Луна, став полной, пойдет на убыль

В лесах по ночам прохладно. Одиноко в ночи, одиноко на небе луне четвёртой расти. Пробудившиеся насекомые встречают весну тихим треском, что разносится отовсюду. Куда ни посмотришь — тьма. Глаза привыкают к темноте, но лучше не становится. Юноша зажигает фонарь. Поднявшись с земли, он оглядывается по сторонам, — ничего примечательного. Деревья — высокие стены ночи перекрывают путь, сегодня не выбраться, до рассвета не выйти. Отправится в путь, как только взойдёт солнце. Новые лучи осветят глубину леса, и можно выдвигаться. Оглядевшись, юноша рухнул на землю от бессилия. Прошло три дня, шла четвёртая ночь. Тяжело в одиночку искать выход, скрываясь от каждого шороха. Вдруг это северяне? Или хуже — наньцы… Никому нельзя позволить обнаружить юношу. Он опускает голову, придерживая лоб ладонью. Рука потеет от напряжения, нет сил даже держать собственную голову. Использование запасов, которых с собой слишком мало, сейчас просто недопустимое расточительство. Нужно оставить на завтра или когда станет ещё хуже. Собраться с силами ещё можно, что и пытается сделать парень. Но он безуспешно опускает фонарь к ногам, снова облокачивается на руку, но более устойчиво. Слышатся какие-то странные звуки. Это не пение птиц, не шум ночи… Кажется, голоса? И шаги?.. Юноша прислушивается, оглядываясь. Он сидит, поджав под себя ноги и положив руки на колени. Фонарь стоит перед ним, фитиль постепенно тлеет, и пламя становится блеклым. «Воины Хэ Му?» — думает Ши Уду, в очередной раз оглядываясь по сторонам. Он сидит близь дерева, перед ним широкая поляна. За спиной расстояние в один инь, может, чуть больше — и начало Цзе Тяня. Обычно на краю города по ночам никто не шастает — отряды, как выяснили стратеги и военные южного Нань, находятся ближе к центру и покинутые пустые дома бедняков, всегда располагающихся с краю, их не интересуют. Ши Уду улавливает звуки шагов, голосов не слышно. Одинокие медленные шаги. По звуку, идёт человек походкой твёрдой, но тихой, значит, либо воин, либо слишком осторожный, но самоуверенный мужчина. «Хорошо, что он один. Можно быстро расправиться», — думает Ши Уду, касаясь рукояти меча. Юноша не спешит вставать, всë больше прислушивается. Шаги, что раньше раздавались где-то с правой стороны, приближаются. Ши Уду резко дёргается, оборачиваясь назад. Мгновение, и колокольчик на его пояс позвякивает от резких движений, меч касается тела мужчины, но тот успевает уклониться, уйти назад и получает лишь царапину. — Шиди, — шёпотом зовёт раненый. Только один человек называет юношу, и это его друг, шисюн. «Как он здесь оказался?» — Ши Уду крепче сжимает меч в руках. — Шиди, ты чуть не располосовал меня, — неловко шепчет шисюн Уду. — Гэ? — приглядываясь в темноте, спрашивает юноша. — Как ты здесь оказался? Ши Уду неуверенным шагом приближается к молодому мужчине и останавливается. — Я искал тебя. Тебя все ищут, даже Его Величество. «Сам император? Чушь, — думает про себя Ши Уду. Кто поверит, что какого-то шестнадцатилетнего мальчишку ищет сам император в период войны, когда нельзя думать ни о чём, кроме как спасения всех и иногда самого себя? Глупость! Единственное, что пришло ему в голову в тот момент, это то, что его эксцентричный наставник так обругал его за побег, что это даже дошло до императора. — Да, это, пожалуй, похоже на правду…» — Шигэ, как ты вообще нашёл меня? — Я знал, что ты где-то здесь, — мужчина оглянулся вокруг быстрым взглядом. — За три дня ты не мог уйти далеко и исследовать весь Цзе Тянь. В центре оставаться опасно и днём и ночью, поэтому ты осматриваешь окрестности по краям. — Шисюн указал на подвеску на поясе Ши Уду и продолжил: — Она издаёт особый звук, похожий на тихое пение птиц. Если не знать, то можно подумать, что это оно и есть, но ты всегда ходишь с ней, и я запомнил металический оттенок этого звука. Ши Уду коснулся своей подвески. Металлический мелкий колокольчик, окружённый нефритовыми вырезками, c голубым хвостиком на конце — всë это он покрутил в пальцах. Ненароком Ши Уду вспомнил, как ему подарили эту подвеску. Яркая улыбка смех и подарок, лежащий в небольшом мешочке, вместе с цветком персика… Он запомнил это, этого было достаточно, чтобы вспоминать это всегда с теплотой… Но именно сейчас в груди закололо, и от точки ци-хай до горла поднялась тошнота, что возникает при неожиданно нахлынувшем страхе. Шисюн через темноту оглядел лицо своего младшего. На лицо падал свет луны, показался природный светлый оттенок кожи с южного примесью загара, уголки губ опущены вниз, брови сдвинуты к переносице. При тусклом свете это было довольно трудно увидеть, но шисюн хорошо помнил каждый фэнь своего шиди, поэтому разглядеть всë это для мужчины не составило труда. Это казалось спокойным лицом Ши Уду, но в нём была непонятная меланхоличность, постоянно ускальзывающая от внимания людей. Мужчина не мог ничего сказать, продолжая смотреть на своего младшего. — Вернись со мной в лагерь. Тут ещё так молод, чтобы даже думать о войне, — начал шисюн. — Ты сам вызвался, никто не смог тебя удержать. Но сейчас я не могу остановить тебя? — с надеждой в глазах произнёс вопрос мужчина. — Нет, не сможешь. Шицзе тоже не сможет, — Ши Уду отвернулся от старшего, смотря куда-то сквозь деревья. — Я не вернусь в лагерь, пока не найду её. — Ты про свою мэймэй? Ши Уду опустил голову. Так он выглядел менее уверенно. — Конечно. Про кого ещё… Ши Уду медленным шагом отошёл на чжан от шисюна, остановился. «Он же не остановит меня, верно?» Юноша оглянулся: мужчина всё ещё стоял на месте, просто смотрел вслед уходящему. — Завтра я отправлюсь в центр города, — он сделал паузу. — Дай мне одно обещание: если со мной что-то случится и я не вернусь через две недели, то отправляйся на поиски Ши Цинсюань вместе с шицзе. — Ши Уду снова отвернулся от него. Он сильнее сжал свой меч в руке. — И позаботься о самой шицзе. — Если я тебе понадоблюсь, то просто позвени. Я буду следовать за тобой, пока ты не вернёшься. Я останусь в Цзе Тяне, пока ты не согласишься уехать со мной. — Это были последние слова шисюна Уду, сказанные в эту встречу. Шисюн так и остался стоять на месте. Он не догонял уходящего Ши Уду, не останавливал его и словами. Мужчина спасёт его, если что случится — звон колокольчика на поясе ему поможет. Ши Уду не оглядывался, он стойко и уверенно, большими шагами уходил всë дальше и дальше. «Прости, шисюн. Прости, шицзе, мне так жаль покидать вас», — ненароком подумал он, как только хотел оглянуться. Хотел, но не смел. Он знал, что его шигэ будет до конца провожать его взглядом, как и всегда. Выйдя из леса, Ши Уду остановился. Раскрасневшимися глазами посмотрел на луну — совсем немного до полнолуния. Ши Уду с грохотом бросил меч, быстро развязал пояс, последний раз сжал в руке подвеску-колокольчик и бросил еë на землю. Подвеска упала, и колокольчик на ней тихо зазвенел. Ши Уду подхватил меч и поспешил скрыться, надеясь, что шигэ не услышал шепотный звон. <—•—> С самого рассвета, всю дорогу моросил тихий дождь. Дождливая погода и влажность были обычными явлениями в Мёртвых Землях. Весной ливни шли особенно часто, а на самом юге территории — чуть ли не каждый день. Но Се Лянь и его сопровождающий находились ближе к северу, и дождь их не особо беспокоил. Верхние одежды чуть намокали, капли оставляли круглые мокрые пятна на одежде. Се Лянь оглядывался по сторонам. Он никак не мог понять, почему же при таком частом дожде на Мёртвых Землях не растёт практически ничего, кроме риса. Он пытался сложить в своей голове всю историю с самого начала. Он не помнил многого, но напряжённо думал, выстраивая цепочку событий. «Около двадцати пяти лет назад на месте Мёртвых Земель стоял роскошный замок властвующего тогда императора. Он отличался своим изяществом и красотой, эта была особенная архитектура, несвойственная сейчас ни одному стилю государств Разделённой империи (так прочёл в книге «Сказание о падшем» Се Лянь). Но, впрочем, это было не так важно, как дела, что решались в этом сооружении. При императоре было три советника, сейчас их называют кратко: покойный господин Хэ, покойный господин Фэн и господин-предатель, но ранее их просто называли первый советник, второй и третий. У них никогда не было места распрям ни друг с другом, ни с императором. Однажды в императорский кабинет постучал третий советник и донёс неожиданное известие: — Ваше Величество, — он склонился, протягивая двумя руками письмо, — ситуация у северно-западных границ обострилась, варвары более не тянут с нападениями и даже не помышляют о переговорах. Услышав эту новость, император тут же послал бóльшую часть армии к северо-западной границы. Кроме варваров, в стране существовали и другие проблемы. Было сложно контролировать территории, что были в дали от столицы. Там население только беднело и не приносило никакой пользы, поэтому император даже не задумывался о них. Третьего советника, что был родом с таких земель, это очень обижало. Как он ни пытался донести до императора масштаб проблемы, ничего не выходило. Армия направилась на север. Из столицы туда идти было около полумесяца или чуть меньше, но армия сильно спешила. Третий советник терпеливо ждал восемь дней, когда воины покинут столицу настолько далеко, чтобы нельзя было быстро вернуться. Тут и настал роковой день переворота. Во дворце началась битва. Кровью поливались стены, армия третьего советника давила всех, кто вставал у них на пути. Первый и второй советник не могли остаться в стороне. Пообещав им золотые горы, третий советник уговорил их отдать свои армии, своих людей «на благо всей империи». Никто и не подозревал, насколько будет кровопролитна та ночь. Резали, резали… Если оружие куда-то терялось, то били-били до смерти голыми руками всех без разбору. Убивали всех приближённых к императору: жену, наложниц, чиновников, его маленькую дочь… И своих убивали, если они вдруг падали. Упадёшь, и тебя прибавят сапогом по шее. Может, случайно, может специально. Убивали монахов при дворе. — Безбожно! — кричали они и задыхались от сильной руки. Наутро подожгли весь Запретный город. Дворец сгорел дотла за пару дней. Горела и сама столица. Ушедшим на север (среди них был второй советник) письма не послали. Они дошли до самой границы и обнаружили, что варваров и нет. Соврали! Кто осмелится врать императору? Но третий советник солгал… Мужчина поторопил принца, ехавшего за ним. — О чём думаешь? — спросил сопровождающий. — Да просто вспоминаю кое-что… Мужчина произнёс краткое «мгм». Через полчаса поездки под постоянно моросящим дождём, они добрались до интересно места. Эта была гавань с множеством старых и обгоревших деревьев, что казались мëртвыми или правда являлись таковыми. Гавань не отличалась ничем особенным, она выглядела старой, как и почти любая гавань на бедных территориях (а Мёртвые Земли, несомненно, являлись таковыми). Удивляла не сама гавань, а река, на которой она стояла. Вода было болотно-зелёного цвета, было хорошо видно дно на глубине чжана. У берега слегка покачивалась лодка. Было видно, что её давно никто не трогал. Рядом с ней безмятежно ловили ветер закрытые лотосы. Принц подумал, что им ещё месяца четыре до цветения, не убил бы их весенний мороз… Кроме спины гавани, недалеко от неё Лянь приметил чахлый домик — одно окно да дверь, совсем небольшой. — Это место, где я жил раньше, — спускаясь с лошади, сказал сопровождающий. Се Лянь тоже спустился с лошади и поспешил к подходящему к гавани мужчине. Сопровождающий прошёлся по мостику к воду и указал вперёд быстрым взмахом руки. — Центральная река в этом месте особенно широкая, поэтому берега Южного Нань не видно. Там, куда указывал мужчина, стоял непроглядный туман. Даже нельзя было определить, сколько ещё в ширину эта река. Лянь, стоявший рядом с сопровождающим, задумался о том, как переплывать эту реку. — Но переплыть Центральную не сложно, она спокойная река. Правда, — заметил сопровождающий, — никому это особо не нужно. Се Лянь пзакончил с разглядыванием реки, развернулся и указал на отдалённо стоящий дом: — Это то, где ты жил? — Да. Дом был свободен, рыбак, что здесь жил до меня, скончался, и я занял его дом. — Мужчина, видимо, погрузился в воспоминания, так что даже опустил голову. — Мне было всего восемнадцать, я был молод и безрассуден, поэтому не придумал ничего лучше, как закопать труп рыбака у берега и поселиться в его доме, — он замолчал, думая, стоит ли продолжать эту историю. — Понятно… — безэмоционально, слегка вздыхая, выразился поражённый историей принц. — Можем заглянуть туда, хочешь? При таком предложении единственной мыслью, что пришла в голову, было: «А вдруг, открой мы дверь, придется снова кого-нибудь хоронить?» И Се Лянь решил вежливо поостеречься: — Лучше просто прогуляться вдоль берега. Сопровождающий спокойно кивнул. Прогуливаясь вдоль реки, принц смотрел на воду. Его завораживал её местами меняющийся цвет от тёмно-зелёного до бледно-голубой. Небо лазурело, и туман у горизонта растворялся, превращаясь в тонкие блёклые облака. По дороге Се Лянь не увидел ли одного дома, хотя прошли они достаточно. Снова оглядываясь от реки к полю с редкими деревьями, принц спросил: — Никто поблизости не живёт? — До ближайшей деревни три ли, — мужчина быстро указал пальца по направлению к деревне. — Если хочешь, то можем съездить туда. — Можно… — проследив за пальцем, сказал Се Лянь. Конечно, он не увидел ничего, кроме поля деревьев, неба и далеко простирающегося горизонта. — И остаться можем там. — Нет-нет, только туда-обратно, — замотал головой юноша. — Нет на это времени. Они замолчали и продолжили наслаждаться тихой прогулкой. Молчание не было напрягающим, потому что мужчина, идущий рядом с Се Лянем, давал себя почувствовать комфортно. Лянь ненароком спросил себя: «Неужели такому человеку, как он, могут нравиться подобные прогулки?» Прогулявшись ещё немного, сопровождающий сказал, что им нужно вернуться и отправиться в деревню. — Мы же попадём сегодня в Цзе Тянь, так? — спросил принц, когда они вернулись к гавани. Взобравшись на лошадь, мужчина ответил: — К вечеру точно будем там, но ещё не полдень, может, раньше. — Сопровождающий оглянулся, чтобы понять, куда ехать. — Ты, наверное, думаешь о господине Хуа и хочешь побыстрее с ним увидеться? Се Лянь и не думал, что ему придётся обсуждать с этим мужчиной такое… Они, конечно, затрагивали эту тему, но чтобы открыто говорить… Для принца это было слишком неловким, и он всегда пытался избежать такого разговора. Однако сегодня что-то подействовало на него, и он решился не скрывать свои чувства более: — Конечно, я хочу увидеться с господином Хуа… Принц взобрался на лошади и поскакал за сопровождающим, который, как обычно, шёл впереди. Они ехали медленно, не спеша. — Ты уверен, что он до сих пор в Цзе Тяне? — В последнем письме он говорил, что останется тут до конца второго месяца… Он обещал. — Принц немного поник, углубляясь в свои мысли. Но не нужно было думать о плохом, когда его цель почти рядом. — Я найду кого-нибудь в деревне и попрошу его донести письмо. — Думаешь, что жителям Мёртвых Земель нужны твои деньги? — сопровождающий усмехнулся. –… Се Лянь понял, что он не подумал. Зачем же деньги тем, кто живёт на обменах, без императора и без налогов? Как глупо… — Но, впрочем, я могу попросить кого-то из знакомых там. Мне они не откажут. — Спасибо… — чуть смущаясь, поблагодарил принц. Как же неловко… Этот мужчина всё делает для него и из-за чего? Из-за дешёвых манипуляций принца… Неужели ему так важна собственная конфиденциальность? — О чём думаешь? Поехали уже. Сопровождающий снова оказался впереди, указывая дорогу, а принц поплёлся следом, не отказавшись от своих мыслей. Вскоре они оказались в деревне. Это было три улицы с некоторыми заброшенными домами и один храм. Храм выделялся среди остальных, потому что на нём висело множество цветов, у дверей и у окон взмывала в воздух белый тюль, что так выражался на фоне серости. Принц захотел зайти в храм, что спросить, какому же божеству поклоняются местные. Сопровождающий отправился за знакомыми, что могли бы доставить письмо генералу Хуа. Солнце выходило из зенита, когда принц и сопровождающий выехали из деревни. Вместе с ними до реки отправился рыбак, что согласился переправить их через реку и донести письмо до господина Хуа. — Как ты уговорил его? — они отъехали подальше от рыбака, и Лянь спросил об этом. — Знаю методы. Это было несложно. Се Лянь бросил взгляд на рыбака. Выглядел он не очень для послеобеденого времени. «В смысле, почему он выглядит настолько измотанным в такое время?», — задался вопросом принц, а потом кинул его в глубину мыслей и отпустил. До реки они добрались быстро. Посмотрев вдаль, другого берега Се Лянь не увидел, хотя сопровождающий сказал, что река здесь уже по сравнению с гаванью. Пока принц и мужчина стояли на берегу и ждали, когда рыбак справиться с лодкой, спину нагревало солнце. После обеда дождь кончился и осталась редкая облачность, но теплее от этого не стало. Да и Се Лянь давно приметил дождевые облака, что тянулись с севера, поэтому эта облачность точно ненадолго. В очередной раз взглянув на лодку, сопровождающий понял, что уже всё готово, и позвал принца за собой. Они сели в лодку, и она отчалила от берега. — Доплывём до леса, что рядом с Цзе Тянем, а дальше подождём ответа пару дней. В город лучше не соваться. Принц просто спокойно кивнул. Лишь бы письмо дошло до Хуа Чэна! Но что делать, если не дойдёт? Продолжать ждать? — Если не дойдёт, — сопровождающий кинул холодный взгляд на рыбака, — найдём один из отрядов Южного Нань и выведаем местонахождение хотя бы нескольких отрядов. Звучало вполне разумно, и принц еще раз кивнул. С таким положением в стране найти человека было сложно, мало ли что… Но кажется, что с таким человеком, как его сопровождающий, можно было найти выход из почти любой ситуации. — Если не найдём его в Цзе Тяне, придётся посетить мой дом. — Ты имеешь в виду?.. — начал Се Лянь, но мужчина его перебил, понимая, о чём тот говорит: — Да. У меня пока нет другого дома. <—•—> Целый день молодой император Хэ Му провёл в ожидании. Он ждал, когда посланный слуга в Цзе Тянь наконец прибудет обратно и доложит все важные новости. В ожидании Хэ Сюань заскучал в своих покоях, поэтому решил выйти на улицу и немного прогуляться. Его личный императорский двор, окружённый несколькими зданиями: дворцом наложниц, его покоями, покоями его будущей супруги-императрицы (ныне матушки-императрицы) и отдельным охраняемым входом, — был, как и обычно, прекрасен и тих. Тишина напоминала Хэ Сюаню о детстве. Все, кроме него самого, в императорской семье были тихие и молчаливые в детстве и вели себя как мышки. Другое дело Хэ Сюань, он любил привлечь к себе внимание, а потом отнекиваться от него, будто не было ничего особенного в его поразительном навыке красноречия. Ему нравилось складывать стихи с самого раннего возраста. Вспоминая об этом, молодой господин Хэ вспомнил один свой стишок. «Красный клëн послушает мою горечь судьбы, Станет грустно и ему тогда. В самый центр печи иди И достигни печали конца. У всего есть конец и начало. Клëн сказал мне, куда держать путь, Я останусь здесь, у причала, И домой я не вернусь. Ей пришло время погибнуть. Я забуду о листьях клёна, Мне пришло время утихнуть. Поднимай императорские знамёна!» Точно Хэ Сюань не помнил, как он сочинил его, но название постоянно всплывало в памяти. — Печаль воина, — случайно вслух проговорил император. Тут он уловил взглядом девушку, что шла во дворец наложниц. Он сразу узнал её. Эта прекрасная девушка, изящный цветок персика, была той, с кем молодой император проводил чуть ли не каждый вечер. Она приходила к нему, он не смел притронуться ниже шеи, коснуться нижних лепестков… Но она всё равно каждый раз убегала, сжимая одеяния в кулаках. Это была Ши Цинсюань. Пока Хэ Сюань смотрел на неё, девушка ощутила взгляд и обернулась. Увидев, что это молодой император, она тут же скрылась в дверях дворца. Но только господин Хэ хотел последовать за ней, как его окликнул приближающийся слуга. Он быстро подбежал к императору и поклонился ему: — Ваше Величество, пришло письмо с Цзе Тяня. Гонец прямо сейчас ждёт вас в центральной зале, — не поднимая глаз, проговорил слуга. Молодой император, ничего не сказав, направился к выходу из императорского дворца стремительной походкой. Как бы ему ни хотелось оглянуться назад, он не мог позволить себе подобного. Прибыв в зал, император внимательно выслушал гонца. Поняв, что ситуация под его контролем, он расплылся в лёгкой улыбке. — Генерал Хуа отлично справляется со своими обязанностями, — это было последнее, что добавил к своим словам гонец. Он быстро поклонился и снова выпрямился. — Хуа Чэн… Император, не отводя глаз, покрутил в пальцах ягоду винограда, что достал из лежащей неподалёку тарелки. Император закинул виноградину себе в рот, быстро проживал её. — Как он поживает? — Хэ Сюань взял вторую и начал так же пристально её разглядывать. — Не хочет вернуться домой?.. Слуги не знали, что ответить своему императору. Не каждый догадался, что вопрос был риторическим, но каждый промолчал. — Ваше Величество, — гонец подошёл ближе к императору, достал из пазухи бумагу и протянул Хэ Сюань в поклоне, — о генерале Хуа. Молодой господин Хэ принял эти бумажки, тут же спрятал их под верхнее одеяния. — Можете идти, — приказал император. Центральная зала опустела, а Хэ Сюань подумал о том, что всё рассказанное его не сильно впечатлило: он уже знал, что так будет. Вернувшись в покои, молодой император сел у письменного стола и начал аккуратно выводить иероглифы на бумаге. Он писал: «Ты можешь вернуться во дворец, если желаешь этого. Нет смысла оставаться в Цзе Тяне. Вернись до полнолуния». На этом Хэ Сюань закончил и отложил кисть. Дождавшись, когда чернила высохнут, он положил письмо в конверт, подписал его и оставил лежать на столе. На письмо с подписью «генералу Хуа» падал бледный лунный свет. Сегодня луна доходила почти до середины, ночь была всё ещё тёмная. Через открытое окно в комнату пробирался лёгкий ветер, дразнил шторки из тонкой ткани, они взмывали в воздух и нежно опускались. Господин Хэ глянул в окно, думая о том, что же ему делать дальше.