В ожидании тепла

***

По телу дрожь, И в сердце эхом страх. Прости, слетает ложь без всяких сожалений – это крах. Прости, что мой туман зловещий Рычит, пронизывая грудь. Прости, что маску убираю Лишь на краткое мгновение, Не дав тебе и шанса, Чтоб узреть моё лицо…

***

      Было холодно, но его окутывало тепло.       Вей Усянь продолжил сидеть без всякого движения, на слух отслеживая постепенно удаляющиеся чьи-то взволнованные шаги.       Он чувствовал, как внутри всё буквально кипит, вспенивается и горит, толкая его вслед загадочному некто, что посмел возжелать его, коснуться руками и губами, а после – позорно сбежать, не произнеся и слова и не раскрыв собственной личности.       Лис бунтовал – или же нет. Наверное, всё-таки нет, ведь этот плут знал наверняка, кем был поцеловавший его мужчина, ибо в противном случае этот наглец – как окрестил его про себя Вей Усянь – не смог бы уйти отсюда живым. И раз Хули-цзин знал, кто это был, то можно было смело утверждать, что по какой-то неведомой ему причине, этот господин, потревоживший его в перерыв на ночной охоте, пришёлся ему по вкусу.       Вей Усянь медленно поднял руку к лицу, намереваясь стянуть повязку с лица. Она неожиданно стала давить на него, невыносимо тяжелея. Ему стало казаться, что таким образом из-за несчастного клочка ткани делается много уязвимее.       А ему не хотелось быть таковым.       Но несмотря на внутренние порывы, Вей Усяню не удалось выполнить задуманное, поскольку Хули-цзин надоели его метания и торможение. Лис горел жаждой деятельности; горел желанием подорваться вслед поджавшему хвост зверьку, нагнать его, повалить в ещё мокрую после зимы примятую листву, перепачкать в холодной грязи и взъерошить, шутливо искусать, дабы выразить свое неоднозначное отношение. Он хотел обозначить, что этот смертный принадлежит ему – и только ему.       Вей Усянь нутром почуял, что собирается сделать Лис и внутренне сердито зашипел:       «Даже не вздумай!» – но Хули-цзин клал на него и его мнение огромный болт, потому как в следующую секунду Вей Усянь смазанным пятном вскочил на ноги и бодрым темпом припустил ещё по свежему следу. Он замахал руками и попытался притормозить, обрести вновь власть над собственным телом, упереть ноги во влажную землю и застыть, но… они не слушались его; они продолжили мчать вперёд, заставляя его лавировать меж голых, промозглых стволов, что благодаря его скорости сливались воедино, становясь незначительным, ничуть не интересным задним фоном; коридором, ведущим к его заветной цели, выигрышу – как пророкотал про себя игривый Хули-цзин. – «Мать твою за ногу! Лис! Хватит! Стоять! Ай-яй-яй-яй… Куда ты меня тащишь?!»       Повязка не удержалась и слетела с его лица, обнажив хищные глаза цвета свежепролитой крови, зрачки в которых вмиг сузились и устремились по древесному коридору к одной конкретной материальной точке, стремительно от него удаляющейся. Ткань из-за скорости Вей Усяня отлетела на несколько чи и сиротливо зацепилась за тонкий сучок, оставшись на нем болтаться всеми забытым лоскутком.       Чем быстрее он мчал, тем сильнее и плотнее в его голове был туман. Хули-цзин перетягивал одеяло внимания и контроля на себя и заставлял Вей Усяня подчиняться себе; утопать в водах бессознательности и хищной страсти от пыла охоты.       Ноги быстро-быстро шевелились, переступая, и не оставляли после себя следов, оттого создавалось ощущение, будто этот грациозный молодой человек парит над землей, рассекая пространство. Широкие темные полы дымчатой стенкой проходили сквозь стволы, ни в коем случае за них не цепляясь – если бы кто-то это увидел, то непременно изумился бы, ведь те выглядели чрезвычайно реально и осязаемо! Как вышло, что ткань внезапно стала бесплотной?       Нос по-лисьи задёргался, стоило только знакомому аромату появиться в поле его досягаемости.       Подошвы бесшумно шаркнули по гравию, а фигура воровато застыла искаженной линией и не мигая уставилась сквозь древесную сетку, скрепленную в узлах набухающими почками.       Лис дернул уголками рта, чуть выпустив голодные клычки, и крадучись приблизился к природной завесе, щелками вглядываясь сквозь небольшие бреши в белую тень, в гневе мельтешащую из стороны в сторону.       Когти выползли, устрашающе сверкнув на кончиках музыкальных пальцев, и скребнули белесые ладони, словно изнывая от острого желания несильно царапнуть чьи-то гладкие щеки.       Ноги в коленях подогнулись, отчего Лис стал походить на ломаную линию, двигающуюся исключительно не складно и не красиво.       Голова по-птичьи с неслышным щелчком склонилась на бок, дабы предоставить глазам лучший угол обзора.       Язык спешно прошелся по не могущим сохнуть губам и скрылся во рту, притаившись и приготовившись выжидать собственного часа.       Раздался треск коры – в неё прилетел чей-то тяжелый кулак, ведомый буйством эмоций.       Хули-цзин с наслаждением вдохнул мелькнувший шлейф и слизал нотки гнева, подкрепленного страстью и вожделением. О, он совершенно точно знал, что его драгоценный зверёк, который ещё даже не ведает о том, что попался к страшному лису в лапы, изо всех сил пытается держать себя в узде, дабы не позволить внутренним заслонам слететь и обнажить тот бушующий океан тех чувств, о которых обычно говорят за плотной завесой полога.       Зубы скрипнули, а клычки играючи пощёлкали, обещая кому-то исполнить каждый его каприз взамен на…       Неожиданно Лань Ванцзи, доселе преспокойно изливающий свою неудовлетворенность на ни в чем не повинные деревья, замер, насторожившись, и клацнул рукоятью Бичэня. Каждая его мышца одеревенела, ибо чутье заклинателя твердо ему говорило: «За тобой следят».       Он выпрямился в идеально ровную линию и напряг каждый из своих органов чувств. Слух не мог доложить ему о местонахождении внезапного гостя. Глаза так же подводили его и, как бы ни старались, не могли отыскать чей-то силуэт в радиусе нескольких ли – никакого не было видно: ни размытого, ни четкого, ни мелкого, ни большого; не возникни странная тревога, говорившая ему о чьих-то неподобающих, отнюдь не добрых намерениях, Лань Ванцзи и не понял бы, что что-то не то и здесь кто-то все же есть.       Лань Ванцзи стиснул челюсти и утробно прогрохотал, не повышая уж слишком сильно тон:       – «Кто здесь?»       Уголки губ Лиса дрогнули, выдавая снисходительную насмешку.       Глупенький! Разве ему кто-нибудь ответит? Конечно, нет.       Лань Ванцзи принялся медленно прокручиваться вокруг собственной оси, сужая глаза, дабы увеличить шанс улучшения качества зрения. Рука, легшая на Бичэнь уже давно, сильнее сжалась и вытащила лезвие из ножен на парочку цуней.       Подобное боевое рвение позабавило Лиса и всколыхнуло острое желание поиграть.       Все-таки… Хули-цзин – те ещё игривицы; до одури хитрые и готовые извернуться в не виданную доселе фигуру, лишь бы только получить желаемое.       Лань Ванцзи остро уловил за своей спиной чьё-то присутствие. В следующий миг Бичэнь со звоном покинул ножны и с грохотом влетел в ствол, что, жалобно взвизгнув, разломился надвое. Он порывисто развернулся, искря холодной яростью и жаждой расправиться с посетившей его тварью, но все его черты застыли, а взгляд совершенно ясно растерялся, стоило ему увидеть, кто стоял за его спиной.       – «Вей… Ин?»       Вей Усянь хихикнул и четким движением, чуть щелкнув, раскрыл расписной черный веер, тотчас скрывая за его гармошковидной ширмочкой свою хитрую мордашку, очевидно что-то замышляющую.       – «А кто же ещё? Неужто не узнал меня, Лань Чжа-ань?»       Лань Ванцзи оторопело заморгал и с легким недоверием вернул Бичэнь обратно в ножны.       Но ничуть не расслабился, ибо тревога всё ещё била по нервам и чутью заклинателя.       – «Что ты здесь делаешь?»       Вей Усянь выгнул бровь:       – «А что? Неужто, по-твоему, я не могу здесь находиться? С чего бы это? Мы с тобой – участники охоты. Отчего бы нам в таком случае случайно не пересечься на территории выданных под состязание угодий?»       Что-то было не так. Определенно не так. И эта навязчивая мысль никак не могла покинуть голову чуть нахмурившегося Лань Ванцзи:       – «Я совсем не услышал, как ты подошёл.»       Вей Усянь хихикнул, обмахнувшись веером и заведя свободную руку за спину:       – «Не удивительно. Ты был слишком занят тем, что уничтожал местные деревья и…» – он невольно прервался на новый приступ чересчур приторного и Лань Ванцзи отнюдь не привычного хихиканья. – «Крутился как дурачок вокруг собственной оси с мечом наперевес.»       Лань Ванцзи сузил глаза и холодно прошелестел:       – «Поясни.»       – «А чего тут пояснять?» – Вей Усянь, качнув бедрами, начал медленными шажками приближаться к нему, попутно обмахиваясь веером и хитро щурясь. – «В радиусе в несколько ли и жалкой навки нет, а ты столь напряжен…»       – «Я ощутил тревогу.» – буркнул Лань Ванцзи, очевидно уязвившись брошенному «дурачок». – «Откуда мне было знать, что это ты.»       – «Ну как же?..» – едва Лань Ванцзи моргнул, Вей Усянь оказался подле его плеча, невесомо провел по нему кончиком пальца, заставив вздрогнуть и внутренне напрячься. – «Кто бы ещё, кроме меня, тут был? Все слишком заняты беготней по горе в поисках какой бы то ни было добычи. Здесь глушь. Никого здесь нет, кроме отдыхающего меня…»       – «Вей Ин?» – Лань Ванцзи чуть отпрянул, подгибая пальцы. Что-то ему не нравилось в облике Вей Усяня. Уж очень прям. – «Что ты делаешь?»       Вей Усянь вскинул брови, картинно изумляясь:       – «А что? Ничего. Беседую с тобой. Точно так же, как и ты.»       Лань Ванцзи нахмурился:       – «Вздор.» – он невольно отступил на пару шагов и спросил. – «Как ты подобрался ко мне столь бесшумно? Не появись ты передо мной так явно, я бы и не заметил тебя.»       Вей Усянь захихикал, очевидно порадовавшись его словам:       – «Спасибо за комплимент, Лань Чжань. Выходит, раз такой заклинатель, как ты, не смог меня засечь, мой цингун можно считать весьма хорошим.»       Что-то в голове Лань Ванцзи не складывалось. Цингун ли был виной тому, что ему не удалось уловить чужое приближение?.. А ещё, напрягало то, что возжелай Вей Усянь напасть, он не смог бы защититься.       – «Вей Ин. Ты раньше так не умел. Где смог обучиться такому цингуну? Многие прославленные заклинатели не могут столь тихо подкрадываться.»       Вей Усянь резонно заметил:       – «Но ведь я – не многие заклинатели, Лань Чжань. Я – это я. И никак иначе.» – серые глазки странно полыхнули, отчего Лань Ванцзи, невольно за них зацепившийся, замер, не в силах двинуть и пальцем. – «Эх, Лань Чжань, Лань Чжань…» – он сделал к нему пару шагов, вплотную приблизившись, и текучей волной обогнул его, едва-едва задев опущенную вдоль тела руку бедром и плечом. – «Мы с тобой столь редко мирно болтаем… Столь редко видимся… Отчего же каждый раз ты так резко против меня настроен, м? Неужто я настолько тебе противен?»       Лань Ванцзи запнулся, забыв, что изначально хотел предъявить:       – «Я…»       – «Да?» – Вей Усянь замер аккурат напротив его лица, спрятал за поясом веер и легко улыбнулся. – «Несвойственно тебе, Лань Чжань, прерываться на полуслове.» – он играючи подцепил указательным пальцем одну из белоснежных тесемок и, дразнясь, дернул на себя. – «Деревья бьешь, за какими-то несуществующими тварями охотишься, меня в чем-то подозреваешь… Что ж это такое творится?»       Лань Ванцзи как околдованный проговорил:       – «Ничего.»       Вей Усянь картинно удивился, выгнув брови:       – «В самом деле? «Ничего»? Если «ничего», то почему всё это делаешь?» – заваливая Лань Ванцзи вопросами, увлекая его в разговор, Вей Усянь потихоньку склонялся ближе к его лицу, отчего пряные нотки в наэлектризованном воздухе проявлялись сильнее и Лань Ванцзи все меньше осознавал себя и происходящее. – «Тогда поведай мне… что бы это значило?»       Когти, незаметно выпущенные, царапнули шею поплывшего Лань Ванцзи, а пальцы медленно, но в то же время стремительно пошагали выше, намереваясь вцепиться в волосы Лань Ванцзи на загривке.       Но несмотря на стремительный темп, заданный Вей Усянем, ничего страшного не произошло – не успело, ведь всего в нескольких чжанах раздался чей-то знакомый напыщенный голос, а также шаги двух прогуливающихся молодых людей.       Вей Усянь вмиг оказался на расстоянии в несколько чи от Лань Ванцзи с кристально чистым рассудком. Его глаза выглядели чересчур рассеянно, но в то же время собранно: словно он уцепился лишь за чужую поступь и факт того, что в непосредственной близости от него творилось что-то весьма возмутительное для него, а то, что Лис едва не вцепился по самое не могу когтями в Лань Ванцзи, как-то прошло мимо него.       Лицо Лань Ванцзи было не лучше. Весь его вид так и кричал, что он не совсем понимает, что происходит. Выражение треснуло, а взгляд рассеялся, точно пытался сбросить с себя последние клубы сонного дурмана.       Вей Усянь тряхнул головой и неосознанно потёр виски, внимательно вслушиваясь в отвратительный – для него – голос, вещавший:       – «Тц. Что за ерунда. Ни одной достойной твари для нашего Ордена Цзинь нет!» – чей-то так же знакомый ему, но уже любимый и нежный голосок промычал нечто понятливое. – «Ну ничего. Зато можно спокойно прогуляться.»       Это помогло окончательно прийти в себя.       «Ну-ка…» – сердито подумал Вей Усянь. – «Только не говорите мне, что это то, о чём я подумал…» – все естество у него взбунтовалось, подобно коту, коего посмели погладить против шерстки.       Он уже собрался было сигануть вперёд, не оглядываясь на то, что рядом с ним, вообще-то, кто-то был.       – «Вей Ин.»       Вей Усянь замер, так и не сделав и шага вперёд, и про себя досадливо поморщился.       «Точно… Здесь Лань Чжань. Нельзя использовать демонические навыки.» – а вслед этой мысли он невольно удивился. – «Стоп. Лань Чжань? Откуда здесь Лань Чжань? Я же… был один? Отдыхал на дереве… Блядство! Неужто Хули-цзин пытался его сожрать, точно тех мужчин?!» – его лицо скривилось, точно от глубокой, злой досады, но когда Вей Усянь повернулся, оно было ровно и лишено эмоций – равно как и голос, хотя тот звучал всё же несколько раздраженно:       – «Что?»       Лань Ванцзи, что, благодаря своей выдержке клана Гусу Лань и внутренней силе воли, уже успел прийти в себя и каким-то чудом – действительно, каким? – не сделать акцент на произошедшем, поинтересовался:       – «На что ты смотришь?»       Вей Усянь холодно отрезал:       – «Не твое дело.» – и поспешил в сторону говоривших людей.       Лань Ванцзи опешил, но решил не заострять на этом внимание сейчас, ибо происходило, по всей видимости, что-то из ряда вон выходящее, раз Вей Усянь так куда-то торопился.       Вей Усянь в момент оказался возле массивного древа и скрылся в естественной тени, едва ли с ней не сливаясь. Лань Ванцзи, подоспевший следом, выделялся излишне ярким пятном, но этот недостаток компенсировали его умения заклинателя.       Дружеское участие Лань Ванцзи оценено не было. Вей Усянь, не меняя положения тела, искоса посмотрел на него и с ощутимой прохладцей резковато обрубил:       – «Я же сказал: не твое дело. Что ты здесь забыл со мной?»       Лань Ванцзи вперил в него глаза, полные холодного Гусуланьского возмущения, и выдавил:       – «Ты сам сказал. Мы – участники ночной охоты. Почему бы мне не пойти туда, где явно творится что-то странное?» – он с нарочитым безразличием и отчужденностью отвернулся от него, возвращая на лицо привычную невозмутимость. – «Ты – мой соперник. С чего я должен был остаться в стороне?»       Вей Усянь закатил глаза и перестал обращать на Лань Ванцзи внимание, лишь напоследок бросил:       – «Да ради Бога.» – он сосредоточился на двух неспешно идущих людей и сощурился.       «Какого хера здесь делает этот драный павлин с моей драгоценной шицзе?» – и очевидно, Подсознание с Хули-цзин были с ним согласны.       Ему не нужно было концентрироваться на сторонних факторах, чтобы понять, что Лис возмущен, а Подсознание лишь едко фыркает, но наблюдает с некоторого расстояния, готовясь в случае чего вставить свое слово.       Хули-цзин свесил ноги с одной из самых низких веток дерева, в тени которого затаился Вей Усянь, и ощерился:       – «Как эта сволочь смеет находиться подле шицзе?!» – его когти впились в кору, но следов не оставили. – «Я ему перья выдерну!»       Подсознание, сидящий у подножия ствола, фыркнул:       – «Я бы с тобой согласился, Лисёныш, но знаешь ли, подобное развитие событий принесет нам кучу проблем.» – он темно сощурился и цокнул. – «Но поставить его на место всё же надо.» – уколов взглядом Вей Усяня, юноша шикнул. – «Сиди пока. Не высовывайся. Если он ничего не сделает, то и нам устраивать конфликт ни к чему. Мы и так по острию меча ходим. Малейший промах – и к нам будут присматриваться, как к хрен знает к кому. А это чревато вскрытием правды о нашей смерти!»       Вей Усянь сжал зубы и с ледяным рокотом в мысленном голосе процедил:       «Я помню.»       Лань Ванцзи, видя, как ужесточились черты Вей Усяня, невольно сменил гнев на милость и тихонько спросил:       – «Что за конфликт случился между тобой и Цзинь Цзысюанем?»       Вей Усянь тихо прошелестел:       – «Лань Чжань. Если ты здесь находишься вместе со мной, это не значит, что тебе дозволено меня бесить. Сиди и помалкивай.»       Лань Ванцзи вскипел:       – «По какому такому праву ты говоришь со мной в таком тоне, Вей Ин? Почему думаешь, будто я должен замолчать только потому, что ты так сказал?» – на дне золота мелькнул хвост обиды, но тотчас спрятался, утонув в светлых глубинах.       Вей Усянь соизволил повернуться к нему лицом и ткнул его пальцем в плечо:       – «Не надо… Лань Чжань…» – в тембре отчетливо улавливалось рычащее предупреждение. – «Сейчас я отнюдь не в настроении, чтобы просто отмахнуться от твоих претензий и загасить ссору. Будь уверен, достанешь меня – и мы подеремся. И не факт, что тебе понравится.» – договорив, он отвернулся, продолжая прерванное занятие.       Лань Ванцзи сжал зубы и твёрдо вознамерился уйти, ибо стерпеть подобное был не в силах. Каждая его черточка просто кипела, заставляя лед невозмутимости оглушительно трескаться. Ногти впивались в ладони, призывая к трезвости – как делали это обычно, чтобы помочь ему привести себя в чувства, – но в этот раз сей метод не помогал.       Ему было обидно.       И у Лань Ванцзи совершенно точно и наверняка не было сил находиться рядом с Вей Усянем лишнюю секунду.       Но Вей Усянь притормозил его тихим:       – «Он обидел её.»       Лань Ванцзи застопорился, не совсем поняв, к чему относилось сказанное. Контраст точно по лбу его ударил, принудив исключительным образом растеряться.       – «Что?»       Вей Усянь не изменился в лице, но на инстинктивном уровне почудилось, что он закатил глаза:       – «Этот гребаный павлин втоптал нежные, невинные и искренние чувства моей шицзе в грязь. Он посмел обидеть ее колким, грубым словом, а теперь ходит, крутится вокруг неё, неясно на что надеясь. Ты только погляди. Ходит так чопорно, важно и величаво, что аж в глазах рябит! Надутый идиот думает, что если он будет двигать ногами и руками при каждом сделанном шаге синхронно, то это сделает его краше.» – Вей Усянь ядовито цыкнул. – «Как бы не так. Эту ошибку природы уже не изменит ничто.»       При затронутых воспоминаниях гнев воспылал ещё ярче. Хули-цзин уже еле сидел на своей ветке и желал броситься в бой:       – «Во имя всего святого! Если вы сейчас же не позволите мне сорваться с цепи, то я точно кого-нибудь придушу! Как же он меня бесит!»       Подсознание тихо гаркнул:       – «Уймись! Хвосты откручу, если учудишь что-то! Пусть павлин и обидел шицзе, пренебрегши ее искренним жестом в виде приготовления супа, мы не должны разжигать пожар конфликта еще ярче! Я уже говорил, что это принесет лишь проблемы. Шицзе должно увидеть его истинное лицо и наконец забыть этого кретина, выкинуть из головы насовсем! Иначе она будет продолжать теплить какие-то глупые надежды. Она горда, но с теми чувствами, что всё ещё в ней живы, справиться пока не в силах.»       Лань Ванцзи, что уже успел привстать, чтобы уйти, сел обратно, смерив Вей Усяня внимательным взглядом:       – «Ты поэтому такой грубый?»       Вей Усянь не понял:       – «Чего?»       – «Разговариваешь так. Совсем на тебя не похоже. Все потому, что ты зол на Цзинь Цзысюаня?»       Вей Усянь неопределенно повёл плечами:       – «В каком-то смысле.»       Тем временем распушивший свой пестрый хвост Цзинь Цзысюань даже не подозревал, что его костерят на чем свет стоит и критикуют за каждый излишне громкий вздох, потому преспокойно красовался перед пребывающей в не вот тебе веселом настроении Цзян Яньли.       Он с важным видом раздвинул заросли папоротника и обнаружил крепкое туловище змеиного оборотня, наклонился к нему и заключил:       – «Мёртв.»       Цзян Яньли, что была погружена в некие мысли, вздрогнула, словно это холодное, циничное, равнодушное «Мертв» неприятно кольнуло её о чем-то размышляющее сердце. Но она быстро поняла, что высказывание Цзинь Цзысюаня относилось к той змееподобной твари в траве, и кивнула. Правда, отчего-то печальный взгляд на погибшем оборотне задержала.       – «Змей-измеритель.»       Цзян Яньли не поняла:       – «Что?»       Цзинь Цзысюань горделиво задрал подбородок и со знанием дела пояснил:       – «Оборотень из южных варварских стран. В случае встречи с человеком внезапно встает вертикально и меряется ростом с жертвой. Оказавшись выше человека, пожирает последнего. Ничего особенного, лишь выглядит пугающе.»       Цзян Яньли, казалось, не понимала, зачем ей это рассказывают, но для верности кивнула. Вообще, подобная ситуация требовала от нее какого-то комментария по типу: «Вы такой талантливый!» или «Молодой господин Цзинь, вы столь невозмутимы и собранны.» – и прочее, и прочее.       Но это было бы слишком лицемерно.       Правда, вопрос для поддержания разговора всё же у неё появился. Она как можно более ненавязчиво и безразлично спросила, словно чисто из праздного любопытства:       – «Вот как. Какой интересный оборотень. Молодой господин Цзинь, вы очень интересно рассказываете. Скажите, а известны ли Вам ещё какие оборотни, принимающие облик других животных? Что-нибудь интересное о них? Так как я доселе не слишком вникала в эту стезю, мне многое может быть не известно. Расскажете немного?»       Цзинь Цзысюань не показал, но он очень обрадовался, что Цзян Яньли задала ему вопрос, а не просто ограничилась кивком. Его подбородок задрался ещё выше, пальцы постучали по изгибу локтя, выдавая размышления.       – «Воистину, подобных существ довольно много. Говорить о них можно бесконечно долго.»       Вей Усянь внутренне напрягся и навострил уши. Не понравился ему этот глупый вопрос от его эрудированной шицзе.       Молодой человек щелкнул пальцами, точно ему пришла в голову идея:       – «Все же, вы – весьма нежная, дева Цзян…» – он на секунду замялся, поняв, что прозвучал эпитет не очень, и поспешил добавить. – «В хорошем смысле. Про… Ваш облик. Вы очаровательны и нежны. Я…» – Цзинь Цзысюань кашлянул, отчаянно краснея, и отвернулся. – «Это именно имел в виду.»       Цзян Яньли мило округлила глазки и смущенно шепнула:       – «Спасибо, молодой господин Цзинь.» – она выдержала вежливую паузу и спросила. – «Так, что же вы всё-таки хотели сказать?»       Цзинь Цзысюань опомнился:       – «Ах, да, точно. Я… кхем… Так как вы весьма нежная девушка, то, думаю, лучше рассказывать о каких-нибудь оборотнях, принимающих облик красивых зверей. Посему… Как насчёт хули-цзин?»       Цзян Яньли оживилась:       – «Хули-цзин?»       Цзинь Цзысюань, нащупав верную ниточку, тоже стал говорить куда более громко и важно, вернув себе прежнюю напыщенность:       – «Так вот, хули-цзин. Дева Цзян, как много Вам о них известно? Чтобы я, в случае чего, не повторялся и смог сделать рассказ как можно более интересным.»       Цзян Яньли заинтересованно улыбнулась и пожала плечами:       – «Не вот тебе много. Вы рассказывайте, рассказывайте! Не беда, если молодой господин Цзинь повторится.»       Вей Усянь мрачнел с каждым услышанным словом с космической скоростью.       «Почему она вдруг стала интересоваться хули-цзин? Да и потом… «не вот тебе много». Шицзе… серьезно?.. Только потому, что этот павлин тебя чересчур плохо знает, он купился на твой спектакль! Ты же живешь в нашей библиотеке!» – осознание прострелило голову. – «А в нашей библиотеке о хули-цзин сказано «не вот тебе много», всего пара слов. Не то что в кладези книг ордена Ланьлин Цзинь…» – Вей Усянь темно сощурился, невольно припадая к земле. – «Что ты задумала, шицзе?..» – нехорошее предчувствие сковало его естество. Ни для кого не секрет, что демоны – а в особенности, лисы – ценили свое инкогнито и безопасность; при малейших тревожных звоночках инстинкты самосохранения толкали их остервенело защищаться и уничтожать риски без следа.       – «Так вот.» – Цзинь Цзысюань прочистил горло. – «Хули-цзин – в прошлом люди. Весьма несчастные причём. Обернулись демонами вследствие того, что перед смертью над ними надругались. Они, затаив обиду и впоследствии восстав, начинают мстить. Лисы соблазняют, заманивают и убивают людей, высасывая все их жизненные силы. Но они только на словах чересчур страшны, ведь, в принципе, победить хули-цзин можно – и не то чтобы тяжело.»       Цзян Яньли как бы между прочим поинтересовалась, но Вей Усянь уловил ее взволнованное напряжение:       – «Как?»       – «Зависит от того, сколько у лисы хвостов.» – важно ответил Цзинь Цзысюань. – «Если от одного до трех, даже четырех, то будет достаточно сжечь хули-цзин; отсечь голову или пронзить мечом в самое сердце – главное, в сердце. И важно, чтобы оружие было сделано из серебра – либо же таким, как у меня и у всех заклинателей высокой ступени.» – Цзинь Цзысюань обнажил Суйхуа и представил его глазам Цзян Яньли. – «Посмотрите. Отливает серебряным блеском, да?»       – «Мгм. Красиво.» – задумчиво протянула девушка.       – «Создатели дорогих мечей учитывают встречи с разного рода тварями.» – Цзинь Цзысюань с легким звоном вернул Суйхуа в ножны и продолжил идти. – «Если деву Цзян заинтересовали хули-цзин, то в следующий раз я могу взять Вас на ночную охоту. Слышали, наверное, что в Цзянху появилась одна коварная лиса?»       Брови Цзян Яньли взлетели:       – «Появилась… лиса?»       Цзинь Цзысюань кивнул:       – «Да, лиса. Её прозвали Призраком Печальной флорибунды. Весьма сильная тварь. На её счету человек пятьдесят – не меньше. И все убиты чрезвычайно жестоким способом.» – заметив появившуюся на лице Цзян Яньли серость, он поспешил ее успокоить. – «Не тревожьтесь. Эта тварь не способна что-либо противопоставить адептам ордена Ланьлин Цзинь. Мы слишком долго были в стороне, и оттого пострадало столько невинных людей. Я этого более не допущу, будьте уверены… И да…» – он рассеянно пнул вставший у него на пути камушек. – «Когда я сказал, что возьму Вас с целью демонстрации на ночную охоту, то не пошутил. Не беспокойтесь. Пусть хули-цзин и убила стольких людей, ей от нас не уйти. Вы сможете своими глазами увидеть, как подобная тварь исчезает с лица земли и больше не загрязняет его своей скверной.»       Цзян Яньли внезапно встала на месте с непроницаемым выражением. Даже в солнечных лучах была заметна ее бледность. Цзинь Цзысюань обеспокоенно обернулся на неё:       – «Дева Цзян, Вам плохо? Я описал всё слишком подробно?»       Девушка нахмурилась:       – «Как вы можете говорить столь цинично по отношению к хули-цзин?»       Брови Цзинь Цзысюаня в недоумении взлетели:       – «Простите?»       – «Сами же сказали, что…» – казалось, горло Цзян Яньли свело судорогой. – «Смерть их не была легкой. И чересчур несчастной! Как вы можете рассуждать об их гибели столь жестоко и равнодушно?»       – «Дева Цзян.» – начал Цзинь Цзысюань, поджав губы. – «Они – демоны. А у каждого демона смерть чрезвычайно тяжела и по-своему несчастна. Но это не даёт им права убивать невинных. Стоит…»       Цзян Яньли его перебила:       – «Я поняла вас. Достаточно.»       Цзинь Цзысюань открыл и закрыл рот, не зная, что сказать. Подобная резкая смена настроений повергла его в искренне смятение, и он не смог быстро перестроиться на новый лад. Должно было подобрать какие-нибудь верные слова, но, к его сожалению, у него не выходило.       – «Дева Цзян…»       Цзян Яньли ровно проговорила, понурив голову:       – «Пожалуй, если вы всё же отправитесь на ночную охоту, то я предпочту остаться в стороне.»       Цзинь Цзысюань воскликнул:       – «Хорошо. Если Вам так жалко этих лис, то не беда. Я могу взять Вас посмотреть на других тварей.»       – «Нет нужды.»       Цзинь Цзысюань окаменел:       – «Вы… не хотите?» – ему было невдомек, почему Цзян Яньли вдруг резко стала столь печальна и равнодушна. Должна была, по идее, напроситься справедливая мысль, что он обидел ее случайным словом, но тем не менее эта справедливая мысль Цзинь Цзысюаня не посетила. Отчего-то он воспринял отказ на свой счет. Оттого не привыкший к тому, что ему отказывают – тем более отклоняют его личное приглашение, – Цзинь Цзысюань предпочел ощериться и ответить с ледяным тоном. – «Что ж, не желаете – значит, не важно. Все равно это была идея матушки сводить Вас куда-то. Я лишь пытался совместить приятное с полезным.»       Цзян Яньли замерла, помолчала с пару мгновений и поклонилась:       – «Удачной охоты, молодой господин Цзинь.» – и отправилась прочь; наверное, обратно на трибуны.       Цзинь Цзысюань проводил ее взглядом до ближайшего куста, скрипнул зубами и бодрым шагом поспешил за ней:       – «Дева Цзян!» – но Цзян Яньли не останавливалась; будто и не слышала его. – «Дева Цзян! Подождите. Я… давайте поговорим.» – он попытался схватить девушку за запястье, но тут… схватили за запястье уже его.       Ледяной, полный жажды убийства и животного гнева, нарочито спокойный – даже чересчур – голос зазвучал чуть сбоку:       – «Кажется, павлин с последнего раза оброс перьями...» – Цзинь Цзысюань зашипел, когда тиски больно надавили на чувствительную точку. – «Плохо. Курицам должно ходить общипанными, чтобы быть готовыми…»       Цзинь Цзысюань с перекошенным от ярости лицом повернулся к «невозмутимому» Вей Усяню и воскликнул, пытаясь вырвать руку:       – «Вей Усянь! Смерти захотел?! Чего лезешь туда, куда не просят?! Почему это всегда оказываешься ты?!»       На его беду, Вей Усяню много было не нужно, чтобы «что-то щелкнуло, знаменуя срыв с петель».       – «Это я хотел бы знать… Почему всегда ты…» – Вей Усянь резким движением схватил Цзинь Цзысюаня за шкирку и без всяких усилий, точно тот был маленьким ребенком, потащил его прочь от Цзян Яньли, что испуганно воскликнула:       – «А-Сянь!»       Цзинь Цзысюань возмущенно завопил:       – «Вей Усянь!!! Ты с дуба рухнул?! Что творишь!» – он попытался призвать Суйхуа, но ножны оказались отцеплены от его бедра и выброшены куда-то в заросли. – «Мой меч!»       Но вслед за мечом оказался опрокинут наземь и сам Цзинь Цзысюань, что позорно распластался на дороге.       – «Не твоего ума дело, откуда я там рухнул.» – шипел Вей Усянь, подобно змее. Несмотря на блистательно невозмутимое и непоколебимое выражение, ни у кого не возникало сомнений, что при желании он с легкостью оторвет Цзинь Цзысюаню голову – и это будет отнюдь не метафора. – «Лучше скажи…» – Вей Усянь прошелестел, едва ли не утробно рыча, чеканя каждое слово. – «Как. Ты. Посмел. Желать коснуться. Моей шицзе. Без её дозволения?!» – голос его постепенно повышался; а на последней фразе он уже кричал с чуть искаженным тембром.       Глаза Вей Усяня полыхнули алым, а в руках собрались сгустки темно-алой дымки. Цзинь Цзысюань подорвался, чтобы встать, но Вей Усянь пресек все его намерения на корню, грубо воткнув каблук ему в ладонь и таким образом пришпилив его к дороге. Цзинь Цзысюань тихо вскрикнул, но основной поток брани сдержал. Он, видимо, понял, что у Вей Усяня сорвало крышу и простые разговоры тут не помогут: будет драка.       Суйхуа, повинуясь хозяйской воле, нацелился Вей Усяню в живот. Цзян Яньли, завидев знакомый блеск в солнечном свете, исказила в ужасе лицо и подорвалась было вперёд с застрявшим в горле криком, но летящий на всех парах Суйхуа отбил Бичэнь, взявшийся буквально из ниоткуда.       Поднялась ударная волна, а в вышину взлетел протяжный звон, ударивший по барабанным перепонкам.       Лань Ванцзи появился вслед за Бичэнем и, опустившись подле Вей Усяня, схватил его за плечо, и дернул на себя:       – «Вей Ин!»       Вей Усянь, не отвлекаясь от пытающегося трепыхаться Цзинь Цзысюаня, что не оставлял попыток сбросить с себя неожиданно тяжелую ногу, локтем пихнул намеревающегося оттащить его Лань Ванцзи, легко поднял ногу и пнул его в печень.       Тот вполне ожидал удара. Но чего Лань Ванцзи точно не предусмотрел, так это того, что этот самый пинок окажется довольно-таки сильным. Он пролетел несколько чжанов, но смог устоять на ногах, а не пропахать спиной гравий.       Цзян Яньли, подобрав полы платья, быстро подбежала к угрожающе медленно склоняющемуся к Цзинь Цзысюаню Вей Усяню и, не став повторять ошибок Лань Ванцзи, выставила в его поле зрения свои ладони и успокаивающе затараторила:       – «А-Сянь! Эй, А-Сянь! Посмотри на меня. Пожалуйста, мой хороший Сянь-Сянь, посмотри на меня. Отпусти Цзинь Цзысюаня. Прошу, очень тебя прошу, А-Сянь, давай, послушай свою шицзе. Я здесь, здесь. Я рядом. Ну же, не злись. Он не причинил мне вреда.» – Цзян Яньли не была глупа; оттого ей оказалось по силам найти к своему бушующему младшему брату подход. – «Конечно, он не причинил мне вреда. Ты же был рядом, да? Ш-ш-ш, А-Сянь, все хорошо. Опасность позади. Но я чуточку испугалась, можешь меня обнять?»       Вей Усянь только при этих словах повернулся к ней и, уперев в нее свои кукольные глаза, вибрирующим тоном прошелестел:       – «Испугалась?»       Цзян Яньли наладила с ним зрительный контакт и ласково зашептала:       – «Совсем чуточку. Но больше из-за того, что мне на ночной охоте не по себе. Столько суматохи вокруг, беснующих тварей… Мне… неспокойно. А-Сянь, побудь со мной?»       На дне блюдец отчетливо стала видна обеспокоенная мягкость:       – «Никто тебе не навредит.»       Цзян Яньли быстро закивала:       – «Конечно, никто мне не навредит. Со мной же мой хороший Сянь-Сянь. Верно?» – уже стали слышны голоса в отдалении, потому девушка ускорила темп. – «Могу я коснуться тебя, А-Сянь?»       Вей Усянь притупленно удивился:       – «Почему нет? Зачем спрашиваешь. Касайся…»       Цзян Яньли положила ему руки на плечи – но так, чтобы Вей Усянь почти не ощущал на себе вес ее ладоней:       – «А-Сянь, пойдем отсюда скорее.» – Вей Усянь отчетливо чувствовал ее страх, обеспокоенность, волнение, но не мог понять, чем те эмоции конкретно вызваны. Девушка аккуратно потянула его на себя. – «Пойдем, А-Сянь, отсюда. Скорее, пойдем.»       – «Ты в самом деле хочешь уйти отсюда?»       Ложь легко сорвалась с языка Цзян Яньли:       – «Мне неспокойно. И чуточку страшно.» – и благодаря тому, что Вей Усянь мог эти самые эмоции чувствовать на себе, у него не возникло сомнений относительно услышанных слов.       Его внимание полностью переключилось на Цзян Яньли:       – «Мгм. Идем.»       – «Вей Ин!» – вновь вернулся Лань Ванцзи. – «Вей Ин, хватит!» – он также недалеко ушел от Цзян Яньли по испытываемым эмоциям. В золоте плескались тревога и волнение, но остальные черты лица оставались всё столь же гладки.       Вей Усянь убрал ногу с ладони Цзинь Цзысюаня и равнодушно бросил из-за плеча:       – «Прекратил.» – ему было не интересно разговаривать с Лань Ванцзи, потому следующие слова он посвятил уже Цзян Яньли. – «Пойдем отсюда. Я буду рядом.» – голос лучился безразличием, но у девушки не было сомнений, что он печется о ней; что в самом деле будет рядом; что серьезно воспринял ее слова и будет защищать.       Цзян Яньли схватила его за руку и потянула прочь:       – «Пойдем.»       Но уйти им не дали:       – «Что здесь происходит?!»       Цзинь Цзысюань вскочил и отряхнулся:       – «Вей Усянь! Ты совсем сошел с ума!»       Цзинь Цзысюнь, соскочивший с меча на землю, подхватил:       – «Я говорю это уже давно!» – он подскочил к Цзинь Цзысюаню и воскликнул. – «Что он с тобой сделал?»       Цзинь Цзысюань задрал подбородок и прохладно протянул:       – «Ничего. Просто небольшое столкновение.»       Не пойми откуда взявшийся Хули-цзин на его слова себе под нос фыркнул, скрещивая руки на груди:       – «О, да. Небольшое столкновение…» – он зашипел. – «Да если бы не шицзе, быть тебе разорванным в клочья, павлин драный!!!»       Прибыла с молодыми людьми и мадам Цзинь, что своим властным голосом гаркнула:       – «Что за шум?»       Цзинь Цзысюань напряженно выпрямился:       – «Матушка!» – он быстро спрятал поврежденную ладонь за спину. – «Что вы здесь делаете?»       Мадам Цзинь шикнула на него:       – «Не лезь, позорник! Я видела, как ты валялся на земле, не в силах сбросить с себя чужую ногу. Бесстыдник! Не смей показываться мне на глаза!» – стоило ей наткнуться взглядом на Цзян Яньли, стоящую за излишне прямой спиной Вей Усяня, она порядком смягчилась. – «А-Ли, солнышко, что случилось? Как он напугал тебя?»       Цзян Яньли покачала головой:       – «Не серчайте, госпожа Цзинь. Я просто не слишком люблю подобные мероприятия, поэтому слегка на нервах. Молодой господин Цзинь ни в чем не виноват.» – ее красноречивый взор уткнулся в Вей Усяня, что пристально наблюдал за ней, и молча попросила его не лезть. – «Все в порядке. Мы уже уходим.»       Мадам Цзинь замахала руками, подскакивая к ней:       – «Ну что ты, А-Ли. Не скрывай. Если этот негодник опять тебя сильно обидел – а я вижу по твоему лицу, что он именно это и сделал, – то я его как следует накажу! Будь уверена.»       – «Госпожа Цзинь…» – начала было Цзян Яньли, но за нее ответил Вей Усянь.       Его тихие, но полные угрозы слова неожиданно легко заглушили нарастающий ропот:       – «Нет нужды наказывать Цзинь Цзысюаня, госпожа. И принуждать к свиданиям тоже ни к чему. Ни он, ни шицзе этого не желают.» – на его слова Цзинь Цзысюань шевельнулся, а черты его исказились, будто бы он хотел что-то сказать, но ноющая боль в ладони подсказала ему, что высовываться ещё рано. – «Мне надоело, что ваш дражайший сын досаждает моей шицзе. Будьте уверены, что если я еще раз его увижу рядом с ней, то он чего-нибудь не досчитается.» – на лицо его выполз хищный оскал во все тридцать два, не оставляющий сомнений, что угрозу он исполнит. Вей Усянь поучительно покачал пальцем. – «Оказывание нежелательного внимания чревато последствиями… Пусть научится принимать четкое «нет», иначе…» – глаза его темно сверкнули. – «Я за себя не ручаюсь.»       На его речь Лань Ванцзи будто бы окаменел и пристально всмотрелся в него, чуточку щурясь.       Цзинь Цзысюнь воскликнул:       – «Вей Усянь! Тебе не кажется, что ты ведешь себя чересчур дерзко?!»       Вей Усянь незаинтересованно бросил:       – «Не лезь. Я говорил не с тобой. Язык лишний?»       Тот вскипел и выставил на него меч:       – «Да как ты смеешь?! Паршивец! Как смеет сын слуги мне такое говорить?! Не забывай, кто ты, а кто я!» – взгляд Лань Ванцзи заледенел, стоило Цзинь Цзысюню назвать Вей Усяня сыном слуги.       Но чем больше он говорил, тем темнее становилось выражение Вей Усяня. Едва отзвучала последняя фраза, он опасно промурлыкал:       – «Да ну?.. Сын слуги?..»       Каждый из присутствующих уловил ту самую нотку, предупреждающую «не надо… ты подобрался близко к черте, кою не стоит переступать», но только не Цзинь Цзысюнь, что насмешливо фыркнул, уперев руки в бока:       – «Именно! И это общеизвестный факт. Как ты посмел говорить такие слова? Как ты посмел выкинуть нечто подобное?! Ха! Ну да. С учетом твоей любви к пафосу, не удивительно, что и сегодня ты возжелал показаться во всей красе. Почти вся добыча, за исключением жалкой части – одной лишь части, – досталась тебе одному! Очевидно, ты весьма доволен собой, да?»       Лань Ванцзи слегка повернул в его сторону голову:       – «Почти всю добычу?»       Памятуя об отвратительных отношениях Вей Усяня и Лань Ванцзи, Цзинь Цзысюнь тотчас поспешил услужливо пояснить:       – «О, Ханьгуан-Цзюнь! Вы не представляете. Вопиющая дерзость! Стоило только охоте начаться, а участникам – занять свои места, раздалось пение и легкое насвистывание – думаю, вы могли отчетливо его слышать. И за этим пением последовала вся нечисть! Каждая тварь, что хоть немного представляет ценность, попалась в сети ордена Юньмен Цзян! Ничего приемлемого – хотя бы немного! – не осталось. Это ли не дерзость?!»       Хули-цзин, до этого никак не комментировавший происходящее, медленно повернул голову к Лань Ванцзи и капризно пробурчал, сощуриваясь:       – «Вот только попробуй что-нибудь про темный путь сказануть.» – его ресницы устрашающе взлетели. – «Неделю из рук все валиться будет! А особенно меня достанешь… С ума сойдешь икать!» – Лис злорадно захихикал в алый рукав. – «Уже вижу, как вы сидите на одном из своих скучных пиршеств в своем Гусу Лань в абсолютной тишине – и тут ты начинаешь безудержно икать! Вот умора!»       На свое счастье, Лань Ванцзи промолчал.       Но Вей Усянь веселого настроя Лиса не разделял. Он темно улыбнулся:       – «Дерзость?» – а про себя вставил шпильку, что если бы вся достойная внимания нечисть оказалась в сетях ордена Юньмен Цзян, то они бы сейчас не разговаривали. – «Но мы находимся на охоте. Моя ли вина, что вы загнать добычу не в силах?»       «Тем более… у вас все же ещё есть возможность отличиться… Ну же…» – Вей Усянь задрал подбородок, дабы обозначить свое отношение к Цзинь Цзысюню; дабы показать, что он смотрит на него сверху вниз. – «Самая страшная тварь стоит прямо перед тобой… Демон, смогший выбраться за территорию горы Луаньцзан… Свергнувший могущественный орден… Ну же… Догадаешься ли ты, кто перед тобой?.. Справишься ли ты с тем, кто стоит перед тобой?.. Поиграешь ли ты со мной, Цзинь Цзысюнь?..»       Цзинь Цзысюнь рявкнул:       – «Ты опираешься лишь на Темный путь! Ты…» – он едва ли не задохнулся, стоило ему увидеть появившуюся при его словах снисходительную мину и покровительственную усмешку во взгляде. – «Как смеешь ты смеяться надо мной?! Думаешь, что раз ты используешь темный путь, то лучше и выше нас на голову? Да как бы не так! Вей Усянь, а ты воистину бесстыж!»       Хули-цзин проворковал:       – «Конечно, бесстыж. Лисам положено быть таковыми…»       Тем временем Цзинь Цзысюнь не унимался:       – «Пару раз свистнул – и вся нечисть ушла за тобой! Тц. Где истинная суть ночной охоты? Чтобы это считалось твоей заслугой, нужно было проявить свои умения и воспользоваться мечом да заклинаниями светлого пути. А твои нелепые потуги в виде завываний на флейте – просто посмешище! Фальшь и жульничество!»       Вместо Вей Усяня ответил Хули-цзин, что сладко хихикнул:       – «Ну так если завидно, позавывай на флейте – и получи победу. Что ж так кричать? Да и вообще…» – он картинно выставил руку перед собой, нарочито внимательно осматривая маникюр в поисках пропущенного изъяна. – «Воспользуйся я мечом…» – Хули-цзин шкодливо сверкнул глазами исподлобья. – «Вам бы и той жалкой части не досталось!» – и злорадно захихикал в складку рукава, язвительно щурясь.       Цзинь Цзысюнь задохнулся:       – «Ты… Ты… Да у меня воистину нет слов! Да уж. Теперь я отчетливо вижу ситуацию. Вот в чем было дело! Не в умениях и практиках, а элементарно в воспитании! О чем можно говорить, если в знании манер и правил вежливости не то что брешь, а целое решето! Никогда бы не подумал, что скажу это, но воспитание ордена Юньмен Цзян не представляет собой ровным счётом ничего!»       Улыбка Вей Усяня застыла:       – «Вот как?..» – но следом поползла ещё выше. – «Воспитание, манеры хромают?..»       Цзинь Цзысюню от появившихся оттенков в тоне стало не по себе. Он заметно сдулся и невольно попятился:       – «Ч-что, Вей Усянь? Задел за живое?»       Рука на кукольный манер опустилась вдоль тела, благодаря чему всем стал виден тот самый оскал.       – «Этикет у меня страдает?..» – вкрадчивый шаг вперед с тем безумным блеском в глазах, что совершенно точно не сулил Цзинь Цзисюню ничего хорошего. – «Воспитания у меня нет, да?..» – уголки рта Вей Усяня нервно дернулись, вырисовывая на его лице жуткую гримасу вкупе с поселившимся во взгляде безумием. – «А что, хочешь преподать мне урок хороших манер?!»       Новый шаг. И ещё.       Все вдруг поняли, что еще такой шажок – и Вей Усянь накинется на Цзинь Цзысюня и разорвет его в клочья!       – «Вей Усянь! Что ты намереваешься сделать?! Стой на месте!»       Цзян Яньли побелела и схватила его за плечо:       – «А-Сянь! Постой, постой, постой! Сянь-Сянь, спокойнее!»       – «Вей Ин!» – мигом загородил Вей Усяню путь Лань Ванцзи. Стоило ему увидеть его выражение, он в тон Цзян Яньли побелел. – «Успокойся!»       Вей Усянь одним грубым движением оттолкнул его в сторону и прорычал:       – «С дороги!» – невысказанным осталось «Или я и тебя не пощажу». – «Раз критикует воспитание ордена Юньмен Цзян, то он должен предложить что-то взамен!» – Глаза его сделались совсем стеклянными и до жути безумными, равно как и улыбка. – «Говоришь, нет у меня манер… Ну так покажи мне, как стоит вести себя в обществе!»       Лететь на всех парах вперед ему не дали. В грудь уперлось хрупкое женское тело, что крепко его обняло. Горячие ладони опустились на затылок и принялись успокаивающе поглаживать его:       – «Тише, А-Сянь, тише. Не злись… Все хорошо…»       Лань Ванцзи так же загородил их собой и ледяным тоном отрезал:       – «Молодой господин Цзинь, следите за языком.»       Опешили все:       – «Ханьгуан-Цзюнь?..»       – «Никто из вас не имеет право критиковать чужое воспитание. Будь ваши знания манер и этикета безупречны, вы не стали бы упрекать Вей Ина в несоблюдении правил и в дерзости. Да, согласен, на ночной охоте стоит отдавать дань традициям и искусству меча, но… Вей Ин не виновен в том, что победа оказалась на его стороне.»       Цзян Яньли почувствовала, как давление уменьшилось и Вей Усянь перестал сломя голову рваться вперед. Она прижала его к себе ещё ближе и услышала доносящееся из недр его грудины едва заметное… мурлыканье?..       Хули-цзин не мигая смотрел на неожиданно вставшего на его сторону Лань Ванцзи с ошеломленным выражением. Припавшие к макушке уши дрожали. Пара мгновений – и Лис порывисто отвернулся, прижав к груди ладони и после из-за плеча тихо-тихо бросив:       – «Так и быть… Пусть у тебя ничего из рук не валится в течение недели…»       Цзинь Цзысюнь воскликнул:       – «Ханьгуан-Цзюнь! Как вы можете вставать на его сторону?! Неужели вы… изменили свое мнение и теперь поддерживаете это позорное увлечение темными искусствами?!»       Лань Ванцзи отрезал:       – «Вздор.» – его покрытые невозмутимой прохладцей глаза пронзили Цзинь Цзысюня и едва ли того не заморозили. – «Но упрекать его в несоблюдении правил вы не смеете. Такого положения в своде нет.»       Цзян Яньли отпустила Вей Усяня, погладила его по плечу и обернулась к толпе, вставая с Лань Ванцзи бок о бок:       – «Я согласна с Ханьгуан-Цзюнем. Во-первых, воспитание никак не связано с состязанием. А во-вторых…» – ее тон приобрел стальные нотки – такие, какие никто и никогда не ожидал от нее услышать. – «Кому и стоит, по итогу, извиниться за дерзость – так это вам, молодой господин Цзинь!»       Мадам Цзинь подскочила к ней и взяла её за руку:       – «А-Ли, солнышко, что ты в самом деле… Это по существу пустяковое дело. Не стоит так сердиться!»       Цзян Яньли искоса посмотрела на нее, укалывая непривычным холодом и непоколебимой твердостью. Когда она заговорила с женщиной, голос её был вежлив и даже мягок, но нельзя было не уловить в нем сталь и предупреждение:       – «Госпожа. А-Сянь – мой младший брат. И когда его унижают, для меня это отнюдь не пустяк.» – она сощурилась. – «Никто не смеет его обижать.» – Цзян Яньли красноречиво посмотрела на невольно вздрогнувшего Цзинь Цзысюня и отчеканила. – «Никто.»       Мадам Цзинь, по всей видимости, поняла, что Цзян Яньли собирается стоять на своем. Она гаркнула:       – «Слышал? Извинись немедленно!»       Тот воскликнул:       – «Тетушка!» – для него извиниться перед Вей Усянем сейчас было сравнимо пытке – и Вей Усянь это знал. Оттого из лисьей мести мазнул его едва уловимым лоскутом демонической ци, раздразнивая эмоции и провоцируя душевную сумятицу.       Хули-цзин шикнул, изображая омерзение:       – «Чтоб тебе срать не пересрать, скотина! Нужны мне больно твои лживые извинения. Вот если тебе очко разорвет – тогда поверю.»       Но от необходимости извиняться Цзинь Цзысюня избавили прибывшие Цзинь Гуанъяо и Лань Сичень.       Лань Ванцзи кивнул:       – «Брат.»       Тот удивился:       – «Ванцзи? Ты тоже здесь?»       – «Мгм.»       Цзинь Цзысюнь воспользовался присутствием Цзинь Гуанъяо и принялся спускать на него всех собак:       – «Что за охоту ты устроил, никчемыш?! Вся достойная добыча исчезла! Не хочешь подсказать, что делать остальным пяти тысячам собравшихся?» – он хотел было продолжить свою брань, но его остановил мягкий голос Лань Сиченя:       – «Ляньфан-Цзунь уже приказал расширить территорию охоты. Пожалуйста, успокойтесь.»       Стоило Лань Сиченю вступить в разговор, Цзинь Цзысюнь прикусил язык. Все же, хоть какие-то задатки интеллекта у него были – именно они и говорили ему, что чревато последствиями ругаться с главой клана Лань.       Бросив стрелу в землю, Цзинь Цзысюнь развернулся на пятках и гаркнул:       – «В этот раз охота – сплошной фарс! Неважно. Если не поучаствую, ничего не случится. Я ухожу!»       Цзинь Гуанъяо удивленно замер:       – «Цзысюнь, нет нужды так злиться. Менее часа – и все будет готово. Скоро всё будет устроено…»       Тут уже вмешался глава Яо:       – «Молодой господин Цзинь, в этом нет необходимости!»       – «Охота уже потеряла всю свою справедливость. С чего мне ждать? Прошу извинить, но я вынужден вас покинуть!» – вскричал Цзинь Цзысюнь.       Хули-цзин холодно хмыкнул и махнул на него рукой:       – «Ага. Пиздуй. Попутного ветра вам в сраку, молодой господин Цзинь. Не споткнитесь.» – едва он это произнес, Цзинь Цзысюнь на глазах у всех налетел на камушек и, упав, пропахал носом землю под заливистый хохот Хули-цзин.

***

      Цзинь Гуанъяо, Лань Сичень и Лань Ванцзи отправились решать организационные вопросы. Толпа постепенно рассасывалась.       Хули-цзин исчез, знаменуя приход Вей Усяня в норму во всех отношениях.       Цзян Яньли еще немного постояла, грозно осматривая окружение. Едва она удостоверилась, что никого особенно зловредного в поле зрения более нет, выдохнула; черты ее разгладились, сделавшись вновь исключительно нежными, а взгляд наполнился присущей ей теплотой. Она обернулась к Вей Усяню, ласково на него глядя, и погладила его по макушке:       – «Ну что, А-Сянь, пойдём домой?»       – «Мгм.»       – «Думаю, денёк сегодня выдался тяжелым, да? Подождем А-Чена и вместе попьем чаю. Как тебе идея?»       Вей Усянь изобразил неровную улыбку – как сумел:       – «Замечательно.»       Цзян Яньли взяла его под руку и повела прочь. Но на их пути выросла мадам Цзинь, что тотчас защебетала:       – «А-Ли! Обратно к трибунам? Я прикажу Цзысюаню проводить нас.»       Девушка покачала головой:       – «В этом нет необходимости. Мы с А-Сянем отправляемся отдыхать. С ним я в безопасности.»       Госпожа Цзинь нахмурилась и смерила Вей Усяня неприязненным взглядом:       – «Молодой человек и молодая девушка… стоит ли вам оставаться на протяжении долгого времени вдвоем без стороннего присутствия?»       Цзян Яньли мягко, но в то же время с предупреждающими нотками в голосе напомнила:       – «А-Сянь – мой младший брат.»       Госпожа Цзинь поспешила уверить:       – «Да-да, помню… А-Ли. Прошу, не сердись. Если этот сопляк, Цзысюань, тебя чем-то обидел, то я прикажу ему загладить свою вину.»       Цзян Яньли скользнула взглядом в сторону все это время тише воды, ниже травы стоявшего в отдалении Цзинь Цзысюаня и ровно протянула, качая головой:       – «Нет нужды. Прошу, не заставляйте его, госпожа Цзинь.»       Та всплеснула руками:       – «Да кто его заставляет?! Это вовсе не принуждение!»       Вей Усянь закатил глаза и без всяких предисловий потянул за собой Цзян Яньли, тихонько буркнув:       – «Пойдем, шицзе.» – таким образом намекая, что с ними разговор бесполезен.       Видя, что они на полном серьезе намереваются уйти, слышавший каждое ее слово Цзинь Цзысюань подбежал к ним и прокричал сорванным голоском:       – «Дева Цзян!» – та обернулась с немым вопросом во всех своих чертах. – «Дева Цзян! Все не так!»       На его громкий, взволнованный тон обернулось множество лиц, что так и озарились любопытством и прониклись вороватым вниманием.       Цзинь Цзысюань тяжело дышал, словно после долгого бега. Глаза его бегали из стороны в сторону и отчего-то блестели. Наконец, по всей видимости, что-то в нем пересилило, и он закричал, вываливая накопившиеся в его душе слова на одном дыхании:       – «Дева Цзян! Все не так! Моя матушка тут не при чем! Это не она придумала! Меня не заставляют, совсем не заставляют!» – тон его совсем сорвался, отчего каждому слушателю стало ясно: этого молодого господина в данный момент обуревают самые искренние и волнительные чувства. – «Это все я и только я! Именно я хотел, чтобы вы пришли! Именно моей идеей было пригласить вас на ночную охоту!»       Щеки Цзян Яньли мигом заалели, а она сама встала без движения. В спину словно втесался кол, мешающий повернуться в какую-либо сторону даже на градус. Ее уши не могли поверить в то, что сейчас услышали.       Но вот поморщившийся от обилия чужой эмоциональности Вей Усянь вполне мог поверить. Чужие чувства ударили по нему горячей волной, угрожая утопить, – так они были сильны. Должно быть, самого Цзинь Цзысюаня сейчас захлестывал ещё больший океан.       Тот, осознав, что только что сказал, мигом покрылся пятнами смущения и, прикрыв ладонями пылающие щеки, на всех парах рванул в сторону зарослей, покрытых древесными тенями.       После нескольких секунд гробового молчания Госпожа Цзинь болезненно скривилась и гневно гаркнула:       – «Идиот! Почему ты убегаешь?! Позорник! Если соизволил признаться в любви, то будь мужчиной! Стой на месте!» – она повернулась к молчаливой Цзян Яньли и взмолилась. – «А-Ли, прошу, давай продолжим разговор на трибунах. Сначала мне нужно поймать его.»       Толпа стремительно поредела. Многие, поняв, что представления больше не предвидится, также ушли.       Остались лишь несколько человек и Вей Усянь с Цзян Яньли, что никак не могла прийти в себя после неожиданно вывалившейся на нее информации.       Вей Усянь безучастно фыркнул:       – «Что, удивлена?» – на вопросительный взгляд в свою сторону пояснил. – «Ну… тому, что павлин все же влюбился в тебя?» – он неопределенно тряхнул плечами. – «Знаю, ты этому рада, но… мое мнение не изменилось. Не могу простить его за все нанесенные тебе обиды, шицзе.» – Вей Усянь постарался – как мог – смягчиться. – «Перевари пока это. Но не сейчас. В спокойной обстановке. А сейчас, дай себе отдых. Многое произошло. На холодную голову потом что-нибудь да решишь.»       Цзян Яньли не мигая посмотрела на него с пару минут и, слабо улыбнувшись, кивнула:       – «Мгм…» – она прислонилась щекой к сильному, но когда-то хрупкому плечу и с сожалением в голосе прошептала. – «Как ты повзрослел, А-Сянь… Знаю, что формулировка не совсем верна, но… Сознанием ты повзрослел…»       Вей Усянь не совсем понял, что значит «формулировка не совсем верна», но не стал заострять на этом внимание. Он лишь рассеянно мыкнул что-то согласное и предложил ей отправиться отдохнуть.

***

      Вернувшийся впоследствии Цзян Чен увидел лишь остатки прогремевшего здесь представления. Актеры разбежались, публика – тоже. Одно только послевкусие витало в воздухе.       Он неспешно проходился сквозь значительно поредевшую толпу и внимал шепоткам, чьи обладатели искренне думали, что были в силах заглушить голос настолько, чтобы остаться им не услышанными.       – «Да уж… Пристань Лотоса совсем уж отличилась в этот раз…»       – «Этот Вей Усянь… Я больше не буду участвовать в ночных охотах, где будет он!»       – «Это был какой-то кошмар… У меня до сих пор поджилки трясутся! Ты помнишь? Если бы не Ханьгуан-Цзюнь и Дева Цзян, то он бы точно прибил Цзинь Цзысюня на глазах у всех! И все почему? Тот просто упрекнул его в незнании манер! И чего у Вей Усяня так крышу сорвало?.. Он же выглядел, точно безумец!»       – «Точно… Только в кошмарах такое лицо приснится.»       – «Если не знать, что он человек, то можно смело подумать, будто бы Вей Усянь – демон! Глазищи были такие красные… А темной ци вокруг него!»       – «Лучше обходить его стороной…»       Цзян Чен, слушая все эти разговоры, чувствовал, как у него тяжелеет сердце. Ему хотелось возмутиться и накричать на всех тех, кто посмел сказать такие слова про его Лисеныша. Но он знал, что ему не положено по статусу браниться с каждым встречным.       Слушая все эти разговоры, Цзян Чен чувствовал, как в животе скручивается тревожный жгут, твердящий ему, что дальше будет только хуже.

Придется ему найти своего Лисеныша самому. И вывести на чистую воду так же самому. Все же… Он не хотел его терять.