Yasu(泰)

Хенджин следует за высокой фигурой в джинсовом костюме, робко рассматривая его широкие плечи и бледную в темном освещении кожу с проступающими синими венами. Черные как уголь волосы аккуратно уложены, на щеках глубокая ямочка всякий раз, когда он улыбается, пожимая руки знакомым. Омега не заметил ни одного человека в этой частной картинной галерее в самом центре Токио, который бы не поздоровался с Джэхеном с уважением. Он в черно-белом хаори с орнаментами, на тонкой шее чокер из жемчуга, светлые волосы нежными прядями обрамляют лицо и плечи. На затылке хвостик перевязан темной лентой. Джэхен сохраняет вежливое выражение лица, но видит каждый развратный взор в его сторону от молодых и старых альф, усиленно сдерживая себя, чтобы не разнести им челюсть, и переплетает пальцы с прохладными Хенджина, согревая их своим теплом и уверено ведя за собой. По правде, я пошел бы за тобой на край света. По правде, в этом мире я доверяю только тебе. Он показывает ему весь мир и даже больше. Знакомит с самыми известными современными художниками, дающими ему свои автографы, как в самых искомых мечтах, проводит через горящие пурпурным и алым инсталляции, где порхают бабочки и переливаются оттенки маисового и оранжевого, подводит к самой знаменитой инсталляции цветов, замерзших во льдах в кромешной темноте комнаты. Джэхен дарит ему воплощение снов. Не требуя ничего взамен, кроме его счастливой улыбки и радости на дне тепло-карих глаз. Хенджин касается дрожащими пальцами плотного льда, заворожено рассматривая взятые в плен холода ирисы и розовые пионы, отмораживая себе конечности и сгорая в адовом пламени, когда альфа становится за его спиной вплотную и опаляет горячим дыханием его щеку. Вбирая губами запах белого мускуса и персика с его шеи и светлых прядей, напоминающих дорогой шелк. Омега поворачивает голову, сталкиваясь с ним скулами и замирая каждым бьющимся внутри атомом. Еще никогда я не встречал человека с таким затянутым одиночеством, до боли похожим на мое собственное. Хенджин чувствует чужое сердце, пылающее в его же грудной клетке. Джэхен оставляет затяжной, ласковый поцелуй на его виске, едва трогая губами мягкие пряди, обхватывая руками его талию и привлекая ближе к себе. И если бы понадобилось, он стал бы искать его заново по всему необъятному свету.

***

the weeknd — the hills

Хенджин выходит из частного дома в самом центре района Гинза, закрывая двери на ключ и вдыхая полной грудью ночной запах города скорости, мерцающего тысячами фиолетовых и лазурных неонов. Перед воротами стоит внушительный спорткар, освещая фарами темноту и сотрясая асфальт грозным рычанием мотора. Астон мартин вулкан матового синего цвета, за рулем которого сидит Джэхен, терпеливо ожидая и поворачивая голову в тот момент, когда он приближается совсем близко. Он приехал сразу же, как получил звонок от Хенджина. «Пожалуйста, забери меня, мне так страшно и одиноко в этом огромном доме». И Джэхен срывается с места, спеша через весь город обнять его и согреть юное сердце. Вверенное ему на вечное хранение. Омега в молочном лонгсливе с длинными рукавами и светлых джинсах с высокой талией, его волосы цвета ванили слегка растрепаны и завязаны в небрежный хвостик на затылке, делая его до боли очаровательным и беззащитным. Весь этот мир не причинит тебе вреда, пока я рядом, я тебе обещаю. Джэхен выходит из машины, сразу же привлекая его к себе одной рукой и прижимаясь губами к его виску. Ловя мягкость прядей, запах белого мускуса и персика, ставшего до неверия родным. Как и весь Хенджин целиком. Омега прячет лицо в изгибе его плеча, тычется слепо в его крепкую грудь под черной футболкой, прикрыв в спокойствии веки. Рука альфы скрывает полностью от планеты и ее бедствий, преданно преследующих по пятам. Я так сильно ждал тебя. Каждую секунду своего существования я ждал именно тебя. — Все еще хочешь исчезнуть, мой маленький принц? — усмехается по-доброму Джэхен, подняв его голову за подбородок и заставив посмотреть на себя. Лучше бы он этого не делал. Потому что погибает сам на дне песочного океана его глаз. — Ты приехал, и раны на моей душе таким странным образом затянулись, — честно шепчет омега, сразу же прикусывая нижнюю губу и сомневаясь, что когда-нибудь снова сможет повторить эти горючие слова. Он уводит смущенный взор, не замечая покоренности во взгляде напротив и сокрушаясь на части, когда Джэхен сильнее прижимает его к себе и оставляет глубокий поцелуй на его розовых губах. — Садись в машину, поедем домой, — улыбается он, обнажая любимые ямочки. Хенджин ради них и умереть будет готов. Он кивает, благодарно смотря на своего рыцаря без доспехов, что открывает для него переднюю дверь и обходит тачку, снова садясь за руль и давая газ до упора. Омега теребит пальцы, теплый кожаный салон отдает смесью терпких древесных запахов, на его персиковой коже отражаются алые и оранжевые неоны Токио. Джэхен крутит руль, рассекая в считанные секунды самый загруженный в мире перекресток Сибуя, но по ощущениям — будто бы его сердце. Он прокусывает щеку, откидывая голову на спинку сидения и несмело посматривая в сторону сосредоточенного альфы, на его бледный выточенный из мрамора профиль, острые скулы и мощную линию челюсти. Мышцы красиво перекатываются под плотной темной тканью, обнажая торчащую синеву вен. Хенджин забывается и не замечает, как аспидные глаза рассматривают пристально в ответ, скользя с интересом по спутанным передним прядям, обрамляющим щеки. Он чувствует как горит лицо изнутри, покрываясь краской и сразу же отворачиваюсь. Крупно вздрагивая всем живым органом под ключицей, когда альфа разжимает его пальцы и переплетает со своими, добивая двойную сотку на спидометре. Роскошный пентхаус со стеклянными окнами уходит ввысь сапфирового неба, кружа голову высотой и отзеркаленными огнями города скорости. Астон мартин заезжает в подземный гараж в желто-серых тонах, Джэхен выходит из тачки и вновь открывает для него двери, подавая ладонь, чтобы помочь выйти, и ведет за собой в привычной манере на самый последний шестьдесят седьмой этаж. Хенджин заходит в лифт, ловя свое отражение с четырех сторон и неловко обнимая себя за плечи. Потому что он стоит прямо напротив и прожигает насквозь тьмой в своем проницательном взоре. Омега одет полностью. Но его зрачки будто бы раздевают догола и прикасаются к душе, оголяя и раскрывая, как лепестки созревших бутонов. В мыслях альфы проносится дикая сцена их обнаженных прямо здесь. Как он вжимает Хенджина в зеркала, вспотевшие бы от жаркого дыхания, как его пряди цвета ванили растрепались бы еще сильнее, спадая водопадами на дрожащие плечи. Ты доверяешь только мне. И разрешение касаться тебя кружит голову моим демонам. Омега перестает дышать в тот момент, как он в рывок преодолевает расстояние между ними и прижимает его запястья к зеркалам, заставляя вжаться в них всем телом и раскрыть губы, к которым он жадно припадает. Вгрызаясь в них, словно мучимый голодом, и запускает метаморфозы в организме своей властностью и напором. Хенджин хочет тронуть его в ответ, но лишь задыхается в глубоких беспрерывных поцелуях и его запахе горького кедра и пачули. Он соприкасается с ним животами, втягивая в легкие жар, исходящий от его тела и норовящий спалить каждую клетку дотла. Омега ни звука не издаст против. Пока он оставляет нарывы на коже, сжимая кисти прохладными ладонями и создавая контраст температур. Джэхен привлекает его к себе за талию, позволяя обвить руками свои плечи. Хенджин улыбается в чувственный поцелуй, клянясь себе умереть от стыда на следующий день. Но это будет в далеком завтра. Сейчас он весь — оголенные провода. По ним поступают волны сладости и теплоты. Альфа дергает его на себя, не отрываясь от манящих пухлых губ, слишком мягких на вкус и сводящих с ума, как в самый первый раз. Он ведет его за талию в свою квартиру, когда двери лифта резко раскрываются. Хенджин с трудом отрывается от него, сталкиваясь с холодом двери и мраморной плитки, на которую он ступает. Джэхен неохотно перестает терзать его губы, но все еще прижимает к себе, рвано дыша в его покрасневшее от смущения лицо и ухмыляясь. — Не смотри на меня так, — Хенджин отворачивает его голову от себя, слыша хриплый смешок и заливаясь новой порцией румянца. — Неужели маленький принц смущается? — по-доброму дразнит альфа, специально наваливаясь на него ближе и не собираясь отпускать от себя. Хенджин отклоняется почти до самого пола, цепляясь за его крепкие плечи под темной футболкой и чувствуя твердость мускулов. Заливистый смешок сотрясает вечную тишину пентхауса. Джэхен поражается тому, сколько света он внес в роскошный, но могильный холод этого дома. Оживив его. Пентхаус в черно-серых тонах соответствует его хозяину. На кухне из темного мрамора с приятной маисовой подсветкой неестественная чистота, словно здесь никто никогда не ест. Хенджин проходит к панорамным окнам, вбирая в себя мириады огней и алых неонов не знающего снов Токио. Он присаживается на стул за большим столом из серого мрамора, отливающего теплым сиянием, и вновь удивляется отсутствию каких-либо предметов посуды. — Ты питаешься воздухом? — усмехается Хенджин, ощутив укол под ребрами. В наших с тобой сердцах такое похожее одиночество. В моем доме тоже полно богатств, но самого главного — тепла, в нем нет и в помине. Джэхен зарывается пятерной в волосы, ища глазами то, что можно было бы предложить в качестве ужина, но находя целое ничего. — Я забыл, когда ел здесь последний раз, — честно признается он, открывая холодильник в надежде откопать там что-то. — Зря стараешься тогда, — хмыкает Хенджин. — Где ты обычно зависаешь? — подперев подбородок кулаком, он внимательно разглядывает его черную футболку и темные широкие штаны на контрасте с бледнотой кожи, синевы торчащих вен и босых ног, приходя в восхищение от того, как кто-то может быть настолько привлекателен и сексуален в простой одежде. Хотя, омега уверен, она столь же дорогая, как и эти апартаменты из фильмов. — Раньше я ходил один в рестораны, теперь чаще всего наведываюсь к Тэхену или Чану. Альфа произносит их имена с незаметной для себя, но прозрачной для Хенджина мягкостью. — Вы стали так близки. Ты бы знал, как я этому рад, — искренне выдает омега, на что получает признательный кивок. — Не думал, что в моей жизни когда-то будут люди, которых я буду ценить так сильно, — Джэхен замолкает на мгновение, не добавляя отчаянное «и убить за них любого, если понадобится». — И это небо всегда будет испытывать нас любимыми, — с горечью произносит Хенджин, его тихий тембр разрезает тишину надвое. — В своем столь молодом возрасте иногда ты разговариваешь так, словно уже прожил несколько жизней, — с долей восхищения замечает альфа. — Я - человек творчества. Моя душа в этом мире не впервые, — улыбается таинственно Хенджин, закрываясь от него на еще один засов. — Ты такая загадка, — усмехается он. — Каждый раз, когда мне кажется, что я разгадал тебя, ты доказываешь мне обратное. И это — главная причина, почему мужчина никогда не сможет разлюбить. — А я даже не стараюсь, — еще больше путает Хенджин, довольно расправив плечи. — Что ты хочешь? Я сделаю звонок, и нам сразу же привезут это, — с беспокойством говорит альфа, на серьезе взявшись за телефон. Под ребрами разливается мед вместо крови. Хенджин не сдерживает тронутую улыбку из-за его трепетного отношения. Джэхен ловит его счастливое выражение лица и хочет положить весь мир к его ногам, стоит лишь попросить. — Я хочу только какао. «И тебя. Навсегда», — умирает в горле. Омега обещает себе когда-нибудь высказать ему все, что балластом тяготит грудную клетку. — Все, что угодно, — улыбается с родными ямочками альфа, набирая кого-то и отходя для разговора на секунду, что он тратит для беспалевного разглядывания его фантомного облика под покровом темноты пентхауса. — Скоро приедет, — он садится прямо напротив, складывая локти на столе и проницательно впиваясь в него в ответ. — Не смотри так, — капризно тянет омега, снова розовея в щеках. — Я не могу оторваться, когда ты так очаровательно смущаешься, — с ухмылкой отвечает Джэхен, тронув невесомо его лицо, затем аккуратно заправив выбившуюся светлую прядь за ухо. — У тебя такая редкая и манящая красота. Хенджин вспыхивает и сгорает заживо. Его низкий, глубокий голос и непростительные слова, опечатанные клеймом на сердце. В добавок к пытливым угольным глазам добивают без шанса на уцеление. Давай пробудем так с тобой до конца жизни. Просто разглядывая друг друга и утопая в исцеляющем молчании. — В наших с тобой сердцах такое похожее затянувшееся одиночество, — молвит в приятную тишину Хенджин, натягивая рукава молочного лонгслива на пальцы и обхватывая ими фарфоровую черную кружку с горячим какао. Джэхен сидит напротив, опираясь локтем о стол и без слов разглядывая его спутанные шелковые пряди. Он клянется, что никогда ничего прекраснее не видел. Залипает, как впервые. Будто бы понял, как сильно привязался к нему только сейчас. — В моем доме тоже полно богатств, но самого главного — тепла, в нем нет и в помине. Отчаяние в дрогнувшем голосе омеги подводит, заставляя с горечью усмехнуться. И откуда в тебе такое осознание моей болящей души? — Тогда давай разделим это тепло на двоих, — улыбается Джэхен, опалив проникновенным взором его вспыхнувшие заново щеки. Его тонкий словно облако силуэт, когда он сжимается в один комок, подняв колено и прижав его к груди. Хенджин нежно улыбается в ответ, опуская ресницы и продолжая пить какао. И сгорая от смущения вновь, пока альфа заводит его в свою спальню в ожидаемо черных тонах с неоновой синей подсветкой на потолке и в уголках стен. Панорамные окна открывают завораживающий вид на ночной Токио с переливом фиолетовых и алых огней. — Можешь расположиться на моей кровати, душ прямо здесь, — он указывает на одну из двух матовых дверей, другая, как предполагает омега, гардеробная. — Я посплю внизу на диване. Альфа показывает ему шкаф с коллекцией серых полотенец, собранных стопка к стопке, а под ребрами Хенджина умирает и воскресает в то же мгновение при одной только мысли о том, что он будет спать на его постели. Холодной, но впитавшей в себя запах древесного кедра и пачули. — Подожди, — шепчет он одними губами, останавливая его за руку и обжигаясь касанием. Джэхен резко тормозит и оборачивается, беспокойно посмотрев на него. — Поспи вместе со мной. Хенджин прикусывает внутреннюю сторону щеки, коря себя за откровенный выпад и не решаясь даже взглянуть на его реакцию. — А вдруг я ночью превращусь в страшного монстра и сожру тебя? — дразнит как и всегда Джэхен, наклонившись опасно ближе, но омега отталкивает его и бурчит: — Нет! Мы будем просто спать. Я поделю кровать на твою и мою территорию. — Так-то вся территория — моя, — усмехается альфа, с удовольствием наблюдая за румянцем на его щеках. — Получается, ты тоже мой. — Да иди ты к черту, — цыкает Хенджин и бьет его по плечу, капризно отходя подальше. — Мне послышалось, или ты сказал иди ко мне? — ходит за ним Джэхен с улыбкой, пока омега берется за одеяло, собираясь юркнуть под него, и вскрикивает от неожиданности, когда он хватает его за талию и заваливается вместе на постель. Сразу же согревая ее. Хенджин сначала брыкается пару минут, задыхаясь от его близости, но не может двинуть ни единой конечностью и успокаивается. Вслушиваясь теперь в его теплое дыхание в затылок и размеренное биение сердца. Ощущая его лопатками. Под кожу. В капилляры. В лимфатические сосуды. — Спокойной ночи, маленький принц. Низкий глубокий голос Джэхена пускает дрожь вдоль позвонков. Его жилистые руки с синевой вен обнимают крепко, прижимая к своей груди и даруя долгожданное ощущение защиты и безопасности. Хенджин знает, он его не тронет. Но даже так он не выскажет и слова против, согласившись погибнуть в его исцеляющих касаниях. Он кладет свои руки поверх его, прикрывая веки и вдыхая объятый персиком и кедром воздух, заполняющий спальню и его организм долгожданной теплотой. И мне впервые в жизни становится не боязно засыпать. Чувствуя твое обещающее защиту тело, я проваливаюсь в мирные сны. Пожалуйста, никогда не отпускай меня от себя. Я ведь больше не смогу без твоей нежности. Я ведь теперь пленник твоей ласки. Джэхен втягивает носом аромат с его шелковых волос, щекочущих лицо, и улыбается сквозь беспробудный сон от мысли в первый раз встретить утро в объятиях того, с кем хочется прожить хотя бы одну предначертанную им вечность. И он никогда ранее не чувствовал ощущение дома, пока Хенджин не появился в нем и не осветил каждый его миллиметр. Не забыв украсть в отместку его душу и биение сердца.

***

— Ну и подъезжает этот обкурыш на жетековской, — Минхо выпускает клубы дыма изо рта, вальяжно раскинувшись на потертом диване, пока Чан копается под капотом старого сузуки, стирая пот с лица тряпкой. Вспотевшие мышцы на руках лоснятся и блестят под приглушенным светом лампы. — На чем? — переспрашивает с глупым видом хозяин машины, альфа на пару лет старше их самих и мечтающий оказаться среди истинных гонщиков. — Тачки серии GT, — подсказывает Чан, хмурясь и проверяя двигатель. — Ну и короче он подъезжает, говорит, хочу свой драхет поменять на нормальную машину, подгони мне что-нибудь из арсенала. Я этому долбаебу с разных заходов объяснял, что тачки с полной комплектацией надо заказывать и ждать минимум месяц, я их на ебанных фермах не выращиваю. Так он не врубается и требует новое ведро к гонке в Сайтаме, — ругается с запалом Минхо, стряхивая пепел. Альфа внимательно слушает его и не понимает ни слова. — Говорит, хочу вэдовую тачку, свои недоприводы не предлагай. Я ему так раскачал за эти моноприводы, этот одноглазый перевертыш с овощным салоном не на ту территорию ступил. — Черт, — вздыхает Чан, заметив замешательство на лице пацана, не осознающего, куда он попал. — В общем, слушай, он имеет в виду, что клиент хотел тачку с полным приводом, обхаял машины с задним приводом, а так как мы в основном все на задней оси двигаемся, Минхо ему пояснил, что к чему. — Как это — пояснил? — кривится альфа, засунув руки в карманы в неловком жесте. Минхо напрягает желваки, уже заводясь с его тормознутости. — Вкинул, что ему с его убитой тачкой с одной исправной фарой, побывавшей в аварии с опрокидыванием, да еще и простецким салоном без электропакета, не стоит и заикаться в сторону заднеприводных. — Хорош уже переводить, — заводится Минхо, стрельнув в альфу убийственным взором. — А ты еще блять на санскрите заговори, — усмехается Чан. — Этот коротыш на своей паскуде все равно нихуя не поймет, — Минхо показывает в сторону все еще недоумевающего парня и обречено откидывается на спинку сидения. — Бля, пацан, да у тебя тормоз конкретно настроен. — О чем он? — шепчет альфа, ближе шагнув к Чану, что качает головой: — Про твою Сузуки. — Но она же Эскудо, — бормочет он, но его перебивает довольный жизнью Минхо: — Паскуда. — Просто заткнись и молча хавай свое пиво, не мешай мне работать с клиентами, — повышает голос Чан, грозно обернувшись на него. — Ты меня больше не любишь? — наиграно обижено выдает Минхо, сложив руки на коленях и опустив взор. — Придурок, — цыкает Чан, хлопнув ошарашенного альфу по спине. — Слушай, брат, я сделаю все возможное, но шансы на реабилитацию минимальны. — Теперь я буду переводчиком, — поднимает пятюню Минхо, видя, как друг медленно теряет терпение. — Твоя хреновина доедет максимум до аптеки за углом, можешь не терять свои мани и наше время. Чан кидает в него оторванную часть от ксеноновых ламп, он удачно уворачивается и оглушает гараж своим заливистым громким смехом. — Заезжай сегодня после семи, разберемся, — он хлопает по спине альфу и провожает его до выхода, кивая на некоторые вопросы по поводу ремонта и отпуская с добром. Минхо чует запах гари и вскакивает с места, как только Чан в рывок бежит за ним, подхватывая по пути замотанные в изоленту незакрепленные провода, собираясь отомстить за все потраченные нервы и замирая, когда на улице слышится знакомый рев мотора. Он отпускает пойманного в капкан своих рук и проводов орущего на ухо альфу, больно давая ему по шапке. — Еще секунда, и я бы оглох. — Банка Чонгука и не до этого доведет, — ухмыляется Минхо, привалившись к его плечу и с интересом наблюдая за тем, как из розовой тойоты выходит омега в похожем розовом спортивном костюме, с белой сумочкой, намазанным вишневым блеском губами и малиновым стаканчиком фрапуччино с сакурой. Альфа считает своим долгом подстебать его: — Как дела, Барби? Сменил профориентацию и перешел из лиги истеричек в лигу пластиковых куколок? — Заткнись и не порти мне настроение с самого утра, — фырчит Чонгук, закрывая ногой в белых джорданах дверцу тойоты. За ним из переднего выходит Хан, пшено его волос треплет легкий летний ветер. Он в джинсовом топике, черном чокере и джоггерах в тон. Минхо зависает на пару секунд, впиваясь в его мерцающую на солнце персиковую кожу потемневшим взглядом и невольно сжимая кулаки. Чан замечает изменения даже в его ставшим тяжелым дыхании и усмехается: — Добро пожаловать. — Ты намного гостеприимнее этого идиота, — закатывает глаза Чонгук, проходя мимо так свободно, словно он хозяин этого гаража. — Проходи, не стесняйся, чувствуй себя как дома, — издевается Минхо, с запалом посмотрев ему вслед и не скрывая кайфа от того, как ему приятно бесить этого омегу. Ярко и открыто реагирующего на каждый выпад. — Без тебя разберусь, — Чонгук плавно присаживается на потертый диван, закинув ногу на ногу в ожидании непонятного. — Как ты, фея? — мягко спрашивает альфа и привлекает к себе Хана за талию, врываясь теплым поцелуем в его сладкие губы. Омега сопротивления и не оказывает, обвивая руками-крылышками его плечи. — Ты сейчас моего Хани заразишь кретинизмом, — цокает Чонгук. — Я слышал, это не лечится. Альфа неохотно отрывается от манящих губ и проходит следом за ним в гараж. — Как и зависимость от розового? — ухмыляется он, плюхаясь рядом с Чонгуком и едва не снося весом своего тела. Омега истерично визжит и бьет его по спине. — Серьезно, вы в детском садике? — закатывает глаза Хан, вставая с Чаном и с любопытством заглядывая под капот эскудо. — Как ваша поездка? Как твои родители? — дружелюбно интересуется он. Чан неловко зарывается пятерней в волосы и добродушно улыбается: — Поездка прошла на отлично. Семья тоже в порядке. В следующий раз и вас отвезем на этот остров. — Мы будем очень рады, — улыбается в ответ Хан. — Кстати, ты прокололся,что какие-то омеги подкатывали к Ямакаси. Они после этого еще лезли к нему? — щурится хитро Чонгук. — У-у, истеричка оказывается еще и ревнивая, — усмехается с издевкой Минхо, отшатываясь, когда омега резко повернулся к нему. — Не переживай об этом. Ямакаси видит тебя и только тебя, — успокаивает Чан, заботливо посмотрев на него. — Наверное, если бы не ты, некоторые пары в банде так и не состоялись бы. Подрабатываешь у них местным психологом. Тебе хоть платят за это? — усмехается Хан, пораженный его добротой. — Чан гуру в любовных делах, но только не в своих, — хмыкает без желчи Минхо, и альфа пожимает плечами, не отрицая: — Психолог у нас по большей части это Ямакаси. — Кстати, где он? — озирается вокруг Чонгук так, словно он должен вот-вот появиться. — В холодильнике прячется, сейчас выскочит, — ухмыляется Минхо, наклонившись ближе. Чонгук с дури бьет его по плечу и обзывает самыми красноречивыми прозвищами. — Вы серьезно как пятилетки, — мотает головой Чан, уперев руки в бока. — Кстати, я хотел кое-что узнать у тебя, — обращается Хан к нему, ловя удивление на его лице. — Я слышал, что на Сибуя будет заезд новичков на следующих выходных. — О чем ты? — хмурится Минхо, быстро встав и подойдя к омеге вплотную, прижимает его к себе за талию. — Да, есть такое. Выдвинули условие для гонки: новички, которые никогда раньше не дрифтили, — кивает согласно Чан и усмехается, заметив огонек в глазах Хана. — Что ты задумал? Хочешь поучаствовать? — Хани? — поражено поворачивает его к себе Минхо, взяв за подбородок. — Ты реально хочешь сесть за руль? — Да, и ты найдешь мне для этого тачку, милый, — с хитрой улыбкой Хан обнимает его за плечи и поправляет невидимый воротник на черной майке. — Но ты ведь не гонял никогда раньше, это опасно, — беспокоится альфа, но не пытается отговорить. Он теперь знает, какой Хан темпераментный несмотря на внешний ангельский образ. — Он будет гонять в сто раз лучше тебя, не забывай, что они с Хенджином почти обогнали вас тогда, — не упускает возможность уколоть Чонгук, в поддержку приблизившись и тронув омегу за плечо. Хан выпутывается из объятий Минхо, что недовольно глазеет на Чонгука, отнявшего у него фею. Омеги стоят в обнимку, как сиамские близнецы, радостно осматривая обоих альф. — Я так понял, вы уже все обсудили между собой, — Чан складывает руки на груди и опирается боком о капот машины. — Конечно, у него будет команда мечты, которая поддержит в этом первом заезде, — заявляет Чонгук. — Ты про себя и свою шуршалку? — усмехается Минхо.  — Как ты смеешь говорить так про мою тойоту? — Чонгук уничтожающе глядит на него. — Твой шмаровоз никогда не сравнится с ней.  — Хочешь проверить? — наступает Минхо, но Чан цыкает и отталкивает его.  — Хватит провоцировать Чонгука, — говорит он ему строго, затем обращается тем же тоном к омеге: — Чонгук, хватит вестись на его провокации. — Прям как няня в садике сказанул, — ухмыляется альфа, и Хан складывает руки на груди, красноречиво паля на него. — Твой выход, Хан, его уже никто не угомонит, — машет рукой безнадежно Чан, давая зеленый свет омеге, что приобнимает Минхо за плечи и качает головой. — В чем дело, милый? Ты стал энергетическим вампиром? — его спокойный тембр действует на альфу, как обезбол самого чистого сорта. — Если жажда твоего внимания называется так, то да, милый, я определенно им стал. Хан не выдерживает и смеется с его фальшивого вежливого тона и акцента на «милом», пряча лицо в изгибе его шеи, пока Минхо довольно улыбается и привлекает ближе к себе. — Походу, твоя теория не особо работает, Чан, — щурится Чонгук, положив локоть на его плечо. — Походу, придется придумать другой способ, — прыскает альфа, мягко глянув на засмеявшегося омегу. В гараж заходит Тэхен с коробкой дефлекторов капота в виде пластмассовых полосок, ставя их у стеллажа с машинным маслом и тепло улыбаясь, когда на него налетает Чонгук и обнимает изо всех сил. Он сразу же прижимает к себе его, как самое родное в мире, и боится запачкать молочную кожу, не дотрагиваясь до нее грязными руками. — Как же я по тебе скучал, — шепчет омега в его скулу, согревая ее своим дыханием и преданно заглядывая в черные, ласковые глаза. — И я по тебе, Ничи, — усмехается Тэхен, оставляя долгий поцелуй на его виске. — Ну, раз все в сборе, можем ехать на тренировку, — вкидывает Хан, приковывая к себе всеобщее внимание. — Что я пропустил? — интересуется Тэхен, переворачивая козырек темной кепки назад. Чан садится на корточки разбирать принесенные им дефлекторы для защиты ветровых стекол. — Хан будет гоняться в следующем заезде, — гордо заявляет Чонгук. — Он поедет с нами дрифтить у подножия Фудзиямы. Его будет учить этот придурок Минхо. — Ты тут местный авторитет, да? Все за всех решаешь? — хмыкает с издевкой Минхо, получая уничтожающий взор омеги и средний палец. — Просто валите уже все из моего гаража, свои отношения будете выяснять на автодроме, — устало просит Чан и гонит их всех прочь.

***

lvdex, cursed void — yasey

— Дай тормоз и аккуратно поверни, — контролирует вход в поворот Тэхен, стоя на трибунах у подножия величественной Фудзиямы, окрашенной в балаяж розового и белого. Он стоит со скрещенными на груди руками, белая футболка натягивает крепкие мышцы рук, на которые падают косые солнечные лучи, оттеняя кожу до карамельного оттенка. На нем светлые джинсы и синяя кепка LA. Тойота с ревом и не сбавляя скорости пролетает опасный поворот, и он делает шаг вперед. — Чонгук, я ведь сказал аккуратно, а не на полном газу! Беспокойство в его тоне ошпаривает Хана, что сидит на трибунах подле него и внимательно наблюдает за дрифтом омеги. — В чем проблема? Если он может удержать эту скорость, он может и не сбавлять ее при входе, — любопытствует Хан, наконец-то имея возможность впитать в себя все советы от короля Токио. — В том-то и дело, что скорость на прямой он еще может контролировать, а при заходе он теряет связь с машиной и теряет управление. Ему нужно оттормозиться как следует, чтобы на спуске вес переместился вперед, так что при разгоне не будет проблем с недостаточной поворачиваемостью, — объясняет Тэхен, тревожно поглядывая на бампер тойоты, качающийся взад-вперед. — Черт, Ничи, остановись. Чонгук выходит из машины и резко хлопает дверью, надвигаясь на идущего навстречу Тэхена. Он толкает его в грудь, альфа в замешательстве раскидывает руки в стороны и напряжено смотрит на него. — Я же просил тебя не ограничивать меня в скорости! Ты сам гоняешь как бешеный! — истерично кричит Чонгук и пытается толкнуть его еще раз, но его запястья перехватывают в воздухе. Тэхен прижимает его к своей груди, не позволяя двигаться и усмехаясь на бесполезные попытки вырваться. — Ты практикуешься всего пару дней, родной, я за тебя переживаю, даже если ты делаешь поразительные успехи, — как и всегда сглаживает острые углы альфа, потрепав его по чернильным прядям и отпустив. Тело Тэхена будто растет вширь, не зная пределов из-за интенсивных тренировок в зале вместе с пацанами по утрам и физического труда в гараже Чана. Омега хитро щурится и складывает руки на груди, его розовая футболка задирается, показывая молочные короткие шортики, гольфы до колен и розовые джорданы. Альфа напрягает челюсть и отводит тяжелый взор, в мыслях проносится бешеное «мог бы уже совсем не одеваться». — В чем дело? Ты резко замолчал? — допытывается Чонгук, подходя ближе со стервозной улыбкой. — Ничего, все нормально, — Тэхен усмехается краем губ и вытаскивает из кармана пачку мальборо блэк, отходя покурить. Хан оглядывается на него с ухмылкой, подходя к стоящему в замешательстве другу и сложив руки на груди. — Ему не нравится твоя одежда, это ведь ясно, как божий день, как и то, что он тебе никогда об этом не скажет прямо, — омега ловит шок на лице Чонгука и хмыкает: — Можешь не благодарить, было не очень сложно догадаться. — Знаешь, Хани, ты иногда такая сучка, — цыкает Чонгук, завалившись на капот своей тойоты и сложив ногу на ногу. Хан с довольной улыбкой опирается спиной о его ляжки, наслаждаясь приятными лучами солнца, освещающими его карамельную кожу. — Не сказал бы, что ты тоже одеваешься в монашеские вещи. Как придурок Минхо это переживает? Он самый эмоциональный из них. Чонгук с восхищением осматривает его стройную фигуру в синей майке на лямках с желтой надписью ”miami” и белые шорты с желтыми джорданами. — Он ревнует не одежду, а взгляды на тебя в этой одежде. Это нормально. По-моему, стоило бы беспокоиться, если бы ему было на тебя плевать. Но им все равно приятно, когда на твоего омегу смотрят, но тронуть не могут, — усмехается со знанием Хан, вздернув голову и щелкнув его по подбородку. Чонгук играется с его пшеничными волосами, удивляясь тому, какие они мягкие. — Откуда такая информация о внутреннем мире альф? — спрашивает с интересом он. — Я теоретик, солнышко. В любом плане. А вот на практике пока ничего применять не умею. Особенно то, что связано с дрифтом. — Мы здесь для того, чтобы научиться. Как бы там ни было, я безумно горжусь тем, что ты так смело выдвинул свою кандидатуру на заезд, — искренне хвалит Чонгук, и Хан благодарно улыбается, тычась ему в шею. Тэхен сидит на трибунах и выпускает клубы дыма изо рта с привкусом ментола, разговаривая с кем-то по телефону и хмуря брови. — Лучше скажи, как нам пережить этих занятых самцов? Я уже готов выкинуть телефон Минхо в мусорный бак, особенно когда он разрывается на части от звонков на наших свиданках, — жалуется между делом Хан, бросив короткий взор в сторону альфы. — Спроси что-нибудь полегче, Хани, — фыркает Чонгук, тепло посмотрев на Тэхена. — И радуйся, если кто-нибудь из «братьев» не позвонит во время вашего секса. — Боже, — смеется заливисто омега, запрокинув голову. — Не говори, что у вас так было. — Пока что нет, но все может быть, если это касается банды Ямакаси. Оглушающий рык мотора сотрясает старый автодром. Желтая как солнце Honda S2000 c новейшим тюнингом и двигателем подкатывает к подножию Фудзиямы, забирая себе сердце и душу Хана с первой же секунды. Минхо выходит из нее со счастливым видом и азартом в темных глазах, захлопывая переднюю дверцу и подходя ближе к замершему Хану, вертит ключи от тачки между пальцами. На нем черные джоггеры, кепка и майка в тон, обнажающая сильные мышцы рук. Омега бежит к нему навстречу с детскими криками восторга, налетая на него и обнимая до хруста костей. Минхо широко улыбается и прижимает к себе за тонкую талию, кружа по автодрому и не налюбуясь красотой своей феи, когда он так радостно и благодарно взирает на него. Весь этот мир за тебя готов я наказать. Перевернуть его и собрать заново, лишь бы ты улыбался. — Это теперь твоя машинка, Хани, делай с ней, что хочешь, — Минхо треплет его по пшену волос и улыбается так, словно ничего не сделал. Омега поражено разглядывает его, все еще не веря и накрывая ладонью рот. — Спасибо тебе, мой самый невероятный мужчина, — шепчет он одними губами, вновь обнимая изо всех сил и прикрывая веки в немой мольбе продлить этот момент до бесконечности. От Минхо пахнет надежностью, адреналином и парадоксом — спокойствием. И он готов вечно плавать в океане жизни, лишь бы вновь услышать его знакомые герцы. Тэхен с теплотой улыбается, наблюдая за ними вместе с Чонгуком, прижавшимся к его груди. — Теперь я буду учить тебя дрифту, Хани, — усмехается самодовольно Минхо, открывая для него водительскую дверцу, затем пожимая руку Тэхену и хлопая его по спине. — Да уж, большего счастья не пожелаешь даже врагу, — кидает с язвой Чонгук, ожидая яркой реакции Минхо, осмотревшего его сверху вниз. — У куколки Барби нет кнопки «отключить»? — интересуется альфа, и Тэхен прыскает: — Сколько уже у тебя прозвищ, Ничи? — он по-доброму щелкает его за подбородок. — Почему-то все в твоем окружении считают своим долгом дать мне какую-нибудь кличку, — закатывает глаза Чонгук. Тэхен прижимает его к себе за талию и смеется. — Наверное, мы тебя очень любим, не задумывался об этом? — издевается Минхо, и Хан под боком цыкает, но чувствует, как он уже менее враждебно относится к Чонгуку. — Давайте начнем уже тренировку, — предлагает Тэхен, разгоняя их по тачкам.

***

Неделю спустя

На перекрестке Сибуя слышится вопль мощных моторов. Цветастые спорткары один за другим пролетают развязку под мостом, заезжая на забитую как никогда парковку. Оглушающие биты заряжающего трека, рев мотоциклов кавасаки, литры алкоголя и дури, поделенной на двоих. Фиолетовый додж освещает яркими фарами лиловые стены клуба «каннабис», вокруг него стоит толпа пацанов, пожимая друг другу руки и громко смеясь. Кучка омег болтается рядом, пытаясь привлечь внимание банды, шумиха о которой разошлась во все провинции Токио. Юкио проходит мимо визжащих от восхищения фанатов, лезущих к Ямакаси, и кривит губы в отвращении, закатывая показательно глаза. На нем черный топ с отдельными рукавами, обнажающими острые плечи, и темные джоггеры с карманами и с серыми джорданами. Он с горечью оглядывается на самого Тэхена, стоящего в центре десяток людей, выражающих ему свое уважение и любовь, и разделяет их восторг и бесконечную теплоту под ребрами, когда он появляется на горизонте. Нори стоит рядом с нем и беспокойно осматривает, он в мазутном топике и серых штанах-баллонах, осторожно трогает его за спину, немо говоря отвлечься. — Ты слишком сильно палишься. — Мне плевать, — резко и отчаянно. Юкио обнимает себя руками за локти и еще сильнее палит на Тэхена, поймавшего его взор и мягко улыбнувшегося. — Я так давно не видел его. — Он тебе так глубоко в сердце залез, — усмехается без особой радости Нори, переживая за него теперь еще больше. — Впервые вижу тебя настолько влюбленным. — Он не такой, как все эти придурки вокруг, которым от тебя нужно только одно. — Неужели ты веришь в эти сказки? — цыкает омега. — Когда дело касается Ямакаси, сначала идет душа, и только потом тело. Именно этим он зацепил меня и сотню таких же глупцов, — Юкио прикусывает нижнюю губу, утопая в своей глубокой неразделенной любви. — Чонгук Исайа возглавляет их список? — смеется Нори, и омега ухмыляется: — Даже слышать о нем не хочу. Эти сучки Исайа до сих пор не явились на Сибуя. Наверное, придумывают какую-то пакость. Их по отдельности невозможно было терпеть, а сейчас они спелись и считают своим долгом устраивать концерты во время каждого заезда, — раздраженно выдает он, аккуратно поправляя свои шелковистые волосы и кивая проходящим мимо двум альфам, поздоровавшимся с ним. — Привет. — Он бы с ума сошел, если бы увидел, как толпа фанатов клеится к Ямакаси, — злорадно произносит Нори, вздрагивая от ощущения чужих ладоней на своих плечах. Юкио оборачивается, убийственно посмотрев на Кихо, прижавшего его к себе так, словно они старые друзья. — Что тебе надо, неудачник? — фыркает Юкио, сбрасывая его руку. Кихо хватается за место под правой ключицей, омега закатывает глаза. — Ты даже не знаешь, где находится сердце, мудак. — Для тебя все, кто не Ямакаси, становятся лузерами? Твое мнение заведомо не объективное, ангелочек, — с ухмылкой выпаливает Кихо, продолжая свои попытки коснуться его. Его друзья стоят рядом и пристают к отбивающемуся Нори. — Какие слова ты знаешь, сложно наверное было выучить. Долго тренировался? — Юкио смотрит на него с ядом и снова хочет убрать его ладонь, но Кихо перехватывает его запястье и вжимает в себя. — Отвали, за Чонгуком его лохов не подбираю. — Хочешь ты или нет, но я теперь в вашей банде, ангел, мы с тобой будем часто видеться, — подмигивает Кихо, чрезвычайно веселясь с того факта, что одна из самых недоступных штучек Токио находится у него под боком. И он снова ставит себе цель добиться ее, чего бы ему это ни стоило. — Рэйский потерял чувство вкуса после армии, не удивительно, что он теперь собирает всякий шлак, — язвительно улыбается Юкио, уже ощущая неприятную боль из-за жесткой хватки. — Я сказал тебе отвалить! Кихо резко откидывает в сторону от сильного толчка. Тэхен вырастает перед омегой темным высоким силуэтом, заслоняя собой. В организме рождаются мириады бабочек, щекоча трахею и дыхательные пути. Юкио заворожено разглядывает его широкие плечи под черной косухой, бандану в цвет, белую майку и линялые джинсы с черными кедами. — Какого хера тебе не понятно в его «отвали»? — цедит Тэхен, враждебно вгрызаясь в ухмыляющегося Кихо. — Или ты не разговариваешь на человеческом? — Рыцарь Ямакаси снова спасает принцесс? Ты возомнил себя героем? Какого хуя ты вообще лезешь защищать каждого омегу на районе? — заводится Кихо, толкая его с дури в грудь. Тэхен играет желваками, по-волчьи паля на него исподлобья. — Ты давно напрашиваешься на кулак, черт ебаный, — рявкает альфа и стремительно наступает на него, но Юкио вцепляется в его руку и останавливает. — Не надо, Тэхен, он того не стоит, — просящий тон и мольба на дне его песочных глаз заставляет тормознуть и сделать глубокий вдох. Кихо впервые за все время становится серьезным, впившись тяжелым взглядом в омегу. — Какая же ты потаскуха, — хмыкает он издевательски, Ямакаси вырывает руку и под протестующий крик Юкио заряжает ему в челюсть. — Блять, Тэхен, ты снова за свое, — Чан проталкивается сквозь толпу и наваливается на его спину, оттаскивая прежде, чем он успеет нанести еще один удар. Кихо отшатывается и едва удерживается на ногах, держась за болящее адски лицо и с ненавистью взглянув на загнанно дышащего альфу. — Пошел нахуй отсюда, — ровно говорит Тэхен, вернув себе самообладание за считанные секунды. — Сукин сын, — шипит Кихо и больше не лезет на рожон, потому что друзья удерживают его с двух сторон и уводят, пока он не поднял на уши весь перекресток. — Я с тобой еще разберусь, только подожди, — он задевает его плечом, пока проходит мимо, и сверкает яростью на дне зрачков. Юкио смотрит горящими от восхищения глазами на Тэхена, до сих пор не веря, что он заступился за него. Под ребрами разливается медовая потока вместо крови, соединяясь с сердцем, без того давно отданным ему на хранение. — Пиздец, он походу снова обдолбан, как в тот раз. Зачем он вообще пристал к вам? — Чан оборачивается на двух замерших от испуга омег, придерживая Тэхена за плечи. Он ловит внимательный взгляд Нори из-под своей черной кепки, приветливо улыбнувшись ему. — Рэйский принял его в нашу банду. Решил разделить с нами свою радость, вот только хорошего в этом мало, — цокает Юкио, сложив руки на груди и все еще не отрываясь от Ямакаси. — Спасибо, что заступился за меня. Даже не представляешь, как это приятно. Они стоят в самом конце парковки, привлекая без того лишнее внимание и слухи, уже разлетающиеся со скоростью света. Альфа без слов кивает, до сих пор напряжено посматривая вслед Кихо. Чувствуя, как надвигаются конкретные глобальные проблемы. Над Токио сгущаются тучи. Юкио делает шаг ближе к нему, пока Нори с хитрой улыбкой утягивает Чана в дружеский разговор. Он робко касается прохладной ладонью ладони Тэхена, слегка сжимая ее и побуждая взглянуть на себя с привычной добротой. — О чем думаешь? Ты сам не свой последние дни. Будто бы что-то тебя очень сильно тяготит, — беспокойно звучит Юкио, завлекая в спокойствие своим убаюкивающим словно голосом и запахом мандаринов с медовой сладостью. — Ты ведь знаешь, я выслушаю тебя в любое время, как только ты захочешь поделиться. Тэхен усмехается краем губ, засунув сбитые после тренировок костяшки в карманы косухи и посмотрев на него сверху вниз. Ладонь омеги все еще греет его ладонь. Юкио вбирает затяжно в легкие его аромат шоколада со свежестью ментола, исходящего от смуглой кожи, и медленно задыхается, сам того не ведая. — Прости, Юкио. Много проблем навалилось. Мы с тобой как-нибудь позже обо всем поговорим, обещаю, — Тэхен не изменяя себе ласково улыбается, обезоруживая начисто. И омега уже готов ждать целую вечность, если понадобится.

Ice spice, nicki minaj — princess diana

Перекресток Сибуя сотрясает рев четырех мощных моторов. Музыка резко затухает, отдавая место рычаниям двигателей и звукам шин, стертых об асфальт. Дым валит из-под колес, окутывая парковку в свечение ярких фар и блестящую покраску. Розовая тойота едет впереди, петляя в дрифт-раскачке на прямой полосе. За ним едет красный макларен, нагоняя сизые облака, следом рвется оранжевая ламба, озаряя черноту города скорости. Желтая хонда держится за ними призрачной бабочкой, оглушая воем шин на ровной дороге. Тэхен с гордостью наблюдает за тем, как Чонгук идеально вписывается в первый поворот, хоть и для показательного зрелища, с рыком заезжая на парковку. Минхо появляется из ниоткуда, повисая на его плече и горящими от восторга глазами следя за хонда S2000, из которой выходит Хан, сплетясь в единое целое со своей тачкой, словно они были вместе с самого рождения. Он в белом топе, обтянутом черной портупеей, и широких джинсах, стянутых на тонкой талии кожаным ремнем. За ним выходят трое омег в похожих топиках, майках и джинсах с массивными кроссами, презрительно оглядываясь на чужаков и шагая за ним, как один функционирующий организм. Хан ловит любопытные разговоры в спину, обсуждающие его предстоящий заезд, и заинтересованные взоры альф, провожающих до тех пор, пока он не окажется в собственнических объятиях Минхо, утянувшего в глубокий поцелуй под улюлюканье и довольные свистки толпы. — Ты готов достичь триумфа, фея? — альфа впивается в его налитые смелостью и жаждой риска глаза, утопая бесповоротно. Чанбин прикладывает кулак ко рту, едва не заваливаясь в шоке от увиденного на Джэхена, стоящего с радостной за друга улыбкой вместе со всей бандой Ямакаси. Отвлекаясь при появлении Хенджина и с теплотой приобнимая его. Омега здоровается с его друзьями и льнет к твердой груди, не скрывая румянца и улыбки на губах. — Малый повзрослел, — со знанием дела кивает Чанбин, на что Чан и Тэхен смеются. — Привет, Ничи, — альфа раскрывает объятия для Чонгука, что сразу же налетает на него и крепко обнимает за шею, слегка потираясь щекой о его щеку и обдавая ароматом любимых фиалок. — Задушишь сейчас, родной. И я не буду ни разу против. Тэхен касается ладонью его обнаженной талии, опуская на землю и мягко заглядывая в бездонные глаза, укравшие небосвод и усеивающие его звезды. Юкио кривит лицо в отвращении от картины, что не ускользает от Чонина, злорадно рассматривающего его. — Тачка другого новичка подъехала? — спрашивает Хенджин, все еще прижимаясь к несказанно довольному Джэхену. — Никто точно не знает, но ходят слухи о голубой Subaru Impreza. Кто-то заметил ее на въезде, — отвечает Тэхен, озираясь вокруг и замечая одного из организаторов гонки, машущего ему. Он кивает своим парням и обращается к омегам: — Нам надо отойти на пару минут. Скоро вернемся, подождите здесь. Альфы уходят впятером, и приглушено слышится сомнительный вопрос Чана: — Ты уверен, что оставлять их наедине с Юкио и Нори было хорошей идеей? — Ты не успеешь сосчитать до трех, как начнется скандал, — ухмыляется Минхо, и оказывается чертовски прав. — Это что за суки здесь ошиваются? — Чонгук с присущим высокомерием осматривает Юкио и Нори, крутившихся вокруг альф. Он складывает руки на груди и точит когти на каждого, кто хоть на сантиметр приблизится к любимому. — Повернули спину, налетели шакалы, — усмехается Чонин, положив локоть на его плечо. Юкио не выдерживает и вплотную приближается к ним под обеспокоенные взоры Хана и Хенджина, шагнувших вперед. — Следи за своим грязным языком, — омега пытается схватить Чонина за ворот футболки, но Чонгук отшвыривает его руку и заслоняет брата собой: — Ты и на миллиметр не подойдешь к нему, пока я стою здесь. — Объединились воедино и решили, что стали крутыми? — фырчит Нори, заступаясь за друга. — Мозги тоже должны были удвоиться, но это явно не случай младших Исайа, — издевается Юкио. — Не смей упоминать мой род своим потасканным ртом, — шипит Чонгук, с дури толкая его в грудь. Омега глубоко вдыхает, чуть не потеряв равновесие, и свирепо цедит: — Самый главный потасканный рот стоит за твоей спиной! — Повтори, сучий выкидыш! — кричит яростно Чонин, набрасываясь на него с кулаком и попадая прямо по губе, разбивая ее. Вопли и свистки оглушают, он валит Юкио на землю и садится на него, разукрашивая ему лицо и не обращая внимание на его попытки защищаться. — Я убью тебя! Твой сраный конец уже близок! Толпа ошарашено окружает их, снимая на телефоны, пока Чонгук отдирает от себя Нори, вцепившегося в его волосы, и выбивает из него дух ударом колена в живот. На всеобщий шум прибегают Итан и Мураками, расталкивая зевак и стараясь помочь своим, но на них налетают Хан и Хенджин, не позволяя приблизиться. — Блять, ты что, кошка? — матерится Мураками, держась за покусанное Хенджином место на шее. — Не лезь, куда не просят, — огрызается омега, и бьет его кулаками по спине, прогоняя. — Фак, Мураками, уходим отсюда, они бешеные, — выпаливает Итан, хватаясь за голову. — Он мне чуть мозги на асфальт не выкинул, — он указывает пальцем на Хана и массивную подошву его черных ботинок. — Отвали от меня, психованная тварь! — визжит Юкио, из последних сил выползая из-под кулаков Чонина и сбрасывая его с себя. Омега сразу же встает на ноги и предпринимает попытку снова ударить, но Нори отвязывается от Чонгука и перехватывает его за плечи, толкая на капот чьей-то тачки. Чонин ему этого и в могиле не простит. Лопатки простреливает боль, но он стискивает зубы и опирается ладонями на капот, слегка приподнимаясь, чтобы зарядить ногами прямо в грудь подходящего снова Нори и отбросить его на грязный асфальт. — Я тебя уничтожу, — выговаривает по слогам Чонгук, на дне его зрачков мерцает алый, когда он приближается к Юкио и одной рукой сжимает затылок, прикладывая его лицом к чьему-то затылку. Твердому, как камень, отчего у омеги начинает кровить нос, смешиваясь с кровью с губ. — Выпотрошу всю твою блядскую душу и раскрою всем, какая ты лживая сука. Просто лежи здесь и наблюдай за своим крахом. Я тебе никогда не забуду того, как ты поступил с моей семьей! — истошные крики Чонгука опечатываются в сознании. Он выглядят так, словно по-настоящему сможет убить того, кто обидел самого родного. И Чонин сжимает губы в накатывающей боли и благодарности за то, как он защищает его и оберегает от преследующих кошмаров прошлого. Чонгук обещал, что исправит положение и сотрет слезы с его щек. Чонин ему безоговорочно верит. Хан тяжело сглатывает, понимающе рассматривая обоих братьев, не знающих жалости, если дело касается друг друга и тех, кому они отдали место в своем сердце. Юкио поднимается с помощью потрепанного Нори, гордо задирая подбородок и стирая с лица кровь. — Хватит вести себя так, словно ты решаешь судьбы. Потому что это нихрена не так. Ты обычная избалованная сука, у которой за пустой душой нет ничего, кроме старших братьев из якудза. Без них или с ними ты — ничто, Чонгук, — в отчаянии орет Юкио, снова наступая на него, но его уже обнимает Мураками и не дает двинуться дальше. — Но самое главное. Перестань вести себя так, словно ты встречаешься с Ямакаси, и избивать из-за него каждого, кто просто заговорит с ним. Хочешь ты этого или нет, мне плевать, он мой друг, и я буду обращаться к нему, когда пожелаю. Можешь собственноручно задушить себя, это не изменится. Потому что ты его не достоин, шлюха. Последнее словно он выплевывает смачно прямо в лицо ошарашенного Чонгука, замершего с открытым ртом так же, как и сотни людей вокруг. — Юкио, успокойся, — строго велит Мураками, тревожась из-за того, как омегу в его руках беспощадно трясет, словно у него приступ. Он пытается увести брата подальше от бед, но Чонгук ядовито усмехается и подступает ближе с хитрым блеском в глазах. — Не знаю, что ты задумал, но лучше передумай. Чонгук ожидаемо пропускает мимо его просьбу и стервозно улыбается: — Перестать вести себя так, словно я встречаюсь с Ямакаси, значит? Увы, тупая ты сучка, я не могу этого сделать, потому что я и правда встречаюсь с ним, — он отходит с тем же выражением лица, чувствуя, как омегу раздирает на куски изнутри, и находя в толпе направляющегося к ним Тэхена. — Потому что он только мой. Чонгук виляя задницей идет ему навстречу и кладет ладонь на его затылок, притягивая к себе и вгрызаясь жадным поцелуем в губы. Тэхен оторопело прижимает его к себе за талию и отвечает с голодом и злостью, разлитой по венам и жилам, взбудораженным из-за развязного поведения омеги. Ты крутишь мной, как хочешь, солнце, и даже не спрашиваешь разрешения. — На старт подъехала голубая Subaru Impreza! Хан резко оборачивается, сжав невольно кулаки и подняв подбородок. Минхо держит его за талию и мягко убирает с щек пшеничные пряди, уверено оглядывая его сверху вниз. — Твой шанс сиять, фея. — Ты бы знал, как я дрожу прямо сейчас, — усмехается омега, прижавшись к нему ближе и утонув в теплых объятиях. Минхо растет в ширину в геометрический прогрессии, уже пряча полностью в кольце своих крепких накачанных рук. Он в черной майке и брюках, объемная синяя спортивка адидас греет и Хана, когда он прижимается к его твердой груди. — Я также знаю то, что ты выиграешь. И это стопроцентно, Хани, — он мягко улыбается и затяжно целует в висок, передавая безграничную веру в него. — Готов порвать дороги Токио, Хан? — поддерживают Тэхен и вся банда, по-доброму посматривая на него, пока он стоит в окружении своей команды из трех друзей. — Покажи здесь то же самое, что выдавал у подножия, и я гарантирую тебе победу. — Спасибо, — омега благодарно кивает, Чонгук отбивает его у них и берет за руку, отводя обратно к желтой тачке. — Мы в тебя бесконечно верим, Хани, — произносит он в унисон с Чонином, по очереди обнимаясь с ним. — Покажи им свою другую сторону, и пусть Токио никогда не забудет этот заезд, — Хенджин ласково привлекает его к себе и обнимает до хруста костей. — Ты можешь все и даже больше. — Если я выиграю, эта победа будет посвящена вам, — подмигивает омега, салютуя им и садясь за руль под оглушительные визги толпы, троих друзей, бегущих за тачкой с нарисованными от руки плакатами «Хан-гонщик номер один», и криков банды Ямакаси. Громче всех его поддерживает Минхо, отбиваясь от пацанов и занимая главное место на старте, чтобы не упустить ни единый звук колес хонды, подкатившей к линии. Голубая субару призывно мигает фарами, мощный мотор заводится под одобрительные хлопки. Чонгук держит за него кулаки, крича наперебой вместе с остальными и поднимая плакат, уничтожает визгами уши стоящих позади. Тэхен кладет руку на его плечи и оттаскивает поближе к себе, чтобы был в поле его зрения и не надумал вытворить дел похуже. Джэхен прижимает к себе своего, выкрикивая в унисон с ним, и слыша его заразительный смех. Чонин замирает между молчащими Чаном и Чанбином, напрягшимися в ту же секунду, как он появился на горизонте.

wiz halifa, iggy azalea — go hard or go home

Три. Хан заводит мотор, крепко сжимая руль. Кровь распространяется по организму с тройной скоростью. Два. Минхо одаривает его беспокойно-нежным взглядом, сам того не ведая давая дозы смелости. Как шприцом в самые вены. Один. Субару срывается с места под дикий рев шин хонды, вырвавшейся вперед с первой же секунды. Тачки едут наперегонки, обгоняя друг друга на длинной прямой полосе, растянувшейся по всему загруженному перекрестку Сибуя, отливающего фиолетовыми и карминными неонами рекламных вывесок с иероглифами и мерцающими в темноте телебашнями. — Нихрена себе, это ты научил Хана так газовать? — удивляется Чан, тронув застывшего Минхо за плечо и встав ближе к нему. Чонин проглатывает обиду и непонятное напряжение, когда он остается стоять наедине с Чанбином, отзеркаливающим его состояние. — Он мой умница, — усмехается довольно Минхо, сложив руки на груди и неотрывно наблюдая за экранами. Субару повисает на хвосте желтой хонды, петляющей между спешащими домой машинами, обгоняя на не кончающейся полосе и появляясь под боком голубым призраком. Но не подъезжая ближе, держась на достаточном расстоянии, чтобы выполнять маневры и залетать в первый поворот, ожидающий их впереди. Тачки вписываются в него на одинаково высокой скорости, нагоняя кольца едкого дыма и стараясь прижаться в максимальной тесноте к рельсам безопасности. Капоты едва не скребут их под ошеломленные выдохи пацанов у обочин, на всякий случай разбежавшихся в стороны. Хан глубоко дышит, ощущая колющую дрожь вдоль позвонков и тремор, накрывший ногу на газе и ладони, сжимающие руль до побеления костяшек. Он норовит отдать все, лишь бы не подвести доверившихся ему людей, которых он теперь зовет своей семьей. Ведь, по правде, все свои трофеи он может посвятить только им. Рядом маячит эмпреса со своими яркими маисовыми фарами, раздражая и заставляя хотеть взять скорость больше, но Хан знает, как чреват этот ход, и не поддается эмоциям, аккуратно проходя весь поворот на пробной скорости и оценивая потенциал противника. — Черт, эта субару ездит так осторожно и мягко. Впервые вижу такой стиль вождения. Наверное, за рулем сидит очень хрупкий по натуре омега, — ухмыляется Тэхен, с некой догадкой глянув на друга, наблюдающего за субару со счастливой улыбкой. — Правда, Чан? Его вопрос затухает в тишине и следом оглушительных хлопках толпы. Хонда вылетает из поворота первым, скользя с визгом по асфальту и набирая скорость на прямой полосе. Эмпреса не отстает и призрачной тенью следует за ней, по-прежнему держась на безопасном расстоянии. — Такое ощущение, что он не знает дорогу, — усмехается в привычной манере Джэхен, обернувшись за ответами к Тэхену. Тот согласно кивает и объясняет: — Так и есть. Водитель субару здесь впервые. Поэтому он повторяет траекторию и не подъезжает ближе, пока изучает территорию. Ловкий ход и впечатляющая техника вождения для того, кто первый раз ездит по токийским дорогам. — Если он смог покорить их так быстро, значит он и правда искусный гонщик, — комментирует Чанбин, всерьез следя за процессом гонки. Смутные мысли заполоняют его сердце и побуждают насторожиться каждым своим мускулом. Омеги внимательно вслушиваются в их разговоры, не переставая выкрикивать клич поддержи всякий раз, как на экране слышится рев хонды. Хан прикусывает нижнюю губу до крови, давя газ до упора и выезжая на пустынные трассы, освещенные блеском бледной луны и россыпью звезд. Субару увеличивает скорость до двухсот, стремительно начав догонять и пытаться вырываться. Он сохраняет самообладание, не стараясь использовать большую скорость, когда позади есть только один пройденный поворот, и отстает из-за сдержанной скорости. — Субару Эмпреса обгоняет Хонду S2000 сразу после первого поворота! Минхо раздраженно оглядывается на организаторов гонки, орущих в микрофоны, и проговаривает с уверенностью: — Это всего лишь прямая, которая ничего не решает. Он с легкостью оторвется в повороте, сохранив покрышки. — Так вот, в чем дело? Ты сказал ему беречь сцепной потенциал шин? — усмехается Чан, повернувшись к Тэхену. — Я говорил это Минхо на первых тренировках. Он запомнил и передал Хану, — поднимает руки альфа, будто бы он ни при чем. — Оказывается, у этого дурика не только солома в голове. Мозги тоже имеются, — дразнит Чанбин, прижав его к себе за плечи. — Да пошел ты, — незаметно для омег Минхо показывает ему средний палец. Все еще не отвлекаясь от гонки и переживая за Хана сильнее, чем за что-либо еще ранее в этом мире. — Про наличие мозгов ты, конечно, немного загнул, — поддерживает Чонгук с хитрой улыбкой, и Чанбин дает ему пять с заливистым смехом. — Надо же, качок-жулик и истеричка Барби образовали команду обиженок. Вряд ли я вывезу это состязание, не то буду задавлен вашими капсулами смерти, — с ухмылкой кидает Минхо. — Ты только что оскорбил мою тойоту? — заводится Чонгук и бьет его по плечу. — Ее уже оскорбил тот, кто решил выпускать эту цветную пузотерку, — издевается альфа, с удовольствием заметив негодование на его лице. — Наверняка для таких жертв маркетинга, как ты, до сих пор тащащихся от пластиковых куколок. — Иди ты к черту, — закатывает глаза Чонгук, Минхо показывает ему фак и отворачивается обратно к экранам. — Как дети, — качает головой Джэхен, вздрагивая вместе с Хенджином, подпрыгнувшим на месте, когда Хан залетел в новый поворот следом за субару. — Какой сильный занос, — хмурится Тэхен, выступая вперед вместе со своими пацанами и сосредотачиваясь полностью на дрифте. Хонда S2000 берет бешеный разгон, сотрясая асфальт рыком шин и поворачивая так резко, будто летит в обрыв. Нагоняя дыма из-под колес и прижимаясь капотом к голубой тачке, оставляя между ними жалкие сантиметры и жмясь ближе к рельсам. Субару отъезжает чуть дальше от рельс из-за тяжелого напора желтого спорткара, набравшего опасные обороты. — Блять, Хани, — выпаливает Минхо, тревожно следя за ним. — Он так резко поменял стиль вождения, — отмечает удивленно Чан, восхищенно смотря на экраны. — Сложность заноса всех четырех колес на большой скорости очень высока. Он настоящий профи, если может контролировать в таком положении свой дрифт, — с неким уважением произносит Тэхен, понимая, что тренировки не прошли даром. — Чем вы его там напичкали на автодроме? — хмыкает Чанбин. — Хани несколько лет сидел как штурман, у него было преимущество, которое он сейчас использует по полной. Он был спецом по теории, анализировал поведение противника и возможные исходы и процесс заезда, так что он теперь достает козыри один за другим. У субару нет ни единого шанса, — с гордостью и любовью рассказывает о своей фее Минхо, поражая своих друзей искренностью и преданностью в голосе. — Я понимаю, что Хан сейчас раскрывает свой потенциал. Но мы также еще не увидели саму эмпреса в действии, — Джэхен хмурит брови, зная одну непреложную истину: — На токийских дорогах никогда не бывает легких побед. Хан поднимает темп на еще одном повороте, вжимая газ до упора и беспрерывно кусая губы, не имея возможности оттереть вспотевшие ладони, потому что одно неверное движение — и его занесет так, что он потеряет управление над дрифтом. — Черт подери, — выдыхает он, крутя руль и корректируя поворот, пока субару прижимается в отместку в рисковой близости и пытается обогнать прямо внутри траектории. — Subaru Impreza хочет записаться в ряды самоубийц! — кричат оценщики дрифта, зрители вскакивают с трибун, галдеж разносится по всей парковке. — Какой смелый, — усмехается с долей восхищения Чанбин, не моргая взирая на экраны. Пацаны у обочин дороги толкают друг друга в ошеломлении от рокота шин и горького дыма, окутавшего территории, пока тачки на обгон пролетали поворот. Минхо обеспокоено сжимает кулаки, Тэхен озирается вокруг и все же теряет из виду Чонгука и Чонина, исчезнувших под шумок. — Ебать, где они? — матерится он под нос, Джэхен слышит его и сразу же понимает, в чем дело: — Скандал близко, значит. Хан теряет пару секунд, чтобы набрать прежнюю скорость, и за нещадное потраченное время субару вырывается вперед, обогнав на длинной прямой полосе в несколько метров. Он успокаивает себя мыслью, что на выходе из поворота его все равно не смогли обойти, убеждаясь, что держит главный козырь в рукаве, и давит газ до упора. — Закрытый смертельный поворот JH-770 маячит перед ними! Исход гонки совсем скоро будет известен! Минхо злится из-за раздражающего шума вокруг и криков зрителей, выступая на линию старта. Его фея не может проиграть. — Здесь больше нет мест для обгона. Поворот JH-770 закрыт из-за аварии с Хаджиме. Остался только один поворот, — рассуждает вслух Чан, напрягшись еще сильнее, чем прежде. — Тот, кто будет впереди после этого поворота, проиграет, — выносит приговор Тэхен, ошарашивая всех четверых альф. Хан не умеет проигрывать. Он давит педаль газа в пол, сжав крепче руль и заходя в новый поворот на слишком высокой скорости, которую никогда не брал на тренировках. Омега бережет шины на торможении, как и учил Минхо, но забывается на скорости в желании выиграть и едва ли успевает удержать управление над дрифтом, корректируя его в последнее мгновение. — Ахренеть! Это нереально! — Он только что за секунду выправил поворот! Как это возможно? Пацаны у обочин орут наперебой, дрожа от переизбытка эмоций так же, как альфы на старте. На экранах показывают зрелищный вход в поворот двух тачек, не уступающих друг другу в скорости. Минхо с мерцающими от шока глазами смотрит на то, как Хан смог так быстро и искусно выправить. — Он идеально вписался в поворот! — кричит он, держась за плечи такого же радостного Тэхена. — Вижу, родной. Он едет на пределе и использовал весь потенциал шин только на выходе. Это привычка истинного гонщика, — кивает альфа. Он беспокойно оглядывается и замечает Чонгука, поднимающегося по трибунам к организаторам гонки вместе с Чонином. Младшие Исайа на одной территории — бедствие, не заставляющее себя долго ждать и откладывающееся шрамами на сердце. — Сейчас будет решающий момент, который определит, кто станет победителем сегодняшнего заезда! — визжат оценщики дрифта, вскакивая от нетерпения с мест так же, как и сотни зрителей на трибунах. Минхо ощущает биение своего сердца в глотке, вцепившись в плечи лучшего друга и не дыша. Мышцы натянуты, словно канат над пропастью. Хан уводит в занос все четыре колеса и крутит руль, повышая скорость до невозможного предела на выходе и вылетая из поворота. Раскрывая глаза от ошеломления, когда субару проделывает такой же искусный маневр в ту же секунду и выходит на одинаковой скорости, равняясь с ним на прямой полосе. Понимая явно только одно и выдыхая с горечью и парадоксом — облегчением. — Ничья, — усмехается поражено Тэхен. — Впервые в истории Токио заезд новичков заканчивается ничьей! — истошно кричат со всех сторон, не заглушая мощный рев моторов тачек, рассекающих финишную черту в один и тот же миг. Минхо готов рассыпаться прямо здесь на частицы от счастья и гордости за свою фею. Подбегая к его спорткару и кружа в воздухе смеющегося заливисто Хана, обнявшего его изо всех сил. Так же стремительно, как и Чан подбежал к голубой субару, из которой под ошеломленные свистки десятков выходит Феликс. В призывно-откровенном черном прозрачном топике с длинными рукавами, с оголенным животом, стянутым кожаным ремнем и светлыми джинсами. Его пышные волосы цвета солнца завязаны в хвостик, передние пряди небрежно-красиво спадают на лицо. Чан загребает его в объятия и кружит по всей парковке, вслушиваясь в его счастливый смех. Омега вцепляется в его широкие плечи, не боясь упасть и касаясь дрожащими ногами диких дорог Токио. Наконец он здесь. Спустя долгие годы рвения он наконец здесь. Чанбин замирает со спертым дыханием и сердцем, до последнего не веря, что нареченный им ребенком омега сидел за рулем субару и вытворял самые опасные на его памяти трюки с дрифтом. Феликс сразу же находит его в толпе незнакомых людей, озаряя его мрачный мир своей светлой улыбкой. Стреляя на поражение прямо в цель. Экраны погасают в ту же секунду, привлекая всеобщее внимание к сцене, на которую поднимаются Чонгук и Чонин, развязно виляя бедрами и рассматривая всех с въевшимся в кровь клана презрением. Словно все стоящие внизу — грязь под их ногтями, не заслуживающая жизни. Каждый внимательно и настороженно наблюдает за ними, омеги переглядываются в страхе пасть в не милость и быть опозоренными перед половиной населения города. Ведь старшие Исайа только так и умеют. Поражать прямо в душу. Юкио выходит вперед вместе с Нори, обняв себя за плечи и ощутив, как по позвонкам влили ледяную воду, заставив отморозить себе кожу. Он знает, спасения не будет, когда Чонгук стоит на сцене с фальшивой улыбкой. — Не переживайте, я не отниму у вас много времени. Я всего лишь хочу рассказать вам одну историю, которая произошла полгода назад, но разрушила многие судьбы, — он наиграно беспокойно рассматривает каждого, глубоко в сердце переживая только за Чонина, ради которого он и устроил это шоу. Кто-то должен был обнажить кровящие раны и раскрыть истину. Чан хмурит брови, подходя ближе вместе с Феликсом, держащим его за руку и с тревогой следящим за переменой эмоций на лице брата. Ямакаси и вся банда идут за ним, вслушиваясь в любое слетающее с губ Чонгука слово, как в священные мантры. — Среди нас есть тот, кто ломает пополам сердца, — загадочно произносит Чонгук, останавливая свой хитрый прищур на Юкио, бесшумно сглотнувшего. Чонин стоит рядом и палит лисьим взором, выражая все свое безразличие и высокомерие. Но под ребрами надрывно ноет от ожидания выяснить всю правду. На экранах загорается настоящая запись видео с той самой вечеринки, где он «изменил» Чану, находясь не в себе. Угловая камера с плохим фокусом все же улавливает то, как пакетик с белым порошком передается из рук парня во всем черном в руки альфы, затащившего тогда в постель Чонина и которого Чан довел затем до койки. — Внимательно посмотрите на этого человека в черном. Он не просто так оказался на вечеринке и не просто так дал наркотики именно этой мрази, что измывалась над моим братом, подмешав порошок в его стакан, — Чонгук говорит без остановки, а под ключицами Чана угасает жизнь. Его глаза наливаются отчаянием, горечью, они сковывают глотку, отягощая ее, словно туда влили раствор цемента. На экране всплывают переписки Юкио с парнем, с которым он договорился опозорить Чонина любым способом, каким он только предпочтет, прибегая даже к наркотикам, переписки с Нори, где он отправляет сотни сообщений о том, что ненавидит омегу и то, как Чан не видит, в какую суку влюбился. «Модельное агентство, известное не только в Токио, но и по всему миру, выбирает его, а не меня» «Чан, в которого я влюбился еще до их знакомства, выбирает его, а не меня» «Он отравляет мою жизнь, его семья заставляет моих родителей существовать в бесконечном страхе» «Он избивает меня до потери сознания вместе со своими дружками просто за то, что я поговорил с Чаном» «Как мне появиться дома в таком окровавленном виде, Нори? Умоляю, позволь мне переночевать сегодня у тебя» «Я так больше не могу, Нори. Я его уничтожу» Лучше бы я задохнулся, моя кицунэ. Чан с налитыми кровью и болью глазами смотрит на экраны, показывающие теперь известный ему сценарий вечеринки. Чонина травят наркотиками и утаскивают в вип-комнаты на втором этаже клуба сразу после пару дней их ссоры, он сопротивляется и отбивается, слабо крича его имя и зовя на помощь. Альфа резко отворачивается и сжимает челюсть вместе с кулаками, не выдерживая этой картины насильного принуждения, продолжающейся в спальне. Феликс расширенными от ужаса глазами бегает от брата к экранам, приобнимая его и не зная, как прекратить это безумие. Тэхен кладет ладонь на его плечо, зная, какая реакция ожидает их всех, и уже принимается сдерживать его. Затем всплывают кадры, как Юкио заходит в клуб вместе с Чаном, которого он позвал намеренно в это время, крики, маты, ругань, кровь, непростительные слова и сбитое в месиво лицо подонка, которого Чан стащил с плачущего на кровати Чонина и избил до полусмерти. Прошлое накатывает на них обоих, разносясь инфекцией по организму и отбирая шанс на спасительный вдох. Чан покалечено заглядывает в его лисьи глаза, мерцающие от одиноких слез, и шепчет одними дрожащими губами, но ему парадоксом слышно: — Никакие твои фразы не залечат моих шрамов. Чан утробно рычит и проталкивается сквозь сотни людей, Чонин резко уходит со сцены под ошарашенные крики и вопли толпы, заводя мотор красного макларена и исчезая в кромешной темноте города скорости. Знал ли ты, что в Токио всегда горят огни? Потому что в моем сердце они уже давно погасли.