Похищение на улице Хонсе.

Когда я прохожу напротив дома Бёк Сун, моё сердце трепещет. Я не знаю, что делать, так что я удручённо свищу.

Своё утро Китай начал с освежающего душа. Горничная принесла ему его любимый утренний чай. А затем омлет с беконом. Город уже давно проснулся. Внизу не было машин, потому что район, в котором КНР жил, был крайне элитным и дорогим. Простым смертным, как говорится, сюда вход был воспрещён. Заиграла лёгкая музыка, кажется, Утро Грига. Всё шло прекрасно и даже слишком хорошо. Погода восхитительная. Солечный свет проникал сквозь панорамные стёкла. Позавтракав, КНР оделся в костюм и вышел в офис, куда доставил стопку документов, чтобы с грустью захватить другую. Договора, обязанности, счета, отчёты о росте цен, предпринимательства и того прочего. Сегодня был "день безопасности", поэтому КНР отфильтровал стопки на то, что относилось к полиции и схожим ведомствам и на то, что не относилось. – Чёрт, просил же делать закладки! – Китай позвал секретаря и передал тому стопку на фильтрацию, а сам взялся за прошлые бумаги. – У меня есть ещё полтора часа, – КНР стал ускоренно читать, но ему приходилось перечитывать несколько раз строчки, ведь сознание теряло нить смысла между словами-иероглифами, – Заставлю их всех отправлять электронные варианты! Придурки. Как в средневековье живём! – ругнулся он, будучи больше аудиалом, чем визуалом. Иногда КНР скучал по временам, когда приказы и документы читала прислуга. Скучная работа была закончена за сорок минут, и он встал, чтоб собраться. Затем вызвал шофёра и стал спускаться. Благо, лифт был рабочий. Не то, чтобы он ломался, но Китай опасался закона подлости. "Я готов застрять в остальные 364 дня, но не сегодня!" – думал он. Да, возможно, он немного нервничал. Наконец он вышел на улицу и сел в чёрную машину, блестевшую от собственной новизны, чистоты и солнечных бликов, и поехал на станцию. В поезде ему предоставили место "бизнес-класс" и угостили десертом с кофе. Вокруг чистота и порядок, персонал учтиво улыбался ему. Тем временем Чосон пытался затолкать трупы, чтобы их было не так сильно видно. – Чёрт, – он почувствовал, как что-то там лопнуло или треснуло и пошёл неприятный запах. Это было нехорошо. Вздохнув, кореец решил опрыскать всё освежителем воздуха. Стало нечем дышать. КНДР заправил свою кровать и решил, что после встречи он всё же должен попросить Китая о сопровождении. Поскорее выбрался из комнаты, захватив с собой вещи. Возвращаться кореец уже не планировал. – Девять утра. Куда же мне податься... – думал КНДР и решил, что мог бы прогуляться в парке, который был за парой кварталов от места встречи. Он пошёл пешком, ведь не знал, как бы мог заплатить за проезд, а привлекать к себе внимание совсем не хотелось. Карта в руках помогала сориентироваться. Желудок урчал, поэтому КНДР решил перекусить уличной лапшой. Наконец стукнуло три часа дня. Яркая вывеска мигала. КНДР шёл с одной стороны улицы, КНР с противоположной, и они встретились прямо у входа. – Ой, не опоздал! – обрадовался КНДР на корейском, поправляя сумку, но КНР его понял, – Привет! – Северный переключился на китайский. – Я тоже боялся опоздать. Не хотел, чтобы ты ждал и не дождался меня. Это было бы ужасно, – КНР мягко улыбнулся. – Значит письмо пришло, – КНДР качнул головой, и страны зашли внутрь. Воплощения были в предвкушении предстоящей беседы обо всём на свете, однако оказалось, что все места были заняты или забронированы. Администратор извинился перед Китаем, но тот решил не нарушать порядков заведения. – Прости, я не знал, что нужно было бронировать! – корейцу было неудобно за такой казус. – Ничего страшного, я всё понимаю, – КНР был спокоен, – Как давно мы не виделись! Где ты пропадал? – Давай тогда прогуляемся, выйдем на улицу, – Чосон кивнул в сторону выхода, и они действительно вышли на улицу, как будто им нечего делать, и некуда идти. Такое у Китая могло случиться только с КНДР. – Боже, нас прогнали! – усмехнулся КНР. Машины гудели. Да и в целом было жарко, поэтому воплощения свернули в сторону парка. – Знаешь, что забавно, я тут подумал, – КНДР начал, а Китай уже был в предвкушении, – Вот ты китаец, а называют тебя совсем не по-китайски. – Так я Джонгуо, – смутился КНР. Кроны деревьев уже защищали их от солнечных палящих лучей. – Не правда! Только на пять процентов. Остальные девяносто пять за то, что ты просто Джон. А Британия всего лишь Юки. И у США не настолько крутое имя, как у тебя. Забавно, правда? – Чосон хихикнул. – Лучше скажи, где ты был. То, что я Джон, ничего не значит, – КНР было хорошо. Он мог забыть все дела и заботы. – Я торчал у себя дома, как обычно. Травку покуривал, правда, втихую. И ты не прав. Вот не люблю я Майков, Алексов, Джексонов, Бобов, а когда слышу Джон, я улыбаюсь, потому что Джон – это ты, – выдал кореец простодушно. Он и знал, что это топит сердце товарищу, что это даже слишком сентиментально, но ничуть не стеснялся выражений, а тем временем Китай чувствовал прилив тепла. Слова Чосона заставили его чувствовать свою исключительность. – Хватит. Иногда тебя уносит, – смутился КНР и легонько толкнул друга в плечо. На самом деле ему было страшно трогать своего приятеля. Казалось, что, если китаец приложит чуть больше силы, то его друг упадёт и разобъется, как стекло. Он был аккуратен с северокорейцем. С другой стороны КНР нравилась маленькость его друга. – Ты. Это. Не говори семье Кимов, что я курю траву, ладно? – Чосон настороженно посмотрел Джону в лицо. – Мне кажется, что они и так знают об этом, – Китай пожал плечами, – Кстати, спортсмены не курят траву. – Что ты имеешь в виду? Я не планирую становиться спортсменом, – КНДР нахмурился и остановился. За ним Китай. – Ты же хотел стать супер качком кибер убийцей, – Джонгуо ухмыльнулся. – Да. Я и хочу, просто... А причём тут трава? Нужно просто бегать и качаться, вот ты не поверишь, а я недавно целую банду завалил, ой... – КНДР заткнул рот руками. – Во-первых, ты не станешь больше, если у тебя плохое здоровье. Во-вторых, твоему телу нужны ресурсы, чтобы строить мышечную массу. В-третьих, я ни за что не поверю, что ты мог завалить целую банду. Ты такой малюсенький! Прямо ути-пути, – начал Китай странным писклявым голосом, за что получил в живот. – Я. Не. Ути-пути! – Чосон был зол, – Это вы все какие-то большие! И вообще! Тебе просто повезло! Вырос, как бамбук, за два дня махенный! ЯИ рассказывал сказку про принцессу из персика, которая выросла за пару часов из горошины в 50 килограмм мяса. Вот это ты! – чем больше КНДР говорил, тем больше заставлял ухохатываться китайца, который был за любой его движ. – А брат твой тоже из бамбуковых? – хихикнул тот, что КНДР покраснел. – Не смей упоминать этого подстилку американской свиньи! – он сказал это грозно, но затем, опомнившись, неловко улыбнулся, – Не стоит о нём вспоминать. – Сложно забыть такого соседа, – покачал головой китаец. За разговором они не заметили, как зашли глубоко в парк, только у обоих заурчал желудок, и они опомнились. – Эх, куда б сходить? – Джон размял шею, – Уже вечер. Вряд-ли тот ресторан опустел. – Да. В принципе, уже как-то без разницы. Давай хоть куда-то пойдём, – КНДР ускорил было шаг, но Китай взял его за руку, и оба остановились. Чосон посмотрел на него с вопросом. – Я думаю, выход в другой стороне. И ещё я знаю, что мы можем дойти до улицы со всякими барами и прочими развлекушками. Помнишь улицу Хонсё? Хочешь в караоке? – КНР улыбнулся. Всё же он был очень рад видеть своего друга. – Ладно. Только я не понимаю, зачем нам караоке, – голос корейца стал на мгновение надменным, но Джон знал, что его приятель через пару стаканчиков обязательно пойдёт петь, и, чтобы всё это было уместно, стоило бы заранее спроводить Чосона в караоке. Через двадцать минут они вышли через другой вход в парк и оказались в совершенно незнакомом для КНДР месте. Широкая дорога, путь через который шёл по надземному пешеходу-мосту, здания в огнях и лампах, светящиеся банеры, уставшие взрослые и шумная молодёжь. Воздух стал охладевать, а солнце садилось, однако уличная жизнь продолжалась. Спустя пару кварталов перед двумя приятелями открылась более оживлённая и весёлая улица. Дома были более вычурны, праздные зеваки и полусухие работники, где-то у дороги в линию стояли несколько молодых женщин, музыка, шум и гам, пьяные люди выходили из заведений, мерцания фонарей и немного китайского стрит фуда. – Хм, вроде, это место хорошее, – решил КНР и повёл своего друга внутрь жёлтого здания с голубыми и белыми буквами, которые напоминали молочные конфеты. Внутри было поспокойнее. Белые столы, диванчики с милыми подушками, оно больше напоминало кафе, чем караоке или бар, хотя Чосон заметил аппаратуру для пения. Впрочем, ему тут уже нравилось. Горничные в стиле лолита в двух хвостиках с бантами. Их волосы вились аккуратными прядями и от них пахло лаком. Место напоминало японское телешоу. – Здравствуйте. Приятно Вас видеть. Вот меню, – поздоровавшись мило, официантка подала две брошюры с меню, – Включить для вас караоке-аппарутуру? – Нет, спа- – Да, было бы здорово, – Китай перебил Корею. Девушка кивнула и отошла. – Ты серьёзно собираешься тут петь? – кореец хмыкнул. Он скрестил руки и огляделся вновь, – Почему тут сидят школьники? Это же взрослый бар, разве нет? И вообще улица... – Действительно, улица Хонсе имеет не лучшую репутацию, но иногда школьники сюда заглядывают, как видишь, – Джонгуо пожал плечами, разглядывая меню, – Эх, после тяжёлого дня хочется чего-то горячего, но тут вкусное мороженое. Не могу выбрать. – Не знаю, как ты, а я возьму самый большой и кровавый стейк, – КНДР облизнулся. Он редко ел мясо. – Тут, наверное, такого нет. Или не очень вкусно. Но есть цыплёнок в панировке. И салатики, – КНР, сказав это, услышал урчание. Товарищ Чосон мгновенно покраснел. Это заставило китайца улыбнуться. – Цыплёнок так цыплёнок! – КНДР нахмурился от смущения. Он напоминал ребёнка, – А из выпивки тут что? – Чай... Вино, пиво, – Китай перевернул страницы на барную карту. Он решил взять себе лапши и мороженое. Через несколько минут подошла горничная и приняла заказ. Группа школьниц встала у аппаратуры. Они стали поочередно петь разные милые попсовые песни. – Неплохо поют, да? – Китай к ним прислушался, улыбаясь. – Мех, не серьёзно, – отмахнулся кореец, – Текст бессмысленный, только бы прикинуться крутым. Так по-южнокорейски! И вообще звук странный. Не нравится. – А как должно быть? – Джонгуо сложил локти на стол и упёр лицо на руки. Он наслаждался моментом. – Они же девушки. Должны петь мягко, тонко и красиво. А не так напыщено. Мелодия должна литься, как ручей, а голос звучать, как соловей, – КНДР цыкнул. Он был консервативен. Наконец подали еду. Чосон взял палочками кусочек курицы и макнул в кислосладкий соус. Джон отпил из ложки суп, который был на вкус, как тёплый дождливый день, или как благовония в храме на горах. Мраморная лапша вырисовывала причудливые узоры вокруг кусочков водорослей и тонко нарезанной говядины. – Суп отменный, хочешь попробовать? – предложил китаец. Чосон, считавший грехом отказ от любых угощений, кивнул и открыл рот. Джон положил ложку, и КНДР ощутил нежную прянность на языке. – Блин, надо было тоже такое заказать. Хотя и курица тоже вкусная. Как сложно выбирать! – северокореец обычно имел дело с меню, ограниченным дефицитом в стране. – Да, – Китай коротко ответил, будто бы поставил точку их разговору, и товарищи стали молча есть, предаваясь разным мыслям. Во взгляде, в улыбке и в голосе китайца читалась почти родительская нежность. Иногда столь благостное расположение КНР смущало корейца. Чтобы не думать об этом, Чосон вскрыл банку пива и отпил из неё. Алкоголь должен был снять напряжение и растормошить. – Было бы здорово, спой ты что-нибудь, – КНР нарушил тишину. Он отодвинул тарелку и взялся за вишнёвое мороженное. Мягкий пломбир таял во рту. – Ты что! Нет, я давно не занимался таким. Я страна занятая, – Чосон сказал это с гордым видом, будто сверхдержава и империя тут он, а не Китай. – А чем ты занимаешься тогда? – Китай отпил улун. – Найдётся чем, – отрезал КНДР, не желая углубляться туда. Он был скрытен даже с лучшим другом. Ещё глоток, чтоб глаза искрились, – Малолетки уходят, хаха, – он указал на группу школьниц, которые стояли у выхода. – Да, теперь аппаратура свободна, – Китай приложил кисть к носу и уловил лёгкий запах дорогого одеколона, который подарил ему Франция. В костюме он выглядел хорошо. КНР взял из кармана пиджака телефон и сделал несколько селфи, оценивая свой прикид. Спустя пару банок алкоголь всё же успел вдарить в голову корейцу, что тот, развеселившись, поднялся на сцену и включил караоке машинку. Заиграла корейская поп песня стиля 80-ых, походившая на советскую киномузыку. Пьяный Чосон, кашляя иногда, пел про любовь. – ...Я свищу: Хи! Хи-хИ! Хо-хо-хо!... – северянин улыбался, аккуратно двигая руками и покачивая головой. Он вёл себя артистично, хоть и старомодно. Всё это навевало воспоминания о прошлом, когда Китай был слаб и зависел от товарища СССР. Будь это другая страна, КНР бы презрительно улыбнулся, насмехаясь над чужой отсталостью. Сейчас же он умилялся представлению пьяного корейца, который, между прочим, двигался и пел крайне слаженно и правильно. Никакой пошлости, двусмысленности, глупости, будто это давно выверенный номер в детском саду. Даже если бы КНДР выступал не очень хорошо, Джон бы всё равно любил его пение и танцы, найдя иной повод для восхищения. Через несколько песен Китай заметил усталость у своего друга и хотел того вернуть со сцены. Точнее, это было поводом. В глубине китайской души, рядом с радостью и нежностью, кололось раздражение, ибо он ощущал чужие взгляды на его товарище, беззаботно предававшемся старым песенкам. Китай чувствовал, что то, что делал Чосон, было крайне интимным и предназначалось лишь для него, а окружающие нагло и подло подсматривали за ними. Так КНР со спокойной улыбкой поднялся к КНДР и, взяв за руку, повёл к столику. – Думаю, ты уже напелся, – Джон сказал мягко, качнув головой, тогда как его губы напряглись в улыбке до боли на щеках, – Ещё и после еды. – Мфх, ничего! – кореец хихикнул, – Я видел там ещё советские песни есть, хочешь тоже попеть? Джон! – КНДР посмотрел в пол, ему в руку сунули ещё банку, уже вина, – Что это? – Пей, когда ещё можно будет напиться? – Китай похлопал товарищу по плечу, усаживая за столик. – И то верно, – КНДР вскрыл банку и наобум выпил её всю, – Ахахах, – он посмеялся, – Это ужасно! – Нет, что ты! Ты очень красиво спел, – Китай разглядывал Чосона, которому стало немного всё равно на такое изучение себя. – Я имею в виду... Сколько я выпил? Мне надо в туалет, точно, – КНДР вновь поднялся. Голова чуть закружилась. – Тебе помочь? – Китай поднялся следом. – Нет, я сам, – Чосон огляделся, чтобы найти дверь в санузел, – И почему ты не пьёшь? – кореец неожиданно спросил. – Я? – Джон чуть было не растерялся, – Мне нужно отвести нас потом. Кто-то должен быть трезвым. – Бред, – ответил КНДР, – Воплощения не водят машины, у них есть шофёры. И вообще мы до Хонсё пешком дошли. – У меня тут рядом мопед есть, – Китай соврал, – Я хотел на мопеде, – он прикусил губу. Ложь была совсем глупая и очевидная. Чосон только вздохнул и пошёл в сторону туалета. "Я сказал какую-то чепуху. Дурак! Он понял? Что я вру... Любой бы понял. Нет, Чосон ещё отлично соображает. Он такой умный, смышлёный. Милый, весёлый, харизматичный. Если бы другие это знали... Нет, они бы не смогли. Он бывает сложный, однако для меня это не проблема. Он хороший... Чёрт, Джон! Соберись!" – Китай похлопал себя по лицу. Мороженное уже растаяло. КНР нервно повёл ложкой и отодвинул десерт от себя. Вот он вновь один, а КНДР будто опять пропал. Надолго. Казалось, что они увидятся только через несколько лет. Ждать не хотелось. Хотелось схватить в объятия и не отпускать никуда, но они лишь в лучшем случае друзья, – "Я волнуюсь, когда думаю о нём. Он мне нравится. Чосон..." КНДР вернулся к столику. Его лицо из весёлого стало грустным. – Что с тобой? – КНР удивился, хотя полагал, что пошла уже следующая фаза опьянения. – Не хочу пить один, – КНДР скучающе ответил. Он вновь сидел напротив, только облокотился, чтобы затем лечь на столик. Незаметно подошла официантка и собрала пустые тарелки и банки, затем также тихо ушла. – Я... Всегда один. И сейчас... Ты не хочешь со мной пить! – на последней фразе северянин хныкнул. – Чосон... – Китай выглядел растерянным, но внутри он был счастлив. КНДР нуждался в нём. "Конечно, я его друг. Может, даже больше. Он от меня зависит финансово. И сейчас... Он так беззащитен и несчастен. В чужой стране, где его единственный друг и спаситель – я! Нет, это больше, чем дружба..." – Один! Всегда один! Мне тоже бывает одиноко. Не с кем повеселиться, не с кем погрустить! Может, ты думаешь, что, раз уж ты свердержава, то выше меня? Тебе самому не одиноко?! Джон! – КНДР чувствовал, как от плохих мыслей стала болеть голова, и он схватился за неё, сщурившись от боли, – Ты мне нравился, Джон. Я думал, мы друзья, товарищи... – Прости меня, – Китай взялся за руки друга, в глубине души радуясь его упрёкам, – Ты мне очень важен. Это сейчас я не могу с тобой пить... – Разделить моё пьяное счастье, – КНДР недовольно пробубнил. – Разделить с тобой момент, да, – КНР смотрел на ручки корейца в своих больших рабочих. Маленькость товарища завела его, что Китай нервно сглотнул, смутившись. Он отвёл взгляд в сторону. – Ты не понимаешь, как ужасно пить одному! И вообще... Что за культура такая! Подглядывать, как другие пьют. Подло... – последнее кореец уже совсем тихо пробормотал. Он тут лёг на столик и притих. "Уснул", – подумал Китай и вздохнул. – Ты мне тоже... Очень очень нравишься, – он поднялся и пошёл к барной стойке, чтоб оплатить счёт. Спрашивать о расположении хостела пьяного в зюзю корейца казалось бессмысленным, поэтому Китай решил отвезти товарища КНДР к себе в апартамент. Он вызвал машину и поднял Чосона. Они вышли из кафе и направились вниз по улице Хонсё, к выходу. "Он одинок. Я у него единственный друг. Не могу просто так бросить. Он нуждается во мне. Во всех смыслах. И как страна, и как личность. И мне он нужен. Почему мы должны быть разлучены? Что за глупые правила?! Какая разница... Где он..." – Китай держал КНДР, чтоб тот не упал, тот же явно хотел передвигаться ползком, а ещё лучше – просто спать. На них иногда поглядывали. Пьяные по вечерам здесь не были редкостью. На выходе уже ожидала знакомая КНР чёрная машина. Дверь открылась, и КНДР наконец прилёг на сиденье машины. Китай сел следом за ним. – Едьте в мою резиденцию, – сказал КНР. Машина направилась в сторону центра, где было здание городского управления. Чосон мирно уснул. Джонгуо смотрел на него с любовью. "Теперь я знаю, чего ты хочешь. Я прекращу твоё одиночество", – КНР погладил северокорейца по голове, – "Может, потом ты будешь злиться, ругаться... Я буду готов к этому. Но ты поймёшь всё. И тоже полюбишь меня, как я тебя. Я надеюсь. Ведь я тоже не хочу остаться один..." – Алло, –тихо произнёс в трубуу КНР. Он позвонил знакомому врачу, – Да, – Китай взглянул на Чосона, – Знаете, я в последнее время не очень хорошо сплю. Хотелось бы отоспаться за пару дней... – КНР зевнул, – И ещё я немного схуднул. Столько работы и стресса! Да, витамины было бы здорово, спасибо! Вообще, я сейчас немного выпил: пару банок пива, вина. Я буду в доме центрального управления, как обычно. Хотелось бы в целом остановиться за городом, не дальше ста шестидесяти километров. Вот бы можно было проехать за сорок минут. Или хотя бы сорок пять. Верно, мне для поездки. Хотелось бы без осложнений. Ещё раз спасибо, и простите за столь поздний звонок! – КНР бросил трубку. Тем временем в одном из кабинетов местной больницы сидел врач. Он внимательно слушал звонок и записал:

"Гамма-гидромасляная кислота. ИМТ ниже нормы. Включить чай с кордисепсом. В дом центрального управления. Рост 160. Вес 40-45 кг. Пол капсулы на каждые 10 часов, по необходимости. Давать после отрезвления."