Похищение на улице Хонсе.

Июльский вечер. Золотистое небо, и огромный горячий шар Солнце, катился за горизонт, играясь бликами на чёрном море, называемом Жёлтым. Волны катили к берегу, всплескивались, пенясь, и укатывали обратно, в морскую пучину, пока на их смену летел ряд других волн. Точно вечная война между океаном и берегом. Разгорячённый за день песок грел босые стопы. Вечерний бриз освежал лицо. Вдалеке кричали чайки. Было невообразимо хорошо. Не то, что в серой комнате, в которой корейца держали днями, обуславливая национальной безопасностью. Ведь он воплощение! Сейчас же свобода наполняла лёгкие КНДР. Иногда северокорейцу казалось, что ещё немного, и он, словно листик или ещё какая мелкая песчинка полетит в дали, к Солнцу и, может, сгорит, может, утонет к пучине водного мрака. Или ещё какое приключение. Он и вправду был щуплый и слабый. Только чёрные волосы колыхались под ветер. Никого кругом не было, поэтому кореец снял повязку, и мир мог лицезреть чёрный глаз и белый, слепой глаз. Лицо и волосы высыхали после морской волы. Чосон(офиц.название страны) вздохнул. Он повернулся и направился в сторону города. Всё было странно и непривычно. Оживление на улицах, множество машин, не то, что в его тихом, строгом Пхеньяне. Даже мусор, шум, пробки. Это было непривычно. Сейчас он находился на китайском порту Донгуо. Чумазые полусельские жители поглядывали на него. Неудивительно. Северокореец выглядел не лучше них. Потная, тёмно-зелённая рубашка с погонами, задранные штанины, нет носков и ботинок, только ремень с начищенной бляшкой, точно какой солдат выпал из бойни. В кармане была пачка долларов, и плевать, что часть из дних фальшивые. КНДР презирал USD, но был зависим от них, ведь на нём был огромный долг. "Ладно, пора идти, хочу поесть", – думал КНДР. Сбегать из камеры ему было не впервое, поэтому кореец не волновался. Только смущали взгляды прохожих. Он сильно отличался от них. Последний город, который относился к стране утренней свежести, был порт Синуйчи. КНДР свернул в переулок, чтобы не привлекать внимание, но скоро вышел на ещё большую улицу, которая казалась главной. – Чёрт, надо найти, где поесть, – он оглянулся и увидел за несколькими зданиями почтовый офис. Кругом было много лавок, закусочных и магазинов, – Да, надо бы написать Китаю. Надеюсь, он не против, что я незаконно попал на его территорию... Всё же мы давно не виделись. КНДР вспомнил момент, как они сидели в почтовом офисе в Пекине, и КНР показал маленький секрет, как отправить письмо так, чтобы оно попало КНР как можно скорее и прямо на рабочий стол. КНДР надеялся, что такая система ещё работает. Он направился к почтовому офису. Китайский у корейца ломанный и кривой, но что поделать! – Здравствуйте, я хочу написать письмо, – Чосон потрогал карман штанин, пытаясь найти ручку. Женщина за ресепшном удивлённо взглянула на него. Пришлось повторить. Наконец она поняла и дада форму с листком. КНДР, поблагодарив, взял форму и сел за стол рядом. «Товарищ КНР, Это пишет товарищ КНДР. Прошу прощения за возможные неудобства и даже нахальность, но не могу не написать Вам. Простите, что не предупредил. Не мог. Я сейчас нахожусь в порте Донгуо и направляюсь в Шеньян. Это далеко, но, уверен, я доберусь завтра, на крайний – послезавтра. В общем, помните ресторан Джише в Шеньяне? Мы там в прошлый раз встретились. Я бы ждал Вас в эту пятницу там и угостил чем-нибудь. За меня не волнуйтесь, я знаю язык, есть деньги и карта. В общем, давайте встретимся в 15:00, я буду очень рад выпить со старым приятелем. Всего наилучшего, Товарищ КНДР» Написав специальные символы и адрес, КНДР подал письмо, и работница офиса, увидев их, округлило глаза. Затем она учтиво улыбнулась и сказала некоторую вежливость, но Чосон ничего не разобрал. Кореец вышел из офиса. Хотелось есть и пить, поэтому зашёл в первую попавшуюся забегаловку, где он заказ булочки Бао с яйцом и луком и апельсиновый сок, заплатив долларами. Часть еды КНДР сложил в пакет. Он шёл по улицам, глядя в витрины. Разнообразие товаров сходило в голове у северокорейца в сумасбродный хаос. Он зашёл в один магазин, увидев кожанную сумку, которая выглядело неплохо, и купил её. Денег хватало. "Лишь бы до Шаньяна осталось. Я же обещал прийти", – подумал КНДР, складывая булочки, деньги и карту в почтальонку, – "Верно, надо ещё ботинки купить. А то совсем нехорошо", – он зашёл в первый попавшийся обувной. – Чем могу помочь? – к КНДР подошла консультант, но затем она увидела его босые ножки и усмехнулась, – О, да Вам срочно нужна новая обувь! – она мило улыбнулась. "Приятная", – подумал КНДР и смущённо отвёл глаза. Он показал ей на пальцах размер. Сначала четыре. Потом десять. Девушка кивнула и побежала. Через пару минут она принесла белые, совсем чистые кеды. КНДР примерил их и сочёл очень удобными. Он кивнул консультанту, и та пошла на кассу оформлять товар. "Теперь я выгляжу по-человечески", – подумал КНДР, выходя из обувного магазина. Чтобы сбежать, ему пришлось прыгать с моста в воду, поэтому он снял свои любимые лакированные ботинки. Поспрашивав у прохожих, кое-как Чосон добрался до прокатного парка. Проявив чудеса дипломатии, он договорился с одной парой, которой было по пути. Так, спустя тройку часов, он добрался до большого города. Было уже ночь, как КНДР брёл по улицам Шаньяна. Он зашёл в лавку с газетами и журналами и приобрёл карту города. Теперь ни у кого спрашивать не придётся. Под каждыми иероглифами давалась транскрипция и даже вариант на английском. Ночь четверга. Что он будет делать до пятницы? Нужен был ночлег. В одном из переулков он нашёл маленький хостел, запрятавшийся между домами. Кругом был мусор, где-то пятна от блевотины или ещё от чего. Пахло куревом. Неоновая вывеска помигивала каждые две минуты. Внутри дешёвый интерьер, но чисто, хоть немного душно. "Сойдёт, главное, чтоб приняли и денег не содрали", – думал КНДР. На ресепшне стоял молодой парень, которы сразу пробил гостя в базу и записал. – На три дня, пожалуйста, – Чосон подал из сумки чуть примятые доллары. – Мы в долларах не принимаем, – буркнул парень, глядя на уставшее лицо корейца. – А так? – КНДР вытащил ещё. Деньги оказались на столе. Парниша взял надбавку себе и, кивнув, дал номерок. Они прошли вверх. – Комната на третьем этаже. Душ общий в конце коридора, комплект полотенец и одеал подам сейчас, в комнате ещё пять человек, есть доступ к прикроватномц ящику, где можно хранить деньги, шампуни, щётки, мыло не предоставляем. Завтрак не включён в стоимость, – сказал парень по-китайски, КНДР едва понимал его. Под конец описания парень вдохнул вейпа и открыл дверь. Вот и комната. Внутри было немного душно, но это сейчас было лето, и такая духота была естественной. Парень открыл ключом тумбу и выложил оттуда белье. Затем оставил. КНДР вздохнул. Он оглядел комнату. Его соседями оказались подозрительные татуированные типы, игравшие в что-то, кажется, в карты, и храпевший в стороне дед. "Ладно, это лучше, чем торчать в четырёх стенах без ничего", – Чосон устало вздохнул. Ему очень хотелось принять душ, поэтому, заправив кровать, он с полотенцем и ключами пошёл на выход. Сориентировавшись в иероглифах, он зашёл в душевую, которая, к счастью, была одиночной. "Ладно, завтра напишу Китаю. Интересно, он уже получил письмо?" – КНДР лёг спать. Дикая усталость завалила корейца в сон. Утро четверга. КНДР, потягиваясь, проснулся. Он огляделся. Точно, хостел. Маленькое пластиковое окно едва пропускало свет, поэтому работали лампы. Четырёх странных типов уже не было. – Сынок, откуда ж ты? – обратился на китайском пятый житель комнаты, дряхлый дед с сигарой в руках. Только сейчас КНДР заметил на его груди татуированную голову дракона. – Извините, я кореец, плохо на китайском, – неловко улыбнулся Чосон. – Хорошо, хорошо. Ты понравился тем большим людям, – сказал дед, улыбаясь. КНДР примерно понял, что тот имел в виду, поэтому ему было неловко вдвойне. – Ладно, – мог только ответить Чосон. "Не понимаю, о чём это дедуля вообще. Хотя, те парни действительно большие. Наверное, бандиты или типа того", – рассуждал КНДР. Он перекусил вчерашними булочками Бао, – "Надо написать КНР". В сравнении с КНДР большим можно было назвать многих кого. Сто шестьдесят сантиметром Кореи, в которых только кожа и кости. Хилый и слабый, он бы никогда не смог набрать массу, даже если бы ел не в себя. Да и есть КНДР не особо хотелось. Он уступал своему брату, Хангуку(офиц.название юга), на 7 сантиметров, разница достаточная, чтобы обижаться и сторониться. Впрочем, низкий рост был закономерным фактом недоедания населения, и жаловаться было бессмысленно.