В ожидании тепла

      Было холодно. Ночь опустилась на лес и вступила в свои законные права. Если учесть, что днем было нежарко, то ночью впору было совсем закоченеть.       Но в одной части леса было особенно холодно. Казалось, что листья и трава покрылись инеем от развернувшихся здесь событий.       Вэй Усянь перевел взгляд с брата на мальчишку. Едва заметно нахмурился. Посмотрел на брата и опять на мальчишку. Его глаза бегали туда-сюда и чем больше он смотрел, тем сильнее в его мозгу проявлялось осознание. Кем был этот юноша. Чем больше Вэй Усянь видел сходства в чертах их лиц, тем сильнее его нутро холодело и проникалось местной погодой.       Нет. Это не мог быть он. Не может быть такого, что из всех людей мира, из всех адептов ордена Ланьлин Цзинь первым, кого он встретил, оказался Цзинь Лин…       «Да твою ж мать…»       Обычно каменное и ко всему равнодушное сердце сейчас билось о ребра с такой скоростью, будто хотело вырваться из груди.       Мужчина легко, едва уловимо поманил пальцем, а после рука резко сжалась в кулак. Призрак обжоры, слетев со спины Цзинь Лина, коротко вскрикнул и растворился в воздухе. Вэй Усянь дернул уголком губ от досады.       Освобожденный от заклятия Цзинь Лин резко встал и пристроился позади своего дяди.       Теперь, когда они стояли рядом, не возникало сомнений в их родстве. Они имели очевидное сходство.       Его брат был строгим по жизни человеком. Его острые брови вразлет вечно хмурились, создавая впечатление, будто он всегда чем-то недоволен. Высокие скулы, точеные, но в то же время, если смотреть под другим углом, мягкие и нежные губы. Сверкающие голубые глаза искрили недовольством окружающими, как бы порицая за что-то. Ярко-фиолетовые клановые одежды мягко струились по его статной и подтянутой высокой фигуре. Кожаный пояс с повязанным на ней беззвучным при ходьбе колокольчиком — отличительным знаком ордена — очерчивал тонкую талию. Весь его вид был благороден и говорил, что с ним стоит считаться.       Сейчас, если бы взглядом можно было убить, то Вэй Усянь давно корчился бы в предсмертных муках. Очевидно, что он слышал все то, что было сказано им Цзинь Лину минутой ранее.       — Я спросил: тебе есть, что сказать перед смертью?.. Или ты жалуешься на слух? — от его слов веяло могильным холодом. Пальцы поглаживали кольцо на правой руке. То было непростое кольцо, а фамильный артефакт, передающийся по наследству, что обращался искрящейся плетью. Этот жест значил, что глава ордена Цзян планировал пустить его в ход.       «Плохо дело. Вступлю в схватку с Цзыдянем и потеряю контроль. Нужно уходить, пока я опять что-нибудь не натворил», — Вэй Усянь моргнул и едва заметно вытряхнул из рукава в ладонь слабенького призрака.       — Что, ублюдок, уже не такой смелый?! — смотря на его колебания, прокричал Цзинь Лин, в душе злорадствуя и радуясь, что его обидчик сейчас получит по заслугам. Цзян Чэн мазнул его строгим взглядом.       Под покровительством своего дяди Цзинь Лин чувствовал себя спокойно. Именно поэтому осмелел. Хотя, памятуя его страшную ауру и могильный холод, стоящий в глазах, невольно ежился. Но раз дядя здесь, то переживать было не о чем. Он прикроет.       — Я тебе ноги переломаю за твои слова!       — Ноги переломаешь? — выгнул бровь Цзян Чэн. — Что я тебе говорил? Если встретишь заклинателя, следующего темному пути — убей, а труп скорми собакам! — холодно отрубил мужчина.       «Вот как, Цзян Чэн… ноги переломать? Труп скормить собакам?.. — Вэй Усянь в притворной грусти усмехнулся про себя. — Не думал, что твоя ненависть ко мне крепчала с годами, словно хорошее вино».       — Верно, дядя. Запамятовал, — с этими словами полный жажды мести за унижение Цзинь Лин выставил меч и понесся вперед.       Глаза Вэй Усяня сосредоточенно сузились. Он рассчитал контратаку до секунды. Отпрянуть, разворот, атака.       Он успел только отпрянуть и развернуться, а наперерез мечу Цзинь Лина уже вылетел другой, чуть не задев его плечо. Оружия столкнулись, и меч юноши отлетел назад. Не из-за того, что был хуже. Разница заключалась в силе заклинателей.       Из-за невыполненного маневра Вэй Усянь неловко пошатнулся и повалился навзничь. Прямо на чьи-то белоснежные сапоги.       Рядом в землю опустился тонкий и прозрачный, словно кусок льда, меч, обдавая зимним холодом. Белоснежная рукоять с изящными узорами блестела в лунном свете, будто снежинки. На лезвии сияли тонкими, плавными чертами иероглифы. Бичэнь. Меч Лань Ванцзи.       «Блять… — Вэй Усянь приподнялся на локтях. — Все плохо. Я заразился неудачей от его Высочества. Больше к нему в храмы не хожу», — затем боязливо, исподлобья поднял взгляд на фигуру подле себя.       Этот человек всегда вызывал в нем бурю эмоций. Ему не нужно было для этого что-то делать. Он мог просто стоять со своим вечным, как статуя, каменным и непроницаемым лицом. Холодный равнодушный взгляд никогда не улыбался. Ни ему, ни кому-либо еще. Он смотрел либо с недовольством, если нарушались правила, либо… никак. Словно ему не было до кого-либо дела. И этот взгляд по непонятным причинам всегда волновал Вэй Усяня. Даже при жизни. Заставлял неизменно подходить к нему снова и снова. Жаждать внимания. И получать его. Жаждать какого-либо проявления эмоций. Ему достаточно было любых. Будь то раздражение или же недовольство. Главное, что это было для него.       Вэй Усянь никогда не понимал с чем связан этот интерес. При жизни он еще задавался этим вопросом, а после смерти… после смерти его мало, что волновало. Но этот человек — конечно, да. Равнодушный взгляд все равно — при любой погоде и настроении — то и дело натыкался на величественную фигуру в белом.       И вот сейчас, спустя тринадцать лет, они снова встретились. Сейчас у Вэй Усяня уже другое воплощение, столько пережитого позади. Но все так же появляется неясное волнение при взгляде на него.       Сейчас он повзрослел и возмужал. Но что-то изменилось. Раньше глаза смотрели с равнодушием, а сейчас с такой зияющей пустотой, будто он потерял любовь всей своей жизни. При взгляде на него создавалось ощущение, что белоснежные клановые одежды взаправду обернулись траурными.       Лань Ванцзи призвал обратно свой меч и убрал его в ножны. Подоспели маленькие адепты, среди которых были Сычжуй и Цзинъи.       Цзинь Лин, увидев, что его быстро одолели, было открыл рот, чтобы сказать что-нибудь язвительное, но его губы мигом склеились и отказались разъединятся. Он не смог выдавить и звука. Это было заклинание молчания ордена Гусу Лань, которое помогало поддерживать дисциплину.       Увидев это, глаза Цзян Чэна мигом налились кровью, и он сделал угрожающий шаг вперед.       — Достопочтенный Ханьгуан-Цзюнь вздумал учить чужих адептов? Своих мало? — прошипел он в холодной ярости.       Лань Ванзци же безучастно посмотрел на него и ничего не ответил, словно ему было лень тратить воздух на ответ.       Цзян Чэн хмыкнул.       — Вот оно, благородное воспитание ордена Гусу Лань. Спасибо. Что бы мы без вас делали, — его голос был полон язвительности и злого ехидства. — Благородный Ханьгуан-Цзюнь такая важная персона. И всегда там, где царит хаос… вы посетили даже эту глушь, в которую не подумают залезть люди высокого положения?       — Но разве Глава Ордена Цзян тоже не находится здесь? — встрял со встречным замечанием Цзинъи.       — А ну цыц, мальчишка. Кто ты такой, чтобы лезть в разговоры старших? Вот так, значит, Ханьгуан-Цзюнь? Чужим адептам рот затыкаете, а своим все можно?       Лань Ванцзи легко и многозначительно скользнул в сторону Сычжуя. Тот, мигом все поняв, принялся утихомиривать товарищей.       Цзян Чэн прекратил поглаживать кольцо и обернулся к племяннику.       — Пойдем. Уже стемнело, а ты еще никого не поймал! Сколько… — не успел он договорить, как его прервал голос подоспевшего адепта.       — Глава! Глава! — увидев, что тут какой-то серьезный разговор и напряженная атмосфера, он весь стушевался.       — Тц. Говори уже. Одной плохой новостью больше.       — В.в.все сети, что вы поставили, были порваны, — запинаясь, пробубнил адепт.       — Что?! — ошарашенно обернулся Цзян Чэн.       — Недавно по всей округе вихрем пролетела белая вспышка чьего-то меча и перерубила все сети.       Цзян Чэн злобно нахмурился и из-за плеча посмотрел на Лань Ванцзи. Решив, что сейчас не время и не место битве, он отступил, недовольно цыкнув и мысленно пообещав себе, что непременно вернет ему должок.       — Если до рассвета ничего не поймаешь — не смей даже показываться мне на глаза! — отрубил Цзян Чэн и удалился вслед за адептом.       Цзинь Лин злобно сверкнул глазами в сторону Вэй Усяня и понуро поплелся на поиски добычи.       Все стихло. Лань Ванцзи спокойно посмотрел вниз на растянувшегося у своих ног человека. Его нисколько не смутил его нелепый вид. Затем он обернулся на своих адептов.       — Не прыгайте выше головы. Делайте столько, сколько сможете. Я рядом, — проинструктировал ребят своим глубоким и тягучим, словно мед, баритоном.       — Да, Ханьгуан-Цзюнь! — дружно отрапортовали адепты.       Взгляд Сычжуя переместился на Вэй Усяня. Он улыбнулся:       — Добрый вечер, молодой господин Мо!       Неловко и криво улыбаясь, Вэй Усянь поприветствовал его в ответ судорожным кивком головы.       В последний раз мазнув Лань Ванцзи взглядом, как бы прощаясь, Сычжуй удалился вслед за товарищами.       Мужчина же направился в противоположную сторону, к спуску с горы, но остановился в нескольких шагах от него. Едва заметно повернул голову в его сторону, кивнул и продолжил свой ход.       Вэй Усянь растерянно захлопал глазами.       «Это он меня так за помощь своим детям поблагодарил? Чудеса все же случаются… наверняка этот Сычжуй рассказал ему о моих действиях. И они были далеки от светлого пути. С возрастом поменял отношение к темным заклинателям? Вот так парадокс, — он усмехнулся своим мыслям. — Когда я еще был старейшиной Илина, мы с ним постоянно ссорились на этой почве. Лань Чжань всегда был против того, чтобы я «следовал темному пути». Эх, Лань Чжань. Знал бы ты, что это был вовсе не темный путь… — он помолчал, бесцельно глядя на то место, где недавно стоял Лань Ванцзи. — Мы с тобой были как лед и пламя. Но сейчас ты… принял то, чем «жил» я?..»       Оставив эти мысли, Вэй Усянь поднялся на ноги. Поток мыслей завел его на воспоминания о встрече с Цзинь Лином и словах, что он ему сказал.       В гробовой тишине прозвучала хлесткая пощечина. Вэй Усяню показалось мало, что он ударил сам себя. Для него эта пощечина — как прикосновение ветерка. Ничто. Ему захотелось снова умереть от осознания кому он и что сказал.       «Цзинь Лин… какой я дурак… только вернулся, а уже опять наступаю на те же грабли…»       Он горестно поплелся вниз. Может, у кого другого Вэй Усянь и увел бы добычу из-под носа, но только не у А-Лина.       Сын его горячо любимой шицзе…       Ему было так стыдно — давно не испытываемое им чувство. Словно он только что сказал все то же самое лично ей.       Яблочко, заметив состояние хозяина, не брыкался как обычно, а спокойно плелся следом.       Петляя, они вышли к речке. Оставив осла бродить, Вэй Усянь принялся умываться. Прошло минут пять, прежде чем косметику удалось смыть.       На него из водного отражения смотрело лицо. Симпатичное лицо. Достаточно миловидное и нежное. Пухлые губы, высокие скулы и прямые брови. Волосы изящно обрамляли овальное худое лицо.       Мо Сюаньюй был красив.       «Но я пизже», — с чувством собственного достоинства заявил своему новому отражению Вэй Усянь.       Еще раз подумав над тем, какой же он козел, Вэй Усянь лег на спину и вознамерился тут же и умереть под грузом самобичевания и самокопания.       Яблочко заметил, что хозяин продолжил отдыхать на бережке, и поплелся прочь. Тем не менее после нескольких шагов остановился и обернулся, проверяя, идут за ним или нет. Вэй Усянь как лежал, пялясь в небо на холодной щебенке, так и лежал.       Ослик возмущенно проревел, поторапливая. Но его, очевидно, проигнорировали. Тогда он подошел к своему глупому хозяину и зубами потянул за рукав.       — Неужели ты ждешь меня и не уходишь? — потрясенно спросил Вэй Усянь. Ответом ему был недовольный, будто человеческий взгляд осла. Просияв, он все-таки поднялся. — Ну раз уж ты меня ждешь и никуда не уходишь, то ладно, пойдем вместе! Яблочко, казалось, на это закатил глаза.       Им нужно было вернуться на гору и отыскать обратный путь, что было весьма сложно в нынешнем положении. Вэй Усянь совершенно отвык от исследования местности без своего фамильяра.       «Сейчас бы Юя рядом… — с сожалением подумал Вэй Усянь. — Ладненько, тряхнем стариной».       Шатаясь по лесным темным зарослям, они окончательно заблудились. Негодуя, человек и ослик вышли к какой-то площадке, где, слегка сияя в ночной мгле, стоял старик.       — Как мне больно…       — Где тебе больно, дедушка?       — Голова…       И в самом деле, голова мужчины с правой стороны была раздроблена и оттуда выглядывал мозг.       — Не волнуйтесь, господин, все будет хорошо, — Вэй Усянь собрал в ладони немного ци и прошептал какое-то заклинание. Душа рассеялась.       Здесь что-то было определенно не так. Нужно было выполнить поручение верующих. К тому же, тут был Цзинь Лин. Он не мог его бросить на произвол судьбы.       Ведомый благими намерениями и, твердо решив загладить свою вину перед племянником, Вэй Усянь двинулся вглубь леса на скопления энергии янь.

***

      Эта ниточка привела его к пещере и скопившейся группе юношей.       Все они собрались вместе и настороженно осматривали каждый закуток импровизированного святилища. Оказалось, что здесь поклонялись какой-то богине, исполняющей желания. Поговаривают, что стоявший здесь камень естественным путем принял образ танцующей женщины. Местные восприняли сей знак как милость богов и привели статую в божеский вид. Навели порядок и стали возжигать благовония.       — И что здесь такого необычного? — хмыкнув, осведомился Цзинь Лин, к которому вернулась способность говорить.       — Говорят, что эта статуя божества может исполнять желания. Мне кажется, нам нужно как следует рассмотреть здесь все. Кроме этой загадочной статуи, на горе больше ничего нет. Это неспроста, — мягко пояснил Сычжуй.       Цзинь Лин цыкнул.       — Да ладно вам. Какая богиня, исполняющая желания?! Это просто камень и пещера, которую облагородили местные. И то, посмотрите, в каком они состоянии! Видимо, даже эти деревенщины поняли, что это гиблое дело! — Он обвел руками пространство в доказательство своих слов.       Действительно, пещера была не в лучшем состоянии. Она была маленькой и грязной. На импровизированном алтаре валялись сгнившие фрукты. А статуя божества покрылась пылью и паутиной.       — Непохоже, чтобы здесь активно молились верующие! Говорите, она исполняет желания? Что, если я скажу, что хочу, чтобы тварь, пожирающая души, предстала передо мной? Услышала ли эта богиня мое желание? — Цзинь Лин снова обвел руками пространство, и присутствующие согласно засмеялись.       В это время Сычжуй пристально смотрел на статую. Что-то ему в ней не нравилось. Он это буквально нутром чувствовал.       — Кажется… кажется, у нее двинулись глаза… — встревоженно прошептал Сычжуй. Несмотря на гомон и его тихое замечание, все это услышали.       — Ты…ты чего пугаешь?! — тяжело сглотнув, взвился Цзинь Лин. — Тебе показалось…       — Она двинулась!       — Где?       — Вон! Рука и нога.       Поднялся шум и гам. Глаза их не обманывали. Каменная статуя действительно зашевелилась, повертела головой, мягко смерив понимающим взглядом представшую перед ней толпу, и улыбнулась.       Кто-то с громким криком вбежал в пещеру.       — Быстро все на выход! Если не хотите подохнуть, прочь! — Этим некто был Вэй Усянь, что только что сложил паззл воедино.       — Опять ты? — злобно воскликнул Цзинь Лин. Обида все еще была слишком свежа. Он хотел было разразиться тирадой, но его замыслу помешала еще более активно задвигавшаяся статуя.       Народ побежал к выходу. Кого-то ей все же удалось поймать. Улыбаясь, она поднесла несчастного ко рту, открыла пасть с острыми зубищами и высосала душу.       Все разбежались, кто куда. Цзинь Лин выхватил лук и принялся беспорядочно стрелять. Кто-то использовал талисманы. Кто-то — мечи.       «Вот дурачье! Это все равно, что огонь огнем тушить».       Танцовщица тем временем уже полностью выплыла из пещеры. Она была довольна количеством подношений и от этого улыбалась еще сильнее. От радости она принялась размахивать руками и ногами в плавном танце. Таком же, какой Вэй Усянь видел у А-Янь.       Цзинь Лин выстрелил снова и попал в руку. Внимание танцовщицы переключилось на него, и, улыбаясь, она двинулась на него. Стрелы нисколько не замедляли ход ее движения и не наносили какого-либо ущерба.       «Что за несносное дитя!.. А ну брысь!» — Вэй Усянь прошептал слова заклинания, и на кончиках пальцев образовались нити, уходящие в никуда.       Когда рука танцовщицы почти его схватила, Вэй Усянь дернул пальцами, и Цзинь Лин вместе с ними отскочил в сторону и извернулся. Прекратив стрелять, он побежал прочь.       На его лице образовалось сложное выражение, словно он не понимал, что творит. В его планах было потратить стрелы и подключить меч. Он не ушел бы без боя! Он должен был уничтожить кошмарившую поселение тварь и только потом посметь показаться на глаза дяде.       У Вэй Усяня снова заболели глаза. Кажется, еще чуть-чуть и они будут кровоточить.       «Будь паинькой и сиди тихо-мирно, А-Лин.» — он оставил мальца сидеть в полнейшем недоумении на ветке какого-то высокого дерева, а сам переключился на статую.       Ситуация медленно, но верно выходила из-под контроля. Адепты не справлялись, и еще один человек лишился души. Ничего из подручных средств не помогало, и нарастала паника.       Вэй Усянь неожиданно вырос рядом с Цзинъи и Сычжуем.       — Эй, дети!       — Какие мы тебе «дети»? — задохнулся от возмущения Цзинъи. Несмотря на ситуацию, ему хватало времени язвить и брыкаться. — Не выделывайся. Не думай, что стал старше и обрел авторитет только потому, что умылся! — на это Вэй Усянь только тактично закатил глаза.       — Ладно-ладно, гэгэ, угомонись. Вы можете позвать этого вашего… Ханьгуан-Цзюня на помощь? Запинаясь и заливаясь краской, Сычжуй робко пробубнил:       — Мы забыли пополнить запасы. У нас нет сигнальных огней.       — Ах нет сигнальных огней, значит? — Вэй Усянь ехидно выгнул бровь и в упор посмотрел на Сычжуя. На что тот еще более виновато понурил голову. — Эх, вы. Оказались в такой непростой ситуации, и вам явно нужна помощь старших. Что же вы будете делать без сигнальных огней? Представляете, что вам на это скажут и какое наказание выдвинут?       Видимо, представив последствия, юноши в страхе поежились.       — И что же теперь делать? — плаксиво поинтересовался Цзинъи.       — Как что? Бежать!       — Что? — тупо переспросили ребята, но быстро сообразили, почувствовав тяжелые шаги за спинами. Волосы встали дыбом и, разумно порешив, побежали за прытко ускакавшим на пару с осликом Вэй Усянем.       — Как же так? Ничего не помогает! Ни талисманы, ни оружие. Как же нам с ней справиться? — сокрушался Сычжуй.       — Талисманы не помогают, потому что она не порождение тьмы, — разъяснил Вэй Усянь. — Ей поклонялись и возжигали благовония на протяжении нескольких сотен лет. За это время она напиталась энергией от пожертвований и стала импровизированным божеством. Что делает божества — божеством? Правильно! Последователи. А их у нее было с избытком. А так как это был обычный камень, то мы имеем монстра, рожденного не энергией обиды. Собственно, поэтому талисманы не помогут ни в одном из случаев. Это все равно что тушить огонь огнем. Смекаете?       Юноши согласно кивнули.       «Но с чего же тогда стали исчезать души?»       — Произошел один случай. Гроза и сход горы. Разрушена могила знатного крестьянина. А после начинают исчезать души. Как думаете, что причина, а что — следствие?       Сычжуй тут же отрапортовал:       — Сход горы — причина, а исчезновение душ — следствие. Видимо, разрушенная могила богатого крестьянина потревожила его дух, и он стал мстить.       — Совершенно и полностью… неверно.       Юноша пораженно уставился на него.       — Почему?       — Ну как почему? Вы, наверное, исследовали это дело подробно до того, как прийти сюда, верно? Что вы слышали? Местный лодырь без гроша в кармане попал в грозу и через несколько дней неожиданно женился. А затем в первую брачную ночь его душа пропала. Дочь местного кузнеца, А-Янь, пережила кончину жениха и потеряла душу. А затем и ее отец. — Вэй Усянь немного помолчал, давая возможность немного переварить информацию. — Сход горы не может быть причиной. Он только следствие.       — Почему? — тупо переспросили юноши.       — Почему-почему? Чему вас учат в этом вашем ордене? Вместо того, чтобы зазубривать правила этикета, лучше бы учились анализу данных! Откуда у лодыря деньги на богатую свадьбу?       — Нашел?       — Верно, нашел. А где? Он пошел прогуляться от нехуй делать в лес и попал под дождь. Где можно укрыться во время непогоды, особенно, знающему эти места жителю? Конечно, в храме понимающего и милосердного божества! А раз уж зашел помолиться, то почему бы и не загадать желание?       Сычжуй понимающе кивнул.       — И каким же было его желание?       Вэй Усянь фыркнул.       — До простецкого банальным! Чего хотят все? Богатств да жену покрасивше. Богиня услышала желание, и гроза разбила гроб крестьянина с похороненными вместе с ним драгоценностями! Лодырь спустился по прошествии времени с горы и нашел их. Потом все: свадьба, красивая жена. Желание исполнено. А дальше богиня пришла за платой.       — За исполнение желания она забирает душу…       — А что насчет этой А-Янь? Почему тогда по-вашему она потеряла душу?       — Ну, чего хотят влюбленные молодые девушки? — со знанием дела спросил Вэй Усянь.       — Чего? — адепты непонимающе на него воззрились.       Он тягостно вздохнул и продолжил разъяснять:       — Например: хочу, чтобы мой жених любил меня до конца своих дней. Как думаете, каким образом богине исполнить желание и при этом забрать подношение?       — Как?       — Умертвить его. Жениха А-Янь ведь загрызли волки, так? Чисто технически он и вправду любил ее до конца своих дней.       — Вот оно как… — восторженно выдохнул Сычжуй. — А я до этого не додумался… А почему тогда ее отец потерял душу? Каким было его желание?       — Очевидно, любящему отцу было больно видеть состояние дочери, и, вероятно, он просто обменял свою душу на душу дочери. Но она пробыла в ней довольно долгое время, поэтому повредилась, и А-Янь переняла повадки своей покровительницы.       — А почему она сейчас вдруг оживилась? Мы же ничего не загадывали!       — Загадывали.       — Как? — начал было Сычжуй, но тут вспомнил реплику Цзинь Лина. — То, что сказал молодой господин Цзинь…       — Верно. И все остальные подхватили его мысль. Богиня восприняла это как желание и выполнила его, зашевелившись. Вот она и принялась поглощать души, забирая свое.       — Почему же тогда все-таки талисманы не сработают против нее?       — Да потому что это сделка по обоюдному согласию! Темная ци чувствовалась бы, если бы она поглощала души насильно. Но происходил обмен. Загадывая желание, они ставили свою душу в качестве оплаты. Пусть и по незнанию. Их же никто не заставлял!       — Вот оно что, теперь все ясно. Эй, ты что, не сумасшедший? — пораженно воззрился на Вэй Усяня Цзинъи. На что тот лишь игриво подмигнул, мол, как знать.       — И как же нам тогда с ней справиться?       — Разбить вдребезги!       Троица остановилась, чтобы перевести дух. Погони не было слышно. Юноши тяжело отдыхивались, а Вэй Усянь спокойно осматривался по сторонам. А вот бедный Яблочко, которого он гнал без зазрения совести все это время, чуть ли не задыхался.       Вдруг в кустах чуть поодаль от них послышалось тихое чавканье…       — Что там? — мигом напрягшись и испугавшись, пролепетали адепты.       — Щас посмотрим, — без какой-либо нотки страха в голосе пропел Вэй Усянь и побрел в сторону звука.       — Бесстрашный… — прошептал Цзинъи.       Раздвинув кусты, Вэй Усянь обомлел. Там лежала каменная богиня и ела левую руку, что была в деревне Мо!       Подошедшие юноши точно не ожидали увидеть именно это.       Завидев их, богиня отбросила руку в сторону и поднялась.       — Назад!       Сычжуй и Цзинъи направили свои мечи против богини просто потому, что им больше ничего не оставалось.       Вэй Усянь же принялся мастерить себе флейту. Неподалеку возвышались заросли бамбука, из которого можно было смастерить неплохой инструмент. Он вытащил стащенный из какого-то из своих святилищ ножик и притих.       Вскоре на звуки битвы набежали остальные адепты. Видимо, желание славы пересилило страх. Полянка была достаточно большой и просторной для битвы. Адепты тут же взяли статую в кольцо, на что она счастливо рассмеялась.       Нужно было быстрее что-то делать. Старшие не успеют вовремя. А как придут — обнаружат только бездушные оболочки!       Вэй Усянь как раз закончил делать флейту. Лишь бы кто-нибудь отозвался. Неважно кто. Главное, чтобы была затаенная злоба. Иначе им всем — адептам — конец. А это тело не выдержит полноценной схватки — впрочем, подобное развитие не слишком удручало Вэй Усяня. Он уже использовал демоническую ци сегодня, и это отразилось на глазах.       — Сычжуй! Поймай руку в мешочек цянкунь!       — Так точно, сейчас.       Кивнув и принявшись за дело, Вэй Усянь заиграл. Ну как заиграл… завыл скорее.       — Фу, бл… — запнулся Цзинъи.       — Ай-яй-яй, какие недостойные слова для адепта ордена Лань! — прервался для ехидной реплики Вэй Усянь.       Быстро исправившись, он заругался по-другому:       — Ты че воешь? Хоть бы играл нормально! Но ведь даже не время и не место! Дурак!       На эти слова он чуть не подавился воздухом и не сбился с нот:       «Вою?! — возмущенно и безмолвно воззрился на юношу Вэй Усянь. — Это ебаный бамбук. Что ты от меня хочешь?» — он подумал, что его взгляд и так был достаточно красноречив, поэтому не стал отвлекаться от игры.       «Музыка» была злой. Она выла и свистела. То затихала, то вскрикивала. Она разжигала в сердцах злость и ненависть.       «Хоть бы кто-нибудь отозвался».       Послышалось звяканье тяжелых цепей, будто кто-то волочил их по земле, тяжело и грузно шагая.       Из тени вышел силуэт, и заклинатели обомлели. Этот мертвец был хорошо знаком всему сообществу заклинателей. Он был так же широко известен, как и Вэй Усянь. Это был его самый преданный сподвижник в его «темных делах». Цепной пес, как его в сердцах прозвали люди. Но самое известное его имя было Призрачный генерал, Вэнь Нин.       Это был высокий мужчина лет семнадцати. При жизни, вероятно, он был достаточно красив и миловиден. Но сейчас его нежную красоту исказили чудовищные изменения. Черные полосы испещряли всю его шею, да так, что она выглядела, будто разбитая. Волосы ниспадали на лицо и были в ужасном беспорядке. Но больше всего пугали белесые глаза, выглядывающие из-под прядей. В них не было зрачков, только глазные яблоки яростно вращались. Также в них не было и капли самосознания. На ногах и руках были кандалы и обломки цепей. Они-то и громыхали при его ходьбе.       Адепты тут же позабыли о богине, во все глаза уставившись на мертвеца. И были на то причины.       По идее, его обратили в прах еще тринадцать лет назад до осады горы Луаньцзан и «смерти» его хозяина. Они всегда и везде появлялись вместе. Поэтому приход Призрачного Генерала означал одно. Все забоялись даже подумать об этом. Настолько в их сердцах жил страх перед Старейшиной Илина.       Цзинь Лин пораженно уставился на Вэнь Нина, не веря своим глазам.       Пользуясь общим замешательством, Вэй Усянь через мелодию флейты направил Вэнь Нина в атаку на богиню.       Лютый мертвец в гневе зарычал и завертел цепями, переходя в наступление.       Танцовщицу не заботили волнения смертных, она лишь собирала подношения за исполнения желаний. Именно поэтому, пока общее внимание переключилось, она незаметно подкралась к зазевавшемуся Цзинь Лину.       Зрачки Вэй Усяня сузились, и ноты флейты дернули Вэнь Нина в их сторону, а мизинец потянул на себя. Следуя траектории пальца, Цзинь Лин упал и перекатился назад. На освободившемся месте возник Вэнь Нин и ударом ноги повалил статую навзничь, пробив ей брюхо. Пока она пыталась встать, он схватил близлежащий валун и принялся молотить по ней, как сумасшедший. В конце концов, спустя секунду от так называемой богини остались только осколки.       Из груды щебня появилось два огонька — недавно утраченные души адептов. Тотчас мановением руки Вэй Усянь отправил их к собственным оболочкам. Прошло мало времени — значит, жить будут.       Опасность от богини миновала, и все сто процентное внимание переключилось на Призрачного Генерала. Заклинатели обнажили мечи. Разумеется, какая-то богиня, пожирающая души, и рядом не стояла с легендарным Призрачным Генералом! Схватишь его — и вмиг прославишься.       Словно почуяв опасность, мертвец угрожающе зарычал и накрутил на запястья цепи, готовясь атаковать.       Глаза Вэй Усяня потемнели от гнева, но он взял себя в руки и заключил, что столкновение ни к чему хорошему не приведет, поэтому решил заиграть успокаивающую музыку, дабы увести его подальше. Он, как и другие, совершенно не ожидал его увидеть. Он думал, что его обратили в прах! В таком случае у него возникало еще больше вопросов.       Ноты сменились, и из-под его «флейты» полилась нежная мелодия. Она выползла из недр его сознания совершенно внезапно. Он не мог вспомнить, где ее слышал. Но от нее веяло такой теплотой и покоем, что никакая другая песня в мире не сравнилась бы с ней.       Вэнь Нин, завороженный песней, медленно повернул в его сторону голову, приоткрыв рот. Вэй Усянь осторожно сделал шаг назад, не переставая играть. Вэнь Нин же в свою очередь как привязанный следовал за ним. Шаг за шагом. Его руки висели, словно плети вдоль тела, а кандалы влачились по земле, создавая тихое позвякивание.       Шаг. Еще шаг. Пальцы Вэй Усяня танцевали по флейте и не думали прерываться. Еще шаг. Еще. Вдруг на его пути возникла каменная преграда. Его руки, державшие флейту, перехватили чужие. Сильные и крепкие. Они не оставляли возможности сдвинуться даже на фэнь. Вэй Усянь прекратил играть и с глухой ненавистью посмотрел на человека, помешавшего ему.       Это был не кто иной как Лань Ванцзи. На дне янтарно-золотых глаз плескалось ошарашенное недоверие и какая-то глупая надежда, словно он увидел что-то, во что очень хотел верить, но боялся допускать это, дабы не разбиться еще больше.       Он никогда на кого-либо так не смотрел. В них плескалось столько эмоций — что было совершенно на него не похоже. Лань Ванцзи смотрел тяжело, немигающе, будто боялся, что, если хоть на миг закроет глаза, человек перед ним исчезнет.       Вэнь Нин, перестав слышать музыку, пронзительно заревел. Вэй Усянь отвлекся от лицезрения прекрасного лица напротив и заиграл другую мелодию. Грубую. Прогоняющую. Руки на запястьях сжались сильнее. По идее, это должно было доставить острую боль, но для Вэй Усяня это было чуждо, поэтому он спокойно продолжил играть.       «Беги. Спрячься где-нибудь», — и Вэнь Нин, повинуясь приказу, побежал, после скрываясь в кустах. Вскоре звяканья цепей затихли.       Замолчав, Вэй Усянь выронил из рук флейту и тяжело задышал. За сегодня слишком много событий. Да и использование демонической ци дало о себе знать.       Лань Ванцзи в это время продолжал так же пристально смотреть. Казалось, он даже не дышал.       Вывел его из ступора резкий треск и наэлектризовавшийся воздух. По направлению к ним летела яростная атака Цзыдяня.       Казалось, что Лань Ванцзи, наконец, очнулся. Его зрачки сузились, левая рука завела Вэй Усяня за спину, а правая отбила Цзыдянь.       — Так-так-так… — медленно, со странной радостью во взгляде и оскале протянул Цзян Чэн. — Значит, ты все-таки вернулся…       «Ну еб твою мать. Этого мне не хватало».       — Ханьгуан-Цзюнь теперь защищает всякий сброд, владеющий темными искусствами?       — Он сделал благое дело, защищая остальных. Пусть он использовал путь тьмы, но во благо. Мы должны его поблагодарить, а не наказать, — спокойно ответил Лань Ванцзи.       Вэй Усянь пораженно уставился на него из-за спины.       — Он призвал Вэнь Нина, а вы все еще его защищаете? — начал было Цзян Чэн, но резко замолчал. А все потому, что Вэй Усянь увидел неподалеку своего осла и стремглав бросился к нему.       Присутствие здесь ему ничего хорошего не сулило. Но он допустил ошибку, выйдя из-за спины Лань Ванцзи. Теперь он был доступен для атаки, чем, собственно, Цзян Чэн и воспользовался, хлестнув Цзыдянем в воздухе и попав аккурат на середину спины беглеца.       Вэй Усянь вскрикнул и пропахал носом землю. Лица заклинателей пораженно вытянулись.       — Ай-яй-яй-яй-яй!!! — выл Вэй Усянь. — Как больно! Глава Цзян, вы страшный человек! Думаете, что раз занимаете высокий пост, то вам все дозволено?! — пришло время причитать и включать дурачка.       Цзян Чэн пораженно уставился на Цзыдянь в своей ладони.       — Он никогда не ошибается… — затем Цзян Чэн нахмурился и двинул рукой, словно намереваясь снова замахнуться и ударить.       — Глава ордена Цзян! — вновь встрял Цзинъи. — Вы сами сказали, что Цзыдянь не ошибается! Если бы тело этого дурачка захватил Старейшина Илина, то он изгнал бы его из тела. Но этого не произошло! Что толку бить бедолагу?       Все были с ним согласны, но вместе с тем и насторожены. Кто он такой, раз смог призвать самого Призрачного Генерала?       — Раз так… кто же ты такой? — напряженно, даже как-то разочарованно спросил Цзян Чэн.       — Дядя. Это Мо Сюаньюй. Был раньше в нашем ордене. Сумасшедший педик, что приставал к собственным товарищам, и за это его с позором выгнали! — пояснил возникший рядом Цзинь Лин.       — Точно! Я помню его. Да к тому же, глава Цзян. Каким бы ужасным человеком ни был Вэй Усянь, вы, как его бывший шиди, согласитесь, что он играл на флейте превосходно! Никто с ним в этом сравниться не мог. А этот… воет, а не играет. Еще он был четвертым в списке молодых господ и хвостом вился за красивыми женщинами! Он точно не выбрал бы для своего вместилища… его…       Все дружно в согласии закивали.       «Да что вы прицепились к моей игре… Это кусок бамбука, а не флейта! Как на ней вообще можно играть?!»       — Тогда я тем более его забираю. Выясню подробно, что к чему.       Тем временем Лань Ванцзи закрыл Вэй Усяня собой, как бы молча отказывая. Цзян Чэн неодобрительно нахмурился.       «Вот ведь прицепились! Оба. Как бы мне от вас отделаться… точно! Цзян Чэн терпеть не может, когда его с кем-то сравнивают в невыгодном для него свете! А Лань Чжань терпеть не может прикосновения. Если я проверну это, то убью двух зайцев одним ударом!»       Вэй Усянь кокетливо взмахнул ресницами из-за спины Лань Ванцзи и кашлянул. Все взгляды тут же переместились на него. Как бы смущаясь столь пристального внимания, Вэй Усянь потупил взгляд и по-лисьи ухмыльнулся. А после заговорил сладким кокетливым тоном:       — Ну же, господин Цзян, не будьте столь высокомерны! Я, конечно, предпочитаю мужчин, но не всех без разбора. Я не побегу за вами по первому же зову! У меня, между прочим, есть гордость… Тем более такие мужчины, как вы… мне совсем не нравятся…       Лицо Цзян Чэна ожидаемо потемнело, а челюсть сжалась. Затем он выдавил:       — И какие же мужчины тебе нравятся?       «Ха-ха, попался!» — злорадно порадовался Вэй Усянь.       — Ну, вы грубый и слишком настойчивый… — начал Вэй Усянь, кокетливо дуя губки. — Такие, как вы, мне совсем не нравятся. Но… — сделав многозначительную паузу, он перевел томный взгляд из-под ресниц на Лань Ванцзи и игриво провел коготком по его плечу. — Такие, как Ханьгуан-Цзюнь, меня весьма привлекают.       Возникла гробовая тишина, нарушаемая только пыхтящим от негодования Цзян Чэном. Челюсть Лань Ванцзи едва заметно сжалась, а в лунном свете показалось, будто мочки его ушей слегка покраснели.       Наконец, он перевел спокойный взгляд на липнувшего к нему Вэй Усяня и без тени эмоций произнес:       — Ты сам это сказал.       На лице Вэй Усяня возникло сложное выражение. Он явно не ожидал такой реакции.       «Чего?…»       — Я забираю этого человека в Облачные Глубины.