В ожидании тепла

      Было холодно. От местных источников исходил морозный туман.       Они плохо охранялись, поэтому у Вэй Усяня получилось легко проникнуть в них и с такой же легкостью осрамиться.       На крупных камнях края бассейна лежала, подобно куску белоснежного тофу, одежда. Сложенная с такой аккуратностью и педантичностью, что многим становилось не по себе. Даже лента ордена лежала без единой морщинки, свернутая край к краю.       Эта стопка говорила о том, что в источнике кто-то был. Вэй Усянь, подобно кошке, тихо и незаметно скользнул через заросли посконника к сложенной у самого края воды одежде.       Насколько бы бесстыжим ни был Вэй Усянь, но даже ему не захотелось ворошить одеяния в процессе поисков, ибо сам высоко ценил порядок. Он аккуратно запустил руку меж складок и принялся искать жетон, воровато скользя глазами по округе.       Бассейн холодного источника был выложен серебряными с характерным блеском камнями. От студеной воды воздух заволокло морозным туманом, и из-за него, казалось, все покрылось легким инеем.       Вэй Усянь слегка повел плечами в попытках хоть немного согреть себя, и его цепкий взгляд зацепился за обнаженную фигуру.       В воде по пояс стоял обнаженный высокий мужчина. Его мокрые волосы цвета воронова крыла были сложены на одну сторону и переброшены через плечо вперед, оголяя спину.       Вей Усянь уставился на мужчину. Но не потому, что засмотрелся на обнаженные прелести. За свои… похождения по миру Смертных он каких только нагих тел ни видел. Цепкий взгляд приковала испещренная бледными шрамами спина.       Такие раны наносил дисциплинарный кнут, который был в распоряжении каждого ордена и использовался в качестве наказания, при ударе доставляя адскую боль виновному. Обычно было достаточно одного или двух ударов такого кнута, чтобы провинившийся запомнил свой проступок на всю жизнь и исправился. В свое время такие позорные шрамы получил Цзян Чэн и, как бы ни старался, так и не смог их свести.       Чего греха таить, сам Вэй Усянь испытал всю тяжесть этого наказания перед своей смертью. До сих пор призрачные удары дисциплинарного кнута, казалось, еще звучат на его коже. Ему достался не один и не два удара, как Цзян Чэну, а намного, намного больше. Это была одна из предложенных ему пыток в качестве порицания и «разогрева» перед серьезными развлечениями.       У этого мужчины тоже было много шрамов. Где-то около тридцати. Что же он такого натворил, что ему нанесли целых тридцать ударов? С таким аспектом, его можно было смело убить, и это было бы куда гуманней.       От взгляда на эти шрамы у Вэй Усяня зачесалась спина. В свое время он перенес где-то под сотню жестоких ударов. И только благодаря фрукту линчи* он не умер на пятидесятом ударе и продолжил терпеть пытку.       Рука нащупала прохладный жетон и тут же крепко сжала, словно лапа сороки, нашедшая сверкающую безделушку.       Вэй Усянь уже хотел дать деру, но мужчина неожиданно обернулся. И он опешил.       На груди таинственного незнакомца красовался шрам от сильного ожога — точнее, клейма, изображающего солнце. Такой же, какой был — и есть в истинном теле — у него.       Внезапно в нескольких фэнь от него белой морозной вспышкой пролетел меч и врезался в ближайший валун, обдавая Вэй Усяня холодом этого места и нравом хозяина оружия. Кто бы не узнал легендарный, всеми известный меч знаменитого Лань Ванцзи?       Таинственным мужчиной, что сейчас совершал омовение, был не кто иной, как сам Ханьгуан-Цзюнь!       Вэй Усянь лучше всего в жизни умел две вещи: уворачиваться от мечей и давать деру — хотя… и тут как посмотреть…       Именно поэтому он, больше ни секунды не мешкая, дал стрекача, словно подстреленный заяц, лавируя между стволов сосен.       Он, как ополоумевший, выскочил из леса и понесся по дорожкам, расталкивая зазевавшихся учеников. Впрочем, далеко ему убежать не дали, и кто-то перехватил его за руки.       — Ты что делаешь? Совсем сдурел? Бегать в Облачных Глубинах запрещено!       Вэй Усянь очень обрадовался, узнав в толпе ребятни Лань Цзинъи. Теперь-то его точно выдворят из Облачных Глубин с позором! Никто не будет терпеть такого неподобающего поведения.       Руководствуясь этими мыслями Вэй Усянь заголосил, прикрывая ладошками глаза:       — Нет-нет-нет! Я ничего не видел!!! Я точно не подглядывал за Ханьгуан-Цзюнем в холодном источнике!       На это лица учеников вспыхнули от праведного возмущения и негодования. Лань Цзинъи схватил его за грудки и отчитал:       — Ах ты мерзкий обрезанный рукав! Ханьгуан-Цзюнь радушно тебя принял, а ты удумал за ним подглядывать? Смерти захотел?       Вэй Усянь решил ковать железо, пока горячо, и запричитал:       — Что вы, что вы! Я не видел ни кусочка обнаженной кожи Ханьгуан-Цзюня!       — Ага! Как же. Сотни таэлей на тебя нет! Если ты не подглядывал, то что ты тут забыл? Вздумал врать нам в глаза?!       На это Вэй Усянь плотнее закрыл лицо ладонями и со всей серьезностью заявил:       — Не кричи. В Облачных Глубинах запрещен шум!       На их ругань из зарослей посконника чинно-благородно выплыл успевший по-старомодному одеться Лань Ванцзи, однако его меч был все еще обнажен.       Ученики поспешили уважительно поприветствовать его, а затем Цзинъи быстро заговорил:       — Ханьгуан-Цзюнь, вы столь радушно его привели в Облачные Глубины, уберегли от расправы от рук главы Цзян в благодарность за помощь нам, но… он творит воистину непозволительные вещи!       Лань Ванцзи опустил взгляд, невозмутимо убрал меч в ножны и холодно отчеканил:       — Вы свободны.       А когда толпа рассосалась и мужчина поднял взгляд, то увидел, что и Вэй Усяня след простыл!       Его зрачки сузились, брови слегка съехались на переносице, и он быстро устремился по следу к главным воротам.

***

      Воспользовавшись всеобщей маленькой суматохой, Вэй Усянь скакал навстречу своей свободе и в душе ликовал. Его замысел удался! Пусть с некоторым шумом и небольшими проблемами, но все же. Жетон в его руке, а сам он без хвоста за собой летит вниз по нефритовым лестницам к своему спасению из этого адского места.       Наконец на горизонте показался выход. На лице беглеца возникла широкая лисья улыбка, и он припустил еще больше. Дабы ускорить свою победу, он решил перепрыгнуть несколько ступеней и в один прыжок оказаться по другую сторону стены.       Но не тут-то было.       Незадачливого бегунка перехватили за шиворот прямо в полете. Широкая улыбка мигом спала, а ноги возмущенно задергались в воздухе.       Лань Ванцзи, стоя несколькими ступеньками выше, спокойно держал его за шкирку и безучастно смотрел на отчаянные попытки бегства. С минуту понаблюдав, он развернулся и потащил Вэй Усяня обратно наверх, вглубь резиденции Облачных Глубин, и прочь от ворот.       Сердце Вэй Усяня обливалось кровью и разбивалось на мелкие осколки.       «Как же так?! Я был так близко! Так близко! Победа была у меня в кармане! Почему Мо Сюаньюй такой медленный?! Да что ж у меня за бич с побегами такой?!»       Вэй Усянь не оставлял попыток освободиться и трепыхался, подобно птице в клетке.       «Ну ничего, он все равно забыл забрать жетон. Попробую еще раз, как только он заснет! Лань Чжань не сможет удержать меня».       Как будто услышав его мысли, Лань Ванцзи замедлился и развернул свою жертву лицом к себе. Смерив его пристальным студеным взглядом, он протянул руку и с трудом отобрал уже спрятанный похищенный позаимствованный жетон.       Конечно, вор пытался сопротивляться, держась за добычу мертвой хваткой, но все было тщетно против силы одного из нефритов ордена Гусу Лань.       Лишив его последнего шанса на побег, Лань Ванцзи продолжил подъем.       В его истинном воплощении их разница в росте всего в один цунь нисколько не ощущалась. А сейчас Вэй Усянь был ниже Лань Ванцзи больше, чем на два цуня! Где видана такая вопиющая несправедливость?! И теперь благодаря этой несчастной разнице в росте, он не мог оказать какого-либо сопротивления! А теперь еще и жетон отобрали. Вэй Усянь совсем приуныл и повис на несущем его Лань Ванцзи.       Он с горечью думал:       «В этом смертном теле у меня нет ни скорости, ни сил, ни власти. Ничего! Даже свободу — и то отобрали. Нечестно! Я как тигр на равнине! Как птица без крыльев! Как Лань Цижэнь без усов и бороды! Не имею ничего. Я абсолютно бессилен. До чего же это удручает…»       Вэй Усянь терпеть не мог это состояние беспомощности и теперь совсем пал духом.       Так они, наконец, добрались до цзинши.       Был уже поздний вечер, и ночь начинала вступать в свои законные права.       Закрыв за ними дверь, Лань Ванцзи грубо бросил свою ношу на кровать — да так, что та больно ударилась поясницей о матрац и затылком о край изголовья.       Вэй Усянь раскрыл глаза и уставился в ответ на ледяной, пристальный, властный взгляд, направленный на него сверху.       Вэй Усянь против воли судорожно сглотнул. Мерзкие червяки давних воспоминаний стали пробиваться из-под похороненной коробки глубоко в сознании. Он точно не хотел бы это вспоминать. Но пережитые события напоминали о себе в самый неподходящий момент. Казалось, что стоит только все забыть и начать спокойно существовать, как какая-нибудь незначительная вещь или маленький поступок внезапно напоминают об этом, атакуя сознание и пуская тонкую дрожь по всему телу. Вэй Усяня затошнило, а руки, покоившиеся в складках простыни, нервно сжались. Взгляд до этого ясных серых, как сталь, глаз помутнел и с утробной враждебностью уставился на нависшего над ним мужчину.       Умом он понимал, что это не тот ублюдок, в данный момент уже больше пятнадцати лет кормящий червей в земле. Что это благородный человек ордена Гусу Лань. Он не причинит ему вреда. Но какая-то часть него заставила его тело напрячься, набатом убеждая, что и тот был «благородным человеком своего Ордена», а на дне глаз образовались клубы могильной ярости, обещающей расправу любому, кто посмеет приблизится к их обладателю.       Вэй Усянь глубоко и гнусаво вздохнул. Все же Лань Ванцзи был и остается одним из самых праведных людей смертного мира, поэтому, чтобы его разозлить и спровадить, нужно сделать то, что он не понимает и терпеть не может.       Вэй Усянь кокетливо взмахнул ресницами, пряча темную злость в своих глазах и маскируя ее томной игривостью. Напряженное тело текуче расслабилось и соблазнительно изогнулось. Ноги и ступни изящно вытянулись. Мужчина приподнялся на локтях и по-птичьи наклонил голову, скаля в лисьей ухмылке зубы и обнажая легкие звериные клычки.       Он посмотрел на застывшего от его действий мужчину снизу вверх, а затем медленно, слишком медленно, тягуче, словно смакуя момент, начал опускать взгляд, ощупывая каждый фэнь чужого тела. Сопровождая дьявольски хитрый взгляд, заскользил подкравшейся ступней по чужой голени, поднимаясь все выше и выше, также медленно.       Лань Ванцзи шокировано и с долей нервозности отскочил на несколько чи от кровати.       Вэй Усянь вопросительно выгнул бровь в насмешливой игривости.       Челюсти и руки Лань Ванцзи тяжело сжались, а мочки ушей окрасились в алый. Он зажмурил глаза и отвернулся, дабы не смотреть на этого развратного бесстыдника, растянувшегося на его кровати. Сделав несколько глубоких вдохов, он, наконец, смог вернуть себе прежнюю невозмутимость, но тем не менее подходить обратно не стал.       Лань Ванцзи открыл глаза и поднял взгляд на хитреца. Он хотел было что-то сказать, однако его прервал глубокий звон колокола.       Правила в Облачных глубинах были строги, и отход ко сну не был исключением.       Со звонком колокола адепты ордена вставали в пять утра и с ним же ложились ровно в девять вечера.       Послушав глубокий затихнувший спустя несколько мгновений звон колокола, Лань Ванцзи холодно произнес, пряча хрипотцу и дрожь.       — Ты спишь здесь, — завершая разговор, он резко развернулся и ушел в другую часть цзинши, оставляя лиса-соблазнителя в гордом одиночестве.       Все затихло.       Вэй Усянь, легко дрожа, повалился на кровать. Все его тело и желудок свело судорогой. Кулак прижался ко рту в робкой надежде, что это поможет заглушить тошноту. Он зажмурился и глубоко задышал. От недавней игривости и кокетства не осталось и следа. Злое веселье уступило место усталости и пробирающему кости новому приступу холода.       Как же ему согреться?       Немного подумав, он тихонько закутался в лежащее под ним в легком беспорядке одеяло и свернулся клубком поперек кровати, подперев колени подбородком и обняв себя как можно крепче руками.       Одеяло окатило промерзшие мышцы колкой теплотой, но только на поверхности. В глубине, в самой сердцевине, по-прежнему сидел мертвый холод. Но это лучше, чем ничего. Ему и этого будет достаточно.       Вэй Усяня тошнило. Сильно. Тошнило от самого себя — а точнее, от собственных действий несколькими мгновениями назад. Ему претило домогаться кого-либо, даже если это было для дела. Даже если объект домогательств был не заинтересован в нем в таком аспекте.       Ему было мерзко. Не хотелось касаться этой темы вообще, но она оказалась неплохим решением проблемы и помогала держать Лань Ванцзи на расстоянии.       Как же ему было противно… Хотелось помыться. Тереть кожу с силой, оставляя красные полосы из-под ногтей. Только бы убрать этот деготь, сидящий глубоко под кожей. Казалось, эта грязь пустила свои корни глубоко-глубоко и уже никогда не будет возможности избавиться от нее.       Он должен был искоренить эту слабость, вырвать из глубин своего сознания, чтобы она не мешала ему в его работе. Ему не хотелось бояться. Он один из самых сильных демонов Нижнего мира. Он может заткнуть за пояс многих Небожителей. Ему нечего бояться. Никто не сможет причинить ему физическую боль, не посмеет сделать что-то, помимо его воли.       Но каждый раз этот иррациональный страх подкрадывался совершенно незаметно, заставляя тело деревенеть и промерзать еще сильнее.       Он продолжал лежать, свернувшись под одеялом в попытках собрать себя воедино и обрести потерянное равновесие… И по итогу, потребовалось около двух палочек благовоний, чтобы взять себя в руки.       Вэй Усянь аккуратно выполз из своего укрытия и крадучись сел, прислушиваясь к обстановке.       Облачные глубины спали, забывшись спокойным, далеким от тревожащих сердце забот сном. Наверняка спал и лежащий за ширмой Лань Ванцзи.       Вэй Усянь колюче скользнул взглядом в его сторону и по-лисьи прищурился, словно раздумывая о чем-то.       С непроницаемым выражением лица он плавно соскользнул с кровати и на цыпочках, не издавая ни звука, выглянул из-за ширмы.       На импровизированной лежанке на полу мирно посапывал Лань Ванцзи, сложив руки в благопристойной позе. Даже во сне он соблюдает приличия.       На это Вэй Усянь с долей холодного пренебрежения неслышно фыркнул. Он и не думал оставлять свой план побега. Все же, будучи личностью весьма упрямой, трудно было вообразить, чтобы он поступил наоборот. Аккуратно присев на корточки рядом со спящим, Вэй Усянь легко наклонился и с касаниями мягче, чем крылья бабочки, стал скользить по скрытым карманам Лань Ванцзи, сопровождая это пустым пристальным взглядом.       Внезапно чужая рука схватила его запястье и раздраженно сжала.       В темноте сияли немым вопросом янтарно-золотые глаза напротив.       Отключив эмоции и оставив последствия на потом, Вэй Усянь спрятал внутреннего демона поглубже и сладко улыбнулся, шустро пристроившись между ног Лань Ванцзи и нависнув над ним.       — Слезь.       — Не-а, — сладко прошептал Вэй Усянь. — Я хочу спать с тобой…       — Я сказал: слезь.       — А я сказал, что буду спать с тобой. — Ну уж нет, он от своего не отступит. Он стащит этот блядский жетон во что бы то ни стало! И выберется на свободу, оставив это дьявольское место в прошлом. А пока Вэй Усянь готов был потерпеть, пренебречь собственными «хотелками» ради желаемого. И если ему надо будет снова заигрывать с Лань Ванцзи, то он это сделает, и глазом не моргнув.       Вэй Усянь легко взмахнул ресницами, нагнулся чуть ниже и томно зашептал, щекоча своим дыханием чужие губы:       — Ханьгуан-Цзюнь, вы такой хмурый и холодный. Неужели оставите меня в постели совсем одного? Мне же холодно…       Лань Ванцзи слегка нахмурился.       Решив, что и этот раунд остался за ним, Вэй Усянь расслабился. Все же Лань Чжань остался таким же, как раньше. Благовоспитанным и праведным человеком, которого легко смутить и вывести из себя.       Но неожиданно его поясница напряглась, а тело охватило знакомое онемение. Вэй Усянь повалился на каменную грудь с застывшей сладкой улыбкой.       Лежа в невероятно неудобной позе на мужском теле, Вэй Усянь, насколько это было возможно, напрягся.       — Что ты делаешь?       — Уже отбой. Пора спать. — Лань Ванцзи вытащил левую руку из-под Вэй Усяня, и тот уже было подумал, что сейчас его отнесут обратно на кровать, но нет, мужчина просто принял удобное положение и уже спустя мгновение заснул.       Глаза Вэй Усяня, насколько было возможно при его параличе, округлились от шока. Когда Лань Ванцзи успел так поменяться? Раньше он шарахался от любого недостойного проявления в его сторону! А теперь для него совершенно естественны и приемлемы заигрывания и подглядывания от деревенского сумасшедшего? Что за нелепость!       Его очередной план с треском провалился.       Пришлось смириться с очевидной неудачей и попытаться уснуть. Но сон не шел. Конечно, как тут уснешь, когда нет возможности принять удобное положение… К тому же, он лежал на мужчине. На мужчине! Все естество Вэй Усяня верещало в панике, словно пытаясь отшатнуться от Лань Ванцзи на другой конец цзинши.       Спустя две палочки благовоний ему все-таки удалось немного смириться с тем, что ему придется на протяжении целой ночи лежать на Лань Ванцзи.       А чтобы отвлечься от излишне назойливых травмирующих мыслей и воспоминаний, он погрузился в размышления об их первой встрече, силясь отыскать в осколках прошлого ответы на не заданные вслух вопросы…