Луна, став полной, пойдет на убыль

Около трех-двух дней Фэн Синь провел в дороге. Он преодолел достаточное количество ли, чтобы ужасно устать. Он не хотел ни думать, ни знать ничего. По прибытии в императорский дворец господин Фэн устремился сразу в свои покои, разогнав все отряды и передав власть над ними чиновникам-генералам. Фэн Синь закрыл окна, двери, так что свет в комнату проникал совсем слегка. Император лег на кровать, прикрыл глаза. В тусклой, душной комнате невольно вспоминались моменты его жизни до войны... То, как он работал весь день в кабинете вместе с Линвэнь, заканчивая их совместный день рассказами и обсуждением ветрености Пэй Мина, его пьянства и другого, что могла поведать часто пытавшаяся сдержаться в таких разговорах Наньгун Цзе. То, как он выходил в императорский двор посмотреть на деревья магнолии как можно раньше, поутру, весной. Его редкие встречи с братом и матушкой... Больше всего, конечно, вспоминалась работа, казавшаяся до боли трудной, но совершенно несравнимой с обязанностями императора сейчас.... И наконец, промотав в мыслях всë, что можно, Фэн Синь наткнулся на кое-что особенное, что выделялось отдельным... Му Цин. Наткнувшись на именно эту мысль, он открыл глаза, вгляделся в потолок, будто мог там что-то увидеть. Он не знал, где сейчас Му Цин. Помнил, что он остался во дворце. Если остался, то Фэн Синь сможет его увидеть... Увидеть прямо сейчас. Поднявшись через силу с кровати, мужчина подошел к двери. Он хотел открыть ее, идти дальше, но что-то его остановило. Кроме самого Му Цина, Фэн Синь вспомнил одно: он не получил ни одного письма от господина Му. Он не знал, куда посылать письма? Или он не умеет? Или кто-то из почтовых слуг не смог донести хотя бы одно до императора? Фэн Синь прижался лбом к деревянной двери, так и решившись ее открыть. А он вообще хочет его видеть?.. В дверь постучали. Император отстранился, потер слегка лоб. Этот звук был слишком громкий из-за такой близости... Отойдя подальше, император сам открыл дверь. На пороге стоял уважаемый господин Инь в обычных темно-синих одеяниях. Он пытался казаться строгим, но что-то его точно беспокоило. И это читалось так просто, что растерянному и отходящему от своих мыслей господину Фэн понадобилось пару мгновений, чтобы понять это. Господин Инь прошел в императорские покои. Выставив руки перед собой и поклонившись ниже обычного приветствия (что тоже насторожило Фэн Синя), Инь Юй произнёс: – Ваше Величество. Господин Фэн кивнул ему. На самом деле ему было не до уважительных приветствий, потому что после недолгого наблюдения за господином Инь у императора появилось сильнейшее любопытство по поводу тревоги того. – Господин Инь. – Император пригласил его присесть к низкому столу. Сейчас он был не способен разговаривать стоя. Инь Юй выпрямился. Они сели за стол во второй части покоев императора. Господин Инь увел назад плечи, слегка возвысившись, как будто это могло придать ему уверенности и избавить от тревожности, на которую тут же указал ещё один знак – сглатывание слюны перед словами. Кадык Инь Юя слышно и видно двинулся, и тот начал: – Ваше Величество, я знаю, что вам ранее сообщали о печальнейшем известии. Фэн Синь сразу понял, о чем он, — пропажа принца. По правде говоря, это начало беспокоить императора сильнее, чем раньше, именно сейчас, когда он вернулся в Запретный город. С приближением к столице его напряжение, беспокойство росло, и Фэн Синь невольно вспоминал слова, кинутые генералу Пэю в порыве гнева, в глубине души искренне сожалея о них, но никому не показывая своей грусти, ведь никто даже не знал об их случившемся диалоге с Пэй Мином... – Как вы тоже знаете, поисками до сих пор занимаюсь я. Господин Инь замолчал, а потом тише добавил: – К сожалению, до сих пор поисками... Было непонятно, о чем именно он сожалеет: о том, что поиски до сих пор продолжаются, или о том, что ими занимается именно он... Но, несмотря на небольшую заминку, Инь Юй продолжил: – В столице мы принца не нашли, поиски было принято продолжить чуть дальше. Господин Инь вынул из-за пазухи бумагу, развернул её. Это оказалась карта столицы и её ближайшей местности в пределах пятидесяти ли. Господин Инь объяснил, что красным обведены полностью просмотренные районы столицы. На всех районах стоял этот проклятый красный круг... – Мы продолжим пояски в радиусе тридцати-сорока ли, – Инь Юй указал примерные пределы. Фэн Синь кивнул. В его голове крутилось многое, но в основном то, чего он не мог спросить у Инь Юя... Даже если тот знал, император не хотел бы спрашивать у него. Господин Фэн невольно застыл, смотря на карту, даже не моргая. Плохо прорисованные черты Запретного города все равно угадывались, что заставляло узнать практически всë... – Ваше Величество, вы очень бледны. Фэн Синь поднял глаза. Быстро вздохнув, император спросил то, что могло подтолкнуть на ответы на некоторые личные вопросы, что крутились в его голове: – Господин Инь, вы осматривали покои принца? – Нет, Ваше Величество... – Инь Юй почему-то резко посмотрел на императора в упор, не стесняясь прямого взгляда. – Вы бы хотели, чтобы я их осмотрел? От неловкости император отвел глаза – эти пристальные глаза напоминали ему кое-кого, хотя их значения совершенно отличались. Взгляд Инь Юя был похож на взгляд питона, готового накинуться на жертву прямо сейчас. Император считал, что господин Инь так жаждет своим расследовательским делом, что это побуждает смотреть именно так... Глаза же другого, то есть кое-кого, были будто готовы только наблюдать, не позволяя себя дотронуться. Взгляд тигра, наблюдающего за другим хищником. Ему хотелось приблизиться, но драться он был не готов или не хотел... Питоновые глаза продолжали пристально смотреть на Фэн Синя даже после того, как он разорвал зрительную связь. – Нет, господин Инь, не нужно. Император снова зацепился за те глаза, стараясь рассмотреть их получше, но господин Инь встал из-за стола. Фэн Синь тоже поднялся. Он выставил руки перед собой, склонился, попрощавшись. <—•—> Фэн Синь одиноко прогуливался по дворцу. Он смог дать себе около часа спокойствия перед тем, как перейти снова к делам. Выйдя в закрытый сад императорской семьи, господин Фэн устремился прямо в покои Се Ляня. Двери оказалось не заперты. Свободно пройдя внутрь, Фэн Синь быстро оглянулся по сторонам, примечая, что осталось в пустой комнате. В глубине комнаты стоял низкий столик, чуть дальше кровать, но это мало заинтересовало императора. Оказавшись у кровати, он приблизился к небольшим книжным полкам. Небольшая коллекция принца стояла именно здесь – рядом с кроватью. Фэн Синя смутила выпавшая из полки книга, что спокойно лежала на полу в ожидании, когда ее поднимут или когда ее швырнет под кровать ветер. Император поднял книгу, осмотрев, но не увидел ничего примечательного. Странно лишь было то, что в идеально чистой комнате Се Ляня валялась одна единственная книга. Фэн Синь открыл ее. На страницах обнаружились пятна чернил. Это не было похоже на опечатку писавшего, просто ниоткуда появившееся письмо. Конечно, принц мог случайно поставить на неё пятно, когда она лежала у него на рабочем столе, но Се Лянь уж слишком дорожил книгами, которые стояли именно здесь, и не мог так неаккуратно отнестись хотя бы к одной из них. Император оставил книгу на столе. Дальше он прошел в маленькую комнатку до молитв. В подставке из фарфора светло-зелёного цвета стояла давно догоревшая палочка благовония. Видимо, принц ее оставил перед тем, как уехать. Здесь ничего подозрительного император не обнаружил. Фэн Синь сосредоточился на своих мыслях: «Се Лянь не оставил мне даже записки? Возможно, стоит поговорить с Линвэнь...» Император направился во Цветущий справедливостью дворец. Увидев в коридоре мелкого чиновника, он спросил: – Господин, госпожа Тайфу у себя? – Ваше Величество, – чиновник кратко поклонился, – госпожа Тайфу уже как пять дней не появляется в Цветущем справедливостью дворце. – Вы не видели в последние дни генерала Мингуана? – Последний раз я видел его два дня назад у покоев учеников придворцовой школы. Фэн Синь не мог понять: почему каждый из его близких вдруг пропал? Что-то произошло? Император вдруг сорвался с места, будто бешеный. Было странно бежать императору по дворцу, чуть ли не сбивая с ног каждого, что попадался по дороге. Но он должен был спешить. Каждый... Если пропали Се Лянь, Линвэнь, Пэй Мин, кто еще может пропасть? На свете больше не осталось тех, кто хоть немного принадлежит Фэн Синю, кто общается с ним, кто близок ему... Нет, все-таки остался один такой человек. Именно к нему через длинные коридоры дворцов и сады бежал император, не боясь стыда, не боясь упасть. Ему было главное – поймать его взгляд, как пару месяцев назад, вновь услышать его голос... А лучше, как год-два года назад сбежать в горы... Но на этот раз не вернуться никогда. Остаться там с ним. Просто ещё раз позвать его по имени и задуматься: правда ли он влюблён или обманывает самого себя? Может ли он любить, имеет ли право на это? Правильно ли любить его? И, в конце концов, подумать: «Почему я вообще влюбился в него?»... И долго-долго плакать или не плакать вовсе, будто не умеешь... Или умереть на месте, почувствовав край склона и оступившись, или увести его и себя от обрыва подальше в лес... Фэн Синь затормозил перед входом в дом, где находились покои учеников. Сейчас там, в большинстве своем, пусто, тихо... Ученики все еще не вернулись домой. Некоторые из них вообще не вернутся. Он медленно прошёл в коридор. Здесь хотелось повременить... Только слышать свой стук сердца. Бешеный стук, который не хочет становиться тише. Фэн Синь подошёл к двери в покои Му Цина. Он не осмелился позвать, просто прикоснулся к дереву пальцами, прижался лбом. Он хотел хотя бы услышать его, если он вообще там... Но сейчас там было тихо. Фэн Синь с особой аккуратностью открыл дверь. Он подумал: «Если его нет здесь, то я пойду искать по всему дворцу... Просто найду его...» Открыв дверь полностью, господин Фэн прошёл внутрь. Оглянулся по сторонам. – Му Цин?.. <—•—> Приятный пар стоял в купальне, утяжеляя воздух. На подсвечнике горели пару свечей, давая тусклый свет. Ши Цинсюань вынырнул. Он отчаянно пытался снова нормально вздохнуть, вернуть тишину своего дыхания, но он лишь выкашливал воду из своих лёгких, краснея пятнами... Послышался приглушённый стук дверь. До дерева дотронулись совсем слегка, может, даже с особой нежностью... Цинсюань тут же замолчал. Его лицо и шея тут же покраснели от недостатка кислорода. Он пытался тише глотать воздух, быть тише... – Мой прекрасный цветок персика, я же могу войти? – послышался ласковый, такой протяжный голос... Это заставило юноша перестать дышать вовсе. Он застыл, не зная, что ему делать. Ответить сейчас ему сложно, а если не ответить... Он ворвётся без приглашения. В голове крутилось одно: «Отказать». Ши Цинсюань вздохнул грудью, так что ребра, видные из-под кожи, стали более выражены даже в мутной воде. – Госпожа Ши?.. – ещё раз позвали. Он решился. – Ваше Величество, это вы? – прозвучало неуверенно-низковатым голосом. Ответа не последовала, вместо него просьба с нотками чего-то до боли острого: – Мой цветок, могу ли я войти? Ши Цинсюань молчал. Он понимал, что господин может в любой момент открыть двери... И дело тут не в приличии, а в дозволенности. Он просто мог это сделать, не думая ни о чем. Цинсюань медленно поднялся из воды. По бедрам, по рукам на деревянный пол стекала вода. Ши Цинсюань глянул в сторону двери. В тишине он услышал лишь тяжелое дыхание своего господина. – Цинсюань... – тихо позвал молодой император. С Ши Цинсюанем он был странным... Но странным для других. Для самого юноши, что сейчас слышал, как его имя трепещет на губах императора, он был пугающим. – Ши Цинсюань... Ты знаешь, почему я так хочу видеть тебя? – снова послышался тягучий, наполненный жаром голос. Ши Цинсюань не мог пошевелиться. Его тело холодело, покрывалось мурашками, сердце в груди сжималось, а в животе ощущался давящий спазм, от которого хотелось согнуться пополам. В горле застыл комок... Господин Хэ медленно проводил пальцами по двери вниз, все будто решаясь ее открыть... Как кот, скреб по дереву. – Ши Цинсюань, тебе придется открыть самой, – шептал император, – или это сделаю я... Юноша почувствовал, как ком в горле вырывается наружу. Сжав свою шею, он попытался сглотнуть, но сделал только хуже. Тогда хватка на шее стала крепче... – Цинсюань... – И ещё крепче. В конце концов он не выдержал. Этот ком вырвался из горла Ши Цинсюаня прямо на мокрый пол. Он все еще сжимал горло. Юноша почувствовал в ногах усталость и позволил себе упасть вперед на колени. – Ши Цинсюань? – голос стал беспокойным. Цинсюань заставил себя встать и медленно пройти за ширму, закрывая рот рукой. В тишине слышались его шаги по мокрому полу. – Цинсюань? Юноша сглотнул следующий подступающий комок... Он дернул за одеяния, висевшие на ширме, быстро затянул на себе нижние одеяния, расправил волосы. Он остановился, еле держась на ногах, прислушался. Звук открытия дверей был ожидаемым. Цинсюань быстро, с усилием, зашел за ширму, чтобы его не было видно. В приглушенном свете господин Хэ прошел к подсвечнику. Свет быстро потух, оставив комнату в темноте. Лишь свет свечей из покоев Ши Цинсюаня, безумно тусклый, пытался осветить купальню... Ши Цинсюань нервно сглотнул, попытался оглянуться по сторонам, но ничего не увидел. Цинсюань вдруг почувствовал, что господин приблизился к нему. Юноша повернул голову в сторону, отчаянно пытаясь разглядеть хоть что-то разглядеть в темноте. Император Хэ приблизился к Ши Цинсюань, мягко схватил его за плечи и прижался сзади. В момент его жаркое дыхание опалило шею Ши Цинсюань, от чего грудь юноши стала всё чаще подыматься. Он усиленно хватал воздух, пытаясь дышать. Живот снова заныл, и Цинсюань сжал зубы. – Цинсюань... – Имя, слетевшее с губ господина Хэ, казалось особо палящим, и на шее Ши Цинсюань выступили капель пота. Император повел ладонь по шее Ши Цинсюань и, достигнув его подбородка, схватил за него, впиваясь пальцами до синяков. – Ваше, – не договорив, Цинсюань сглотнул слюну, – величество... Хэ Сюань ослабил хватку. Он поднял его подбородок, прижался к шее и прошептал, снова опаляя своим голосом: – Вкусно пахнешь... Он прижимался к шее Ши Цинсюаня, пользовался вседозволенностью... – Ваше Величество... – снова попытался Цинсюань. В этот раз император Хэ поднял на него свои глаза, хоть ничего и не видел в темноте. – Выйдите, я оденусь... Хэ Сюань прошелся рукой по шее Цинсюаня, задев рукой его слегка выпирающий кадык. Он оставил на шее краткий поцелуй и отстранился. Через пару мгновений после звука шагов послышался и скрип закрывающихся дверей. Ши Цинсюань почувствовал пустоту сзади. Со временем она "прогрелась", и след присутствия молодого императора пропал, остался одним мокрым поцелуем на шее. Цинсюань дотронулся до шеи и стер с нее пот вместе с этим «следом». Цинсюань остался стоять, надеясь, что Хэ Сюань уйдёт из его покоев, иначе юноше придётся простоять до утра, лишь бы не дать ему тронуть себя. В очередной раз не дать. В голове младшего господина Ши появилась идея признаться в том, кто он на самом деле. Но что тогда с ним будет? Молодой император в гневе разобьют ему голову, опрокинув юношу на каменный пол... Самостоятельно расправится с ним, даже не зовя никого. Медленно и мучительно, заставляя Цинсюань глотать собственную кровь... Нет, это того точно не стоит. Умереть под руками чужого императора... Ши Цинсюань думал лишь об этом: «Нужно бежать». Более не могло прийти в его мысли.