В ожидании тепла

Было тепло. Осень начинала потихоньку подкрадываться к разомлевшим от летней жары смертным, но тем не менее не кусалась колким морозом, поэтому погода оставалась всё такой же теплой. Разве что ветер стал чуть прохладнее. Некоторые листья поменяли свои цвета, окрасившись в красные и золотые тона. По чуть-чуть они опадали со своих прежних пристанищ, кружась по воздуху в незатейливом мягком танце и устилая землю красочным ковром. Лань Цижень проводил всё время в Цинхе, так что занятий не было, и ученики проводили всё время вместе, занимаясь всевозможными развлечениями. В один из таких кутежей юноши собрались на ночёвку в комнате Вей Усяня и Цзян Чена. Рекой лилось вино, звучал звонкий смех, который, даже несмотря на опьянение, старались заглушить, дабы не разбудить адептов ордена Гусу Лань и таким образом не разболтать о нарушаемых правилах. Раздавался стук костей об игральные доски, шуршали карты. Юноши шутливо боролись и спорили. Сейчас Цзян Чен и Вей Усянь, уже изрядно подвыпившие, играли в «дурака». Цзян Чен не был так устойчив к алкоголю, как Вей Усянь, поэтому перед глазами уже значительно плыло, но он отказывался признавать поражение и шёл до победного конца. Остальные юноши с глазами, полными искреннего пьяного восторга, наблюдали за их поединком. Поодаль от сражающихся скопилась стопка побитых карт, а колода с новыми близилась к концу. Это означало, что в скором времени победитель будет известен. Шуршали карты. В комнату заглянул прохладный ветерок ранней ночной осени и освежил раскрасневшуюся и разгорячившуюся от вина кожу. Шуршали карты. Колода кончилась, и противники сосредоточенно вглядывались в свой «веер», пытаясь разработать верную стратегию, что выведет их к победе. Цзян Чен хмурился и щурился, пытаясь сконцентрировать пьяный взгляд на доступных ему картах. Вей Усянь слегка хитро улыбался, но тоже выглядел сосредоточенно. Сейчас был его ход. Вся «шваль» кончилась и валялась всеми забытой грудой в стопке отбитых. Остались только карты масти выше десяток. Сейчас был его ход. Вей Усянь ещё шире ухмыльнулся, видимо разработав стратегию и в чем-то убедившись. Он поднял взгляд на застывшего напротив Цзян Чена, у которого, очевидно, «дела» были не очень, оттого он и сверлил оппонента возмущённым пьяным взглядом. Будто соперник был виноват в доставшихся ему картах либо, очевидно, жульничал, но он не мог понять как именно. Но он был относительно расслаблен ведь всю игру перевес сил был на его стороне. Тем более у Вей Усяня было двенадцать карт, у него – три. Сейчас был его ход. Вей Усянь, ухмыльнувшись, чётко протянул: - «Ты проиграл.» Цзян Чен пьяно нахмурился и невнятно предъявил: - «Это ещё почему?! Ты ж ещё не сходил, может, я ещё отобьюсь! У тебя двенадцать карт и я ни за что не поверю, что там одни козыри!» - «Ну смотри… Это ты берёшь.» - он сбросил два обычных валета и один козырной. Цзян Чен на секунду застыл и напряжённо заглянул в свои карты. У него были дамы, подходящих мастей, но не было козыря выше валета. Он замер и помолчал. После медленно, слишком медленно, с жаждой убийства во взгляде, протянул руку и потащил карты по полу к себе, не отнимая взгляда от противника, словно проклиная. Он был похож на енота. Очень злого и недовольного енота. Вей Усянь наблюдал за его махинациями и медленным пониманием своего скорого сокрушительного проигрыша. Цзян Чен несколько забыл, что вся «шваль» уже была сброшена, поэтому надеяться на быстрый крах соперника было нельзя. После Вей Усянь улыбнулся во все тридцать два своей лисьей, ехидной лыбой. Он наклонился, посмотрел опять в свои карты и продолжил. - «И это ты берёшь.» - были сброшены три короля. Аналогично, с козырным. Цзян Чен повторил свои предыдущие действия, очевидно, готовя план тихого и мучительного убийства. Все застыли и во все глаза уставились на Вей Усяня в ожидании следующего хода. У него было шесть карт. - «А теперь и это ты берёшь…» - четыре. мать его. туза. вместе с козырным. Кто-то из внимательных зрителей сделал судорожный пьяный вздох от столь крутого хода. Цзян Чен с глухим раздражением забрал карты. Он чувствовал, как его настолько близкая победа ускользает сквозь пальцы! В руках осталось две карты. Вей Усянь сочувствующе поцокал языком и протянул: - «А это…» - он раскрыл свои карты, и зрители увидели две обычные шестёрки. Вей Усянь протянул руки по одной карте в каждой и хлопнул по плечам Цзян Чена. – «А это тебе на погоны, генерал.» Вей Усянь развёл руки в немом триумфе и смерил ехидным лисьим взором сокрушенного противника. Если бы можно было убить взглядом, то Вей Усянь корчился бы в муках. - «Один-ноль, братец.» Цзян Чен медленно закрыл глаза и вздохнул. Сидящие рядом с ним юноши напряглись, словно зайцы при виде хищника. Он положил карты на пол и медленно процедил: - «Я не буду в это играть больше.» Вей Усянь сделал большие глаза и поднял руки в знак капитуляции: - «Не везет в картах – повезет в любви.» - на эти слова его ещё раз убили взглядом. - «Да ладно тебе, Цзян-сюн, не расстраивайся! Ещё отыграешься. Может, у тебя удача лучше работает? Давайте вы покидаете кости?» - предложил Не Хуайсан, сочувствующе похлопав товарища по плечу. Цзян Чен уже было совсем приуныл, но, услышав предложение Не Хуайсана, воспрял духом. - «И правда, давай в кости!» - громко бросил Цзян Чен. – «Там ты точно не сжульничаешь, лисёныш!» Глаза Вей Усяня возмущённо округлились: - «Кто это здесь жульничал?! Что клевещешь?!» - «Наговариваю я, значит? Ты точно жульничал! Всю игру перевес был на моей стороне, а тут у тебя такие карты в руках! Да у тебя же все время одна «шваль» была! Я тебе ее всю скидывал. По-любому пару карт в рукаве припрятал!» Вей Усянь так и задохнулся от таких обвинений в свою сторону и скрестил руки, надувшись: - «Ты просто играть и проигрывать не умеешь! Вот и придумываешь всякие оправдания!» Цзян Чен поднял бровь и бросил: - «Если ты сегодня такой везунчик, то давай бросим кости?» - «А давай! Раскатать тебя, так по полной!» Взгляды преданных зрителей прыгали от одного к другому. Они даже приоткрыли рты от увлеченности их полемикой. Не Хуайсан вызвался быть крупье и стал встряхивать кости в стаканчике. - «Чет-нечет?» - со знанием дела, важно спросил Не Хуайсан. Вей Усянь едко выгнул бровь и протянул: - «Пусть Цзян Чен выбирает, авось, ему повезет. Чтобы потом меня не винил в исходе!» - «Вот и правильно!» - пьяно согласился Цзян Чен и, азартно горя глазами, сделал ставку. – «Нечет!» - «Принято! Тогда Вей-сюн – чет. Играем на желание?» - «Да.» - хором воскликнули братья и злобно переглянулись меж собой. – «Не говори одновременно со мной!» - повторили они снова друг за другом. – «Я сказал: не повторяй за мной!» - «Вей-сюн, Цзян-сюн, давайте играть!» Братья нахохлились и уселись каждый на свой коврик, ожидая результатов партии. Множество пар глаз словно приклеилось к стаканчику в руках импровизированного крупье. Послышался стук перекатывания костей по стенкам. Не Хуайсан затряс сильнее и плюхнул дном вверх стаканчик. - «На счет три! Раз.» Вей Усянь и Цзян Чен с одинаковым выражением лиц уставились на скрытые покрытием кости. Глаза обоих горели пьяным азартом и восторгом. И каждый надеялся в проигрыше другого. Вместе с «крупье» засчитали остальные зрители. - «Раз. Два. Три.» Не Хуайсан резко поднял стаканчик, обнажая число на костях. На них красовалось число семь. Вей Усянь поражённо выдохнул и изогнул брови, отказываясь признавать поражение. Цзян Чен же, словно маленький ребёнок, получивший заветный подарок, счастливо подскочил со вскриком: - «Выиграл!» - и звонко, даже злорадно, засмеялся, запрыгав на месте. – «Вот так вот! Везунчик! Я победил! И кто теперь не умеет проигрывать?» - злорадствуя, спросил Цзян Чен. Правда, радость его омрачило то, что от резкого движения мир перед глазами от выпитого спиртного закрутился, но это мелочи. Он выиграл! Вей Усянь цокнул языком, ответив: - «Ты! Иначе бы так не злорадствовал моему проигрышу!» - «Обещания надо выполнять, поэтому слушай мое желание, лисёныш!» - успокоившись, сел на свое место Цзян Чен, постучал по подбородку, прикусив губу и размышляя над желанием. Вей Усянь сделал трагичный вздох и не стал упоминать, что в карты они вообще-то тоже на желание играли. - «Ну давай, что надумал? Какое твое желание?» - «Метнись-ка ты в Гусу и купи ещё «Улыбки Императора»! В конце концов ты торчишь мне сосуд!» - «Это за что это такое я тебе должен?» - подавился воздухом Вей Усянь. Цзян Чен со знанием дела гордо вздёрнул подбородок и стукнул кулаком по своей ладони, напомнив: - «Как за что? Ты не донёс мне сосуд в первую ночь в Гусу! Забыл?» Вей Усянь цокнул и не стал спорить с пьяным Цзян Ченом, что твёрдо был уверен в правдивости и справедливости своих слов. Между прочим, он подбивал его на очередное нарушение правил! И это он же в трезвом состоянии как мамочка ругает его за каждый резкий вдох не по правилам Облачных Глубин! Ничего не оставалось делать. Обещание – есть обещание. Да и к тому же, Цзян Чен так улыбался…Поэтому Вей Усяню ничего не оставалось делать, кроме как тенью выскользнуть за дверь и исчезнуть в ночи. *** Раннее рассветное утро встретило кутивших всю ночь юношей приятной сонливой тишиной. В комнате Вей Усяня и Цзян Чена было достаточно просторно и каждый ее чи заполонили забывшиеся сном «пьяницы». Кто-то спал группками, прислонившись друг к другу в попытках пристроить больную голову на удобное плечо товарища. Кто-то просто прилёг к ближайшей горизонтальной поверхности, посчитав ее самой удобной в мире, и сейчас мерно посапывал. Внезапно уютную, размеренную тишину нарушили сначала шуршание длинных шёлковых полов чьих-то одеяний по сосновому полу и тихие шаги, а после дверь оглушительно раскрылась, являя миру клубок из мирно сопящих юношей. Внезапным гостем был никто иной как Лань Ванцзи, и сейчас в его глазах плескалась холодная ярость и решимость. Не Хуайсан проснулся от резкого шума и сонно захлопал глазами, приветствуя вошедшего. А после его сердце так и ухнуло вниз. - «М…молодой господин Лань…» - пропищал Не Хуайсан. Взгляд Лань Ванцзи безошибочно отыскал спящего в нелепой позе Вей Усяня. Он развалился на своей кровати, свесив вниз голову и задрав к потолку ноги. Он пробурчал: - «Ну кто там ещё шумит? Цзян Чен, это ты опять? Ну давай – боялся я тебя!» Цзян Чен, очевидно, из-за того, что ночью перепил, боялся лишний раз пошевелиться от разразившегося похмелья. Он прошипел, кинув первый попавшийся ему под руки предмет в Вей Усяня: - «Умолкни!» Этим предметом оказалась одна из порнографических книг Не Хуайсана исключительного, давно распроданного издания. Она попала Вей Усяню аккурат на середину грудины и раскрылась, обнажая содержимое. Взгляд и лицо Лань Ванцзи потемнели. Не Хуайсан испугался ещё сильнее. За книгу и за товарища. Он пискнул ему в отчаянных попытках разбудить: - «Вей-сюн…Вей-сюн!» Вей Усянь что-то невнятно промычал, свернулся клубком на кровати, обняв книгу, и продолжил спать. Лань Ванцзи широкими шагами пересек комнату, схватил мерно сопящего Вей Усяня за шкирку и потащил прочь, на улицу. От этого Цзян Чен вроде бы проснулся и резко вскочил на ноги. Он вылетел из комнаты вслед за Лань Ванцзи: - «Эй! Ты что творишь?!» Лань Ванцзи слегка обернулся в его сторону и холодно отчеканил: - «Он нарушил правила и будет наказан.» Только видимо сейчас осознав какой беспорядок творится в их комнате, Цзян Чен побелел, так и застыв на месте. Тем временем Вей Усянь тоже окончательно пробудился и защебетал: - «Лань Чжань, эй, Лань Чжань! А ну отпусти меня! Мне же больно!» Он его разумно проигнорировал и потащил дальше по мощёным дорожкам. Она привела их к родовому имению клана Лань, где стояло человек восемь старших адептов. Четыре из них стояли по паре по обе стороны и держали в своих нефритовых руках ферулы из сандалового дерева. Торжественность обстановки несколько завораживала, несмотря на ситуацию. Лань Ванцзи втащил на помост, словно на эшафот, брыкающегося Вей Усяня, бросил его на пол и сел сам. Высыпавшие из комнаты вслед за Цзян Ченом юноши сонно и растеряно наблюдали со стороны входа, так как их не пустила дальше стража. Два адепта крепко-накрепко схватили барахтающегося Вей Усяня, не давая двинуться и на фэнь. Он запричитал: - «Эй, что вы делаете?! А ну пустите! Эй, Лань Чжань, ты с ума сошёл?! Я не покорюсь!» Лань Ванцзи и бровью не повел, отчеканив: - «Начинайте.» Глаза Вей Усяня округлились от шока и ошарашенно зашептал: - «Лань Чжань, ты что, серьёзно?...» - он замолчал, увидев заносящих над ними ферулы, а после с новой силой заголосил, - «ладно, ладно! Я виноват! Я покорюсь. Лань Чжань не виновен! Ай!» - Вей Усянь вскрикнул, когда удар ферулы пришёлся по ноге. Цзян Чен и остальные с видом побитых собак наблюдали за наказанием и пытались представить, насколько их товарищу сейчас больно… Лань Ванцзи и бровью не повёл на удары, продолжив сидеть с идеально прямой спиной. Тем временем Вей Усянь, которому наносили точно такие же удары, не сдерживаясь, вскрикивал. Нанеся в общей сложности сотню ударов, пытка прекратилась и Лань Ванцзи с всё такой же идеально ровной спиной плавно поднялся, отдал честь адептам и плывуче удалился. *** Группа юношей степенно шагала по дорожкам Облачных Глубин и причитала. Громче всех был пострадавший от наказания Вей Усянь, что в данный момент побитой лисой выл на спине несшего его Цзян Чена. - «Вей-сюн, очень-очень больно?» - сочувствующе спросил Не Хуайсан. - «Очень!» - картинно всхлипнув, воскликнул Вей Усянь. На что Цзян Чен досадливо поджал губы. По-хорошему, каждый из присутствующих должен был получить удары ферулой, но отдувался за всех один Вей Усянь, поэтому его горю сопереживал каждый. - «Как же так? Мы же старались вести себя тихо! Почему он столь внезапно нагрянул в комнату?» - трагично вздохнул Не Хуайсан. Вей Усянь печально поджал губы и пробурчал: - «Это всё из-за ночного происшествия, по-любому!» Цзян Чен, услышав его слова, споткнулся, чуть не упав и не уронив свою драгоценную ношу, а после воскликнул: - «После чего?!» - «После ночного происшествия.» - шмыгнул Вей Усянь, стараясь надавить на жалость брата и поубавить его злость на него. Глаза присутствующих тут же застыли на его лице, требуя подробностей. Вей Усянь картинно вздохнул и схватился за сердце: - «Это очень длинная история, но постараюсь покороче.» - он набрал в легкие воздуха и, прокашлявшись, начал: «Вчера я проиграл в кости, и Цзян Чен велел мне спуститься в Гусу купить ещё вина, и Лань Чжань на обратном пути меня опять поймал!» Сердце Цзян Чена виновато сжалось, он не помнил этих подробностей, поэтому сейчас весь обратился в слух: - «Я шёл обратно с сосудами, полными вина, и он буквально вырос передо мной из ниоткуда! Теперь я точно уверен, что он следит за мной.» - «Да кому ты нужен. Следить за тобой.» - скорее для вида отчитал его Цзян Чен, а после нетерпеливо поинтересовался: «А дальше что?» - «Ну, а дальше…Лань Чжань сказал: если приглашённый ученик слишком часто нарушает правила, то его надо доставить к родовому имению клана Лань и наказать. Ну, а я ему говорю: мы тут одни, так что давай мы сделаем вид, что ты меня не видел, раз уж мы с тобой приятели, и я уйду к себе в комнату по-тихому.» - «А он что?» - «А он рявкнул, что мы никакие не приятели, и попытался схватить меня, обнажив меч! Мне пришлось поставить сосуды с вином на пол и уворачиваться. А потом я устал и принял просто гениальнейшее решение! Когда он понесся на меня, я побежал на него в ответ и столкнул за территорию Облачных Глубин!» - Вей Усянь, видимо увлёкшись рассказом, забыл, что сидит на спине Цзян Чена, и хлопнул в порыве эмоций того по плечу. – «Падение было не слишком приятным. У меня даже искры из глаз посыпались! Я обхватил его руками и ногами, словно повилика, не давая сдвинуться и на фэнь. А он весь так и замер как деревянный истукан, ха!» - хохотнул Вей Усянь своему удачному сравнению. - «А дальше что?» - «А дальше я ему говорю, что теперь и он оказался за территорией Облачных Глубин. И что если он хочет меня наказать, то пусть примет наказание и сам! Правила ведь едины для всех, да? Я пообещал, что сохраню это в тайне. Секрет останется между нами, небом и землей. Кто ж знал, что он и вправду примет наказание!» - «Вот дурачье! Нельзя было по-тихому слинять и не нарываться?» - «Нет! Эй, Цзян Чен, аккуратнее! Ты чуть меня не уронил!» Цзян Чен не просто его чуть не уронил, он хотел проделать в земле целых три дыры с силуэтом Вей Усяня Он гаркнул: - «А что, сидеть и кататься на моей столь услужливо подставленной спине уже не отвечает твоим высоким требованиям?» - «Я не просил тебя нести меня.» - на это Цзян Чен чуть не задохнулся от глухой ярости. - «Ну тогда слезай!» - «Не-а, я раненый.» Так переругиваясь и сопереживая друг другу, они брели в сторону комнат, пока к ним навстречу не вышел наслаждающийся погожим деньком Лань Сичень. Его умиротворённое лицо при виде сей необычной компании слегка вытянулось, а бровь в удивлении приподнялась. Он весь так и замер посреди дороги, во все глаза уставившись на «раненых бойцов». Не Хуайсан скоро его заметил и радостно воскликнул: - «Брат Сичень!» - «Хуайсан. Во имя Небес, что произошло?» - «Брат Сичень, ты не представляешь! Лань Ванцзи назначил Вей-сюну наказание и он получил с сотню ударов ферулой!» - как бы подтверждая его слова, Вей Усянь горестно вскрикнул. - «О, Небеса! Ванцзи назначил наказание? Почему? Молодой Господин Вей может идти?» - «Да-да, он может идти сам. Видите? Вей Усянь, а ну слезай!» - раздражённо буркнул Цзян Чен. - «Нет, мне так тяжело и так больно!» - трагично и жалостливо всхлипнул Вей Усянь, на что привыкший к его манипуляциям брат только закатил глаза. Зато она отлично сработала на неосведомленном Лань Сичене и он сопереживающие и виновато спросил: - «Что все-таки произошло?» Цзян Чен замялся. Не скажет же он, что получили наказание за дело? Поэтому ответил уклончиво и расплывчато: - «Все в порядке! Ничего серьёзного, раны не страшные. Да, Вей Усянь? Почему ты ещё не слез с меня?!» Вей Усянь с напускной злой обидой во взгляде уставился на него, а после, надув губы, показал распухнувшие в три раза ладони. Лань Сичень горестно вздохнул: - «Раны довольно серьёзные. Отек не спадет три-четыре дня.» Цзян Чен ошарашенно поднял на него глаза. Он никак не ожидал, что раны и вправду настолько серьёзны. - «Пусть раны и серьёзны, но не настолько, чтобы требовалось лечение.» - Лань Сичень призадумался и постучал пальцем по локтю другой руки. – «Но у меня есть выход, как облегчить, пусть и ненадолго, вашу боль.» *** Холодный источник Облачных Глубин находился в лесном уединении, давая омывавшемуся здесь человеку привести в равновесие смущенное сердце и обрести душевный покой. Легкие волны прозрачной, точно расплавленный лед, воды мягко омывали каменные борты. Насвистывали свои песни птицы, прохладный мягкий ветерок колыхал верхушки сосен, что источали тонкий и ненавязчивый аромат, окутывая приятными волнами своего гостя. Разместившийся в одном из источников Лань Ванцзи, расслабившись, застыл у одного из бортов, и, закрыв глаза, наслаждался своим долгожданным покоем и уединением, погрузившись по пояс в студёную воду. Впрочем, недолго. Раздался чей-то вкрадчивый сладкий голос, звучащий с легкой хитрецой немного поодаль от него. - «Лань Чжань.» Лань Ванцзи резко раскрыл глаза и посмотрел в сторону источника таинственного голоса. Его обладателем оказался никто иной как Вей Усянь, что развалился на каменном борту чуть дальше, чем чи и с озорством глядел на него, слегка сощурившись. Кончики нефритовых мочек Лань Ванцзи едва уловимо заалели, а губы тонко скривились. - «Что ты здесь делаешь?» Незваный гость сел, поведя плечами, сбрасывая с них текучие черные пряди. Надул губы, закатив глаза, и пропел: - «Цзеу-Цзюнь любезно рассказал мне о ваших источниках, что возвращают в равновесие душу, даруют покой и залечивают разного рода раны. И не стыдно тебе, Лань Чжань? Меня наказал, а сам умолчал о целебном источнике и преспокойно здесь в одиночку плещешься? Не по-приятельски это!» - «Мы не приятели.» - холодно процедил Лань Ванцзи. Вей Усянь фыркнул и принялся раздеваться. Глаза и рот Лань Ванцзи приоткрылись, зрачки расширились, кончики нефритовых длинных пальцев судорожно поджались, взгляд так и замер на фигуре напротив, а уши заалели сильнее. Тут он словно очнулся от непонятно откуда взявшегося наваждения и с накатившей хрипотцой воскликнул: - «Что ты делаешь?!» Вей Усянь замер с спавшей накидкой на предплечье, обнажая аккуратные плечи и изящные ключицы. Лицо его вытянулось, а брови в недоумении выгнулись изящными заостренными дугами: - «А что?» Лань Ванцзи напряженно молчал. Так и не получив ответа на свой вопрос, он продолжил: - «Не в одежде же мне плавать!» Пока Лань Ванцзи колебался с ответом, Вей Усянь скинул остатки одежды и спрыгнул в бассейн. Поднялся столп холодных кристально-чистых капель, омывая нефритовую кожу застывшего изваянием Лань Ванцзи. Вей Усянь вынырнул с громким кряхтением и передернулся: - «Как холодно!! Как ты здесь с таким спокойным и непроницаемым лицом сидишь?!» - верещал он. Губы Лань Ванцзи, дрожа, поджались. Вей Усянь стал нарезать круги по источнику, пытаясь согреться. Лань Ванцзи спешно отдалился от него на несколько чи. - «Я пришёл сюда для совершенствования тела и духа, хватит скакать и баламутить воду!» - «Но мне так холодно…» Вей Усянь всё равно продолжил прыгать. Капли потревоженной и доселе спокойной воды от его движений попали на лицо Лань Ванцзи и стали стекать по волосам и щекам. Очевидно, его терпение было небезгранично и в скором времени окончательно лопнуло. Он резко вытянул руку и схватил мельтешащего, словно юла, Вей Усяня за плечо, останавливая его от дальнейших действий. - «Стой на месте!» Вей Усянь действительно застыл, но не потому, что ему сказали, а потому, что от прикосновения Лань Ванцзи тепло крупными волнами стало расползаться по всему телу. Он видимо быстро смекнул что к чему и стал пробираться ближе к нему. Глаза Лань Ванцзи в страхе расширились. - «Ты что опять делаешь?!» - «Вода рядом с тобой теплее!» - невинно хлопая глазами, заявил Вей Усянь. - «Вздор!» - непреклонно отчеканил Лань Ванцзи, продолжая держать назойливый раздражитель на расстоянии вытянутой руки. Вей Усянь слегка надул губы и его внимание привлекли не сшедшие с плеч и рук отеки и синяки. Похоже, что он действительно пришёл сюда не для исцеления. - «Лань Чжань, я действительно восхищаюсь тобой!» - со всей искренностью заявил Вей Усянь. – «Ты и в самом деле подверг себя наказанию, на деле доказав, что правила едины для всех. У меня просто нет слов.» Лань Ванцзи на это просто закрыл глаза и остался безмолвным. - «Нет, правда, я никогда раньше не встречал такого благонравного и праведного человека! Вот я бы ни за что не отважился на такой поступок. Ты такой крутой!» Лань Ванцзи по-прежнему не проявлял к нему какого-либо интереса. Вскоре отогревшись подле Лань Ванцзи и привыкнув к температуре источника, Вей Усянь стал плавать по бассейну, нарезая круги. Спустя несколько таких подходов он вновь вернулся к застывшему изваянием Лань Ванцзи. - «Лань Чжань.» - вкрадчиво пропел Вей Усянь. – «Ты разве не заметил как именно я с тобой разговариваю?» - «Не понимаю о чем ты.» - продолжая держать глаза закрытыми и не меняясь в лице, безучастно парировал Лань Ванцзи. - «Ты этого даже не понимаешь? Я пытался сделать тебе приятно, чтобы мы, наконец, сблизились!» - задорно объявил Вей Усянь. Лань Ванцзи, наконец, соизволил посмотреть на своего надоедливого собеседника и едва уловимо выгнул бровь: - «Мы – что?» - «Лань Чжань, давай дружить! Мы ведь уже такие хорошие приятели!» - «Мы не приятели.» Вей Усянь капризно надул губы и хлопнул руками по воде,слегка обрызгав Лань Ванцзи и сделав это как бы «не нарочно». - «Вот опять ты занудствуешь! Нет, ну правда! В дружбе со мной есть множество плюсов!» Казалось, это слегка заинтересовало Лань Ванцзи, и он приподнял бровь. - «Какие, например?» Увидев, что, наконец, удалось зацепить внимание собеседника, Вей Усянь подплыл к борту бассейна и, облокотившись о него, принялся перечислять: - «Например, я очень верный и благородный товарищ. К примеру, я совершенно точно дам тебе первому свою новую порнографическую книжку!» - Вей Усянь ехидно хихикнул, а после замахал руками, видя раздражение Лань Ванцзи. – «Ладно-ладно, не хочешь – не надо. Скажи, ты когда-нибудь был в Юньмене? Там очень интересно! И еда тоже отменная. Я не знаю, так во всем Гусу или… - Вей Усянь многозначительно кашлянул и подпер рукой подбородок, слегка замявшись. – или в облачных глубинах так… В общем, кормят в твоём Ордене отвратно! Вот, если приедешь в Пристань Лотоса, то попробуешь множество различных вкусностей! А ещё мы можем пойти вместе собирать отцветшие лотосы и чилим. Лань Чжань, ты приедешь ко мне?» - «Нет.» - холодно обрубил не горевший дружелюбием Лань Ванцзи. В Вей Усяне расцветало чувство бессилия и горячее лисье упорство. - «Вот же заладил – «нет» да «нет». Ведешь себя, словно бесчувственный чурбан! Девушкам такое не нравится. А к слову, в Юньмене девушки тоже хорошенькие!» - Вей Усянь игриво подмигнул, на что пальцы Лань Ванцзи под водой, в который раз, дрогнули. – «Точно не хочешь приехать?» Лань Ванцзи сделал тихий судорожный вдох и, помедлив с ответом, выдавил: - «Нет…» Вей Усянь закатил глаза, а после, взмахнув ресницами, спрятал промелькнувшую в них искорку хитрого озорства. - «Ты так грубо отказываешь мне…» - протянул он и игриво изогнул плечи, приложив палец к губам. – «Не боишься, что когда буду уходить, то прихвачу с собой заодно твою одежду?» Лань Ванцзи взвился, крикнув: - «Пошел вон!» Вей Усянь заливисто рассмеялся, а после взмахнул хвостом и был таков. Правда, мимоходом чуть не стащил одежду Лань Ванцзи. Определенно случайно. *** Вей Усянь довольно скакал в сторону их с Цзян Ченом комнаты. Полученные раны уже не болели. По-крайней мере, пока. Возможно, в скором времени они вновь дадут о себе знать, но в таком случае он уже будет знать, что делать, и обязательно посетит холодный источник, дабы облегчить возобновившуюся боль. А сейчас Вей Усянь радовался краткому периоду счастливого здоровья и бодрости. Ночь начинала потихоньку вступать в свои законные права, а это значило, что скоро наступит отбой. Скорее всего, Цзян Чен уже в кровати и с недовольным видом ждет его. Цзян Чен никогда не ложится спать ДО его прихода, поскольку справедливо опасается, что тот вновь вляпается в какие передряги. А если и вляпается, то он должен быть рядом, верно? Вей Усянь аккуратно приоткрыл дверь и, крадучись, заглянул внутрь. Как и ожидалось, Цзян Чен с недовольной миной смотрел на него. Вей Усянь скривился и цокнув, начал на опережение оправдываться: - "Не надо строить такое выражение лица! Между прочим, я был в холодной источнике и залечивал полученные раны. Твой обожаемый Лань Ванцзи тоже там! Так что я ничего не нарушил, не нарушал, не нарушаю и не буду нарушать. Я уже здесь и готов ко сну! Доволен?" Цзян Чен закатил глаза: - "Лисёныш, я что, на мамочку твою похож, чтобы ты передо мной отчитывался? Между прочим.." - "Да, один-в-один. И то, я думаю, моя почившая мамочка не была такой дотошной, контролирующей каждый мой шаг скрягой." - с напускной невинностью перебил его Вей Усянь, хлопая глазами. Цзян Чен, так и не договорив какую-то очередную, долго репетированную нотацию, подавился от возмущения воздухом. - "Смерти захотел?!" Вей Усянь тихо, ехидно захихикал, а после игриво пропел: - "Да ладно тебе! Смотри какой хороший, погожий вечер, а ты ядом плюёшься! За этот день я ничего плохого не сделал, так отчего ж ты, солнышко, в таком плохом настроении?" Цзян Чен немедленно взвился: - "Я не "солнышко"! - "Конечно, какое же ты солнышко, если в таком разгневанном состоянии?" - невинно захлопал глазами Вей Усянь, целиком и полностью оправдывая прозвище "лисёныш". - "Я...ты!" - Цзян Чен недовольно булькнул и нахохлившимся воробьем устроился в своём импровизированном гнезде из одеял посреди кровати. Он скрестил руки на груди, и, сжав челюсти и зажмурившись, отвернулся к окну. Словно глаза его больше не могли видеть вошедшего в его обитель человека и он боялся подцепить от него болезнь "бесстыдства, что не знала предела". Вей Усянь тяжело вздохнул, возвел глаза к мнимому небу, словно моля о новом притоке моральных сил, и поднял руки, капитулируя: - "Ладно, ладно, не кипятись. Я, правда, ничегошеньки не сделал за этот день и вечер, что могло бы навредить репутации Ордена. И я, правда, только вернулся с Холодных Источников, где залечивал раны." - он ещё раз вздохнул. - "Давай спать. Я хочу отрубиться до того, как целебное свойство источников схлынет." Цзян Чен приоткрыл один глаз и из-под вороха одеял, не поворачивая голову, оценивающе посмотрел на него. А после, вероятно, сменил гнев на милость и выполз к Вей Усяню, всё еще недовольно щурясь. Тот же весь подобрался и развёл руки в сторону, мол, со мной действительно всё хорошо. Цзян Чен подошёл вплотную и аккуратно, даже нежно (что он очень тщательно скрывал), поднял покрытые следами от ударов ферулы отёкшие ладони. Он осматривал их долго, непроницаемым взглядом бегая по всему периметру, подмечая каждый нанесенный ущерб. Закончив осмотр, Цзян Чен поджал губы и отпустил Вей Усяня. После немного подумав, нахмурился и, глядя в пол, спросил: - "Очень больно?" Вей Усянь пару раз моргнул и отмахнулся: - "Да не, не особо. Поначалу, может, и было больно, но сейчас я в порядке. Холодный источник творит чудеса! Спасибо Цзеу-Цзюню." - "Видимо не стоило так сильно пить." - "А?" - "Больше мы такими пьянками не собираемся." Вей Усянь с долей волнения заглянул в глаза Цзян Чену. Там, на поверхности, плескалось раздражение, но глубоко-глубоко притаилось сильное, тщательно скрываемое чувство вины. - "Ну ты чего? Все в порядке! Я сам виноват за это наказание. Нечего было дразнить Лань Чжаня. Додразнился, вот и получил. Здесь нет твоей вины." - "Есть." - непреклонно возразил Цзян Чен. - "Я послал тебя спуститься с горы за вином. Я был пьян и.." - "А я был достаточно трезв, чтобы отказаться." - перебил его терзания Вей Усянь. - "Я мог сослаться на что угодно и отказаться. Даже не пошли ты меня за вином, я все равно отправился бы туда, а Лань Чжань поймал бы меня. Это был вопрос времени. Не бери это на свою голову, Цзян Чен." - Вей Усянь широко улыбнулся и взъерошил уложенные волосы Цзян Чена, на что тот недовольно зашипел. А после видимо решив, что этого было недостаточно, щёлкнул по лбу, получив возмущенный взгляд. - "Не вешай нос. Всё хорошо. Через пару дней буду бегать как новенький. Ты же сам прекрасно знаешь, насколько быстро я восстанавливаюсь и жизнь меня ничему не учит. Будет мне в какой-то степени уроком." Цзян Чен потёр лоб и согласно пробурчал: - "Вот именно." Вей Усянь звонко рассмеялся. - "Ну вот. Так-то лучше. А теперь и вправду давай ложиться. Меня что-то за сегодня приключения слишком умотали." *** Вскоре в Облачные Глубины вернулся Лань Цижень и заставил Вей Усяня прослушать долгую и нудную лекцию в присутствии остальных юношей о своем недостойном поведении. Если опустить изречения классиков, цитаты древних свитков и витиеватые фразы, то смысл укладывался в буквально несколько слов: «Я никогда в жизни не видел такого бесстыдного и распущенного человека! Сгинь с глаз долой да поскорее! Не приближайся к другим ученикам и не смей осквернить моего любимчика – Лань Ванцзи.» Вей Усянь, естественно, пропустил основную часть брани мимо ушей, сидя с лисьей улыбкой на устах и мечтая о хорошей острой Юньменской еде. Честно говоря, еда и охота на фазанов занимала всю его бедную лисью голову, поэтому Лань Цижень, исчерпав запас кислорода, наконец, осознал, что его нисколько не слушают, и бросил это бесполезное занятие, махнув рукой. Позднее, идя в сторону комнат, он заговорщически поделился с вечно угрюмым Цзян Ченом: - «Что-то старый перечник припозднился с нотациями! Я уже осквернил его драгоценного любимчика!» - и злодейски рассмеялся. На что Цзян Чен разумно промолчал, лишь закатив глаза. Бездонный омут в городе Цайи доставил ордену множество хлопот. И монстром он был, определенно, непростым. Поэтому Лань Цижень заместо главы Ордена, что пребывал в уединении, возглавил работы по его изгнанию. Из-за этого уроки становились все короче и короче, а ученики проводили все свое свободное время в горах. Сегодня неразлучная троица в компании нескольких юношей решили выбраться за стену и, проходив мимо библиотеки, разглядели за раскидистой цветущей магнолией силуэт сидящего в одиночестве у окна Лань Ванцзи. Не Хуайсан озадаченно промычал: - «Он что, глядит на нас? Но мы ведь не шумели и каких-либо других правил не нарушали!» Вей Усянь ехидно фыркнул: - «Он просто ищет к чему у нас еще придраться!» Цзян Чен хмыкнул, перебив его: - «Не «у нас», а «у тебя»! По-моему он смотрит только на тебя!» Вей Усянь рассмеялся звоном колокольчиков, обернувшись к Цзян Чену: - «Скоро досмотрится! Я разберусь с ним, когда вернемся!» Цзян Чен озадаченно выгнул бровь и, скрестив руки на груди, поинтересовался: - «Разве тебе ещё не надоели его занудство и скучность? Прекращай дразнить его. Это все равно, что дергать тигра за усы. Хватит искать себе смерти!» Вей Усянь хихикнул, пропев: - «Наоборот, мне весело. Он вроде бы живой человек, но такой занудный и скучный! Такого как Лань Чжань так и хочется растормошить! Так хоть на нормального человека становится похож, а не на глыбу льда.» *** С прогулки они вернулись ближе к полудню. Лань Ванцзи всё также сидел в библиотеке и в одиночестве педантично раскладывал стопки бумаг, на которых он только что писал, как вдруг услышал скрип открывающегося окна, и поднял голову. Нарушителем его покоя был никто иной как Вей Усянь, что заговорщически улыбался, что-то пряча. Видимо этот непоседа залез в окно по растущему рядом с ним дереву магнолии. Лицо его сияло радостью и искренностью, словно летнее теплое солнце, а глаза были чисты и лучисты, прятали детское озорство и хитрость. На губах всё также, неизменно, играла широкая, белозубая улыбка. - «Лань Чжань, я вернулся! Ты скучал, а? Признавайся, скучал же по времени, когда я сидел тут и переписывал правила рядом с тобой?» Лань Ванцзи, словно застывшая ледяная статуя или древний медитирующий монах, сидел, не замечая ничего и никого вокруг. Он даже продолжил своё занятие с совершенно неизменившимся непроницаемым выражением лица. Словно не было никакого сидящего рядом и излучавшего свет и летнее тепло Вей Усяня. Вей Усянь звонко засмеялся и прощебетал, истолковав молчание собеседника как всегда по-своему: - «Лань Чжань, пусть ты и не признаешься, но я знаю, что ты скучал по мне! Иначе зачем наблюдал за мной из окна?» Лань Ванцзи тотчас поднял на него полный укоризны взгляд. Вей Усянь же, напротив, еще шире улыбнулся, будто какая-то из его шалостей и задумок только что исполнилась. Он ехидно протянул: - «О, так ты меня, оказывается, не игнорируешь, а лишь делаешь вид и слушаешь всё то, что я говорю?» - он захлопал в ладоши, словно маленький ребенок. – «Так и знал! И да, Лань Чжань, ты попался на крючок спустя пару моих фраз! Тебя так легко подловить. Так ты не сможешь долго держать себя в руках!» - Вей Усянь аккуратно скользнул на подоконник. Лань Ванцзи поджал губы и снова принял безучастное выражение лица: - «Ты, уходи.» - холодно обрубил он, продолжив прерванное занятие. - «А если не уйду – сбросишь вниз?» Вглядевшись в его лицо, Вей Усянь всерьёз заподозрил, что если скажет ещё хоть одно слово, то Лань Ванцзи, потеряв самообладание, прибьёт наглухо гвоздями к окнам. Испугавшись, быстро добавил: - «Не пугай меня так! Между прочим, в знак признательности и дружбы я принес для тебя подарок!» Не раздумывая, Лань Ванцзи отрезал: - «Не надо.» Вей Усянь вкрадчиво протянул, выгнув бровь: - «Точно?» В глазах Лань Ванцзи промелькнула смутная настороженность и едва уловимое любопытство. Вей Усянь, словно самый лучший и ловкий фокусник, внезапно, вытащил из-за пазухи двух разноцветных кроликов: черного и белого. Он держал их за уши, и со стороны казалось, будто в его руках два круглых пушистых снежка, которые пинались задними лапками в разные стороны. Вей Усянь посадил их на стол перед Лань Ванцзи и игриво захлопал глазами: - «Ну как? Нравятся?» - на что получил равнодушный взгляд. – «У вас в Облачных Глубинах необычно: ни одного фазана, но кроликов – тьма. Они даже не боятся людей! Смотри какие хорошенькие! Возьмёшь?» Лань Ванцзи безучастно воззрился на него, будто тот сморозил какую-то несусветную глупость. Вей Усянь хмыкнул, надув губы, а после как бы между делом бросил: - «Ну и ладно. Раз не хочешь – отдам другому. К тому же, вкусной едой у вас не балуют.» Услышав последнюю фразу, Лань Ванцзи напрягся как струна и резко повернул голову: - «Стой.» Вей Усянь ехидно выгнул бровь, при этом держа лицо крайне серьёзным: - «А я никуда и не иду.» - он распростер руки. – «Что? Уже передумал?» - «Кому ты их отдашь?» - «Кому-то, кто хорошо готовит кроличье мясо.» - он по-лисьи осклабился. – «Кролики – это не только ценный мех, но еще и несколько цяней отменного мя…» - «На территории Облачных Глубин нельзя убивать!» - нервно перебил его Лань Ванцзи, параллельно пытаясь сохранить холодную отрешенность в голосе. Тем не менее он звучал нервно и волнительно. – «Это третье правило на стене послушания! Ты не посмеешь!» Вей Усянь смиренно покивал головой, скривив брови: - «Верно-верно…я и не посмел бы…Я спущусь, пожалуй, с горы и найду мясника. Он освежует их и подготовит мясо. Мех отдам какой-нибудь местной швее, что сообразит мне замечательные натуральные варежки на зиму. А свежее мясцо принесу сюда, где повара со знанием дела его приготовят. Ещё упрошу добавить специй и вообще будет сказка!» Лань Ванцзи слушал его с ошарашенным выражением лица. Он выглядел так, словно пред ним предстал сам дьявол Нижнего Мира. Зло во плоти прямо посреди Обители Земных Небожителей. - «Не смей!» Вей Усянь замер, а после картинно схватился за сердце: - «Не смею!» - он помолчал, а потом сузил в лисьем прищуре глаза и, усмехнувшись, ехидно полюбопытствовал. – «А что такое, Лань Чжань? Они же тебе не нужны? Отчего ж так распереживался?» - «Отдай их мне.» - твёрдо отчеканил Лань Ванцзи. - «Значит, теперь они тебе нужны?» - Вей Усянь изобразил вящее удивление на своем очаровательном личике. Поджал губы и обреченно покачал головой. – «Ты как всегда!» Два кролика тем временем нисколько не реагировали на их же решавшиеся судьбы. Белоснежный кролик с осоловевшим взглядом принялся лениво жевать травинку. А черный видимо возомнил себя кузнечиком и принялся скакать по столу. Да так расскакался, что умудрился вляпаться в чернила и оставить длинный след из собственных лапок по всей бумаге. Внезапно Вей Усянь издал тяжелый ошарашенный вздох: - «Лань Чжань, Лань Чжань!» Услышав в его голосе серьёзные нотки, Лань Ванцзи решил всё же ответить ему: - «Что?» Вей Усянь, не отрывая глаз от кроликов, проговорил: - «Смотри…один забрался на другого…они…что?...» Лань Ванцзи резко покраснел от мочек до щек и высоким голосом перебил его: - «Они оба – самцы!» Вей Усянь понимающе вздохнул и поднял кроликов за уши, удостоверяясь: - «Вот те на!» - он помолчал, осматривая их. – «И вправду самцы. Ну да ладно. Ты мне даже не дал закончить предложение! Что за суровость и неумолимость? Что тебе вдруг в голову пришло, а, Второй Молодой Господин Лань?» - а после со всем доступным ему ехидством ухмыльнулся, сощурив глаза, и со всем лисьим злорадством пропел: «Знаешь, Лань Чжань, это ведь я поймал их, но…я даже не обратил внимание на то: самочки они или самцы. А ты получается, сразу посмотрел на их…» Видимо окончательно потеряв терпение, красный как рак Лань Ванцзи вытолкнул его из окна. После заткнул уши и зажмурил глаза, старательно игнорируя истерический хохот Вей Усяня, звучащий с улицы. Всё же найдя в себе смелость, Лань Ванцзи с грохотом захлопнул ставки и, спотыкаясь, побрел к столу с играющимися на нем кроликами. *** На следующий день Лань Ванцзи, наконец, перестал ходить с ними на занятия. Вей Усяню пришлось пересесть аж три раза. Поначалу он пристроился рядом с Цзян Ченом, но тот постоянно сидел на первой парте, пытаясь реанимировать пострадавшую репутацию Ордена, а для него самого это место было слишком заметным и не получалось побаловаться, так что от этой затеи пришлось отказаться. Поэтому он сел за Лань Ванцзи. Тот всегда внимал каждому слову Лань Циженя и сидел с идеально прямой спиной, словно каменная глыба. За ним Вей Усянь мог спокойно спать как убитый или калякать всякую ерунду вместо лекций в свое удовольствие. Это место можно было считать идеальным, если не считать того, что Лань Ванцзи время от времени перехватывал его записки, что он кидал другим ученикам. Правда, вскоре Лань Цижень догадался о его хитрости и поменял их местами. Таким образом Вей Усянь оказался между двух огней. Спереди – старый перечник, сзади – его преданный подмастерье. Однако после историй с порнографией и кроликами Лань Цижень всё же убедился, что Вей Усянь – сосуд для краски, что чернее ночи, и всерьёз опасался, что он замарает его любимого и непорочного Лань Ванцзи, поэтому наказал ему не ходить более с ними на занятия. В конце концов Вей Усянь вернулся на свое прежнее место и полмесяца прошли мирно. Но в жизни таких людей как он долго тихо-мирно быть не может. В один из дней Лань Цижень рассказывал ученикам о жизненном пути основателя клана Лань – Лань Ане. Он родился в храме и рос, внимая хвалебным песнопениям, потому в очень юном возрасте стал весьма известным монахом. В возрасте двадцати лет он взял себе фамилию «Лань» и начал светскую жизнь заклинателя, став музыкантом. Однажды в Гусу он встретил ту, что была предназначена Небесами. Женщину, что стала его спутницей на стезе самосовершенствования. Вместе они положили начало клану Лань. После ее кончины он оставил мирские суеты и вернулся в храм, где закончил свой путь. Эта история была много интересней, чем все рассказанное в классе за все занятия. Даже Вей Усянь с жадностью впитал рассказ и сидел тихо-мирно, не нарушая мерный ход повествования. После занятия он со смехом рассуждал: - «Вот уж не думал, что такой романтик как Лань Ань воспроизведет на свет таких неромантичных потомков!» Всех присутствующих на занятии юношей взволновал этот рассказ и они принялись судачить на эту тему. Разговор мало-помалу перетек на рассуждения о своей «той самой», а именно об известных девушках из различных Орденов. Кто-то из толпы юношей невинно полюбопытствовал: - «Цзысюань-сюн, а кто твоя – девушка мечты?» Его товарищ на него тут же недовольно шикнул, но вопрос уже был задан. На него Цзинь Цзысюань – наследник клана и Ордена Ланьлин Цзинь, юноша весьма прекрасной и нежной наружности – недовольно скривил губы. А Вей Усянь и Цзян Чен, что тихо беседовали чуть поодаль, не сговариваясь, обернулись на него, ожидая ответ. Тот товарищ тихонько зашипел: - «Ты бы лучше не спрашивал! У Цзысюань-сюна уже есть невеста. Конечно, его ответом будет она.» На слове «невеста» Цзинь Цзысюань сильнее скривил губы, изображая недовольство. Огонек раздражённого бунтарства мелькнул в его глазах, а брови, меж которых красовалась точка цвета киновари, слегка изогнулись. Но задавший вопрос юноша не уловил этих знаков и восторженно полюбопытствовал: - «Правда? Кто же она? Из какого Ордена? Наверняка очень статна и красива, раз станет твоей женой, Цзысюань-сюн!» Цзинь Цзысюань едко приподнял бровь, надменно мазнув юношу глазами, и протянул: - «Не стоит упоминания.» В разговор встрял ледяной, злой голос. - «Что значит: «не стоит упоминания»?» - Он звучал настолько мрачно и угрожающе, что юноши ошарашенно обернулись на его обладателя. Говорившим человеком был, на всеобщее удивление, Вей Усянь. Он всегда был жизнерадостным человеком. Заядлый оптимист, что никогда не гневался. Его голос всегда был полон жизни, летнего тепла и ребяческого озорства. Глаза смотрели на мир с счастливой улыбкой, согревая всех, кто попадется под лучи его добродушного взора. Даже когда его ругали, он не падал духом и нисколько не менялся в лице, словно пропуская негативные и злые слова мимо ушей. Вей Усянь неизменно оставался радостным и теплым, словно летнее яркое солнце. Сейчас же, напротив, его голос был полон могильного холода и глухой злобы. Даже Цзян Чен, что все же не особо отличался добродушием по отношению к окружающим, но был уважителен и почтителен; сейчас, подобно брату, он скривил в отвращении губы, а глаза метали молнии, готовые разрубить на мелкие куски, попавшего под них Цзинь Цзысюаня. Братья Ордена Юньмен Цзян застыли с одинаковым выражением лиц и в идентичной позе, смотря на наследника Цзинь так, словно он их только что публично глубоко оскорбил: они оба скрестили руки на груди и вздернули подбородки. Брови их зеркально изогнулись в едком пренебрежении, а на дне таких разных, но в то же время похожих глаз плескалась ледяная жажда крови. Цзян Чен и Вей Усянь сейчас были больше похожи на братьев, чем когда-либо. Цзинь Цзысюань нисколько не испугался столь ярко выраженной двойной враждебности в свою сторону и презрительно огрызнулся: - «Какая часть фразы «не стоит упоминания» тебе неясна?» Вей Усянь язвительно изогнул губы и в убийственной сладости протянул: - «Фраза-то мне ясна…» - он помолчал, а после по-лисьи угрожающе пропел. – «Я только не могу понять: как, во имя Небес, ты можешь быть недоволен моей шицзе?» Юноши, задавшие вопрос, звонко клацнули челюстями, замолкая испуганными рыбками. В этот момент они возжелали «залечь на дно». Своим невольным и невинным вопросом они разворошили осиное гнездо: невестой Цзинь Цзысюаня оказалась Цзян Яньли из Ордена Юньмен Цзян. Цзян Яньли была первенцем Цзян Фенмяня и Юй Цзыюань, а также старшей сестрой Цзян Чена. Характера она была кроткого и ничем непримечательного. Внешность была чуть лучше среднего, а особыми талантами не обладала. На фоне роскошных дарований других кланов она неизбежно выглядела бледным пятном. Её жених – Цзинь Цзысюань – был полной противоположностью невесте. Красавец, наследник богатого Ордена и крутого нрава. Здравый смысл подсказывал, что Цзян Яньли – не чета ему. Единственной причиной их помолвки было то, что матери являлись подругами детства, имевшими между собой давнюю договоренность. Отличительной чертой клана Цзинь являлись их высокомерие и гордыня. Эти качества Цзинь Цзысюань унаследовал на все сто процентов. Таким образом, он, очевидно, не был рад помолвке с Цзян Яньли, а бунтарский настрой против навязанного брака давал о себе знать. - «А с чего бы мне быть ею довольным?» Цзян Чен было подорвался в его сторону, но был отпихнут и заведен за спину Вей Усянем. Он глумливо протянул, скаля зубы в лисьем оскале. - «А ты, должно быть, полагаешь, что тобой может быть довольна любая?» - он в язвительной задумчивости надул губы и ехидно выгнул бровь. – «И откуда ты понабрался такой уверенности в себе и разборчивости?» Из-за своей нежеланной помолвки Цзинь Цзысюань недолюбливал Орден Юньмен Цзян и уже довольно долгое время неодобрительно поглядывал на проделки Вей Усяня. К тому же, он кичился своей непревзойдённости среди младших, к нему всегда относились с уважением и почтением. Никто и никогда не смел смотреть на него вот так: сверху-вниз! Кровь прилила к голове и он взвился: - «Если она так недовольна мной, то пусть разорвёт помолвку! Кратко: плевать я хотел на твою драгоценную шицзе! А раз ты о ней так печешься, то поговори с ее отцом! Разве он не относится к тебе лучше, чем к собственному сыну?!» Цзян Чен на секунду побелел, а после стремительно окрасился в алый от злости. Он хотел было броситься вперед, но путь ему преградил стремительный выпад стоящего рядом человека. Демонический огонек сверкнул в глазах Вей Усяня и он занес для удара кулак. Цзинь Цзысюань даже договорить не успел, как его припечатали хорошей оплеухой. Пострадавшая половина лица немедленно отекла, и он тут же ударил в ответ. Вей Усянь, напротив, танцующе увернулся, избегая удара. Их драка привлекла внимание и этим же вечером примчались Цзинь Гуаньшань и Цзян Фенмянь в Облачные Глубины. Там было принято решение о расторжении помолвки, а виновников драки наказали, заставив стоять на коленях на гальке. При этом благоразумно убрав их по разные стороны Облачных Глубин. Цзян Чен глумливо подошёл к отбывавшему наказание Вей Усяню, покачивая бедрами. - «Наслаждаешься погодкой, о, примерный приглашенный ученик?» Вей Усянь закатил глаза, подыграв ему: - «Да, звёзды сошлись и я осознал свои ошибки, поэтому примерно каюсь, стоя на этой ебливой гальке.» Цзян Чен в картинном возмущении округлил глаза и замахнулся рукой, пригрозив: - «Мы в Земной Обители Небожителей, а ты ругаешься? По губам не хочешь?» - «Да что-то не очень…» - «Тогда закрой пиздак и сиди смирно.» — это было сказано с настолько серьёзным и торжественным выражением лица, что Вей Усянь свалился с приступом истерического хохота. Нотки веселья проступили сквозь маску угрюмого недовольства, и Цзян Чен слегка улыбнулся, заглушив рвущийся наружу смешок. Вей Усянь утёр выступившие слезы и, посмеиваясь, затянул бахвалистую речь: - «А мне вот не привыкать! Сколько раз я уже стоял на коленях и отбывал наказания таким образом…Цзян Чен!» Его прервал двусмысленный смешок Цзян Чена. - «Так, о чём это я. Вот! Этот изнеженный павлин наверняка не привык к тому, что его наказывают! Так пусть немного побудет в этой стезе. К тому же, наверняка половина его лица опухла от моего удара и теперь он не такой красавчик, ха!» Внезапно Цзян Чен изменился в лице и потупился, словно вспомнив о чем-то. - «Отец приехал.» - приглушенно сообщил он брату. Веселье Вей Усяня тут же смылось и он тихонько спросил: - «А шицзе?» Цзян Чен покачал головой. А после вскинувшись, пробурчал: - «К чему бы ей приезжать? Смотреть, как ты стоишь на коленях и позоришь нас?» Вей Усянь отмахнулся: - «И всё же хорошо, что она не приехала…В любом случае, хорошо, что ты его не ударил.» - «Я хотел. Если бы ты мне не помешал, то и вторая сторона его лица была бы подпорчена.» - «Знаю. И всё же, с перекошенным лицом он будет выглядеть более нелепо!» - Вей Усянь помолчал и продолжил, сменив тему. – «На самом деле стоило дать тебе ударить. Тогда дядя Цзян не приехал бы.» - «Если бы да кабы…» - заворчал Цзян Чен, расстроено поджав губы, закусив внутреннюю сторону щеки и сложив руки на груди. Он понимал, что Вей Усянь ляпнул не подумав и не имел ничего такого в виду, но всё же не мог не расстроиться. Цзян Фенмянь никогда не приезжал и не собирался в другой Орден ради него. Случись с ним что хорошее или плохое. Крупное или мелкое. Никогда. Это всегда его обижало и расстраивало, пусть он старался и не подавать виду. Заметив, что Цзян Чен совсем загрустил, Вей Усянь решил, что он все ещё задет словами Цзинь Цзысюаня и поспешил его спровадить: - «Ладно, нечего тебе тут стоять рядом со мной. А то вдруг нагрянет Лань Чжань и решит, что ты со мной заодно! Накажет еще. Лучше посмотри как там этот павлин. Небось плачется над своим лицом!» Быстро спрятав эмоции глубоко в своем сознании на потом, Цзян Чен вздёрнул подбородок, едко выгнув бровь: - «Чего это Лань Ванцзи приходил поглазеть на тебя? Неужто ты ему до сих пор не противен?» Вей Усянь пожал плечами и небрежно ответил: - «Да я тоже подумал, что его мужество заслуживает восхищения! Скорее всего, он хотел проверить стою ли я на коленях как положено.» Знакомый червячок, что предчувствует беды, которые приносит с собой Вей Усянь, показал свою голову и Цзян Чена охватило тревожное предчувствие: - «А ты…стоял как следует?» Вей Усянь удовлетворенно кивнул: - «На тот момент – да. Но когда он отошёл на приличное расстояние, то я нашел палку и начал ковырять подвернувшийся под руку так кстати муравейник! Видимо он увидел мои трясущиеся плечи и подумал, будто я плачу! Вот умора! Видел бы ты его лицо, когда он убедился, что это не так. Неужели, если бы я и вправду плакал, он собирался меня утешить?» Губы Цзян Чена в ярости задрожали. Он скрипнул зубами от треснувших нервов и махнул руками, словно прогоняя проказу: - «Сил моих больше нет на тебя! Сегодня же собирай вещи и вместе с отцом отбывай в Юньмен! Не уверен, что Лань Ванцзи и кто-либо еще из клана Лань сможет терпеть твое присутствие здесь!» На это Вей Усянь лишь закатил глаза. На самом деле он был рад убраться отсюда подальше. Тем же днем собрав вещи и минуя стену послушания, он попрощался с Облачными Глубинами и их абсурдными правилами, поклявшись, что никогда более в жизни и даже в последующих воплощениях не переступит порог этого адского места, и покинул Гусу, отправившись назад в тепло раскидистых озёр и быстрых глубоких рек, в уютные поляны цветущих лотосов и приятные сердцу ароматы местных пряных блюд. Наконец, он отправился назад, домой. В место, где ему всегда будет тепло и уютно.