Yasu(泰)

В особняке Исайа пахнет застывшей на мраморной плитке кровью. Намджун выдыхает едкий дым сигары, сидя на белом кожаном диване и слушая отчет телохранителей о положении дел за время их отсутствия. Юнги расслаблено полулежит в кресле, чиркая золотистой зажигалкой и с азартом в хищных глазах рассматривая пылающий огонь. — Значит, кто-то устроил взрыв, — тянет задумчиво Намджун, обводя пальцем края стакана текилы со льдом. — И на Сибуя ходят слухи, что это дело рук якудза. Юнги ухмыляется краем рта, качая головой и туша огонь. — Они думают, что у нас есть время подрывать свои же тачки. — Никогда не стоит недооценивать предсказуемость глупости. Эти люди — заложники стадного мнения, каким бы абсурдным оно ни было, — Намджун поднимает на молчащего Шуна суровый взор. — Принеси мне все записи камер наблюдения, список всех официальных участников и кланов, имеющих проценты от ставок. У меня есть подозрения, кто это может быть. Шун покорно кивает и удаляется с поклоном, за ним идут двое одетых в черное альф. — Что насчет Ямакаси? Его имя разрослось, как паутина. С каждым днем будет сложнее добраться до него, — Юнги внимательно смотрит на утонувшего в своих мыслях брата, и по коже пробегает легкая дрожь. Затихший Намджун похож на голодного ирбиса, готовящего искусно ловушки для своей жертвы. — Гайдзин заплатит за то, что ломает систему. Он представить себе не может, сколько у него появилось болевых точек. — Я бы не хотел, чтобы это стало делом принципа, брат, — честно признается Юнги. — Это дело порядка. Когда появляется новый элемент и меняет ход игры, это неизбежно повлечет за собой протесты. Каждый решит, что может переходить дорогу якудза и остаться безнаказанным, — Намджун снова закуривает, внимательно глядя на черты его лица, приобретшие угрожающий оттенок. — Тогда, нам нужно поспешить с исполнением расправы, потому что кто-то может сделать это раньше нас, — Юнги сжимает челюсть и прикрывает глаза, слыша грохот у двери и улыбаясь, когда замечает черный лексус, привезший младших Исайа домой. Намджун подносит сигару ко рту и сквозь мутные слои дома пытливо смотрит на двух омег, кидающих друг другу колкие фразы и входящих в гостиную. — Какая же ты потаскушка, как ты мог получить больше меня? — шипит Чонин в лицо довольного Чонгука, показывающего язык и вертящего в воздухе красными отметками “А” на всех листах с тестами. На омеге укороченный пиджак и шорты небесного цвета, молочная блузка, затянутая на талии голубым ремешком, и белые гольфы. Чонин поджимает губы, комкая единственный лист с оценкой “В” и закипая. На нем серый короткий пиджак с белым топиком, цепь на шее и серые шорты с кожаными вставками. Он видит старших братьев на диване просторной гостиной, проницательно осматривающих их обоих, и искренне улыбается при виде довольного Юнги. — Кто это пришел домой, неужели это будущие гении из клана Исайа? — весело тянет он, вставая и раскрывая объятия для них. Омеги прячутся в его крепких руках, прижимаясь к груди и тихонько смеясь. — Как прошли экзамены? — У меня все сдано на «отлично», — восклицает Чонгук с детским восторгом в глазах, ожидающими похвалы. Юнги прижимает его к себе и щелкает по подбородку, рассыпаясь в гордых за него словах и замечая, что нуждающийся взор его направлен на каменного Намджуна, не сдвинувшегося с места. — Тупой учитель по китайской литературе влепил мне «хорошо», это испортило череду всех моих отметок “A”, — расстроенно надувает губы Чонин и швыряет листы в сторону камина. — Чертовы поэты династии Тан. — Эй, кицунэ, посмотри на меня и успокойся, — мягко, как никогда и ни с кем произносит Юнги, беря его щеки в свои ладони и привлекая к себе для объятий, гладит рыжие уложенные пряди. — Хочешь завалю его? Чонин становится беззащитным ребенком в его сильных руках, не выдерживая и отталкивая его со смехом. — Только попробуй, — он предупреждающе тычет пальцем в усмехающегося альфу, — ты в прошлый раз разнес целый корпус химии, когда учитель грозился занизить мне оценку за больничные. Кстати, ты до сих пор не отвалил им баблишка за ремонт. Почему я должен ходить и стыдиться тебя? — Как ты разговариваешь со старшим братом? — делает грозный тон Юнги и надвигается, сгребая сопротивляющегося с криками омегу в объятия и кружа по гостиной. Намджун качает на них головой и усмехается, убирая сигару ото рта и не обращая внимания на мерцающие бездонные глаза Чонгука, стоящего одиноко с листами и ждущего от него хоть одного доброго слова. — Ты даже не похвалишь меня? — с детской обидой молвит он, в отчаянии рассматривая невозмутимое лицо альфы и жалея сотни раз. Альфа встает и засовывает ладони в карманы бежевых классических брюк, медленно приближаясь к нему и пригвождая к полу тяжелым взглядом, на дне которых Чонгук так и не видит свое отражение за гущей капризов и несбыточных надежд. — Я тобой горжусь, — улыбается краем губ Намджун, трогая ладонью его нежную щеку и сразу же убирая руку. Так быстро, что омега даже не успевает насладиться теплом его касания. До боли необходимого. Он проглатывает горючие, комом вставшие в горле обиды, в черничных глазах поселяется маленькое пламя, сжигающее Намджуна дотла. «Если бы родители были живы, они бы относились ко мне лучше, чем ты», — тонет на кончике языка, но он благоразумно молчит, выдавливая из себя подобие улыбки и идя на второй этаж. — Надеюсь, ты не забыл про наши дела, — загадочно говорит он и многозначительно оборачивается на Чонина, что наконец отдирает себя от стальной хватки Юнги и следует за ним. — Что это у вас за дела в тайне от старших, маленькие кикё? — хитро щурится Юнги, щелкая проходящего мимо Чонгука по подбородку и усмехаясь, когда он едва сдерживает улыбку и замахивается в отместку. — Раньше вы дрались до крови за поломанную игрушку, теперь позволяете друг другу заходить в свои комнаты? Ебать, Намджун, не думал, что мы доживем до того дня, когда они перестанут грызться. Либо я постарел, либо обкурился. Омеги скрываются на широкой лестнице, идя вдоль черно-белого холла на втором этаже к комнате омеги. Намджун внимательно рассматривает их снизу и издает хмыкание, переглядываясь с таким же удивленным Юнги и ухмыляясь: — Эти двое точно что-то задумали.

***

— Так вот, куда уходит годовой бюджет Малайзии, — кивает с усмешкой Чонин, рассматривая просторную комнату в малиновых тонах, кукольную кровать, застеленную сиреневым покрывалом, яркими розовыми балдахинами на мраморном пунцовом полу и тумбами в цвет. Одна из дверей ведет в гардеробную с розовой мебелью, на противоположном конце комнаты отделка с зеркалами в виде сердец и туалетный малиновый столик, заставленный орхидеями и розами в вазах, палетками и дорогими флакончиками духов. Он здесь впервые за все семнадцать лет. — Кто бы говорил, не у тебя ли бассейн стоит в самой спальне? — фыркает Чонгук, безумно гордый произведенным эффектом от своей любимой комнаты. — Откуда же ты узнал? Своих друзей-сплетников отправил шпионить за мной? — щурится хитро Чонин, присаживаясь на край кожаного лилового дивана. — Конечно, мне же делать нехуй, только следить, как ты писаешь и страдаешь от того, что Чан опять тебя отшил, — закатывает глаза Чонгук, поправляя лепестки орхидей и снимая украшения в отдельную шкатулки из малиновой кожи. Чонин усмехается с горечью и откидывается на мягкое сидение. Здесь пахнет фиалками и конфетной сладостью. Здесь будто бы хочется остаться и раскрывать секреты с наступлением теплых весенних ночей. — Я ожидал совсем другого от твоей комнаты, — вдруг говорит он, встречая заинтересованный взор омеги и стервозно улыбаясь. — Что-то по типу котла, драконьей чешуи и огня, где ты сжег глазницы всех, кто случайно посмотрел на Ямакаси. У этих бедолаг уже должно быть родовое проклятие. — Как жаль, там должен был быть твой длинный язык. Еще не поздно, поэтому, будь человеком, заткнись, — цокает Чонгук и поворачивается к нему, складывая руки на груди. Его фарфоровые черты приобретают таинственность. — Я придумал, что мы сделаем с Юкио. Чонин тянет довольную ухмылку, ловя сучий блеск в его чернильных глазах.

***

— Почему не хочешь поехать с нами? — интересуется в третий раз Тэхен, сидя на диване и рубясь в телефон, пока Аллен ходит по квартире и собирает вещи в небольшой рюкзак. — Этот остров находится недалеко от города, Чан попросил лично взять тебя с собой.  На столе остатки обеда, бутылки колы и пепельница с потушенными сигаретами.  Альфа устало разминает плечевые мышцы после смены в гараже, наблюдая исподлобья за младшим братом, что театрально закатывает глаза и встает посреди комнаты, упирая руки в бока.  — Я тебе уже говорил, я, Такеши и Аоки собираемся в загородный домик. Там будут еще пару чудиков с класса.  Тэхен напрягается каждым мускулом, но молчит, тяжело разглядывая невинное лицо и не решаясь запретить, когда он так доверчиво смотрит. Я никогда не умел тебя обижать.  — Не смешивай алкоголь и не бери то, что предлагают. Сам возьми. Сомнительную дурь тоже не вздумай принимать, — наставляет альфа беспокойным тоном, ловя уязвление во взгляде мелкого и поджимая губы. — Я тебе доверяю, братик, иди сюда, — он поднимается и прижимает его к себе за затылок, целуя в кудрявую макушку.  Аллен обнимает его поперек живота и прячет лицо в изгибе его плеча, вдыхая до боли родной запах.  — Я обещаю, что никогда не подведу тебя, — произносит он с улыбкой и отстраняется.  Тэхен ради мерцающих огоньков счастья в его глазах готов землю хавать, лишь бы он всегда так улыбался.  — Тебя подкинуть? — он идет вместе с братом к выходу, сжимая его плечо. Аллен мотает головой, смеясь, когда он пытается потянуть за щеку. — Повеселись, родной, и будь на связи, — Тэхен вновь прижимает его к себе и целует в висок, прежде чем закрыть за ним дверь.  И жаркие летние дни норовят уже сменить самую теплую весну в Токио. 

***

На сапфировых водах бассейна плавают розовые лепестки магнолии. Блестящие лучи закатного солнца оставляют на глади мерцающие блики. Намджун сидит на кожаном белом диване, выкуривая сигару и смотря хищным взором в пустоту, пронизанную в его мыслях алыми каплями крови.  Он слышит тихое присутствие под боком, до боли знакомый запах сладких фиалок и детства. Оно пропитано горечью и высечено на их ключицах истошными воплями и плачем.  Чонгук еще не научился ходить, когда их родителей не стало.  А теперь он вырос и ходит босиком по его сердцу, протыкая его шипами.  Намджун каждый раз вшивает в свое лицо маску, норовя содрать ее каждый раз, как Чонгук смотрит своими большими наивными глазами, ожидая хоть немного ласки от него.  — Ты встречался с этим гайдзином в тайне от меня. Сбегал от охраны и ездил к нему домой в трущобы, в то время как я говорил тебе держаться от него подальше.  Лед в его тоне ошпаривает омегу. Сейчас перед ним не его любимый старший брат, перед ним — глава якудза. Не жалеющий даже свою семью. В нем не осталось теплоты, чтобы поделиться.  Чонгук тихо сглатывает, сцепляя пальцы в замок и стоя за его спиной с желанием испустить здесь последний вздох. Он в белых шортах и топике с розовыми бантами на бедрах и маленькими розами. Чувствуя на обнаженной коже дрожь от его строгого взора, готового сжечь живьем за непослушание.  — Когда я обращаюсь к тебе, отвечай, Чонгук. Неужели ты влюбился в него? — в голосе альфы сквозит неверие и жажда убийства. Он резко приближается к замершему омеге и не больно сжимает его щеки, заставляя взглянуть на себя. Намджун прямо здесь норовит рассыпаться в прах от отчаяния и соли в его влажных черничных глазах, лишь бы он перестал смотреть так, залезая в капилляры и лопая их. — Вытрави эти чувства из себя прямо сейчас, потому что я скоро убью его. А если ты будешь сопротивляться, перечить мне, ты приблизишь день его смерти.  — Брат, пожалуйста, он ведь ничего не сделал, — шепчет во вред себе Чонгук, пытаясь затолкать обратно в глотку истерию, мешающую сделать спасительный вдох.  Намджун с мольбы на его губах гневается сильнее, убеждаясь в тысячный раз, что Тэхен — не жилец с ним под одним небом.  — С каких пор ты защищаешь всякое отребье перед главой клана? Или эта чертова любовь к чужакам стерла из твоей памяти положения кодекса нашей семьи? Произнеси мне вслух седьмую сутру.  Чонгук глядит в налитые местью и злостью глаза ирбиса, прокусывая нижнюю губу до крови. Задыхаясь в собственных немых криках.  — Член клана Исайа не имеет права заводить связи с гайдзинами, защищать их перед старшими, любить их и вступать с ними в брак.  Дрожь на словах выдает, как омега пал перед зовом их предков, осуждающе наблюдающих за ними с небес. Намджун кивает с разочарованием, чуть сильнее сжимая его щеки и передавая всю ненависть к тому, что противоречит установленным порядкам.  — Запомни, Чонгук, если я еще раз увижу тебя рядом с ним, я не побрезгую убить его прямо на твоих глазах.  Альфа резко отпускает его и уходит, овевая запахом погибели и удушья.  Чонгук падает на колени, зажимая трясущийся рот ладонью и сгибаясь пополам от беззвучных рыданий. Боясь возвращения старшего брата и его ярости, увеличившейся бы в стократ из-за его горючих слез, дерущих ребра на куски. Рваное дыхание и комок в горле не позволяют ему двинуться, оставляя мечтать утонуть в теплых водах и застыть в вечности.  В вечности, где жестокости и клана не будет. В вечности, где он будет обычным человеком, имеющим право любить того, кого выберет сердце, без дикого страха лишиться его в следующее мгновение.  Его детство, юность и вся гребаная жизнь отравлены порохом и кровью.  И его надрывных рыданий по утраченному никто не слышит. Неужели мне теперь придется делать вид, что тебя не существует? Неужели мне теперь придется задыхаться в твоем присутствии?  Тэхен не заслужил той боли, что он причинит. Но по-другому он и не умеет.  — Мне доставляет особое удовольствие видеть твои страдания.  Глубокий издевательский голос сотрясает нервную систему на куски. Чонгук вскидывает голову и сжимает кулаки, застывая уничтожающим взором в пустоте, пока шаги все приближаются. Он стирает мокрые дорожки с щек и гордо задирает подбородок, поднимаясь с колен.  — Какого хуя ты здесь забыл? — шипит он, не поворачиваясь, но ощущая в венах его присутствие. Ядовитое, отравляющее.  Рэйский натягивает ухмылку, вальяжно подходя к нему, засунув руки в карманы молочных брюк. На нем белая рубашка с короткими рукавами и насыщенным синим принтом.  — Если ты забыл, я являюсь частью якудза. Твой брат говорит приходить, я прихожу, — он встает вплотную к нему и слегка наклоняется, чтобы быть на одном уровне с его лицом.  — Тогда я говорю пойти и утопиться, не окажешь мне такую услугу? — огрызается Чонгук, резко поворачиваясь и едва не сталкиваясь с ним лбами.  — Ты - никто в этом клане. И никогда не будешь занимать в нем место, — усмехается Рэйский, прожигая его едким взглядом. — Ты глупышка, если думаешь, что кто-то будет принимать тебя в серьез. Как и наш ебанутый гайдзин, которому осталось жить неделю. Если Намджун не прикончит его раньше, — добавляет с оскалом альфа, ловя разъяренные искорки пламени в зрачках омеги и распаляясь еще больше.  — Заткнись, сукин ты сын! — цедит Чонгук и бьет его кулаками в грудь. Рэйский цепляет равнодушную маску, перехватывая его запястья в воздухе и останавливая. — Задохнись в своем дерьме, — выдыхает он в его мертвенно бледное лицо и заряжает коленом в живот. Хватка слабеет, и омега бьет его по плечам, пытаясь дотянуться ногтями до шеи и вскрикивая, когда в яром сопротивлении оступается и летит спиной в бассейн. Рэйский на инстинктах сжимает его талию и падает следом. Теплая вода забивает рот и глотку, он сжимает кулаки и выныривает через секунду, в унисон с Чонгуком, что визжит и окатывает его волной брызг.  — Поперхнись, придурок хренов. Надеюсь, тебе заполнит глотку настолько, что ты больше не сможешь дышать!  — Сука же ты, — Рэйский не успевает увернуться, проглатывая новую порцию воды и горящими от ярости глазами провожая омегу, уже выходящего из бассейна.  Неосознанно застывая на его жестах, когда он убирает влажные пряди с лица и поднимается по подъему спиной к нему. Тонкая пижама липнет к плавным изгибам, обнажая кусочки кожи и линию поясницы. Забирающей себе насильно внимание отвратными воспоминаниями. Пресекаясь горечью на языке от того, как сильно он ненавидит весь их клан и каждого его члена. 

***

dj shadow remix - 6 days 

Тэхен закрывает двери квартиры на ключ, закидывая на спину спортивную сумку и идя к выходу из района доя-гаи. Цветущая сакура доносит аромат вишен и пряных весен. Он ловит лучи яркого солнца, щурясь сквозь очки, его медную оголенную кожу ласкают теплые блики. На нем белая майка, темные джинсы и черно-белая бандана.  Мазутная тойота ленд крузер подъезжает к обочине дороги, в ранее субботнее утро заполненной рядами неспешных машин. Внедорожник для дальних путешествий забит четырьмя альфами, развалившимися в кожаном салоне и приветствующими его, пока он забирается внутрь, с широкой улыбкой пожимая им руки.  — Калифорния бой, ты сбежал из триллера про детройт? — ухмыляется Минхо, хлопнув его по спине.  — Какой же ты нетактичный олень, — бьет его по шапке Чанбин, громко смеясь на убийственный взор друга и весело глядя на него из-под черной кепки. На нем майка, тонкая цепь и штаны в тон.  — Этот нетактичный олень сейчас токсично зажмет твою башку стеклом, — скалится Минхо, хватая его за шею и опасно наклоняя ее к спущенному окну.  Джэхен сидит между ними и наблюдает за перепалкой с безнадежной улыбкой, пожимая руку Тэхену, что заваливается на переднее рядом с Чаном, выруливающим на загруженную трассу. — Готов увидеть красоты страны восходящего солнца и отдохнуть от шумного мегаполиса? — усмехается альфа, набирая скорость.  — Мне интересно, что скрывается за этими небоскребами и кишащими хаширия кварталами, — Тэхен высовывает руку навстречу легкому ветру, следя за пролетающими мимо вишневыми деревьями и станциями метро в обрамлении величественной горы Фудзи. — Остров Якусима один из самых красивых на континенте, — говорит Джэхен, перекинув руку через плечо Минхо и заставив его успокоиться. Он одет в белую майку, свободные джинсы, синюю кепку и джорданы.  — Был там? — отзывается Чан, слегка подавшись назад.  — В детстве отец отвозил. Я был в шоке от количества тропических лесов и морских черепах на пляже, — отвечает Джэхен, слегка качая головой под биты трека.  — Помнишь, как в школе нам однажды задали сочинение про нашу мечту, — Чанбин наклоняется через него к Минхо, чье лицо приобретает убийственные черты.  — Я уже чувствую, как он готов врезать тебе, поэтому подумай еще раз, прежде чем сказать, — смеется Джэхен, заранее сжимая плечо Чанбина, что с ухмылкой продолжает:  — Ты тогда написал, что всегда хотел увидеть период гнездования черепах. Сейчас как раз сезон их размножения, брат.  — Блять, я порву тебе ебальник, — цедит Минхо и замахивается на него кулаком, но Джэхен разнимает их и прижимает к себе за грудки. — Будь осторожен, может, я помогу тебе присоединиться к ним.  — Я всегда знал, что ты чертов извращенец, — кривится Чанбин, а на губах Минхо цветет оскал. — Сколько по времени занимает дорога? — спрашивает Тэхен, молчаливо наблюдая за проплывающими мимо телебашнями, аквамариновыми высотками и мирными течениями реки Мегуро, погружаясь в глубокие воспоминания и улыбаясь краем рта. — Пару часов, к обеду уже должны добраться, — Чан выезжает на забитый перекресток Сибуя, тормозя в куче других тачек. — Мы должны успеть вернуться к завтрашней гонке. Птичка нашептала, что организаторы готовят сюрприз, — выкидывает Минхо и ловит удивление на их лицах. — Почему вы смотрите так, словно я, бля, рожаю? — Не думаю, что человечество заслужило такое наказание, — хмыкает Чанбин. — А ты не думаешь, что ты хреново думаешь? — заводится снова Минхо. — Как только доедем, тебе пиздец, низкосракий. — Подожди, что за птички тебе там шепчут новости? Ты же вроде теперь в отношениях, — хмурится Чан, поворачиваясь к ним, пока они стоят на красном. — В этом мире нет ничего вечного, кроме Минхо и его похождений, — усмехается Чанбин. — Или ты думал, что он резко стал святым? — Завались, придурок. Я не про таких птичек. Я с ними порвал, — уязвлено произносит Минхо, прикрывая раны злостью. — Вы просто не видели его, когда он становится серьезным, — говорит Джэхен и сжимает плечо альфы в поддержку. — Он из тех, кто предан до конца своему выбору, — кивает Тэхен с улыбкой, замечая благодарность в глазах друга. — Минхо становится одержим и неуправляем, если ему что-то действительно нравится. Знай, когда нужно стопануть, брат, ты имеешь дело с очень хрупким созданием, — Чан отворачивается с тяжестью во взоре и газует на зеленый. — Я был бы счастлив, если бы ты давал себе такие же советы, дружище. Еще и Калифорния бой заразился от тебя ебаным рыцарством, — качает головой Минхо, и двое альф на переднем многозначительно переглядываются. Чанбин ловит тишину, нависающую в салоне и ложащуюся навязчивыми мыслями в голове каждого, решая разрядить ее и выпаливая: — Кто занимался арендой тачки? Это монстр сожрет полный бак еще задолго до того, как мы проедем хотя бы половину пути. — Хочешь сказать, что этот мицубиси спорт, который ты закинул в чат, лучше крузера? На нем только шкур развозить, а в конце поездки ты почувствуешь, как тебя отымели во все щели из-за жесткой, как твой стояк по утрам, подвески, — объясняет с запалом Минхо, опасно приближаясь к нему. — Он выбирал, да? — усмехается Тэхен, наклонившись к кивнувшему Чану. — Минхо со средней школы занимается перекупом тачек, его уважают в этих кругах. — Что не так с подвеской мицубиси? — интересуется Джэхен, доставая из подставки несколько бутылок ледяной воды и раздавая альфам. — Спорт имеет лучший запас хода, даже если он на мкпп. Скорость, маневры и сцепление тоже на высоте, но из-за жесткой подвески он не особо экономичен: быстрая изнашиваемость и дискомфорт на всем пути убивают весь кайф поездки. — Крузер ездит плавнее, по крайней мере мы не будем ощущать, как каждая яма на дороге забивается нам в очко, — бросает Минхо и ухмыляется на смех парней. — Смеешь сомневаться в моем выборе, умник ты сраный? — Не учи ученого, понял, — кивает Чанбин. — Не учи ученого, и пизды не получишь, — добавляет Минхо, и салон тойоты снова заливается грудным смехом.

***

Изумрудно-лазурный живописный остров Якусима на побережье Кюсю встречает шелестом тропических лесов, покрывающих окрестности зеленой вуалью и скрывающих в глубине самые старые деревья во всем мире. Палящие лучи последнего солнца весны ласкают пляж Нагата на северо-западном берегу маленького острова, окруженного съемными домиками за отливом, горными реками, древними белыми храмами, водопадами и маяками.  Тойота останавливается у одного из оранжевых домиков с коричневыми крышами. Пятеро альф выходят из тачки со спортивными сумками, накинутыми на плечи, и с громкими разговорами заходят в уже приготовленный для них домик с тремя спальнями.  — Вот это жизнь, — тянет довольно Минхо, плюхаясь в кровать в позе звезды. За ним идет Тэхен и кладет сумку на тумбу, валясь рядом на живот и закрывая глаза.  С открытых окон дует теплый ветер, донося запах свежего бриза.  — В комнате номер три обнаружено два трупа, повторяю, два трупа, — Чанбин делает вид, что держит рацию, облокачиваясь на дверной проем вместе с Джэхеном, повисающим на его плече.  — Мы соседи, — усмехается Джэхен, глядя на альф, не собирающихся вставать с постели.  — Свалите оба, у нас фиеста, — Минхо поворачивается на другой бок и закидывает на спину ржущего Тэхена ногу.  — Может, сиеста? Дневной сон, — подсказывает Джэхен, за что получает подушку в лицо.  — Фиеста-хуеста, вали отсюда, энциклопедия ебаная, — Минхо замахивается на смеющихся альф другой подушкой, которую с возмущением отбирает Тэхен:  — Оставь, на тебе спать слишком жестко.  — Не зря я всю зиму качал пресуху, — ухмыляется довольно Минхо, хлопая себя по животу.  Чан проходит мимо к своей комнате без соседа, резко тормозя и проходя вперед с шкодливой улыбкой.  — В сторону, — выпаливает Тэхен, заметив его озорной взгляд и скинув Минхо на пол. Он не успевает спастись сам, Чан с разбегу запрыгивает на него и сжимает в объятиях, что будто бы душат. — Слезь, блять, — ржет он, отбиваясь от щекочущих рук.  — Черт, — мычит Минхо, корчась на полу. — Кажется, мой позвоночник выпал. Джэхен, поищи его.  — Драматичного оленя выключай, — хмыкает Чанбин, залезая на кровать, чтобы спрыгнуть на орущего на полу друга с диким ржачем.  Джэхен стоит в дверях, наблюдая за ними с мягкой улыбкой и не успевая заметить, как катающиеся в ногах альфы цепляют его за колено и заставляют упасть рядом. С криками, кулаками и воплями Минхо вылезает из-под тяжелого как железо тела Чанбина, сверху которого валяется Джэхен, но на него налетает упавший с кровати Чан.  Тэхен кидает его в дерущуюся кучку и убегает со смехом к пляжу, снимая на ходу свою белую майку. Песчаная полоса приятно нагрета под босыми ногами, он ныряет в теплую воду с головой. Пенистые приливы омывают все загорелое тело, плавающее в бирюзово-синих течениях.  За ним бегут остальные альфы, ныряя в мурлыкающее море. Чан и Джэхен начинают заплыв на обгон до самой середины, Чанбин неспешно следует позади, вбирая в себя золотистые лучи.  Минхо догоняет спокойно наслаждающегося жизнью и водой Тэхена, поджидая момент, когда он вынырнет, и делает захват, утаскивая его за собой обратно в глубину с грудным смехом. Альфа вынашивает план мести и хватает его поперек живота, таща его за собой на поверхность и окуная лицом в воду. Минхо перестает смеяться и цепляется за его жилистые руки, пытаясь высвободиться и ругаясь матами под смех остальных парней.  Закат загорается на призрачно-голубом небе лиловым заревом.  За песчаным пляжем раскинуты обломки рифа, полные интересных ракушек каури. Разожженный костер играется языками пламени, небольшой столик заставлен бутылками с ледяным пивом, сигаретами, овощами и приготовленном на гриле мясом.  Чан и Минхо негромко переговариваются, жаря вторую часть мяса и рыбу, пока Джэхен и Чанбин пытаются нарезать овощи, проваливаясь каждый раз и смеясь вместо того, чтобы довести дело до конца. Тэхен выносит стулья из домика и ставит их в полукруг у столика, открывая бутылки и раскладывая готовые блюда.  — Руки из жопы высуньте, как можно полчаса резать несчастные огурцы? — Минхо переворачивает мясо и кидает в них уничтожающий взгляд.  — Я не буду разговаривать с тобой, пока ты держишь нож. Положи нож, я сказал, блять! — шутливо хлопает по столу Чанбин, едва не проливая пиво в бутылках. Тэхен мягко оглядывает обоих и улыбается, сдвигая бутылки с края.  — Давай я сам сделаю, — говорит он и бегло разрезает все овощи под удивленные взоры всех парней. — Не смотрите так, у меня младший брат.  — Это все объясняет. Быть старшим — уметь все, — кивает задумчиво Чанбин. — Чан тоже на все руки мастер.  Чан улыбается, обнажая ямочки и свою неловкость каждый раз, когда его хвалят.  — Даже ебучие раки не такие красные, — издевается Минхо и ржет, пиная его локтем. Он переодет в светлые джинсы, белую футболку и кеды адидас.   — Ты старший ребенок в семье? — спрашивает с любопытством Джэхен, откидывать на спинку стула.  Чан согласно мотает головой, размахивая картоном над мясом.  — Что насчет единственных детей в семье? Я и Джэхен, выходит, уникальные, — довольно произносит Минхо.  — Уникальный дебил, — поправляет Чанбин.  — Давно хотел попробовать мясо Чанбина на вкус, — говорит Минхо с насмешливой усмешкой, почти жуткой.  — Отойти оттуда, тебя опасно ставить рядом с огнем, — смеется Джэхен. Жаркая ночь соткана из треска цикад, теплого костра и морского бриза. Парни садятся впятером за стол, поднимая бутылки пива и выпивая их залпом.  — Мои родители пригласили нас к себе на праздник в середине месяца, — говорит Чан, жуя мясо и улыбаясь на комплименты о хорошей прожарке.  — В твоей большой семье будет пополнение, целых два члена, — усмехается Минхо, положив руки на плечи смятенных Тэхена и Джэхена.  — Родители Чана считают нас своими детьми, думаю, вы тоже им приглянетесь, — Чанбин мягко осматривает обоих альф.  — Вы, кажется, давно знакомы, — произносит Джэхен, ожидая трогательного рассказа об истории долгой дружбы.  — Мы с Чанбином росли вместе, дружили семьями, ходили в одну школу, в один лоток, — Минхо ухмыляется на разочарование в их глазах и продолжает: — С Чаном мы познакомились в старших классах. Он был новеньким. Раздражал нас пиздец. Ботаников в нашем кругу не приветствовали. Много у нас конфликтов было, да, дружище? — он прижимает к себе улыбающегося Чана за затылок и сталкивается с ним лбами.  — Ты про то, как он поколотил нас обоих, когда мы поссали на его рюкзак? — вспоминает Чанбин и заливисто ржет. Тэхен накрывает лицо ладонью и отворачивается к Джэхену, что прыскает в кулак.  Чан качает головой, отпивая глоток пива.  — Это было начало крепкой дружбы, — Минхо больно хлопает его по спине и душит в объятиях. — Этот засранец уехал с семьей в Кобэ спустя два года, как мы начали тусоваться втроем. Были на связи, потом все вместе приехали в Токио, поступили в один университет, ввязались в уличные гонки.  Тэхен внимательно слушает, ощущая, будто бы этого периода без них и не было. Будто бы он всегда существовал рядом с ними. Отрабатывая наказания после занятий в школе, кошмаря одноклассников и сбегая из дома, когда родительские оковы особенно давили.  Он не смог вкусить прелести и адреналина юности. Потому что в то время как его сверстники беспокоились о том, как спрятать сигареты от отца, он упахивался до крови, чтобы заработать еще один доллар на лекарства для папы. Тэхен бы отдал свою жизнь, чтобы сохранить его. Под ребрами поселяя теплоту и веру, что папе сейчас намного лучше, чем тогда.  Говорят, на небесах холодов не бывает. И если так, я буду молиться, чтобы весны никогда не покидали тебя, папа.  Потому что мир смыкается на Аллене и подвести его не имеет права. Тэхен оглядывается назад и видит новый смысл. Видит четыре пары рук, протянутые ему и тащащие прочь от бездны.  И пусть их никогда не станет меньше.  Тэхен с нежностью во взгляде наблюдает за ними, громко смеющимися, ругающимися, обнимающими друг друга. В тени изумрудно-синего острова с рокотом лазурного моря, песчаного берега и зеленых тропических лесов. Проживающими свою самую последнюю молодость и первый день лета. Обещающего им моменты безумия и беспредельного счастья. 

***

На парковке под мостом зажигаются ослепительные оранжевые фары и пурпурные неоны, окунающие город скорости в палитру рева моторов, адреналина и едкого дыма. Перекресток Сибуя забит спешащими домой машинами до начала ночного заезда. Выстроенные в ряд спорткары с открытыми капотами, под которыми торчат парни в цветастых джорданах и бейсболках, розовые стены клуба каннабис и разрывные биты, овевающие тела танцующих омег.  Хенджин сидит на капоте ламборгини ревуэльта, скрестив руки на груди и нечитаемо наблюдая за сменяющими друг друга людьми и яркими бликами. Визг шин стоит в ушах оглушительным набатом. Мицубиси эво проезжает развязку моста в дрифт раскачке, получая восторженные хлопки и свистки. Банда Рэйского оживленно болтает в конце парковки, с азартом посматривая на вышку, где собрались все организаторы.  Гул голосов, горящих в предвкушении, не стихает ни на мгновение.  — Ты слышал, сегодняшний заезд будет определяться рандомно.  — Интересно, кого из числа гонщиков выберет генератор?  Хенджин закатывает глаза, крутя носком оранжевых джорданов в воздухе. На нем белый топ с длинными рукавами и цифрой «88», синие джинсы с ремешком из драгоценных камней. Светлые волосы завязаны в хвостик на затылке, передние пряди заплетены в косы. Он сжимает губы, погружаясь на дно своего внутреннего мира и забывая выныривать обратно.  Там давящие и крутящие глотку воспоминания. Там чувство стыда и желание отмотать время назад дерут плоть на куски.  В своих собственных мыслях он будто бы окаймлен позором, и оставаться с ними наедине кажется разрушающим. Он бы хотел вернуться в прошлое и никогда не почувствовать на себе вкус губ этого холодного принца, стоящего за несколько метров от него и смеющегося в компании своих друзей.  На щеке Джэхена цветет ямочка, видная даже на расстоянии и колющая сердце, словно шипы. Лучше бы мне никогда и не знать, каково это — когда тебя не целуют в ответ. Лучше бы мне никогда и не знать тебя.   Под боком чувствуется теплота и родной запах черной смородины и ванили. Омега поворачивает голову, с нотками заполонившей душу тоски смотря в беспокойные глаза Хана и натягивая улыбку.  — Не заставляй себя улыбаться, когда тебе этого не хочется. Я же вижу. Тебе больно, — Хан обнимает его за плечи и гладит их, прижимая к себе.  — Я никогда и ни перед кем так не позорился. Посмотри, он в окружении каких-то левых омег и даже не вспоминает обо мне, — произносит с горечью Хенджин, нахмуренно глядя на окружившую банду Ямакаси кучку.  Эти омеги повисают на Джэхене, что никому из них грубо не отвечает и продолжает мягко улыбаться. Рядом с ним стоят Чанбин и Чан, перебрасываясь парой фраз.  — Это банда Ямакаси. Они всегда будут в центре внимания, как бы нам ни хотелось обратного, — будто бы зная отвечает Хан, усмехаясь с ощущением кислинки на языке.  Минхо сидит на капоте своей бэхи, куря и разговаривая с Тэхеном, а над ним вертятся двое омег в коротких джинсовых шортах.  — Разве это вообще возможно принять? Чертово общежитие. Кажется, я теперь понимаю младших братьев Исайа, — фыркает Хенджин, закатив глаза, когда очередной омега подошел к Джэхену и восторженно отобрал у него черную кепку.  — Кстати, на той вечеринке я застал Чонина. Не считая того, что он меня чуть не прибил, я думаю, они не такие плохие, как о них здесь говорят, — Хан встает перед ним и загораживает обзор, заставляя смотреть на себя и отвлечься от плохих мыслей. — Эй, хватит пялиться на него так, словно сейчас завалишь.  Хотя у самого под ребрами надрывно воет сердце и плач застревает в глотке.  — Они не плохие, просто никто так и не попытался их понять и принять. Зависть такая штука, знаешь. Схавает живьем, — усмехается Хенджин, пытаясь увидеть действия Джэхена за маленькой фигуркой лучшего друга, но его солнечная улыбка и кривляния отвлекают,  побуждая рассмеяться. — Я даже не представляю, кого из нас жалеть больше. Меня, позорника, или тебя, слепошару, который умудрился влюбиться в такого мудилу, как Минхо. Серьезно, Хани, если он хоть вот настолько тебя расстроит, — он складывает большой и указательный палец вместе, не оставляя расстояния, — я откручу ему яйца и скормлю местным собакам. Возможно, они не выживут, но я все же рискну.  — Фу, как это ужасно звучит, — смеется Хан. — Ты втайне учился на мясника? — Стану, если кто-то обидит моего дурачка в твоем лице, — Хенджин приобнимает его за плечи и слегка покачивается, с интересом рассматривая подъезжающие спорткары.  — Ты ведь подал заявку на участие в сегодняшнем заезде? — интересуется Хан, поворачивая к нему голову и кладя ладони поверх его рук. — Если вдруг рандом выберет тебя, тебе придется ехать без меня, ты же в курсе?  Омега кивает, даже если легкая паника катит к горлу при мысли быть одному.  — Это будет моя первая гонка без тебя. 

anitta, becky g — banana 

Хан прослеживает за его замершим взглядом, напарываясь на две тачки, въезжающие в самый центр парковки. Режущий красный макларен и насыщенная розовая тойота тормозят бок о бок, яркий оранжевый свет фар вспыхивает и погасает на мгновение. Людская молва закладывает уши так же, как дикий звук мощных моторов.  — Это братья Исайа!  — Они впервые приехали вместе!  Омеги толпятся вокруг них и ошарашено переглядываются, пока дверные шарниры макларена медленно приоткрываются, и выходит Чонин в черном комбинезоне и ветровке с цепями на шее. Надменно рассматривая собравшихся и поправляя ядовитые рыжие пряди. С водительского тойоты вылезает Чонгук, в джинсовом чокере, цепях, в джинсовом топике с отдельными рукавами и шортах. Он смеряет высокомерием на дне зрачков каждого, надувая клубничную жвачку и усмехаясь. Его чернильные пряди треплет порыв прохладного ветра, когда он закрывает дверцу ногой в белых массивных ботинках.  Зная, что взгляды во всей парковке прикованы к нему.  И больше не отлипнут, покуда они с Чонином проходят вперед друг за другом под ошалевшие взоры.  — Братья Исайа объединились?  — Неужели теперь все изменится?  Юкио провожает их обоих беспокойными глазами, обнимая себя за плечи и обращаясь к Нори, что стоит рядом с такой же тревогой на лице:  — Мне это не нравится, Нори. Эти больные сучки что-то задумали.  Юкио в серо-зеленом топике с длинными рукавами и серых штанах-баллонах. Шея стянута черным кожаным чокером.  — Они и по отдельности были психованными. Теперь, когда они друг за друга, я даже не знаю, чего ожидать от них, — омега поджимает губы и замолкает, утопая в болезненных воспоминаниях. На нем белый топ из атласа и голубые клеш-джинсы.  — Чего ожидать? — ухмыляется с горечью Юкио. — Разве это уже не отразилось на твоем лице? — он кивает на маленький шрамик на щеке друга, оставшегося после того, как Чонин приложил его лицом о барную стойку. — Их обоих надо в психушку.  — Но в Токио нет такого смельчака, который осмелится сделать это. Они искусно манипулируют всеми. Особенно Тэхеном и Чаном. Меня раздражает видеть, как они притворяются невинными перед ними и сразу в слезы, а на деле — те еще стервы, — возмущается Нори, трогая свой шрам и ощущая, как он болит по новой. — Я тоже здесь не просто так. Если ты поможешь мне, мы с тобой заставим их пожалеть о каждом дне своего существования.  Юкио глядит на него со всей решимостью, ловя отблеск смелости на дне его глаз и победно улыбаясь.  Позади слышится грудной смех Итана, приставшего к Мураками, что без особого энтузиазма выслушивает его бред, сидя на капоте корвета.  — Угадай, сколько я за них заплатил? — хвастается Итан, указывая на свои новые желтые джорданы. Мураками похуистично курит, не собираясь гадать. — Сотку за пару.  — Драхм, надеюсь? — поднимает бровь Мураками, выдыхая едкие клубы дыма в его лицо.  — Какие драхмы, ебанутый что ли? Долларов.  — Тогда ебанутый — это ты. Они стоят максимум тридцатку. Итан хватает его и тычет кулаком в макушку, громко смеясь, пока альфа кашляет от застрявшего в глотке никотина.  — Ты его сейчас задушишь, — цокает Юкио, подходя ближе и разнимая их в стороны. — Вам что, пять лет? Что за цирк вы тут устроили?  — Бля, Юкио, какой же ты зануда, — кривится Итан, шкодливо улыбаясь и вставая сзади. — Тебе нужен расслабляющий массаж шиатцу.  Он со всей силы мнет его худые плечи, едва не выворачивая их и угорая, когда омега больно стучит ему по башке.  — Из тебя массажист, как из Мураками каскадер, — фыркает Юкио. Итан прыскает в кулак, приобнимая закурившего новую сигарету друга.  — Мой бро — ебучий нигилист. Он настроен на духовное, а все остальное, мирское — брешь сраная, — со знанием изрекает Итан.  — Что ты несешь? — устало вздыхает Мураками, на что он усмехается:  — Закрой рот и не трать силы. Попытайся влиться в нирвану.   — Я не буддист.  — Он похуист, — хмыкает Нори, садясь на капот желтой мицубиси. Итан ошарашено оборачивается на него и хватает за кисти, пытаясь стащить.  — Куда? Я только помыл ее, — он возмущенно тянет его на себя, но омега сопротивляется со смехом:  — Я тоже жопу мыл, макака ты брезгливая.  — Ебырям будешь подробности своей гигиены говорить, слезай с моей малышки сейчас же, — Итан стаскивает его и ловит на ходу, когда он спотыкается, Юкио безнадежно качает на них головой, складывая ладони на плече Мураками и ласково осматривая его.  Рэйский тормозит рядом с ними с диким рокотом мотора, разрушая веселье в ту же секунду. Он агрессивно хлопает дверцей, сжимая фильтр сигареты пальцами и подходя к ним с хищным прищуром. Одетый в молочную майку, цепь и серые джинсы, он нагоняет на них ауру мрака и безудержной ярости. Плещущейся в нем, как в котле.  — Просто объясните мне, какого хуя вы смеетесь, если гайдзин со своей бандой сместил нас с первого места и победил каждого из вас? — его низкий угрожающий тон оседает под ребрами. Он приближается вплотную к Мураками и выдыхает горький дым ему в лицо. — Почему молчишь, Мураками? Думаешь, я забыл, как ты проиграл этой мрази в первой же гонке? Из-за тебя мы сейчас на дне позора, не забывай об этом.  Альфа держит невозмутимую маску, принимая его оскорбления и проглатывая их. Но Юкио так не умеет. Не умеет молчать, когда его близких обливают грязью.  — Мой брат сделал все, что мог. Ты тоже не забывай о том, что в то время, как он отстаивал честь команды, ты служил в армии, — с каждым сказанным словом омеги лицо Рэйского приобретает убийственные нотки.  Мураками сжимает его руку, намекая замолчать, но Юкио только выступает вперед и бесстрашно смотрит в его звериные глаза.  — Ты, маленькая копия Мураками, будешь открывать рот тогда, когда обгонишь хоть одного члена банды Ямакаси, — широко ухмыляется альфа, замечая чистый гнев на дне его зрачков и забавляясь.  Он собирается уже уйти, но звонкий голос Юкио, пропитанный издевкой, заставляет замереть на месте:  — Хуевый из тебя лидер.  Рэйский резко разворачивается и опасно наступает на него, но его хватают с обеих сторон Мураками и Итан, оттаскивая.  — Еще раз скажешь так, и можешь стирать с капота название нашей банды. Ебаная подстилка Ямакаси, — выпаливает со всей желчью альфа, прожигая его ненавистью.  — Голову лечи, псих сраный, — огрызается Юкио, которого обнимает Нори и не дает сдвинуться с места. — Ямакаси хотя бы не топит своих же.  — Повтори, блять, — рявкает Рэйский и едва не вырывается из хватки альф.  — Пожалуйста, замолчи, не провоцируй его. Он и так злой, — с нажимом произносит Нори, пытаясь успокоить огонь в глазах друга.  — Когда не злой, то обкуренный. У него других состояний не бывает. И когда нам с ним разговаривать? — визжит Юкио, брыкаясь в его руках.  — Сука, — цедит сквозь стиснутые зубы Рэйский и отбивается, направляясь сквозь танцующую толпу в противоположный конец парковки и по пути задевая плечом проходящего мимо Хенджина, что возмущено кричит ему в след. — Иди нахуй.  — Больной, — выдыхает омега ему вслед, потирая ноющее от неожиданного столкновения плечо.  — Сильно задело? — интересуется появившийся из ниоткуда Тэхен, обезоруживающе улыбаясь, когда омега подпрыгивает на месте и прижимает ладони к сердцу. — Ты так пугаешься каждый раз, как будто я похож на скелет йети.  — Нет, я просто очень пугливый, — неловко смеется Хенджин, не зная, куда деть себя от смущения еще с прошлого раза, когда Тэхен подколол его с футболкой Джэхена.  И все, что связано с этим альфой, засевшего глубоко в его юном сердце, причиняет невыносимую боль. Его запах, его силуэт, его имя в социальных сетях, все похожие на его марку машины, все его друзья, попадающиеся как назло на пути. Как напоминание и прочная повязанность.  Вселенная будто бы кричит ему: «ты уже застрял и не выберешься из глубины».  Тэхен стоит рядом с ним нерушимой бесстрашной скалой, засунув руки в карманы светлых джинс. В черной футболке, кожанке и кепке, закрывающей половину смуглого лица. Но не его глаза, смотрящие как и всегда с теплотой, словно они знакомы тысячи жизней до.  — Видел твое имя в списках участников, не боишься, что снова выпадет альфа в соперники? — усмехается по-доброму Тэхен, внимательно наблюдая за сменой эмоций на кукольном лице омеги.  Хенджин раскрывает рот, чтобы ответить, но замолкает, когда он огораживает его своей рукой от пролетающих мимо байкеров на ямахах. Он не дотрагивается до него, но заслоняет собой. Заставляя проникнуться к себе еще больше.  — Знаешь, я думаю, мне легче переносить поражение, чем многим другим. Я гоняю не ради победы, а ради ощущений, — улыбается своим же словам Хенджин, ловя проблеск восхищения в его взгляде.  — Ты первый на моей памяти, кто не грызется за призовые места. Наверное, в этом отличие омег и альф гонщиков.  Хенджин и не замечает, как они начинают идти вдоль беснующейся на танцполе толпы, розоватых стен клуба и баров к выстроенным в ряд тачкам банды Ямакаси.  — Но все же, проиграть этому невоспитанному хамлу Минхо — стыдоба, которую я еще не скоро прощу себе, — строит рожицы омега, слыша его искренний смех и смущенно сжимая губы.  — Он тебе понравится, когда узнаешь его поближе, — уверяет Тэхен, идя бок о бок с ним к своим пацанам и пропуская тот момент, когда они оказываются на месте.  — Я сторонник мнения, что с некоторыми людьми невозможно найти общий язык, — уверено говорит Хенджин, глядя в сторону Минхо, что пугает толпу школьников игрушечной змеей и зловеще смеется, и закатывает глаза. — Вот я об этом. Признаки дебилизма на лицо.  Хенджин замечает среди парней высокую фигуру Джэхена и прокусывает внутреннюю сторону щеки, быстро прячась за широкую спину Тэхена, что в непонимании оборачивается на него.  — В чем дело?  — Я кое-что забыл, меня Хан ждет у ламбы, надо скорее вернуться, — истерично смеется Хенджин и пытается сбежать, не замечая ухмылки на губах альфы.  — Вот Хан, — кивает он на стоящего в двух метрах от них омегу, потерянно осматривающегося по сторонам, видимо, в его поисках.  — Ах да, я как раз попросил его пойти мне навстречу, — Хенджин натягивает фальшивую улыбку и спешно уходит, прикрывая лицо ладонью и делая жесты Хану уходить. Но тот будто бы не понимает и наоборот шагает ближе. — Черт, я же снова опозорюсь, — отчаянно шепчет он, забавно переставляя ноги и подпрыгивая от звонкого голоса под боком.  — Привет, Хенджин, куда бежишь? — Чан появляется перед ним с доброй улыбкой.  — Привет, Чан, пока, Чан, — нервозно улыбается омега и идет дальше, хватая раскрывшего рот Хана за руку и утаскивая за собой подальше.  — Что с ним? Странный он, — поджимает губы Чан, переглядываясь с Тэхеном, что пожимает плечами:  — Без понятия.  — Я только что разговаривал с организаторами гонки. Эти типы поехали башкой на отлично, — Чан приобнимает его и подходит к банде, активно жестикулируя. — Еще никогда в Токио заезды не устраивали рандомно. Гонщики сами выбирали, кому бросить вызов. Они решили серьезно нажиться на твоей популярности, брат. Люди все прибывают и прибывают с разных провинций. Скоро на Сибуя места не останется.  Тэхен внимательно слушает его, осматривая задумчивым взглядом бесящихся Джэхена и Минхо, лезущего к нему с игрушечной змеей. Чанбин снимает этот поединок на видео, заливисто смеясь на всю округу.  — У меня есть одна мысль, что скоро эти заезды будут проходить в другом месте. Возможно, в горной местности.  — Почему? — удивляется с его слов Чан. — Маркетинговый ход?  — Именно. И еще кое что, — кивает Тэхен. — Зрителей надо развлекать, одна локация скоро всем надоест. К тому же, заезды на этом перекрестке становятся уже опасными. Это дороги общего пользования, даже если у якудза дохрена связей с властями, с каждым заездом уровень риска повышается, а гонщики становятся агрессивнее.  — Сомневаюсь, что братья Исайа заботятся о благополучии простых смертных, — усмехается Чан, здороваясь по пути с кучей знакомых.   — О простых смертных — нет, но о своем кошельке — нормально так, — с ухмылкой отвечает Тэхен, пожимая руку все новым лицам, стремительно сменяющим друг друга, и благодаря за комплименты технике его вождения.  — Ну ты и конченный, — кричит Чанбин и толкает ржущего Минхо в грудь.  — Что происходит? Вся округа пялится, обязательно так сильно привлекать внимание? — цыкает Чан и запрыгивает на капот своего черного мерса. Он достает пачку севен старс из кармана светлых джинс и закуривает, поджимая под себя ногу в черных джорданах.  К нему подходит Джэхен и кладет локоть на его плечо, указывая пальцем на Минхо, запрыгнувшего на спину Чанбина.  — Я больше с этими двумя один на один не останусь.  Чан смеется, обнажая ямочки и тепло смотря на него.  — Опасно для жизни, да? — усмехается Тэхен, встав рядом с ними.  Джэхен качает головой с улыбкой, наблюдая за тем, как Минхо умудряется залезть на плечи Чанбина и сунуть ему в лицо змею с диким смехом. Он в гоночной черно-оранжевой куртке и белых штанах. Тэхен прикуривает себе и затягивает едкий дым в легкие, поворачивая голову на мгновение и замирая так же, как вся его банда.  Мимо них уверенным шагом проходят Чонгук и Чонин, оставляя за собой цветочный шлейф и запах сучести. Омеги высоко задирают подбородок и вкладывают все высокомерие, текущее в крови, в свои взгляды, стреляя в них и сразу же отворачиваясь.  Будто бы они никогда и не были знакомы. Будто бы каждый здесь — грязь под их ногтями.  Чонгук обдает его льдинами и надменностью. Тэхен принимает холодные осколки в свое сердце, чувствуя, как оно обливается кровью.  Чонгук ведет себя так, словно они чужие. И он бы принял свое поражение, если бы только омега прямо ему сказал, что больше не нуждается в нем. Но он бегает, игнорирует, заставляет привязываться к себе еще больше. Любого другого альфа давно бы оставил, но вспоминает, каким маленький и нежный Ничи бывает рядом с ним, и все сомнения разом рассыпаются в прах.  Если мне снова нужно доказать тебе, что я тебя достоин, я не побоюсь сделать это.  Чан провожает тонкую фигуру Чонина в черном тяжелым взглядом и не может приказать не смотреть. А под ребрами болезненные катастрофы, и гавань умирает.  Омеги идут друг за другом к трибунам, поднимаясь по ним под аккомпанементы сотен голодных взоров и виляя бедрами. Подливая керосин.  — Сучки Исайа что-то задумали.  Тэхен переглядывается с таким же настороженным Чаном и поджимает губы.  Чонгук подходит к организаторам гонки и что-то говорит, пока Чонин вытаскивает из кармана черной ветровки темный запечатанный конверт и передает его им. На губах обоих омег появляется стервозная улыбка, пока они довольно смотрят друг на друга и остаются на вершине. Глядя на собравшихся сверху вниз и в очередной раз доказывая свое превосходство.  — Две шлюхи, как я их ненавижу.  Тэхен сжимает челюсть, трижды за последний час слыша эти слова и сдерживая себя только потому, что они слетают с уст омег. Завидующих братьям Исайа до омерзения.  Экраны резко включаются, привлекая всеобщее внимание и погружая развязку под мостом в гробовое молчание. Голос одного из организатор сотрясает выстроенные в ряд спортивные тачки, готовые побороться сегодня за место победителя. Сердце стучит прямо в глотке, ожидая любого исхода генератора рандомных гонщиков этой ночью. По коже пробегает стая мурашек, забивая трахею, пока на экране крутятся фотографии и тачки всех участников.  — Добро пожаловать на самый незабываемый заезд этого сезона!  Зрители взрываются свистками и хлопками, порываясь к трибунам и заполняя их за секунду. Альфы забивают обочины дорог и линию старта, оглушительно аплодируя и смотря на генератор горящими от адреналина глазами.  Тэхен думает лишь о том, подал ли Чонгук заявку на участие, но среди молниеносно сменяющих друг друга гонщиков не ловит его и успокаивается.  — Как думаешь, кто будет гонять сегодня? Кстати, я не заметил там Рэйского. Странно, что он не подал заявку, — говорит Чан, прижав его к себе за плечи.  Джэхен стоит с ними со сложенными на груди руками, внимательно глядя на экраны и прикрывая глаза, когда высвечивается его фотография.  — Первый гонщик — бывший король Фудзиямы — Чон Джэхен!  Звонкий голос раздается на всю парковку, вызывая волну разрывающих криков и свистков.  Минхо издает утробный вопль и напрыгивает на него с разбегу, обнимая так, словно он уже выиграл. До хруста костей, по-другому и не умея. Тэхен мягко улыбается и хлопает его по спине. Джэхен держит невозмутимое лицо недолго, не выдерживая и улыбаясь, когда к объятиям подключаются Чан и Чанбин.   — Кто же будет его соперником? И сможет ли он победить его, если до сих пор это удавалось только Ямакаси?  Толпа вспыхивает новой волной восторженных криков и аплодисментов, когда на экране показывается второй участник гонки.  — Соперник короля — Принц на оранжевой ламборгини ревуэльта!  Хенджин не мигая смотрит на свою фотографию, видную всем в округе, и мечтает ударить себя и проснуться как от страшного сна. Ведь так не бывает. Такие совпадения — вне гребаной реальности.  — Из сотен гонщиков они выбрали меня и его. Как будто знали, как сильно я не хотел с ним встречаться лицом к лицу.  Ведь то, от чего ты бежишь, догоняет быстрее, чем ты успеваешь. Хан прыгает вокруг него от счастья и обнимает со словами:  — Сейчас он — твой соперник, а не безответная любовь. Поэтому не роняй гордость гонщика и порви его.  Хенджин понимает, что каждая секунда — на счету. Он не имеет права дать слабину и сбежать. Добавляя себе в графу еще одну строчка позора. Потому что сотни пар глаз устремлены на него и готовы схавать его живьем, если он проявит хоть малейшее сомнение. В мире уличных гонок не существует слова нет. В мире уличных гонок каждый вызов — принят. Иначе не принят ты.  — Гонщики, займите свои места на линии старта.  Хенджин ощущает эту фразу ножевыми под ребрами. Он тихо сглатывает и сжимает кулаки, не позволяя себе опустить голову и гордо садясь в ламборгини.  Фары ослепительно зажигаются в пурпурной ночи, нависшей над спящими кварталами Токио.  Кучка подростков бежит за ним до самого старта, едва не залезая на капот его тачки. Он ловит воздушные поцелуи и кулачки Хана, улыбаясь сквозь бешеную тревогу, заполонившую хрупкое сердце, и крепче сжимает руль. Он подъезжает вторым. Не позволяя себе повернуть голову в сторону серого астон мартина, за которым статной фигурой сидит Джэхен. Клянясь, что ощущает щекой его пронзительный взгляд, но посмотреть в ответ смелости предательски не хватает.  Банда Ямакаси раздирает глотки в криках, окружив спорткар их друга и поддерживая его громкими возгласами. На стороне Хенджина стоит гораздо меньше людей, но он этот факт не осмыслил бы, даже если бы очень захотел. В голове мутные мысли, будто он прямо сейчас упадет в обморок. 

travis scott — fe!n

Три.  Пульс добирается до глотки.   Чан встает между двумя заведенными тачками, готовясь дать старт. Хенджин делает глубокий вдох и настраивается на долгую дорогу, не собираясь поддаваться.  Даже если это ты, укравший мое сердце вор, я тебе не проиграю.  Два.  Чан поднимает в воздух оранжевый флаг. Мотор ревуэльты утробно рычит в унисон с мотором астон мартина.  Один.  Флаг опускается под истошные вопли толпы, бегущей за стартанувшими тачками.  Хенджин давит газ в пол до упора, выжимая все в самом начале пути и пролетая перекресток Сибуя за секунды за счет сумасшедшей мощности спорткара. Джэхен едет за ним не на полную, держась позади и временами нагоняя так, что висит плотно на хвосте и накидывает еще больше паники.  — Черт тебя подери, — выдыхает отчаянно омега, нервно крутя руль ламборгини и едва не врезаясь в летящий по встречке феррари. Он успевает увернуться в последний момент, отвлекаясь на зеркало заднего вида, чтобы следить за соперником.  Стоящие у обочин дороги альфы удивлено переглядываются, прижимая кулаки ко рту,  — Нихуя себе, апельсинка водить разучился? — усмехается Минхо, цепко наблюдая за экранами.  — Он привык ездить с штурманом, поэтому ему сложнее держать концентрацию и на управлении, и на слежке за водителем другой тачки, — объясняет Тэхен, скрестив руки на груди и в глубине души борясь со страхом, что взрыв может повториться. Прошлый раз оставил на его ключицах ебаный триггер.  — Джэхен с ним обходится слишком нежно, интересно, с чего бы? — играет бровями Чанбин, встречая понимающие взоры парней.  — Чувствам нет места на дорогах, — с нажимом произносит Минхо.  — Да неужели? Там, кстати, к Хану лезут два пацика, — ухмыляется Чанбин и начинает откровенно угорать, когда лицо друга приобретают убийственный вид, словно он сейчас кого-то зарежет.  — Где эти сукины сыны? — рычит он и выступает вперед, хмуро озираясь по сторонам, но так и не находя своего омегу.  — Успокойся, Хан стоит прямо напротив тебя, — указывает Чан и больно хлопает его по спине.  Минхо резко оборачивается на свою фею, затерянную в толпе высоких альф и разукрашенных омег. Он расталкивает кроющих матом людей и хватает его за локоть, слыша неожиданный выдох и прижимая к себе. Хан вцепляется в его плечи, непонимающе хлопая ресницами и вздрагивая, когда он сжимает ладонями его щеки и бережно целует в них.  — Будешь стоять со мной и пацанами, пошли, — шепчет он, гладя его мягкую кожу и преданно смотря в мерцающие карамельные глаза.  — Ревуэльта и астон мартин врываются в поворот на одинаково бешеной скорости!  Хенджин сжимает руль до побеления костяшек, прокусывая губы до крови от напряжения, пока ламборгини с грудным воем пролетает первый поворот.  Нагоняя горючего дыма и визга, от которого зрители у обочин радостно орут.  Джэхен тормозит на выходе и вновь разгоняется быстрее, чем это делает омега, вырываясь слегка вперед и проезжая прямую полосу на большой скорости.  — Ябэй, я в полной заднице, — шипит Хенджин и жмет газ, догоняя его за считанные секунды.  — Почему он такой тормоз на выходе? — хмыкает Минхо с осуждающим видом.  Хан возмущенно раскрывает рот и пытается вырваться из его крепких объятий, но альфа не позволяет. Его руки будто бы из самой прочной стали, железно прижимают к своему сердцу.  — Не говори так о моем лучшем друге, — бурчит омега, злобно смотря на него.  — Ламбо тяжелее и менее маневренная, поэтому нужно время, чтобы она снова набрала скорость. Джэхен недавно настраивал свою тачку у меня, мы разгрузили ее и сделали еще легче, так что тут без вариантов, — улыбается по-доброму Чан, уже угадав исход гонки.  — Вы недооцениваете Хенджина и очень скоро возьмете свои слова обратно, — хмыкает с уверенностью Хан, недовольно осмотрев всех четверых альф, глядящих на него, как на маленького прелестного ребенка.  — Приближается второй поворот!  Экраны резко выключаются на том моменте, когда обе тачки заходят в дрифт с сильным заносом, напуская клубы дыма и грозный рев. Зрители возмущенно вскакивают с трибун и всплескивают руками, требуя вернуть изображение. Вместо этого они с замершим вдруг дыханием наблюдают за тем, как вспыхивают и исчезают слайды с коротким текстом.  Разоблачение.  Наложение голоса Чонгука, рассказывающего о том, какими методами модели в Таиланде добиваются успеха. Зацензуренные картинки с обнаженными телами и толстыми старыми спонсорами, сайты с моделями, работающими в эскорте ночью, а днем гуляющими по подиуму. Невинный тон Чонгука, намекающего на то, что кое-кто на перекрестке Сибуя занимается всем этим и попал в моделинг совсем не за красивые глаза.  Сам омега сидит на капоте розовой тойоты, скрестив руки на груди и сучно улыбаясь. Мимо него проходит Чонин с ядовитой улыбкой и дает ему пять, поворачиваясь в сторону банды Рэйского.  Юкио сжимает кулаки и чувствует ярость на кончике языка, пылающими от ненависти глазами прожигая обоих омег.  — Вот это да, Юкио, так ты можешь поработать ртом за деньги?  Альфы поблизости делает жесты минета и насмешливо смотря на омегу, что сжимает губы от подступающей истерии.  — Завались нахуй, — Мураками заслоняет собой брата и толкает одного из них в грудь.  — Стой, Юкио! — кричит беспокойно Нори и бежит за омегой.  — Я убью его, — цедит по слогам Юкио, переходя на истошный крик и проталкиваясь сквозь толпу смеющихся людей к Чонгуку.  Что нагло усмехается и наслаждается каждой минутой его агонии.  — Задохнись в собственной боли, мразь, — шипит словно смертоносная змея Чонгук, фальшиво улыбаясь.  — Это только начало, — с ухмылкой произносит Чонин, кладя локоть на его плечо и выжигая пустоши своими лисьими высокомерными глазами.  На экранах снова включается изображение гонки, отвлекающее лишь половину зрителей, остальная часть не дыша наблюдает за предстоящим кровавым шоу.  Астон мартин преграждает дорогу  ламборгини на выходе из второго поворота, тормозя с оглушительным визгом и облаками дыма. Ревуэльта тормозит пару метров позади, фары мигают во мраке фиолетовой ночи под ореолом лазурной луны и крон бирюзового леса.  Джэхен выходит из спорткара и хлопает водительской дверцей, уверено шагая к оранжевой тачке, где с остановившимся дыханием сидит Хенджин, боясь сдвинуться с места.  Под ребрами стучит в безудержном ритме, когда альфа становится все ближе с каждой проходящей секундой, норовящей довести его до припадка. Хенджин бьет ладонями руль, устав задыхаться в собственных тревожных мыслях, и открывает дверцы ламбы.  Выходя навстречу своим болезненным страхам. Смотря в глаза цвета обсидиана и самых благородных драгоценных камней.  Джэхен смотрит на него так, словно больше никогда не отпустит.  И шелест елей вещает ему о разбитом сердце.  — Мой принц, ты сбежал до того, как я смог подарить тебе поцелуй.  Глубокий голос Джэхена покрывает кожу мурашками, он забирает себе выдохи и вдохи, обдавая дурманящим запахом кедра и пачули.  Хенджин теряет ощущение реальности, когда он бережно берет его за талию и привлекает к себе, впиваясь в его пухлые губы нежным, тягучим поцелуем. Омега умирает и возрождается через мгновение, обнимая его за плечи и прижимаясь всем телом.  Потому что в этом мире я верю лишь тебе.  Чонгук усмехается с язвой, вспарывая плоть и оставляя ее кровить. Юкио налетает на него и хватает за плечи, вонзая ногти в мясо и цедя прямо в лицо:  — Я вызываю тебя на гонку, сумасшедшая ты сука.