Секреты и Маски | Secrets and Masks

2 февраля — Дамы вперёд. Не сводя глаз с Гермионы, Малфой приглашающе протянул руку, а его губ коснулась та самая ненавистная ей ухмылка. Удивление едва ли сходило с её лица. — С каких это пор ты стал грёбаным джентльменом? Ему хватило наглости фыркнуть. — Я был джентльменом задолго до того, как стал Пожирателем Смерти, Грейнджер. Ухмылка же cменилась недовольным взглядом, когда она не сдвинулась с места. — Ты ведь знаешь, что я могу насильно заставить тебя зайти, не так ли? Гермиона скрестила руки на груди, старательно демонстрируя возмущение. Она уже несколько дней готовилась к этому, тщательно перебирая воспоминания и изменяя расположение дверей в отеле, чтобы убедиться, что он увидит это воспоминание следующим. Если это сработает, ей нужно выглядеть правдоподобно. Делать вид, что в действительности она не хотела, чтобы он видел это воспоминание, как и все остальные. Ослабив свою бдительность, он, будучи настолько высокомерным, зайдёт внутрь комнаты с затуманенным от триумфа взглядом, не осознавая, что тем самым захлопнет дверцу клетки, и Гермиона заточит его там так же, как однажды он поступил с ней. Она отлично расставила ловушки, теперь ей оставалось только надеяться — встать на колени и молиться, чёрт возьми, — чтобы он проглотил наживку. Раздражённо фыркнув в последний раз, она пронеслась мимо него в дверной проём, убедившись, что при этом ткнула его локтем в ребро. — Хорошая девочка, — послышался смешок в спину. Как только они вошли в комнату, холодная дрожь пробежала по спине Гермионы. Она заставила себя сохранить невозмутимое выражение лица, несмотря на ужас, пронизывающий её до костей. Он должен это увидеть. Если какое-то из её воспоминаний и могло навредить Малфою, то только это. Это воспоминание могло расколоть его, заставив истекать кровью, в то время как она будет наносить ему удары. Ей просто нужно продержать его здесь достаточно долго, чтобы добиться желаемого. Она продолжала идти, пока они не оказались в середине тускло освещённой комнаты — по крайней мере, в семи метрах от двери, которая привела их сюда. Малфой следовал за ней вплотную, почти бок о бок, как и ранее. Гермиона нервно постукивала ногой по тёмному деревянному полу, когда комната материализовалась вокруг неё. Это была гостиная с роскошной люстрой, которая, вероятно, стоила больше, чем дом её родителей. Высокие потолки с гладкими каменными колоннами, большой камин из того же камня, а немногочисленные предметы мебели, разбросанные по комнате, были такими же угрюмыми и мрачными, как и пол. Ведьма хорошо знала эту комнату. Она вызывала у неё презрение, страх, ненависть и желание никогда больше не видеть её. Комната, которая годами преследовала её в кошмарах. От одного взгляда на неё у Гермионы свело живот. Ей показалось, что её сейчас стошнит. Чтобы успокоиться, она сделала глубокий вдох. В комнате появились девять призрачных фигур: два похитителя, Рон, Гарри, младшая версия Гермионы, три фигуры с белокурыми волосами и одна с густыми, разбросанными по плечам кудрями и маниакальным взглядом. Стоило Малфою обнаружить, где они находятся, как он побледнел, его дыхание резко спёрло от одного только взгляда на свою мать. Он застыл на мгновение, и Гермиона увидела, как та самая маленькая эмоция промелькнула в его глазах — одинокая искра на фоне сереющего неба. Это длилось всего секунду, крошечный миг, прежде чем он снова закрыл своё сознание. Однако она увидела это. Знала, что он что-то почувствовал. Гермиона поняла, что была права: это воспоминание причинит ему боль — главное, удержать его здесь. — Ну, — спросила Беллатриса. Её когти вцепились в волосы Гарри, поднимая его лицо вверх. — Это он? Более молодая версия Малфоя нервно сглотнула. Он сместил свой вес по центру: его нежелание было видно по тому, как глаза метались от пола к Гарри и обратно. — Я… Я не уверен. — Драко, — прошипел Люциус. Он встал позади сына, обхватив рукой его шею, и сжал. Бокал в другой руке трясся, кольца звенели из-за соприкосновения со стеклом. Было что-то странно удовлетворяющее в том, чтобы видеть, как некогда гордый и чрезвычайно уважаемый Люциус Малфой дошёл до такого состояния. Пустая оболочка человека, которым он когда-то был. — Присмотрись, сын, — прошептал мужчина с той же настойчивостью, но голос был недоволен. — Если мы доставим Поттера к Тёмному Лорду, нам всё простят. Всё будет как раньше. Понимаешь? Нависая так над Драко, он напомнил Гермионе ужасного демона. Она предполагала, что Люциус им и являлся. Дьяволом на плече собственного сына, нашёптывающем ядовитые обещания о богатстве и власти, чтобы наставить его на тёмный путь. — Полагаю, мы помним, кто действительно его поймал, лорд Малфой? — спросил один из егерей. Люциус вздрогнул. — Как ты смеешь разговаривать со мной таким тоном в моём доме? Нарцисса выскользнула вперёд и обхватила своими пальцами руку Люциуса. — Люциус, дорогой, — нежно прошептала женщина. Она оторвала его от сына и направила к камину, с беспокойством глядя на Драко. — Достаточно. Если Люциус был дьяволом на одном плече Драко, то Нарцисса – ангелом. Гермиона всегда знала, что Нарцисса имела сострадание и в некотором смысле милосердие. Всё, что она когда-либо делала, было с целью защитить её семью. Грейнджер понимала её. Не было ничего, что она бы ни сделала для собственной семьи. Гермиона всегда чувствовала какую-то симпатию по отношению к Нарциссе Малфой. В конце концов, она спасла Гарри жизнь и солгала Волдеморту в Запретном лесу. Если бы не всё это, Гарри был бы давно мёртв, а Тёмный лорд победил бы в этой войне. Орден был в неоплатном долгу перед Нарциссой, именно поэтому Гермиона не могла представить, что сделал Волдеморт, чтобы её смерть была болезненной, или как долго он, должно быть, мучил её за такое предательство. И вот почему она была уверена, что это воспоминание убьёт Малфоя, если он захочет пережить его заново. У него перехватило дыхание, когда мать схватила его проекцию за руку и увела прочь, как и своего мужа ранее. Когда она взяла его лицо в свои руки, реальный Малфой, кажется, был уже на грани. — Я не собираюсь и дальше смотреть на это. Он резко развернулся и направился к двери. Мантия Пожирателя смерти развевалась по сторонам, пока он трусливо сбегал. Гермиона ожидала подобного, но не собиралась так просто отпускать его. Если это воспоминание доставляет ему боль, тогда она заставит его смотреть каждую секунду. Заставит его пережить каждое тиканье часов и вытерпеть каждый крик так же, как она. Сделав глубокий вдох, Гермиона закрыла глаза и, вслушиваясь в удаляющиеся шаги Малфоя, сфокусировалась. Магии у неё не было, но всё ещё был её ум. Она представила дверь: высоту, размер дверного проёма и прихожую с другой стороны. Затем представила, как дверь исчезает и превращается в стену. Позади неё послышался тихий свистящий звук, и Малфой резко остановился. — Нет! Что за чёрт? Гермиона почувствовала облегчение, в груди поселилось тепло, которое растекалось по венам. Он попался. Слепо зашёл в западню, что она подготовила. — Верни дверь, Грейнджер! — Малфой закипал, его тон был низким и ядовитым. — Сейчас же! — Нет. — Верни. Дверь. Назад. Немедленно! — Нет! Малфой развернулся и кинулся к ней. Его убийственно горящие серо-голубые глаза напомнили ей момент, когда его дракон был ранен. Дрожащими пальцами он схватился за её футболку. Малфой изменился. Что-то пробивалось сквозь его глаза. Не ярость, что-то более сильное, более первобытное. Только когда он притянул её лицо, только когда их носы соприкоснулись, Гермиона поняла, что это было. Страх. Слепой, леденящий кровь страх. Мысль о том, чтобы заново пережить эту ночь, вызывала у неё тошноту, но если это причиняло Малфою боль – даже мизерную боль, – значит, стоило того. — ВЕРНИ ЕЁ ОБРАТНО! Гермиона выбилась из его рук. Злость в её тоне полностью могла посоревноваться с его. — Нет! То, что здесь случилось – твоя вина! Ты мог прекратить это, а теперь будешь стоять и смотреть! — Цисси, отправь мальчиков в подвал, — раздался высокий голос Беллатрисы. Казалось, что волосы на тыльной стороне руки Гермионы встали дыбом. — Я хочу поболтать с ней. Как девчонка с девчонкой. При упоминании имени Нарциссы голова Малфоя резко повернулась к матери. Его глаза были прикованы к ней, провожая, пока она тащила Гарри и Рона в подземелье. Он потянулся к воротнику мантии и ослабил его дрожащими пальцами. — Это было в моём хранилище в Гринготтс, — прошипела Беллатриса. — Откуда оно у тебя? Гермионы услышала крик молодой версии себя. Послушался глухой звук и хруст, по которому она поняла, что Беллатриса толкнула её на пол, однако Гермиона не оборачивалась. Вместо этого она наблюдала за Малфоем. — Что ты и твои дружки спёрли из моего хранилища? — Я ничего не брала! — взвизгнула Гермиона. Малфой рядом с ней вздрогнул. — Пожалуйста, пожалуйста, я ничего не брала! — Не верю! Следующие несколько минут ощущались как часы. Её молодая версия кричала, билась и рыдала на полу, пока Беллатриса кромсала её руку кинжалом. Она могла поклясться, что шрам горел по мере того, как Беллатриса вонзала кинжал в кожу снова и снова. Она чувствовала каждую слезу. — Я плакала по тебе, — честно призналась Гермиона, сама не понимая почему. Маска Демона не проронил ни звука. Он старался держать разум закрытым, а взгляд опустошённым, но Гермиона заметила проблески. Она смогла ослабить его контроль, заперев здесь. Теперь он старался изо всех сил отгородиться. — Я звала на помощь, — выдавила Гермиона, несмотря на стоящий ком в горле. Хотя бы для того, чтобы заглушить крики позади себя. — Я молила, чтобы ты спас меня, чтобы помог мне, чтобы сделал хоть что-нибудь. Послышался шаркающий звук. Гермиона знала, что это Беллатриса поднимается с пола. Круциатус настигнет её в любую секунду… — Но не могла произнести ни слова, — тихо продолжила Гермиона. Её руки сжались в кулаки, и ногти впились в ладонь, когда Беллатриса метнула первое непростительное в её дрожащее тело. — А ты просто обхватил голову руками… и отвернулся. Очередной красный луч рассёк помещение. Очередной истошный крик отразился от стен. — Чего ты добиваешься, Грейнджер? — Малфой прорычал сквозь стиснутые зубы. — Новое упражнение на контроль, демонстрация власти? Что ж, жаль тебя разочаровывать. У тебя... Гермиона подошла ближе, повернувшись спиной к ужасной сцене, чтобы взглянуть на Пожирателя смерти. — Я думала, тебе нужно напомнить последствия твоих действий. Малфой зажмурил глаза. Послышался слабый звук скрипящих зубов, но крики её двойника заглушали его. — Это всё твоя вина, — продолжила она без малейшего сочувствия. — Ты всё начал в тот момент, когда убил Дамблдора. Малфой открыл глаза. — Ох, Салазара ради, опять? Я не убивал старика! Снейп был тем, кто произнёс убивающее заклинание. — Нет, его убил ты! Ты, может, и не проклял его, но оружие было в твоей руке! — Снейп убил его. — Только то, что ты опустил палочку, не отменяет факт, что ты во всём этом виноват. Ты пустил Пожирателей смерти в замок! — Гермиона закричала, подчёркивая каждое «ты», которое выплёвывала, толкая его в грудь так сильно, что ему приходилось отходить. — Ты загнал Дамблдора на Астрономическую башню! Ты обезоружил его! Снейп не убил бы его, если бы ты не подготовил для этого все условия! Малфой стиснул челюсти, ноздри негодующе раздувались. — Ты — причина, по которой Снейп произнёс это заклинание! Ты — причина смерти Дамблдора! И ты — причина, из-за которой погибло тысячи людей. Её крики усилились, но Малфой, напротив, стоял тихо, потеряв дар речи, как и тогда, когда она звала его на помощь, когда это воспоминание впервые проявилось. Гермиона подняла руки, намереваясь снова ударить его и отбросить к стене позади, но неверно оценила его рост. Её руки неожиданно оказались на его шее, и когда ладони коснулись его обнажённой кожи, она почувствовала странное покалывание. Электрический разряд пробежал по её руке, кровь забурлила, и гостиная с криками исчезла. Мебель деформировалась и потеряла форму, яркая вспышка света, и пол под ней исчез. С болезненным стуком Гермиона упала на каменную дорожку. Падение выбило из неё весь воздух, а знакомое головокружение уже ударило в голову. Боже, как она ненавидела легилименцию. Гермиона поднялась на ноги, прижала ладонь к виску и начала массировать в надежде унять боль. Она оказалась посреди улицы, напоминающей городскую. На тротуаре заметила осколки разбитого стекла, покрывающие асфальт. С обеих сторон дороги стояли высокие здания с окнами в пол на каждом этаже, уходящие ввысь. Было темно. Из-за холода и того, как её дыхание выдавало клубки пара при каждом выдохе, она предположила, что было раннее утро, но звёзд не было. Не было и луны, по которой можно было бы судить о времени. Взглянув на город, она совсем не узнала его. Малфоя нигде не было видно. Она ждала минуту. Две. Из-за того, что он не появлялся, Гермионе с каждой секундой становилось всё более не по себе. Что-то точно было не так. Шагая по мощёной улице, она не узнавала ни одного здания, мимо которых проходила. Идя вдоль магазинов с разбитыми окнами, она всё больше убеждалась, что никогда не бывала здесь раньше. Увидев вывеску с обугленными краями, Гермиона замерла. На вывеске было выгравировано «Ноттингемская площадь» с указателем налево. Это подтвердило то, о чём кричали её инстинкты с тех пор, как она появилась здесь. Она, чёрт возьми, никогда не бывала в Ноттингеме. Это были не её воспоминания. Она находилась в воспоминаниях Малфоя. Но как это возможно? В её жилах уже несколько месяцев не было ни малейшей крупицы магии. Она безуспешно перепробовала всё – от простых отпирающих заклинаний до проклятий, но ничего не получалось. Малфой, как всегда, оказался намного хитрее. Антимагическое зелье, которым он пичкал её ежедневно, истощало все силы. Так как же, чёрт возьми, она оказалась здесь? Возможно ли, что со временем её организм развил некое привыкание к этому зелью? Неужели её организм привык к дозировке и ослабил эффект? Гермиона никогда не читала о таком, но сомневалась, что на эту тему проводилось много исследований. Могло ли это быть возможным… Могло же? Она испугалась шума справа, поэтому резко обернулась, ожидая увидеть Малфоя с метающими молниями из глаз. Но всё ещё была одна и намеревалась воспользоваться этим по полной. Гермиона шла по улице, не зная, сколько времени у неё осталось до того, как Малфой найдёт её, но твёрдо решив, что не уйдёт отсюда с пустыми руками. Это был шанс, которого она ждала – возможность раскрыть что-то новое о Малфое, его слабостях, найти преимущество. Она обязана воспользоваться этим. Через несколько минут поисков внимание Гермионы привлёк свет в конце улицы. Примерно в ста-двухстах футах от неё мерцал маленький огонёк. Она решила последовать за ним. Сияние привело на торговую площадь, и лишь когда Гермиона повернула за угол, то осознала, что он был не единственным огоньком, как ей изначально показалось. Там повсюду плясали сотни мерцающих огоньков, сливаясь в одно целое. Ей стало ясно – это не просто фонари. Это были факелы в руках фигур в плащах. Первым порывом Гермионы было схватить волшебную палочку. Годы тренировок научили её реагировать мгновенно. Но вместо этого она сдержала себя и решительно направилась вперёд, остановившись позади толпы. Одно из воспоминаний Малфоя. Она ощущала, что оно могло стать ключом к его краху. Пожиратели собрались вокруг величественного здания с каменными колоннами и огромными часами, мерцающими на вершине. Его треугольная крыша украшалась десятками фигур, вырезанных в камне, а две скульптуры львов, направленные друг к другу лицом, стояли на страже ступеней, ведущих в Дом cовета. Каждый человек в толпе скрывал своё лицо за чёрной или золотой металлической маской. Волдеморт стоял перед массивными двойными дверями на верхней площадке лестницы. Все перешёптывания людей стихли, стоило ему поднять Бузинную палочку вверх. — Добро пожаловать, друзья, — произнёс Волдеморт. — Благодарю вас за то, что вы присоединились ко мне в этот вечер. Я уверен, что вы с нетерпением ждёте причину, по которой я вас всех собрал. Гермиона пробиралась сквозь призрачные фигуры, игнорируя бешеный стук своего сердца. — Они ненастоящие, — шептала она себе. — На самом деле их не существует. Они ненастоящие. Ей стало немного легче дышать, когда она выбралась из толпы пожирателей и попыталась рассмотреть лица сквозь маски. Её внимание привлекли четыре силуэта, расположившиеся у подножия лестницы. Они стояли тесной шеренгой и были единственными, кто был без масок. Гермиона постаралась подойти поближе и узнала Асторию, которая стояла ближе всех к ней. Её облик был таким же, каким его запомнила Гермиона из Хогвартса – длинные каштановые волосы, словно река струящиеся по спине. Её всхлипывания разрывали тишину, а плечи и нижняя губа нестерпимо дрожали. Малфой стоял справа от Астории. Его руки были крепко стиснуты в кулаки, а челюсть сжата ещё сильнее. — Мы, конечно, побеждаем в этой войне, — продолжил Волдеморт, — силы Ордена угасают, а мы становимся сильнее с каждым новым восходом солнца. Но, должен признать, я испытываю... разочарование. Нотт стоял в тени с левой стороны от Астории. Его лицо было загадочным и непроницаемым, словно внутри него было пусто, лишь мешок костей и плоти без души. Он не излучал никаких эмоций, лишь холодное безмолвие, которое противопоставлялось страданиям девушки рядом с ним. Взгляд его был лишён блеска, словно тёмная бездна, поглощающая всё вокруг. — Я не прошу от вас многого, не так ли? — прозвучал вопрос Волдеморта, вызвавший хор. — Нет, мой Лорд, — прокричали пожиратели в один голос. — Я добр к вам, ведь так? Я щедро вознаграждаю вас, когда вы выполняете мои приказы. Я дарую вам силу, власть и защиту. — Да, мой Лорд. Гермиона удивилась, что именно Забини находился дальше всех от Астории. Он выглядел так, словно его в любой момент может вырвать. Его кожа была слегка зеленоватой. Он крепко прижимал руку к животу, как будто старался удержаться от падения. — Именно поэтому, — вздохнул Волдеморт, постукивая когтистыми пальцами по своей палочке, — мне так досадно оттого, как кто-то из вас не в состоянии выполнить несколько простых приказов. Он махнул рукой влево, и из тёмного дверного проёма появились двое в золотых масках, таща за собой девушку. Как только Гермиона распознала в этой ней Дафну Гринграсс, ей стало невыносимо тошно. Её униформа Пожирателя Смерти была изорвана, раскрывая десятки порезов и ожогов, покрывающих её кожу. Лицо и шея были сплошь усыпаны синяками, верхняя губа рассечена, а в тёмно-русых волосах запеклась густая кровь. Дафна была скована толстыми металлическими цепями, обвивающими её изящное тело и связывающими её запястья, тем самым отрезая пути к отступлению. Эти цепи волочились за ней, каждый её шаг сопровождался звуком, похожим на стук гвоздей по деревянной доске. Гермиона не должна быть здесь. Она, чёрт возьми, не должна быть здесь. Золотые Маски начали тащить Дафну по мраморным ступеням. Астория рванула вперёд и начала неистово кричать. Малфой моментально повернулся, поймав её прежде, чем она выпустила задыхающийся всхлип, словно предвидев происходящее и обхватив её руками. Он плотно прижал Асторию к себе, заглушая крики одной рукой, а другой обхватил её рёбра, чтобы не дать ей вырваться. Дафна вздрогнула и поймала его взгляд. На её измученном лице промелькнуло умоляющее выражение. Драко всё понимал, абсолютно всё. Золотые Маски резко развернули Дафну и заставили подняться по ступеням. Астория извивалась в руках Малфоя, пытаясь вырваться, пока слёзы скорби скатывались по её лицу, собираясь на его руке. Забини и Нотт оставались неподвижными. Они наблюдали, как Дафна поднималась по ступеням и встала рядом с Волдемортом, повернувшись лицом к толпе. — Эта девушка, — прошипел Волдеморт, показывая пальцем в сторону старшей Гринграсс, — предала нас. Она прониклась нежностью к магглам. Она заботится о жизнях этих шавок больше, чем о себе подобных. Освистывания, выкрики и осуждения неслись к ней. Но Дафна оставалась сильной. Она высоко держала подбородок, расправив плечи, а в её свирепых карих глазах пылал неугасимый огонь. В её взгляде не было страха. Она стояла твёрдо и непоколебимо – истинное воплощение силы. Нотт неспешно скользнул рукой в карман, словно что-то искал. Но лишь Дафна заметила это движение. Она мягко покачала головой, поджав губы. Их взгляды долго сталкивались друг с другом. В это время все остальные не обращали внимания на них. Они были слишком поглощены зрелищем корчащейся Астории и отвратительной речью Волдеморта, чтобы заметить взгляды и проскальзывающие эмоции между Теодором и Дафной. Гермионе казалось, что жизнь вернулась в него, когда его взгляд упёрся в Дафну. Она почувствовала всю ту боль, скрывающуюся за той мгновенной сценкой. Сердце сжималось, видя, как челюсть Нотта слегка задрожала, как слёзы подступили к его глазам, готовые вырваться наружу. Гринграсс снова слегка качнула головой. Тео медленно опустил руки, обессилев. Он громко сглотнул, а холодная пустота вновь окутала его глаза. Дафна резко отвела взгляд. Пока Волдеморт продолжал свою речь, Гермиона не могла отвести взгляд от Драко и Астории. Он убрал руку с её рта и положил на плечо, оберегающе прижимая к груди и шепча ей что-то на ухо. Гермиона быстро приблизилась и встала рядом с ними. — Дыши, Тори, — прошептал Малфой, его голос дрожал почти так же сильно, как у Астории. — Тебе нужно дышать. — Я... я не могу, — тихо всхлипывая, сказала она. Слёзы медленно стекали с её подбородка. — Я... я не могу... он собирается... Я не могу смотреть на это... — Ты… ты должна. Ты не можешь отвести взгляд до тех пор, пока он не закончит, — прошептал Малфой, крепче обнимая её. — Если Тёмный Лорд решит, что ты даже на мгновение посмела почувствовать жалость к сестре, он убьёт тебя сразу после неё. Астория тихо всхлипывала во время того, как Дафну заставляли встать на колени перед Пожирателями. — Эта девушка предала нас самым подлым и ужасным образом, — прорычал Волдеморт. — Если она так сильно любит ничтожных магглов, то и умрёт как маггл. Верёвки обвились вокруг тонких запястий Дафны. Золотые Маски привязали её к столбам, таким способ заставляя развести руки в разные стороны. Малфой сжал руку Астории, изо всех сил скрывая её дрожь. — Тебе нужно успокоиться. Младшая Гринграсс яростно покачала головой. Слёзы быстрее покатились по её лицу. — Я не могу... это... Я не могу смотреть на это… — Когда ещё один всхлип сорвался с губ Астории, Малфой в тот же миг снова зажал ей рот рукой. Несколько Пожирателей Смерти обернулись, чтобы посмотреть на неё. Малфой сверлил их взглядом, пока они не отвернулись. Гермиона не видела столько эмоций в Малфое с момента, как его дракона ранили. Обезумевший взгляд, пальцы, сжимающие рот Астории, дрожали, а его голос звучал взволнованно и был охвачен паникой больше, чем когда-либо. Малфой выглядел отчаявшимся. Лишённым надежды. — Тори, пожалуйста, прошу тебя, успокойся. — Его взгляд то и дело менялся со стального и холодного на горящий и полный страданий. Это было так, словно Малфой отчаянно пытался выстроить свои окклюменционные стены, но не мог. Как будто он пытался поднять их и защитить себя только лишь для того, чтобы они мгновенно рухнули. — Он убьёт тебя, если решит, что ты сочувствуешь. Дафна не хочет, чтобы ты умерла. То, как обычно твёрдый голос Малфоя сломался ближе к концу фразы и как боль пронзила последнее слово, заставило сердце Гермионы сжаться. — Пожалуйста, успокойся, Астория, — снова прошептал он. — Я не могу потерять ещё и тебя. Астория вздрогнула, когда Волдеморт сотворил клинок, чьё серебро отразило свет факелов прежде, чем он взял его, чтобы разрезать заднюю часть формы Дафны. Две фигуры в Золотых Масках сдвинули куски изрезанной ткани вниз, обнажив её спину, плечи и рёбра. Не было никаких сомнений в том, что, если бы Малфой не держал Асторию, она бы рухнула на пол. — Я обещал Дафне, что буду защищать тебя, — сказал он тихо и отчаянно. — Я позабочусь о тебе. Меня не волнует, что мне придётся сделать, я защищу всех нас. Ты это понимаешь? Астория кивнула, но прежде, чем Малфой смог продолжить, она потянулась влево. Серьёзное выражение лица Нотта тут же исчезло, когда Астория схватила его за руку. Нотт резко повернул голову, чтобы посмотреть на неё, и всего на секунду в его взгляде что-то сломалось. Он крепко сжал её руку в своей, сделал глубокий вдох, а затем повернулся, чтобы посмотреть на казнь. Гермиона больше не могла здесь находиться. Она просто... не могла. Когда одна из Золотых Масок встала за Дафной, высоко подняв топор, она развернулась и, проталкиваясь, пошла обратно сквозь фигуры в плащах. С другой стороны толпы появилась дверь. Гермиона очень быстро бросилась вперёд и схватилась за ручку. Ей было всё равно, куда она её приведёт. Гермиону не волновало, вернёт ли её прямо в гостиную Малфоя, и ей придётся наблюдать, как его тётя снова и снова пытает её. Всё было бы лучше, чем это. Гермиона распахнула дверь и вошла внутрь, только чтобы столкнуться лицом к лицу с парой смертоносных призрачных глаз. Её сердце подпрыгнуло к горлу. Гермиону настолько отвлёк страх, который сковал её, что на мгновение она даже не поняла, куда эта дверь её привела. Когда она увидела знакомые каменные колонны – теперь испачканные броскими пятнами красного цвета, – то поняла, где оказалась. Снова в Малфой-Мэноре. Красные глаза Волдеморта скользнули в её сторону. Посмеиваясь, он что-то прошептал своей верной змее, лежавшей на полу. Волдеморт наклонился, чтобы Нагайна могла обвиться вокруг его руки, а затем аппарировал. Гермиону чуть не вырвало, когда она увидела гостиную. За эти годы Гермиона повидала многое на полях сражений: привыкла к запаху гниющей плоти и застоявшегося разложения, но это воспоминание – чёрт, воспоминание Малфоя – было одним из самых ужасных зрелищ, с которыми она когда-либо сталкивалась. Запах ударил ей в нос первым. Он обрушился на её сознание как удар молота. Скверный, затхлый запах плоти на ранних стадиях разложения трудно было спутать с чем-то ещё. В комнате разило кровью – тёмный пол был липким от неё. Ботинки Гермионы прилипали к полу с каждым осторожным шагом внутрь комнаты. Запах, однако, был ничем по сравнению с тем, что она увидела. Части тела Люциуса Малфоя были разбросаны по гостиной: всё в багровых пятнах и плоти, неровно разорванной по краям. Одна рука лежала у окна, другая – у входа. Его туловище было распростёрто вдоль обеденного стола, ноги были раздроблены и свисали с металлических частей люстры, а отрубленная голова валялась рядом с камином. Он выглядел так, словно пролежал там несколько дней. Его кожа приобрела тот самый безошибочный сине-серый трупный оттенок, а плоть вздулась, готовая к следующей стадии разложения. Самым отталкивающим во внешнем виде Люциуса было выражение его лица. Несмотря на то что глаза Люциуса были стеклянными и пустыми, его лицо замерло в немом крике. А ещё там был сам Малфой. Чёрт возьми, Гермиона поклялась никогда не испытывать к нему ни капли сочувствия. Но как она могла не пожалеть его? Как она могла заставить своё сердце перестать болезненно сжиматься, когда увидела его подавленным и сгорбленным на полу, с изувеченным телом матери на руках? Грудь Нарциссы поднималась с каждым неглубоким вздохом. Она выглядела так, будто просто цеплялась за последние мгновения своей жизни. Каждый дюйм её тела был в крови. Была ли это её рука или её мужа? Гермиона не была уверена. Несмотря на то что Нарцисса осталась в основном нетронутой, отсутствовали некоторые части её тела: несколько пальцев, большая часть её плеча, левая нога. Гермиона присела рядом с Малфоем, чтобы получше рассмотреть повреждения. Он выглядел таким юным. Ему на вид было лет шестнадцать, может быть, семнадцать. Черты его лица были всё ещё острыми и угловатыми, как и сейчас, но также присутствовала и юношеская округлость, которую помнила Гермиона. Она подумала, что это воспоминание, возможно, было не раньше, чем через несколько месяцев после Битвы за Хогвартс, пока не увидела костюм Малфоя. Это был тот самый чёрный костюм, сшитый на заказ, в котором он был тогда в Выручай-комнате. Прошло не несколько месяцев после Битвы, а всего несколько дней. Всё тело Малфоя дрожало, когда он держал свою мать на руках. Слёзы текли по его лицу, а дыхание срывалось с каждым тихим всхлипом. — Всё в порядке, — успокаивала Нарцисса. Потянувшись костлявыми пальцами, она обхватила лицо Малфоя. Нарцисса вытерла слёзы с его щеки, слабо улыбаясь сыну, пока он тихо плакал над ней. — Всё в порядке, милый. М-моё время... пришло. — Нет! Нет, я могу помочь! — заикался юный Малфой. Сердце Гермионы сжалось, когда он поднял голову. У него был безумный взгляд, а его глаза наполнились слезами, когда они заметались по комнате. — Я... Я-я могу помочь... Просто держись. Я возьму свою палочку и… — Шшшш… — Нарцисса снова обхватила его лицо руками и заставила посмотреть на неё. — Слишком... поздно. — Её дыхание становилось всё более напряжённым, когда она выдавливала из себя каждое слово, как будто ей становилось больно даже говорить. Малфой подавился очередным всхлипом. — Э-это всё моя вина... П-прости меня... Я-я… — Нет. Это... это не... твоя вина... Д-даже не... думай, что... Нарцисса молчала несколько мгновений. Она пристально смотрела на Малфоя и гладила его лицо, как будто впитывала каждый драгоценный момент с ним, прежде чем закрыть глаза в последний раз. — Драко, ты должен выслушать... меня о-очень внимательно... Ты понимаешь? Малфой фыркнул, но кивнул головой. — Если ты... собираешься пережить правление Волдеморта... ты должен быть сильным... и никогда не позволяй ему узнать... о чём ты думаешь. — Нарцисса остановилась, когда сухой кашель сдавил её горло, окрасив бледные губы и подбородок в красный. Малфой вытер кровь дрожащими пальцами. — Ты... помнишь о том, чему я тебя учила... об окклюменции? Он слабо кивнул в ответ. Нарцисса убрала руку с лица Драко, и Гермиона смотрела, как она слабым движением положила её на сердце своего сына. — Что ж... мы сделаем это вместе... хорошо? Малфой снова кивнул всего одним резким движением подбородка. — Просто прислушайся... к моему голосу, — прошептала Нарцисса. — Закрой глаза. Малфой зажмурился. Это только сделало его более уязвимым. Ещё более сломленным. — Здесь больше ничего нет... вокруг нас ничего не происходит... Здесь только я... и ты. Рыдание обожгло горло Гермионы, вырываясь наружу. Она никогда не видела Малфоя таким. Настолько уязвимым. Таким... напуганным. — Теперь сделай... глубокий вдох. Вместе они оба глубоко вдохнули. — Я хочу, чтобы ты... сделал это м-медленно, ты с-можешь? Малфой кивнул, и его дрожь, казалось, ослабла, когда он выдохнул. — Теперь представь себе маленький кусочек.... стекла... Подержи его... в руке..... П-представь себе его.... вес. Гермиона могла поклясться, что услышала хрип в лёгких Нарциссы. — Теперь я х-хочу, чтобы ты представил... как этот осколок стекла расширяется... П-представь, как он тянется. — Ещё одна пауза, чтобы откашляться. — П-покрывает твоё тело... как щит. Малфой кивнул. Глубокая складка образовалась между его бровями, когда Нарцисса снова стала задыхаться. — Н-ничто не может проникнуть сквозь него, х-хорошо?.... Ничто... Нет, если ты, конечно... не захочешь... этого. Когда Малфой не ответил ей, Нарцисса повернулась в его объятьях и снова прикоснулась рукой к его щеке. Он медленно открыл глаза и глубоко вздохнул. Гермиона не думала, что когда-либо сможет выкинуть из головы то, как отчаянно он прорыдал свои следующие слова. Они будут похоронены там навсегда. — Не оставляй меня, мам... п-пожалуйста... пожалуйста, не оставляй меня. Внезапно ногти вонзились в руку Гермионы, и она обернулась как раз вовремя, чтобы поймать взгляд знакомых убийственных серо-голубых глаз, прежде чем комната исчезла. Малфой впечатал Гермиону в стену, как только они вновь появились в её спальне. — ЧТО ТЫ ВЫТВОРЯЕШЬ? Ярость в его глазах лишила Гермиону дара речи. — Я... Я не знаю... Малфой… Я… даже не знаю, как я… Он отпустил её руки, только чтобы в следующую секунду болезненно сжать её горло. Грубо. — ЕСЛИ ТЫ ПРОВЕРНЁШЬ ВСЁ СНОВА, Я УБЬЮ ТЕБЯ! УСЛЫШАЛА МЕНЯ?! Гермиона инстинктивно попыталась вырваться, но он только сильнее сжал её. Малфой толкнул её к стене, в результате чего она ударилась головой о штукатурку. — ПРИКАЗ ТЁМНОГО ЛОРДА ИЛИ НЕТ. ПОПРОБУЕШЬ СНОВА, И Я, БЛЯДЬ, УБЬЮ ТЕБЯ! Гермиона не могла ответить ему, как и не могла сказать про тонкую струйку крови, которая пошла из его левой ноздри. Прежде чем она что-то поняла, Малфой отпустил её и вылетел из комнаты. Стены задрожали, когда он захлопнул за собой дверь, и Гермиона сползла на пол. Её разум наполнился знакомыми криками, пылающими факелами и надломленным голосом человека, который она не узнала и которого так истязали среди этих пропитанных кровью мантий.