Дышать и смотреть

Уже ставший родным в не так давно наступивших сумерках, мотор в машине резко замолчал, когда ключ в панели был с тихим щелчком провернут. После чего через мгновение яркие белые фары снизили свою мощность, перестав так яро давать о себе знать всем, кто мог бы находиться поблизости. Впереди, метрах в десяти от них, виднелся какой-то населенный пункт, коего не было видно даже на картах города. Видимость поселка как назло закрывал невысокий железный забор, отдающий ржавыми прутьями и старой прибитой к ним серой кровлей, что начала трескаться и сыпаться в некоторых местах. Казалось, что ещё чуть-чуть и всё просто отвалится мёртвым грузом, потащив за собой низкие разваливающиеся домики. Картина эта не представляла собой ничего хорошего, будучи коллективно забытой и брошенной на несколько лет, хотя оно и понятно, почему. Казалось, будто тут уже и быть никого не могло. Да не просто "казалось", тут в действительности никого не могло остаться из разумных существ. Как минимум потому, что место это находилось в какой-то глубинке, возле единственной трассы, по которой проезжает пару десятков с лишним фур в день. А это очень мало, если сравнивать с какими-либо другими неразросшимися городами или даже среднего размера деревнями, что уж говорить о больших и разросшихся. Так это место было отдалено от всей цивилизации, что все люди из этого захолустья либо уехали куда подальше, либо умерли от старости. Он бы так же сделал. Ну, в смысле уехал. — Емае, это куда ты нас привёз? — тихо первым спросил Илья, недоверчиво выискивая что-то в слегка запотевшем окне и зачем-то быстрым взглядом проверяя, закрыта ли дверь автомобиля с его стороны на защёлку. Ну так, знаете, на всякий случай. Разглядеть в окне удавалось не многое, но что можно было сказать точно — была безостановочно надвигающаяся темнота, окружающая непроходимый лес по бокам и чистое убранное поле без урожая. Где-то вдалеке ещё стояли стопы сухого собранного сена, но оставалось их всего лишь единицы, что говорило о скором наступлении ещё больших холодов. — Нам это задание дали с расчетом того, что мы поедем днём. Я бы перенёс его на завтра, но сказали, что это что-то срочное. — спокойно ответил тому Невер, положив одну руку на черный руль, тоже не спеша выходить из теплой уютной машины на улицу. — Ой, бля-я, — виновато и искренне жалея протянул виновник всех их проблем, растекаясь по сиденью. Как бы теперь прекрасно понимая, что если бы он ответил на звонки раньше, им не пришлось бы тащиться никуда ночью. Тем более в какое-то захолустье, не предвещающее ничего светлого и гостеприимного. Хотя, если бы он ответил Неверу раньше, то в таком случае он бы опять бросил Леру на полпути, оставив её одну, потому что снова "работа". Почти единственная причина, по которой у них ничего не вышло. Может, оно и к лучшему, что всё так получилось? Ну, ночью, так ночью. Это ведь был его, можно сказать, единственный шанс на то, чтобы подружиться с ней снова, чтобы ему стало наконец легче. Он не собирается жалеть о том, что сделал всё правильно, пусть и в ущерб себе. — Буду краток, кхм, — кашлянул Невер, готовившийся объяснять задачу, как делал обычно перед всеми миссиями, — здесь вчера пропал какой-то мужчина, решивший, что будет очень классно со своими друзьями полазить по заброшенным зданиям вдали от дома. Так что если мы ещё и его найдём, то в плюсе останемся... Вдруг резко выпрямившись, Илья нагло встрял, — А первостепенная цель какая? Дай угадаю, найти аномалию и устранить? — и замер после своей гениальной догадки, потому что Невер явно собирался продолжать свое повествование, но его грубо прервали, а оттого радостным и расслабленным от этого факта он не выглядел. Грозно зыркнув на перебивающего, вид его всем своим естеством отображал желание дать подзатыльник, так что Илья моментально сжал губы и сел ровнее, отведя взгляд в сторону, будто провинившийся ученик, которого отчитали на уроке за плохое поведение. Не став ничего говорить, Невер продолжил, — Все как всегда, да. Друзья его сказали, что как бы они не звали его, как бы не бродили по окрестностям, не получилось никого отыскать. Мол, всё верх дном перерыли, а там уж куда-то там позвонили, как стемнело. Их потом отправили в ближайший городок, чтобы тут не шлялись и не мешали. — Ну так значит пойдём уже, раз приехали, девочки! Или вы хотите как в прошлый раз до темноты досидеться? — грубо подал голос Джек, похоже даже в первый раз за всё его нахождение сзади, потому что агенты успели позабыть об ещё одном пассажире их "быстроходного судна". Невер и Илья как по команде оба посмотрели в зеркало заднего вида, где виднелся нахохлившийся суровый пёс. Оба недовольно глядели на Джека, который сам дверь открыть маленькими лапами не мог, а потому и решил действовать хотя бы словами, потому что уже не терпелось начать и побыстрее закончить, отчего его речь и вышла гордой и призывающей. Да и к тому же никто не торопился приступать к, как было сказано, срочному заданию, должен же кто-то стать двигателем дела. И кто, если не он? Но всё же скоро сообразив, что тот действительно прав, ибо Эпсилон сейчас крайне сосредоточен на устранении монстров под видом мелких вылазок, агенты вышли из машины, забрав с собой Джека. Впрочем, как и ожидалось, улица встретила их холодной сыростью и неприятным, как бы тухлым запахом, исходивший неизвестно откуда. Вонь была, может, и не такой сильной, как преувеличил в мыслях Илья, но было ясно, почему он так так думал. Из-за того, что они долгое время сидели в машине, что насквозь пропахла типичным мужским одеколоном, мягкой шерстью и ещё чем-то сладким, запах здесь ощущался так, будто они были на каких-то затхлых болотах, прямо в самом центре смрада испорченных вод. Благо, без сильного сдувающего ветра, и на том можно сказать спасибо, что не приходится закрываться от него всеми силами и умирать от желания попасть в тепло. Хотя, наверное, если бы ветер тут был, то они бы могли спокойно дышать без отвращения. У всего свои плюсы. Но как бы то ни было, нос быстро привык к игнорированию стрёмного непривычного запаха, ибо и других проблем было по горло. Поклявшись себе, что по приезде домой он обязательно постирает всю свою одежду и точно вынюхает каждый парфюм, который у него есть, а ещё у Леры возьмёт для большего эффекта, Илья невольно нахмурился, смотря на ноги. Мокрая тёмно-зелёная трава, что была вся от корня до верхушки в росе, замочила ботинки. Оставалось только свято верить и надеяться, что ему не придётся ходить и хлюпать набранной водой, потому что чувство было такое, будто он наступил в лужу и провалился по колено. Хотя и в высоту трава вымахала не маленькая, так что сравнение можно даже назвать правдивым. А когда он выпрямился, то приметил надвигающуюся туманность вдали на горизонте, которая будто клубами дыма ложилась вниз, так сказать, оседая с небес на землю. Сентябрьские вечера не перестают "радовать" своей неудобностью. Чем ближе время катится к зиме, тем тяжелее каждая миссия ему даётся, это он уже уяснил. И как бы сильно осень он ни любил, отрицать это будет глупо. — Держи, лишним не будет — дал ему Невер свой запасной фонарик, чуть не врезавшись в него самого́. Резко вытянув того из наблюдений и любования природой, он обратил чужое внимание на себя. Невер уже понял, что если бы у него хоть что-то было, он бы уже это "что-то" достал. Так он хотя бы будет знать, что у того есть хоть что-то помимо реверса, и Илья не будет идти с пустыми руками хрен пойми куда. Неловко повернувшись на раздавшийся совсем рядом голос и оказавшись слишком близко к его обладателю, Илья сразу сделал небольшой шаг назад. — А, спасибо. Я свой дома забыл. — Растерянно и одновременно с тем благодарно ответил парень, выдыхая пар изо рта. Неуклюже забрав предмет из протянутой к нему руки, чуть было его не выронив, он натянуто улыбнулся, мол, всё понял, ко всему готов и вообще теперь на всё способен, что бы его ни подстерегало. Было приятно, что Невер позаботился и о нём тоже, что подумал о его часто появляющейся забывчивости, какую и сам ненавидел всем сердцем. Хотя Невер вроде всегда так делал? Он ведь что-то типа ответственного за него, да и по званию и репутации выше, давно работает и всё такое... Зато теперь его уже не отчитывают за любую малейшую провинность, как сделали бы раньше, месяцев так 6 назад, за тот же жалкий фонарик. Да, важно, но с кем не бывает? Наверное, легко привыкнуть к тому, что твой коллега непутёвый, если долгое время работать почти только с ним? Пробурчав в ответ на неуверенную благодарность что-то типа «да оно и понятно», и, махнув рукой, как бы говоря следовать за ним, Невер немедленно пошел к широким заржавевшим воротам. Решив ничего не отвечать на полушутливый подкол от напарника, а только в своих мыслях недовольно закатить глаза вверх, Илья тут же побрёл следом, а там уж и Джек не пожелал оставаться в одиночестве, быстренько ринувшись за уходящим в другую сторону людьми. Первым заходя на территорию, огороженную железным забором, что большое количество времени простоял тут без какой-либо починки и надзора, Невер сразу включил свой фонарик. Недоумевающе глядя на это недоразумение архитектуры и строительства, что точно плакали по своему чаду, он посветил фонариком вниз, указывая на деревянный порог у самого входа в воротах. Не хватало им ещё, чтобы кто-то убился в самом начале пути. Такие порожки, в виде огромных балок или бревен, часто раньше ставили вдоль въезда, чтобы нежеланные машины не смогли проехать просто так туда, куда их не просили. Зайдя следом, с первого взгляда Илье не было даже частично ясно, что тут вообще можно искать — всё было как на ладони. Но в тихом омуте черти водятся, забывать об этом, как выяснилось за бесконечное множество его дел, не стоит. Оставалось лишь мысленно молиться, чтобы бы им снова не пришлось идти в лес в тёмное время суток, если они ничего не найдут здесь, в малюсеньком селе. Но село это выглядело так чертовски безнадежно, что он уже стал переживать по поводу того, что, видимо, всё-таки придется туда заглянуть, хочет он того или нет. Ибо их окружали всего-навсего невысокие побитые и покарябанные домишки, расположенные друг подле друга, не имеющие каких-либо внешних отличий. А рядом с ними просто пустые замшелые дворы, тонущие в вечной серости и сырости, которая будет сопровождать их, пока они не сгниют и не развалятся до конца. Качели были все избиты годами отсутствия ремонта и банального людского пользования, краска слезала буквально со всего, что раньше можно было назвать ярким и цветным, будь то или раздробленная пополам лавочка, словно по ней колотили ногами и прыгали в середине досок, или устрашающе скрипящая карусель, или створки у некоторых окон с выбитым стеклом. Всё выглядело как самая обычная, в прошлом чуть продвинутая, но всё же давным-давно кинутая жителями деревня, ненужная и с потрохами разворованная всеми, кому было не лень в свое время. Так себе зрелище в ночной пустоте, необъяснимо заставляющее пытаться думать о чём угодно, лишь бы не о том, кто или что может смотреть на него из какого-то угла. Туман просачивался всё дальше и дальше, уже настигая агентов, а единственное, на что мог отвлечься в моменте Илья — забавно выдыхаемый им же пар во время дыхания. Чтобы совсем не скиснуть на месте от таких "вдохновляющих" пейзажей, он иногда просто притворялся, что внимательно изучал окружающую их территорию, а вместо этого просто наблюдал за полупрозрачными облачками, которые он нарочно создавал. С каждым разом пытаясь воссоздать больше предыдущего, он внимательно следил за тем, чтобы за своим занятием его никто не застал. Объясниться будет тяжело. Что поделаешь, если тут всё так тихо, жутко и мёртво, хоть сейчас в гроб ложись — станешь идеальным дополнением к этой картинке. Пробираясь дальше по однотипным дворикам, что сливались в одну полосу из-за их неудивительной схожести и разграбленности, смущало только одно единственное здание, которое и смогло отвлечь Илью от его тайного и крайне интеллектуального дела. Оно выглядело достаточно новым по сравнению с отбитыми подъездами двухэтажных просевших в землю домов, с рваными треснутыми карнизами и перекошенными ступеньками, где были отколоты цельные куски бетона, грубо скинутые на промерзшую почву. Это странное и влекущее, будто выделяющееся из "серой массы", строение напоминало супермаркет или что-то вроде того. Не шибко большой, не слишком маленький, самый обычный, как бы его ещё могли назвать: "самый обыкновенный продуктовый". Такие обычно строят почти что на окраинах каких-то населенных пунктов, по типу этого, где они сейчас, как бы интуитивно назначая его главным местом, куда люди могут спокойно прийти и купить, что им нужно. Если кто-то жил или приезжал на некоторое время в деревню, то они, вероятнее всего, смогут вспомнить, что, приходя туда, можно было найти и свежий хлеб, и хозяйственное мыло, и железные ведра для огорода, и вообще что душе угодно. Даже бродячую изголодавшуюся собаку, которая постоянно лежит возле дверей, мог себе забрать, если захотел бы. И если сравнивать этот, наверное, бывший магазин с остальными домами в округе, то он был не полностью, но относительно целым. И эту его относительность можно было увидеть в следующем: в нем не было выбитых окон, словно в них кидали камнями и кирпичами безбашенные дети со двора, он не был исписан уродливыми граффити вдоль и поперек, которые часто любят оставить горе-художники, возомнившие себя искусными мастерами. Конечно, чего греха таить, граффити и тут были, но только безобидные пару штук, что выглядели весьма свежими и не такими уж и плохими и безобразными, какие все привыкли видеть на заборах и серых стенах хрущёвок. Скорее всего, над ними усердно попыхтела недавняя группа гулявших здесь гражданских, одного из которых им ещё предстоит найти, если тому несказанно повезёт. Илья почему-то как сердцем чувствовал, что Невер просто так отсюда не уедет, пока не найдет или пропавшего, или его где-то лежащий бездыханный труп, который реверсом уже не возвратить в исходный вид, так что можно было сказать, что их потеряшке сегодня действительно улыбалась редкая удача. А ещё он был на все сто процентов уверен, приедь на это задание непутёвые Скиннер и Картер, они бы такой огромный болт забили на того человека... И даже на секундочку чувства вины не ощутили бы. «Приехали, если бы у них было на это право», ехидно подумал Илья, почти злорадно усмехнувшись. Но как бы то ни было, осталось только его здесь разглядеть, потеряшку эту, потому что освещение отсутствовало напрочь, а тучи сгущались сильнее и сильнее — просветов в небе уже совсем не было. Того и гляди, мрак их съест с костями, не подавится. В округе не видно ни один маломальский фонарь, говорящий о том, что кто-то тут ещё остался, ни одну тусклую слепо обнадеживающую лампочку в каком-то случайном окне, если не считать два горящих фонарика в руках агентов, которые сразу обратили внимание именно на то самое здание. Вроде и выглядело как все остальные, идеально вписывалось в этот устрашающий заброшенный антураж, но будто чего-то в нем всё же не хватало. Да и стояло оно прямо аккурат посреди улицы, словно его туда недавно от балды поставили, "случайно" попав на пустырь почти у самых ворот. Звучало это, конечно, как выдумка и бред, ибо толстым густым слоем пыли оно покрыться успело с лёгкостью, тут уж ничего не скажешь: так ещё и все перила и ступени на лестнице покрывала грязь, смешанная с дождевой водой. Размазанная, словно специально, она выдавала старость разводов, что лепились один на другой, потому что протереть было некому. Да и по цветовой гамме этот магазин в самый раз был: облупленная жёлтая краска на брусчатых стенах, которая уже гнила по углам, порванная вывеска со стёртыми буквами, что не прочитать ничего, слабо развивалась на лёгком ветру. Но всё же что-то точно с "продуктовым" было не так, а неслучайная догадка Ильи стала ещё более убедительной, когда они с Невером многозначительно переглянулись и без каких-либо знаков отправились прямиком к нему, осторожно забравшись по ступеням и сломанным доскам, валявшихся в ногах. «Если кого-то и искать, то только там», разочарованно подумал агент из-за того, что идти туда не хотелось от слова совсем. Решительно открывая скрипучую, явно годами не тронутую дверь, компания во главе с Невером, что как всегда пошёл первым, осторожно и тихо вошла внутрь, заранее держа реверс наготове. Стало темно и глухо как в бочке, когда дверь сзади с противным лязгом захлопнулась обратно. Все молчали, а говорить что-то первым сейчас было слишком... просто слишком, когда даже собственные руки не было видно, если бы не фонарик. Пахнет тут ещё страннее и омерзительнее, чем как когда они только из машины вышли. В тот момент казалось, что хуже и быть не может, потому что с непривычки всегда так кажется, что аж преувеличивать начинаешь. Но тут гиперболизация не играла никакой роли, ибо на полном серьезе вонь была такой, словно здесь была разлита какая-то грязная стухшая вода, что иногда стоит на кухне целый месяц во время отъезда, а потом ты возвращаешься домой, а тебя уже ждёт-дожидается собственная цивилизация в кувшине, полноценная внеземная жизнь. Только дома от этой инопланетной заразы можно легко и без задних мыслей избавиться, просто всю её вылив к чертям в раковину, да кинуть посуду помыть. А здесь хрен тебе, только терпеть и привыкать. Брезгливо морща нос, Илья сделал вывод, что единственным рациональным решением в такой ситуации будет отвлечься, а поэтому решил осмотреться. Посмотрел по сторонам, быстрым взглядом обводя помещение, но это было вовсе не то, что он ожидал увидеть. Он думал, что сейчас будут какие-нибудь старые пыльные полки и позеленевшие от сырости прилавки, ну, может, ещё земля на и так грязном до ужаса полу, но нет. Всё-таки выражение "как в бочке" не очень сюда подходило. Точнее не подходило совсем. Место это было каким-то необъяснимо огромным, что даже появилось секундное эхо, когда он нечаянно стукнул каблуком ботинка по кафельному полу, треснувшему по швам ещё давно, до их прибытия. Гулкое, но короткое эхо разнеслось по пространству куда-то вдаль и тут же через миг смолкло, будто ничего и не было. Это привлекло внимание Ильи, что теперь настороженно озирался по сторонам, пытаясь увидеть хотя бы какую-то стену, но не видел ничего, кроме кромешной темноты. Откуда здесь эхо? Его и в помине быть не могло, если здание со стороны казалось куда меньше, чем то, что предстало сейчас перед ними. Задумчиво и недоверчиво взглянув вверх, в голове пронеслась мысль, — «Да ладно, я настолько разучился быть агентом и потерял форму, что просто не заметил второй этаж снаружи?» — в бетонном полу, а точнее для них, в потолке, можно было увидеть незалатанные дыры, наполовину отсутствующий слой натяжной ткани и другое пространство, что располагалось высоко над ними, в этих прорезях. «Нет...нет. я просто не мог. Даже не верится...» Во время его сомнений в собственной адекватности, железная дверь сзади невыносимо и протяжно скрипнула, отчего Илья вздрогнул и одним прыжком шарахнулся назад, уже готовясь защищаться. Будучи на нервах всё это время, сердце в пятки уйти успело, пока под вопросительный взгляд Джека он не осознал, что это был всего-навсего Невер, который только что молча вышел из здания. У него уже тяжёлый метал в груди тарабанил, как не в себя, будто он на концерте в первом ряду у главной колонки побывал, а тот решил ни слова не сказать и уйти, благополучно оставив его тут? Он прикалывается? Сначала парень подумал, что и ему надо выйти следом, ибо дельного тут ничего нет, кроме разве что подозрительной темноты и непонятно откуда взявшегося свободного пространства. К тому же, раз Невер решил почти сразу уйти, то, наверное, он знает, что делает, а здесь ничего интересного, верно? Да ну, бред какой-то, и ежу понятно, что тут что-то не чисто. Чего ушёл-то? Переглянувшись с Джеком, который тоже стоял в непонятках из-за образовавшегося оправданного молчания, оба не могли придумать, что в такой ситуации сказать. По его черным собачьим глазам можно было сказать, что он неоспоримо согласен с Ильёй. Благо, думать долго не пришлось, ибо напарник тут же зашёл обратно к ним, ещё раз противно скрипнув дверью. — Там не должно быть второго этажа. — Только и сказал зашедший с серьезным видом, чем моментально опроверг сомнения Ильи насчёт его работоспособности и полезности. Ну, и, конечно же, подтвердил их догадки насчёт отличительной странности магазинчика. — Так значит, это та самая аномалия? Быстро мы тогда, однако, управились. — Довольно громко сказал Джек, ни капли не таясь, в отличие от своих человеческих друзей, что действовали так скрытно, как могли. Его голос пронесся звучным эхом по пустому залу, созданному из темноты, и утих. И Невер, и Илья недоброжелательно зыркнули на него сверху вниз, явно осуждая такую дикую беспечность. По их не на шутку возмущенным выражениям лиц можно было прочитать что-то вроде «для полноты картины не хватало только безудержного лая, тогда вот точно все, кто тут есть из неразумной жизни, сбегутся прямо к нам, Джек, спасибо, от души». Но то ли к сожалению, то ли к счастью, пёс даже не понял, что он сделал что-то не то, потому что весь свет падал на него и на пол, а оттого не удалось рассмотреть лица сверху. Наверное, так даже лучше, без лишней перепалки в их команде всем будет спокойнее. Глядя на пыльную плитку под ногами, случайно переведя взгляд с провинившегося, Илья только сейчас заметил, что она кое-где раскололась. Выглядела так, будто её специально долбили чем-то сильно острым, не попадая в точную середину, возможно, заточенным камнем. Смысла в этом, правда, вообще не было. Кому может понадобиться бить пол и крошить его на осколки? Несколько из плиток, которые он мог видеть только если освещал дорогу фонариком, были просто раздроблены в центре, откуда отходили новые и новые сколы. Бит в ушах и в груди играл уже не так ярко, потому что страх его естественным образом уменьшился после пары минут тишины и спокойствия. Но неожиданно ко всему этому прибавилось необъяснимое чувство тревоги, которую он не мог ни с чем связать. Вот словно не надо им никуда идти. Лучше развернуться, сдать это чёртово дело, которое ещё не успело даже начаться и раскрыться во всей красе, кому-то другому и не париться так. Конечно, он не настолько наивен, и понимает, что сделать так не получится, но успокоить своё сердце сложнее, чем угомонить затуманенный мыслями разум. — Идём вместе и не разделяемся. — Строго, но с умеренной громкостью "приказал" Невер, первым направившись в поглощающую всё вокруг темноту, которая расступалась под лучами яркого света, что он нёс с собой. Было забавно сравнивать его с путеводной звездой в ночи целое мгновение, но ждать его никто не собирается. Согласно кивнув, когда командующий уже отвернулся и отдалился, Илья последовал следом, куда бы они там ни шли. Джек, идя вторым по счёту в их маленькой цепочке, частенько оборачивался назад, чтобы проверить, идёт ли за ним замыкающий и не потерялся ли тот. Каждый раз волнительно оглядываясь, он крутился на месте, отчего Илья чуть ли не наступал на него. Но совсем скоро Джеку это очень наскучило, потому что он точно убедился, что тот идёт, а головой вертеть не особо удобно, так что решил перестать морочить нервы и себе, и Илье, боящемуся на него наступить и постоянно смотрящему из-за этого вниз, а не по сторонам. Пробираясь в потёмках, благо, не на ощупь, ибо было здесь на удивление пусто и не за что даже ухватиться, Илья чуть не запнулся о лежащую на полу разломанную и непонятым образом скрепленную трубу. Она была похожа на те ограждения на входе в торговый центр, что неистово пищат, как стая резанных животных, пытаясь уличить тебя в краже, которую ты не совершал, или что-то вроде того. Что она здесь делает, очевидно, оставалось только гадать. Всюду на их пути было что-то небрежно раскидано и обязательно, словно по-другому и быть не могло, разломано на части. Создавалось впечатление, будто разгром тут изначально создавался только ради самого́ разгрома, беспричинного хаоса и беспорядка. Смотреть под ноги стало первостепенной задачей, потому что запнуться о ещё более разломанную плитку, чем в начале, будет травматично и до стыдного нелепо, особенно когда они стараются вести себя тихо. Замечая множество пустых полок и деревянных стеллажей вокруг, где они шли, место стало напоминать ему продуктовый отдел в обычном городском ТЦ и по размеру, и по внутреннему устройству. Даже морозильные камеры для хранения замороженных продуктов остались в почти полной сохранности, если не считать выбитые стёкла и разной формы вмятины, как от многочисленных ударов по ним ногами. Правда, Илью беспокоило это неприятное и незнакомое, но тем не менее давящее ощущение, что вызвала его "ошибка" в расчетах размера здания. Его сомнение в собственной внимательности имело последствия, ибо так странно чувствовалось его маленькость по сравнению с высотой первого доступного им этажа. Он был как маленький потерявшийся ребёнок, зашедший в огромный-преогромный магазин без родителей. И вот теперь он испуганно идёт и думает, что же лучше: лечь на пол и устроить невыносимую головомойку посетителям своим нытьем или начать носиться по всей округе как бешеный, чтобы у других появилось желание его прикончить. Ни то, ни другое он, конечно же, делать не собирался, да и желания как-то не было, но всё же... Он как бы понимал, что это очередная аномалия, и в этом старом сарае этажей вообще нет, но всё-таки принимать это в разы сложнее, когда ты своими глазами можешь видеть, что помещение реально громадное, а конца и края и близко не наблюдается. Радиус распространения света фонарика не позволял рассмотреть всё, как следует, потому что он даже не добирался до ближайшей стены, которая, он надеется, находится где-то, может, и далеко, но хотя бы имеется. Она же должна быть? Из-за этих навязчивых мыслей по спине будто что-то быстро-быстро проползло, щекоча позвоночник своими мелкими острыми лапками, оставляя после себя мерзкое чувство тревоги. Заставляющее плотно стиснуть зубы и смотреть в оба, оно до ужаса раздражало. Раздражало то, что он сейчас абсолютно беспомощен, крепко держа невероятно мощное оружие, реверс, в руке, и что поговорка "дальше своего носа не видит" становится не на шутку правдивой и с каждой медленно проходящей секундой принуждает его с ней, поговоркой, разочарованно соглашаться. Почему-то с последующим новым неспешным шагом он чувствовал, как становилось куда прохладнее, чем в главном холле. И теперь он уже не мог понять, стало холодно ему из-за навязанной им самим тревоги и обычного раздражения по этому поводу или действительно настоящего физического холода, который одолевал его уже со всех сторон. Вот что-что, а холод точно не сулил ничего хорошего. Он чувствовал, как начинает еле ощутимо дрожать, когда он делает шаг или смотрит на свои слегка подрагивающие руки, и этот противный, совершенно не щадящий мороз проникал даже под его теплую куртку, что, по идее, должна согревать его, а не добавлять проблем своей бесполезностью. Да и вообще бродить здесь было чем-то очень странным и искаженным в его личном восприятии. Как будто его и вовсе здесь нет. Для Ильи ощущалось это всё так, будто он резко, сам себя не спросив, ушёл в свои потаённые мысли в середине важного ответственного разговора с кем-то и никак не может из них выйти, никак не получается отвлечься, хоть стучи теперь по его непробиваемой голове — не ответит и даже глазом не моргнет. Вот вроде бы он сейчас не один, а рядом с Невером и Джеком, с близкими для него людьми, которые вполне себе реальны и осязаемы. Он может видеть их черную двигающуюся тень на полу в лучах яркого фонаря, может слышать их почти незаметное дыхание где-то там, во мгле, может хоть прямо сейчас спросить их о чем-то, и они, вероятнее всего, либо еле слышно ему что-то ответят, либо грозно шикнут на него, чтоб молчал и не создавал шум. Он был бы всему рад. Казалось бы, в другой ситуации на это злое шиканье он бы как-то, так или иначе, обиделся, запомнил бы и сохранил в своей памяти, недолго тая обиду. Но почему-то в этот момент этот звук был единственным, что он был бы нестерпимо счастлив услышать. Идут вместе, а как будто совсем-совсем один. Он может их чувствовать рядом с собой, впереди, но все молчат, не издавая лишних звуков. Ничего, кроме противного шкрябанья когтей, словно скрип металлической вилкой по тарелке, и стука низких каблуков не слышно, только какой-то белый шум сопровождает его всё это время, тихо-тихо играя внутри, в голове. Как работающий на износ вентилятор, он всё звучал и звучал, не переставая. А Илья даже не знает, благодарен ли он за этот концерт в его голове, на который он может без зазрений совести отвлечься от постоянного страха, или ему наоборот стоит заземлиться. Ступая по расколотой плитке, она иногда так ужасно скрипела под ногами, когда ее внезапно двигали о бетонный пол, что даже белый шум не мог скрыть эту громкую несочитаемую симфонию. Царящая в округе разруха не давала и шанса подумать о том, что здесь есть хоть что-то целое и неразвалившееся, пусть и выглядело всё ещё в более менее приемлимом виде. Не сказать, что это место — одна лютая заброшка, одна из тех, на которых вдоволь время от времени тусуются наркоманы и безбашенные подростки в поисках приключений. Всё, что их окружало, это лишь пустые запыленные полки, почти полностью опустошенные шкафы и холодильники, а также лёгкая туманность, что лезла в глаза. Ну и ещё куча мусора непонятного происхождения под ногами вместе с какой-то странной светло-серой крошкой, которая словно роса оседала на всех поверхностях. То ли прах, то ли вещества. Даже думать не хочется, что из двух гадких вариантов хуже. Размеренно витающая пыль в пространстве подсвечивалась светом фонаря, зависая на миллисекунды в воздухе и медленно спускаясь к полу. Она была повсюду, как кислород, и уставшие глаза быстро привыкли к кружащимся пушинкам, а оттого игнорировать её, прямо как зловонный запах, что готов был заставить блевать буквально минуты две назад, стало проще простого. И эти минуты две, которые они провели в хождении по одному отделу, все шли молча, пока Илья, наконец выбравшись из своего кокона размышлений, белого манящего спокойствием шума и поисков чего-то глубинного в себе, не нарушил эту тишину, — Мне кажется, или мы ходим кругами? — тихо спросил он, начав сбавлять шаг. Даже если он на минутку усомнился в себе и считал, что уже растерял всю свою особую способность и полезность в качестве агента, то на странные совпадения он глаза точно закрыть не мог. Что-то внутри него не позволяло ему сойти с ума окончательно и перестать в себя верить. Он был уверен, что видел точно такую же, в том же положении, тех же размеров, того же цвета, валяющуюся на полу бутылку буквально несколько метров назад. Но сзади, когда он недоверчиво обернулся, настороженно прищурившись, и осветил путь, ее уже не было. Только та, что лежала у его ног, осталась лежать дальше. Ему ведь не могло показаться, так ведь? — Скорее всего, что-то пытается нас запутать, не отставай. — Не говоря об этом напрямую, но согласившись с ним, ответил вопрошающему Невер. Не останавливаясь, он шёл дальше, решив не придавать странности большого значения, а сосредоточиться на том, что им нужно прямо сейчас — найти сам корень проблемы. Джек, как обычно боящийся каждого звука, но гордо и умело не показывающий этого, просто слепо верил и следовал за парой ног впереди него, боясь оступиться и застрять тут, как это было в старом доме детства Леры. История очень запутанная, а вспоминать её подробности или тем более повторять их не было никакого желания. Лучше просто закончить со всем этим и уйти восвояси. Илья, не послушавшись то ли просьбы, то ли приказа, вдруг остановился на месте. Стоя, как вкопанный, растерянно бегая взглядом и смотря то на предмет его размышлений, то на стремительно уходящего Невера, он метался меж двух огней. С одной стороны эта его догадка могла бы им помочь, правда, пока не знает как, но ведь лучше, чем ничего!. А с другой стороны ему было велено этого не делать и ни при каких условиях не отставать, идя всей группой. Но это же Невер... Он не будет сильно ругаться на него, если он всего лишь на секундочку...? «Это на пару секунд». Сжав ладонь крепче, глядя на медленно исчезающий фонарик впереди, Илья болезненно закусил губу в попытках что-то срочно предпринять, и не выдержал. С чувством некой вины за непослушание и самоуправство, буквально камнем рухнув на колени возле вещи, Илья со страхом, мелькающим в глазах, со всей осторожностью положил реверс на кафельную поверхность, чтобы перевернуть её и посмотреть упаковку на ней. Бесшумно и аккуратно, словно та могла обжечь его ядовитой кислотой, он поднял пустую бутылку, едва касаясь ее. Илья кончиками пальцев держал ее на весу, одновременно боясь и положить обратно, и взять в ладонь полностью. Покрутив пластиковую бутылку из стороны в сторону, он нашёл нужную часть с маркировкой, и на лице его появился прищур с самодовольной улыбкой. Склонившись над плохо пропечатанной частью текста, он, сгорбившись в три погибели, в одной руке держал фонарик в нескольких сантиметрах от нужных букв и цифр, настойчиво пытаясь что-то прочесть. «Счастливый мир», догадался Илья до полного названия, завидев несколько видимых букв в самом центре на выцветшей и посеревшей от старости бумаге, а снизу красовалась интересная дата: 25.05.2010. «Это что, дату здесь наугад ставили? Как можно прогадать на... на... сколько это, блять, лет? 14, получается? Это ещё с того времени забросили этот тц? Или-и...». Но тут в мыслях всё мгновенно перемешалось. Нет ведь никакого ТЦ! Есть только жалкий хлипкий сарай, случайно ставший рассадником для аномалий. Значит всё, что в нём находится — и есть корень проблемы? Здесь нет какой-то первопричины, ничто не стоит за появлением в этой глуши огромного помещения внутри маленького домика, это просто случайность! — Невер! — тут же кинул Илья пластиковую бутылку на пол, что с характерным звоном отрекошетила от него и немного подпрыгнула, а затем замерла, будто никто и не трогал её. Резко схватив реверс обратно в ладонь и подскочив с колен, он быстрым шагом пошел туда, где они разделились минуту назад. Огибая близстоящий пустой стеллаж, он никого за ним не увидел: ни ушедших друзей, ни их следов от грязной обуви и лап. «Но это и не удивительно, за целую минуту они могли уйти гораздо дальше. Только вот обидно, что моей пропажи даже не заметили», обидчиво подумал Илья. После этого он стал резвым шагом, почти что переходящим на бег, проходить мимо быстро сменяющих друг друга стеллажей, не отличающихся от тех, что стояли на один назад. И все до единого пустые, безжизненные. Пробежав таким образом целый ряд одинаковых шкафов и уже устав, Илья потерянно остановился, одним резким движением встав на месте и тревожно озираясь по сторонам. В голову пришла гениальная идея: во всем здании громко хрустит кафель, где бы они не ступили. Он точно должен услышать их шаги хотя бы так. Но даже издалека он сможет распознать, куда они направляются. Но была только поглощающая все звуки тишина с последующим скрипом собственной подошвы о кафельную крошку, пока он с колотящимся сердцем крутился на одном месте, ожидая или нападения со спины, или ожидаемой им встречи. «Невер?» в тишине раздалось дрожащим на мгновение голосом, а затем всё вновь стихло, как на кладбище.

***

— Илья, ну ты идёшь? — спустя несколько пройденных метров с ощущением того, что он не слышит чужих ненавязчивых шагов, обернулся Невер. Он посветил фонариком вдоль по коридору назад, и свет быстро заполнил пространство, не оставив ни единого темного уголка. Никто не отвечал ему, даже стоящей вдалеке тени не было видно, и это заставило его насторожиться. Не придумав ничего более логичного, Невер решил, что Илья захотел прикольнуться или что-то подобное, а потому серьезным тоном спросил. — Так, ты тут шутки шутить вздумал? Им и так лучше здесь не задерживаться, а место это не вызывало доверия от слова совсем, что было не беспричинно, и он понимал это. Невер чувствовал нарастающее внутри него то ли раздражение, то ли беспокойство, которое вынудило его пойти в обратную сторону, где Илья был в последний раз. Как можно тише пройдя по шумному хрустящему кафелю под собой, он остановился, посветив в проход, куда завернул Илья ранее. Никого. Ничего не понимающий Джек подбежал к нему сзади, остановившись у его ног. Задумчиво выглядывая что-то впереди, в множестве стеллажей, он вдруг юркнул обратно за высокий силуэт, всё ещё молча. Когда он наконец понял, что произошло, то ошеломлённо произнёс, — Ёбен бобен, лучше б я диван охранял...

***

«Что-то не сходится. Тут есть какой-то подвох, но я не понимаю, где и в чем. И вообще, сколько я уже так хожу?», мучительно думал Илья, в глубокой задумчивости обходя один и тот же пыльный стеллаж с выкинутой, как оказалось, старинной пачкой от молока. Когда он медленно заходил за стеллаж с одной стороны и осторожно, словно боялся спугнуть неживой объект, выглядывал из-за угла, — пачка была на месте, лежала себе спокойненько, никого не трогая. И всё бы ничего, потому что тогда он начинал обходить стеллаж снова. Но когда Илья заходил с другой стороны этой же надоевшей ему до невозможности этажерки, где, по сути, банка должна была лежать абсолютно так же, — она вдруг исчезала, и все следы ее испарялись тоже, будто их никогда и не было. И вот с такой странностью он столкнулся и не мог отойти от нее в прямом и переносном смысле уже некоторое время. Что-то будто заставляло его вновь и вновь тщетно пытаться понять, что же здесь происходит. Этому должно быть некое логическое объяснение, обоснование такого...жестокого фокуса. Проблема была в том, что он просто не видит, за что можно было бы зацепиться, вот и вынужден бродить вокруг да около. «Вот бы так Невер с Джеком появились», пронеслось у него в мыслях. «Допустим, я бы сейчас зашёл с другой стороны... вон, например, у того стеллажа, а они бы вдруг оказались прямо за ним». И как бы в подтверждение своих слов он наконец оставил в покое бедную бутылку, направившись к тому самому шкафу. Очевидно было, что если он проверит свою небольшую желаемую воплотиться в реальность теорию, то она не сработает. Как минимум потому, что он уже пытался такое провернуть, а позже выяснилось, что безуспешно. Но ему просто надо было сделать это, чтобы уже окончательно убедиться и бросить свои бесполезные топтания в одном месте. Пусть он даже и был готов к тому, что он не сможет найти Невера, если просто зайдет за последнее оставшееся дерево от бывшей мебели, это всё равно было как-то неприятно и такой исход крайне разочаровывал его. Уж он любил тешить себя неоправданными надеждами, которым никогда не суждено стать правдивыми. Устало облокотившись на стоящую сзади деревяшку, он больно ударился спиной о неровную поверхность, но упрямо игнорировал свою боль, пропускаемую даже через толстую куртку. Илья понимал, что какой-нибудь выход из подобной ситуации точно должен быть, потому что...потому что он же не зря агентом зовётся, верно? И в одного он уже много раз делал хорошую полезную работу, когда Невера не было рядом, и ничего, справился же. И вообще, ему ведь необязательно прямое присутствие напарника — он и сам всё может сделать правильно, если только раскинет мозгами хорошенько. Да, с Невером куда проще работается, с ним он чувствует себя в большей безопасности, чем когда выполняет обязанности один. Но он банально не может зависеть от другого человека, он же должен сам уметь за себя постоять, выбрать сложное решение и всё прочее, что спокойно делают классные агенты. Ну, такие, как Невер, например. Ладно, если бы у него был выбор: работать всегда с Невером и быть не таким крутым, как он, или работать в одного, но быть очень классным и успешным агентом, то он бы всё равно выбрал Невера при любых обстоятельствах. Оно всегда как-то само собой выбиралось, Илья даже особо и не думал насчёт этого. Но если бы на его месте сейчас оказался Невер, точно с такой же проблемой, с какой столкнулся он сам, то наверняка что-то бы придумал. Не то, что он... Илья даже малейшего понятия не имеет, где он сейчас находится, что происходит вокруг и где остальные. Совсем один, в этом странном месте, что заставляет его чувствовать себя как какой-то последний отброс и искать отговорки, чтобы начать что-то делать. Но ведь он правда не знает! Он что, отправится в бесцельные, но отважные похождения, чтобы потом навсегда потеряться и сдохнуть здесь в одиночестве? Серьезно? Да он даже никуда продвинуться не сможет, если ему прямо не указать. Почему он всё ещё продолжает считать, что способен на большее, если на самом деле это не так? Поймав себя на опять начинающейся губительной меланхолии, Илья в обиде стиснул зубы и, сильно зажмурившись, нарочно откинул голову назад, стукнувшись затылком о твердую поверхность. Хотя бы это помогло ему перестать загоняться и вспомнить, что он вообще-то может быть нужен своим близким прямо сейчас. И пока он тут ноет и унижает себя, стоя в кромешной темноте с медленно разряжающимся фонариком, он ни капли не помогает. После внезапно появившегося осознания он решил выбираться отсюда, направившись в другую секцию огромного зала. С чувством облегчения покидая бывший продуктовый, в мыслях пронеслась забавная идея, что и помогла ему обрести чуть-чуть спокойствия из-за вызванной улыбки: «Интересно, а если мне яблоко на голову упадёт, то на меня это такой же действенный эффект окажет, как когда я обо что-то бьюсь?» Если они и смогут пересечься друг с другом, то только в другом месте, раз уж здесь ни слуху ни духу. Пробираться одному было гораздо тяжелее и, признаться честно, куда страшнее. Наяву было ощутима эта нагнетающая, вселяющая в тебя ростки сомнения, темнота, как затишье перед бурей, от которой ни убежать, ни спрятаться не получится. Это было сравнимо с хоррор-квестом, куда нехотя пришёл только за компанию, чтобы не отсиживаться в сторонке в одиночку. Ты прекрасно знаешь, что всё это, буквально всё, что тебя окружает — подстроено. Вымышленные события в одном выбранном специально помещении, нагоняющая страх тихая тревожная музыка где-то на задворках, созданная понарошку темнота лишь ради твоих буйных эмоций, которые ты можешь выплеснуть с помощью криков и, возможно, матов. И вот ты идёшь, держа эту информацию в своей голове, прокручиваешь её по новой сотню раз подряд, при этом пугливо оглядываясь по сторонам, чтобы чуть что можно было самому себе сказать "я знаю, что оно ненастоящее", и перестать чувствовать испуг, выдохнуть и успокоиться. Но как бы ты себя ни уверял, ты не сможешь не чувствовать бешено бьющегося сердца, готового выпрыгнуть из груди и поскакать куда-то подальше из этой глуши; ты дергаешься от любого шороха, какой сможешь услышать и вглядываешься в глубину черной комнаты, старясь что-то там увидеть и снова сказать у себя в голове "это лишь актёр, лишь декорация, лишь музыка". Но это, как правило, никогда не помогает. Никогда. Даже на каком-то хоррор-квесте ты всегда будешь ощущать всё слишком ярко и бурно, будешь реагировать на любое показавшееся тебе движение, лишь бы обезопасить себя от неожиданности. Проблема лишь в том, что Илья сейчас не был на квесте, не мог говорить, что всё нереально, будто читает мантру, не мог встать перед камерой в верхнем углу и подать знак рукой с просьбой о подсказке. Сейчас всё по-настоящему, всё реально, всё находится где-то вокруг него и одновременно нигде. В одну секунду целое ничто и в эту же секунду огромное сборище ярких светящихся глаз смотрит на тебя из мглы, запечатляя каждое твое действие, своим взглядом пытаясь сожрать ещё тебя до того, как попробует наброситься. И оттого говорить, что тут совсем не жутко, будет бесполезно, ибо царящие здесь темнота и отчаяние давили на него со всех сторон, куда бы он ни посмотрел. Всюду виделись какие-то мрачные силуэты, смотрящие на него и лыбящиеся во все 32 вопреки отсутствию зубов, где-то вдалеке кто-то наступал на сухую ветку, ломая ее пополам и тем самым издавая при этом громкий треск, хруст, словно при переломах костей. За окнами здания облака давно сгустились, создав из себя серую темную массу, будто вот-вот грянет ливень. Нехорошо, если этот пейзаж действительно настоящий, а не является влиянием аномалии или на его рассудок, или на саму погоду. Плохо, если данная аномалия настолько сильна, что способна на подобное искажение и воздействие на огромную площадь. Но в любом случае ему бы меньше всего сейчас хотелось слушать отбивающий по крыше ритм, находясь в заброшенном двухэтажном тц, когда он остался совсем один. Обычно приятный и расслабляющий звук будет добавлять шум, мешающий ему сосредоточиться и слушать только окружение, он начнет отвлекать его от внимательного изучения всего, до чего может дотянуться свет мощного фонарика. Это станет новой неконтролируемой проблемой, с которой один он справиться будет не в силах. Почему всегда если кто-то и теряется, то это именно он? Всегда остаётся один в ситуациях, когда Илье наоборот бы хотелось быть с кем-то рядом, чувствовать себя защищённым. Когда ему хочется видеть чужую заботу о нём, желание помочь и слышать беспочвенные уверения вроде "всё будет хорошо" или "мы справимся", то этого никогда нет. Даже единственного человека, который мог бы так сказать, забрала его неудача, его ненавистная невнимательность и ниоткуда взявшееся неподчинение приказу. Подумать только, если бы он не стал проверять ту проклятую бутылку, то ему бы сейчас не пришлось всё это переживать. Что ему даёт знание того, что бутылка принадлежит аномалии уже лет так 10? То, что аномалия очень сильна и опасна — и так отлично понятно. Он не просто сделал бесполезное дело, он сделал бесполезную херню и за нее теперь ещё и расплачивается. Будто ему одного только чувства вины мало, надо ещё сверху бахнуть и скитание в одиночестве, и монстров в темноте! Ну, спасибо вам огромное. Может быть, главным его проклятием было именно невезение? Даже не тот страх остаться одному, быть брошенным всеми, нет, не этот кошмар, заставляющий его хвататься за своих близких и так же быстро от них отворачиваться. А Удача... Та самая метафизическая и неуловимая сущность, приходящая только по доброй воле к человеку. И не чтобы помочь и наградить за все старания, нет, конечно нет, она просто приходит, врывается в твою жизнь, не спрашивая, а потом уходит, оставляя тебя чаще всего ни с чем. И нельзя контролировать ее приход или уход, она сама решает, к кому хочет нагрянуть в определенное время, а кого обойти стороной, да как можно дальше. А у него словно никогда и не было такого всеми желанного и любимого гостя. Она, Удача, просто отказывалась навещать его, словно на нем висел железный замок и табличка с посланием «Игнорируйте». Иначе нельзя объяснить, почему она делала всё, что угодно, лишь бы с ним никак не пересечься, не сойтись в какой-то момент. Но сейчас, идя по темному огромному коридору, он просто молился этой удаче, лишь бы встретить Невера на пути, и неважно, что Илья и сущность в не обсуждаемой вечной ссоре. Хотя, наверное, это было бы слишком благожелательно со стороны самой судьбы. Нельзя же вот так сразу вернуть ему то, что отняли, нужно обязательно помучить, как она любит и делает это постоянно. И пока он шел в раздумьях, озираясь и пытаясь сосредоточиться, чтобы не пропустить возможной атаки, он наконец наткнулся на какое-то...белое скопление вдали? Нескончаемый кошмарный коридор, по которому он шёл, начал разветвляться, и в итоге эта дорога привела его в огромный, скорее всего, новый зал. Здесь всё ещё было очень темно, и Илья уже почти не старался увидеть как можно больше в одинаковой пустоте черных комнат. Смирился с неизбежным, можно сказать. Оттого Илья, почти не думая о безопасности, аккуратно подошёл ближе к тому, что, он думал, всего-навсего показалось ему вдали. Он, как храбрый и самостоятельный агент, должен был проверить это "белое нечто", и уверенно приближаясь на несколько метров, но одновременно с этим не желая делать шаги к непонятному объекту, он остановился, когда уже смог различить четкую картинку перед собой. Если бы его ладони не были до кончиков пальцев замёрзшими, то они непременно бы вспотели. Рука, которая и так тяжело сгибалась и разгибалась из-за долгого нахождения на морозном воздухе, сжала реверс сильнее прежнего, направляя оружие вперёд и держа курок наготове. Одно неловкое движение — и он выстрелит во всё, что только будет напоминать ему малейшую угрозу. Всё его внимание тут же устремилось только на стоящую неподалёку широкую белую пелену, которая из-за света фонаря явно выделялась в комнате. Много-много белоснежных манекенов, стоящих друг к другу вплотную, словно нарочно составлены и брошены той же толпой в углу, красовались в разных позах, но всё равно были будто скреплены между собой. Кто-то стоял, как модель на кастинге с глянцевых обложек, кто-то незамысловато ставил руки на пояс, а кто-то просто с выпрямленной спиной дополнял общий антураж. Располагались голые куклы так близко, словно они могли укрыться в тени другого в этой беспросветной бесконечной мгле, заплакать даже при отсутствии намеков на глаза и обнять друг дружку в тяжёлые моменты их не особо разнообразной жизни. И все они были обращены на зашедшего своими безликими безэмоциональными головами. Смотрели ровно и прямо, глубоко пробираясь в самую душу, как потерявшие всё. Свет фонаря заставлял их мраморное белое покрытие блестеть и переливаться, пока их ничего не выражающие лица без глаз, улыбок или ртов, носов или других каких-то неровностей упрямо глядели на него. И даже если манекен был повернут к нему боком, то всё равно Илья чувствовал этот косой безжизненный взгляд на своей коже. Пусть они и были разной высоты и разных возрастов, все до единого пустые, со снятой одеждой, покрывались тонким слоем витающей и здесь пыли. Неизвестно, сколько бы ещё Илья, скованный страхом, провел здесь времени, играя в гляделки с белолицыми, если бы один из них начал немного шататься на месте. Сначала Илья подумал, что ему снова всё это привиделось и он лишь переутомился, пока ходил по заброшенному жуткому тц около 10 минут, хотя у него мгновенно перехватило дух. Но когда он вновь увидел, как манекен отъезжает в сторону на парочку сантиметров, что едва видно, сердце просто остановилось на несколько секунд, а после начало биться как ненормальное, тарабаня по ребрам, пока агент неосознанно задерживал дыхание и боялся пошевелиться. Его дрожащие и от холода, и от ужаса ноги застыли. В ожидании держа реверс в замершей ладони, начав сбивчиво дышать и выжигать на белой коже манекена дыру, он просто стоял и таращился. Как вдруг манекен с грохотом упал, вдребезги разлетевшись на огромные мраморные осколки, которые посыпались по кафельному полу с огромным шумом, пока перекатывались и бились друг о друга. Скрежет отмершей болезненно белой "кожи" прекратился через пару секунд и всё вновь затихло. Илья только и смог дёрнуться и отшатнуться, буквально отскочить назад на несколько шагов, испытав новую порцию ужаса и непонимания происходящего. Сил думать не было от слова совсем, и теперь его взгляд бегал по округе. Он аккуратно пнул носком ботинка отлетевший к нему мраморный кусок. После чего, прислушиваясь к звукам, но скорее к собственному надрывчатому дыханию, чем к окружающему всеобщему молчанию, он увидел, как что-то внизу двигается в самом центре стоящей безликой толпы, которая только что лишилась одного из своих рядов. Он пригляделся и со смешанными в груди эмоциями смог распознать в этом "двигающемся" человека. Направляя лучи света прямо на человека, который заставил себя манекенами самостоятельно, Илья нахмурился и с опаской подошёл чуть ближе. Очевидно, что ему, потерянному, нужна помощь, значит, он не может представлять угрозы, верно? Скорее всего, этот человек и есть тот, коего их попросили найти по возможности. Да и тем более эта "угроза" выглядела измученной и уставшей донельзя. Видно, что сил ему не хватало даже на то, чтобы встать наконец в полный рост, оттого и ползал на карачках, пытаясь собрать отколовшиеся по его вине осколки воедино. Создавалось впечатление, что ему было так жалко куклу, что он чувствовал сожаление за случившееся, за свой поступок. И потому с истерическим выражением лица ползал по полу, как маленький ребенок, не научившийся ходить. Казалось, что вот-вот заревет, ибо такими дергающимися руками он сгребал куски в одну кучу, что другое развитие событий представить было крайне сложно. Измазанный в какой-то грязи или саже, он неожиданно посмотрел на пришедший из темноты фонарь, резко подняв опущенную ранее голову. Его стеклянные светлые глаза были широко раскрыты, пока он молча открывал и закрывал рот с искусанными до крови губами, как рыба, пытаясь черпать воздух. Пальцы его безостановочно шевелились, теребя ткань его изорванной посеревшей куртки, черных штанов с огромной дырой на колене. Пытаясь нащупать хоть что-то, за что можно зацепиться и встать, прячущийся ранее за безликими туловищами, мужчина резко, как дикое озверевшее животное, пополз в сторону Ильи, протягивая к нему изувеченные руки, норовя схватить его за ноги. В ужасе начав отступать от пугающего до дрожи человека, смахивающего на психически нездорового, агент наставил на него реверс, не смея выстрелить. Собственный голос в голове твердил, что это — человек, гражданский, и поэтому нельзя ему вредить, но что-то сделать же он должен. Шарахаясь от мужчины непродолжительное время, наступающий остановился на месте, поняв, что поднимать его не собираются. Илья с сочувствием и в то же время с крайним отвращением, застыл, откровенно пялясь на ползущего и ожидая новой волны попыток его схватить и, возможно, навредить. Этот человек мог сойти с ума за несколько часов нахождения в аномалии. Тогда сразу становится ясно, как именно он оказался принятым в огромное доброе семейство манекенов. Взгляд отбившегося от стаи по-прежнему выражал только натуральную панику и страх, когда всё его лицо попадало под яркое освещение фонарика, что ослепил бы любого, но тот всё равно не хотел от этого света закрываться. Видимо, он настолько о нем мечтал, что готов выжечь свои глаза после долгих часов во мраке. Они оба встали на одном месте, не шевелясь, и таращились друг на друга несколько секунд, пока вдруг неестественно двигающийся человек не поднял обе свои руки вверх, будто сдаётся в плен, и не поднялся, сев на колени. — Помогите... — охрипшим дрожащим тоном, словно у того сорвался голос, умолял он, периодически дыша в середине его короткой, но многозначительной речи — пожалуйста, помогите мне. Ослабив хватку на ручке реверса, Илья не знал, что и сказать. Это вообще-то чудо, что он не утратил способность говорить. То есть, он не сошел с ума? Или все же больной... — Кто вы? — строго, скрывая свою нарастающую панику, спросил Илья. Холодок, прошедший по спине, заставил его выпрямить плечи и еле заметно дёрнуться. Сердце из груди готово выпрыгнуть хоть прямо сейчас, только куртку осталось снять. И пусть это и не было его первым стрёмным и бесчеловечным заданием, ощущение страха никогда не покидает его, пока миссия не будет завершена и доведена до конца. Всегда всё как в первый раз: каждый жест от людей, каждый показавшийся в темноте шепот, каждое невпопад сказанное слово нещадно разъедает душу и плоть, сковывая все конечности, будто цепями связали. И ничего сделать не можешь, только стоишь и пялишься на врага, держа в руке оружие, способное уничтожить его за мимолётное мгновение, пока он этого даже не осознает. Думаешь «стрелять или не стрелять», в надежде, что это, очередное существо, которое он встретил, безобидное. Потому что не могут же все вокруг быть только врагами, желающими тебя сожрать, надо хотя бы проверить и выяснить наверняка. И ты не стреляешь. А потом приходит вдруг в голову, что сейчас это существо, коему ты дал шанс на объяснение, разорвет тебе лицо в клочья без задней мысли, пока не подавая виду стоит с жалостливыми глазами и просит о помощи. И уже хочется нажать на курок. Так и стоишь, пока в мыслях крутится только это, раз за разом сомневаясь и в том выборе, и в другом. И ты просто ждёшь, пока нападут, чтобы атаковать в ответ и после сказать «я защищался». И ты больше не ответственен за жестокое убийство. — Я... я потерялся. — всё ещё хрипло дыша, пробурчал мужчина, — пожалуйста, помогите, я не могу выбраться отсюда. — человек вдруг опустил руки и снова начал ползти к нему, наступая ладонями на острые углы мрамора, валяющегося подле него, не замечая, как они впиваются в его кожу, — я что угодно сделаю, пожалуйста, просто вытащите меня отсюда! Илья тут же начал идти назад, раздражаясь от этих действий и до ужаса боясь его, а потому строгим тоном на одном дыхании выпалил, — я понял! — эхом разнёсся его крик, пока в испуганных черных глазах можно было видеть лишь непонимание. — Можешь идти со мной. Но без лишнего шума. Когда он закончил, его дыхание участилось, будто он только что с кем-то усердно ссорился и настаивал на своём, как бывает обычно при спорах с недалёкими людьми, что до жути тебя бесят и хочется развязать себе руки и вмазать. — Спасибо! Спасибо вам огромное... — провыл странный человек, поднимая руки вверх, словно молился кому-то. Он вдруг с силой оттолкнулся от пола и выпрямился, шатаясь на неустойчивых ногах. Когда он сделал это, Илья тут же пожалел о своей идее взять его с собой. Какой же он был высокий. Наверное, на голову выше него самого. Да даже выше Невера, если его глаза и память не обманывают. Гадкий липкий страх, ожидание чего-то плохого не давало ему покоя.