Однажды и я стану чьим-то счастьем

— Эмма, — Нил приветливо улыбнулся гостье, тут же проявляя свой интерес к мальчику, пришедшему с ней. — И ты здесь, малец! — Привет, пап, — Генри рассеянно пожал руку мужчины, бесцеремонно проходя внутрь номера гостиницы. Удивительно, до чего быстро ребёнок, доселе ни разу не называвший никого отцом, приучился к этому слову! Но дети… Многим из них так не хватает этого образа, что они готовы выкрикнуть «папа» при первой же возможности. — Реджина скоро будет, — ответила Эмма на незаданный вопрос. — Да, насчёт этого… — Нил следил за Генри виноватым взглядом, пока тот располагался на салатовом диване рядом с небольшим столиком, полным угощений. Наслаждаясь безнаказанностью своих действий, мальчик уже украл кусок ветчины с одного из сэндвичей, теперь с жадностью голодного зверя рассматривая свои пальцы, измазанные майонезом. — Не дрейфь, ты ей понравишься, — Свон похлопала мужчину по плечу, понимая, что за всю свою жизнь не верила собственным словам меньше, чем сейчас. Реджина готова была пойти на самые безумные поступки, чтобы вытравить её из города, когда она воплощала собой страх потерять Генри, а теперь… Да, теперь в королеве уже не было той Тьмы. Но страх потерять сына безусловно остался, если не приобрёл ещё бОльшую значимость. — Да дело тут даже не в ней… — протянул мужчина, которого внезапно безумно заинтересовал узор коврика у двери. — Нил? — с ноткой угрозы в голосе обратилась Эмма. — Что такое? — Есть одно… как бы вернее выразиться… Обстоятельство, — Нил поднял взгляд на девушку. — Приезжает моя невеста. Будет здесь через пару минут.

***

Эмма молилась, чтобы появление Реджины опередило появление новой заочной знакомой, но молитвы её услышаны не были. — Здравствуй, дорогая, — деланно непринуждённо поздоровался Нил, со столь несвойственной ему галантностью помогая девушке снять пальто. — Как добралась? — Не очень хорошо, — негромко ответила та. — На выезде из города были жуткие пробки — устала как собака. — Мы много времени не займём, — вмешалась Эмма, внимательно изучая внешность пришедшей. Взгляд девушки переметнулся на Свон, и та встретила его с насторожённой холодностью. Она была среднего роста, худощавого телосложения, с блестящими чёрными волосами и смуглой кожей… Но не внешность смутила Эмму. Её глаза, чёрные, какие-то почти неестественно-матовые, по которым нельзя было прочитать ни единой мысли или эмоции. Её губы растянулись в широкую, откровенно-фальшивую улыбку, но глаза… Казалось, они неспособны были улыбаться. — Так, значит, вы и есть Эмма Свон? — обратилась она, протягивая руку. — Я Тамара. — Да, Нил говорил о вас, — кивнула Эмма. — Поздравляю. Она указала на тонкое серебряное кольцо на пальце Тамары. — Нил сделал предложение как истинный романтик, — продолжала девушка. — Не знаю, во сколько это ему обошлось, но было просто потрясающе. Тот ресторан был ему явно не по карману, но разве его бы это остановило?.. Эмма слушала, вежливо улыбаясь, но из всей истории ей стало известно наверняка лишь одно: Тамара притворяется далеко не в первый раз. Она говорила много и с охотой, но чёрные глаза продолжали пристально смотреть на реакцию Свон: верит ли она в правдивость её «образа» или нет? Но за дружелюбной улыбкой и остроумными комментариями к романтической истории не видно было подозрений, и Тамара, казалось, расслабилась окончательно. К счастью, ей невдомёк, что и женщина напротив умеет держать маску… — …а потом добрую половину нашей пиццы украла чайка, — девушка толкнула локтём Нила, как бы желая напомнить ему об этом забавном случае. — Но это даже к лучшему — нам уже было не до неё. Ты ещё потом сказал: «Разделили ужин с братьями меньшими че…» Рассказ прервала короткая трель дверного звонка и сразу за ним последовавшая более продолжительная и громкая. Теряя ботинки, Нил рванулся открывать дверь: Эмма заметила мельком, как он взглянул на себя в зеркало и постарался пригладить стоявшие торчком волосы; затем он, ничуть не удовлетворенный результатом, нахмурился и запустил в них пальцы, взъерошивая ещё сильнее. Эмма усмехнулась: Кэссиди всегда называл это «неопрятной элегантностью», но Реджина вряд ли сможет оценить подобный подход к собственному внешнему виду… — Добрый вечер, мисс Миллс, — тоном официанта-стажёра поздоровался Нил. Эмма стояла, опершись на стену, и наблюдала за происходящим. Кэссиди принял пальто и от этой гостьи, тут же с готовностью предлагая кофе. — Было бы неплохо, спасибо, — небрежно бросила Реджина, лишь теперь замечая улыбающуюся Эмму у дверного косяка. — Это Тамара, моя невеста, — второй раз за вечер представил девушку Нил. — Вы пропустили целую историю о том, как она ею стала, но, думаю, она могла бы её вам повторить. Чёрные глаза тут же переметнулись на Реджину. Впервые их нельзя было назвать матовыми — Эмма готова была поклясться, что они блеснули искрой торжества. — Нил уже поведал мне о том, откуда вы все родом, — фальшивая интонация, напротив, стала ещё мелодичнее и вежливее. — Кем в «том мире» были вы? — Не имеет значения, — твёрдо заявила Эмма, прямо глядя в глаза Тамары. Та лишь улыбнулась в ответ, обнажая белые зубы. — Да бросьте, мне интересно, — слова лились сладко, как кленовый сироп. — Королевой, — негромко ответила Реджина. — Злой Королевой. Тамара кивнула: хотя она и сделала вид, что ответ стал для неё сюрпризом, что-то подсказывало Эмме, что Тамара знала его заранее — ещё до того, как королева перешагнула порог… — И вы просто поверили? — внезапно спросила Реджина, с громким звоном ставя чашку на блюдце. Ещё более неестественно и жутко выглядела теперь улыбка Тамары. — А разве это так уж сложно? — Ещё тише произнесла девушка. — Просто взять и поверить? — Но ведь это должно казаться вам чистым безумием, — возразила Реджина. — Разве можно поверить в то, что весь этот город полон сказочных героев и созданий? — Я верю во многое, — искра торжества в её взгляде уже и не пыталась скрыться, — Ваше Величество.

***

К вечеру лёгкая морось, начавшаяся ещё рано утром, перешла в настоящий ливень, подобного которому Сторибрук не видел уже давно. Осенние листья, размокшие, грязно-коричневые, неслись по дорогам как быстроходные судёнышки. Они же оставались единственными пешеходами: жители мокнуть не собирались, а потому попрятались по тёплым квартирам, не решаясь, да и не видя смысла бросать вызов стихии. Стоит ли говорить об удивлении, что испытала Реджина Миллс, когда на фоне барабанящего по крыше дождя услышала вполне отчётливый звонок в дверь… — Эмма? — Она удивленно вскинула брови, видя на пороге насквозь промокшего шерифа. — Такое дело… — Принялась было объяснять она, но договорить ей не дали, лишь затолкали нежданную гостью в дом. Эта черта Реджины всегда вызывала в Свон восхищение: каждое действие женщины было словно продумано заранее. Кажется, даже если бы на её дом упал метеорит, она не поведёт и бровью, протрёт поднявшуюся пыль, аккуратно вернёт на полки уцелевшие вазы, а затем каким-то образом уберёт и сам метеорит, не забыв при этом вовремя вытащить из духовки яблочный пирог. Вот и сейчас в её действиях не наблюдалось ни капли суеты. Насквозь промокшая куртка тут же оказалась на батарее, камин был зажжён щелчком пальцев, а сама Эмма усажена на диван напротив него, закутанная в белое махровое полотенце и с чашкой горячего чая в руках. — Можно поинтересоваться, каким ветром тебя сюда занесло в такую погоду? — голос звучал строго, но в нём же слышалась улыбка. — А ты против? — усмехнулась Эмма, отпивая глоток чая и чувствуя, как он разливается приятной горячей волной, обогревая изнутри. Мокрые волосы всё ещё липли к лицу и шее, под одеждой на спине всё ещё хлюпала затёкшая за шиворот вода, но от камина, чая, мягкого полотенца, да и самой Реджины исходило столь приятное тепло, что она не могла заставить себя испортить эту минуту разговором, за которым сюда пришла… — Нет, но твоему появлению на моём пороге в одиннадцатом часу должно быть какое-то объяснение, — Реджина присела рядом. — Тебя что-то тревожит? Эмма решительно поставила чашку на небольшой столик и попыталась сбросить с себя полотенце, дабы иметь подобающий вид для серьёзного разговора. — Тамара, — коротко ответила она. — Я ей не доверяю. Последнее было сказано с большим преуменьшением. Эмма не просто «не доверяла» Тамаре: стоило вспомнить этот матовый взгляд, с торжеством смотревший на Реджину, как по спине пробегала дрожь, никак не связанная с дождём. Однако сама королева, казалось, её чувств не разделяла, потому и поняла сказанное ею по-своему. — Ты не хочешь, чтобы Генри проводил время в её обществе? — уточнила она. — Что ж, я и сама не в восторге, но если он будет проводить время с отцом, то и с ней тоже. — Не в этом дело, — Эмма откинула мокрые волосы назад, стараясь сформулировать свою мысль. — Она не показалась тебе… Не знаю, как объяснить… Какой-то не такой, какой-то… Ненастоящей? Свон взглянула на женщину, но та лишь неопределенно пожала плечами. Реджина не понимает. Сейчас она думает о Тамаре лишь потому, что той предстоит общаться с Генри; она волнуется лишь за него… И Эмма не могла найти ни единой причины, почему их должно волновать что-то, помимо этого, но то гадкое, тревожное чувство, что не покидало её с самого момента знакомства с Тамарой, точно не было связано с их сыном… — Но ведь она поверила в наш мир, — цепляясь за слова самой Реджины, как за последнюю соломинку, сказала Свон. — Всего за пару дней — разве это возможно? — Да, это странно, — согласилась та, но так, словно говорит это лишь чтобы не обидеть Эмму. — Но люди верят в инопланетян, провидцев-шарлатанов и теорию мирового заговора — после всего этого поверить в магию не так уж и сложно. Эмма вздохнула, отпивая ещё один глоток уже почти совсем остывшего чая. Может быть, Реджина и права. Люди бывают разные. И то, что она приняла за «торжество», вполне могло быть лишь игрой света или отголоском промелькнувшей в голове шутки. Да и потом, даже если её теория верна, и Тамара впрямь не желает королеве добра, разве может она быть ей опасна? Она просто человек, а Реджина — колдунья, да и сама Эмма будет настороже и рядом… Нельзя сказать, что эти вполне логичные мысли свели всю тревогу на нет, но здесь и сейчас её практически не было. Видя, что гостья не стремится допивать чай, Реджина отпила у неё глоток и положила подбородок на плечо, поверх махрового полотенца… — Я слышала, что того человека выписали из больницы, — неожиданно заговорила женщина. — Который попал в аварию шесть недель назад. — Да, — Эмма удивленно взглянула на женщину, — а что? — Если честно, я больше волнуюсь на его счёт, — продолжила та. — Он показался мне знакомым… Свон не знала, что ответить. Почему-то она чувствовала, что Реджина уже давно думает об этом человеке, но по какой-то причине не решалась сказать Эмме об этом. — Я помню, — наконец нерешительно произнесла Эмма, — ты тогда будто призрака увидела. Но ведь это невозможно — ты никогда не бывала за пределами Сторибрука, а он никак не мог оказаться в нём. Реджина тряхнула головой, словно отгоняя наваждение, а затем решительно встала с дивана, беря в руки пустую кружку. — Даже если я дам тебе зонт, от такого ливня он точно тебя не спасёт, — она кивнула на тёмный квадрат окна — за стеной дождя не было видно даже очертаний ближайшей яблони. — Не растаю, — буркнула Эмма, сбрасывая с плеч полотенце, но всё ещё чувствуя, как футболка отвратительно липнет к спине. — Нет, это не обсуждается, — с напускной строгостью отрезала Реджина, — сегодня остаёшься у меня. — Только если Ваше Величество настаивает, — улыбнулась Свон, хотя и сама чувствовала искреннее облегчение от того, что не придётся оставлять её и самой оставаться одной. Всегда, когда она чувствовала угрозу, пусть далёкую и безликую, но оттого не менее пугающую, ей было намного проще уснуть рядом с королевой. В такие моменты, когда она сама спала совсем рядом, это счастье казалось таким нерушимым и вечным, что любые тревоги таяли, как апрельский снег… — А тот человек, — вновь, как бы между прочим, заговорила Реджина, расстилая постель, — Грег Менделл — он ведь скоро уедет, верно? — Не так скоро, как нам бы хотелось, — вздохнула Эмма. — Починка его автомобиля может занять ещё пару недель. Так что, да, он пока остаётся. Реджина замерла, как была, с покрывалом в руках возле открытого ящика. Это было не просто дежавю: история повторялась, такая знакомая, но давно забытая. Параллель между последними событиями и произошедшим много лет назад пока что была совсем зыбкой… Но ведь на её памяти «оставался» только один. — Ты чего? — Эмма с удивлением и тревогой смотрела на замершую женщину. — Реджина, всё хорошо? — Да, — она осторожно уложила покрывало в ящик, хотя мысли её были далеко. — Всё нормально, просто подумалось… Ничего. Свон хотела было продолжить расспросы, но Реджина пресекла её попытку, решительно погасив свет и укрывшись одеялом. Спустя мгновение её приобняла рука Эммы, но сейчас не успокаивало ни это, ни само её присутствие. Однако в темноте взбудораженное состояние должно остаться для девушки незамеченным… Не прошло и пяти минут, когда пальцы светловолосой, до этого поглаживающие её плечо, замерли. И королева не могла не позавидовать тому, насколько быстро и крепко уснула девушка несмотря на все тревоги сегодняшнего дня… Реджина была готова к тому, что ей это не светит, точно не сегодня. Тот мужчина не мог быть ИМ — мальчишкой, который убежал от неё в страхе тогда, возле городской черты. Его зовут Грег, и он… Взрослый. Но ведь дети способны вырасти. Совсем рядом Эмма прерывисто вздохнула во сне и будто бы даже пробормотала нечто нечленораздельное. Реджина невольно улыбнулась, вдруг осознавая, что чуть ли не впервые видит её спящей. Полоска лунного света падала на блестящие серебром волосы и слегка освещала спокойное лицо… Не зная толком зачем, просто поддаваясь мгновенному порыву, Реджина коснулась её щеки, почти невесомо скользнула кончиком пальца по тонкому носу, чувствуя небольшую горбинку. Брови Эммы дрогнули, на секунду смешно сойдясь на переносице, а затем лицо вновь приобрело по-детски умиротворённое выражение. Миллс задумчиво накрутила на палец кончик светлой, всё ещё немного влажной прядки. Имеют ли хоть какой-то смысл все её тревоги насчёт Грега Менделла? Каковы шансы, что из всех людей, не живущих в Сторибруке, теперь сюда попал именно тот, кто уже был здесь однажды? Наверное, причина всех этих мыслей — поздний час, а завтра на утро она лишь улыбнётся при воспоминании о них… На плече приятной тяжестью лежала рука Эммы. Женщина положила свою поверх и тут же с облегчением провалилась в сон… Странно, обычно она не видит сны — тем более, такие живые и яркие. Стук в дверь. На пороге стоит Аластор с Белым Рыцарем, гордо восседающим на его спине. Эмма зовёт её на прогулку, и она соглашается. Они вместе скачут верхом прямо по Сторибрукским улицам, и Бабушка выбегает им навстречу, зачем-то рассыпая на дороге конфетти. Дальше на сцене появляется мистер Голд или Румпельштильцхен — нельзя сказать точно, ведь половина его тела принадлежит человеку, а другая — Тёмному, и половины эти сшиты между собой чёрными нитями. Посмеиваясь, Голд зовёт Реджину с собой и отводит её в собственную лавку… Только вот изнутри она выглядит совершенно иначе: вместо обычного антиквариата здесь стоят десятки маленьких деревянных статуэток. Женщина рассматривает их с интересом, когда внезапно прямо с потолка начинает капать дождь… Но все эти отрывочные, лишённые смысла картины, внезапно сменились чем-то совершенно новым, даже близко не напоминающими сон. Она снова стоит возле городской черты, видит крохотный силуэт мальчишки в смешной шапке, в страхе убегающего от людей, отнявших у него отца… Реджина слышала также хриплые крики Курта, переходящие в шёпот: «Оуэн! Ничего не бойся, малыш…» Внезапно кто-то коснулся её плеча. «Обернитесь», — прозвучал чей-то властный голос. Королева не шевельнулась. «Обернитесь», — ещё настойчивее приказал голос, стараясь силой развернуть её к себе лицом, но она продолжала вырываться из этих рук, и чем отчаяннее она сопротивлялась, тем крепче становилась хватка, пока внезапно она не поняла, что прямо перед ней стоит он, Грег Менделл. Стоит по ту сторону городской черты и улыбается широко и безумно. Чьи-то руки всё ещё держали её сзади, не позволяя отступить. Взгляд Грега опустился на землю — туда, где была проведена черта. А затем он просто перешагнул её, с торжеством во взгляде протягивая к ней руку… Реджина резко распахнула глаза, не сразу соображая, где находится. Сейчас сон казался куда реальнее действительности, как бывает обычно в первые минуты после пробуждения. Сердце билось громко и неровно, дыхание было сбито, как после долгого бега. Сквозь шторы пробивался неяркий серый свет, Эмма всё ещё спала рядом, безмятежно и крепко… Реджина осторожно убрала с себя её руку, затем сбросила одеяло и встала, не чувствуя больше ни капли сонливости, хоть часы показывали лишь пять утра. Зеркало отразило её побледневшее лицо... Теперь сомнений нет. Грег Менделл и есть тот мальчишка, который прибыл вместе с отцом в Сторибрук много лет назад, а покинул его сиротой. Но что ему нужно здесь теперь, спустя столько лет? На лишние размышления времени нет. План дальнейших действий вырисовывался сам собой. Сбросив пижаму, она быстро оделась в один из своих повседневных костюмов и накинула сверху пальто. Впервые при совершении этого повседневного обряда руки её дрожали, впервые в движениях не было её обыкновенной решительности. Она выскользнула из дома в прохладный, пахнущий озоном рассвет. Каблуки быстро застучали по мокрым после вчерашнего ливня дорогам. Мимо мелькали дома, провожая её удивленным взглядом тёмных оконных глазниц. Но ей было не до них, мысли были слишком далеко, чтобы обратить внимание на быстро бегущую под ногами дорогу и восходящее где-то вдалеке пасмурное солнце… Мэрия в это время напоминала заброшенное здание: в то, что совсем недавно здесь собирались жители Сторибрука, верилось с трудом. Обычно это место символизировало работу, полное погружение в повседневные обязанности мэра и отстранение от собственных жизненных тревог… Теперь же всё было иначе. В кабинете вспыхнул слепящий свет. Щелчок ключа в замочной скважине, и небольшой ящик, хранивший в себе архивы, открылся. Бумаги. Много бумаг, ни одна из которых здесь и сейчас не представляла ни малейшей ценности. И наконец она нашла, что искала. Фото. По-простому одетый мужчина средних лет сидел в кафе напротив восьмилетнего мальчика. Это фото было сделано Сидни Глассом по её просьбе на следующий день после их появления в городе. В тот же вечер они пришли к ней на ужин, и тогда же она привязалась к этому мальчику, не подозревая, чего будет стоить им обоим эта самая привязанность… — Надеюсь, не помешал, — донёсся из-за спины мужской голос. Реджина машинально спрятала фотографию в карман пальто, оглядываясь. Этот человек был ей незнаком, однако необычная для этого мира одежда и поблёскивающая сталь, заменившая руку, не оставляли сомнений в том, кто перед ней. — Крюк, — прошептала она. — Приятно наконец познакомиться с вами лично, — пират сделал некое подобие реверанса, — Ваше Величество. — Что вы здесь делаете? — спросила Реджина, уверенная, что без её ведома в кабинет не попала бы ни одна живая душа. — Вчера вернулся из Нью-Йорка, — ответил Крюк, подходя ближе. — Узнал, что я с Корой так и не смог добиться гибели врагов. Мои соболезнования. Реджина кивнула, показывая тем самым, что соболезнования приняты. Однако она не могла отделаться от чувства, словно пират прибыл сюда не за этим… — Не уверен, что вы об этом знаете, — будто прочитав её мысли, начал Крюк, — но у Коры был запасной план. На случай, если этот провалится. — Даже если так, сейчас это уже не имеет значения, — пожала плечами Реджина, — моя мать мертва. — И именно это придаёт ещё большее значение её последней воле, не находите? — парировал пират. — Ведь не обязательно приводить этот «план б» в действие, достаточно просто посмотреть… — Посмотреть? — Реджина подалась вперёд. — Постой, так это предмет, некое оружие? Крюк не ответил, лишь улыбнулся. — Следуйте за мной, — таинственно произнёс он.

***

Так глубоко под Сторибруком Реджина не бывала ещё ни разу, да и вообще не подозревала о существовании этих подземелий, что представляли собой вполне сформированные коридоры. Куда они направляются? Что за «оружие» прячется где-то там, ещё глубже под землёй? Неужели даже теперь, из гроба, с «той стороны», мать пытается вновь толкнуть её на путь мести? И, наконец, если ей так противна сама мысль о мести, зачем она следует за пиратом? — Браслет, — она кивнула на невзрачный кожаный аксессуар на его запястье, — откуда он у вас? — А, это? — Усмехнулся он. — Вы же знаете, я с вашей матерью был… Не то чтобы друзьям, но полезными друг другу людьми. Оставил себе, как сувенир. Реджина не знала, что задело её больше: слово «сувенир» или сам факт того, что браслет, принадлежавший Коре, теперь находится на запястье грязного пирата. — В любом случае, он принадлежал моей матери, — с нажимом произнесла она, останавливаясь прямо посреди очередного прохода. — Да я не претендую, — усмехнулся Крюк, примирительно поднимая руки, а затем надевая браслет на запястье Реджины, — он ваш. Сейчас женщина почти что готова была сказать «спасибо»: этот пират казался куда благороднее ему подобных. — Кстати, хотел спросить, — продолжил Крюк. — Ваша мать рассказывала мне о вас и… Белом Рыцаре. То есть, Эмме, разумеется. Всё это правда? — Да, — ответила Реджина, решив, что теперь незачем отрицать очевидное. — Да, всё так. — Трагичная история, — задумчиво протянул Крюк. — Не могу представить, какого было ей, когда вы использовали её как наёмника, в качестве платы давая лишь возможность быть рядом с вами. Жестоко, не находите? — Меня прокляли, — холодно ответила Реджина. — Иначее я бы никогда не причинила Эмме боль. Тонкие губы пирата растянулись в ироничной улыбке. — Разумеется, — кивнул он. Реджина готова была возразить, но уже не видела в этом смысла. Из узких коридоров они вышли на огромную каменную площадь, на которой, пожалуй, вполне мог бы поместиться небольшой подземный городок. — Пришли, — констатировал Крюк. — Вот ваше оружие. На небольшом пьедестале в нескольких шагах от них лежал деревянный ларец. — Откроется лишь вам, Кора хорошо поработала над тем, чтобы он не попал не в те руки. Реджина подошла ближе. Ларец был ей знаком: он всегда стоял в комнате матери, хоть о содержимом его не догадывался никто, кроме его обладательницы. Да, эта резьба, даже этот так и не выветрившийся запах свежей древесины — всё говорило о том, что это ЕЁ ларец, всё призывало открыть его спустя столько лет… Реджина провела кончиками пальцев по плетеному орнаменту, и крышка тут же приоткрылась, словно ждала всё это время лишь её прикосновения. — Хорошая работа, Крюк, — Реджина резко обернулась. Из темноты шагнула женщина, с которой она познакомилась буквально этим утром. Но той «фальши», о которой говорила Эмма, больше не было. Сейчас глаза девушки сверкали весело и победоносно. — Тамара? Какого чёрта ты здесь?.. — Повежливее, — негромко произнёс другой голос. Реджина замерла, мгновенно узнавая черты этого человека. — Думаю, мне представляться не нужно, — Грег улыбался с тем же безумием, что снилось ей совсем недавно. — Здравствуй, Реджина. Давненько. — Что вам нужно? — хрипло спросила она. — Крюк, ты?.. — Заодно с ними? Разумеется, — улыбнулся пират. — Хочу лишь сказать, что тебе очень повезло с подружкой. С Эммой. Жду не дождусь того момента, когда придётся утешать её после твоей безвременной кончины. Всё это напоминало сон, ещё более кошмарный, чем тот, что она видела с час назад. Она не покажет им своего страха. Но всё ещё в её силах показать им свой гнев. Рука поднялась, чтобы с её пальцев вот-вот сорвался огненный шар или поток стремительной энергии отбросил всех троих на голые камни… Но ничего не происходило. Усилие воли впервые не обернулось магией, а угасло, не создав даже жалкой искры. Грег тихо засмеялся над её замешательством. — Что, силёнок не хватает? — с притворным участием поинтересовался он. — Признайте, без своей магии вы никто. Реджина перевела взгляд на браслет матери, и паззл тут же сложился в её голове. Другой рукой она вцепилась в него, стараясь стянуть его с запястья, но тот словно сросся с кожей. Грег с живым интересом наблюдал за её отчаянными попытками, и именно этот взгляд заставил прекратить их, опустить руки и гордо ждать неизбежного. — И что вы со мной сделаете? — с вызовом спросила она. — Убьёте? Грег приблизился на шаг, но Реджина и не подумала отступить, вызывая тем самым ещё одну кривую усмешку на его губах. — Не всё сразу… Она почти не почувствовала боли. Тонкая длинная игла скользнула под кожу на шее. Реджина машинально поднесла руку к тому месту, куда был сделан укол, а затем почти мгновенно почувствовала, как все мышцы разом будто налились свинцом… Её подхватили чьи-то руки — она успела почувствовать лишь это прежде, чем сознание оставило её… — Ваш Рыцарь не придёт к вам на помощь. Не в этот раз, Ваше Величество…