Беглец

Сентябрь выдался на редкость тёплым и солнечным. В пансионе кипела жизнь - прибыли новенькие омежки на первый год обучения. С ними знакомились более старшие омеги, предлагая свою помощь в ознакомлении с порядком проживания и правилами пансиона, его укладом жизни и так называемым "сердцем" в виде наставников. Сынмин грелся на солнышке во внутреннем дворе пансиона, окружённый одногруппниками. Начался последний учебный год, и омеги чувствовали, что этот год особенный среди всех минувших. Поэтому дольше обычного сидели вместе, ходили гулять по Инчхону и не могли сразу разойтись по кроватям перед сном. А сегодня повод посидеть на свежем воздухе, ведь Сынмину исполнилось 19 лет. Так получилось, что он открывает дни рождения в своей группе. С поместья Хван и от семейства Ли пришли гостинцы, и Сынмин тут же раздал все своим одногруппникам. Но омеги решили по-своему - они организовали чай во внутреннем дворике. И теперь с громких смехом и шумными разговорами распивали горячий напиток с различными вкусностями. Сынмин сегодня получил столько прекрасных пожеланий, что едва не пустил слезы. Он даже посмеялся над собой и своей чувствительностью, которая очень редко проявляла себя в силу его характера. Но на этом счастливые моменты дня не закончились. К вечеру приехал Минхо с Джисоном. Несмотря на гостинцы от тётушки Ли, что доставили рано утром, Минхо притащил дополнительный мешок со сладостями и подарок. - Ты хочешь, чтобы я лопнул! - наигранно возмущался Сынмин, прижимая к себе мешок, - Раздам омегам вечером! - Себе оставь немного, - Минхо начал трепать младшего за щеки, на что Сынмин заливисто рассмеялся. Джисон шёл впереди, а омеги следом, держась за руки и перешептываясь, когда они решили прогуляться по Инчхону. Минхо, как обычно, делился последними сводками новостей из жизни всех родственников. Но когда Джисон встретил знакомого альфу с работы и зацепился разговором, Минхо потянул Сынмина на ближайшую лавочку. - Он так и не написал? - Нет, хен. - Мерзавец! Слов просто не хватает! Пошёл третий год обучения Хенджина на военной базе в Пусане, но альфа не написал ни одного письма с момента отъезда. Сынмин же отправлял по одному письму в месяц. Сначала это были очень трогательные письма, потом короткие и сухие сообщения, а после превратились в рассказы обо всем. Иногда у омеги складывалось впечатление, что он пишет мертвецу - не было ни ответных писем, ни звонков, ни приездов в поместье. Чета Хван и остальные родственники никак не могли понять Хенджина и его нежелание выходить на связь. Тётушка Ли и вовсе не гнушалась бранить молодого альфу за отвратительное поведение по отношению к своей омеге. Поначалу Сынмин ощущал настолько сильную вину, что уже был готов на поездку в Пусан, но Минхо и тётушка Ли отговорили его. Семья Ли собрала омегу к очередному учебному году и отправила в пансион. Как началась учёба, так пару раз в месяц к Сынмину кто-нибудь приезжал. Даже Джисон бывал, который передавал гостинцы и письма от Минхо и говорил про Минхо. Сынмин обожал эти встречи с альфой, поскольку в словах Джисона было столько тепла и нежности, когда речь заходила об омеге. Однажды Сынмин написал огромное письмо любимому хёну с различными выводами по своим наблюдениям за парочкой якобы лучших друзей детства. В ответ Минхо позвонил омеге в пансион и угрожал расправой, попутно возмущаясь и бранясь. Чувство вины сменилось злостью. Сынмина затопила агрессия с головой на всю сложившуюся ситуацию. Омега злился, стоило только вспомнить последний разговор с альфой и его ультиматумы по поводу поездки. А сейчас Хенджин ведёт себя ужасно - никак не выходит на связь. И если бы альфа связался с ним и сообщил о расторжении помолвки, Сынмин все бы понял. Конечно, он бы расстроился и долго плакал, но хотя бы вся сложившаяся ситуация прояснилась. Он бы поставил точку в этой главе недолгой юношеской любви и пошёл бы дальше. Но сейчас омегу затягивало болото неопределённости. Сынмин понимал, что когда-нибудь сорвётся и натворит что-то ужасное, поэтому обратился к учителю Дэвиду. Наставник быстро решил его проблему, записав на курсы по военной подготовке для омег. Сынмин с таким усердием схватился за новое дело, что впечатлил своими результатами учителей. В администрации пансиона даже рассматривали кандидатуру омеги для прохождения практики на военной базе. Но сам омега, узнав об этом, отказался - ему было достаточно и военного билета. Чем старше становился Сынмин, тем сильнее спадали злость и агрессия. И на смену деструктивным эмоциям пришла, как ни странно, тоска. Каким бы альфа ни был, омега скучал по нему и часто прокручивал в голове их встречи, долгие прогулки и разговоры. Тогда-то омега и начал писать длинные письма альфе, в которых просто делился своей жизнью. Омега в глубине души понимал порыв альфы и старался не винить его - что даже получалось. Но в то же время поощрял себя за свое решение продолжить обучение, которое уже подходило к концу. Сынмин был рад, что рядом оказались родные люди. Тётушка Ли, Минхо и Джисон не раз приходили ему на помощь и поддерживали в трудные минуты. - Это твой третий день рождения, который он игнорирует, - качал головой Минхо, - Можно всему найти объяснение, но здесь я даже не знаю, что и думать. Ничего в голову не приходит. Я ровесник Хенджина и, ложа руку на сердце, заявляю - эмоциональных перепадов у меня не было последние года два. А может и три. Не хочу тебя расстраивать, но это его осознанный выбор. - Да, я понимаю, - Сынмин улыбнулся старшему, - Я готов ко всему, и к расторжению помолвки тоже. Но все равно скучаю по нему. Иногда он мне снится, хён. Бывает закрою глаза и вижу его лицо, или как он идёт навстречу ко мне. Не могу ничего с собой поделать. Все надеюсь на что-то. Минхо тяжело вздохнул и притянул младшего к себе поближе, чтобы обнять. В тот день Минхо и Джисон были рядом с ним, пока двери пансиона не закрылись. Осень сменила зима, а после наступила весна. Началась подготовка к выпускным экзаменам. Омеги старших курсов все чаще пропадали в библиотеке, работали с наставниками и уже просматривали вакансии. Не всем удавалось в стенах пансиона найти предположительное место работы. Кому-то везло устроиться сразу после окончания, у кого-то уходило слишком много времени, а кто-то и вовсе оставлял попытки, выходя замуж и воспитывая детей. Сынмин решил сначала сдать экзамены и после получения диплома заняться поиском работы. - Что думаешь насчёт работы переводчиком на военной базе? У тебя есть военный билет, - предложил учитель Дэвид, когда они занимались в кабинете альфы. - Думал, но не про военную базу. Возможно в администрации Сеула требуются переводчики. Или в других ведомствах. - Тоже хороший вариант, - кивнул Дэвид, - Главное, чтобы ты чувствовал себя комфортно. - Комфорт превыше всего, - улыбался Сынмин, - Я запомню Ваши слова и речи на всю жизнь, учитель Дэвид. - До экзаменов далеко, так что без сентиментальностей. Успеем с тобой наплакаться при прощании у дверей пансиона. - Думаю, я буду часто приезжать к Вам в гости. - А вот это очень даже хорошее решение! Чем меньше времени оставалось до выпускных экзаменов, тем отчетливее Сынмин понимал - в одиночку бы он не справился в пансионе. Учитель Дэвид не раз приходил на помощь и был не просто учителем и воспитателем. Омега мог назвать Дэвида своим другом, ведь не все воспитанники пансиона могли открыть свою душу наставнику. Влияние учителя было колоссальным, но одновременно таким ненавязчивым, что Сынмин порой восхищался способностями наставника. Дэвид сыграл одну из важных ролей в становлении его как личности, и поэтому омеге не хотелось прерывать общение со своим наставником. А когда выпускные экзамены были успешно сданы, то слова учителя Дэвида оказались пророческими. В день выпуска наставник и его воспитанник обнимали друг друга, не скрывая слез. Дэвид прекрасно понимал, что Сынмин выпустится из пансиона, но так прикипел душой к нему, что расставание давалось с трудом. Омега пообещал писать письма и приезжать в гости. После торжественного вручения дипломов Сынмин попросил тётушку Ли, Минхо и Джисона немного подождать его, пока он убедится, что ничего не забыл. На самом деле все вещи были собраны, и омега решил побыть немного в комнате, в которой прожил большую часть своей жизни. Немного тёмная, маленькая, но очень тёплая и уютная - омега сравнивал её с утробой матери. Внезапно Сынмину стало грустно, но эта грусть была ему знакома - она часто приходила к нему в гости. И имя ей - тоска по родителям. Если отца он помнил, то мать нет. Порой он ловил её образ в своих снах, но чаще всего этот образ был неясным. - Папа, мама, вот я и окончил пансион, - прошептал Сынмин тишине, после чего попрощался со своей комнатой и ушёл, не оборачиваясь. Тётушка Ли щебетала всю дорогу, пока они не приехали в Сеул. Минхо и Джисон успевали о чем-то спорить, но по приезду Джисон сдался (впрочем, как всегда), на что Минхо победно ухмылялся. - Он тебе ещё не сделал предложение? - Ты решил попрощаться с жизнью? - Серьёзно, хен, - смеялся Сынмин, когда они заносили его вещи в комнату напротив Минхо, - Искры, что летят между вами, становятся слишком яркими. - Он мой друг! - Так ведь любовь строится на дружбе! - Да, но он мой друг! - не унимался Минхо, а сам краснел и хихикал. Сынмин хотел уже переодеться во что-нибудь домашнее, но Минхо предложил сделать снимки на память в саду. - Хен, я итак столько позировал в пансионе! - Теперь в саду будешь позировать! Пока Минхо поправлял младшему мантию и шапочку выпускника, Джисон уже был готов фотографировать в любой момент. Если на первых кадрах Сынмин зажимался, то после тоже поймал весёлое настроение друзей и стал смелее позировать. Он счастливо улыбался и жестикулировал, когда все вокруг перестало существовать, а время для омеги остановилось. Сердце стало биться быстрее, и омега часто задышал, чувствуя, как ноги слабеют. До боли знакомый и родной запах начинал заполнять пространство вокруг, окутывая и обнимая. Сынмин боялся повернуться, и по лицам друзей он понял, что это не сон и не его фантазия. За спиной шаги приближающегося человека становились громче, а запах все сильнее. Хенджин. - Дядя, вы кто такой? - у Минхо с языка чуть ли не яд капал, когда Джисон дёрнул его за рукав и шикнул. - И я рад тебя видеть, Минхо. Голос альфы будто стал ещё звонче, и слышать его было и радостно, и больно одновременно. Все чувства разом нахлынули на Сынмина, вновь и вновь бросая его в океан воспоминаний. Прошло три года, а сердце стучит также сильно, как и тогда. Омега не выдержал, развернулся и тут же поймал взгляд альфы, что смотрел на него не отрываясь и практически не моргая. В Хенджине поменялось все. Волосы стали короче, лицо немного заострилось, во всем теле чувствовалась военная выправка. Но взгляд альфы был совершенно нечитаемым. Омега не понимал, что происходит с Хенджином. Если раньше он угадывал настроение и эмоции альфы, не спрашивая и просто смотря в глаза, то сейчас он не мог отделаться от мысли, что перед ним чужой человек. - А я нет, - голос Минхо вернул в реальность омегу и альфу, - За Сынмина не буду отвечать, но очень хотелось бы. Ты его хоть узнал? А то таращишься, как умалишенный! - Думаю, им есть, о чем поговорить, - слова Джисона были больше адресованы Минхо, нежели остальным. Пока Джисон чуть ли не на руках уносил из сада сопротивляющегося Минхо, Сынмин решил разрядить обстановку и, легонько улыбнувшись, заговорил: - Не могу поверить - ты живой. Признаюсь, что каждый раз, когда писал тебе письмо, думал, что пишу в загробный мир. Но я рад тебя видеть, Хенджин. Надеюсь, что у тебя все хорошо. Ну а я… пожалуй пойду. Сынмин уже направился к особняку семейства Ли, когда руки альфы остановили его. Хенджин развернул омегу обратно и продолжал держать его за плечи. - Поздравляю, Сынмин. Голос, который произнёс эту простую фразу, был настолько тихим и ласковым, что омегу пробрала дрожь. Он вновь посмотрел в глаза альфе и узнал его. Узнал тот самый огонь, то самое пламя, что горело так же сильно, как и несколько лет назад. Вот только глаза альфы были на мокром месте. Он плакал, поглаживая мантию на груди омеги. Там, где сильно билось сердце. - Тебе очень идёт форма выпускника. - Хенджин, что происходит? Почему ты плачешь? Сынмин не мог понять и объяснить самому себе страх, что закрался в сердце и начал разгоняться по всему телу вместе с кровью. Да, Хенджин очень эмоциональный и вспыльчивый, и его слезы он видел не раз, но сейчас это были другие слезы. Словно альфу душило отчаяние. Когда на все поместье раздался разгневанный голос тётушки Ли, Хенджин тут же прижал омегу к себе и обнял так, словно пытался закрыть от всех. Но Сынмину показалось, что его поймали и не собирались отпускать - настолько сильной и крепкой была хватка у альфы. Он лишь улыбнулся себе и своим мыслям, когда обнял Хенджина в ответ. Прижимаясь к альфе всем телом и прикрывая глаза от такой желанной близости, Сынмин признался самому себе - он ничего не забыл и не собирался отпускать. Пламя, в котором горел альфа, забирало и омегу.