Emerald green and Blood red

Пульт выскользнул из его пальцев и с грохотом приземлился у его ног. Конечно. Почему бы и нет, цинично подумал Гарри, уставившись в пол. Горький смех вырвался из его горла, и он провел рукой по волосам. Том Риддл. Старший заместитель министра. Волондеморт — террорист — был частью правительства. И не просто так — он был прямо рядом с властью. Второй по силе человек в государстве. Это было похоже на плохую шутку, которая издевалась над ним без конца. «Просто мне повезло», — пробормотал Гарри, тихо фыркнув. Его голос звучал глухо, пусто, как будто он давно утратил всякую чувствительность. Его взгляд был устремлен на мерцающий телевизор, но до него ничего не доходило. Новости, образы — они расплывались перед ним, как будто мир скрывался за толстой стеной тумана. С тихим вздохом он наконец встал и нажал кнопку выключения. Комната погрузилась в гнетущую тишину. Не задумываясь, он потянулся за ключами, кошельком и небрежно висящей на стуле курткой. Движения казались механическими, словно он был не совсем собой. Входная дверь захлопнулась за ним, и звук коротко отозвался эхом в узком лестничном пролете, но Гарри едва его услышал. Его шаги были быстрыми, беспокойными, словно он убегал от чего-то, чему не мог дать названия. Оказавшись снаружи, он глубоко вздохнул. Свежий воздух был прохладным и чистым, и на мгновение он, казалось, проник сквозь туман в его голове. Он поднял глаза к небу — ярко-голубому, без единого облачка. И все же он чувствовал, будто его голова набита ватой, словно все было приглушенным, нереальным. Его взгляд скользил по проходящим мимо людям, улыбающимся, поглощенным разговором. Его охватило тревожное чувство отчуждения. Действительно ли это тот мир, к которому он принадлежал? Он больше не мог сказать. Его окружение казалось чуждым, как будто он наблюдал за ним через толстое стекло. Не имея точной цели, он начал идти по улицам. Ноги просто несли его вперед, в то время как голова была пуста, как будто выключена. Когда его ноги наконец остановились, Гарри медленно поднял голову и моргнул, словно ему пришлось заново учиться видеть. Его мысли, которые все это время двигались, словно в густом тумане, на мгновение прояснились, и его глаза сосредоточились на месте, куда он прибыл. Холодный серый фасад здания стоял перед ним, как безмолвный колосс — полицейский участок. Он снова моргнул и почувствовал тяжесть в груди, которую не мог объяснить. Ноги несли его сюда, словно у них был собственный разум. Он уставился усталыми, горящими глазами на вход, на тяжелую стеклянную дверь, за которой двигались люди. Полицейские. Порядок. Безопасность. Ответ на весь хаос, который его поглотил. Это может закончиться здесь, вся ложь, вся вина, которую он носил с собой. Гарри закрыл глаза на мгновение, пытаясь удержать эту мысль. Это было бы так легко. Ему просто нужно было бы сделать несколько шагов, открыть дверь и войти. Ему просто нужно было бы рассказать все, что он знал, твердым голосом. О Томе. О Волондеморте. Его пальцы вцепились в ткань куртки, и дрожь пробежала по его позвоночнику. Это был бы последний шаг — шаг к свободе. Конец его кошмара. И все же, с каждым ударом его сердца, эта свобода, казалось, отступала немного дальше вдаль. Молодой человек уставился на станцию, разрываясь, прежде чем резко повернуться. В глубине души он знал, что это не ответ. Это будет не так просто. Не с Томом. Какой бы заманчивой ни казалась мысль о побеге, это была фантазия, иллюзия. Тупая боль разлилась по его груди. Что сделает Том, если Гарри предаст его? Одна эта мысль заставила его отпрянуть. Не только он заплатит цену — будут и другие. Рон. Гермиона. Он не мог рисковать ими. Он не мог быть таким эгоистичным. Истерический смешок вырвался из его горла, короткий и резкий, почти как сдавленный смех. Насколько же он был глуп на самом деле? Теперь он знал, насколько глубоко Том был вовлечен в правительство. Кто сказал ему, что каждый полицейский в этом здании не был у него на зарплате? Холодный страх закрался в него, и сердце забилось быстрее. Внезапно его охватила паника. Что он вообще здесь делал? Его взгляд метнулся через улицу, словно он хотел убедиться, что за ним никто не наблюдает. Если Том вообще узнает, что Гарри был здесь... Он даже не хотел представлять, что тогда произойдет. Он быстро отошел на несколько шагов от здания, как будто одно только нахождение рядом с полицейским участком могло его выдать. Зеленоглазый мужчина покачал головой, пытаясь прочистить ее, и только собирался начать двигаться, как мягкий, но сильный удар по плечу резко выдернул его из круговорота мыслей. Вздрогнув, он обернулся, его сердце подскочило к горлу. Перед ним стояла женщина в хрустящей темно-синей полицейской форме. Ее темно-каштановые волосы были аккуратно завязаны сзади, и хотя выражение ее лица было теплым, в ее глазах была тихая напряженность, от которой по спине Гарри пробежала дрожь. На вид ей было лет тридцать с небольшим, ее осанка была прямой, излучающей некую власть. «Привет», — поприветствовала она его мягко, но со спокойным профессионализмом. Ее взгляд остановился на нем. «Гарри Джеймс Поттер, верно?» Хотя вопрос был небрежным, уверенность в ее голосе не оставляла сомнений, что она уже точно знала, кто он. Гарри моргнул, ошеломленный. Его дыхание сбилось, сердце яростно забилось в груди. Мысли метались, в голове звенели тревожные колокола. Откуда она узнала, кто он? Это была ошибка — ужасная ошибка. Ему никогда не следовало приближаться к полицейскому участку. Разговор с кем-то из правоохранительных органов был последним, что ему сейчас было нужно, не с его неудачами, нависшими над ним. Его горло сжалось, но он заставил себя ответить. «Э-э, да», — осторожно ответил он, на мгновение оглядевшись, словно надеясь увидеть кого-то знакомого, кого-то, кто мог бы заверить его, что все в порядке. Но никого не было. «Могу ли я вам помочь?» Лицо женщины не изменилось, когда она полезла в карман куртки, вытащила полицейский значок и с привычной легкостью его открыла. «Детектив Эммелин Вэнс», — сказала она, ее тон был по-прежнему вежливым, но с легким переходом на деловой. «Прошу прощения за то, что обратилась к вам таким образом, но я не могла упустить возможность поговорить с вами. Это важно». Желудок Гарри сжался в узел, покалывание поползло вверх по затылку. Он взглянул на значок, затем быстро перевел взгляд на ее лицо. Она не казалась угрожающей, но воздух между ними изменился, становясь тяжелее. Он чувствовал это — что-то было не так. «О чем?» — спросил он, его голос был немного более напряженным, чем он намеревался. Он старался держать его ровно, но его нервы уже были на пределе. Детектив Вэнс изучала его еще мгновение, ее острый взгляд, казалось, улавливал каждое едва заметное движение, каждую вспышку неуверенности в его глазах. Когда она снова заговорила, ее тон был серьезным, хотя и не злым. «Вчера пропал мой друг». Казалось, ее слова повисли в воздухе, их вес давил на грудь Гарри. «Последнее, что мы знаем, это то, что он пришел к вам». Сердце Гарри пропустило удар. Холодная дрожь пробежала по его позвоночнику, и ему пришлось бороться, чтобы сохранить самообладание. Он пытался казаться спокойным, но его мысли метались. Исчезнуть? У него было ужасное предчувствие относительно того, к чему это приведет. «Друг?» — повторил он, его голос был немного слишком ровным, немного слишком отрепетированным. «Извините, я не понимаю, о чем вы говорите», — сказал он, заставляя свой голос оставаться ровным. Но стеснение в груди выдало его. Выражение лица детектива Эммелин не дрогнуло, но ее взгляд слегка обострился, мелькнувшая тень подозрения пробежала по ее лицу, когда она, казалось, взвешивала каждое произнесенное им слово. Она слегка пошевелилась, ее поза все еще была собранной, но теперь ее присутствие ощущалось более настойчивым. «Его зовут Аластор Грюм», — сказала она, ее голос был по-прежнему ровным, но с серьезностью, от которой у Гарри сжалось сердце. Ее глаза встретились с его глазами, ожидая какой-либо реакции. «Я не хочу тебя пугать, Гарри, но я уверена, что ты недавно с ним говорил. Очень важно выяснить, что произошло». Черноволосый сглотнул, его горло внезапно пересохло. «Грюм?» — спросил он, его голос выдавал неуверенность, которую он так старался скрыть. Если она была одной из людей Грюма, она тоже думала, что Гарри был Пожирателем Смерти? Она собиралась арестовать Гарри за преступления Волан-де-Морта? Или просто убить его на месте, как хотел Грюм? Ему нужно было выиграть время, отвлечься. «Нет, это имя ничего не говорит». Ложь горько привкусила на его языке. «Я был в баре с друзьями вчера вечером. Может, твой друг скучал по мне или что-то в этом роде», — добавил он, он звучал торопливо, хватаясь за оправдания. Эммелин тихо вздохнула, ее улыбка превратилась во что-то более напряженное, почти раздраженное, хотя все еще вежливое. Она быстро опустила взгляд, как будто собираясь с мыслями, затем снова посмотрела на него, теперь ее глаза были мягче, но по-прежнему непоколебимы. «Я знаю, что это, вероятно, сбивает с толку», — сказала она, ее тон был мягким, но с оттенком срочности. «И я действительно не хочу ставить тебя в затруднительное положение. Но Аластор — мой близкий друг, и он пропал без вести уже день». Ее голос слегка дрогнул, намек на трещину на грани, обнажив ее уязвимость. «Я просто волнуюсь, — она замолчала, переводя дыхание, — мне нужно убедиться, что с ним все в порядке. Если есть что-то, что ты можешь вспомнить, что угодно, это может помочь нам найти его». Гарри почувствовал, как холодная волна вины нахлынула на него. Эммелин звучала искренне, даже отчаянно, и это только усилило грызущее чувство вины, скручивающее его внутренности. Но мог ли он доверять этому впечатлению? Его пульс участился, а стеснение в груди сжалось еще сильнее, паника грозила выплеснуться наружу. Он заставил себя встретиться взглядом с Эммелин, ища любой намек на обман. Вместо этого он обнаружил в ее глазах искреннее беспокойство, тепло, от которого его желудок скрутило в узел. А что, если она говорила правду? Но эта мысль казалась слишком опасной, чтобы ее принимать. Он на собственном горьком опыте узнал, что не может доверять властям. Ему нужно было уехать. Он сделал небольшой шаг назад, его разум лихорадочно искал выход, его глаза метнулись за ее плечо, ища любой путь к спасению, любой повод, чтобы вырваться из этого удушающего разговора. Его голос надломился, резче, чем он предполагал. «Я действительно ничего не знаю», — настаивал он, но край паники, закрадывающийся в его слова, выдал его. «Пожалуйста, просто оставьте меня в покое». Эммелин выдержала его взгляд, выражение ее лица было сочувственным, но в ее глазах была тихая решимость, которая нервировала его. Она не собиралась легко сдаваться. «Я понимаю, почему ты чувствуешь себя неуютно», — сказала она, ее тон был твердым, не теряя ни секунды. «У тебя есть полное право быть осторожным. Но если бы ты зашел со мной внутрь, просто для короткого разговора, все бы прояснилось. Я обещаю, что не собираюсь обвинять тебя в чем-либо». Грудь Гарри сжалась. Неужели они уже подозревают его? Эта мысль пронзила его, словно лезвие в животе, еще больше выбивая его из колеи. Его мысли метались, прокручиваясь в спирали тревожных возможностей, каждая из которых была более тревожной, чем предыдущая. Он неловко пошевелился, чувствуя, как напряжение вокруг него сгущается, словно затягивающаяся петля. «Я никуда не пойду», — сказал он, его голос стал тверже, хотя сердце бешено колотилось в груди. Он не должен был заходить в полицейский участок. Это и так было достаточно опасно, и любая оплошность могла спровоцировать гнев Тома. Эммелин подняла руки в успокаивающем жесте, ладони открыты, как будто показывая, что она не представляет угрозы. «Твои колебания совершенно естественны», — мягко сказала она, ее голос был успокаивающим, но властным. «Но я могу тебя заверить, я просто пытаюсь помочь моему другу. Я не подвергну тебя опасности, Гарри, обещаю. Если ты пойдешь со мной, мы быстро во всем разберемся, и тогда ты сможешь заняться своими делами». Ее слова были гладкими, спокойными и логичными, но инстинкты Гарри кричали ему бежать. Прежде чем он это осознал, он сделал еще один шаг назад. «Я не могу. Мне жаль, но я не могу». Он чувствовал себя виноватым, но он слишком боялся, что если он шагнет в полицейский участок, то никогда не уйдет. Сердце Гарри колотилось, пока он боролся с паникой, нарастающей внутри него. Он не мог рисковать. Каждая фибра его существа кричала, чтобы защитить себя и тех, кого он любил. «Я просто... я не могу этого сделать», - пробормотал он, качая головой, словно пытаясь развеять удушающее бремя своих страхов. «Ты не понимаешь, что поставлено на карту». Взгляд Эммелин смягчился, но в ее тоне все еще чувствовалась настойчивость. «Я понимаю, Гарри. Я действительно понимаю», — сказала она, ее голос был ровным и успокаивающим. «Но тебе не обязательно сталкиваться с этим в одиночку. Если ты знаешь что-то — что угодно — это может помочь нам найти Аластора и уберечь тебя и твоих друзей». Если бы она только знала. Темная, ироничная мысль мелькнула в голове Гарри, почти заставив его снова засмеяться. Грюм был мертв. Если бы Гарри открылся ей, если бы он раскрыл хотя бы часть того, что знал, она, несомненно, посадила бы его за решетку, полагая, что это он позволил этому случиться. Она посмотрела бы на него так, как посмотрел Грюм. Он действительно сочувствовал Эммелине, и вина за смерть Грюма была тяжким бременем, которое грозило его раздавить, но инстинкт защищать себя и тех, кто ему был дорог, был гораздо более мощной силой. «Я ничего не знаю», — настаивал он, теперь звуча холоднее и решительнее. Напряжение висело в воздухе, каждая секунда тянулась мучительно, пока он удерживал ее взгляд. Он и так сказал слишком много. Если бы он сказал что-то еще, это могло бы стоить ему всего. Он сделал еще один шаг назад. «Мне жаль», — тихо повторил он, больше себе, чем ей, мантру самосохранения. Он поспешно начал пятиться от нее, затем повернулся и пошел обратно тем же путем, которым пришел. «Пожалуйста, если что-то вспомнишь, просто позвони», — услышал он ее крик, ее голос был полон непреклонной обеспокоенности. Гарри остановился и смотрел, как она идет обратно в полицейский участок, тяжесть его решения камнем легла ему на живот. Он отворачивался от потенциальной помощи, но какой у него был выбор? Беспокойство Эммелин казалось искренним, но Гарри не мог избавиться от страха, что оно маскирует более глубокую угрозу. Он не мог доверять ей. Все инстинкты кричали, что его самая безопасная ставка на данный момент — Том, неважно, насколько опасным это казалось. Смиренно вздохнув, он вытер влажные ладони о джинсы, пытаясь стряхнуть с себя тяжесть, которая навалилась на него. Он не мог позволить этим мыслям поглотить его. Он решительно отвернулся от здания. Ему нужно было покинуть это место. Ему нужно было отвлечься. Целеустремленными шагами Гарри направился к ближайшей станции метро, направляясь прямо к первому поезду, направляющемуся в Кэмден-Таун. Удача была на его стороне — он нашел свободное место и быстро занял его. Прислонив голову к прохладному окну, он закрыл глаза, надеясь, что день на рынке Кэмден поднимет ему настроение. Суета, цвета, звуки — это было именно то, что ему было нужно. Но тихий гул поезда не давал возможности долго оставаться в своих мыслях. Он открыл глаза и позволил им побродить по вагону. Две девушки оживленно болтали, их смех прорезал общий гул. Рядом сидела пожилая женщина, ее маленькая собачка удовлетворенно устроилась у нее на коленях. Через проход темноволосый мужчина был погружен в разговор по телефону, в то время как светловолосый мужчина был поглощен книгой, не обращая внимания на окружающий мир. Прежде чем он успел это осознать, поезд замедлился, въезжая в Кэмден-Таун. Гарри сошел, чувствуя себя уже легче, готовый затеряться в толпе и энергии рынка. Воздух был густым от соблазнительных запахов свежеприготовленной еды — пряного карри, дымного барбекю и сладких ароматов, от которых у Гарри текли слюнки. Люди толпились у ярких прилавков, создавая оживленный гул движения и разговоров. Куда бы он ни посмотрел, повсюду был взрыв цвета и энергии. Позволяя толпе увлечь себя, Гарри забрел в один из узких переулков, выстроившихся вдоль прилавков. Хаотичное смешение звуков — болтовня посетителей, лязг металла и шипение уличной еды — казалось живым и энергичным. Из соседнего винтажного магазина музыка лилась через уличные динамики, смешиваясь с бренчанием гитары уличного артиста в нескольких метрах от него. Мелодия, насыщенная и проникновенная, привлекла внимание Гарри, и он остановился на мгновение, позволяя ей окутать его. Вокруг него люди говорили и смеялись на разных языках, добавляя глобальный гул рынка. Когда он двинулся дальше, его взгляд уловил блеск украшений ручной работы — прилавок, демонстрирующий серебряные кольца, красочные браслеты и изящные ожерелья, которые мерцали под рыночными огнями. Дальше, еще больше прилавков хвастались кожаными сумками ручной работы, замысловатыми произведениями искусства и стойками с винтажной одеждой, каждая вещь выглядела так, будто путешествовала во времени. Одна куртка особенно привлекла внимание Гарри — поношенная кожаная вещь, поцарапанная и выветренная как раз в нужных местах, что придавало ей грубое очарование. Он примерил ее, чувствуя прохладную кожу на своей коже, но после минутного раздумья надел ее обратно, решив отказаться. После часа блужданий его желудок заурчал в знак протеста. Огромное разнообразие вариантов еды подавляло. Гарри едва мог определиться. В конце концов он остановился на порции индийского карри — острого и дымящегося. Он сел на каменные ступени у канала, наслаждался свежим воздухом и позволил своему взгляду блуждать по посетителям рынка. Было что-то успокаивающее в этой суете, несмотря на постоянный хаос вокруг него. Взгляд Гарри упал на газетный стенд. На первых страницах преобладали смелые заголовки и пугающие образы разрушений — Взрыв на стадионе. Сердце сжалось, холодная дрожь поползла по позвоночнику. Как он мог забыть? Кровь тысяч людей была на руках Волондеморта. Человека с огромным влиянием. Внезапная волна тошноты прокатилась по нему. Гарри с трудом сглотнул, его желудок скрутило, но не это осознание выбило его из колеи — его самого. Он позволил себе стать соучастником, чего он до сих пор не осознавал, стоя перед газетами, каждый заголовок которых был убийственным обвинением. Он чувствовал, как тяжесть его выбора давит на него, становясь тяжелее с каждым ударом сердца. Он снова отвернулся от полиции.