В ожидании тепла

      Было холодно. Выл сильный холодный ветер, раскачивая увесистые кроны деревьев и гоняя успевшие опасть листья. Прохожие кутались поплотнее в теплые одежды. Организм отвык от низких температур после жаркого лета, поэтому резкие перепады погоды доставляли неудобств. Было пасмурно. Создавалось впечатление, будто сегодня будет дождь. Грозные тучи нависали над головами смертных и повергали в уныние.       Особенно впал в него Вэй Усянь, чье смертное тело сейчас не прогревалось совершенно, заставляя невольно ежиться в попытках сохранить хотя бы крупицы тепла. После бессмертного тела, коему были чужды температурные колебания, эта разница чувствовалась особенно остро.       Возле главного зала родового поместья семьи Мо столпились зеваки. Даже отвратительная погода нисколько не отбивала желание сунуть нос в чужие дела и поглазеть на заклинателей.       Вэй Усянь ужом протиснулся сквозь толпу и воровато притаился, осматриваясь.       Убранство дома заслуживало всяческих похвал. Резные балки, сочетание цвета, лампы и фонарики в золотой отделке. Интерьер смотрелся богато и со вкусом. В центре с важным видом восседала хозяйка дома, госпожа Мо. Женщина средних лет с проступившими морщинами, которые тем не менее нисколько не портили красоту, присущую даме ее положения.       Дорогие ткани платья струились водопадом и ниспадали каскадом по полу. Огромное разнообразие золотых украшений щедро пестрело в прическе, на шее и руках. Ее лицо изображало смущенную участливость, которая подобает хорошей хозяйке. Она что-то увлеченно рассказывала своим дорогим гостям, не переставая улыбаться и активно жестикулировать.       «Надо же, а девчонка не преувеличила. Действительно, и-ме-ни-ты-й клан», — с некой издёвкой отстранённо подумал Вэй Усянь.       Гостями семьи Мо оказался орден Гусу Лань — один из четырех прославленных орденов мира заклинателей. Они чинно и благородно восседали на подушках в благовоспитанной позе. Ни лишней складочки, ни пятнышка на белоснежных одеждах. Изящные украшения прочно сидели в замысловатых прическах, а белая лента — отличительный знак клана Лань — струилась по черным гладким волосам. Их лица были прекрасны и словно выточены из белого мрамора. Они походили на спустившихся с небес Небожителей и источали ауру зимнего спокойствия и отрешенности от бренного мира. Простой люд при взгляде на них впадал в благоговейный трепет.       Тем не менее в голове Вэй Усяня неспокойным набатом прозвучало:       «Траурные одежды…»       Еще при жизни он невзлюбил этот орден за его напыщенность и абсурдные правила, а уже после смерти и вовсе посчитал лицемерными идиотами.       Но все же один юноша привлек его внимание.       Он, как и все, сидел в благопристойной позе, а на лице играла спокойная, едва уловимая смертным взглядом теплая улыбка. А взор кристально чистых серых глаз сверкал и лучился дружелюбием и участливостью, являя добрый и благородный нрав своего обладателя. Его лицо можно было назвать очень красивым. Оно было нежным, по-детски наивным и мягким. По какой-то причине этот юноша показался Вэй Усяню знакомым.       Судя по тому, как тот незаметно скосил глаза в легком неодобрении на своего зазевавшегося товарища, он был главным в группе прибывших адептов. Юноша начал говорить и все невольно затаили дыхание от его певучего голоса.       — Итак, госпожа Мо, сегодня вечером мы планируем очистить ваши земли от нечисти. Именно поэтому, чтобы никто не пострадал, вам следует оставить западное крыло до темноты и ни в коем случае к нему не подходить. Это ради вашей же безопасности, — мягко объяснял он.       — Конечно-конечно! Все, что скажет молодой господин. Знаете, мой сын тоже имеет кое-какие задатки к самосовершенствованию, поэтому мы, разумеется, понимаем, что вас ни в коем случае нельзя беспокоить! У вас много тяжелой работы! И мы вас очень за это благодарим.       — Не стоит, госпожа. Мы просто делаем свою работу, — нежные губы юноши растянулись в доброй улыбке. — Мы не сомневаемся, что сможем как следует сработаться.       Все то время, что он говорил, Вэй Усянь не мог отвести от него взгляд. По какой-то причине он не мог отделаться от ощущения, что где-то его видел, что он напоминает ему кого-то.       «Возможно я знаком с кем-то из его родителей. Тогда это объясняет мое наваждение. Не стоит на нем заострять внимание, — Вэй Усянь задумчиво почесал нос кончиком пальца и перевел взгляд на госпожу Мо. — Я точно не знаю, каким было желание Мо Сюаньюя, поэтому не следует рисковать. Нужно удостовериться. Иначе это может привлечь ненужный шум».       На периферии сознания звучали перешептывания зевак и заискивающий перед гостями тон госпожи Мо. Вэй Усянь в задумчивости поднял глаза наверх. Серое небо всегда его успокаивало и направляло мысли в нужное русло.       «Попробую для начала сделать так».       Словно решившись на что-то забавное, серые глаза сверкнули искорками лисьего озорства, на губах заиграла в предвкушении легкая улыбка. Игра одного актера началась.       — У нас в семье уже есть прославленные заклинатели! Вы, возможно, о них слышали… — госпожа Мо до сих пор не оставляла попыток отправить своего сына в мир заклинателей. Не успела она договорить, как ее подобострастный монолог прервало громкое восклицание.       — Прославленный заклинатель? Так это вы обо мне! Вот он я, уже бегу!       Глаза госпожи Мо немедленно округлились, поднялись брови, а рот, только что говоривший невероятное множество лестных слов, так и замер открытым. Все внимание мгновенно переключилось на взбалмошного паренька, выскочившего из толпы. Его нелепый и экстравагантный вид напугал бы кого угодно. Макияж призрака-висельника, растрепанные волосы и развевающиеся от быстрых движений лохмотья.       Этот чудак появился столь внезапно, что даже непоколебимые адепты изобразили легкое удивление на своих прелестных личиках.       Он буквально влетел в комнату, размахивая в воодушевлении руками. Но бежал настолько быстро, что запутался в собственных ногах и неуклюже завалился вперед. Он непременно пропахал бы носом пол, если бы некто не поймал его за локоть аккуратным, резким и точным движением руки.       Стоя на коленях и оправляясь от недавнего падения, чудак поднял голову и посмотрел на своего благодетеля. Им оказался тот загадочный юноша, на которого всего несколько мгновений назад с отстранённым интересом смотрел.       Несмотря на его эксцентричный видок, юноша взирал на него с участием и добротой. Сжимающая локоть рука не доставляла боли, напротив, держала крепко, но мягко.       — Молодой господин, вы не ушиблись? — тепло осведомился адепт.       Взгляд чудака до этого отливал безумием и не блистал интеллектом, но сейчас окрасился в какие-то мрачные, задумчивые тона. На глубине таких же серых глаз, как у юноши напротив, сгустилась глухая злость. Но лишь на секунду. В следующее мгновение его губы растянулись в глупую широкую улыбку.       — Привет! Это ты украл мои вещи? — громко и звонко поинтересовался чудак.       — Что? — тупо переспросил юноша.       — Что ты такое мелешь? Как смеешь наговаривать? Сычжуй, отпусти его, — недовольным тоном проговорил адепт, расположившийся рядом. Его взгляд искрил раздражением, а губы неодобрительно поджимались.       Сычжуй сверкнул глазами в его сторону, предупреждая, и повернулся обратно к чудаку, дабы переспросить снова.       А Вэй Усянь времени не терял. Он извернулся, высвободил руку из хватки своего спасителя и с улыбкой, не предвещающей ничего хорошего, повернулся к хозяйке дома.       Та, наконец, смогла оправиться от первоначального шока и узнать в незнакомце своего непутевого племянника. Удивление мигом смылось злостью.       — Как ты посмел сюда явиться? Кто тебя выпустил? Простите, молодой господин, это мой племянник. У него с головой не все в порядке, мелет какую-то чушь. Не стоит его слова воспринимать всерьез, — заверила женщина.       — Это почему мои слова не стоит воспринимать всерьез? — со всем неудовольствием встрял Вэй Усянь. Тут он, наконец, заметил стоявшего чуть поодаль от своей матери молодого господина Мо. Он явно был удивлен, что после утреннего случая он смог явиться. — Между прочим, я по делу! Твой сын, тетушка, обчистил мое и без того скромное жилище! Ему своих вещей мало?       — Что ты такое несешь? Не крал я у тебя ничего! — стал отпираться молодой господин.       — Все верно, ты не крал, ты нагло меня ограбил.       — Паршивец, А-Юань — твой брат, неужели тебе жалко дать ему что-то из своих игрушек? Подумаешь, взял поиграть! Потом он тебе все вернет. Надо научиться делиться!       Адепты озадаченно переглянулись. Все они происходили из богатого ордена, так что им было не понять, зачем нужно было делиться своими личными вещами.       — Пф. Да ладно, если бы он просто меня ограбил. Так он сделал это под покровом ночи! Пробрался ко мне, как к себе домой… — Вэй Усянь, подобно обесчещенной девице, изогнул плечи. — Все ведь знают, что я предпочитаю мужчин. А такая неосторожность бросит тень на мою репутацию и честь! Я, знаете ли, надеюсь выйти за достойного мужчину!       — Что за чушь ты несешь? А-Юань — твой родной брат! Соблюдай приличия! — заверещала госпожа Мо.       — Я-то соблюдаю, но что насчет него? Это ведь не я пробрался к нему в постель при свете луны… — на этих словах Вэй Усянь, сидя на полу, весь сжался, обиженно надул губы и невинно захлопал ресницами, пряча лисье коварство. — Что за несправедливость и предвзятость! И совсем некому меня защитить…       — Выведите его отсюда! — зашипела на слуг госпожа Мо. Она по ясному взгляду поняла, что племянник пришел специально, дабы опозорить ее и семью при всем честном народе.       Слуги быстро побежали к растянувшемуся на полу «актеру погорелого театра», но молодой господин Мо был быстрее. Он замахнулся ногой, дабы пнуть брата. Совершить задуманное ему не дал подоспевший Сычжуй, что мановением руки остановил летящую на скорости увесистую ногу. Пусть она и не достигла цели, но Вэй Усянь немедленно отлетел на несколько чжанов и завыл, как от сильной боли.       — Ай-яй-яй, как больно!!! Смотрите, как мне больно! — униженный и оскорбленный распахнул одежды, демонстрируя след от ноги, оставленный утром.       Зеваки невольно посочувствовали Мо Сюаньюю. Ведь раньше он таким не был. А оставленный след только доказывал, что с ним жестоко обращается его собственная семья и именно она довела его до такого состояния.       Молодой господин задыхался от злости, и только он хотел что-то сказать, как его прервал строгий голос матери:       — А-Юань верни ему вещи.       — Что? Ты встанешь на его сторону? Он же унизил меня перед всеми!       — Я сказала: верни вещи. Мы потом с тобой поговорим.       — Мама!       — Я сказала: потом.       Окончательный приговор звучал жестко и непреклонно, не оставляя возможности на дальнейшие пререкания.       — А ты. Уходи. Не создавай шуму. Господа заклинатели, прошу прощения за сцену.       Довольный спектаклем Вэй Усянь, продолжая играть раненого и измученного, тяжело поднялся на ноги. Потер со сложным выражением лица поясницу и с изображением горечи поплелся на выход.       Вскоре все стихло, и из зала послышалось продолжение прерванного разговора.

***

      Отойдя на приличное расстояние, Вэй Усянь проверил запястья. Не исчезли. Все-таки он был прав. И простого позора семьи Мо для исчезновения проклятия было недостаточно…       Но он все равно был доволен. Раньше ему всегда приходилось следить за своим поведением, памятуя о положении в обществе. А после уже не было желания проказничать. Сегодня впервые за долгие годы он, наконец, повеселился и немного полегчало на душе.       В лачуге все равно было нечем заняться, поэтому Вэй Усянь решил прогуляться, а заодно и продумать план тихого убийства семьи Мо.       Ноги привели его к запретному западному крылу. Там уже вовсю хозяйничали адепты Гусу Лань во главе с тем Сычжуем. Адепты встали в четком порядке согласно его приказам и со всем усердием расставили флаги.       Присмотревшись, Вэй Усянь увидел, что это «флаги, привлекающие нечисть». Он холодно хмыкнул про себя:       «Весьма рисковое занятие вы выбрали, ребятки. Пусть мои изобретения и полезны, но в той же степени и опасны».       Его вниманием опять завладел Сычжуй. Он следил за правильной расстановкой флагов и выглядел сосредоточенно. Вэй Усянь молчаливо одобрил его. Отчего-то он ему приглянулся. Наверное, на подсознательном уровне.       «Они не были при осаде Луаньцзан. Их не за что винить. Совсем ещё дети…»       Почувствовав прилив сентиментальности, Вэй Усянь четким, отработанным движением сорвал висящий неподалеку флаг и принялся рассматривать его. Впрочем, много времени у него не было. Тут же с ним рядом оказался Сычжуй.       — Молодой господин Мо, верните, пожалуйста, флаг. Он очень опасен. Ступайте домой, скоро стемнеет, — он протянул руку, как бы предлагая отдать флаг, но его собеседник резко развернулся, хлестнув волосами по лицу.       — Не дам. Мое.       Выражение лица из спокойного и отрешенного мигом сменилось на недоуменное. Сычжую оставалось только стоять дальше с протянутой рукой и растерянно хлопать глазами, не понимая, что делать.       — Сычжуй, что ты с ним возишься! Отбери флаг, и дело с концом. Он нам всю постановку нарушил! — приземлился рядом его товарищ.       Словно очнувшись, Сычжуй поправил его:       — Как же. Я не могу просто взять и отобрать. Это грубо.       — Пф. Это всего лишь сумасшедший… Эй. Отдай флаг.       — Не отдам.       — Если не отдашь, то я тебя ударю! — начал раздражаться юноша.       — Цзинъи!       — Ну а что? Я не собирался взаправду его бить, только припугнуть!       За время их перепалки Вэй Усянь успел рассмотреть как следует артефакт. Его создатель не обладал достаточным опытом, но тем не менее ему удалось нарисовать заклинание правильно. Посему, благословив молодых людей на благое дело, он развернулся, швырнул флаг на землю и пнул его в сторону адептов:       — Ну и ладно. Больно надо. Я все равно лучше нарисую!       С этими дерзкими словами Вэй Усянь удалился, взмахнув хвостом. Последовала короткая тишина, после которой Цзинъи разразился неудержимым хохотом. Сычжуй, пряча улыбку, одернул его, и они вернулись к работе.