяя себе быть небрежным. Та цвета не утратила и всё ещё сияла ярко — возможно, это был обман зрения, но Сюань Су показалось, что она, наоборот, засверкала сильнее.              Сглотнув мнимую сухость, он качнул головой, вставая в позу:              «Эти голоса… — внутри что-то задребезжало, словно от предвкушения либо же надежды. — Неужто это принадлежит мне?», — под «это» Сюань Су подразумевал воспоминания, в которых жили люди с «блеклыми» именами.              Памятуя о том, каким неприятным был первый опыт, Сюань Су всё равно сделал бодрый шаг вперёд, решив, что целая память определённо стоит неудобств и что теперь он ни за что не станет поспешно одёргивать руку. Пока каждое из воспоминаний, которое хранила конкретно эта нить, не будет им просмотрено, он ни за что не уйдёт.              Слабо нахмурившись и тут же вернув лицу его бесстрастное выражение, Сюань Су плотно сомкнул руку вокруг нити, отчего по ней прошёлся разряд, который заставил мир перед глазами помутнеть.

***

      — А-Сянь! А-Сянь! — звал кого-то нежный голос, и Сюань Су знал наверняка, что пытались докричаться до него. Хотя, выбранная формулировка не то чтобы была верна: девушка не кричала, а ласково щебетала, силясь пробудить его ото сна — вероятно, очень глубокого.              Демон прислушался к себе и обстановке вокруг и понял, что тело, в общем-то, свободно ему повиновалось: удавалось беспрепятственно согнуть палец на руке и ноге и вдали от чужих глаз подвинуть на фэнь в сторону стопу и вернуть её назад. Таковое положение дел радовало, ибо страх собственной беспомощности особенно ярко им овладел на краткую вспышку мгновения пробуждения.              Девушка слабо щёлкнула его по носу, отчего у демона не вышло не вздрогнуть. Сюань Су незаметно сморщился, вследствие чего послышалось приглушённое умилённое хихиканье.              — Совсем просыпаться не хочешь, да?              Рот открылся прежде, чем Сюань Су успел сообразить:              — Ещё пять минуточек! — не узнав самого себя, демон заканючил. — Ну пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста! Шицзе! Сжалься над своим Сянь-Сянем! — взор вспыхнул шаловливыми искорками, затмив собой леденящую душу пустоту. Приоткрыв один глаз, Сюань Су склонил голову набок, не оторвав её при этом от подушки, слабой дугой изогнулся и поскрёб ноготком ладонь приятной на вид девушки юных лет, что тепло на него глядела всё это время.              Вскинув другую руку — отчего-то такую маленькую, — он растопырил пальцы, явив их вниманию цифру «пять»:              — Вот столько! Обещаю, шицзе, стоит этому сроку истечь, я тут же встану и отправлюсь умываться!              Девушка, названная им как «шицзе», улыбнулась ещё шире и теплее, отчего в голову Сюань Су закрался вопрос: разве могли люди улыбаться так?.. Тем более… ему?              «Шицзе» погладила его по макушке, вкрадчиво прищурившись:              — Точно обещаешь?              — Точно-точно! — покивал Сюань Су, не стесняясь зевнув во весь рот и нахохлившись. Туже свернувшись в клубок, он поелозил щекой по подушке, продолжая сонно зыркать на девушку со своего места, попутно, очевидно, помышляя что-то шкодливое. Однако, каким бы озорным и смешливым ни был его взгляд, на глубине этих щёлок блестели на солнце иглы инея, что искренне недоумевали происходящему.              Вроде как… Сюань Су имел власть над телом. Тогда почему… он таким образом себя вёл? Так говорил?              Ресницы вздёрнулись, на миг пропустив вовне истинного себя. Вдох застрял где-то в диафрагме, принудив его возжелать закашляться.              — А-Сянь? — очаровательно округлила глазки шицзе. — Всё хорошо?              — Я… — проскрипел Сюань Су сухим тоном, только-только поняв, насколько молодо звучал его голос. Подняв ладонь на уровень глаз, он на долгие минуты остался в таком положении, тупо на неё глядя.              «Такая маленькая… А голос… столь юный… Детский… Сколько мне сейчас лет? — в мысленный тон проскользнуло нечто, напоминающее собой горечь. — Как давно это было?..».              Мягкие руки, которые бережливо обхватили его ладонь, резко вернули его в реальность, заставив на совиный манер округлить глаза и оторопело воззриться на заволновавшееся выражение лица девушки.              — Мой хороший А-Сянь, — одна из рук медленно отпустила его ладонь, и ласковые пальцы легко тронули лоб. — Не заболел? Ты так побледнел.              — Я в порядке. Шицзе, — улыбнулся с заминкой как прежде Сюань Су как ни в чём не бывало, отпустив ситуацию и позволив телу вести себя как должно и нужно. — Ещё не проснулся просто.              Шицзе покачала головой, расслабленно опустив плечи и поднявшись:              — А-Сянь, тебе нужно поскорее собираться. Матушка разгневается. Это твоя первая тренировка вместе с прочими адептами. Она очень важна. Мне будет очень грустно, если тебя накажут.              Сюань Су порывисто сел и виновато понурил голову:              — Обещаю, что не заставлю шицзе грустить! — заверил он со всем пылом. — Правда-правда! — пожевав губу, Сюань Су выровнял уровень головы, распахнув глаза и растянув губы в солнечной обворожительной улыбке. — Можешь не сомневаться во мне! Выложусь по максимуму! Ни за что не прогневаю Мадам Юй!              «Кто… — оторопело выдохнул Сюань Су. — Такая Мадам Юй? Её имя столь легко слетело с моих уст…».              — Матушка разгневается…              «Матушка, выходит, — напрягши голову и попытавшись самостоятельно вспомнить, он чуть было не упустил из виду тихий уход шицзе, но так и не понял: что же ему не нравилось. — Эта девушка… Ведёт себя со мной весьма приветливо и тепло. Точно я ей младший брат, — в сознание закралось справедливое замечание. — Но родной ли? Будь эта «Мадам Юй» мне матерью, назвал бы я её так?».              — Не засиживайся, — напоследок напомнила ему шицзе, одарив его новой лучезарной улыбкой, и шагнула за порог, начав прикрывать дверь, но после на мгновение вернулась, чтобы заговорщически шепнуть. — После тренировки порадую вас с А-Чэном кое-чем вкусным. Постарайтесь хорошенько, пока я готовлю для вас сюрприз.              Что-то внутри него порядком оживилось, заставив его буквально подскочить:              — Шицзе! Неужто суп со свиными рёбрышками? Неужто он? Неужто он! — Сюань Су в предвкушении заёрзал на месте. — Ну скажи, ну скажи, ну скажи!              Шицзе захихикала, махнув ему рукой:              — Увидишь, Сянь-Сянь! Будет тебе стимулом как следует постараться!              Сюань Су хотел было окликнуть девушку вновь, едва закрылась дверь, либо же попытаться исследовать реальность, в которой оказалось его сознание, но окружение знакомо потемнело, а голову и тело свалила тяжесть, которая отправила его дальше по событиям, хранящихся в нити воспоминаний…              …Сюань Су клюнул носом и тотчас выровнялся, нахохлившись и сонно заозиравшись. Руки из-за испуга, вызванного внезапным пробуждением, скомкали одеяло, которым он был укрыт, и теснее свели его края, скрыв грудь и не пропустив к ней холод.              «Почему же в этих воспоминаниях я всё время сплю?.. — досадливо пробурчал Сюань Су, нахохливаясь сильнее и поджимая губы. — Неужто в прошлом я был до такой степени ленив? — и следом, не удержавшись, отпустил касательно себя едкий комментарий. — Впрочем, я не то чтобы изменился».              — Не спится, А-Сянь? — окликнул его знакомый голос. Сюань Су запрокинул голову, отметив, что и та была укрыта одеялом. На него взирала сверху вниз всё та же девушка, что присутствовала и в прошлом просмотренном моменте. Задним числом демон предположил, что каждое из воспоминаний, заключённое в этой нити, будет посвящено именно этому персонажу из его истории. Однако предельной уверенности в справедливости этого суждения не было. Нужно было подтвердить его следующим «перевалочным пунктом».              — Мгм, — только и мыкнул Сюань Су, зевнув и начав активно размышлять над тем, какое место занимала эта девушка в его жизни. Должно быть, он её очень любил, раз грудь теплела, стоило ему только задуматься о ней.              «Как же мне узнать её имя? Вспомнить никак не выходит».              — Что моего Сянь-Сяня тревожит? — Сюань Су вздрогнул, ибо пропустил момент, в котором шицзе подсела к нему ближе и приобняла его за плечи, участливо заглянув в лицо. Перебрав края одеяла, Сюань Су неловко улыбнулся и проскрипел:              — Всё в порядке.              Та несильно ущипнула его за щёку:              — Я же вижу, что нет, — рука, лежащая на плече, принялась водить большим пальцем по нему, посылая тёплые вибрации. — Шицзе у тебя не выйдет обмануть ни за что, Сянь-Сянь. Так и знай: я вижу всё.              — Что, прям всё-всё-всё? — наивно воскликнул Сюань Су, открыто взглянув на девушку, что не отводила от него глаз. — Не может быть, шицзе! — он гордо вскинул нос. — Не недооценивай меня! Я!..              — Маленький павлинёнок, — мягко рассмеялась шицзе и, незатейливо надавив ему на затылок, привлекла мальчика к груди, заключив в крепкие объятия и начав медленно укачивать в своих руках. Она прислонилась своей щекой к его макушке, отчего Сюань Су в самом деле оказался заключён в кокон из её рук — и… не то чтобы он отыскал в себе хотя бы крупицу сопротивления либо же недовольства. Напротив, им овладело крайней степени умиротворение, а также… дежавю.              Шицзе вздохнула:              — Каким бы искусным ты ни был, А-Сянь, сердце своей шицзе тебе не обмануть. Ты же помнишь: тебе даже в прятках от меня никогда не удаётся спрятаться.              Сюань Су надул губы:              — Как ты это делаешь? Цзян Чэн ни разу мои секретные места для пряток не раскусил, а тебе удаётся сделать это с первой попытки! — новое имя, сорвавшееся с языка, неприятно царапнуло нёбо: точно наждачка либо же пятый по счёту съеденный подряд киви. Слизав горечь и кислинку, Сюань Су внутренне передёрнулся, прогнав прочь непрошенное чувство сожаления и какой-то едкой скорби, объяснения которой дать пока что не получалось. Он не знал, о ком конкретно только что упомянул, но был уверен, что вся касающаяся этого загадочного «некто» подноготная ему по нраву не придётся.              — А-Чэн – это А-Чэн, — со знанием дела протянула шицзе. — А твоя шицзе – это шицзе, — крепче стиснув его в своих руках, девушка по новой вздохнула. — Глупенький ты у меня, А-Сянь.              — Ну спасибо, — не обидевшись, пробурчал Сюань Су, чем вызвал хихиканье у девушки.              — Я не это имела в виду! — а следом демон буквально кожей почувствовал, как чужое сердце облилось кровью и оказалось сдавлено немыслимой силы сожалениями. — Мой маленький А-Сянь… Как же с тобой обошлись жестоко…              — О чём ты? — как мог, запрокинул голову Сюань Су, окрасив взгляд недоумением. — Кто? — он попытался выпутаться из обнимавших его рук, чтобы заглянуть в нежные черты, но шицзе отказалась его отпустить. Благодаря этому, демон понял, насколько сильной та сейчас была.              — Прости меня, — со слезами в голосе прошептала она, поджав дрожащие пальцы. — Мой маленький А-Сянь… Я не смогла тебя защитить…              — О чём ты? — почуял неладное Сюань Су и более пылко попытался высвободиться. — Я не понимаю, — когда очередная попытка ознаменовалась сокрушительным поражением, демон напрягся не на шутку и затрепыхался активнее. — Шицзе, прошу, отпусти меня!              — Думаешь, стоит? — холодно протянул мужской баритон, прошелестевший над ухом и пустивший по позвонкам дрожь. Сюань Су округлил глаза и медленно опустил взор, которым мигом наткнулся на порядком изменившиеся астеничные девичьи руки: пальцы удлинились, а когти, украсившие их концы, изуродовали и устрашили бывшие доселе аккуратными кисти: совсем теперь не сочетались они с тонкими запястьями, по которым поползли чёрные линии омертвевших вен.              — Отпусти! — вспыхнул испуганным гневом Сюань Су, пихнув удерживающего его «некто» в бок. — Убью!              Чудовище хрипло рассмеялось, а его рука играючи нырнула под кокон из одеяла и выудила оттуда безуспешно сопротивляющийся локоть. Размашисто проведя по загорелому предплечью кончиком когтя и пустив кровь, «тот» с наслаждением прицокнул:              — Какой же ты глупец.              Сюань Су удалось выгнуться и отстраниться на несколько цуней, пусть рука и была по-прежнему намертво закреплена в чужой хватке. Вздох застрял в горле, стоило ему увидеть, в кого превратилась его нежная и ласковая шицзе.              Миловидное личико потекло, точно парафиновая свеча. Уголки губ вытянулись выше, будто в мягкой глине скульптор решил что-то внепланово исправить, но тем самым сделал только хуже. Глаза, бывшие доселе тёплыми и персиковыми, почернели и словно впали в череп, а веки потрескались, как хрупкий фарфор.              Стоило этому самому «фарфору» осыпаться после резкого освобождения Сюань Су, на свет родилось новое лицо: без прикрас красивое, но уже не девичье и к тому же не живое.              На него смотрел он сам. Зловеще мерцала в свете свеч бледная кожа, которая наверняка была ледяной, а не тёплой, какой её раньше помнили другие люди. Сюань Су был абсолютно уверен в том, что она не имела ничего общего с той девушкой, чьи ладони были столь уютны, что хотелось зарыться в них носом и навеки остаться в их трепетных объятиях.              Красные глаза цвета свежей крови лукаво на него исподлобья смотрели, словно желали проделать в нём дыру. Сей взгляд был столь игрив, прозорлив и елеен, хитёр, что не оставалось сомнений: утаить это существо может очень много, а также исказить и приврать. От него ни в коем случае не стоило ждать сострадания, милосердия и истины, хоть и чуял Сюань Су, что именно истину тот собирался сейчас поведать ему, пусть и в своей особенной жестокой манере. Загадочный «некто» столь испытующе буравил его недоумённую физиономию своим взором, что создавалось впечатление, будто бы ему были доступны сейчас все тайны мира, в том числе и касавшиеся его, Сюань Су, непосредственно; будто бы он бесстыже насмехался сейчас над ним, находя какое-то из его потаённых самых чистых стремлений донельзя смешным и глупым; будто бы потешался над его неведением и глупыми несбыточными надеждами.              На лице гуляла кривая холодная ухмылка, выглядящая уж больно широковатой. Накрашенные тёмно-красной помадой губы смотрелись броско и дерзко; таковой цвет придавал оскалу большее количество жестокости и кровожадности, чем, возможно, было в него вложено. Кривая линия рта не отставала от глаз в своём знающем ехидстве и будто бы знала о нём что-то, чего не знал даже он сам.              Сюань Су исказил лицо и злобно зашипел, суматошно задёргав рукой:              — Отпусти!              Не отрывая от него глаз, существо манерным ледяным тоном с явным наслаждением протянуло, прицокнув:              — Нет.              — С чего бы это? Кто ты? Что ты задумал?              — Как много вопросов, — хмыкнуло чудовище с его лицом и, высунув из пасти свой длинный-предлинный язык, размашисто слизало свежую кровь, принудив Сюань Су вздрогнуть, а после фыркнуло, заметив это его телодвижение. — Какие мы нежные.              — Что. Ты. Такое?! — процедил Сюань Су, выделив каждый из слогов и враждебно просверлив существо глазами, которое после его слов несказанно удивилось, вытянув своё красивое, но такое гнилое с изнанки лицо.              — Неужто не знаешь? — получив в ответ краткую красноречивую искру во взгляде, оно усмехнулось, на кукольный манер округлив зенки. — Я – это ты. А ты – это я. Мы – одно и то же.              Пробежали по нутру мурашки и какое-то чувство тошноты, должное быть изгнанным. Чувство отвращения и негодования; желания, чтобы сказанное оказалось гнусной ложью и ничем иным, прошило Сюань Су. Он сначала медленно, а после предельно уверенно закачал головой в отрицании, не оставляя попыток вырвать руку из стальной хватки:              — Ты лжёшь.              — С чего бы мне лгать? — не уставал насмехаться «он». Всё ещё не отрывая глаз, «отражение» склонило голову набок, искренне наслаждаясь его метаниями и будто бы зная каждое из обуревавших его сейчас чувств: от страха до недоверия, смешанного с истинным омерзением. — Неужто настоящий ты настолько тебе противен, что не хочешь признавать, что выглядишь таким образом со стороны?              Сюань Су презрительно прошипел:              — Я не ты! — и красноречиво обвёл глазами его испещрённые жестокостью черты лица. — Я не могу быть… таким! Я уж точно не такой. Ты… чудовище, — он сморщил кончик носа, слизистую которого настойчиво, но тем не менее играючи мазнул шлейф энергии обиды, которая пощекотала её своим морозцем. Стоило Сюань Су вдохнуть её, как внутри всё буквально заледенело, застыло и закоченело, вернув ему отчего-то знакомое ощущение «тишины» и «безжизненности». Задохнувшись, он схватился за грудь, которую сдавил немыслимой силы спазм. Проглотив поднявшийся по горлу сгусток гневной крови, Сюань Су проскрипел, исподлобья с ненавистью посмотрев на не тронутую его метаниями фигуру, неизменно продолжавшую каждой из своих флюид цинично хохотать. — Я человек, — сплюнул он, будучи предельно уверенным в своих словах. — И мне не доставляют радости чужие страдания, в отличие от тебя! — и указал подбородком на сжимающуюся вокруг тонкого запястья непоколебимую когтистую руку. — Смеёшься… В самом деле насмехаешься! Притом знаешь что-то, чего не знаю я, и ведаешь о том, что мне это самое «что-то», как воздух, необходимо. Разве это не есть нечеловеческая жестокость? Неоправданная. Зверская. Холодная и самая что ни на есть ужасная. Я не могу быть тобой, ибо…              — Ты не такой? — закончил за него «монстр», скривив линию губ и наклонившись к нему с кукольным выражением лица. — Ответь мне, Сянь-Сянь, по какой такой причине ты так уверен в том, что каждое из моих слов — не что иное, как ложь? Может, потому что ты попросту не хочешь принять сию истину? Всей душой веришь только в то, во что хочешь верить? — с притворным сожалением и сочувствием, «чудовище» скорчило в подобающих эмоциях лицо, вытянув его и уронив сильно вниз уголки треснувшего рта. Оно поцокало. — Бедный, бедный Сянь-Сянь!              — Издеваешься?.. — задал риторический вопрос Сюань Су, сжав зубы. Поняв, что всё это ему надоело, он стоически решил, что больше не может в этом пространстве находиться и что пора бы это прекратить. По новой попытавшись вырваться, Сюань Су вывернул руку, силясь хотя бы так выползти из захвата, однако не преуспел, чем вырвал несдержанный смешок из уст «чудовища».              — Глупость… — рассмеялся сильнее «монстр» и запрокинул голову. — Какая же дурость! — как будто специально, «он» сдавил руку Сюань Су, вследствие чего тот вскрикнул от пронзившей его кости боли и повалился обратно на колени, неприятно ими ударившись о плитку. — Столь рьяно отрицаешь очевидное! Где твоя хвалёная смелость, Старейшина Илина, Печальная Флорибунда? Скажи мне, после всего, что ты сотворил, неужели собираешься и дальше бежать от истины в забвение, дабы сбросить с себя ненужный груз поедающей тебя вины? Собираешься зарываться в свою нору с головой, мерзкая лиса? До чего же малодушно и инфантильно! А мне казалось, ты, раз был заклинателем при жизни, всё же сохранил в себе крупицы чести. Похоже, я ошибся. Вероятно, Вэнь Лонвэй забрал её у тебя без остатка!              — Прекрати… — простонал Сюань Су, продолжая шипеть от боли и вырываться. — Несёшь всякий вздор…              — Вздор?.. — опасно наклонился к его уху «демон» и прошелестел в него, задавливая Сюань Су своей удушающей тёмной аурой энергии обиды. — По-твоему, погибшая по твоей вине шицзе – вздор?.. Убитый твоей рукой Цзинь Цзысюань – вздор? Племянник, обречённый не познать родительской любви, – вздор?.. Оставленный тобой в трудную минуту брат и Орден – вздор?.. — глаза напротив вспыхнули гневным алым, а тон, бывший доселе и без того невыносимо тяжёлым, наполнился вопиюще высокой концентрации ядом. — Не-е-е-ет. Не вздор. Это всё истина. Самая настоящая реальность, которую создал ты и только ты. Продолжаешь отпираться… А все те люди, чьи жизни ты отобрал при Кровавой Бане в Безночном Городе, врут, по-твоему? Или, может, все пять дюжин убитых твоей несдержанной лисой — безнадёжные лжецы? А Юнь Цихао? Скажи, скольких ты готов обвинить, чтобы остаться не у дел? Не-ви-но-ва-тым? Скольким ты готов приписать свои грехи, чтобы облегчить свою душу от этой тьмы и спокойно заснуть? Думаешь, ты заслужил это — покой? — демон холодно хохотнул, а после резко сменил тон и отрезал, полыхнув радужками. — Нет. Не заслужил. Потому что за то количество боли, которое ты причинил не только своим близким, но и всеобъемлющему множеству невинных, ты обязан погореть. Погореть в самом настоящем священном огне! Как и все хули-цзин до тебя. Знаешь, забвение в самом деле тебе подходит, ведь, находясь там, ты не сможешь куда-либо выбраться, что-то исправить или отыскать лазейку. Это конец. Тюрьма. Твоя тюрьма. Ей не будет завершения и края. Подходящее место для такого, как ты. Знаешь, я жалею лишь о том, что это самое забвение оказало тебе услугу, помогши забыть. Но не беда. Я исправлю сие вопиющее недоразумение, — заговорил демон сладким тоном. — Я заставлю тебя вспомнить каждый из моментов твоей жизни. Заставлю почувствовать себя очень и очень счастливым; познать любовь, а после отберу всё это у тебя, брошу в огонь. Знай: воды Небытия непременно утащат тебя в свои пучины; не позволят Луаньцзану и Юю спасти тебя. Потому что ты спасения не заслужил.              — Нет… — прорезались в тон Сюань Су непрошенные слёзы, которые он тотчас сморгнул. Внутренне проклиная свой излишне юный голос, из-за которого каждое из его слов звучало донельзя жалко, он затараторил. — Я не виновен в том, что моя энергия сошла с ума; что я… сошёл с ума. Я не хотел никого убивать! И…              — Что — и? — холодно выгнул бровь демон. — Думаешь, этим можно тебя оправдать? — он прошелестел, грубее заломив Сюань Су руку. — Ты же понимал, что безумен. Почему вернулся? Даже после того, как хули-цзин в тебе пробудился, ты не остановился. Ты попросту отмахнулся от смертей всех тех невинных! Эгоистично возжелал вернуться в мир людей! Ты знал о своей слабости. О своём сумасшествии. Почему же закрыл на него глаза, проигнорировав каждый из тревожных звонков? Не смей говорить, что достоин хотя бы жалости — что уж говорить о сочувствии! За гордыню, самодовольство, заносчивость ты обязан заплатить. Во все времена не было исключений. Каждый должен ответить за свои поступки. Наказывая Вэнь Чжао, тебе должно было понимать, как это работает и что от возмездия никто не уйдёт. Ты не Бог, чтобы мочь стать исключением. Хоть и те в конечном итоге перед карой истинного правосудия уязвимы.              Опустив голову, Сюань Су болезненно просипел:              — Я не хотел… Я… Я всего лишь желал вернуться домой…              — Как заклинатель, — безжалостно проговорил «он», отпуская его наконец. — Ты должен был понимать, что демону не место среди живых. Будучи человеком, ты изгонял нечисть. Совершенствовал дух и тело, учился писать заклинания и различать порождения тьмы. И ради чего? Скажи мне, для чего всё это было?! Поступив как простая неразумная тварь, ты перечеркнул всё, чем жил! Понимаешь? Какая ирония! Демон, прекрасно понимая собственную неуместность, пошёл на поводу у эгоизма, а, как случилось то, чего и так следовало ожидать, отрёкся от своих грехов и заслуженного наказания, втоптав в грязь каждую из заслуг себя-заклинателя! Смех да и только.              Вытерев руки с таким выражением лица, будто те оказались перемазаны в грязи после соприкосновения с Сюань Су, демон надменно зыркнул на него, усевшись на кушетку и чопорно закинув ногу на ногу:              — Признавайся, Вэй Усянь. Где твои честь и гордость заклинателя? Неужели было достаточно одного Вэнь Лонвэя, чтобы в тебе их совсем не осталось? Неужели Вэнь Чжао оказался прав на твой счёт?              Задыхаясь, Сюань Су поднялся на руках и вскрикнул:              — Нет! — он замотал головой. — Ты неправ! В моём желании вернуться домой нет ничего превратного!.. Я… Разве мог я знать, что всё случится так?.. Почему ты столь суров со мной?..              — Потому что ты знал, Вэй Усянь. Знал прекрасно, к чему это приведёт. Ты заклинатель. Первый ученик Ордена Юньмэн Цзян. Ты полностью осознавал, что порождение тьмы, существующее бок о бок с людьми, — нонсенс. Что каждую озлобленную душу надо изгонять. Но ты возомнил себя самым умным и наделал бед. Вот только почему-то вместо тебя пострадали твои близкие… Скажи, чем заслужили стражники Ордена Ланьлин Цзинь свою участь? Они те ещё сволочи, но убийство есть убийство, а ты уж точно не судья, хоть и, без прикрас, первоклассный палач. Ты расправился с ними играючи, весьма жестоко. Наверное, чрезвычайно доволен собой? — откинувшись на спинку кушетки, демон продолжил перечислять, снова и снова хлёстко ударяя Сюань Су словом. — Безночный Город… Тропа Цюнци… Даже если не брать их в расчёт… Почему ты позволил себе так поступить с шицзе и Цзян Чэном?              — Я…              — Шицзе была тебе, если не как мать, как самая лучшая старшая сестра. Сколько добра она для тебя сделала? Шицзе любила тебя, заботилась. Почему из-за тебя она в конечном итоге, не успев толком познать радость супружества, лишилась мужа, а после и жизни? За что ты с ней так? Почему маленький Цзинь Лин остался без своих родителей? Почему ты оставил Цзян Чэна, которому обещал быть верным слугой? Если ты желал вернуться домой, почему тратил драгоценное время на препирательства с заклинателями, на убийства? Почему просто не был рядом и не исполнял свой, мать его, долг перед кланом Цзян?!              Плитку окропили прозрачные слёзы, намочив стиснутые до онемения пальцы. Сюань Су рассеянно проводил их взглядом как самое странное явление, которое когда-либо попадалось ему на глаза, а затем проскрипел севшим голосом — своим голосом, пусть и всё ещё весьма юным:              — Я не знаю…              — Знаешь, Вэй Усянь, — и не думал смягчаться беспристрастный демон. — Ты высокомерный эгоист. Вот и вся истина. Позволив хули-цзин бесчинствовать, ты расслабился, и потому с концами утратил оставшиеся крупицы человечности, которым посчастливилось не погореть в огне твоей энергии обиды. Ты растоптал себя-человека, Вэй Усянь. Сам. И в самом деле стал свирепым демоном… Без капли сочувствия, милосердия. Тебя забавляли убийства, будоражила жестокость. Вот в чём дело. Будь ты к ним равнодушен, возможно, всех тех бедствий не случилось бы. Утратив контроль над собой, ты самолично лишил себя шанса на жизнь подле близких тебе людей. Даже сейчас… — наполнился презрением тон. — Ты преспокойно нежился в ласковых объятиях шицзе, подсознательно помня о своём преступлении. Ты ничуть не изменился. На самом деле, тебе глубоко плевать на все те смерти, что случились по твоей вине. Тебе всё равно, что был убит Цзинь Цзысюань. Как бы ни лил сейчас слёзы от моих слов, ты прекрасно обо всём этом знаешь и всего-навсего скорбишь по утраченной возможности быть подле живых источников тепла. Ты, как змея: не терпишь холода, несмотря на то что тебе там самое место. Не прельщает такого гордеца, как ты, жизнь в темноте вдали от славы, мира людей. Ты хочешь назад — туда, откуда тебя вышвырнул Вэнь Чжао, — демон саркастично пропел. — Ведь ты был ещё так мо-о-о-о-олод…              — Неправда!.. — прошептал Сюань Су. — Мне не всё равно! Я не скрываю того, что кровь не смоется с моих рук; не отрекаюсь от своих ошибок! Не смей за меня утверждать, что мне всё безразлично!              — Дурак, — фыркнул демон. — Забыл? — он указал пальцем на себя. — Мы с тобой – одно и то же. Ты ведёшь разговор сам с собой. Я не могу не утверждать о том, о чём знаю досконально. Ты бесчувственен. Ты демон. В тебе больше нет человечности.              Не успел Сюань Су моргнуть, а за его спиной оказался «он». Всё в нём вытянулось по струнке, заледенев от ужаса. Он кинулся вперёд, дабы убежать, но, разумеется, побег был с самого начала обречён на провал.              Схватив его за волосы и намотав их на кулак, демон приподнял Сюань Су над полом и с безразличием в голосе проговорил:              — Я не допущу прежних ошибок. Мною был усвоен урок: демонам нечего делать в мире людей. По этой самой причине ты должен вспомнить, чтобы больше не убить.              Попытавшись коснуться пальцами ног земли, Сюань Су с ненавистью прошипел, впившись в удерживавшие его руки:              — Ты сам… тот ещё дурень.              — Прости? — холодно спросил демон, склонив голову набок.              — Зачем ты столь рьяно пытаешься достучаться до того, кому всё равно? — испытав новый прилив ледяного гнева, Сюань Су внезапно со всем пылом возжелал воспротивиться тому, кто обращался с ним, как с игрушкой. — Утверждаешь, что я бесчувственная сволочь. Возможно, это в самом деле так. Однако глупость – пытаться воззвать к моей совести, при этом укоряя в отсутствии человечности и греховности, эгоизме. Должен же ты понимать, что если имеешь дело с такой личностью, то тому будет глубоко наплевать на то, сколько и когда им было убито! Он в любом случае выберет себя и не поведёт и бровью!              — И что же, — шершаво прошептал «он», заглянув к нему в глаза. — Вопреки всему тому, что я рассказал; вопреки собственному раннему лозунгу «я человек», вновь отправишься в Средний Мир наступать на те же грабли? Выберешь себя? Кто из нас в конечном счёте дурень?              — Мы с тобой – одно и тоже, — вернул ему его же слова Сюань Су. — Слышишь, Вэй Усянь? Мы – одно и то же.              Вэй Усянь холодно хмыкнул:              — Рад, что ты наконец-то это осознал.              — Ты жаждешь искупить грехи… — Сюань Су облизал вмиг пересохшие губы быстрым движением языка и скривился, пнув Вэй Усяня в колено. — Жаждешь растоптать меня, чтобы «принять наказание за свершённые злодеяния». Не позволю! Я выберу себя! — когда попытка уколоть того, кто не испытывал боли вовсе, ожидаемо, провалилась, Сюань Су вонзил ногти в запястья, дабы вырвать их вместе с сухожилиями и выбраться наконец на свободу. — Если так хочется – гори в священном огне сам! А я… Я буду жить. Вэнь Чжао убил меня, свёл с ума! Я должен заполучить в свои руки то, что моё по праву!.. Я… не исчезну. Ни за что!..              — Пытаешься свершить невозможное, — сухо припечатал Вэй Усянь, без толики интереса смотря на его потуги. — Ты же понимаешь, что мой голос внутри тебя никогда не смолкнет? Твоё истинное отношение когда-нибудь всё равно пересилит тебя, и тогда рука, поднятая мной за закреплённую на локте нить, снова попытается уничтожить прах, чтобы сделать наконец то, что я должен был сделать в самом начале, как заклинатель: уничтожить демона, терроризирующего Цзянху.              Сюань Су сплюнул:              — В Диюе видел я этот Цзянху! Этот Цзянху первым начал меня прижимать! Первым возжелал меня изжить!.. И он получил по заслугам! Я… Я буду на стороне самого себя! Ведь никто, кроме меня, не позаботится о состоянии моей души.              — Твоя душа уже давно сгнила, — равнодушно протянул Вэй Усянь, хмыкнув и отпустив Сюань Су, что столь долго без устали брыкался. — Опозорил предков, причинил боль близким – ты ужасен. Зная всё это, ты всё равно остаёшься на стороне себя. Тебе самому не противно? — он рукой обвёл свою стройную фигуру. — Минутами ранее ты заявил, что я чудовище. Понял теперь, какой ты в глазах других? Я вызвал в тебе чувство омерзения и страха. Почему ты считаешь, что, будучи таким, можешь миновать свою заслуженную кару?              — В таком случае я просто-напросто приму тот факт, что я чудовище! — огрызнулся Сюань Су, твёрдо вставая на ноги. — Приму тот факт, что убийца и безумный зверь, кусающий руку, что его кормила! Да! Я тварь! Да! Мне самое место в забвении! Но знай: сам себя я туда не отправлю! Я буду жить. Вспомню всё и останусь при своём мнении! Даже если весь мир меня ненавидит… Я просто лишь возненавижу его в ответ.              — Ты мёртв. О какой жизни ты говоришь?              — Придираешься к словам, Вэй Усянь, — презрительно шикнул Сюань Су, хищно выгибая пальцы. — В любом случае… неважно. Я отпущу всё, что было совершено мной раньше. Стану другим. Отрекусь от своего прошлого «Я», — он скривил губы. — От тебя, Вэй Усянь. Отныне я больше не Вэй Усянь, не Вэй Ин, не А-Ин и не А-Сянь. Никакое из возможных имён, которыми тот ранее обладал! Которыми обладаешь ты! Говоришь, я опозорил предков? Что ж, пожалуй, мне правда стоило отбросить былую личину ещё в самом начале своего пути. Я поступил неразумно, оставив себе то же имя, что принадлежало мне при жизни. Всё-таки между мной и Вэй Усянем, первым учеником Ордена Юньмэн Цзян, нет ничего общего.              — В самом деле, — сухо подтвердил Вэй Усянь. — И что? Оставишь себе имя Сюань Су? — он по-лисьи неприязненно дрогнул кончиком носа. — До чего же уродливый выбор.              Сюань Су ядовито отзеркалил:              — В самом деле, — на языке крутились и другие заготовленные нелестные комментарии, однако реальность вокруг них начала стремительно рушиться.              Вэй Усянь смерил трескающиеся стены и вырастающую за их пределами пустоту скучающим взглядом и знающе бросил:              — Сейчас ты предельно уверен в своём решении. Но я никуда не денусь, ибо я — часть тебя. Пусть ты и обернулся Сюань Су, Вэй Усянем быть не перестал. И не перестанешь никогда. Знай: этот внутренний конфликт никогда не сойдёт на нет.              — Думаю, ты всё же заблуждаешься, — процедил Сюань Су. — Когда-нибудь чаша весов всё же склонится в чью-то сторону, — предвещая возможную фразу Вэй Усяня, он шикнул. — И победа будет за мной. Я не изживу себя. Ни за что.              Вэй Усянь скривил губы в острой, как лезвие меча, едкой улыбке. Опустив важную часть фразы, он приторно промурлыкал:              — Поживём, увидим. Удачи, Сюань Су.

***

             Просыпаться от тяжёлого пребывания внутри воспоминаний, кои хранились в нити, было весьма не приятно. Сюань Су думал, что голова его расколется надвое, пусть и не ощущал он в самом деле острой боли как таковой.              Обнаружил он себя на земле: на том месте, на котором был в последний раз перед тем, как провалиться в пустоту. Неровно поднявшись на ноги, Сюань Су невидящим взглядом уставился на нить, вокруг которой теперь не летала пыльца. Конечно, она светилась как прежде ярко, но той «пыли» более не наблюдалось — это говорило о том, что этой нити больше нечего было ему поведать.              Мотнув головой, Сюань Су потёр шею, чувствуя себя чрезвычайно разбитым.              — Этот внутренний конфликт никогда не сойдёт на нет, — прошёлся по черепной коробке собственный голос, вследствие чего Сюань Су не удержался от того, чтобы усмехнуться своей фирменной острой ухмылкой, пусть и не сразу понял он, что лицо его исказилось.              «Возможно, когда сейчас в моей голове борются за руль власти Сюань Су и Вэй Усянь, мне будет сложно принять верное решение. Две стороны меня будут желать склонить на свою сторону, помешав получить окончательный результат, — памятуя о своей ранней цели, Сюань Су приблизился к следующей нити, не намереваясь оставлять эту «мороку» на потом. Пусть запас его сил порядком иссяк, не было желания возвратиться к этой неприятной части впоследствии, после отдыха. — Одно ясно: мне нужно вспомнить. Хотя бы для того, чтобы знать, что было мною совершено, а что нет. Если… когда-нибудь возмездие в самом деле настигнет мою гнилую душу, я должен знать, за что».              С этими мыслями рука сомкнулась вокруг второй нити, в очередной раз отправив его в глухое беспамятство.       

***

             Более никаких встреч в воспоминаниях с Вэй Усянем у Сюань Су не случилось — чему тот был запредельно рад. Столкновение с самим собой оказалось для него слишком болезненным, отчего имел место вполне себе реальный шанс вовсе не оправиться.              Притрагиваясь к каждой последующей нити, Сюань Су всё твёрже и твёрже убеждался в своём первоначальном решении вспомнить. Голова сразу стала меньше гудеть и ощущаться ватной, а он сам почувствовал себя… цельным. Всё-таки не помнить кто ты, что ты и почему ты — донельзя мучительная пытка. Сюань Су даже не сдержался и отпустил едкий комментарий, обращённый Вэй Усяню: как бы тот ни костерил его, навстречу ему всё же шёл, добродушно помогая избавиться от этой муки.              Конечно, была в этом процессе своя ложка дёгтя: опустошение, вызванное осознанием потери всего того, что было так дорого, весьма болезненно вонзалось в то место, в котором раньше пылко билось живое сердце. Прикасаясь к нити, Сюань Су на краткий миг становился прошлым собой, который мог чувствовать и был жив. Терять всё это… не то чтобы приятно.              …Каждая из нитей — как он ранее и предположил — была посвящена одному конкретному человеку. Пусть Вэй Усянь и испортил ему просмотр моментов, связанных с Цзян Яньли, те не оставили его голову, а вернулись в неё, как и положено. Одного его лишил Вэй Усянь: он не дал ему снова всё это прожить.              Вторая нить принадлежала Цзян Чэну. Третья — родителям. Четвёртая почившей чете Цзян. Пятая — Ордену. Остальные двенадцать: самому себе: юности, смерти, существованию в качестве демона, прочим людям, которые так или иначе взаимодействовали с ним в жизни.              И наконец… последняя: восемнадцатая.              Стоило Сюань Су открыть глаза, он обнаружил себя стоящим на залитом солнцем цветочном луге. Выгнув бровь, демон мельком оглядел свой внешний вид, который из воспоминания в воспоминание менялся. Однако ничего сверхъестественного он не нашёл: привычный чёрный, пусть и достаточно целомудренный по сравнению со всеми его образами как демона.              Горечавки качались из стороны в сторону, как будто бы позвякивая. Сюань Су казалось, будто те ласково улыбались ему, в своей особенной манере утешая.              Сюань Су насторожился, когда понял, что это воспоминание порядком отличалось от всех предыдущих. Было в нём что-то похожее на самое первое, в котором он повстречался с самим собой.              «Предвкушая» новую битву за главенство и целостность, Сюань Су встал на дыбы и оскалился, начав утробно рычать и готовясь отразить удар.              — Вэй Ин?              Сюань Су круто развернулся на носках, враждебно уставившись на человека, который посмел подкрасться к нему со спины. Вторая бровь выгнулась, стоило глазам упереться в лицо этого смельчака.              — Лань Ванцзи?              Золотые радужки на краткий миг вспыхнули сердечной болью и запредельной печалью. Ресницы опустились, спрятав весь этот спектр чувств, а после вскинулись назад, запретив себе отрываться от него.              — Мгм, — было видно, что молодому человеку до боли хотелось бы приблизиться хотя бы на шаг, однако по неведомой причине он приказывал себе оставаться на своём изначальном месте, кусая губы и решаясь на какие-то слова.              Помня о своём первом опыте, Сюань Су ядовито прошипел:              — Яви себя настоящего и не тяни время. Неужто ты сказал не всё?..              Странно на него посмотрев — с таким натуральным недоумением! — Лань Ванцзи нервно заломил пальцы, сокрытые длинными рукавами, и ломко прошептал:              — Но я ведь уже настоящий.              — Не лги мне, — холодно припечатал Сюань Су, кивком нетерпеливо указав на него. — Зачем ты здесь? Скажи мне: неужели есть ещё что-то, в чём ты хотел бы меня обвинить?              Прошедшийся по коже Лань Ванцзи после его слов озноб почти что затронул и Сюань Су. Его язык — точно так же, как и чужой — свело от судороги и кислоты:              — Нет! — болезненно воскликнул Лань Ванцзи, сделав в его сторону один-единственный импульсивный мизерный шажок и застыв на месте, ибо Сюань Су в неясной эмоции тотчас поспешил отступить на точно такой же небольшой шаг. — Не укорять я тебя пришёл, — шёпотом заверил молодой человек. Прикусив нижнюю губу, Лань Ванцзи опустил глаза, будто бы от сильного чувства вины перед кем-то, и понуро проскрипел. — Вэй Ин…              — Не зови меня так! — ядовито прошипел Сюань Су, взглянув на него исподлобья и по-лисьи поведя носом. — Я не он.              Лицо Лань Ванцзи треснуло, пропустив вовне ничем не прикрытое сожаление и тоску. По сцепившимся украдкой мизинцам Сюань Су предположил, что Лань Ванцзи об этом догадывался и так, пусть и пытался почему-то переубедить себя в обратном. Приоткрыв белые губы, молодой человек резко схватился за сердце, которое внезапно сдавил тупой спазм. Согнувшись пополам и простояв в тишине с пару мгновений в попытке оправиться, Лань Ванцзи, не раскрывая глаз, что в непонятно какой момент успели закрыться, севшим голосом виновато проговорил:              — Мне очень… Очень жаль. Вэй Ин… Молю… Прости меня…              — За что? — фыркнул Сюань Су, находя слова Лань Ванцзи излишне притворными; грозящими перерасти в бурю, могущую растоптать его. Несмотря на то что в воздухе, в аромате цветущих горечавок безошибочно угадывались скорбь и сожаления от несовершённых поступков, Сюань Су не желал даже задумываться о том, чтобы поверить — хотя бы на жалкую секунду! — в извинения Лань Ванцзи, от которых, без прикрас, тянуло натуральной искренностью, но никак не гнусной ложью, фальшью. — Повторюсь: не трать время зазря. Если есть что сказать – говори либо же проваливай!              — Не гони меня! — задохнулся от охвативших его чувств Лань Ванцзи. — Вэй Ин! Я… Прости, что не был с тобой рядом! Прости… Я… Я должен был встать рядом с тобой! Сделай я так, они бы… они бы…              — Они бы — что? — начал раздражаться Сюань Су. — Говори уже быстрее, морок! Ты…              Создавалось впечатление, будто терпение Лань Ванцзи начинало иссякать. Возможно — допустил Сюань Су мысль, — стоял тот, в отличие от него, здесь на протяжении довольно-таки долгого времени. Помимо взбалмошного отчаяния, которое достали буквально со дна, вокруг витали вкрапления уныния и бесконечной печали и смирения. Отчего-то Сюань Су подумал, что Лань Ванцзи встречал эти пейзажи в своих снах далеко не впервой. Но его фигуру — наоборот.              Впитав в немую кожу охватившие Лань Ванцзи чувства, подавляемые тем вот уж долгое время, Сюань Су ясно увидел неверие и вину, желание хотя бы призраку своих сновидений сказать. Должно быть, некие слова мучительно жгли Лань Ванцзи язык, раз ему едва удавалось заставлять себя стоять на месте.              Почему-то Сюань Су догадался, что Лань Ванцзи далеко не первую минуту разглядывал его ещё не пришедшую в себя фигуру, пребывая в смешанных чувствах и не решаясь приблизиться, чтобы проверить: действительно ли это сон? Может, случилось что-то, из ряда вон выходящее, и настоящий Вэй Ин пришёл к нему поговорить? Да, Лань Ванцзи в самом деле хотелось бы удостовериться в этом, однако он не предпринимал и попытки сделать это. Возможно, дело было в том, что он буквально прирос к земле, одеревенел без шанса на освобождение из оцепивших его шею, грудь, руки и ноги оков.              Больно… Больно… До умопомрачения больно! Сюань Су с лёгкостью ощущал снедавшую Лань Ванцзи боль. Один лишь взгляд на его мучительно прямую, несгибаемую спину изрезал его живое сердце на мельчайшие кровоточащие куски. Что уж говорить о вероятном касании!              Подойти нельзя, но уйти — тем более. Лань Ванцзи хотел бы заставить себя отвернуться, чтобы не беспокоить; чтобы… не повестись на возможную шутку своего сознания, но вместе с тем боясь что-то важное упустить. Ноги гудели. Буквально звенели! Точно гвозди, воткнутые чьей-то хладно-смешливой рукой ему в стопы и кости, начали проворачиваться, злорадно над ним шутя. Лань Ванцзи изнывал от необходимости подойти и обнять, однако его тормозили внутренние запреты: разве имеет он на это право после своего равнодушия?..              Но в какой-то момент, очевидно, что-то внутри Лань Ванцзи всё же пересилило. Стоять стало невозможно, и мнимые кандалы, загрохотавшие вслед за его неумолимым бегом, больше не смогли его удерживать. Лань Ванцзи отчаянно сорвался к нему, проигнорировав воинственную позу насторожившегося Сюань Су, уже готового защищаться от подлого нападения.              На памяти Сюань Су, Лань Ванцзи, если и бегал, делал это грациозно, изящно. Он напоминал собой возвышенного зверя, что снизошёл до того, чтобы неспешно пробежаться и явить миру свою элегантную священную красоту.              В этом же беге не было чего-то даже отдалённо похожего на это. То был срыв. То было безразличие к своему внешнему виду в чужих глазах, в собственных, в его. Главным было достижение, касание него. Ощутить под пальцами не дымок, а самую что ни на есть настоящую плоть — вот что двигало Лань Ванцзи.              Несмотря на то что Сюань Су взбалмошным зверьком насупился и выпустил иглы, когти, ударив его тяжело в бок, Лань Ванцзи не посмел отступить и с надрывным всхлипом крепко-крепко вцепился задубевшими пальцами в его напряжённое тело, оказавшееся таким реальным, что стало сложно дышать.              Сюань Су опешил, оказавшись в плену крепчайших объятий, которыми его когда-либо одаривали:              — Что ты делаешь?              Но Лань Ванцзи отвечать не собрался. Он лишь сильнее сдавил его в руках, будто не в силах поверить в то, что ему оказалось доступно это сделать. Вцепившись в него как в спасательный якорь, Лань Ванцзи жадно зарылся носом сначала ему в волосы, а после в шею, вдохнув морозный аромат с примесью водной вязи, который был так или иначе присущ мёртвым. Плечи Лань Ванцзи затряслись, точно от накативших слёз, которым наконец-то позволили выйти вовне и облегчить обросшую скорбью душу.              — Прости, прости, прости меня… — пылко зашептал Лань Ванцзи как в бреду. — Не уходи, не уходи, не уходи, Вэй Ин… Молю… Всё что хочешь сделаю… Исправлюсь… Я правда исправлюсь… Не оставляй меня. Не прогоняй меня… Я… Я больше не совершу…              — О чём ты говоришь? — ужаснулся Сюань Су, поняв, что от этого призрака-человека исходило настоящее тепло.              За те семнадцать нитей, содержимое которых ему довелось просмотреть, Сюань Су научился отличать — при непосредственном контакте, разумеется, — настоящих людей от людей-иллюзий. Ведь в самом начале он просыпался, будучи уверенным, что всё это было по-настоящему. Но на десятый раз Сюань Су всё же понял, что, когда касаешься кого-то во сне, его тепло как будто «заперто внутри» либо ощущается донельзя слабо.              Лань Ванцзи же… полыхал, точно самая хорошая жаровня или настоящий огонь. Это напугало до дрожи молчаливого Сюань Су, который мигом догадался: не в воспоминание его привела нить, а в сон.              Сейчас перед ним стоял не призрак его прошлого, а самый что ни на есть реальный Лань Ванцзи.              — Я искал тебя… Всюду искал… Но… Но… Так и не нашёл… — проскрипел сквозь дрожь и терпкий спазм Лань Ванцзи, не обратив внимания на трепыхания пытающегося высвободиться Сюань Су. — Где же ты?.. Вэй Ин… Скажи, где мне тебя искать? Я приду! Куда угодно приду. Только скажи!..              — Отпусти!              — Вэй Ин... — взмолился Лань Ванцзи, сжав его ещё сильнее в объятиях, словно намереваясь вплавить в себя: чтобы уж точно никогда и ни за что не лишиться. — Я был неправ!.. Я сожалею!.. Не… Не гони меня!              Сюань Су прогудел, пиная непреклонного Лань Ванцзи в бедро и лихорадочно ища попутно способ покинуть чужое сознание:              — Сдались мне твои сожаления! Зачем ты мне всё это говоришь? Какое тебе вообще дело до меня?!              «Вот ведь накинулся… Почему все люди как люди – как воспоминание, а к тебе я попал в сон! Что ж ты за человек такой…».              И совсем Сюань Су упустил из виду факт, что он сам настолько сильно тянулся к этому человеку, что напрочь отказался всего лишь посетить воспоминания с ним, а… возжелал увидеть его вживую.              «Точно, — спохватился Сюань Су. — Я же призрак. Я в любой момент могу растаять. И уйти. Он меня не удержит…».              Стоило намерению оформиться, его тело начало стремительно таять, отчего от Лань Ванцзи донельзя ярко потянуло крайней степени силы ужасом.              — Нет!.. — плаксиво воскликнул он куда-то ему в плечо, впившись в него пальцами. Лань Ванцзи покачал головой, поелозив носом по голым костям Сюань Су, и взмолился более пылко, отбросив окончательно всякую гордость. — Прошу, Вэй Ин… Скажи, где мне тебя отыскать? Позволь… Сказать… Спасти…              Но Сюань Су не слушал его. Не желал. Что-то в нём — паническое, горькое — поднялось по горлу, вынудив его поджав хвост бежать. Несмотря на то что в нём жило намерение — которое и загнало его как раз-таки к Лань Ванцзи в сон — остаться и податься навстречу, Сюань Су знал, что ни секунды не может продержаться здесь и что восемнадцатая нить оказалась для него самой-самой тяжёлой: пожалуй, из-за силы тех чувств, что она в нём всколыхнула. Уже сейчас Сюань Су мог предугадать, насколько велик будет ущерб по пробуждении; насколько сильно пустота, образовавшаяся с уходом Лань Ванцзи, будет огромна, равно как и та дыра, которая расширит его без того полую грудь.              Он только и смог что процедить, почти что приказав:              — Отпусти меня, — и уйти, оставив Лань Ванцзи, сгорающего от отчаяния, хвататься за разваливающийся на мельчайшие частицы сладкий-сладкий сон, в котором столь долгожданный и желанный лик на фоне цветочного поля растворялся и распылялся по воздуху пеплом; оставив его шептать обещания и сокровенные речи в пустоту и в то же время надрывно кричать лихорадочное «прости», но не находить ничего, кроме хладной тишины.              Лань Ванцзи вне сомнений почувствовал, что это был не образ, созданный его злым либо же тоскующим подсознанием. Знал, что это был не кто иной, как сам Вэй Ин, что пожаловал к нему в грёзах. Всё же могильный холод, исходивший от его тела, не лгал.              И по этой самой причине срывавшиеся с белеющих губ хлёсткие «проваливай», «отпусти» и «забудь» донельзя больно били по кровоточащему сердцу, что до сих пор не могло оправиться.              Ведь рана от потери была ещё слишком свежа…              — Вэй Ин!!! — в последний раз прокатился по сознанию Сюань Су крик Лань Ванцзи и растаял, равно как и сон, равно как и он сам.              Завалившись на бок, Сюань Су вцепился ледяными пальцами в один из корней дерева Юньхэн Мэн, что цвело своим неугасающим великолепием. Прикрыв глаза, Сюань Су внезапно ощутил острую потребность в том, чтобы отдышаться. Грудь ныла — буквально пульсировала! Именно из-за того, что странное «нечто» сходило с ума внутри него, Сюань Су в который раз мучительно медленно умирал — на этот раз до конца. Ему казалось, что, стоит этой пульсации стихнуть, всё в нём снова замолчит — и на этот раз безвозвратно; что больше не будет боли и этой причудливой тоски; что больше не будет неожиданных сюрпризов, которые неустанно подкидывали ему тайники собственного сознания.              «Угораздило же… — мечась в плену лихорадки, прохрипел Сюань Су, зажмуриваясь до мнимого образования кругов под веками. — Какого чёрта меня в сон к живому утянуло?.. Зачем… Я к нему сам пошёл?».              Из-за того, что чувств стало слишком много, Сюань Су разжал удерживающую корень древа руку и окончательно упал, позволив песку себя обнять и прилипнуть к коже и невесомой ткани.              «До чего же больно… Почему мне больно?.. Хватит… Я передумал… Не хочу больше чувствовать… Не хочу… Слишком… Слишком много. Слишком ярко… Слишком… чувствительно и больно. Замолчи… Замолчи, Сюань Су… Замолчи…».       

«Каким бы твоё имя ни было… пожалуйста… замолчи…».

***

      Оказалось, что возвращать себе память полностью и за раз — такая себе идея. Но делать с этим что-то было слишком поздно. По этой причине Сюань Су, восстанавливая силы, выпал из реальности, возможно, на неделю или, быть может, на месяц.              Когда он всё же очнулся, неподалёку от него — на тех участках земли, которые перед своей сомнительной авантюрой он поднял со дна водоёма — сидели Юй и Луаньцзан, впервые на его памяти мирно переговариваясь, а не обмениваясь изощрёнными оскорблениями — и не всегда завуалированными.              Сонно заморгав, Сюань Су с облегчением отметил, что ничего в нём не пульсировало, не тряслось и не ревело, в очередной раз сходя с ума. Тишина — даже такая необычная и порой странная — была встречена им весьма тепло и радушно.              «Наконец-то… тишина. И холод», — порадовался в своей манере Сюань Су.              — Ты проснулся, А-Сянь, — констатировал Луаньцзан, завидев его открытые стеклянные глаза. Сюань Су блеклой куклой в упор на него посмотрел, о чём-то подумав, и проскрипел:              — Прекрати.              — Ты о чём? — терпеливо поинтересовался дух, дотрагиваясь до лба поникшего Юя пальцами.              — Меня зовут Сюань Су, — твёрдо припечатал демон, таким образом запрещая обращаться к нему как-либо ещё, кроме этого имени. Благодаря телодвижениям Луаньцзана, у него не вышло не обратить рассеянное внимание на Юя, выглядевшего до одури вяло.              Луаньцзан в ответ лишь кивнул, дав понять, что требование было учтено, и попытался прощупать почву с другого угла:              — Как себя чувствуешь, А-Су?              — Никак, — честно признался Сюань Су, с улыбкой принимая собственное состояние и не ища в этом какой-либо недостаток. Стоило согласиться, что хотя бы ради этого ему было необходимо вспомнить всё: чтобы наконец-то принять нового себя и смочь идти дальше. — Что с Юем?              Луаньцзан просиял так, словно его интерес самочувствием юноши был тем, чего дух и не мечтал ждать от него, Сюань Су. Уняв улыбку, дух с сочувствием пояснил:              — А-Юй живой.              — И? — безучастно выгнул бровь Сюань Су.              — Мы находимся на «той» стороне, А-Ся… А-Су. На стороне мёртвых. Небытие всегда жестоко по отношению к живым. Оно вытягивает из них энергию, обращая законными жителями своих владений.              Сюань Су сузил глаза, выпрямляясь:              — То есть он умирает?              — Истинно так.              — Тогда почему он всё ещё здесь? — недоумённо цокнул Сюань Су, всматриваясь в пепельное лицо, которое порядком осунулось с их последней встречи. — Странно всё это, — отбрил демон, обнаружив несостыковку.              Луаньцзан погладил закашлявшегося Юя по плечу и полюбопытствовал:              — Что именно тебе не нравится?              — Вы сказали, что я около года пробыл в… забвении. Соответственно, и Юй ждал меня здесь столько же времени.              Не совсем понимая, к чему он клонил, Луаньцзан протянул:              — Верно.              — Если за год Юй не умерил своего пыла и выглядел вполне себе здоровым, как так вышло, что всего за, примерно, три месяца моего бодрствования он так… — Сюань Су по-лисьи в отвращении скривил кончик носа. — Иссох?              Заслышав его тон, Юй, бывший существом весьма колким на язык, приободрился и, набрав в грудь воздуха, проскрипел:              — Это кто тут иссох? — и следом закашлялся. — Не… несите вздор… Я ещё слишком молод, чтобы походить на эту древность.              Впервые пропустив мимо ушей шпильку, вставленную по поводу его внешности, Луаньцзан «вздохнул» и, продолжая гладить Юя по плечу, вкрадчиво спросил:              — Ты же помнишь, что Юй по рождению ворон?              Сюань Су забавно округлил глаза и настолько оторопело, насколько мог, переспросил:              — Ворон?              — Ворон, — кивнул Луаньцзан, пустившись в объяснения. — И он, повторюсь, живой. Полагаю, ты гадаешь над тем, как обычный ворон обернулся юношей. Разъясню. Когда ты спасал его от мучительной смерти вследствие его падения из гнезда, то вливал в него лошадиную дозу своей демонической энергии, на которой в конечном итоге и развилось его сознание. Из простого птенца он вырос во вполне себе осмысленное существо, не уступающее в силе рассудка взрослому человеку. Попав в забвение и приросши к материи Небытия, ты начал восстанавливаться в колыбели дерева Юньхэн Мэн. Юй пробрался сюда вместе со мной, будучи простым воронёнком — да притом раненным. По идее, А-Юй должен был бы умереть, не так ли? Но он не сделал этого, так как в нём тобой было взращено демоническое начало, которое как раз-таки и смогло защитить его душу от разрушения. К тому же между вами уже на тот момент существовала связь. Ему удалось отыскать — даже быстрее меня — место большего скопления энергии обиды, — Луаньцзан взглядом указал в сторону «колыбели», в которой Сюань Су несколько месяцев назад проснулся. — И, знаешь, у меня никак не получилось его спровадить. Поверь, я пытался! Может, он поэтому меня столь сильно невзлюбил.              — Ты сам по себе мерзкий. Как тебя вообще можно любить? — просипел Юй, ворвавшись в монолог Луаньцзана, и язвительно добавил. — Я тебе не простак, чтоб ты так легко меня прогнал! Куда хозяин, туда и я…              — Ну всё, всё, — покачал головой дух и со всем участием легонько похлопал юношу по спине, тем не менее равнодушно наблюдая за тем, как тот кашлял и хрипел, через силу терпя удушение пространства Небытия. — В общем, А-Юй остался подле твоего места возрождения. А там… Циркулировала немыслимой силы тёмная энергия, которой А-Юй в своё время привык питаться. Собственно, именно это он и дальше делал — неосознанно. Накопив достаточное количество ци в себе, А-Юй смог обернуться юношей и продолжить питаться твоей энергией, подобно паразиту.              Юй снова перебил сквозь хрип:              — Я не паразит.              — Конечно нет, — отмахнулся от него мимоходом Луаньцзан. — Короче говоря, именно благодаря твоей энергии обиды, А-Юй мог преспокойно выдерживать влияние Небытия и не ощущать при этом неудобств. А когда ты проснулся, то, естественно, поток демонической ци сошёл на нет. Конечно, в одночасье вернуться в своё исходное состояние он не мог. Да и навряд ли его сознание когда-либо сможет деградировать вновь до уровня птенца. Теперь, когда А-Юй стал таким умным — не без твоего вмешательства, А-Су, — столь сильный регресс невозможен. Без твоей энергии обиды в пространстве Небытия для А-Юя исход один: смерть.              Сюань Су протянул:              — Мучительная медленная смерть…              Юй хмуро взглянул на него исподлобья, одним своим таким взором выразив всё своё негодование и недовольство им. Было совершенно ясно, что — как выяснилось — ворон вспоминал сейчас самые грязные ругательства, которые когда-либо были ему известны, и теперь мысленно посвящал их ему, своему хозяину, возмущаясь его нерасторопности и ярому желанию обосноваться в царстве мёртвых душ, несмотря ни на что, вероятно, назло ему.              Сюань Су, промолчав, в ответ только хмыкнул.              «Он угасает, — повторно констатировал он в мыслях, а после озадаченно шикнул. — Почему меня вообще это волнует? Это был только его выбор остаться здесь. Я его не звал с собой. Юй — всего лишь паразит, который пригрелся на моей энергии обиды. Он желал больше. Ему хотелось стать сильнее, умнее. Раз не нашёл в себе смелости покинуть меня и Небытие раньше, нечего корить меня за свою же дурость, когда настигли последствия недальновидного промедления, — однако, как бы Сюань Су ни отмахивался от Юя, заявляя, что он не его ответственность, мысли продолжали крутиться вокруг него и вопроса о дальнейших действиях. — Теперь, когда я всё вспомнил, делать в Небытии мне нечего. Силы в полной мере восстановились ещё три месяца назад. Я мог бы уйти ещё тогда, но меня держали мои утерянные воспоминания. Отныне они у меня. Но… Куда же мне теперь податься? Что мне делать?».              Как бы ни ломал над этим голову Сюань Су, ничего путного не получалось придумать. Ответ на поставленный ребром вопрос был исключительно ясен: ничего ему не нужно было делать. Его никто не ждал. У него не было дела, которое можно было бы продолжить. При жизни заклинатель, разве мог он после смерти стать бродячим даосом и изгонять нечисть? Нонсенс. Даже в самой глупой сатире не представишь таковое развитие событий.              Таким образом выходило, что… ему не было смысла покидать Небытие. По сути, не имелось резона восстанавливать свои силы и вспоминать. С исполнением последнего пункта только лишь становилось более-менее понятно, почему ему в самом деле не нужно было куда-либо спешить. Просмотрев всю свою жизнь и некоторый период после неё, Сюань Су чётко уяснил: всё, чем дорожил, было им утеряно. Ничего не осталось! Абсолютно ничего! Ни дела жизни, ни близких, которые бы скорбели по нему.              «Останься я простым умершим заключённым Дома Кандалов, с последним пунктом не возникло бы проблем, — отстранённо протянул Сюань Су, огладив взглядом несуразно торчащий из-под воды участок земли площадью в квадратный чжан. — Цзян Чэн и шицзе оплакивали бы меня. Жаждали бы узнать, что со мной сталось. Можно было бы вернуться. Но я уже использовал свой шанс и провалился в его реализации. Дурак».              Указательный палец правой руки, что всё это время пластом лежала на земле, медленным чётким движением поднялся вверх, а следом, как будто бы дёрнувшись за нить, обматывающую бока, поднялся и тот самый участок земли, который мозолил Сюань Су глаза, и выровнялся над уровнем воды, став выглядеть куда более приемлемо, нежели ранее.              Успокоив свой внутренний перфекционизм, Сюань Су уронил наземь палец и запрокинул голову на один из изогнутых корней клёна.              «Зачем же я восстал вновь? — однако, несмотря на то что пока что ответы на все его вопросы не настигали его, один из них всё же удостоился того, чтобы оказаться закрытым. — Луаньцзан», — пророкотал Сюань Су.              — Верни мне мой прах.              — Нет, — лаконично парировал дух, ничуть не замявшись. С одной стороны это должно было поразить: вот это да, даже после заминки разговора смог с лёгкостью ответить на вопрос без предисловий! Но Сюань Су лишь рассердился в своей особенной холодной манере.              — Почему ты не возвращаешь мне мою же вещь?              — Мы уже говорили об этом с тобой, — ровным тоном протянул Луаньцзан, нисколько не обращая внимания на затаённую в голосе Сюань Су угрозу. Точно он знал наверняка, что тот никоим образом ему не отомстит.              По крайней мере, пока.              — Говорили, — легко согласился демон. — Но я всё ещё не могу понять, почему тебе небезразлична моя судьба. Какая тебе разница: исчезну ли, буду жить ли?              Луаньцзан по-старчески мудро «вздохнул»:              — Ты родился в моих водах. Отныне ты — единственный хозяин покорного слуги в лице духа горы Луаньцзан. А слуги, как известно, защищают своих Владык. Делают всё им во благо. Даже если они готовы разбрасываться собственной жизнью с возмутительной небрежностью.              Сюань Су съязвил:              — О, так, значит, у меня не один, а целых два слуги? Как здорово.              — Здорово!.. — пробурчал себе под нос Юй, передразнив его и понадеявшись, что его никто не услышал. Впрочем, даже уловив недовольство юноши, Сюань Су не поспешил отвечать на него, и потому промолчал, сделав вид, что проявление саркастичного возмущения было им безбожно пропущено.              — Истинно так, — Луаньцзан поигрался с тесёмками на своих одеждах, невзначай пропев. — А-Су, что бы ты ни говорил, факт остаётся фактом: что для меня, что для А-Юя, ты — тот, кому мы готовы служить верой и правдой. Пусть мотивы наши разнятся, цель преследуется нами одна и та же. Он желает защищать тебя, быть подле тебя, нести твоё слово, ибо ты ему благодетель. К тому же… — понизил тон до заговорщического дух. — Вместе с ци А-Юй напитался и твоими принципами, стремлениями. В нём очень много от тебя. По крайней мере, уж точно больше, чем от биологических родителей. Так что, по сути, вы с ним одной крови.              Не дав Юю и Сюань Су вставить своё слово, он продолжил:              — Что касается меня, своего павшего Бога я буду защищать до тех пор, пока способен мыслить.              — Что значит — павший Бог? — выгнул бровь Сюань Су, требуя пояснений. Однако Луаньцзан развивать мысль отказался, лишь знающе посмотрел ему в глаза безо всякого стеснения. Пусть у него не было радужек да эмоции не плескались в этом спокойном, точно смерть, взоре, Сюань Су знал, что этот взгляд полнился абсолютным пониманием и знанием каждой из вещей. То была мудрость, накопленная веками — не то что годами. Луаньцзан застал великое множество битв; на его землях погибло несчётное количество людей, которые похоронили в его сгнившей «плоти» свои мечты и надежды — точно так же, как в своё время и он сам. Луаньцзан впитал каждую из слёз, пролитую на территории его владений.              И таким образом смог стать чуточку человечнее.              — Всему своё время, А-Су, — прошелестел дух. — Когда-нибудь я отвечу тебе на этот вопрос, — и усмехнулся. — Несколько ранее ты мне уже задавал его, помнишь? Пусть в иной формулировке, но задавал.              Сюань Су порылся в своём обновлённом архиве и спустя секунду отыскал тот фрагмент его «вечности», о котором вещал Луаньцзан. Сощурившись, демон склонил голову набок:              — Достойный Вознесения… Павший Бог… Всё это ты употребил по отношению ко мне. Что бы это могло значить? Я Бог, ступивший на Путь Тьмы? — едва отзвучали слова, Сюань Су понял, насколько абсурдно они звучали. — Бред. Богов не существует, — не удержавшись, хмыкнул он, на что Луаньцзан расплывчато улыбнулся, промолчав и никоим образом не прокомментировав.              Пожевав щёку с внутренней стороны, Сюань Су воспользовался воцарившимся молчанием, чтобы по новой осмотреть лицо Юя, который начинал клевать носом.              «Должно быть, разговор его порядком утомил, — он прикусил нижнюю губу, когда внутри что-то ёкнуло при виде такового состояния ворона. — Жалость? Может, и она. Всё-таки что-то заставило меня помочь нескольким тысячам душ обрести свой шанс на перерождение. Возможно, что-то из той же когорты не даёт мне спокойно смотреть на то, как мучается Юй».              — Ты отдашь мне прах? — завёл тот же разговор Сюань Су.              — Когда ты оставишь идею изжить себя, то, разумеется, да. Всё же это твоя вещь, — улыбнулся Луаньцзан.              Сюань Су сузил глаза, по-лисьи лукаво сверкнув ими:              — А если я уже не желаю отправиться в забвение? Что тогда? Прямо сейчас вернёшь?              Луаньцзан усмехнулся:              — Я не верю тебе, маленький хитрый лисёнок.              — С чего бы? Даже если бы я сказал тебе правду, ты бы никак не смог её проверить.              — Поверь мне, А-Су, — снисходительно протянул дух. — Я повидал немало за своё существование. От моего глаза не укроется твоё желание жить. Равно как и нежелание.              — По-твоему, сейчас я всё ещё жажду самоубийства?              — Не совсем, — одобрительно покачал головой мужчина. — За то время, что ты провёл в воспоминаниях, что-то переменилось в тебе. Этому я, без сомнений, рад. Вероятно, тебе удалось переосмыслить некоторые вещи. Однако я по-прежнему вижу в твоих глазах смятение. Ещё не твёрдо ты стоишь на ногах. Подует ветер в иную сторону — и ты рассыплешься на тысячи мельчайших частиц. Да таких, что не собрать.              Сюань Су дёрнул щекой:              — И что же мне нужно сделать, чтобы ты всё-таки вернул мне мой прах? Всё, что от меня зависело, я сделал. По-твоему, мне стоит вечность ждать, когда ты разглядишь во мне то, что нужно? — и хмыкнул. — А ты весьма жесток, старик.       — Ты переменчив сейчас, неустойчив. Тебе не хватает «опоры» в виде смысла.              — Смысла? — тупо переспросил демон и насмешливо уколол. — Какой такой смысл?              — Не знаю, — простодушно пропел Луаньцзан. — У каждого он свой. Для кого-то смысл жить — любимое им дело. Для другого — месть. Для третьего — семья. Отыщи свой. И, как только обретёшь его, я без сомнений отдам тебе прах, ибо буду уверен, что ты будешь его беречь, а не поступишь с ним так же, как в прошлый раз. Даже сейчас. Думаешь, ты просто так жаждешь заполучить назад прах? Конечно, есть вариант, что ты, как и все другие демоны и хули-цзин, не можешь смириться с мыслью, что твоя вещица в чужих руках, но что-то я сомневаюсь.              Проведя языком по тыльной стороне ровнёхонького ряда зубов, Сюань Су возвёл глаза к «небу», силясь отыскать в нём что-то, кроме пустой черноты и редких полупрозрачных мазков сирени. Возможно, какой-то намёк на «звёзды» там был, однако ему так и не удалось сей «намёк» отыскать, и потому демону очень быстро наскучило вглядываться в «никуда». Отведя взгляд, а после и вовсе закрыв глаза, Сюань Су как можно более равнодушно бросил:              — И где мне этот самый смысл отыскать?              Казалось, этот вопрос поставил Луаньцзана в тупик. Продолжая рассеянно хлопать Юя по спине, он созерцал пустоту, активно думая над предположительным ответом. Так продолжалось до тех пор, пока дух всё же не сообразил:              — В Среднем Мире.              Сюань Су не сдержался и хохотнул:              — О да. Это то самое место, где меня ждут с распростёртыми объятиями и куда мне прямо-таки стоит лезть. Напомнить тебе, чем закончилась прежняя моя такая вылазка? Смертоубийствами и моим забвением.              — Ты уж постарайся обойтись без этого, — примирительно произнёс Луаньцзан, неопределённо взмахнув в воздухе рукой и устроив голову Юя на своём плече — правда удалось ему это ненадолго: всё же ворон терпеть его не мог. Пихнув мужчину в бок своим острым локтем, юноша выровнялся и, пусть в глазах у него потемнело, а голова потяжелела, остался сидеть вытянутой линией: весьма благопристойно и стойко. Смирившись с нежеланием Юя принимать от него помощь, Луаньцзан вернул своё внимание Сюань Су. — Забудь о мире заклинателей. Просто путешествуй. Не рвись в «высшее общество». Ты — обычный странник, который любуется красотами и вспоминает, каково это – просто жить.              Сюань Су, не будучи убеждённым, холодно возразил:              — Навряд ли демону удастся вспомнить о том, что навсегда для него утеряно.              — И всё же ты попытайся, — настаивал Луаньцзан. — Ты же пытался в прошлом. Попытайся ещё раз. Во второй раз, в третий, в четвёртый. Не переставай стараться обеспечить для себя шанс на жизнь. Умереть ты всегда успеешь.              — Я уже умер.              — Телом – да, — нашёл лазейку дух. — Но не душой, — он наклонился вперёд и понизил тон, вкрадчиво заявляя. — В Нижнем Мире есть город, в котором живут демоны и разного рода нечисть. Призраки, гули, навки. Все они существуют бок о бок и ведут самую обычную жизнь. Смеются, наслаждаются пищей и иными благами. Совсем как простые смертные. Уверен, и ты сможешь жить, пусть и в ином амплуа.              Глаза Сюань Су заинтересованно распахнулись:              — Что же это за город такой? Брешешь! — глухо воскликнул он. — Не слышал я ни о каком таком городе призраков. Ежели существовал бы такой, уверен, он был бы у заклинателей на слуху!              Луаньцзан цыкнул, снисходительно скривив губы. Белёсый взор его словно сверкнул, дав понять, что им была нащупана нужная нить:              — Тут ты неправ. Призрачный Город удачно прячется от смертных. Точнее, от заклинателей. Когда поползли первые слухи, совершенствующиеся, конечно, пытались прознать о загадочном месте, в котором зло пирует, однако дороги их оказались туманными и спутанными, оттого ни один из даосов не смог обнаружить Призрачный Город. Совсем скоро мир заклинателей оставил эту затею, посчитав россказни обычным бредом и скучной легендой обывателей, не имеющей под собой основания. Однако, что Небесная Столица, что прочий Нижний Мир, хорошо знают о его существовании, притом весьма ярком и роскошном. Смертные, достаточно склизкие и прогнившие изнутри, преспокойно находят туда путь, ибо им радость доставляет среди зла покутить. Вот только… Не всегда оттуда сии смельчаки возвращаются.              Не слишком веря в рассказываемые истории в силу воспитания в среде заклинателей, Сюань Су тем не менее слабо загорелся любопытством:              — Что же, убивают их там? — между делом он подтянул голени руками, обнял их и уложил на колени грудь. — Средний Мир порочен. Уверен, имей Призрачный Город среди отпетых босяков популярность, кто-нибудь из них давно уж разнёс бы весть по Цзянху.              Луаньцзан пожал плечами:              — Разнёс бы, воцарился бы хаос, — он щёлкнул пальцами. — Не только Призрачному Городу, но и Небесной Столице выгодно молчание. Всё же между ними существуют свои торговые отношения и договорённости. Бок о бок они живут уже много-много лет. Тысячу так точно.              Сюань Су присвистнул:              — Да уж, немало, — и по-лисьи цепко сузил глаза. — Ты так и не сказал.              — Смертные, выходя за пределы Призрачного Города, моментально забывают туда дорогу. Так устроен защитный барьер, установленный Градоначальником Хуа. Поэтому… не смог бы никто никакие слухи разнести. Опасные слухи.              — Что ещё за Градоначальник Хуа такой?              — Демон, — елейным тоном произнёс Луаньцзан, со странным оттенком на Сюань Су взглянув. — Притом сильный. Весьма сильный, — сделал дух акцент.              — Сильнее свирепого? — недоверчиво уколол Сюань Су. — Не думаю, что такой всё же существует. В противном случае мир заклинателей знал бы о них. Не настолько же он отстал! — а после поводил подбородком по коленным чашечкам, размышляя. Луаньцзан смерил его не менее загадочным взглядом, чем в прошлый раз, стоило скептике окрасить смущённый тон. — Впрочем, наверняка он сильнее всех тех, что живут под его началом. Либо же в нём есть что-то, благодаря чему власть удерживает, — Сюань Су прикусил нижнюю губу. — Да и Боги… с чего бы им позволять городу демонов процветать?              Луаньцзан снисходительно улыбнулся:              — А-Су, все Боги – это бывшие люди.              — И какой вывод я должен из этого сделать?              — А такой, что и Боги полны пороков, — пояснил дух, по-прежнему смотря на него со странной помесью эмоций во взоре. — И они порой не прочь поразвлечься. В карты, к примеру, сыграть.              Сюань Су холодно хмыкнул:              — Почему-то я не то чтобы удивлён.              — Ведь тебе хорошо знакома людская натура, бывший человек.              Тряхнув головой, Сюань Су буркнул:              — Я так и не понял, что ты хотел мне этим рассказом сказать, — не желая признавать, что что-то ему не удавалось сходу уразуметь, Сюань Су сделался мрачнее обычного, но говорить не прекратил, ибо «не знать и не спросить» по его мнению было в стократ хуже, чем «не знать, но спросить». — Предлагаешь мне наведаться в Призрачный Город?              Луаньцзан потёр подбородок:              — Нет, — всё же сказал он. — Рано тебе туда ещё. Потом как-нибудь наведаешься. Сейчас, пожалуй, побудь рядом с людьми, — увидев, что Сюань Су собрался категорично возразить и подвергнуть его решение критике, и тысячу раз усомниться, дух вскинул ладонь, лаконично припечатав. — Не спорь.              Сюань Су фыркнул так, будто бы он и не собирался, и нахохлившейся лисой замолчал, погрузившись в себя.              «Возвращение в Средний Мир кажется мне до одури глупой затеей, — однако, как бы разумный голос внутри него ни выл о том, что в прошлом им было уже нечто подобное совершено и что закончилось всё весьма плачевно, металлическое сердце потяжелело, облившись едкой смесью из сожалений и разрушившись на малость. Очевиден был тот факт, что Сюань Су по миру людей скучал, равно как и по своему утерянному месту в нём. — Небытие кажется мне весьма скучным. Созерцать пустоту… что может быть более унылым? — глаза мимоходом мазнули всплывшие благодаря мановению его руки плиты земли, и он сморщил кончик носа. — А если не пустоту созерцать, то… площадь расширять? Для чего? Дом построить? Опять же: для кого и для чего…».              Потерев переносицу, Сюань Су ощутил небывалой силы сонливость.              «Как же хорошо было в забвении. Так уютно и спокойно. Не нужно было думать; гадать над тем, имею ли я право вернуться в мир людей, а если и имею, то зачем?».              Коготь слабо царапнул голень, пойдя на поводу у съехавшей мысли.              «Похоже, Луаньцзан был прав, не отдав мне прах, — и выругался. — Чёртов дух».              Сюань Су претило понимание, что его контролировал какой-то горный дух, которого ни в коем случае не хотелось учитывать в принятии каких-то решений. Гордость внутри него бунтовала, заявляя, что даже если он и желал изжить себя, то Луаньцзан не имел какого-либо права запрещать ему.              Хотелось скрутить шею этому наглому старику. Вонзить увенчанные когтями пальцы ему в глаза — прямо в эти белоснежные мутные шары, которые донельзя раздражали против воли — и прокрутить их, дабы вызвать волну сумасшедшей боли.              «Интересно, а кровь пойдёт? — рассеянно принялся гадать Сюань Су. — Он вроде как призрак, значит, не должна. Но… а вдруг?..».              — Не надо на меня так смотреть, А-Су.              — Как – так?              — Кровожадно, — улыбнулся дух. — Я всё равно тебе прах не отдам.              Сюань Су цокнул, поняв, что ход его мыслей с лёгкостью оказался разоблачён:              — Во-первых, ты сволочь, Луаньцзан. А во-вторых, с чего ты взял, что я смотрю на тебя кровожадно? Ты преувеличиваешь и надумываешь.              — Ничуть, — поднял уголки рта ещё выше Луаньцзан, очевидно забавляясь. — Я знаю тебя достаточно, чтобы верно истолковать образовавшиеся на дне твоих ледяных глаз искры. Любой другой их с лёгкостью пропустит, но не тот, кто тебя в своих водах взрастил.              Сюань Су язвительно скривил губы и вернул их в исходное невозмутимое положение, вновь сделавшись молчаливым нежным юношей, что, казалось, размышлял о высоком и прекрасном, но никак о возможном убийстве «слуги».       

***

      Пребывать в пространстве Небытия более не было смысла. Остров, как и древо, был исследован вдоль и поперёк, а расширять его иль по новой погружаться в пучины загадочного водоёма не то чтобы имелся резон. По этой самой причине Сюань Су всё же решил разнообразить свою вечность и, согласившись на выдвинутое предложение Луаньцзана, дал добро на то, чтобы некоторое время пробыть в Среднем Мире, дабы хотя бы немного разгрузить свою словно гудящую голову и понять алгоритм дальнейших действий.              Как минимум Сюань Су намеревался отыскать способ, благодаря которому он, если не отыщет прах самостоятельно, убедит Луаньцзана безропотно отдать его прямо ему в руки, лишив необходимости скакать по всем Трём Мирам и пытаться достать то, что и так принадлежало ему.              Устаканив каждое из воспоминаний, Сюань Су наконец-то смог смириться с некоторыми аспектами своей личности, а именно с ужасающе рьяным чувством собственности. Теперь стало понятно, отчего его столь сильно раздражало отсутствие личного пространства, пребывание «чужаков» на «его» территории и владение Луаньцзана его прахом, о котором продолжал настырно думать лисий мозг.              «Куда ж ты его мог засунуть… — подумал Сюань Су, размывшимся взглядом пробуравив Юньхэн Мэн и про себя досадливо нахмурившись. — Почему мне так неймётся?.. Смотрю на этот блядский клён и смотрю… Что в нём не так?», — на днях демон, воспользовавшись отдыхом «надзирателей» облазил клён вдоль и поперёк, но ничего нового заслуживающего внимания так и не нашёл. Новых нитей не прибавилось, а никакая странная ветка, выбивающаяся из общей композиции, так и не бросилась ему в глаза, несмотря на все его «мольбы». Лишь одно било его по мозгам: загадочная тяга к этому древу и какое-то тепло, которое хранил его ствол.              Склонившись к мнению, что искать свой прах он придёт именно сюда в первую очередь, Сюань Су категорично отвернулся от него, недоверчиво зыркнув на духа, который пытался привести Юя, бывшего на последнем издыхании, в чувства.              — А-Юй! Не спи! Мы возвращаемся в Средний Мир. Потерпи чуть-чуть.              — Зачем ты пробуждаешь его? — сухо полюбопытствовал Сюань Су.              — Чтобы его сознание не пострадало, — объяснил Луаньцзан, в очередной раз хлопнув ворона по щеке. — Будучи в состоянии бодрствования, А-Юй будет наиболее устойчив ко всем тем душам, что плавают в этих водах.              — Душах? — выгнул бровь Сюань Су, скосив глаза на водоём, который как будто впервые предстал перед ним. — Когда я нырял туда, то ничего и никого не обнаружил.              Луаньцзан небрежно отмахнулся от него:              — Все просто попрятались от тебя.              Сюань Су открыл было рот, дабы потребовать объяснений, но решил, что лучшим решением будет не собирать долгов перед тем, в чьих мотивах по-прежнему не был уверен. Будучи в зависимом положении из-за похищенного праха, Сюань Су не мог сказать, что в его праве было преспокойно поглотить его душу, ведь имел своё место страх перед окончательной потерей его возможного ухода на долгожданный покой. Да и к тому же… мало ли что вынашивал у себя под сердцем Луаньцзан. Как сказал Юй, которому Сюань Су больше верил по объективным причинам, у того на всё и всегда был свой взгляд, а его невероятно глубокая осведомлённость о многих вещах, касающихся всех Трёх Миров, одновременно и пугала, и вызывала в цинике Сюань Су искреннее уважение.              «Будь я на его месте, поступил бы так же, — пусть и с побеждённым сожалением, признал он. — В конце концов, я сам виноват, раз не скрываю своих негативных настроений. Вполне логично, что он не решается вернуть мне прах, ибо таким образом им будет утрачен рычаг давления на меня – своего потенциального убийцу. Очевидно, жить ему хочется. Вот и выжимает каждую возможность увеличить шансы на это, — Сюань Су уверился. — Но я всё равно заполучу свой прах назад. Ненавижу оставаться в зависимом иль должном положении. Так и знай, старикан: я переломлю ход игры. Быть может, моя рука будет благосклонна и я отпущу тебя, однако тебе лучше оглядываться и пристально следить за каждым моим шагом. А также не злить меня. Переступишь черту — и я убью тебя без промедлений. Это я обещаю, — холодно и цинично прошелестел Сюань Су, буравя кукольными глазами, не знающими снисхождения и милосердия, чужую спину. По какой-то причине он досконально знал, что убить Луаньцзана для него не составит труда: буквально один щелчок пальцев, если не меньше. — Настанет день, и я вознесусь над тобой. Вот увидишь, мерзкий дух-интриган. Я заставлю тебя в этих самых нитях задохнуться, ежели доведёшь меня».              — А-Су, — окликнул его Луаньцзан. — А-Юй пришёл в себя. Не будем медлить, идём.              Моргнув и вернув взгляду осознанность, Сюань Су приблизился к краю острова, скучающе воззрившись на духа.              — И куда?..              Луаньцзан улыбнулся:              — В воду, А-Су, в воду, — должно быть, его лицо окрасилось в весьма обидные недоверчивые тона, потому как смех, доносившийся из горла мужчины, только увеличил свою громкость. — Не смотри на меня так. В этом нет ничего странного. Воды много, и она есть в каждой из плоскостей пространства. Что в воздухе, что на и в земле. Её много, и потому она открывает великое множество путей. Как раз-таки благодаря ей мы и проникли на территорию Небытия в своё время. Теперь настал час покинуть его по тем же дорогам.              Сюань Су сощурился:              — Весьма расплывчатый путь выходит, тебе не кажется?              — Ты же нашёл путь к лесу Мэнъян.              — И? — наводящим тоном спросил Сюань Су. — Не лей воду, её у нас много и так.              — В Небытии главное — намерение, — со знанием дела произнёс Луаньцзан, состряпав самую что ни на есть важную мину. — Нужно знать, куда идёшь; желать туда добраться – и тогда без труда отыщется необходимый тебе путь.              — Допустим. А куда…              — Давайте уже быстрее! — рявкнул на них Юй, у которого синяки под глазами были больше их самих. Однако, несмотря на это, в них безошибочно угадывались глухая злость и нетерпение. — Мне осточертело это Небытие! Я еле удерживаю себя от того, чтобы спать. Как насчёт того, чтобы побеседовать уже в мире людей?              — Не гневайся, А-Юй, — успокаивающим тоном сладко заговорил Луаньцзан, поглаживая юношу по руке. Отчего-то у Сюань Су создалось впечатление, что на деле дух не испытывал каких-либо нежных отеческих чувств по отношению к Юю и что каждое из его ласковых и учтивых действий было им совершено ворону назло, ведь тот так не любил его присутствия рядом на пару с прикосновениями. — Я просто объясняю А-Су, как добраться туда, куда нужно. Чтобы мы не разминулись.              Юй поморщился и схватился за голову, которую оглушил звон:              — Это нельзя было сделать раньше?..              — Увы, я думал, что А-Су разобрался в механизме работы вод.              Почувствовав себя так, будто бы его только что напрямую обвинили, Сюань Су уязвлённо вскинул подбородок и по-лисьи злобно прошипел:              — Нужно было не «думать», а «знать»!              Луаньцзан понурил плечи, как бы всем своим видом заявив: «И ты туда же… Мы уйдём сегодня или нет?». Тем не менее он быстро подавил в себе усталое раздражение, исправился и поторопил Сюань Су:              — Разберёмся с нашими перебранками потом! — он крутанул плечом, удобнее на нём устраивая Юя. — Помнишь то озеро, на котором ты проснулся, как демон, впервые?              — Допустим.              — Это озеро Кайши. Оно существует на стороне жизни и соединяет Небытие со Средним Миром. Просто знай: не отвлекайся ни на что другое. Просто позволяй своему телу тонуть. Думай о том, что ты хочешь попасть к озеру Кайши, и больше ничего не делай. Течения сами принесут тебя туда, куда нужно.              Сюань Су только лишь кивнул и тут же сделал смелый шаг вперёд, решив не дожидаться Луаньцзана и Юя.              Знакомая плотная толща мигом приняла его в свои объятия. Та же пустота и темнота перед взором. Ничего удивительного и нового. Кроме того, что теперь Сюань Су не было нужды идти — стоило намерению оформиться в голове, его ненавязчиво толкнуло в сторону, направив туда, куда было нужно. Поначалу Сюань Су изнутри воспротивился, не желая отдавать неясному «нечто» контроль над своими передвижениями, но после расслабился, доверившись.               И не зря. Очень скоро где-то вдалеке забрезжил свет. Сюань Су инстинктивно потянулся к нему: точно мотылёк, заприметивший ореол пламени свечи. Сделав пару мощных гребков по старой памяти, он пробил макушкой гладкую поверхность озера и вынырнул, сделав — опять же, по старой памяти — глубокий вдох.              Убрав с лица намокшие пряди, Сюань Су большими глазами воззрился на стареющую луну, что улыбнулась ему из округлой дыры в потолке.       

***

Озеро Кайши.

Мир людей.

***

      «Точно… Я помню это место, — ощутил прилив какой-то дикой радости Сюань Су. Ломаная улыбка, больше похожая на оскал, украсила его лицо, испещрив намёком на судорогу. Увидь он себя со стороны, непременно понял бы, что напрочь забыл, как улыбаться. — Я в мире людей. Наконец-то».              Неподалёку от него вынырнул Луаньцзан с Юем, цепляющимся за его плечо. Стоило их головам показаться на поверхности, Юй сделал задушенный глубокий вдох и закашлялся, позволяя воде покинуть лёгкие. Громко и лихорадочно кашляя, юноша скорчился, припав к телу старика, который без лишнего труда встал на поверхность озера так, будто бы та была тверда.              Озадаченно округлив глаза на совиный манер, Сюань Су уставился на сей нонсенс, противоречащий всем законам природы, а после мысленно хлопнул себя по лбу, напоминая об их призрачной сути.              Последовав примеру мужчины, Сюань Су вырос над водной гладью и в момент привёл внешний вид в надлежащий. Одним сильным прыжком взлетев ввысь, Сюань Су перемахнул всё подземное пространство и приземлился на шершавую дорожку, сплошь и рядом покрытую то острозубыми сучками, то остатками былой битвы, то последними признаками недавно ушедшей зимы.              Придавив стопой маленькую горсть талого снега, Сюань Су с внутренним удовлетворением услышал знакомый хруст. Зарывшись в него пальцами и ощутив приятную структуру, он дрогнул краешком рта, вырисовав дикую улыбку.              «Это вам не Небытие…».              — А-Су, — позвал его Луаньцзан из-за спины.              Обернувшись, Сюань Су без толики интереса смерил взглядом белое лицо Юя, которому наконец-то позволили потерять сознание. Что-то вновь неприятно провело своим ржавым гвоздем по покрытию Куйсуна, принудив его задребезжать.              Хмыкнув, Сюань Су решил не брыкаться и помочь ворону, от которого дух поспешил избавиться спустя год нежеланного пребывания вместе буквально «взаперти».              Едва рука Сюань Су коснулась Юя, тот вспыхнул сиреневыми искрами и обернулся птенцом, который немедля свернулся в пушистый клубок у него в ладонях. Что-то в демоне вытянулось по струнке, напрягшись, но Луаньцзан поспешил успокоить его тем, что ворон наконец-то ощутил себя в безопасности, и потому принял уязвимый облик.              Удовлетворившись этим ответом и заверением, что, как только восстановится, Юй вернётся в прежний вид, Сюань Су убрал воронёнка во внутренний карман ворота и неспеша двинулся в сторону Илина, дабы попробовать обжиться там в качестве простого смертного и, желательно, не приковать к себе ничьё внимание.              Луаньцзан проводил его нечитаемым взглядом и скоропалительно растворился во тьме, словно его тут никогда и не было.       

Гора вновь опустела и затихла…