Иллишту

Оказавшись в запретном лесу, близ той самой поляны, где однажды пытали Клариссу, я услышала глухой надрывный стон. Впереди на земле лежал Малфой. Зажмурив глаза, он полностью полагался на помощь Марси, болезненно шипя и мыча что-то крайне злое. Удалив стальную спицу из его тела, девушка усиленно залечивала основную рану и поврежденные внутренние органы. Она чудесно справлялась, но Абраксас в любом случае будет вынужден восстанавливаться сном и покоем хотя бы несколько дней. Появившись чуть поодаль, чтобы остальные не заметили моего истинного облика, я отошла в тень деревьев, готовясь к уже привычному ритуалу маскировки собственной внешности. — Не торопись, — услышала я томный голос Тома, пробирающегося ко мне сзади. — Моя девочка. Прижавшись спиной к его груди, я откинула голову на его плечо и прикрыла глаза. — У тебя есть другие предложения, мой Лорд? — улыбнулась я, расслабляясь в его руках и откровенно наслаждаясь жадными прикосновениями к телу. — Парочка найдется, — прошептал Реддл, прижимая к себе. Покусывая мою шею, он скользил ладонями по животу, груди, опускаясь все ниже и комкая раздражающую шелковую ткань. Кстати. — Ты знал, что Дамблдор был знаком с Гриндевальдом? — задала я вопрос, слыша усмехающийся голос за спиной. — Нет. И мне абсолютно плевать. — Школу закрывали на зимние каникулы, и на место смерти Геллерта вдруг тоже прибывает профессор, — я обернулась к Тому, задумчиво произнося: — Уверена, что они были знакомы. Возможно, даже были друзьями. — Считаешь, — он шумно вдохнул мой запах, зарываясь носом в белые волосы и скользя ладонями по плечам, — это важно? — Думаю, да, — честно ответила я, ловя губами теплые губы моего волшебника и наслаждаясь страстным, несдержанным поцелуем. — И еще, — выдохнула я, — Дамблдор забрал палочку. — Подумаю об этом позже, — услышала я хриплый ответ. Увлекая за собой дальше в лес, Том внезапно остановился и прижал меня к стволу дерева: — Сейчас у меня совсем другие планы, — он недобро оскалился, вдруг сковывая теневым жгутом мои руки и заставляя поднять их над головой. — Решил наказать меня? — тихо произнесла я, чувствуя острие палочки на своей шее. — Подставиться под убивающее заклятие, — Том покачал головой, вдруг меняясь в лице. Его верхняя губа дернулась от ярости, глаза засверкали от безумной злости: — Даже спрашивать не буду, как столь глупая и безрассудная идея пришла в твою голову, — прошипел он, надавливая тупым кончиком палочки на горло. — Как ты посмела?! — Что я должна была сдела… — Не лезть! — низкое и злобное шипение практически оглушило. — Если бы я не положил тебе это дрезгово кольцо вместе с одеждой… — он замолк, обезумевшим взглядом всматриваясь в мои глаза. — Так меня не убило из-за воскрешающего камня? — прошептала я, видя разрастающийся гнев на красивом лице. — Круцио! — выплюнул он, вдавливая кончик палочки глубоко в кожу. Выгнувшись, я зажмурилась, чувствуя бесконечно разливающуюся по телу невыносимую боль. Острая, дикая. Казалось, что рвались мои мышцы, сухожилия, разрывались внутренние органы. Я заскулила, царапая когтями крону дерева и чувствуя, как Том усиливал силу заклятия. Меня затрясло, сердце бешено застучало, а дыхание без конца сбивалось от яростной и лишь нарастающей пытки. Я сдерживалась, но сила Реддла чудовищными темпами росла с каждым днем, все больше причиняя неумолимую, нестерпимую боль. — Кричи, — злобно прошипел он, продолжая проворачивать палочку и заставляя меня болезненно замычать. Запрокинув голову, я сжала веки до красных пятен перед глазами. — Упертая, — с ненавистью выплюнул Том, опуская палочку ниже и вдруг с силой пережимая ладонью мое горло. — Я заставлю тебя кричать! Угрожающее шипение будто раздалось в самом ухе. Всего миг, и я ощутила, как острие магического кинжала пронзило грудную клетку, впиваясь прямо в сердце. Разрывающая, жгучая, невыносимая боль. Пронзительный крик вырвался из моего горла, быстро прерываясь пережатой ладонью и превращаясь в хрип. Том внезапно прекратил пытку, встряхивая меня за плечи и больно припечатывая к стволу дерева. Жгут на руках пропал, освобождая дрожащие руки. Тяжело дыша, я с облегчением чувствовала, как из тела исчез острый кинжал; как Том приложил ладонь к кровоточащей дыре в груди, залечивая рваную рану и помогая моей естественной регенерации. С трудом разлепив веки, уставилась в его черные глаза, так внимательно следящими за моими эмоциями. — Когда ты подумаешь еще раз сделать нечто подобное, — он впился в пальцами в незалеченную до конца рану на груди, вновь раздирая чуть зажившую кожу и вырывая из меня болезненное шипение, — вспомни об этой боли. Ударившись головой о ствол дерева, я прерывисто вдыхала воздух, вновь чувствуя исцеляющую магию. — Ты правда думаешь, — произнесла я хрипло, — что боль остановит меня в случае опасности? Тебя бы остановила? — Ненавижу, — прошипел он в мои губы, грубо сжимая горло, — тебя! — А я люблю, — я прикоснулась ладонью к его щеке. Том лишь зло ухмыльнулся, поражая тело очередным пыточным заклятием и заставляя вновь вздрагивать от проникающих в плоть игл. — И ты единственный, — мой голос задрожал от очередной пытки, — кто мне нужен. — Сумасшедшая, — услышала я хриплый голос. — Ты абсолютно безумна. Мне так хотелось ответить, но слова окончательно потонули в нетерпеливых теплых губах. Словно живительный напиток, этот поцелуй исцелял, убаюкивал и успокаивал мое уставшее от пыток тело. Приоткрыв губы, я жадно встретила язык Тома, хрипло мыча, прижимаясь к нему ближе. — Ты моя, — услышала я приглушенный голос. Подхватив под ягодицы, Том прижал меня к сухой коре, больно вдавливая в ствол дерева: — Навсегда, — он впился зубами в мою шею и, быстрым движением растегнув штаны, сразу же толкнулся в податливое, жаждущее его тело. — Только моя!

***

Оставшиеся месяцы пролетели, как один миг. Расследование Министерства ни к чему не привело. Все запахи были стерты морской водой, а существа, прибывавшие на остров, сходили с ума от паники, лишь только чувствуя остатки моей магии. В газетах появились громкие заголовки о том, что Гриндевальд повержен и отныне магическому сообществу ничего не угрожает. По всему миру шли операции по выявлению скрытых и явных приспешников Геллерта, о чем периодически без лишних подробностей сообщалось в безликих статьях. Крепость темного мага в Альпах, названная Нурменгард, теперь тоже служит своеобразной тюрьмой. Русалки перестали страдать от бесконечных нарушений временного пространства под водой. В каждом поселении, которое я находила, теперь присутствовал свой личный маленький осколок витераса, помогавший подводным девам постепенно восстанавливаться и возрождать популяцию. Обычно замкнутые морские русалки отныне стали более открытыми и даже позволяли мне изредка посещать свои сады. Они показывали необычные гроты с «сокровищами», которые скопили, обследуя затонувшие судна. К сожалению, бывало это не то чтобы очень часто, поскольку моя магия слишком негативно влияла на живых существ, отпугивая их. Была велика опасность, что водившаяся неподалеку рыба могла запросто мигрировать в отдаленные от гнезда участки. Размышляя о том, что же помогало нам с Томом нарушать заклятие замедления времени, мы окончательно пришли к выводу, что это был витерас. Том носил свой осколок на руке, и тот был всегда в непосредственном контакте с кожей, а потому помог своему носителю выйти из искаженного временного пространства почти сразу. Я же прятала витерас в магическом кармане, и камень выводил меня из подобного состояния чуть медленнее. Исследуя все новые записи о жизни сирен, как-то раз я наткнулась на интересную статью давно умершего исследователя. Он писал, что почитаемый сиренами камень был выращен из их собственных слез и, согласно легендам, был способен создавать в себе чистую магию, уничтожая любое зловредное влияние. Возможно, что в его записях и была относительная правда, но со слезами мужчина все же сильно преувеличил. В попытках отыскать созданный философский камень, а с ним и останки Николаса Фламеля, мы пришли к выводу, что мужчина все еще был жив. Однако его персона не публичная и, скорее всего, находится под защитой самого Министерства. Камень тоже оказался сокрыт в неизвестности, так что даже определить, действительно ли он был создан из минерала витераса, не удалось. Мне очень хотелось подтвердить теорию о существовании сирен-полукровок, но мое желание так и осталось лишь несмелой надеждой. Возможно, в будущем я смогу его отыскать. Посетив могилу братьев Певерелл в Годриковой впадине, я так ничего и не почувствовала. Разве что вспомнила, каким забавным был Антиох, пытавшийся ободрать хвост гордого фестрала. Однажды я все же совершила дерзкую выходку и, пробравшись в кабинет Дамблдора, отыскала Бузинную палочку, которую волшебник бережно хранил в столе. Удушливая вонь темной магии сильно заглушала посторонние запахи, но все же я почувствовала родной аромат, который явственно говорил лишь об одном — палочка действительно была выполнена из моего волоса. А значит, и предыдущие теории с большой вероятностью были верными. Внеклассные занятия по темной магии в выручай-комнате продолжились. Теперь парни, побывавшие в опасном бою, чувствовали себя куда увереннее, развивая и усиливая свое мастерство. Занятия Талбота Дундербарка с его дуэльными практиками заметно преобразились. Отныне турнирная таблица возглавлялась исключительно учениками с факультета Слизерин, но, стоит сказать, заслуженно. Полеты на метле так и остались нашей с Реддлом «ахиллесовой пятой». Мой волшебник наотрез отказывался принимать мой страх полета, а я просто устала бороться и объяснять одно и то же. Тем не менее, я все же приноровилась прятать откровенный ужас в своих глазах, что хотя бы относительно устраивало нас обоих. Профессор Слизнорт, видимо, посчитав, что наличие девушки у Реддла его каким-то образом изменит, немного смягчился к Тому. Из глаз Горация исчез тот самый неприятный напряженный блеск, и он больше не терялся так явно, видя перед собой моего волшебника. А вот профессор Дамблдор, напротив, подозревал теперь не только Реддла, но и меня, внимательно всматриваясь в каждое мое действие на территории школы. Блэр несколько раз присылала мне почту, предупреждая, что ей приходят запросы на мою характеристику и уровень подготовки. Столь пристальное внимание со стороны Дамблдора неимоверно раздражало и, одновременно с тем, восхищало. Мужчина был очень проницательным. Он сам не до конца понимал, что конкретно было не так и что его смущало, но упорно выискивал это «нечто». А затем были экзамены, большой выпускной бал и торжественная выдача диплома. Эйвери и Мелоди окончательно сблизились, все же став парой. Как оказалось, на зимнем балу Мелоди действительно пыталась увлечь Алана, но тот, как и предположил Абраксас, проявил характер и выставил Мелоди некие условия, которые девушка все же приняла. На выпускной бал пара пришла вместе. Кадмус и Друэлла постепенно преодолели барьер непонимания, подтверждая свои отношения. Лестрейндж даже поделился, что были возобновлены попытки договориться о помолвке двух молодых людей, но к концу учебного года обе семьи так и не пришли к взаимопониманию. Тем не менее, на выпускном балу ребята были вместе. Радость об успешном окончании Хогвартса омрачил категоричный отказ директора Диппета от кандидатуры Реддла на пост преподавателя ЗоТИ. Злость и ненависть от упущенной возможности поглотили Тома. Он знал и прекрасно осознавал, кто был виноват в провале, казалось бы, беспроигрышного варианта. Профессор Дамблдор даже не скрывал своего влияния на Диппета, и его слово стало решающим в рассмотрении кандидатуры очередного преподавателя. Тому было отказано из-за возраста, что сперва до безумия вывело его из себя, но вскоре, напротив, принесло свои плоды. Наконец, оставив ненавистный приют позади, мы поселились в небольшой квартире в Лютном переулке. Том решил, что хорошим местом для налаживания связей и поиска полезных артефактов станет лавка «Горбин и Бэркес», где он временно занял должность приказчика. Моя же участь оказалась менее увлекательной. Реддл не собирался расставаться со мной ни на мгновение, что я всецело поддерживала, пока не оказалась в роли его незаменимого «помощника». Скрывая свое присутствие и сущность, я была вынуждена прятать себя под мантией и, словно тень, следовать за Реддлом повсюду, день за днем навещая безумных старух или спесивых стариков. Мне категорически не нравилась эта работа, но Реддл уверил меня в прекрасной перспективе и возможностях. Перспектива, как же. Меня неимоверно бесили все эти взгляды, откровенные завлекающие улыбки и прочие уловки, которые различные колдуньи пытались проворачивать с моим волшебником! Флирт, кокетство и прочие заигрывания раздражали не меньше, чем мое безропотное положение в качестве молчаливого «помощника» Реддла. Пряча острые когти в длинных рукавах темной мантии, я лишь могла побаловать себя фантазиями, воображая, как рву очередную даму, посмевшую протянуть свои пальцы к моей паре! Что же касалось мальчишек из закрытого клуба, то все оказалось куда более прозаичным. Дальнейшими перспективами и пристройством Лестрейнджа и Малфоя занялись родители. Эйвери запретили играть в сборной, сочтя подобное занятие недостойным, и парню пришлось пойти на поводу семьи и начать изнурительную подготовку к становлению главой влиятельной чистокровной фамилии. Нотт активно поддерживал связь с Реддлом, впрочем, как Мальсибер и Розье. В итоге, по окончании школы вокруг Реддла основалась довольно приличная группа верных соратников, разделяющих идеи и общую концепцию будущего Магического мира. Обменявшись адресами с Ашей, мы изредка поддерживали связь. Девушка работала при Отделе магического правопорядка секретарем, планируя впоследствии стать полноценным членом организации и нести пользу Магическому миру на территории Британии. Кларисса, насколько мне было известно, отправилась к родственникам в Данию, где ее следы и затерялись.

***

Том и я находились в очередной раз в гостях некой дамы. Признаться, я уже буквально ненавидела этот пестрый огромный дом, который мы посещали чуть ли не ежедневно с того самого дня, как гадкая старуха впервые заметила моего волшебника в лавке «Горбин и Бэркес». Я прекрасно видела этот бесстыжий блеск в выцветших глазах, нагло накрашенные ярко-алой помадой губы и свеженапудренный парик, от вони которого все время хотелось чихать. — Конечно, дорогой мистер Реддл, — пропела мерзкая дама, в который раз выводя меня из себя. — Прошу, взгляните еще на эту амфору, — она представила в руках довольно страшненькую раскрашенную банку, увлеченно оглаживая ее толстыми пальчиками, — принадлежала самому Герпию Злостному! — Какая необыкновенная находка, мадам Смит, — чарующий голос Тома буквально стелился по полу и стенам. Он использовал все свое обаяние, чтобы очаровать необъятно толстую старую даму в замысловатом рыжем парике и поблескивающем розовом одеянии. К слову, Реддл мог хоть на голове стоять, женщине было откровенно все равно. У меня создавалось стойкое ощущение, что она и вовсе его не слушает, лишь млеет от звука голоса, чуть прикрывая глаза. Иногда гадкая старуха наклонялась вперед, как бы невзначай касаясь мантии Тома и откровенно вдыхая его запах, провоцируя мою и без того нестабильную магическую суть. Мой волшебник был уверен, что Хепзиба имеет в своей коллекции что-то куда более интересное и редкое, чем те безделушки, которые сама дама выставила на всеобщее обозрение по всему своему дому. Мне же было абсолютно плевать. Эта старуха все время тянула свои пальцы к моему Тому в попытке прикоснуться к нему и обляпать своим мерзким запахом. Она словно пыталась заклеймить его собой! И даже сейчас, нелепо обнимаясь с унылой амфорой, она не оставляла попыток сцапать своими толстыми пальцами его руку. Борясь с собой, я прикрыла глаза, злясь и чувствуя, как начинаю натурально закипать от ярости. — Но у меня есть кое-что еще, — томно заскрипела старуха, вызывая внутри клокочущую злость. Уверена, Том прекрасно чувствовал мое состояние и веселился; иначе я не могу объяснить, зачем он так нагло ей подыгрывал. — С превеликим удовольствием взглянул бы на ваши особые ценности, — с придыханием отозвался мой волшебник, пробуждая в старухе, я уверена, массу красочных эмоций. Скрипя зубами, я следовала за Реддлом и мадам Смит, углубляясь все дальше в ненавистный дом. — Мистер Реддл, — кокетливо оскалилась Хепзиба, опуская ресницы, — скажите вашему помощнику остаться здесь, — она почти что невинно хлопнула глазами, продолжая: — Комната довольно маленькая, и, боюсь, — актриса горестно вздохнула, — мы все там не поместимся. Я убью ее. — Разумеется, мадам Смит, — расплылся в улыбке Реддл, давая мне знак ладонью и удаляясь за толстой дамой в недра дома. Отвратительное место! Я раздраженно фыркнула, представляя, как откручиваю шею старой швабре за столь вопиющее поведение. Да что она себе позволяет?! Как смеет так себя вести?! Просидев минут десять на стуле, я раздраженно наматывала круги вокруг стола, злясь все больше и представляя десятки жестоких сцен, в которых в главной роли фигурировал этот рыжий парик. — Я так бесконечно рада, — услышала я воркование старухи, — что вы оценили мою коллекцию по достоинству! Голоса приближались и я уже могла видеть расплывшуюся фигуру мадам Смит и моего Реддла. — У вас, безусловно, невероятнейший талант в поиске подобных редкостей, — не отставал Том, с наглой улыбкой наблюдая за моим скрытым под толстой тканью капюшона лицом. — Я восхищен вашей хваткой! — О, — кокетливо засмеялась Хепзиба, — вы слишком любезны, мистер Реддл. Она вдруг прикрыла дверь прямо перед моим носом: — Или может быть, — она понизила голос, придавая ему томности, — я могла бы называть вас Том? Да она просто обнаглела! Внутри ощерилась магическая суть, выпуская когти, готовая впиться в глотку мерзкой старухе. — Боюсь, — послышался крайне сожалеющий голос Реддла, — неуставные отношения строго запрещены правилами. — Конечно-конечно, — защебетала дама, вдруг понижая голос, видимо, пытаясь сделать его более интимным, — но я уверена, мы сможем найти выход. Дверь чуть отъехала в сторону, являя моему взору загребущие толстые пальцы, схватившие за руку мою пару. С меня хватит! Быстро взмахнув рукой, я откинула мерзкую старуху вперед, срывая со своей головы капюшон. Невероятно злющая, я с ненавистью уставилась в лицо мадам Смит, вызывая у той натуральную панику. Представляю, с какой силой у меня пылали синие глаза. — Любовь моя, — запел приторным голосом Том, подходя ближе и зарываясь носом в волосы у виска. — Ты слишком несдержанна, — он довольно улыбнулся, поворачивая мое лицо к себе и жадно впиваясь в губы. Наш общий стон вынудил старуху издать непонимающий писк, напоминая о своем присутствии. — Она посмела к тебе прикоснуться! — возмутилась я, вновь злясь и чуть сжимая ладонь, заставляя кровь внутри женщины закипать. — Я бы сам ее убил, — он прижался губами к моей шее, выдыхая: — Ну зачем тебе марать руки? Мадам Смит что-то невнятно замычала, с ужасом переводя взгляд с меня на Реддла. — Переживу, — выплюнула я, с ненавистью сжимая ладонь в кулак и вынуждая сердце тучной дамы остановиться. В зале резко стало тихо. — Ну вот, — он провел пальцами по моей руке. — Стало легче? — Да, — кивнула я, действительно чувствуя себя лучше. — Еще бы с удовольствием прикончила ту миссис Налиор, мадам Вус и мадам Флинт. Том одобрительно рассмеялся, прижимая меня к своему телу и завороженно рассматривая мои горящие яростью глаза: — Она перегнула, — усмехнулся он, продолжая: — зато показала то, что я и ожидал. — Надеюсь, — скептически отозвалась я, прижимаясь щекой к теплой ладони, — оно того стоило. — Безусловно, — довольно оскалился Реддл. — Это пропавшая чаша Хельги Хаффлпафф.

***

Через четыре года с момента моего пробуждения начались симптомы неконтролируемого, накатывающего сна. Внутри разрасталась общая усталость, апатия, появилась постоянная потребность в океане. Я все меньше выражала желание сопровождать Тома где бы то ни было, предпочитая укачиваться на волнах. Реддл прекрасно понимал, что меня начала звать магия храма, а это означало, что процесс уже был запущен и необратим. Я неумолимо засыпала. Почти на все вырученные деньги Том покупал ингредиенты для зелья бодрости, опаивая меня им наравне с морской водой, но помогало это недолго. Я продержалась еще около полугода, впадая в неконтролируемый сон все чаще. Пришло время расстаться.

***

— Илли, — услышала я далекий голос Тома. С трудом подняв тяжелые веки, я увидела размытый силуэт Реддла, склонившегося надо мной. Сосредоточенный, решительный, все такой же красивый. Я чуть улыбнулась, прилагая огромные усилия, чтобы просто поднять руку, коснуться в последний раз его кожи. Том прижал мою ладонь к щеке, болезненно прикрывая глаза. — Пора, — кивнул он, не сводя напряженного взгляда с моего лица. Крепкие руки легко подняли ослабленное тело. Меня окружил солоноватый запах океана, тишину в голове наполнил шум волн. Я отчетливо услышала зов храма. Настойчивый глубокий голос звал к себе, обещая лишь покой и негу. Я чувствовала пальцами прикосновение теплых морских прибрежных волн. Так приятно. Я ощутила, как Том погрузил меня в воду. — Илли, — вновь послышался приглушенный любимый голос. Приоткрыв глаза, я взглянула на него. Никаких лишних эмоций, прощаний, признаний. Все уже было сказано. Мы знали, что этот день наступит, и лишь усилиями Тома я продержалась дольше, чем должна была. И все же я видела невыносимую боль в черных глазах, чувствовала надрывное биение его сердца, слышала слишком частое дыхание. Длинные пальцы очертили овал лица, коснулись век, опустились на губы. Я почувствовала, как на затылке сжалась его ладонь, словно убеждаясь, что я все еще здесь. Мне вдруг стало страшно. Так искренне, невыносимо, до безумия страшно. Панический ужас, что я вижу Тома в последний раз, затопил почти уснувшее сознание. Я хотела потянуться к нему, хотела в последний раз ощутить прикосновение теплых губ. Том считал мое желание, горьким поцелуем врезаясь в почти неподвижные губы, впиваясь пальцами в давно уснувшие волосы. «Я так не хочу оставлять тебя». С последним поцелуем я словно растеряла остатки сил, окончательно проваливаясь во тьму и уносясь в столь ненавистный отныне храм.