Иллишту

Закрытый зал судебных заседаний, Министерство магии. Сидя на скамье позади Волдеморта, я с безразличием наблюдала за скрюченным мужским силуэтом впереди. Профессор Слизнорт тяжело мычал и повизгивал на том самом злосчастном стуле, на котором не так давно развалилось на куски тело Амбридж. Вот только, в отличие от крикливой дамы, сиплые стоны Горация проносились фоном, а мои мысли целиком и полностью были заняты Лордом. Вперив взгляд в его безупречно прямую спину, я испытывала лишь навязчивое желание прикоснуться к нему и снова почувствовать его запах, тепло. С того самого утра и нашего паршивого разговора прошла еще одна неделя. Целых семь бесконечно тянущихся суток. И все эти дни мой маг будто нарочно не появлялся дома! Он словно специально изводил меня своим отсутствием, чтобы после с нескрываемым удовольствием наблюдать за моим болезненным и жалким видом. Томясь в ожидании, я часто лежала в нашей постели и смотрела на широкий стол, стоящий рядом с ростовым зеркалом. В голове вспыхивали подробности недавнего вечера, когда мы с Томом задержались и опоздали на ужин в особняке Малфоев. Слишком приятное, слишком желанное воспоминание. Наблюдая за неровным отблеском свечей, я будто видела себя со стороны: вот, поджав губы, я в который раз поправила слишком непривычное и открытое платье, а после резко одернула прозрачную накидку на плечах и легкая вуаль разлетелась в стороны; в зеркале мимолетно блеснули перламутровые бусины и нити мелкого жемчуга, словно капли воды, рассыпались по моему телу… А потом я замирала, напрочь забывая о дыхании и о холодной одинокой постели, потому что там, в самой глубине зеркальной поверхности, огнем вспыхивал вызывающий взгляд кровавых глаз, пожирающий мой облик в отражении. Страстный, такой натуральный, почти осязаемый… Невыносимое чувство! Если бы не реальная опасность, угрожающая моей паре, я давно бы уже сорвалась и нарушила приказ не покидать безопасный остров. Мне приходилось буквально уговаривать себя одуматься, оставаться на месте и не давать Ордену Феникса возможности себя захватить. Но, признаться, с каждым разом сделать это было все труднее. Удивительно, но присутствие Николаса и Нагайны хотя бы на малую часть облегчали мое одиночество, притупляли гнетущую боль в груди. Кстати об этом. В последнюю неделю поведение змеи сильно изменилось. Порой я чувствовала мощную хватку ее хвоста, что настойчиво обвивал и сжимал лодыжку. Иногда она и вовсе оказывалась непривычно близко и, словно невзначай, касалась своей головой моих пальцев. Не знаю, что творилось в ее мыслях, но даже Николас отметил, что Нагайна начала вести себя иначе. Наблюдая за ней, я не могла не задуматься: быть может, змея слышала наш последний разговор с Томом? Или же она тоже скучает и таким образом притупляет собственное ожидание? Не знаю, было ли это проявлением поддержки, но последняя ее странность была вчера: Фламель и я сидели на террасе и, слушая ленивые всплески волн, наблюдали за потемневшими водами и отражающимся светом звезд на почти гладкой поверхности океана. Обсуждая фигуру Альбуса Дамблдора и его нереализовавшееся желание вернуть в Хогвартс углубленный курс артефакторики, я внезапно ощутила давление на коленях. Лишь спустя секунду я поняла, что на мои ноги опустилась тяжелая голова Нагайны. Она сделала это так буднично, будто мы каждый вечер проводили вместе. Даже белые пряди обвили громоздкую тушу змеи и с особым удовольствием проскользили по ее гладкой чешуе. Кажется, так мы и сидели до глубокой ночи: я оглаживала пальцами чешуйчатую голову и тихо переговаривалась с Фламелем, наблюдая за мягким мерцанием звезд. В ожидании Тома.        Хриплый, захлебывающийся стон Горация заставил меня вернуться в реальность. Мимолетно мазнув взглядом по фигуре профессора, я отвернулась, рассматривая наполненный людьми зал. В отличие от меня, присутствующие не сводили воодушевленного взгляда с пленника, сквозь мычание и стоны которого я слышала их настойчивый тихий шепот и ехидный смех. Наблюдая за Пожирателями Смерти и близкими соратниками Волдеморта, я заметила знакомую черную мантию в отдалении — на самом краю первого ряда находился Кадмус. Непривычно замкнут, холоден. Бесстрастно взирая на бывшего преподавателя зельеварения, он задумчиво крутил в пальцах родовой перстень, словно в мыслях прокручивал некие подробности допроса, о которых мне ничего не было известно. Смотря на сосредоточенного Лестрейнджа, я невольно поджала губы. Мне до сих пор не было понятно, насколько болезненной оказалась для него смерть Друэллы. Оставались ли у него чувства или, быть может, они есть до сих пор? Я помнила печаль в его взгляде, помнила скорбь из-за свершившейся казни. Была ли эта боль лишь отголоском прошлого? «Вряд ли ты расскажешь», — нехотя подумала я, возвращая свое внимание Темному Лорду. В этот раз я находилась на закрытом судебном процессе. Подобное «мероприятие» предполагало под собой лишь избранный круг Волдеморта, что означало одно: все присутствующие в зале — только самые приближенные и верные своему господину волшебники. — Стоило уничтожить тебя еще в школе, — услышала я обманчиво-спокойный голос моего мага. Опустив взгляд, проследила, как полы его черной мантии плавно развивались у ног, как темная ткань, словно клубящийся туман, растекалась по низким ступенькам и окутывала фигуру Волдеморта мрачной дымкой. Жуткий оскал вдруг исказил его необычное лицо, в один миг делая весь облик устрашающим, хищным. Тонкая кисть руки изящно взлетела вверх, а в следующую секунду Темный Лорд, грациозно удерживая бузинную палочку, стал медленно перекручивать древко между пальцами. Ломаная алая нить угрожающе завихрилась и, разлетевшись по залу яркими искрами, с остервенением вгрызлась в плоть профессора. — Или же чуть позже, — в шипящем голосе Волдеморта послышалось откровенное веселье, — чтобы дать сдохнуть любимому профессору рядом с папочкой, — усмехнулся он, с наслаждением наблюдая за чужой агонией. Смех Пожирателей Смерти и соратников, оценивших злобную шутку, наполнил зал. Послышались разговоры, гогот и веселое перешептывание. Меня же будто с новой силой окутал тяжелый смрад. Вонь без конца усиливалась, заставляя недовольно морщиться. Прикрыв глаза, я сосредоточилась, взывая к воде и запрещая себе дышать. Создавалось стойкое ощущение, что теперь абсолютно все запахи стали ярче и словно нарочно пытались извести мой нос. Казалось, будто я тонула в этих ароматах и каждый раз сходила с ума от зловония умирающих под пытками жертв. «Так себе преимущество от обретения пары», — уныло подумала я, огладив ладонью заискивающе ластящуюся прядь волос. Да и кратно усилившаяся тоска невероятно изводила. — А знаешь, Гораций, — задумчиво продолжил Волдеморт, внезапно прекращая пытку, — у тебя и впрямь неплохо получалось выискивать выдающиеся таланты. Ты собрал поистине невероятно одаренную «коллекцию», — он насмешливо обвел рукой зал и, вновь обращаясь к профессору, глумливо добавил: — И заметь, практически каждый из отмеченных тобой учеников находится сейчас здесь. Пространство всколыхнулось довольным гулом голосов и смехом. Слизнорт тяжело поднял голову. Его уставшие и заплывшие кровью глаза уставились на возвышающуюся фигуру Волдеморта. Ослабленное тело била крупная дрожь, мышцы непроизвольно сокращались, а из полуоткрытого рта бесконтрольно струилась слюна, щедро окрашенная алым цветом. Пальцы, что по инерции пытались сжимать подлокотник стула, уже давно были сломаны и вывернуты под неестественным углом. Кожа на лице окончательно обрюзгла и, словно бесформенная маска, странно стекала куда-то на шею. Впечатляющее зрелище. — Ты-ы, — прозвучал его слабый, срывающийся голос, — не… Точно не сумев справиться с одышкой, профессор вдруг запнулся и прикрыл глаза. Я слышала, как со свистящим шумом его легкие наполняются кислородом; видела, как он пытается сжать непослушные губы, будто старается скопить немного сил на еще хоть одно слово. — Продолжайте, профессор, — любезно позволил Волдеморт, удовлетворенно скалясь. — Вы же знаете, я всегда ценил ваши лекции. — Не-е… по-обеди-ишь… — закончил все же тихим голосом Гораций, вызывая бурный всплеск смеха в судебном зале. Интересно. Несмотря на абсурдность подобного заявления, мне совсем не было смешно. Магический мир практически пал под гнетом новой власти, и Темный Лорд стоял на пороге своего полного господства. Но в словах Слизнорта было что-то, что заставило меня насторожиться. Что-то в его слабом, но упрямом тоне, в его последних словах, произнесенных сквозь боль, звучало не как бессмысленный бред умирающего. Я видела это в его взгляде, слышала в едва различимом шепоте. «А не слишком ли самоуверен старый интриган, умирающий под чудовищными пытками на невзрачном стуле? — задумалась я, рассматривая подрагивающую фигуру. — Неужели ты можешь на самом деле знать нечто, что мы не учли?» — Любовь моя, — разлился по залу приглушенный голос Темного Лорда, — подойди. Ты ведь тоже это ощущаешь? Покорно поднявшись со своего места, я незамедлительно приблизилась к Волдеморту, останавливаясь рядом. Мои глаза внимательно следили за полуживым профессором, отмечая малейшие проявления эмоций. Заплывший кровью взгляд Слизнорта остановился на мне. На его ослабленном лице возникло странное выражение осознанности и будто бы даже узнавания. Я видела, как он сглотнул, как несколько раз моргнул, словно убеждался, что собственный разум не подводит его. Вот как. Не сводя пристального взгляда с бледной фигуры пленника, я даже уловила, как он попытался скрыть свою очевидную осведомленность, но было уже поздно. — Он знает обо мне, — ровно произнесла я, продолжая всматриваться в лицо Горация. — Я не удивлен, — задумчиво произнес Волдеморт, прокручивая между пальцами древко. — Антонин? — Да, Милорд, — тут же последовал бесстрастный голос Долохова. Мужчина даже поднялся, ожидая дальнейших слов. — Это ведь ты допрашивал заключенного? — Да, Повелитель, — подтвердил Долохов. — Как вы и приказывали, все добытые сведения были занесены в общее дело и переданы лично вам. Волдеморт медленно кивнул, с пристрастием рассматривая внезапно сжавшуюся на стуле фигуру. Похоже, что допрос профессор запомнил очень ярко. — В них не содержалось ничего о моей Иллишту, не так ли? — Темный Лорд обернулся, врезаясь внимательным взглядом в неподвижно застывшего Долохова. — Абсолютно, Повелитель, — Антонин почтительно склонил голову. — Никаких сведений о Миледи выявлено не было. Мой маг напрягся. Злобная улыбка тронула бескровные губы, стоило ему вновь перевести внимательный взгляд на Слизнорта: — Как интерес-сно, — ядовитый голос обволок весь судебный зал. — Значит, практиковал окклюменцию, пока прятался по чердакам и чуланам? Темная магия опасно заклубилась и стремительно метнулась вперед, опутывая собой ноги пленника. Я видела, как Гораций затрясся, как его глаза наполнились страхом и ожиданием. — И как много выяснил наш любопытный профессор? — угрожающе вскинув древко и отметив страх на обрюзгшем лице, Волдеморт вдруг усмехнулся, меняя свои намерения: — Впрочем, — он прищурился, задумчиво изучая фигуру Слизнорта, — возможно, нам не стоит торопиться? Ты ведь был так полезен. Быть может, мне удастся получить от тебя еще кое-что ценное… или хотя бы удовольствие от твоих мучений. — Лу-учше убе-ей ме-еня, — зашелестел слабый голос Горация. Он болезненно замычал, задыхаясь от проникновения в тело чужеродной магии, что так агрессивно разрывала остатки его незамутненного сознания. — Не-е изменя-яй себе-е, Том, — еле слышно выдохнул он. Магловское имя, сорвавшееся с губ профессора, буквально взбесило Волдеморта. Вертикальный зрачок скрылся в плотном мареве крови, а верхняя губа яростно дернулась, показывая острые видоизмененные зубы. Я уловила, как моментально стихли все разговоры в зале, как разом напряглись Пожиратели Смерти. Магический фон угрожающе задрожал. Хитрый слизняк точно знал, как спровоцировать. Коснувшись рукава черной мантии, я почти физически ощутила на себе весь гнев Темного Лорда. Его тяжелый взгляд тут же впился в мое лицо, предупреждая любые действия и слова. — Позволь мне взглянуть на его воспоминания, — чуть слышно произнесла я, видя откровенное нежелание Волдеморта дозволять дерзкому старику продолжить дышать. — Надеешься выяснить что-то новое? — неприязненно выплюнул он и, схватив мою руку, резко дернул на себя. — Считаешь, что справишься лучше, чем Долохов? Брезгливо поморщившись, он понизил голос до зловещего шипения: — Твои навыки дознавания не слишком впечатляли в прошлом, а я далеко не так снисходителен, — угрожающе склонившись надо мной, Волдеморт с пристрастием осмотрел каждую черту моего лица, как вдруг остановился на губах: — и не столь терпелив, как Мэрлин. Его упущение! Ну разумеется. — Дай мне возможность, — настойчиво произнесла я, ответно сжав пальцами тонкое запястье. — Если Слизнорт что-то знает, то я вытащу это из него. И к тому же, — я позволила своим губам едва заметно растянуться в усмешке, — это было твоим обещанием. Я чувствовала, как меня окутывает родной аромат, кожей ощущала наше взаимное желание большего. Наказывая все это время меня, Том и себя подвергал испытанию, — пусть его голод не был столь силен благодаря витерасу, но все же он никуда не девался и даже яростное желание уничтожить своих врагов не могло в полной мере перебить эту нужду. Не тогда, когда мы находились так близко друг к другу. Чуть приоткрыв рот, я выдохнула в такие манящие губы: — Лишь попробую, — раздался мой хриплый голос, — а потом можешь делать с ним все, что захочешь. — У тебя только одна попытка. Тонкие губы с жадностью врезались в мои, а во рту отчетливо почувствовался вкус собственной крови. — Советую поторопиться. Ждать я не намерен. Пусть Волдеморт и старался подавить меня, раз за разом доказывая свою силу, но и моя власть над ним была неоспоримой. И понимание этого до безумия возбуждало, заставляло еще больше вожделеть моего Лорда, все глубже погружаться в омут его яростной любви. — Как скажешь, — я прикусила нижнюю губу, чувствуя нарастающий жар внутри. Кровавые глаза блеснули довольством, тонкие пальцы нетерпеливо зарылись в волосах. Лишь короткое мгновение, и медленный кивок, означающий разрешение подойти к пленнику. Спустившись с небольшого возвышения, я с откровенным отвращением приблизилась к Слизнорту. Мужчина дрожал от истощения и тянущей боли по всему телу. Как и у Аши, его голова бесконтрольно дергалась, мешая сосредоточить взгляд. — Како-ово это, — вдруг тихо проговорил он, с трудом шевеля губами, — быть любовницей психопата-убийцы? — Не знаю, — я наклонила голову, задумчиво рассматривая последствия длительной пытки. — Не припомню, чтобы главу Совета Волшебников так называли. А ведь Игнатус Слизнорт, член Совета, который предложил и лично учредил гонения на сторонников предыдущей власти, по вашим словам считался настоящим героем. Немного лицемерно, вы не согласны? Профессор ожидаемо качнул головой, не считая свои убеждения противоречивыми. Впрочем, мне не было до этих расприй никакого дела. — Альбус был прав, — Гораций даже попытался улыбнуться, но оставил эту попытку, — ты безразлична к магическому миру, поскольку сама не являешься человеком. — Прав, — кивнула я, соглашаясь с подобным утверждением. — Другой вопрос — как он понял мою природу? Да и понял ли, или же только догадывался? Уголки губ мужчины дернулись и скорбно опустились вниз: — Мне далеко не все известно, — раздался его слабый голос. — И все же я верю, — Слизнорт тяжело сглотнул, прикрывая глаза, — что вы падете, как однажды пал Гриндевальд. В этом было даже нечто ироничное. — Вот только Гриндевальд пал от руки Волдеморта, на тот момент еще юного и не столь опасного, — бесстрастно ответила я, видя недоверчивый взгляд Горация. Неужели Альбус не захотел делиться сведениями? Или же он сам не знал? В одном я была уверена наверняка, — профессор Дамблдор догадывался о палочке, потому и продолжил хранить ее у себя. — Как? — сорвалось с потрескавшихся губ единственное слово. — Это не столь важно, — я пожала плечами, видя сомнение на обрюзгшем лице. — Мне нет смысла лгать, — коротко кивнула в сторону Волдеморта, — а ты в любом случае умрешь и заберешь это знание с собой. — Это правда, — согласился Слизнорт. Тяжело кашляя, он вновь поднял на меня заплывший взгляд. — Жаль, — прохрипел он, — что столь красивое существо, пусть и бездушное, должно погибнуть. Любопытно ты построил предложение. «Должно погибнуть», — повторила я про себя и недовольно поморщилась. Это вряд ли. Промолчав, я сосредоточилась, моментально врываясь в ослабленное сознание профессора. Действуя аккуратно, болтаясь в разрозненных мыслях и голосах, я старалась как можно меньше навредить. В конце концов, Волдеморт явно показал мне, что жизнь Слизнорта принадлежит ему. К тому же мои поиски осложнялись еще и тем, что я совершенно не знала, что искать. Блуждая по потоку памяти, я отмечала, что Долохов выполнил свою работу просто великолепно, не оставляя в сознании ни единой запертой мысли. Мне оставалось лишь чутко прислушиваться к сопротивлению ослабленного разума и вылавливать его малейшие колебания. Если в этом, конечно, был хоть какой-то смысл. Плывя по воспоминаниям, я старалась зацепиться за нечто, что, возможно, все еще скрывалось в глубинах сознания. Разговоры, мысли, страхи. Смех сменялся криком, перемежался пением и звоном стекла. Ощутимое неприятное покалывание проявилось в момент передачи некой нити воспоминания для омута памяти уже знакомому мне мальчишке Поттеру. На короткое мгновение замерев на этом обрывке памяти, я наблюдала решительное лицо Гарри и чувствовала глубокую вину Слизнорта. Даже любопытно, что же он такого показал мальчику? Не лишним будет прочесть отчет Долохова — в этом воспоминании он точно побывал. Занырнув вглубь сознания Горация, я вновь услышала частые и неинтересные разговоры и перебивающие друг друга голоса, увидела быстро сменяющиеся преподавательские будни. Все казалось совершенно обычным… Вдруг я застыла, ощущая слабое сопротивление сознания. Давление было неявным, скорее рефлекторным, и оно тут же пропало, словно сам профессор почувствовал мою настороженность. Вот только меня учили не упускать подобные моменты в допросе. Моментально остановившись, я настойчиво всмотрелась в воспоминание. Подернутая неплотным туманом картинка медленно развеивалась. Внезапно я оказалась в обеденном зале Хогвартса. Залитый солнечным светом, он пестрел множеством ярких цветов и оттенков. Слышался шум и гогот, звон столовых предметов, хохот и даже восхищенные восклицания. Казалось, будто я наблюдала совершенно обычное осеннее утро. Бодрым шагом ученики лавировали между столами, бурно обсуждали предстоящие занятия; призраки лениво облетали пространство и ныряли в стены, проходили сквозь скамьи и гобелены. Я видела, как ученики пребывали в зал, как некоторые поднимались со своих мест и удалялись в сторону массивных деревянных дверей. Цокот обуви по каменному полу, скрип тяжелой мебели, журчание воды, бьющейся о стенки тонких чашек. Все такое привычное, почти что знакомое. Вот только рассматривая окружение, я никак не могла отделаться от ощущения, что передо мной искусно созданная фальшивка. «Если Долохов и был здесь, — подумала я, оглядываясь и чувствуя неуловимую неправильность происходящего, — то он вряд ли подметил все мелкие детали». Все же Антонин не учился в Хогвартсе, а на первый взгляд окружение не такое уж и странное. Но если присмотреться… То самое небо, которым я восхитилась в свой первый школьный день, было тусклым и совершенно непоследовательным: свечи то и дело пропадали, словно не успевали появляться, а переливчатые облака застревали друг в друге, будто были не единым целым, а неумелой поделкой пятикурсника. Воздушное пространство нелепо мерцало и, разваливаясь на неровные куски композиции, лишь иногда принимало уже знакомый мне вид. Небо, которое помнила я, было создано по всем законам трансфигурации, и таких огрехов в нем попросту не могло быть. Хотя данная странность была далеко не единственной: ученики тоже вели себя подозрительно. Они будто повторяли одни и те же цикличные действия, нелепо раскрывали рты, имитируя речь. Я остановилась, пристально наблюдая за рыжими подростками: мальчишки уже трижды потрепали друг друга по волосам и каждый раз одинаково заливались хохотом. Отвернувшись, наткнулась на стол Рейвенкло: девочка с забавными хвостиками упорно поедала булку, а та волшебным образом никак не заканчивалась. Я даже подошла ближе, замечая абсолютно такую же картину у всех присутствующих: одни и те же позы, не заканчивающаяся еда, повторяющиеся выражения лиц. Понятно. Вскинув руки в стороны, я приказала отступить искусственно созданной иллюзии. Сознание Слизнорта дрогнуло, сопротивляясь. Еще секунда, и ложное воспоминание начало раскалываться на куски и, покрываясь глубокими трещинами, разваливаться на глазах. Голоса исказились, звуки померкли, а иллюзия затянулась темным облаком. Взмах руки, — и картинка, скрывающаяся в легкой дымке, вдруг обрела резкость, являя моему взору то, что было сокрыто. Я вновь находилась в Хогвартсе, но теперь в уже знакомом мне кабинете директора. Мимолетная вспышка камина отразилась в мантии профессор Дамблдора. «Ну, здравствуй», — произнесла я одними губами, рассматривая облик Альбуса. Сильно постаревший, он даже не отреагировал на прибытие гостя и продолжил тихо переговариваться с неким смуглым мужчиной. Сквозь меня прошел Слизнорт. Я видела его озабоченность, дрогнувшие губы, что расплылись в неестественной улыбке. Лишь на короткий миг бросив взгляд в сторону камина, я заметила прибывшую невысокую женщину. Явно нервничая, она без конца поправляла свои темные короткие волосы и сжимала пальцами плотную ткань незнакомой мантии. Несколько колец на ее пальцах игриво поблескивали в свете закатного солнца, чьи лучи пробивались через высокие окна кабинета. Одно из колец напомнило мне о фамильном перстне Абраксаса, который тот любил крутить на пальце. «Должно быть, фамильная вещица, — подумала я, внимательнее рассматривая загадочную даму. — И кто же ты?» Любопытно, что крой и цветовая палитра ее мантии были мне совершенно незнакомы. Бурые оттенки не были в ходу, а сама вышивка и необычные стежки и вовсе заставляли задуматься о том, откуда неизвестная гостья прибыла. Подойдя ближе к женщине, я заметила множество рассеивающих и скрывающих рун, которые были высечены прямо по окантовке тяжелой мантии. Причем это явно была не бутафория — руны были заряжены. Крайне необычно. Не припомню таких ни в школе, ни в Министерстве, ни в прочих местах. «Как там говорила Аша?» — задумалась я, вспоминая слова бывшей соседки: «Она не из наших, хотя и показалась мне смутно знакомой». Что ж, знакомой она мне вовсе не показалась, а вот руны, вышитые на ее мантии, успешно помогали ведьме искажать свой истинный облик, скрывать его даже в воспоминаниях. К моему раздражению, ослабленный Гораций тоже не сидел без дела и даже сейчас умудрялся использовать остатки своих сил, дополнительно закрывая от меня лицо незнакомки, — рожа этой гадины, подернутая плотным туманом, была надежно скрыта мороком. Какая самоотверженность. — Кингсли, — раздался бодрый голос Слизнорта. Смуглый мужчина, стоявший рядом с Дамблдором, важно кивнул, кажется, вполне радушно приветствуя профессора зельеварения. Я же не сводила взгляда с этого самого Кингсли, вспоминая, что именно его имя уже слышала ранее. Именно так обращался Волдеморт к одному из магов в лесу, что упорно скрывали свои лица. Именно этот человек призывал «добить тварь». «Теперь я хотя бы знаю, как ты выглядишь», — задумчиво отметила я про себя, стараясь вслушаться в приглушенный разговор. — …и ты прав, друг мой, скоро все снова начнется, — задумчиво согласился Дамблдор. Он отвернулся и, скрепив за спиной руки, лихорадочно проследил за тонкой полосой света, что разрезали собой неровные верхушки сосен. Я слышала, как тяжело вздохнул Кингсли, видела, как поджал губы Слизнорт, явно испытывающий волнение. — Уже сейчас он набирает силы и лишь вопрос времени, когда будет нанесен удар, — продолжил Альбус, не сводя внимательного взгляда с быстро чернеющего неба. — Нам следует объединить усилия. Мы не должны допустить повторения, не должны позволить ему войти в полную силу. — Признаться, Альбус, — Слизнорт промокнул влажный лоб салфеткой, виновато замечая, — я не уверен… — Мы всегда знали, что этот день настанет, — решительно произнес Кингсли, явно не одобряя сомнения Горация. Отойдя к столу, он оперся бедрами о край и пытливо уставился на Альбуса: — А девица? Ее поиск больше не важен? Он хотел было продолжить, но его речь прервал раздраженный и смутно знакомый мне женский голос: — Я уже говорила, — произнесла незнакомка, уверенно заявляя: — Она спит в своем храме! Лицо Кингсли забавно исказилось, словно он был вынужден выслушивать непередаваемую чушь. Повернув голову, я пронаблюдала за женщиной со скрытым лицом: она явно была напряжена, ее плечи подрагивали, а руки, сложенные на груди, то и дело сжимались в кулаки. Даже ее странная мантия чуть колыхалась у ног, заставляя недовольно мерцать заряженные магией руны. — Нам необходимо ее пробудить! — настойчиво продолжила женщина. — Одному Мэрлину известно, почему Тот-кого-нельзя-называть сам до сих пор этого не сделал, но как только это случится — мы будем готовы. «Определенно точно я слышала этот голос раньше», — подумала я, с пристрастием разглядывая даму, абсурдно надеясь, что морок на ее лице развеется. — А если ты ошиблась? — Кингсли перевел на незнакомку острый взгляд, явно не доверяя и сомневаясь в ее речах. — Все твои слова звучат, как полнейшая нелепица. — Не ошиблась, — раздраженно проговорила она и вскинула вперед острый палец, — или ты считаешь, что в наше время можно просто исчезнуть? В мире, где в каждой стране не только учреждены отряды мракоборцев и созданы регулярные патрули, но и в которых целые службы отслеживают колебания магического фона? — она вдруг ядовито усмехнулась, резко выплевывая: — Полученные сведения об истинно погибшей Эмилии Роуз так ни о чем тебе и не сказали?! Морская тварь не просто училась здесь, ее покрывал Салем и сама мадам Беннар! Незнакомка вскинула руки, словно хотела отряхнуться: — Салемские падальщики всегда выбирали неправильную сторону! — презрительно бросила она. — Но ведь нам известно место расположения храма, — раздался непонимающий голос Слизнорта. Гораций перевел растерянный взгляд на Дамблдора: — Все газеты наперебой рассказывают об этом. Да, — кивнул он, — это билет в один конец, но если есть шанс? Если это поможет? Почему бы нам не уничтожить ее прямо сейчас? «И правда, — поморщилась я, — зачем тянуть?!» — Потому что это не уничтожит его! — сразу отсекла незнакомка, уверенно добавляя: — Насколько мне известно, они еще не пара! К тому же древняя магия непредсказуема… И откуда же ты все это знаешь? — Простите мне мою дерзость, Альбус, — не выдержал Кингсли, решительно перебивая женщину и качая головой, — но это какой-то абсурд! Мы готовы вступить в войну, каждый из нас готов поставить на кон свою жизнь, но это?! У нас есть силы, мы готовы дать отпор… Он замолчал, прерывая гневную речь под пронзительным взглядом Дамблдора: — Не стоит недооценивать нашу гостью, — вкрадчиво проговорил профессор, кивая в сторону женщины, — и сомневаться в ее словах. Юный Том был крайне привязан к той, что называла себя Эмилией, это чистая правда. И я вынужден согласиться с мисс Штерн еще в кое-чем, — Альбус нахмурился, а белесые брови изогнулись, скрывая под собой проявившиеся на переносице морщины, — он ее ждет. Думаю, господин Бруствер, нам остается лишь набраться терпения и подождать… — он вдруг с тревогой взглянул в лицо помрачневшего Кингсли, добавляя: — довериться, если вам угодно. Мы в одной лодке, друг мой… Мы все. — В Министерств… Голос незнакомки прервался, а картинка начала мерцать. Воспоминание разрушалось, распадаясь на безликие фрагменты прямо перед моими глазами. Истощенное сознание Слизнорта грозилось в любой момент разорваться. Проклятие!        Вынырнув из трясины воспоминаний, я тут же услышала, как заливисто закашлялся Гораций. Он тяжело дышал, лихорадочно шаря глазами перед собой и стараясь прийти в себя. Меня же бесило, что я не услышала весь разговор, да и лицо загадочной женщины так и не удалось рассмотреть. И все же теперь мне стало известно, что это она передала буквально все сведения, что вытрясла из пустой черепушки Мелоди. Мою внешность, мои особенности, мой вид. Она разве что не понимала причину моего сна, да и сам факт парности был, я уверена, только ее догадкой. Но даже это было не особо нужно для разработки плана поимки. «Убью стерву, как только найду». — Ну? — услышала я нетерпеливый голос, раздавшийся за спиной. Бросив в последний раз раздраженный взгляд на Слизнорта, я вернулась к Волдеморту. — Я видела предателя, — сухо произнесла я, поднимая взгляд на своего взбешенного мага. — Как и говорила Блэр — это женщина. К тому же подходит под описание Аши. Я слышала ее голос, но, — я раздраженно поджала губы, — Гораций отдал последние силы, чтобы скрыть ее облик. Необычные черты лица Темного Лорда исказились от ярости, а алый взгляд затопила тьма: — И ты не смогла его заставить? — ядовито выплюнул он, склоняясь над моим лицом. Темная магия заструилась вокруг моих ног, пробираясь под длинную юбку и недовольно покусывая кожу. — Могла бы попытаться, — спокойно ответила я, качнув головой, — но с большой вероятностью он бы просто умер, а с ним погасло бы и его сознание. Вряд ли это добавило бы нам ценной информации. «А тебе желанной расплаты за дерзость», — подумала я, наблюдая, как недовольно скривился Волдеморт. Подняв яростный, полный кровожадного блеска взгляд, он уставился на профессора: — Ты покажешь мне все, что увидела, — сквозь зубы произнес он, сжимая в пальцах древко. — Я хочу видеть и слышать все до мельчайших деталей. Поговорим позже. Вернувшись на свое место, я слыша, как вновь продолжилась чудовищная пытка. В голове же роились тысячи мыслей, и ни одна мне совершенно не нравилась.

***

— Милорд, Миледи, — послышался тонкий голос Ширли, — подать ужин или… — залепетала она, стоило нам лишь появиться в центральном зале. — Пошла прочь! Волдеморт был в ярости. Алый луч пролетел сквозь облако исчезнувшего эльфа, врезаясь прямо в пустую картину. По полотну расплылось выжженное и совсем несимпатичное пятно. Краем глаза я заметила, как в коридоре мелькнула белесая мантия. На длинном столе остались сиротливо стоять блюдце с чашкой и небольшой заварочный чайник, из носика которого по залу стелился приятный запах лаванды. Еще мгновение, и блюдце с чашкой звонко треснули, развалившись на множество мелких осколков. Чайник громко лопнул, и по столу растеклась благоухающая жидкость. — Иллишту! — голос Волдеморта наполнился рычащими нотками. Кровавые глаза буквально впились в мое лицо, а тяжелое низкое шипение заволокло зал: — Еще раз старик появится в этом зале, и я убью его самой поганой смертью. Я его поедать свое тело заставлю, а ты будешь на это смотреть! — Он больше здесь не появится, — согласилась я, вот только злость Волдеморта ни на мгновение не уменьшилась. Подойдя ближе, он впился пальцами в мое горло, заставляя задрать голову: — Всегда такая податливая, — произнес он, угрожающе склоняясь надо мной. — Показывай! — раздался гневный приказ. Повинуясь, я опустила все щиты, позволяя чудовищной силе Волдеморта ворваться в свое сознание. Сметая все на своем пути, мой маг моментально нашел интересующее его событие. Он слушал, рассматривал кабинет и пытливо оценивал облик женщины. Я чувствовала, как его злость разрасталась, а ярость разрывала голову. Болезненно застонав, я лишь ощущала, как оседаю на пол, не в силах справиться с таким напором. Еще секунда, и я с облегчением выдохнула, упираясь ладонями в холодную плитку пола. Черные ботинки перед моим носом уверенно зашагали в сторону столовой. — Ширли, — разъяренный голос, словно раскатистый гром, прозвучал в зале, — накрой стол немедленно!        Волдеморт неспешно поглощал ужин, внимательно просматривая отчет Долохова. — Ни одного упоминания о разговоре, о женщине в иезуитской мантии и хранителях, — он брезгливо откинул папку и раздраженно добавил: — Антонин теряет хватку. — Ты же сам видел, что Слизнорт хорошо замаскировал подобные воспоминания, — я пожала плечами, перебирая в руках сапфировую заколку. — Откуда Долохову знать, какое небо в Хогвартсе? — Оправдываешь его? Я почувствовала на себе пытливый и крайне недоброжелательный взгляд. — Всего лишь говорю, что эта обманка легко бы сработала и со мной, если бы я не проучилась в школе почти год. Волдеморт не ответил и лишь продолжал сверлить меня пытливым взглядом. Вопросительно изогнув бровь, я вдруг ощутила, как темная магия толкнулась прямо в спину, заставляя меня податься вперед. Выразительный взгляд скользнул по моей фигуре, пальцы отбили нетерпеливый ритм по поверхности стола. Вальяжно рассевшись на стуле, Темный Лорд выжидательно следил за моим приближением. — А что насчет женщины? — спросила я. Подойдя ближе, опустилась на его колени и доверчиво положила голову на тяжело вздымающуюся грудь. — Ты узнал ее голос? Рука Волдеморта тут же обвила мою талию, в белые волосы зарылись длинные пальцы. — Узнал, — задумчиво произнес он, — голос принадлежит Клоди. Точно! — Но она же мертва? — я подняла голову и непонимающе уставилась в мрачное лицо. — Как это возможно? — Булстроуды ответят за свою ложь, — произнес он, переводя на меня ледяной взгляд. — Эта фамилия будет стерта и забыта. Выражение его лица вдруг сменилось, ладонь с волос почти ласково скользнула по щеке: — Ты, — он привлек меня ближе, медленно выдыхая в губы, — мое сокровище. «И твоя погибель», — нехотя подумала я, с раздражением отшвыривая от себя подобные мысли. Зажмурившись, подалась вперед, прижимаясь своим лбом к его щеке. Как же давно мы не были вместе вот так. — Завтра утром за Фламелем прибудет Либгардт, — раздался над ухом невозмутимый голос. — Старик мне больше не нужен, пусть доживает свои дни в магловском квартале. В доме будут находиться мои люди, а каминная сеть перекроется до тех пор, пока все Булстроуды не будут уничтожены. Здорово. — И я сойду с ума от одиночества, — буркнула я, чувствуя давление на лице. Вновь подняв недовольный взгляд, я буквально провалилась в бездонный омут кровавых глаз. — Неверно, — томно произнес Волдеморт, опаляя мои губы жарким дыханием. — Отныне ты будешь всегда со мной. Теперь, когда я знаю, кого искать, все произойдет очень быстро. — И мне даже не придется умолять тебя, как всю последнюю неделю? — не удержалась я, чувствуя, как скользнувшие по подбородку тонкие губы растянулись в наглой улыбке. — Я этого не говорил.

***

Раннее утро встретило унылой картиной затянутого тучами неба. Признаться, несмотря на всю мрачность непогоды, утро могло бы быть более приятным, если бы я вновь не осталась одна. Том ушел почти сразу после нашего разговора, получив вызов о дерзком нападении на Азкабан. Насколько я поняла, целый отряд сопротивления был брошен в атаку в попытке прорвать оборону тюрьмы и вызволить Поттера. Обняв себя двумя руками, я стояла у широкого выхода в центральный зал и, оперевшись плечом о стену, скучающе наблюдала за камином. Чернеющий проем даже не думал вспыхивать зеленоватой дымкой, хотя Либгардт в сопровождении трех Пожирателей Смерти уже должен был появиться. «И даже Нагайну забрал с собой, — недовольно подумала я, мазнув взглядом по пустому углу зала. — Вот тебе и вместе». Фламель, как в последний раз, расселся на высоком стуле и пальцами отстукивал по столу нетерпеливый мотив. — Волнуешься? — я перевела задумчивый взгляд с жуткой головы Сивого на старика. — Не терпится проверить, как там моя вишня, — невозмутимо кивнул Николас и, заметив мою вздернутую бровь, пояснил: — Сарай, куда меня поселили, имеет небольшой дворик, ведущий в сад. Заросший и совершенно неухоженный, но это все еще сад. А я всегда любил возиться с землей. Вот как. — В библиотеке я видела одно крайне редкое издание Виницкого, — озвучила я фамилию, тут же ловя на себе заинтересованный взгляд Николаса. Откинувшись на спинку стула, он сложил руки на коленях и хитро прищурился: — Мне даже интересно, — усмехнулся он. — Чего же Темный Лорд не имеет в своей библиотеке? — Кто знает, — я пожала плечами и, лукаво сузив глаза, улыбнулась. — Уверена, ты бы нашел там много всего любопытного! — Потому мне и запрещен туда вход, — кивнул Фламель и, поджав губы, выжидательно уставился на меня. — Значит, издание Виницкого… «Так и знала, что заинтересует». — Но книгу потом вернешь, — бросила я через плечо, исчезая в коридоре и направляясь в сторону библиотеки. — Куда ж я денусь?! — услышала в спину смеющийся голос. — А я говорил, — прокричал он, — что ты еще будешь скучать! И то правда. Оказавшись в библиотеке, я прошла к дальним стеллажам, вынимая из-под громоздкой стопки различных изданий по выращиванию и культивированию растений нужную книгу. Я давно ее приметила: красивая обложка, изящные витиеватые письмена, зарисовки и щепетильное внимание к деталям. К книге прилагался перевод на трех языках. Удобно. Стоило покинуть библиотеку, как я вдруг замерла, чувствуя внутри странное волнение. Магическая суть заметалась, словно испытывала невероятный страх и ужас. Что это? Прислонившись ладонью к стене, я мотнула головой, стараясь унять внезапно вспыхнувшую в груди ноющую боль. Сделав несколько шагов вперед, сглотнула, чувствуя яростное сопротивление магии. — Волдеморт, — выдохнула я через силу, стараясь активировать сигнальные чары. Внутри что-то едва заметно шевельнулось, но ощущение тут же исчезло. В ушах начал нарастать странный, пронзительный писк, словно нечто пыталось прорваться сквозь тишину. Я замерла, пытаясь сфокусировать взгляд, но с ужасом поняла, что перед глазами все начало искажаться, словно мир вокруг меня таял и расплывался в причудливых формах. «Орден здесь?!» — промелькнула в рассеянном сознании пугающая мысль. Грохот в ушах нарастал, словно мир вокруг рушился, и вместе с ним разрушалась моя связь с реальностью. Магическая суть внутри металась в отчаянии, выла и скулила, как загнанное животное, которое в панике стремится убежать как можно дальше. Чем дольше это длилось, тем сильнее нарастало ощущение, что в этом хаосе я могла уловить что-то настоящее: выкрики заклятий, приглушенную возню, доносящуюся из центрального зала. В искаженных вспышках магии, что отражались в окнах коридора, передо мной мелькали образы сражений и всполохи света от заклинаний, разрывающих воздух. — Лорд… — прошептала я, отчаянно взывая к Тому, — Волдеморт… Где ты?! — Уведите… — услышала я далекий голос Рабастана, затерявшийся в новой борьбе. Или же мне только послышалось? Попытавшись раствориться в облаке морских капель, я с раздражением поняла, что не могу этого сделать. Перемещение не работало, да и к тому же ощущался явный запрет аппарации. — Иллишту! Голос Фламеля звучал будто из-под воды. Подняв непонимающий взгляд, я уставилась на расплывчатое пятно старика. Быстро приблизившись, он буквально впился в мое плечо крючковатыми пальцами и встряхнул резко ослабевшее тело. Растрепанный, сосредоточенный и крайне взволнованный. — Дело плохо, — разобрала я приглушенный, булькающий звук. — Быстро, уходим отсюда! Схватив мою руку, старик настойчиво потащил нас обратно вглубь коридора. С трудом переставляя ноги, я лишь ощущала болезненное давление магической сути, что сходила с ума от ужаса. Ее вопли, плач, отчаянный зов. Казалось, что во мне не осталось никаких эмоций, только всепоглощающий страх, сжирающий изнутри. Фламель же был непреклонен. Я слышала, как он ругался, чувствовала, как он старался удержаться со мной на ногах и упорно вел нас к массивным дверям библиотеки. — У них с собой горн, — прохрипела я, старательно помогая старику дотащить меня до заветной комнаты. — Не могу… — Видел у одного из них в руках какой-то рог, — кряхтя, кивнул Николас и толкнул тяжелую дверь библиотеки, тут же закрывая ее за нашими спинами. — Здесь же есть другой выход? Глухой звук захлопнувшейся двери на мгновение заглушил бушующую в ушах кровь. — Нет, — я поморщилась, устало оседая на пол. — Том… — сорвался тихий выдох с моих губ. — Почему ты… Не приходишь. — Сигнальные чары перекрыты, — словно отвечая на мой вопрос, рассеянно пробормотал старик. — Если ты сокрушаешься об этом, то забудь. Если он и прорвется… Старик махнул рукой, озабоченно рассматривая огромное пространство библиотеки. Быстро приблизившись к стеллажам, схватил старинную книгу о горных породах и, проговорив незнакомое мне заклинание, метнул ее в окно. Жалобно взвизгнув, стекло треснуло и рассыпалось мелкими осколками по полу. — Давай! — сквозь усилившийся шум в ушах раздался его голос. Помогая подняться, он буквально взвалил мое ослабленное тело на себя, продолжая бормотать: — Главное убраться отсюда, пока еще можем. Океан близко… Словно в насмешку, из-за туч показалось солнце. Я болезненно зажмурилась, чувствуя, как яркие лучи скользнули по мертвой земле острова и радостно засверкали в осколках битого стекла. — Ну же, — раздраженный голос старика прозвучал прямо над ухом, — соберись! В глазах мутнело, голова разрывалась от воплей и стона магической сути. «Ты прав». Я вцепилась ладонями в раму, старательно удерживая равновесие. Боль от проткнувших кожу острых граней битого стекла лишь отдаленно кольнуло сознание. Сейчас главное вырваться. Вдруг за нашими спинами с грохотом распахнулись двери. Казалось, даже стены содрогнулись от силы удара. Ужасный гул в голове перемежался с быстрыми чужими шагами и выкриками. Мы не успели. — Прячься, — одними губами прошептала я, собрав последние силы, чтобы оттолкнуть Фламеля за книжную полку. — Тихо… Бесцветные глаза на мгновение встретились с моими, полными напряжения и осознания неизбежного. Еще миг, и взгляд старика затерялся за грудами обвалившихся книг и пыли. В этот момент мне вдруг стало легче — в голове сгустилась знакомая тьма, будто он был рядом… Том. Шум в голове сменился воодушевленным воплем, а следом я ощутила чудовищную боль. Острую, болезненную, пронзающую тело насквозь. Грудь обожгло сильнейшим ударом, сбившим меня с ног. В горле застрял полный боли крик, не успевший сорваться с губ. Том! Кровь бурлила, сердце заходилось от ужаса. Сквозь туман боли и грохота я начала различать другие звуки: вдалеке раздавались слабые стоны и мольбы о пощаде, слышался треск и звон стекла, а стены, казалось, сотрясались от силы ударов. Чужие голоса множились и становились все громче, пока не слились в единый невыносимый хор. Совсем близко, будто рядом с моим ухом, я услышала такое знакомое шипение. Нагайна! Змея была здесь. Она уходила с ним, а значит… — Том, — прошептала я одними губами, чувствуя, как лица коснулся прохладный воздух. — Я здесь… С трудом открыв глаза, я попыталась увидеть хоть что-то, но вокруг была лишь мутная пелена. Вдруг впереди мелькнула ослепительная вспышка магии. В грудь вновь врезалось нечто, раздирающее изнутри дикой болью. Из горла вырвался пронзительный крик. В одно мгновение все померкло.